Текст книги "Хороший немец"

Автор книги: Джозеф Кэнон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

– В сапогах?

– Кто его встречал? Ты не заметил?

– Нет, – ответил Брайан. – А что?

– Ты с ним разговаривал в самолете? Ничего особенного не заметил?

Брайан открыл глаза:

– Насколько я знаю, если ты спрашиваешь, то неспроста.

– Его убили. В Потсдаме.

– Тот самый, которого выловили в озере?

Джейк кивнул.

– И?

– И мне бы хотелось знать, почему? Думаю, тут что-то интересное.

– Дорогой Джейк. Опять за старое. Тут бедная Польша на чаше весов…

– Так ты говорил с ним? Или нет?

– Ни слова. Да и вряд ли кто еще. Насколько я помню, в основном распинался достопочтенный. Это и есть твоя история о черном рынке?

– Он провернул сделку. Наварил прилично.

– Этот милый молодой человек? – спросил Брайан.

– Ну, не такой уж и милый. Пять, десять тысяч долларов.

– Серьезно? – спросил Брайан, на этот раз заинтересованно. – И на чем?

– Что ты имеешь в виду?

– У него же не было багажа? Чем он торговал?

– У него не было багажа? – переспросил Джейк, стараясь воспроизвести картину в Темпельхофе.

– Нет. Я не заметил. И счел это странным. А потом подумал, ну, он же изБерлина.

– Нет. Не из Берлина. Ничего больше не заметил?

– Боже, да я не обратил на это внимания, пока ты не сказал. Парень без багажа – ну и что?

Джейк не ответил. Как бы сказал Гюнтер, упущен очевидный факт? Сделка на пустом месте. Но десять тысяч долларов за пустоту не платят. Тогда за нечто маленькое, что умещается в кармане.

– Черт, – отозвался Брайан на очередной рев с поля. – К тому же кто-то из наших. Теперь придется об этом писать. – В британском секторе трибун кто-то из солдат поднял «Юнион Джек».

– Считаешь, его русские замочили?

– Ну, – медленно произнес Брайан. – Как-то не к месту именно сейчас, не так ли? – Он махнул рукой в сторону игры. – И именно тогда, когда мы начали так прекрасно ладить. Ты к этому клонишь? Бомбочка-вонючка для конференции?

– Не знаю.

– Им это не понравится.

– Кому?

– Всем.

Джейк оглядел стадион. Всем. Такая статья никому не нужна. И это значило, что именно такую и стоило писать. Он посмотрел в сторону съемочной группы, почти ожидая увидеть, как Бреймер снова завоевывает мир. Но вместо этого увидел, что к ним, опустив голову, со своим обычным нетерпением терьера, спешит Берни. Он обвел глазами толпу, затем улыбнулся Джейку и знаком показал ему спуститься. У Джейка перехватило дыхание. Он нашел его здесь – значит, новость срочная. Воодушевленный, он оставил Брайана и сбежал по лестнице.

– Вы нашли ее?

– Что? А, женщину, – сказал возбужденно Берни. – Нет. Извините. Ее там нет. – Но продолжал улыбаться.

– Вы искали?

– Данные отсутствуют. Я сделал запрос на мужа. Его легче найти, если он военнопленный. – Он сделал паузу, не закончив мысль и наблюдая за выражением лица Джейка. – Можете попытаться поискать ее через справочные бюро. Иногда это срабатывает.

Джейк кивнул, практически не слушая его. Каждый, чтобы получить продовольственную карточку, заполнял фрагебоген.Если только не лежал где-то под рухнувшей стеной. Данных нет.

– Ну, в любом случае спасибо, – сказал он упавшим голосом. – Ничего не поделаешь. – А чего он ожидал?

– Люди все же находятся. Я говорил, что…

– Знаю. Как бы там ни было, любезно с вашей стороны прийти сюда.

– Нет, – сказал Берни, снова смутившись. – Я не про то. Я про другое.

Джейк поднял на него взгляд.

– Кое-что интересное, – сказал Берни, легкая щетина на его лице расплылась в очередной улыбке. – Я выяснил, почему Мюллер не хотел показывать вам третий листок донесения. Вы были правы. То был отчет о баллистической экспертизе. – Он вынул копию из кармана и сделал паузу, заставив Джейка ждать. – Это была американская пуля.

Глава шестая

Найти «Ронни» оказалось не трудно. Англичанам при дележке достался кусок Курфюрстендамм поярче, и скопление британских военных машин у клуба метило его, как неоновый знак. Водители курили, сидя на бамперах. Несли охрану, ловя обрывки музыки, когда офицеры, обняв девчонок за талию, заходили внутрь – некоторые уже пошатывались от выпитого. На улице немногочисленные прохожие катили тележки мимо разбитых витрин и выпотрошенных отелей. С наступлением сумерек велосипедисты исчезли. Через час на Ку-дамм будет так же темно, как и на сельской дороге, освещаемой только узкой полоской луны и фосфорными лентами, оставшимися от времен затемнения.

Джейк припарковался за британским джипом и прошел по расчищенному тротуару ко входу. Соседний магазин лежал в руинах. Старое витринное стекло заменили фанерой, заклеенной бумагой, и кусками картона с объявлениями, прилепленными с внутренней стороны окна, чтобы дождь не размывал чернила. Было еще светло и можно прочитать. Часть объявлений была аккуратно написана правильным готическим шрифтом, как учили в гимназиях, но в основном их быстро набрасывали каракулями – уже одно это говорило о безысходности. «Зимние сапоги. На войлоке. В прекрасном состоянии. Отдам за детские ботинки». «Любая информация об Анне Мильхаупт. Прежде жила на Марбургерштрассе, 18». «Предскажу ваше будущее. Мадам Ренальди. Персональные карты. 25 марок или купонов». «Вдова военного, двое детей. Привлекательная. Выйдет замуж за немца. С квартирой. Прекрасно готовлю». Джейк отвернулся и открыл дверь навстречу гремящей музыке.

Он ожидал увидеть подвальный кабачок, вроде тех, что изображал на своих старых картинах Грош, [51]51
  Георг Грош (1893–1959) – немецкий художник-антифашист. Эмигрировал в Америку, после войны вернулся в Германию.


[Закрыть]но в «Ронни» было весело и шумно, на столах белые скатерти, на стенах – картины. Официанты в накрахмаленных рубашках скользили между тесно стоящими столами, как угри, разнося блюда, уворачиваясь от толкотни, царящей на крохотной танцплощадке. Джаз-квинтет играл быструю «Милую Лоррейн», а союзники в мундирах и девушки в летних платьях топтались на тесном пятачке в быстром фокстроте. Девушки были одеты на выход – настоящие платья, яркая губная помада и босоножки вместо военных брюк и платков разгребательниц руин. Но знакомый запах проник и сюда, безошибочно улавливаемый в дыму и парфюме. Джейк вдруг понял, как недостающую деталь картины: на этой визжащей, переполненной площадке они в буквальном смысле танцуют на могилах.

Гюнтер сидел, окутанный густым сигаретным дымом, в конце барной стойки, тянувшейся на возвышении вдоль боковой стены. Джейк прошел мимо стола, за которым раздался взрыв смеха, звон бокалов. Небольшая группа русских стучала по столу и требовала обслужить их. Оркестр, не переставая играть перешел на «Поцелуи этого года».

Гюнтер сидел в компании другого гражданского и, когда Джейк подошел к бару, с трудом узнал его. Коротко кивнул и дернул головой в сторону столика в углу:

– Он там.

Джейк перевел взгляд на столик. Молодой военный – редкие волосы зализаны назад, как у Ноэла Кауарда, [52]52
  Ноэл Кауард (1899–1973) – английский актер, драматург, автор популярной музыки.


[Закрыть]– сидел между двумя белокурыми проститутками. Все трое, склонив головы над тарелками, поглощали ужин.

– У меня есть новости, – сказал Джейк.

– Дайте мне закончить дела, – сказал Гюнтер. – Я присоединюсь к вам. Я быстро.

– Оружие, – продолжал Джейк. – Это был американец.

Гюнтер посмотрел на него в упор. Настороженный взгляд сквозь поволоку бренди.

– Ну, – произнес он уклончиво.

– Кто это? – спросил другой немец.

Гюнтер пожал плечами.

– Новый человек с Алекса, – сказал он: прежняя контора. – Я ввожу его в курс дела.

Мужчина развеселился:

– С Алекса. – Он рассмеялся. – Это хорошо.

– Я подойду к вам через минуту, – сказал Гюнтер, снова кивая на столик с блондинками.

Джейк протиснулся между столиками и подошел к англичанину. Молодой парнишка, худой, живые глаза, отнюдь не матерый гангстер, как он себе представлял.

– Элфорд?

– Дэнни. Друг Гюнтера? Выпей с нами, – сказал он, наливая в стакан. – Гюнтер просил переговорить с тобой. На интересующую тебя тему.

– Здесь можно говорить? – спросил Джейк, взглянув на девушек, и сел за стол.

– При них? Совершенно безопасно. Единственное слово, которое они знают, – это «фак». Правильно, Ильза?

– Хеллоу, – произнесла одна из девушек, демонстрируя еще одно слово из своего словаря, и вернулась к тарелке. Кусок серого мяса и две картофелины размером с мячи для гольфа. Дэнни, очевидно, поел в другом месте. Перед ним, кроме бутылки скотча, ничего не было.

– Даже не знаю, где она нарабатывает такой аппетит, – сказал Дэнни. – Но сердце радуется, глядя, как она ест, верно? Ну, ты хочешь чего-то особенного? Чего-то немного необычного или простого? Ты офицер, правильно? – спросил он, взглянув на нашивку на плече у Джейка. – Пойдут они только с офицером. Но они чистые. Гарантирую. Проверяются раз в неделю. Мы же не хотим привозить домой подарочки, да? Чего-то особенного?

– Нет, – в замешательстве ответил Джейк, – речь не о том. Не о девушках.

– А, ну да, – сказал Дэнни, поднимая стакан, но не переставая болтать. – Ошибочка. Но мальчики подороже, сам понимаешь. Они работают только раз за ночь. Иначе износятся. Ясно, да? – Он посмотрел на Джейка. – Все до одного из Гитлерюгенда. [53]53
  Гитлерюгенд – фашистская молодежная организация в Германии в 1926–1945 гг., действовала под контролем нацистской партии.


[Закрыть]И форма есть, если тебе захочется. – Жизнерадостный, как уличный торговец в Уайтчепеле.

Джейк, вспыхнув, покачал головой.

– Нет, ты не понял. Мне нужна информация.

– Ты коп? – спросил Дэнни подозрительно.

– Нет.

– А, друг Гюнтера. Нормальный, значит, не так ли? – Он прикурил, не спуская глаз с Джейка. – Какая информация?

– В понедельник один человек сделал десять тысяч долларов. Ты что-нибудь слышал об этом?

– Десять тысяч, – сказал он, поразившись. – За один заход? Неплохо. Твой друг?

– Знакомый.

– А почему ты у него не спросишь?

– Он уехал во Франкфурт. Я хочу знать, где он их сделал.

– Хочешь сам заняться небольшим бизнесом, да? Что продаем?

Джейк снова покачал головой:

– Я хочу знать, что он продавал.

Позади них раздались аплодисменты, оркестр ушел на перерыв. Неожиданно возникшая тишина быстро заполнилась гулом голосов.

– А почему ты пришел ко мне? Десять тысяч – это не девочки, правда?

– Гюнтер сказал, ты много знаешь.

– Но не такое, – ответил Дэнни решительно, раздавив сигарету в пепельнице.

– Не хочешь поспрашивать? Я заплачу.

Дэнни вылупился на него:

– Ты же можешь поднять телефонную трубку и позвонить во Франкфурт.

– Не могу. Он мертв.

Дэнни внимательно посмотрел на него.

– Так бы сразу и говорил. Значит, не доверяешь. Может, лучше отвалишь? Мне не нужны проблемы.

– Проблем нет. Послушай, давай я тебе лучше все расскажу. Человек, которого я знаю, приезжает в понедельник в Берлин обделать кое-какие дела, и его убивают. Я пытаюсь выяснить, кто это сделал.

– Гюнтер тоже его знает?

– Нет. Он мне помогает. Этот человек говорил только по-английски. Гюнтер подумал, что ты мог что-нибудь слышать. Человека убили, люди болтают.

– Но не со мной. А теперь отвали.

– Мне просто нужно знать, слышал ли ты что-нибудь.

– Теперь ты знаешь. – Дэнни достал другую сигарету. – Слушай, я здесь неплохо зарабатываю. То на этом, то па том. Без проблем. У меня нет десяти тысяч долларов, и я не убиваю людей. И не сую свой нос в чужие дела. Здесь всем хватает. Живи сам, дай жить другим – и проживешь долго. Верно, Ильза?

Девушка посмотрела на него и тупо улыбнулась.

– Если у кого-то есть десять тысяч долларов, что он может купить на эти деньги? – спросил Джейк, меняя тему разговора.

– За один заход? Не знаю. У меня никогда не было таких денег. – Но его это заинтриговало. – Крупный товар обычно торгуют бартером. Один мой знакомый заполучил партию фабричной продукции – чудесная ткань, парашютное качество – и ты тут же узнаешь, что к нему из Дании едут грузовики. С консервированной ветчиной. Теперь у него стоящий товар. Его можно продать, где хочешь. Но деньги появляются, лишь когда товар поступает на улицу, ну ты понимаешь, о чем я. А наличные? Ну, антиквариат, может быть. Но, видишь ли, я одно от другого не отличаю, так что я в такие дела не суюсь.

– Что еще?

– Лекарства. За них платят наличными. Но лекарства – грязный бизнес. Я с этим не связываюсь.

Джейк восхищенно посмотрел на него. Ветчине – да, пенициллину – нет, какая разборчивость, что-то новенькое.

– Что бы там ни было, он носил деньги с собой, – сказал Джейк. – Никаких грузовиков с товаром, ни ящичка. Нечто достаточно мелкое, чтобы держать при себе.

– Тогда драгоценности. Но это, конечно, узкая специализация, – сказал Дэнни, как будто он обращался к одной из своих девушек. – Ты должен знать, что тебе нужно.

– Ты не поспрашиваешь?

– Могу. Из уважения к Гюнтеру, запомни. Ага, вот и мы опять, – сказал он, увидев оркестр, возвращающийся на сцену. Он налил Джейку еще, тема разговора стала его затягивать. – Достаточно мелкое, чтобы держать при себе? Не золото – слишком тяжелое. Может, бумаги.

– Какие бумаги?

Оркестр заиграл «Мелодию Элмера», вызвав новую толкотню на танцплощадке. Джейк почувствовал, как его стул толкнули сзади. Мимо него протиснулся русский, уверенно положив руку на задницу девушки. Другой русский навис над столом, улыбнулся Ильзе и интернациональным жестом поманил девушку танцевать.

– Отвали, дружище. Ты что, не видишь – леди кушает?

Русский удивленно отпрянул назад.

– Он не понял, что она с вами, – сказал с акцентом голос сзади. – Мои извинения. – Джейк повернулся. – А, мистер Гейсмар.

– Генерал Сикорский.

– Да, прекрасная память. Извините моего друга. Он подумал…

– Он твой друг? – спросил Дэнни у Джейка. – Что ж, отлично. Ильза, будь умницей, пройдись в фокстроте.

– Вы танцуете? – сказала она русскому, встала и взяла его за руку.

– Спасибо, – сказал Сикорский. – Очень любезно.

– Пустяки. – Дэнни был само радушие. – А вы?

– В следующий раз, – сказал он, взглянув на другую блондинку. – Рад видеть вас, мистер Гейсмар. Совсем другая вечеринка. – Он посмотрел в сторону танцплощадки, где русский и Ильза уже сплелись в объятиях. – Мне понравился наш разговор.

– Пещера Аладдина, – сказал Джейк, стараясь вспомнить.

– Да. Когда-нибудь, возможно, мы поговорим с вами на эту тему, если только захотите посетить наш сектор. Хотя там не так весело, как здесь. Доброй ночи. – Он повернулся к Дэнни и слегка поклонился, собираясь уходить. – Мой друг благодарит вас за помощь.

– Не забудьте вернуть ее обратно, – подколол Дэнни.

Сикорский взглянул на него, затем вынул пачку банкнот, отсчитал несколько штук и бросил их рядом со стаканом Дэнни.

– Этого должно хватить, – сказал он и удалился.

Дэнни, уязвленный, уставился на банкноты, как будто его отхлестали по щекам. Джейк отвернулся и проследил за Сикорским, который уже здоровался у бара с приятелем Гюнтера.

– Ни хрена тут не хватит, – сказал Дэнни. – Красные ублюдки.

– Какие бумаги? – спросил, поворачиваясь, Джейк.

– Что? А, разные. Ты спрашиваешь меня, что бы я купил на десять тысяч долларов, ну я и представил. Я покупаю бумаги. Купчие, например.

– У тебя есть здесь собственность?

– Кинотеатр. Самое первое приобретение. Сейчас квартиры. Конечно, в нужных районах. Но вот кинотеатр – это всегда что-то, верно?

– А что будет, когда уедешь домой? – спросил с интересом Джейк.

– Домой? Зачем? Мне здесь нравится. Полно девчонок – но этого мало. И я приобрел недвижимость. А что меня ждет в Лондоне? Пять фунтов стерлингов в неделю и большое спасибо? В Лондоне сейчас мертвый сезон. Все возможности мира на данный момент сосредоточены именно здесь.

Джейк сидел с минуту молча, в полном недоумении. Еще одна статья для «Колльерс», которую никогда не напечатают, – о наглом рядовом за угловым столиком в «Ронни».

– Вряд ли он продавал купчие, – сказал он наконец.

– Ну, это же как пример, правда? Ладно, давай еще по одной, – сказал он, с удовольствием наливая. – Настоящее односолодовое, а не ваше смешанное. – Он отхлебнул. – Стоящих бумаг – куча. Удостоверения личности. Восстановление в правах. Присвоение титула достопочтенного, если хочешь. Подделки, но кто узнает? Конечно, в первую очередь бумаги нужны немцам.

– Персилшайн, – сказал Джейк. – Смоет ваши грехи.

– Это точно. За одну такую бумагу, если она надежная, можно получить две тысячи. Продашь несколько и… – Он замолчал и поставил стакан. – Погоди. Я тебе расскажу, что тут действительно было.Сам, конечно, не видел, но слышал – тоже можно очень дорого продать.

– Что?

– Лагерные письма. Свидетельские показания. Какой-нибудь еврей пишет, что такой-то был вместе с ним в лагере или такой-то пытался уберечьего от лагеря. Самый лучший персилшайн:личное дело сразу становится чистым.

– Если он настоящий.

– Ну да, автор письма. Конечно, большинство на такое не пойдет, и это понятно. Но если тебе действительно нужны деньги – скажем, выбраться из страны, – что значит одно письмо?

Джейк в смятении уставился в стакан. Оправдать собственного убийцу. Что может быть хуже.

– Боже, – сказал он, с отвращением вздохнув – едва слышно из-за грохота оркестра.

Дэнни заерзал на стуле, снова почувствовав неловкость, как будто Джейк швырнул ему деньги на стол.

– Ну, я так не считаю. К чему в этой жизни долго помнить старое. Вот посмотри на меня. Три года в лагере для военнопленных. Это был ад, поверь мне. Его уже не восстановишь. – Он коснулся уха. – Глух как тетерев. Заработал в лагере. Но я познакомился там с немцами, нет худа без добра. Я и не думал, что это пригодится. А теперь, когда с этим все кончено, что толку ворошить прошлое? Надо жить дальше, я так считаю. – На какой-то дикий момент в голове Джейка невероятным эхом пронесся голос Бреймера.

– То был другой лагерь, – сказал Джейк.

– Знаешь что, дружище. Проведи три года в лагере для военнопленных, а потом потолкуем о разнице.

– Извини, я не хотел…

– Ладно, все нормально, – сказал Дэнни благодушно. – Никаких обид. Честно говоря, я и сам таких писем не оправдываю. Действительно мерзко, особенно после того, что эти люди пережили. Правда, они тоже не от хорошей жизни этим занимаются, понимаешь, да? Им деньги нужны, вот и все. Несчастные вымогатели – их и здесь можно встретить, по-прежнему в этих пижамах, сердце разрывается. Так что с этими письмами я даже связываться не хочу. Это называется воспользоваться ситуацией.

Джейк посмотрел на него. Человек, предлагающий мальчиков в форме Гитлерюгенда.

– Ты можешь узнать, кто ими торгует?

– Зачем?

Встреча с юристом общественной безопасности. Можно ухватиться за ниточку.

Он вспомнил кабинет Берни, до потолка заваленный бумагами.

– Интуиция. Это не драгоценности – не похоже. Давай пойдем по бумажному следу. – Он посмотрел на Дэнни, который явно сомневался. – Я, само собой, заплачу.

– Вот что я тебе скажу. Друг Гюнтера. Лично от себя сделаю, что смогу. Дай мне покрутиться. Но ничего не обещаю, запомни. Если что раскопаю, назначу цену. По-моему, все честно, нет?

– Да.

– Привет, Рог, – сказал Дэнни, глядя на рядового британской армии. – Все готово?

– У меня майор на улице.

– Отлично. Это за тобой, дорогая, – сказал он блондинке. Та положила салфетку и вынула губную помаду. – Как есть, лапонька. Нет смысла рисовать ротик, учитывая, где он сейчас побывает. Вперед.

– Видерзеен, – вежливо попрощалась она с Джейком, встала и пошла за рядовым.

– Дом надежный, – крикнул ей вслед Дэнни. – Отборный товар, эта крошка. Ей самой нравится. Может, попробуешь?

– Можно тебя спросить? Почему… – начал Джейк, затем остановился, не зная, как спросить. – То есть, я думал, что для этого требуется всего пара сигарет. Так почему…

– Ну, некоторые джентльмены как бы робеют. С этого все и началось. А я, как видишь, не робею, так что надо было в известном смысле завести несколько знакомств. Некоторые это ценят. Удобно. Офицеры, они ведь не хотят подцепить что попало на улице. Никогда не знаешь, что заработаешь, верно? Небольшой сюрприз для жены. Привет, а это что? Гадость. Все дело в гигиене. У меня есть доктор, который их проверяет. Приличный парень. Примет меры в случае любой неожиданности, понимаешь, о чем я. Девочкам, конечно, это нравится – меньше износ, нигде не надо фланировать.

– А почему только офицеры?

Дэнни улыбнулся.

– У них деньги для начала. Но, знаешь, все дело в девочках. У них же одно на уме, не так ли? Ищут любви. И билет, чтобы уехать. В Лондон, почему бы и нет? Куда угодно, только не здесь. Ну, а рядовой вряд ли на такое способен, верно? Так что нужен офицер.

– И что, делают?

– Что? Увозят их домой? Не-а. Им нужно одно: отсос по-быстрому да засадить, и все дела. Но никогда не знаешь. Я всегда говорю девчонкам, смотрите на вещи с оптимизмом. Всегда есть шанс. Вкладывайте в это все сердце и душу – и, может, что-нибудь получится.

– И они тебе верят.

Дэнни пожал плечами:

– Понимаешь, они не проститутки. Прекрасные девчонки, некоторые временно подрабатывают. Они просто пытаются выжить. Им нужно дать надежду.

– А что ты говоришь мальчикам?

– Это побочный бизнес, – ответил Дэнни. И, снова смутившись, провел рукой по зализанным волосам. – Всякое разное.

– Они действительно были в Гитлерюгенде?

– Конечно, Виктор, во всяком случае. Это брат Ильзы.

– Ну и семейка.

– Знаешь, я думаю, он былтаким. Про остальных не знаю. Сначала шли на это не очень охотно. Но рады деньгам. Да и кто узнает? Находит их Виктор, это его друзья. Я же говорю, это так – побочный бизнес. О, посмотри на этого. Хорош. Вылитый Бенни Гудмен. [54]54
  Бенни Гудмен (1909–1986) – американский кларнетист и дирижер джаз-оркестра.


[Закрыть]

Он показал на оркестровую площадку, где, облизывая язычок инструмента, поднялся кларнетист в ожидании соло. И действительно заиграл Гудмена – «Воспоминания о тебе», первые печальные ноты, пьянящие плавные звуки. Еще один отзвук родины – музыка была так неожиданно прекрасна, что звучала неким упреком в прокуренном зале. Пары на танцплощадке, зачарованные игрой кларнетиста, перестали подскакивать и, еще ближе прижавшись друг к другу, принялись покачиваться. Кларнетист, тоже покачиваясь, закрыл глаза, стараясь забыть о развеселом, гадком зале, и унестись с мелодией куда-то вдаль.

«Кажется, все навевает…» Музыка любви, не о веселых временах и спешных обжиманиях, – песня для девушек, ищущих любви. Джейк наблюдал за ними, танцующими как во сне, с надеждой положив головки на плечи военных. Сидящие за столиками притихли, делая вид, что слушают солиста, но в действительности их уносило туда, в тот мир, который они знали до «Ронни». Сентиментальные ноты вернули их туда настолько реально, что, казалось, этого мира можно коснуться. «…воспоминания о тебе». Даже здесь. Вон платье Лины, того же темно-синего цвета, ее выходное платье. Он вспомнил, как она проводила рукой сзади, когда вставала. Быстро касалась платья, чтобы разгладить морщинки. Платье прилегало к телу и колыхалось с ним. Спереди была сверкающая вставка, расходящаяся крошечными лучиками ярких блесток вверх к плечу. Но шерстяное, слишком теплое для летнего вечера в битком забитом зале, и у этой девушки на платье, довольно тесном для нее, между лопатками расплылось большое мокрое пятно. Белокурые волосы пышно взбиты на голове, как у Бетти Грэйбл. [55]55
  Бетти Грэйбл (1916–1973) – американская актриса и певица, популярная «девушка с плаката» периода Второй мировой войны,


[Закрыть]А цвет тот же – темно-синий.

Когда в конце соло вступил оркестр, за столиками послышалось беспокойное шевеление – все с облегчением стряхивали чары и возвращались к обычной музыке.

– Что я тебе говорил? – сказал Дэнни, сверкнув глазами. Но Джейк продолжал следить за платьем с влажным пятном, прикрытым теперь рукой американского солдата. Фрагебоген.Доски с объявлениями. Почему не здесь, на танцах в «Ронни»? Но талия слишком толстая, выпирает над пояском.

Гюнтер уверенно шел через зал, обходя танцующих. Внезапно у двери раздались крики. Ввалившаяся толпа искала столики. «Воспоминания о тебе» уплыли прочь.

– Гюнтер, старый содомит, – сказал Дэнни, вставая в знак уважения. – Садись. – И выдвинул стул. Гюнтер сел и налил себе.

– Познакомились с генералом? – спросил Джейк, кивнув в сторону Сикорского.

– Я его знаю. Полезный иногда источник.

– Но не в этот раз, – сказал Джейк, изучая его лицо.

– Пока нет. – Гюнтер пропустил стаканчик и откинулся на стуле. – Ну что, хорошо поговорили?

– Дэнни рассказал мне о своей недвижимости. Он – домовладелец.

– Да. Киноза парашютный шелк, – сказал Гюнтер, покачивая весело головой.

– Спокойно, – сказал Дэнни. – Не надо школьных баек.

Гюнтер, проигнорировав его слова, поднял стакан.

– Ты оденешь половину женщин в Берлине. Хорошо придумал. Парашюты.

– Непревзойденные по качеству, – сказал Дэнни.

Но шелк пока не дошел до танцплощадки – только лишь дешевый ситец по карточкам прошедшей войны. Платье Лины ушло с танцплощадки и затерялось где-то между столиками. Оркестр заиграл «Чикаго» в джазовой обработке.

– Фактическое донесение у вас с собой? – спросил Гюнтер.

Джейк достал тонкие листки из нагрудного кармана и стал наблюдать, как Гюнтер, делая небольшие глотки, читает его.

– Пистолет «кольт», – сказал он, кивнув. Любитель вестернов. – М-1911.

– Что-то особенное?

– Нет, очень распространен. Сорок пятый калибр. Очень распространен. – Он вернул бумаги.

– Что теперь? – спросил Джейк.

– Теперь мы будем искать американскую пулю. Это все меняет.

– Почему?

– Не почему, герр Гейсмар. А где. В Потсдаме. Все вместе – проблема. Русские закрыли рынок. Но в Потсдаме два момента. Рынок и встреча в верхах. С кучей американцев.

– Он не был на конференции.

– Но, возможно, был в резиденции в Бабельсберге. Как приглашенный. Что может быть вероятнее? Все американцы там, даже Трумэн. Чуть дальше по дороге от места конференции. Фактически на том же озере. – Он многозначительно посмотрел на Джейка. – Его нашлив Цецилиенхофе, но был ли он убит там? За ночь до конференции? Там ведь никого не было, только охрана? – Он покачал головой. – Тела плавают. Очевидный факт.

– Скотланд-Ярд отдыхает, да? – развеселился Дэнни. – Ты очень внимательный, Гюнтер. Никакой ошибки.

– Но вот с деньгами неясно, – сказал Джейк.

– Все бы вам деньги, – сказал Гюнтер.

– Потому что они там были. Допустим, у него был пропуск в резиденцию, и он увиделся с американцем. Он все же забрал десять тысяч долларов. Такие деньги сделаешь только на рынке. Ладно, американец на рынке. Кто еще участвует в конференции? Большая часть этих парней только что прилетела. Их не выпускают за территорию. Здесь никого из них не увидишь. – Он обвел рукой шумный зал.

– Это им делает честь, – сказал Гюнтер сухо. – И тем не менее он оказался в Потсдаме. Так же, как и американская пуля.

– Да, – сказал Джейк.

– А кто участвует в конференции? Герра Трумэна можем исключить.

– Люди из Вашингтона. Госдеп. Помощники, – сказал Джейк, перечисляя их.

– Не на встрече. В Бабельсберге.

– Все, – сказал Джейк, вспомнив перечень в заявке Брайана. Последняя шумная вечеринка войны. – Повара. Бармены. Охрана. Привезли даже тех, кто будет стричь газоны. Все, кроме прессы.

– Широкий невод, – сказал хмуро Гюнтер. – Итак, начнем просеивать. Не каждый может дать разрешение. Сначала установите, кто выдал ему документы. Затем… – Явно у него перед глазами опять возник его собственный список.

– Это по-прежнему ничего не говорит мне о том, что он продавал.

– Или покупал, – сказал мимоходом Дэнни.

– Что ты сказал? – спросил, очнувшись, Гюнтер и положил ладонь на руку Дэнни.

– Ну, во всякой сделке две стороны, не так ли?

Гюнтер секунду помолчал, а затем похлопал его по руке.

– Спасибо, мой друг. Простой момент. Да, две стороны.

– Я хочу сказать, – воодушевленно сказал Дэнни, – у него же были доллары, правильно? Американец. Что…

– Не доллары, – сказал Джейк. – Марки. Оккупационные марки.

– О. А чего молчали. Русские или американские?

– Я полагал, они одинаковые. – Переданные клише.

– Достоинство,конечно, одинаковое, а теперь смотри – вот. – Дэнни взял одну из банкнот, брошенных Сикорским. – Так вот, эта – русская. Видишь, перед серийным номером небольшое тире? На американских банкнотах такого нет.

Все же в министерстве финансов есть предусмотрительные люди. Интересно, Мюллер знает? – подумал Джейк.

– Ты уверен?

– Такие вещи в глаза бросаются, – сказал Дэнни. – Я решил, что это подделка, поэтому спросил. В принципе, разницы нет, просто для контроля, полагаю.

– У кого те деньги? – спросил Гюнтер у Джейка.

– Одна из банкнот у меня. Но не с собой. – Осталась в ящичке вычурного розового туалетного столика, рядом с портретом Виктора Штааля.

– Тогда посмотрите, – сказал Гюнтер.

– Но они ходят туда-сюда, да?

Гюнтер кивнул.

– Однако это может навести на мысль. – Подняв стакан, он повернулся к Дэнни. – Ну, мой друг. За твои зоркие глаза. Очень помогли.

– За мой счет, Гюнтер, за мой счет, – чокаясь, сказал Дэнни, очень довольный собой.

– Но если он покупал, то что? – настойчиво повторил Джейк.

– Интересный вопрос, – сказал Гюнтер, когда Дэнни налил ему еще. – И более трудный.

– Почему?

– Потому что он так это и не получил, что бы это ни было. Деньги-то остались при нем, – сказал Гюнтер, повторив предыдущую тему медленно соображающему ученику.

Джейк почувствовал, что дверь захлопнулась. Как можно проследить то, что никогда не обменивалось?

– И что теперь?

– Теперь будем выяснять, кем он был. Что хотел купить? Тайтель переговорил с Франкфуртом?

– Не знаю.

– Тогда будем ждать, – сказал Гюнтер и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза. – Немного терпения.

– Итак, мы ничего не делаем.

Гюнтер приоткрыл один глаз.

– Нет. Высыграете роль полицейского. Разузнайте, кто дал ему пропуск. Я – в отставке. И собираюсь выпить бренди.

Джейк медленно поставил стакан, собираясь уходить. В зале собралось еще больше народу. Из-за людской стены стойки почти не было видно. Шум теперь усиливался вместе с дымом, заглушая оркестр. «Юг сном объят», кларнет теперь еще энергичнее выводил мелодию, стараясь, чтобы его услышали. Где-то, взвизгнув, засмеялась девушка. Он перевел дыхание, просто клаустрофобия. Но всем, казалось, было наплевать. Вокруг одна молодежь, некоторые моложе Дэнни, который в такт музыке отбивал ритм по столу. Он никогда не приводил Лину на танцы в ее синем платье. Клубы к тому времени потускнели – нацисты навели в них полумрак, следя за аудиторией во время комедийных скетчей. Веселье ушло. Работали только для туристов, которые хотели посмотреть «Фемину» с телефонами на столиках. Тогда никто не был молод – так, как сейчас, – а это бывает лишь раз.

– Буду через секунду, – сказал Дэнни, вставая. – Действует, да? Следи за Гюнтером – он вырубается, когда кемарит.

Джейк наблюдал за прилизанной головой, перемещавшейся сквозь толпу. Сколько ночей просидел здесь Гюнтер, не замечая, в конечном счете, даже запаха? Пары на танцплощадке стали приобретать неясные очертания. Возможно, тот все так и видел: в дымке подергивались люди, музыка превратилась почти в эхо. Джейк понял, что он и сам слегка опьянел. Еще одна песня о грезах – «Я справлюсь». И снова то платье, прильнувшее к солдату. Разжиревшая блондинка.

Он прищурил глаза. Если отсечь все лишнее, платье окажется в фокусе таким, каким было тогда на ней, без выпуклостей и мокрых пятен. Он вспомнил вечеринку в пресс-клубе, когда сидел, наблюдая из другого зала, платье наконец повернулось, и ее глаза, сверкнув, как блестки на платье, тайно ему усмехнулись.