Текст книги "В поисках короля (СИ)"

Автор книги: Елена Бушаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)

Глава 46. Часть 2. Кровь невинности

Либо Троеликая считала, что поводов для зависти у незаконного сына великого рода недостаточно, либо просто издевалась над юным Хольтом. Ибо леди из Рут получилась куда лучше, чем из него самого варвар, хоть и старалась она всего один месяц, а Хольт – полтора года. Самая воинственная из дочерей Тринидада отнеслась к заданию с пугающей ответственностью, не став изводить «учителя» истериками, вопросами с подвохом, высмеиванием не похожих на варварские обычаев, но и без того было трудно. Рут уже научилась есть вилкой, знала назначение разных видов бокалов, умела ходить мелкими шажочками, правильно носить платье. Хуже дело обстояло с выговором. Язык лордов изобиловал мягкими плавными, а варварские диалекты – взрывными фарингальными. Рут по тысяче раз повторяла слова, но так и не смогла избавиться от рокочущих в глубине горла призвуков. С конными прогулками тоже дело шло из рук вон плохо. Сидеть боком у варварки получалось, только пока лошадь шла шагом. Стоило ей перейти даже на мелкую рысь, как Рут лихо перекидывала ногу через конскую голову и садилась, как привыкла, по-мужски. Дело пошло лучше, когда Хольт вырядил ученицу в длинную тяжелую юбку, но вид у Рут был до крайности затравленный и неуверенный. На рыси она держалась, да и сделать эффектную свечку ей удалось, но как только ободренный Хольт шлепнул лошадь по боку, чтобы перешла в галоп, Рут, попытавшись перейти в знакомое положение, запуталась в платье и на всем скаку упала. Ударилась она не сильно, выучка позволила сгруппироваться, и испугал ее больше подбежавший белый как убиенец Хольт.

Хуже всего было то, что ей, похоже, нравилось. Рут резко отдалилась от всех друзей, стала холодной, надменной и замкнутой. Единственным, о чем она могла разговаривать, были лорды: их жизнь, обычаи, традиции, литература, жизненный уклад. Даже Дон пришел в замешательство и предложил дочери устроить день отдыха, который Рут потратила на изучение истории дома Норвент. До леди ей еще было очень далеко, но варваркой она тоже переставала быть с пугающей быстротой. Впервые юный и старый Хольты были единодушны, хоть и не признавались: Дон ради замка губит благословение Троеликой и обязательно за это поплатится.

За неделю до официального визита Рут заперли в шатре и запретили выходить, чтобы не насажала синяков и ссадин, не приличествующих леди. Лекарки успешно свели оставшиеся, а ведьмы поделились зельями, сделавшими ступни лордской невесты мягкими и нежными. Рут изменилась в лице, пройдясь по ковру, но быстро справилась с собой и ничего не сказала. Руки она держала в пропитанных жирной мазью перчатках, чтобы быстрей сходили мозоли, и не было искушения обгрызть ногти и обкусать заусенцы самостоятельно.

Ей не запрещали видеться с сестрами, но Рут отказалась, все свободное время проводя с Хольтом и высасывая из него информацию, как демон кровь из жертвы. Хольт привык терпеть всякое, Рут учила, что ничто не длится вечно, и если в его бошку так вдолбилось желание за все расплатиться, надо хотя бы дожить до этого момента, но и он не выдержал под конец, и так разорался, что она не должна и не обязана, что Рут рассмеялась, а потом резко стала серьезной. А что же мне еще остается делать, спросила она. Он ведь мне не только вождь, он мой отец, а это двойная сила. Если я не захочу, найдется другая, но меня уже не будет. Дон не убьет тебя, ты ведь не только его дочь, ты дар Троеликой, в тон ей ответил Хольт. Не убьет, согласилась Рут. Но меня все равно не будет, понимаешь?

Хольт понимал, он ведь сам был изгоем. Но смотреть, как она леденеет, было выше его сил. Ты должен, сурово сказала лордская невеста. И должен быть сильным, потому что ты пойдешь в этот замок рядом со мной и останешься там, а другому там не место.

Ну, хоть она его не бросит, подумал юный Хольт, а потом понял, что думает только о себе, и устыдился.

Трепетание женщин и грозная оторопь мужчин вселяли гордость в душу лорда Норвента. Никто не предполагал, что предложение союза обернется такой удачей. Лорд-сын Грегори предрекал, что варвары посмеются над ним и приведут вместо невесты уродливую старуху или инвалидку, или бородатую женщину, но также он пророчил, что дикари загадят всю территорию вокруг замка, перепортят всех крестьянок, будут устраивать загулы. Вопреки его словам дикари вели себя тихо и скромно, расположившись за лесом возле реки, и редко покидали границы стана, так что и это его пророчество лорд Норвент проигнорировал.

А теперь делегация варваров или, вернее, свадебный кортеж, двигался к замку. Ливрейные мальчишки уже доложили лорду, что численность кортежа небольшая, и двигаются они на лошадях, а невеста едет в паланкине. Несмотря на отмашки, этот пункт вызывал у лорда беспокойство. Если бы союз не был так важен, и если бы лорд не бы вдовцом, он отдал бы варварку за надоевшего своим зудением Грегори в качестве наказания, и неважно, инвалидка она или нет, иметь в женах даже здоровую и красивую дикарку Грегу не улыбалось. Пора – доложили Норвенту, и он проворно спустился во двор, пользуясь привилегией хозяина замка, остальные ждали на холоде, переминаясь с ноги на ногу и согревая дыханием руки. Герольды вскинули трубы и пронзительно задудели. Музыка резанула по ушам и тут же оборвалась, сменившись удивленными и испуганными вскриками. Двое передних варваров опустили пращи. Дальше они ехали в полной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием снега, и от этого торжественность момента только возрастала. Паланкин с невестой тихо вплыл в ворота замка и остановился. Все варвары спешились и рассредоточились по двору, игнорируя растерянные взгляды охраны и гостей. Возле паланкина никого не осталось, кроме высокого еще по-подростковому нескладного парня, одетого теплее остальных. Он ловко спрыгнул с коня и подошел к паланкину, почтительно, но как-то небрежно поклонился лорду, откинул полог и подал руку находящейся внутри. Лорд так и прикипел глазами к вставшей на снег девушке, потом медленно и со значением повернулся к Грегори. Лорд-сын посмотрел на будущую мачеху сначала с выражением недоумения, потом его взгляд стал жестче. Не понравилась, подумал лорд Норвент, тем лучше для меня. Не хватало еще, чтобы сопляк… додумать он не смог. Будущая варварская леди плыла над снегом, словно не касаясь земли, длинный подол белоснежного платья, шуршащий по поземке, лишь усиливал ощущение, и если бы не остающиеся за ней следы, лорд бы подумал, что она вознесется в небеса вместе со снежинками, не дойдя до него. И вся она была невыносимо белой, начиная от меха, украшавшего ее плечи, заканчивая волосами, заплетенными в эти немыслимые дикарские косички. Потом она подошла ближе, и лорд разглядел на белых щеках румянец, не яркий и красный, как у сопровождавшего ее парня, а легкий, будто светилась сквозь нежную кожу кровь.

– Рут из рода Моргов с Гремящих холмов приветствует Освальда Норвента из рода Норвентов с земли Норвентов. – Нараспев произнес юный варвар, протягивая ему руку будущей невесты.

Лорд удивленно дернул лицом, уже наполовину решив, что нахал издевается, официальное представление звучало иначе и не предусматривало столько повторений, но голос парня был предельно серьезным, а если бы лорд был меньше занят Рут, то решил бы, что и горестным. Сама Рут смотрела прямо, чуть приподняв подбородок, и словно сквозь лорда, но явно видела все, что происходит, ничем не выражая своей реакции.

– Славный род Норвентов приветствует принцессу варваров. – Тоже решил сократить до минимума Освальд и принял тонкие пальцы, успевшие заледенеть на морозе.

В конце концов, не в речах дело, и лучше поскорее убраться в тепло, а там можно поучить наглого щенка манерам и вообще указать ему его место. Варвары вроде не возражали против того, что он повел невесту в замок, ее мальчишка увязался следом, хотя Грегори грозил, что варвары обидятся на несоблюдение какого-нибудь их глупого обычая и начнут резню прямо во дворе.

– Останься здесь. – Бросил лорд через плечо, но мальчишка дернул его за плащ, заставляя обернуться.

Короткая заминка, и нервные стражи уже окружили его со всех сторон, тыча в лицо копьями. Остальные варвары не спешили его защищать.

– Я обязался сопровождать принцессу везде и всюду, и последую за ней. – Спокойно сказал парень, отводя в сторону одно из копий.

– О ней позаботятся. – Оскорбился лорд. – Не думаешь ли ты, что я причиню вред моей будущей жене, матери моих будущих детей?

Мальчишка молчал, делая паузу неловкой. Грег уже начал делать знаки людям, да и варвары ненавязчиво вытаскивали оружие. Освальд досадливо дернул невесту за руку и был весьма удивлен, когда она не сдвинулась с места. Как и этот паршивый дикарь, она была одного с ним племени. Внезапно лорд Норвент понял, что она варварка, и до него стал доходить весь ужас принятого решения.

– К тому же, я могу быть переводчиком. – Вдруг покладисто поспешил сгладить положение дикарь. – Ваша милость вряд ли захочет гавкать на варварском.

– Она что, не умеет разговаривать по-человечески? – Опешил лорд. – На кой она мне тогда сдалась?!

– С женщинами можно не только разговаривать. – Совершенно серьезно ответил парень. – Но Рут знает благородную речь лордов. Я говорил об остальных.

– И они, что ли, потащатся в замок?

– Не беспокойтесь о них, ваша милость. Они умеют себя прилично вести.

– Пошли. – Коротко бросил лорд, которому осточертело стоять.

Он бросил короткий взгляд на невесту, но она ничем не показала, что оскорблена или шокирована его словами, а продолжала смотреть прямо перед собой, но не в пустоту, а как будто видела что-то перед глазами, и важность этого чего-то была стократ сильнее мелкой суеты вокруг.

Вопреки опасениям Грегори она прекрасно себя держала и сидела ровно во главе стола, чуть наклоняя голову в ответ на приветствия и представления домочадцев. Переводчик маячил за спинкой ее высокого кресла, но ситуация не требовала его участия. Лорд разглядывал девушку, без мехов оказавшуюся гораздо младше, чем он ожидал. На его предыдущую жену, шестнадцатилетнюю леди Тристи, она была ничем не похожа. Воспитанная быть светской дамой леди трепетала и нервничала на первом приеме, а дочь варваров Рут была спокойна и невозмутима, как истинная принцесса крови, похоже, предстоящая свадьба нисколько ее не пугала.

– Где твой отец, дитя мое? – Обратился к ней лорд, разглядывая полные розовые губы.

Хольт прикрыл глаза, взмолившись про себя. Ну, давай, давай же, ответь ему, как бы ты мне ответила! Какое она тебе дитя, старый ты похотливый козел, это скорее ты ей в сыновья годишься, да в такие, которых лекарки тишком душат, едва народятся, а матерям сообщают, что дитя родилось мертвым!

Сказать по правде, Хольт то и дело сначала с замиранием сердца, а потом с нарастающей надеждой ждал, что Рут что-нибудь выкинет. Откажется ехать в паланкине и потребует лошадь. Раздерет на себе подол платья, чтобы легче было ходить, как она привыкла, широко и размашисто. Будет насмехаться над приданым, собранным в немалом количестве, из которого благоразумный Дон велел выкинуть взятые в набегах на замки вещи. Что плюнет в лицо будущему мужу, выдернет у него меч и воткнет в брюхо. Что начнет насвистывать, проходя по длинным холодным коридорам, завешанным коврами, какую-нибудь похабень, которую варвары и за похабень-то не считали. Что начнет есть руками и изображать глупую неумеху. Да мало ли что она могла сделать! Но Рут ничего этого не делала, молчала, и оттого казалась ненастоящей, как привидение давно умершего друга, внезапно появившееся в ночи, подсевшее к дорожному костру и попросившее налить и ему тоже.

– Мой отец вождь. – Ответила Рут просто и немного нараспев, чтобы сгладить акцент. – У него дела в войске.

– Как же он выдаст тебя замуж? – Не понял лорд, снова начиная подозревать подвох.

– Я сама выйду. – Ответила Рут, не глядя на лорда и не меняя тона. – Зачем он мне?

– Женщины варваров сами устраивают свою судьбу. – Вклинился Хольт, облегчая ей задачу, столько слов Рут еще не знала. – У них не бывает предварительных сговоров.

– Как женщина может решать такие вещи? – Поднял брови лорд Освальд.

– Дикари. – Коротко объяснил Хольт, не вдаваясь в подробности.

Как показала практика, варварские женщины решали и не такие вещи, но за два года сам Хольт еле-еле к ним притерпелся.

– Говорят также, варварские женщины ложатся со всеми, кто позовет. – Лорд Грегори бросил скомканную салфетку на стол и взялся за новую.

– Грег! – Одернул его отец.

Рут медленно повернула к нему голову, не опуская подбородка, и посмотрела жутковатым немигающим взглядом.

– Это неправда. Только с теми, с кем сами захотят.

– Именно поэтому ваша невеста такая юная. – Поспешил прекратить конфликт Хольт. – Мы знаем, как вам важно, чтобы невеста была девицей. Старше все равно бы не нашлось.

Грег тихо фыркнул, а лорд Норвент покраснел, мальчишка прекрасно понял его мысли.

– Надо официально представить тебя гостям, дорогая, и произнести тост. – Засуетился он, поднимаясь.

Увидев это, гости перестали жевать и звенеть приборами, над столами повисла тишина. Не над всеми, варвары, взглянув и решив, что ничего не происходит, продолжили трапезу, как ни в чем не бывало, переговариваясь вполголоса на своем диком наречии.

– Господа! – Обратился лорд к пирующим. – Сегодня, в этот ясный солнечный день, проглянувший в череде туч…

Говорил он долго и красиво, о хорошем предзнаменовании, которое на самом деле наколдовали ведьмы, чтобы паланкин с Рут вовремя добрался до места, о союзе с могучим и грозным племенем, которое за глаза называл не иначе, чем вонючими выродками, об истории замка Норвент, в которой опустил некоторые нелицеприятные подробности, о своей молодой невесте и много еще о чем.

Когда он закончил, гости захлопали в ладоши. Варвары недоуменно переговаривались, глядя на этот непонятный ритуал, у них речь вождя было принято одобрять воплями и стуком мечей о щиты.

– Желаешь ли ты сказать что-нибудь, дитя мое? – Обратился лорд к Рут, довольный собой и речью.

К его удивлению, варварка не отказалась и поднялась, держа в руке хрустальный бокал с вином. Все варвары тоже встали.

– Кровь лордов. – Сказала она на варварском и перевернула бокал над столом, выливая рубиновый напиток на белую скатерть.

Красная дорожка потекла по столу, впитываясь в ткань и темнея. Хольт наклонился к Освальду и быстро перевел ее слова, озадаченный не меньше остальных.

Тем временем Рут взяла нож и сделала глубокий разрез на руке, занеся ее над бокалом, который быстро наполнился.

– Моя кровь. – Сказала она.

Согнула руку, прижимая рану, встала из-за стола и направилась к столу варваров, стукнула бокалом о стол.

– Передайте Дону. – Сказала она. – Союз заключен. Пусть пьет.

Вернулась и села, как ни в чем не бывало, снова уставившись перед собой. Варвары, все как один, встали на одно колено, коснулись пальцами левой руки пола, потом лба, поднялись и вышли, не проронив ни слова, и забрали с собой бокал. Все вздохнули с облегчением.

– Это варварский брачный ритуал. – Авторитетно объяснил лорду Хольт, чувствуя, что у него внутри все переворачивается. – Невесты, эм… в большинстве своем будучи не в состоянии проливать кровь невинности, поступают вот таким образом.

– Главное, что они, наконец, убрались. – Проворчал Освальд.

Главное, что ничего еще не кончено, с замиранием сердца подумал Хольт, глядя как Рут деловито принялась за еду.

Глава 46. Часть 3. Лорды и варвары

По лордским обычаям перед свадьбой Рут должна была прожить в доме жениха еще месяц, чтобы убедиться в искренности его чувств и оценить дом, в котором ей предстояло стать полновластной хозяйкой. Хольт сразу ей объяснил, что это просто обычай, леди не имела права отказаться от свадьбы, даже если бы ей все не понравилось. Рут кивнула, не разразившись очередной тирадой о глупости лордов, то ли щадя чувства Хольта, то ли устав говорить одно и то же.

Сам Хольт оказался в очень странном положении. Пожив среди варваров молодой лорд чуть не сошел с ума. У них все было другим, даже не противоположным, а просто другим. Хольт иногда отчаивался понимать логику их поступков и просто запоминал. Например, над ним постоянно издевались, но не для того, чтобы унизить, как удивленно объяснила Рут в ответ на его тихую жалобу, а чтобы он знал свои ошибки и быстрее исправлял их. Присмотревшись, Хольт понял, что она права, младших варваров шпыняли точно так же, и те даже не обижались. Зато бастардом его никто не дразнил, как в материнском замке, потому что почти все варвары сами были бастардами. Да у них даже понятия такого не было, ни то, что слова! А их блудливые женщины? Даже те, которые были замужем, не прикрывали свои тела, и летом излюбленной одеждой варварок были кожаные жилеты, еле сходящиеся на груди. Их специально шили из небольших кусков кожи, соединенных шнурами, чтобы открывать как можно больше. А нечестивые ведьмы, порождения темной стороны души великой богини? И еще хуже – лекарки! Уж на что варвары были бесстыжими, эти бабы были бесстыднее всех, и могли такое спросить… а не ответишь, ни за что лечить не будут. Лекарками были те, которые не годились в воительницы, и у варваров считались слабыми и хилыми. Они были больше всех похожи на леди, к которым привык Хольт, но только сложением. Ни одна леди не стала бы с упоением ковыряться в коровьих кишках, как будто там были спрятаны алмазы. И еще они разрезали трупы, оставшиеся после боя, и ничуть не скрывались. Хольт привык, что за такое полагалась мучительная казнь. «Ну и что?» – не поняла его Рут – «это же просто требуха, мертвым все равно. А так они учатся врачевать раны и понимают законы истечения крови». Хольт возразил, что можно учиться по книгам и не осквернять трупы, как делают книжники, и даже нашел для подружки медицинский атлас. Три дочери Тринидада отнеслись к нему со всем вниманием, заставив Хольта читать и объяснять. После этого Дон велел сохранять книги, а не рвать их на мешочки для стрел и прочие непотребства, а маленькая лекарка отвела юного лорда в палатку с ранеными, попросила взвалить на стол один из трупов и взяла нож. Через некоторое время позеленевший Хольт выполз из палатки с твердым убеждением, что картинки картинками, а так действительно лучше. Ни легкие, ни печень, ни селезенка на практике друг от друга особо не отличались. Но, что ни говори, резала черненькая вовсе не картинку, и смотреть, как она ловко разделывает мертвеца, было ужасающе неприятно.

Если бы не Рут, всегда успевающая деликатно подсказать, пришлось бы совсем худо. А теперь они поменялись ролями. Варварка справлялась куда лучше него, и Хольту, от природы не лишенному деликатности, казалось, что он очень топорно поправляет ее и удивлялся, что еще не избит до полусмерти. Грубых ошибок Рут не совершала, предпочитая ни с кем не общаться и гуляя в одиночестве, но мелкие огрехи давали пищу для пересудов всего замка, особенно леди. Отвыкнув от них, Хольт внезапно увидел, что такое истинная деликатность по сравнению с напускной, диктуемой только правилами приличия, а не душевным благородством. Они следили за Рут с упорством стервятников в пустыне. Если бы дело было раньше, то они все давно бы были мертвы, но теперь приходилось терпеть. Хольт виновато думал, что заставляет Рут нуждаться в нем. Что на этот счет думала сама Рут, оставалось тайной. Единственный раз, когда они поговорили по душам, пришелся на самое начало ее приезда в замок.

Они гуляли по двору, разглядывая окрестности. Хольт был погружен в свои мысли, поэтому вцепившаяся ему в плечо варварка стала большой неожиданностью. Юный лорд взвыл сквозь зубы, пальцы у Рут были по детскости еще тонкие, поэтому было вдвойне больней.

– Ты что?!

– Что это?

На лице у дочери Тринидада был такой ужас, будто она увидела свою смерть. Хольт, холодея, проследил за ее взглядом, но увидел только старую леди, мать лорда Норвента. Старуха медленно шла по двору, окруженная свитой служанок.

– Что случилось, Рут? – Осторожно переспросил Хольт, пытаясь отцепить ее пальцы, но девчонка только крепче вцепилась, да еще прижалась всем телом, стараясь спрятаться за него.

– Кто это? – Истерично взвизгнула она.

– Тише-тише! – Всполошился юный лорд, на них стали оборачиваться. – Пойдем-ка отсюда, что это с тобой?! Это просто старая леди, мать твоего жениха.

Он с силой поволок ее прочь, стараясь прикрывать своим телом от сварливой бабки, от которой уже успел наслушаться всякого и про варваров, и про леди, пускающих их в свои постели, и про плоды этой греховной связи.

У Рут стучали зубы, пришлось снять плащ и обернуть ее в него, как в кокон, отгораживая от мира и даря ощущение защищенности, да еще обнять сверху, чтобы знала, что уж если он не боится, то и ей не стоит. Девчонка постояла, сопя ему в грудь, потом подняла глаза, еще наполненные страхом, но уже приправленным недоумением. Хольт погладил ее по голове, чувствуя себя большим и сильным, и испытывая предательскую гордость.

– Ну, чего ты испугалась, шанежка?

– Да-а-а! – Протянула Рут, снова утыкаясь ему в грудь и обхватывая его руками. – Ты ее видел? Эту женщину? Это ведь женщина? Она больна? Почему она такая?

– Почтенная леди Норвент ничем не больна, кроме старости. – Пожал плечами Хольт. – И сопутствующими ей болезнями. Наверняка у нее подагра, мигрени, разливается желчь и отказывает память…

– Она проклята? – Не понимала его Рут. – Зачем тогда она выходит, ведь проклятие может распространиться на весь замок! Почему ее не убили? Почему она сама себя не убила? Ты видел, какая она страшная? У нее спина, как колесо, у нее все лицо как пустой мешок, а во рту нет зубов! Она пахнет отхожим местом, и гнилью, и смертью!

– Конечно, она же старая. – Недоуменно сказал Хольт, по-прежнему не понимая.

– Что ты смеешься, Хольт! – Рут насупилась и обиженно толкнула его в грудь. – Что я, старух, по-твоему, не видела?

И тут Хольт понял. Не видела. Рут никогда не видела старух. Варвары редко доживали до старости, погибая в бою еще молодыми. Стариками у них считались сорокалетние, еще полные сил и здоровья. Рут никогда прежде не видела морщин и немощи, неудивительно, что она так испугалась.

– Шанежка. – Мягко сказал Хольт, садясь на ступени каменной лестницы и усаживая угрюмую Рут на колени. – Послушай меня. Это опять то различие между вами и лордами. Понимаешь, сражаются наравне с мужчинами только варварки и демонки, да иногда еще горянки. А леди рождены для мира.

– Они слабые! – Свирепо подтвердила Рут. – У них хилые руки и бледные ноги! Они не умеют толком ходить, не то, что бегать! Они рожают в муках и… их мужчины ничуть не лучше.

– Эти люди рождаются для мира, а не для войны. Становясь старше, они оставляют ратные подвиги для молодых и уходят заниматься делами. И их тела становятся мягкими и рыхлыми… а леди вообще не сражаются, им не нужно быть сильными. Поэтому они живут дольше, гораздо дольше ваших женщин. То, что ты видела, делают с людьми прожитые годы. Это настоящая старость, глубокая. Это не болезнь и не проклятие. Это как… ты же видела деревья в здешнем парке? Помнишь, там была и молодая поросль, и деревья постарше, и совсем старые, с корявыми узловатыми стволами?

– Видела. – Кивнула Рут. – Их точит черный гной, заражающий другие деревья, и они не плодоносят больше. Почему их не вырубить? Зачем они нужны? И я не про деревья говорю, если ты снова вздумал играть в метафоры!

– Побойся богиню, Рут, ты же о человеке говоришь! Она женщина, такая же, как ты, только дольше жила. Что ты предлагаешь с ней сделать?

– Почему она сама не прекратит свою жизнь? – Недоумевала Рут. – Разве ей нравится быть такой?

– Тут все по-другому. – Беспомощно сказал Хольт. – Не так-то просто наложить на себя руки.

– Когда ты молод и полон жизни. Но когда ты вот такой?

Хольт тяжело вздохнул и украдкой потерся щекой о ее плечо, пробивающаяся щетина доставляла массу неудобств. Бесполезно было грозить варварке, что она состарится и сама поймет, потому что даже если Рут доживет до преклонных лет женой лорда… о таком даже думать не хотелось.

– Мы живем, чтобы быть сильными и уйти, когда наша сила нас подведет. – Между тем, подумав, продолжала Рут. – Мы живем для жизни и радости. А лорды живут, чтобы дождаться преклонных лет и оставить войну, и сделать свои тела мягкими и рыхлыми. Это ты сказал. Лорды живут для смерти.

– Ты просто не пугайся больше леди Норвент. – Отчаявшись, попросил Хольт. – И не пугай ее саму, она давно уже выжила из ума. Тебе же не составит труда с ней не встречаться?

– А ты? – Не слушая, спросила его Рут. – Ты же лорд. Ты тоже живешь для смерти?

– Я не лорд. – Невесело ответил Хольт. – Я не знаю, для чего я живу. Но я живу, и мне нравится.

– Ты же не будешь дряхлым и рыхлым? – Грозно спросила Рут, тыкая его пальцем в живот. – Я не оставлю тебя в замке, если так! Ты наш, ты нашего племени! Ты не смеешь быть таким, как эта!

Хольт убрал ее руку и улыбнулся.

– Я, конечно, надеюсь прожить подольше. Но стариком становиться мне действительно не хочется. Однако никто еще не смог победить время. Сейчас не стоит об этом думать.

– Если я убью себя сейчас, то останусь вечно молодой. – Не согласилась Рут. – Я остановлю время.

– Это смерть.

– Ну и что?

– Умирать страшно. – Холодея, объяснил Хольт. – Не надо, Рут. Лучше живи.

– Совсем не страшно. – Рассудительно заметила не боящаяся боли варварка. – Просто шагнешь на Дорогу Сна.

– А если нет Дороги Сна?

– Как это нет? А что тогда есть?

– А вдруг ничего нет? И впереди лишь тьма?

– Видишь, есть тьма, а это уже не ничего.

– Рут. – Хольт взял ее за руки и серьезно заглянул в лицо. – Не вздумай ничего с собой сделать. Мне будет плохо без тебя. Я буду винить себя в твоей смерти до конца моих дней. Не надо было ничего тебе рассказывать, и Дону бы не пришло в голову выдать тебя за лорда. Ты должна жить, потому что если ты не должна, я не знаю тогда, кто должен.

Тринидад покрутила носом и слезла с его колен. Сняла плащ и накинула на плечи уже замерзшего Хольта.

– Ну что же, я не буду, раз ты просишь. – Рассудительно сказала она. – Но такой, как леди Норвент, я тоже не буду, ни за что. Вот что я скажу, я соскучилась по сестрам. Приведешь их, Хольт?

– Конечно. – Хольт поднялся, запахивая на себе плащ. – Не делай глупостей без меня.

– Я запрусь в своей комнате. – Пообещала Рут. – И не буду выходить, пока ты не вернешься. Так что возвращайся, слышишь, Хольт, обязательно возвращайся!

О чем она говорила с сестрами, Хольт так и не узнал, но вышли они обе зареванными. Потом Хольт видел, как они втроем издалека следят с крыши за леди Норвент. Рут выполнила обещание, и старуху больше не пугала, но всегда обходила ее по большой дуге.

Молодые же леди казались Рут ужасно глупыми, особенно потому, что умели хоть и гораздо больше нее, но все это были жутко бесполезные вещи. Она ничего им не говорила, в конце концов, раз кто-то придумал вышивать нитками ничего не значащие узоры на таком тонком полотне, что можно было разорвать пальцем, значит, это для чего-то было нужно. Это красиво, говорили они. Это украшает женщину. По мнению Рут, они вовсе не были красивыми, слабые, бледные, тонкокожие, мягкие, плавные, неспособные на резкие быстрые движения. Хольт, однако, считал иначе, провожая девушек тоскливыми взглядами. Он тоже часто говорил, что красиво, а что нет, но совсем не про вышивку, а про закат или пейзаж, как он называл все, что было под небом. Рут тоже видела, что это красиво, потому что ей нравилось смотреть. А вот смотреть на набор ниток на полотне ей не нравилось. Как-то она спросила Хольта, считает ли он красивыми варварок. Он смутился и покраснел, промямлил, что не всех, но есть некоторые, и критерием оценки является вовсе не сила и способность отрезать как можно больше ушей в ближнем бою. Старый Хольт тоже не считал ледей красивыми, и на наивный вопрос Рут, зачем он тогда взял мать Хольта, ответил, чтобы поумерить ее спесь. Как это должно было подействовать, Рут не поняла, да и по словам молодого Хольта, спеси ей это не только не поумерило, а еще и добавило.

Гораздо больше ледей ей нравился будущий пасынок лорд Грегори. Он-то хоть говорил, что думал, и Рут ему не нравилась. Она долго не могла взять в толк, почему будет считаться его матерью, а он – ее сыном. Лорд Норвент ответил, что так принято, Хольт объяснил, но непонятно, поэтому Рут прямо спросила у Грега. Лорд, воспитанный быть вежливым, не смог ответить грубо будущей жене отца, но тоже ничего не смог объяснить. Зато с ним Рут не боялась испортить себе репутацию, как велел Хольт. Грегу и не нужно было, чтобы варварка вела себя не как варварка, и к ее вопросам, которые другие назвали бы глупыми и посмеялись бы, вместо того, чтобы объяснить, отнесся со всей серьезностью.

Варварок он, как и Хольт, не считал красивыми и почему-то попросил за это прощения. Ему нравились слабые, а Рут со своей тонкой фигурой была похожа на слабую, поэтому тоже немножко нравилась молодому лорду, но он сказал, что это пройдет, когда она вырастет мужеподобной бабой, как все ее соплеменницы. За это он прощения не попросил, с надеждой ожидая, что бешеная дикарка бросится на него, но она его разочаровала, серьезно сказав, что ее соплеменницы на мужчин не похожи, а умение постоять за себя не является значительным критерием. Грегори раскашлялся и сквозь смех честно заявил, что не любит варваров и не доверяет им, и против этого дурацкого позорящего его род брака. Рут в свою очередь призналась, что ей тоже вовсе не нравится эта идея, а уж если с кем и ложиться в постель, то с самим Грегом, а не с его отцом. Молодой лорд вспыхнул не хуже леди и дрожащим голосом заявил, чтобы она не смела так говорить. Рут ответила, что ей никто не может указывать, что сметь, а что нет, на что Грег злорадно заметил, что когда она выйдет замуж, то переменит мнение.

Поэтому замуж Рут захотелось еще меньше.