Текст книги "Хороший немец"

Автор книги: Джозеф Кэнон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Глава двадцатая

Плечо ему вправили в офицерском лазарете, недалеко от «Хижины дяди Тома», по крайней мере так ему сказали на следующий день, когда он лежал, отходя от морфия, под розовым синельным покрывалом на Гельферштрассе. Люди приходили и уходили, навестил Рон, старуха снизу была за няню, все какие-то нереальные, просто фигуры в тумане, как и рука, в белой марлевой повязке и пластырях висевшая на перевязи – совсем не его, кого-то другого. Кто они все такие? Когда вернулась старуха, Джейк ее вспомнил – владелица дома, но вдруг, к своему смущению, понял, что не знает даже ее имени. Затем с ней зашел незнакомец в американской военной форме, сделал ему укол, и они опять исчезли. Вместо них он увидел плавающее в воде лицо Гюнтера. Вопросы исчерпаны.

Позже, когда он проснулся, лицо все еще стояло перед глазами, и он понял, что туман в голове – следствие не только лекарств, но и опустошения, капитуляции, потому что он все сделал не так.

Джейк сидел у окна и смотрел в сад, где хозяйка срезала петрушку, когда наконец пришла Лина.

– Я так волновалась. Меня бы не пустили в госпиталь. – Только для военных. А если бы он умер?

– Ты хорошо выглядишь, – сказал он, когда она поцеловала его в лоб. Волосы подобраны наверх, платье, которое он купил ей на рынке.

– Это для Гельферштрассе, – ответила она. Они переглянулись, и она слегка покраснела, довольная, что он заметил. – Посмотри, Эрих пришел. Говорят, все не так страшно, только плечо. И ребра. Тебя от лекарств в сон клонит? Боже, эта комната. – Она деловито подошла к кровати и поправила покрывало. – Вот так, – сказала она, и на мгновение он увидел в ней молодую версию старой хозяйки, берлинку, жизнь продолжается. – Смотри, что принес Эрих. Это была его идея.

Мальчик, не отрывая глаз от перевязи, передал ему половинку плитки шоколада «Херши».

Растроганный Джейк взял шоколад. У него даже пелена с глаз отступила.

– Так много, – сказал он. – Я оставлю на потом, ладно?

Эрих кивнул.

– Можно потрогать? – спросил он, показывая на руку.

– Конечно.

Он провел рукой по пластырю, с интересом изучая способ перевязи.

– У тебя легкая рука, – сказал Джейк. – Из тебя получится хороший доктор.

Мальчик покачал головой:

– Аллес ист капут.

– Когда-нибудь, – сказал Джейк, голова по-прежнему туманная, затем опять посмотрел на Лину, пытаясь сосредоточиться, восстановить ясность мысли. Что они тут вообще делают? Его здесь держит Шеффер? Лина все знает? Он повернулся к ней. Пора с этим кончать. – Они взяли Эмиля.

– Да, он приходил на квартиру. С американцем. Такая сцена, ты бы только видел.

– На квартиру? – спросил Джейк. – Зачем? – Ничего не ясно.

– Он что-то искал, – сказал Эрих.

Документы, даже сейчас.

– Нашел?

– Нет, – сказала Лина, отводя взгляд.

– Он злился, – сказал мальчик.

– Ну, теперь он рад, – сказала ему быстро Лина. – Не волнуйся. Он уезжает, так что ему тоже повезло. – Она посмотрела на Джейка. – Он сказал, ты спас ему жизнь.

– Нет. Там по-другому было.

– Да. Американец тоже так сказал. Ох, ты всегда такой скромный. Как с той кинохроникой.

– И в том случае было не так.

– Уф, – сказала она, отметая его возражения. – Ладно, все закончилось. Хочешь чего-нибудь? Есть можешь?

Снова став деловитой, она нагнулась за рубашкой на полу.

– Я не спасал его. Он пытался меня убить.

Лина, не успев распрямиться, замерла с рубашкой в руке.

– Что ты несешь? Это все от лекарств.

– Нет. Все так и было, – сказал он, стараясь говорить четко и ясно. – Он пытался убить меня.

Она медленно повернулась:

– Почему?

– Думаю, из-за документов. Может, решил, что сможет. Кто знает.

– Это неправда, – сказала она тихо.

– Неправда? Тогда спроси, откуда у него царапины на руке.

На мгновение воцарилась тишина. Наконец кто-то кашлянул.

– Ну, допустим, мы все это забыли, а? – В дверях стоял Шеффер, за ним – Рон.

Лина повернулась к нему:

– Так это правда?

– Знаете, в автомобильной аварии каждый может заработать несколько царапин. Посмотрите на себя, – сказал он Джейку.

– Вы же все видели, – сказал Джейк.

– Непонятную ситуацию типа этой? Я видел только фонтан брызг.

– Значит, правда, – сказала Лина, садясь на кровать.

– Иногда правда оказывается слегка преувеличенной, – ответил Шеффер. – И не всегда соответствует действительности.

– Куда вы его отвезли? – спросил Джейк.

– Не беспокойтесь, он в безопасности. Но не благодаря вам. Надо же было выбрать, где совершать заплыв. Бог знает что в этой воде. Док говорит, что прежде чем отправлять его в Крансберг, нам лучше напичкать его сульфамидом. Может оказаться заразным.

– Вы отправите его в Крансберг?

– А куда, вы думаете, я его отправлю – к русским? – Он сказал это так добродушно и бесхитростно, с такой улыбкой, что в голове у Джейка окончательно прояснилось. Нет, это явно не Шеффер. Кто-то другой.

– Скажите мне правду, – заговорила Лина. – Это сделал Эмиль?

Шеффер замялся:

– Он, скорее всего, немного переволновался, вот и все. Давайте не будет вспоминать об этом. Мы здесь подлечим Гейсмара, и все образуется.

– Ну да, прекрасно, – расстроенно сказала Лина.

– Нам нужно закончить кое-какие дела, – сказал Рон.

Лина посмотрела на мальчика, который следил за разговором, как за теннисным матчем.

– Эрих, знаешь, что там внизу? Граммофон. Американские пластинки. Пойди, послушай. Я скоро буду.

– Отведите его вниз и покажите ему там все, – сказал Шеффер Рону, принимая командование на себя. – Ваш мальчуган? – спросил он у Лины.

Та, уставившись в пол, покачала головой.

– Ладно, – сказал Шеффер и повернулся к Джейку, возвращаясь к делам. – Скажите, какого черта вы от меня удирали?

– Я принял вас за другого человека, – сказал Джейк, все еще пытаясь сообразить, как выйти из ситуации. – Он знал, что я буду там. – Он поднял глаза. – Но и вы тоже знали, что я буду там. Откуда?

– Ребята из контрразведки получили информацию.

– От кого?

– Не знаю. Правда, – вдруг серьезно сказал Шеффер. – Вы же знаете, как это бывает. Получаешь информацию, а узнавать, от кого, нет времени – если это правда, потом установишь. Один раз вы от нас уже сбежали. И какого хрена я тогда не поверил этому? – Он оглянулся на Лину. – Я думал, вы для своей дамы стараетесь.

– Нет, я старался для вас.

– Да? И посмотрите, что получилось. За кого же вы меня принимали?

– За человека, который убил Талли.

– Талли? Я же уже вам говорил. Мне насрать на Талли. – Он осмотрелся. – И кто же это?

– Не знаю. И теперь уже не собираюсь выяснять.

– Да и кому это надо?

– Вам. Человек, который убил Талли, вывез Брандта из Крансберга.

– Ну так я привезу его обратно. Сейчас значение имеет только это. Остальное – забыто. – Еще одна американская улыбка. Ведет ту же игру, что и на прошлой неделе.

– Вам еще нужно отчитаться за несколько трупов. Вы их тоже собираетесь забыть?

– Я их не убивал.

– Стреляли только по колесам.

– Ну да, по колесу. Как я понимаю, с меня за него причитается. Хотя, черт возьми, я вам ничего не должен. Но меня это устраивает. Рон говорит, мы можем сыграть и так.

– О чем вы говорите? Вы же стреляли в людей у всех на глазах. Есть свидетели. Куда вы их денете?

– Ну, это еще вопрос, кто что видел, не так ли? Немец стреляет в русского офицера, удирает, его преследуют и убивают. Такое в Берлине сплошь и рядом.

– На глазах у всего пресс-корпуса.

Шеффер улыбнулся:

– Но из всей этой заварушки они опознают только одного человека – вас. Верно, Рон?

– Боюсь, что да, – сказал Рон, возвращаясь в комнату. – В такой кутерьме трудно уследить, что к чему.

– И?

– И они знают, что вы там были. Вас видели, и мы вынуждены были дать по вашему поводу объяснения.

– Какие еще объяснения?

– Что вы вечно попадаете в дурацкие ситуации, – сказал Шеффер. – Но эту дурацкую ситуацию вы создали сами. Вы уже этим прославились. Ну а журналисты – разве их будешь винить – им всегда нравится, когда героем оказывается кто-нибудь из них.

– Пошел ты. Я напишу об этом совсем иначе.

Рон посмотрел на него:

– Но именно так все уже и описано. Причем всеми. Пока ты был в критическом состоянии. Как говорят, «висел на ниточке». Они, кстати, тоже.

– Я же сказал, что за колесо с меня причитается. Так что вы теперь у нас, черт побери, герой. Хотя вы этого не заслуживаете. Но вполне соответствует.

– Русские могут не согласиться. Они там тоже были.

– Только тот, которого убили.

– Вы пристрелили тех парней в «хорхе»?

– В каком «хорхе»? – Шеффер посмотрел на него. – Следующий вопрос.

– Тогда кто стрелял в Гюнтера? Он умер не в автокатастрофе. В нем пуля. Кто в него стрелял?

– Вы, – спокойно сказал Шеффер.

Рон вмешался, прежде чем Джейк смог что-либо ответить.

– Понимаешь, Калач – это тот русский, которого он застрелил, – увидел, как он целится в сторону трибун. Калачу повезло, он добрался до немца прежде, чем тот смог убрать Жукова, – мы думаем, тот его хотел застрелить. Но для самого Калача это кончилось печально. Но ведь, черт, это мог быть и Паттон. В День Победы. В такие дни они вылазят на свет божий, чтобы заявить о себе. Тут явно были и личные проблемы – пил, не смог оправиться от войны. Полицейский, который пошел в разнос, – знаешь, нет ничего хуже, когда они так опускаются. Занялись бы чем-нибудь. Я не виню его за то, что он имел зуб на русских.

– Вы не можете так поступить с ним, – сказал тихо Джейк. – Он был хорошим человеком.

– Он мертв, – ответил Шеффер. – И нас это устраивает.

– Но не меня. И не устроит русских.

– Устроит. Русский спас Жукова. Он получит признательность от благодарного народа. А вы – от нас. Сотрудничество союзников.

– А что вы скажете насчет Эмиля?

– Ничего. Эмиля там не было. Все это время он был в Крансберге. Мы не можем заявить, что потеряли его. Русские не могут сказать, что он был у них. Инцидента не было. Вот как все это выглядит. – Шеффер замолчал, встретившись глазами с Джейком. – Инцидент никому не нужен.

– Я не позволю вам этого сделать. Только не с Гюнтером.

– А чем вы недовольны? У вас же все хорошо. Получите выгодный контракт, мы получим обратно Брандта, а русские остаются с носом. Я это называю счастливой развязкой. Понятно? Я всегда говорил, что из нас получится хорошая команда.

– Это неправда, – упрямо повторил Джейк.

– Тем не менее правда, – сказал Рон. – Я хочу сказать, весь пресс-корпус уже описал это событие именно так, поэтому она имеет право на существование.

– Нет, после того, как я изложу свою версию.

– Не хочется говорить такое, но все будут ужасно раздосадованы, если ты поступишь иначе. Они делают из тебя героя, а ты отплевываешься от них? Нет, ты не станешь этого делать. Точнее, не сможешь.

– Потому что ты ее зарубишь? Так мы сейчас пишем репортажи? Как во времена доктора Геббельса.

– Не распаляйся. Мы всего лишь проводим согласование, – сказал Рон, кивая на Шеффера. – Ради военной администрации. И тебе тоже это следует сделать.

– Ну просто влюбленные голубки, да? – тихо, с трудом подбирая слова, произнес Джейк.

– Хотите оплакивать мертвого фрица – ради бога, но в свое личное время, – сказал Шеффер, теряя терпение. – У нас и так возникла куча проблем, пока мы вызволяли своего человека. Мы поняли друг друга?

Джейк снова посмотрел в окно. В конечном счете, какая разница? Гюнтера нет, ниточка к другому человеку потеряна, дело безнадежно, как и чахлый садик под окном.

– Убирайтесь, – сказал он.

– Что означает, да, полагаю. Ну что ж, прекрасно. – Шеффер взял фуражку. – Как я понимаю, дама остается с вами?

– Да, – сказала Лина.

– Тогда полагаю, вы тоже получили то, что хотели. Это и была причина небольшой потасовки в воде?

Значит, он до сих пор не знает. Но разве это теперь важно? Эмиль снова бы начал искать и нашел бы отсутствующие документы, решил бы и эту проблему. Его счастливая развязка. Невиновный – именно этого хотел бы и Шеффер.

– Почему вы сами у него не спросите? – сказал Джейк.

– Не берите в голову, – ответил Шеффер, взглянув на Лину. – Винить его в этом я не могу. – Дешевый комплимент. Он повернулся, собираясь уходить. – Ах да, еще одно. Брандт говорит, у вас есть какие-то его бумаги.

Лина посмотрела на него.

– Он сказал, что это за бумаги?

– Его заметки. Что-то, необходимое фон Брауну. Похоже, он считает их довольно важными. Из-за чего он тут все разворотил, не так ли? – спросил он у Лины. – Приношу свои извинения.

– Очередная ложь, – сказала она, покачав головой.

– Мадам?

– И вы забираете его в Америку.

– Стараемся это сделать.

– А вы знаете, что он за человек? – спросила она, глядя прямо на него, отчего он даже слегка смутился и переступил ногами.

– Я знаю только то, что он нужен Дяде Сэму – строить ракеты. Это все, что меня интересует.

– Он лжет вам. А вы лжете ради него. Вы сказали мне, что он спас жизнь Джейку. Боже, и я поверила вам. А теперь вы верите ему. Заметки. Ну вы и парочка.

– Я лишь выполняю свою работу.

Лина, слабо улыбнувшись, кивнула:

– Да, именно так и говорил Эмиль. Ну и парочка.

Шеффер взволнованно поднял руку:

– Только не втягивайте меня в семейные разборки. То, что происходит между мужем и женой… – Он замолчал и повернулся к Джейку. – В любом случае, что бы в них ни было, они у вас?

– Нет, у него их нет, – сказала Лина.

Шеффер внимательно посмотрел на нее, не понимая, что это значит, затем повернулся к Джейку.

– У вас?

Но Джейк смотрел на Лину – все мгновенно прояснилось, четкость мыслей полная.

– Я не знаю, о чем говорит Эмиль.

Шеффер постоял секунду, покрутил фуражку в руках, а затем махнул на это рукой.

– Ладно, не важно. Все равно где-нибудь да всплывут. Черт, я думал, он все в голове держит.

После его ухода в комнате стояла такая тишина, что было слышно, как он спускается по лестнице.

– Ты их уничтожила? – наконец спросил Джейк.

– Нет, они у меня.

– Так почему ты не отдала?

– Не знаю. Думала, что отдам. Но потом они пришли на квартиру. Он вел себя как безумный. Где они? Где они? Ты на егостороне. Как он тогда на меня посмотрел. И я подумал, да, на его стороне. – Она замолчала и посмотрела на Джейка.

– А где они были?

– В моей сумочке. – Она подошла к кровати и вынула из сумочки бумаги. – Он, конечно, и не подумал туда заглянуть. В мои личные вещи. Все обыскал. Я стояла и наблюдала за ним – как сумасшедший – и я поняла. Он приезжал в Берлин не за мной, да?

– Может, и за тобой, и за ними.

– Нет, только за ними. Вот. – Она принесла их ему. – Вроде знаешь и вроде не знаешь – вот как все было. И только сейчас, когда ты рассказал, как все произошло, у меня в голове что-то щелкнуло. И знаешь почему? Я не удивилась. Так было и раньше – вроде знаешь и вроде не знаешь. Больше я так жить не хочу. Держи.

Но Джейк даже не пошевелился – только смотрел на темно-желтые листки, которые она держала перед ним.

– Что ты хочешь, чтобы я с ними сделал?

– Отдай их американцам. Но не этому, – сказала она, показав на дверь. – Он такой же. Еще один Эмиль. Лгун. – Потом убрала руку с бумагами, так что на мгновение Джейк подумал, что она, в конечном счете, не сможет отдать их. – Нет. Я отнесу их. Скажи мне, куда. Кому?

– Берни Тайтель. Я не могу просить тебя об этом.

– О, это не ради тебя, – сказала она. – Ради меня. Может, ради Германии – глупо так говорить, да? С чего-то же надо начинать. Что-то же осталось. Не только одни Эмили. Как бы там ни было, посмотри на себя. Куда ты в таком виде пойдешь?

– Он, кстати, живет этажом ниже.

– Да? Значит, не так уж далеко.

– Для тебя – далеко. – Он протянул руку к бумагам. – Он все еще для тебя что-то значит.

Она покачала головой.

– Нет, – сказала она медленно. – Просто мальчик с фотографии.

Они с минуту смотрели друг на друга, потом Джейк наклонился вперед и, не обращая внимания на бумаги, положил ладонь на ее руку.

Лина улыбнулась, перевернула его руку и провела по ладони пальцем.

– Такая линия. У мужчины.

– А вы прекрасная пара, – сказал Шеффер, стоя в дверях с Эрихом. – Я привел мальчугана обратно. – Он пошел через комнату к ним, ведя за собой мальчика. – А вы хитрая, да? – сказал он Лине, протягивая руку. – Я заберу их.

– Они не ваши. И не Эмиля, – ответила Лина.

– Они принадлежат правительству Соединенных Штатов. – Он показал жестом «дайте сюда». – Спасибо, что избавили меня от очередных поисков. Я на это и рассчитывал. – Он взялся за край пачки. – Это приказ. – Он смотрел на нее в упор, пока она не отпустила бумаги.

– Вы думаете, что делаете? – сказал Джейк.

– А выдумаете, что делаете? Это собственность правительства. Осторожней, а то нарветесь на неприятности.

– Документы будут у Тайтеля.

– Я избавлю вас от лишней беготни. – Перебирая листы, он стал просматривать документы. – Заметок по ракетам нет, насколько я понимаю. Не хотите пояснить?

– Отчеты из Нордхаузена, – сказал Джейк. – Факты и цифры из лагерей. Подробности рабского труда. То, что было известно ученым. Куча интересных подробностей. Смотрите дальше – там полно ваших друзей.

– Это еще надо доказать. И вы считаете, что это может слегка осложнить им жизнь?

– Это может сделать их военными преступниками.

Шеффер оторвал взгляд от документов.

– Знаете, ваша беда в том, что ведете не ту войну. Все еще сражаетесь до последнего патрона.

– Они одна шайка, – упрямо сказал Джейк.

– Гейсмар, сколько можно вам повторять? Меня это не волнует.

– А должно волновать, – сказала Лина. – Они убивали людей.

– Приятно слышать это от немки. Как вы думаете, кто их убивал? Или вы хотите, чтобы ваш муж понес наказание? Удобно.

– Перестаньте разговаривать с ней в таком тоне, – сказал Джейк, пытаясь встать. И поморщился, когда Шеффер толкнул его обратно.

– Следите лучше за своим плечом. Ну у нас и ситуация. Какой же вы геморрой!

– Я вам устрою еще больший геморрой, если эти документы не получит Тайтель. Даже Рон не зарубит эту историю.

– Это какую же?

– О конгрессмене, пытающемся провезти нацистов в Штаты.

– Ему это не понравится.

– Или о парнях из технической контрразведки, которые играют в прятки с русскими. У меня есть, о чем писать. Но можно все уладить по уму. Вы помогаете военной администрации выполнить то, что она, как утверждает, пытается сделать, – отдать этих ублюдков под суд. Тогда это будет материал о суде. На этот раз главный герой – вы.

– Позвольте мне кое-что объяснить вам, – сказал Шеффер. – Просто и ясно. Посмотрите на эту страну. Эти ученые – единственная репарация, которую мы, кажется, получим. И мы их не упустим. Они нужны нам.

– Чтобы воевать с русскими.

– Да, воевать с русскими. Вам следует определиться, на чьей вы стороне.

– И лагеря уже никого не интересуют?

– Мне будет плевать, даже если они трахнут мадам Рузвельт. Они нам нужны. Понятно?

– Если Тайтель не получит эти документы, я опубликую материал. Учтите, я это сделаю.

– Не думаю.

Шеффер взял тонкую пачку за края и, не успел Джейк даже шевельнуться, разорвал бумаги.

– Не надо, – сказал Джейк, пытаясь подняться. От каждого разорванного документа он вздрагивал, как от острой боли в плече. Еще один лист – Джейк лишь привстал из кресла, затем упал обратно, беспомощно наблюдая, как документы превращаются в клочки бумаги. – Ублюдок. – Последний документ разорван.

Шеффер сделал шаг к окну и выбросил их наружу. Крупные клочки бумаги зависли в воздухе, затем, подхваченные ветром, полетели через сад – не маленькие; того же размера, завороженно наблюдая, подумал Джейк, что и банкноты, которые в вихре танца носились над газоном Цецилиенхофа.

– Как я говорил, – сказал, поворачиваясь, Шеффер, – не ту войну ведете. Эта закончилась.

Джейк наблюдал, как он прошел мимо Лины и Эриха, который стоял, широко раскрыв глаза, понимая, что все – капут.

– Такое чувство, что я и вас подвел, – сказал Джейк Берни. – Вы тут самое заинтересованное лицо, полагаю.

Они пришли на квартиру Гюнтера, чтобы забрать персилшайны,и обнаружили, что в квартире уже кто-то похозяйничал, пакеты разбросаны, пол усеян разорванными коробками.

– Присоединяйтесь к толпе. Меня все подводят, – сказал Берни слегка ворчливо, но не сердито. – Боже, вы только взгляните. Как быстро распространяются слухи. Замечали, что всегда сначала исчезает спиртное? А потом кофе. – Он поднял с пола папки и стал их складывать. – Только не слишком себя изводите, ладно? По крайней мере, я знаю, что искать. Тут больше, чем у меня было до этого. Улик по всей Германии еще полно – часть из них все еще может лечь на мой стол.

– Вы никогда их не достанете, – угрюмо сказал Джейк.

– Тогда достанем кого-нибудь другого, – сказал Берни, просматривая ящик стола. – Дефицита в них не будет.

– Но разве вас это не задевает?

– Задевает меня? – Он повернулся к Джейку. Плечи обмякли. – Я вам вот что скажу. Я приехал сюда, полагая, что действительно буду заниматься чем-то важным. Правосудием. А чем все закончилось? Я оказался где-то на задворках. Каждый урвал свое. «Нам со всем этим не справиться». Накормите людей – они голодают. Запустите производство на заводах Круппа, откройте шахты. Евреи? Да, это было ужасно, верно, а что мы будем делать зимой, если не получим уголь от русских? Замерзать? У всех свои приоритеты. Только евреи никого не интересуют. С этим мы разберемся позже. Если время будет. Ну потеряю я несколько ученых? Я еще не разобрался с лагерными охранниками.

– Мелкая рыбешка.

– Но не для тех, кого они убивали. – Он помолчал. – Послушайте, мне тоже это не нравится. Но так обстоят дела. Вы рассчитываете совершить что-то из ряда вон выходящее, приезжаете сюда – и только разгребаете завалы. Безо всяких приоритетов. Так что делаешь то, что можешь.

– Ну да, понимаю, по очереди. Око за око.

Берни взглянул на него:

– Для меня это несколько ветхозаветно. Тут нет никакого воздаяния. Да и как за это наказать?

– Тогда к чему вообще суетиться?

– Так мы устанавливаем факты. Во время каждого суда. Вот что происходило. Теперь мы знаем. Затем другой суд. Я окружной прокурор, вот и все. Я довожу дела до суда.

Джейк опустил взгляд, перебирая персилшайнына столе.

– Мне все же нужны эти документы. Они были не охранники – и должны были прекрасно понимать.

– Гейсмар, – мягко сказал Берни, – все должны были прекрасно понимать.

– Поможет, если я напишу статью? Обеспечу вам поддержку прессы?

Берни улыбнулся и вернулся к ящику стола.

– Поберегите чернила. Возвращайтесь домой. Посмотрите на себя. Весь в бинтах. Вам что, мало досталось?

– Я хотел бы знать.

– Что?

– Кто был тот человек.

– Это? Вы все еще хотите знать? А зачем?

– Ну, во-первых, он все еще может работать на русских. – Джейк кинул папку на стол. – В любом случае я хочу узнать ради Гюнтера, закончить за него дело.

– Не думаю, что его это заботит. Или у вас есть каналы общения с тем миром?

Джейк подошел к карте, которую не тронули мародеры. Бранденбург. Широкое шоссе, где стояла гостевая трибуна.

– Зачем тому, кто работает на русских, сообщать американцам, где будет Эмиль? Зачем ему это?

– Вы меня достали.

– Понимаете, сейчас Гюнтер вычислил бы это. В этом он мастак – соединять несоединяемое.

– Теперь уже нет, – сказал Берни. – Эй, посмотрите-ка.

Он вытащил из глубины ящика старую квадратную коробку, выложенную вельветом или фетром, как шкатулка для драгоценностей. Внутри лежал орден. Джейк вспомнил сотни таких, валявшихся на полу в Рейхсканцелярии, а не аккуратно уложенных, как нечто ценное.

– Железный крест первой степени, – сказал Берни. – 1917 год. Ветеран. А ведь даже словом не обмолвился.

Джейк посмотрел на орден, затем отдал обратно.

– Он был хорошим немцем.

– Хотел бы я знать, что это значит.

– То, что значило раньше, – сказал Джейк. – Почти закончили?

– Да, забирайте документы. Как вы думаете, в спальне что-нибудь есть? Там, наверное, не много вещей?

– Только книги. – Он снял с полки книгу Карла Мая, как сувенир, затем подошел к столу, взял одну из папок и открыл ее. Некто герр Кригер заявляет, что был в концентрационном лагере, теперь получает «категорию IV», данных о нацистской деятельности нет, рекомендовано выдать документ об освобождении. Он рассеянно пробежал глазами по странице вниз и замер, уставившись в нее.

Конечно. Нет, не совсем так. Невероятно.

– Боже мой, – сказал он.

– Что? – спросил Берни, выходя из спальни.

– Помните, вы говорили, как к вам на стол попадают данные? Только что и на мой стол точно так же попали данные. Кажется. – Джейк сгреб документы. – Мне нужен джип.

– Джип?

– Надо кое-что проверить. Еще один документ. Это недолго.

– Как вы поведете в таком виде? Одной рукой.

– Мне не впервой. – Когда рулил по колдобинам Тиргартена. – Давайте, быстро, – сказал он, протягивая руку за ключами.

– Темнеет, – сказал Берни, но кинул ему ключи. – А что мне тут делать?

– Почитайте пока. – Он кивнул на Карла Мая. – Отличный рассказчик.

Он поехал на запад, к Потсдамерштрассе, затем на юг к Кляйст-Парку. В сумерках просматривались только громоздкие очертания штаб-квартиры Совета, в нескольких окнах еще горел свет, парковочная стоянка рядом была почти пуста. Джейк поднялся вверх по оперной лестнице, дальше по коридору. Полупрозрачные двери в кабинет Мюллера были темны, но не заперты. Сейчас замками пользовались только немцы.

Он зажег свет. Стол Джини, как всегда, аккуратно прибран, каждый карандаш на своем месте. Джейк прошел к картотеке и, пролистав закладки, нашел нужную папку. Вынул ее и отнес к столу вместе с персилшайнами.И только после того, как он просмотрел документы в папке, а затем еще раз персилшайны,он сел, откинувшись, на стул, и стал размышлять. Давай по пунктам. Но, даже не завершив анализа, понял, что Гюнтер все установил и без этих документов. Не выходя из своей квартиры.

И что теперь? Сможет он это доказать? С неизбежной удрученностью он уже видел, что Рон и об этом позаботится: еще одна история о защите обвиняемого в интересах военной администрации. Может, позже и осуществится тихое, незаметное правосудие, когда никто уже не будет искать. А почему кто-то должен искать? Эмиля вернули, он в безопасности, русские проиграли – все довольны, за исключением Талли, которого сразу не принимали в расчет. Опять не та война. Джейк выиграет и останется ни с чем. Даже без репараций. Он сел прямо и стал внимательно изучать перечень переводов по службе Талли, нечеткие заглавные буквы копий. Но не на этот раз. Не око за око, нечто другое, иная репарация, на сей раз – за невинного.

Наклонившись, он открыл ближайшие ящики стола и стал в них копаться. Кипы правительственных анкет, отпечатанные, вторые листы подклеены для копирки, разложены по отчетливым стопкам. Он мысленно отдал честь Джини. Все на своих местах. Он вытащил одну, затем поискал еще одну, в другой пачке, развернулся к пишущей машинке, снял здоровой рукой чехол, вставил в машинку первую анкету, выровнял, чтобы буквы попадали точно в рамочку, не залезали на линию. Когда он начал печатать, тюкая по клавишам одной рукой, как дятел, стук машинки наполнил комнату и поплыл в пустынный коридор. Пришел встревоженный охранник, но, увидев форму Джейка, лишь кивнул.

– Работаем так поздно? Надо бы и отдохнуть, с таким ранением.

– Почти закончил.

Но на самом деле у него на это, похоже, ушло много часов. Он стукал по каждой клавише машинки отдельно, заныло плечо. Потом увидел, что нужен еще один подтверждающий документ, и снова полез в стол. Нашел в нижнем ящике, рядом с припрятанным лаком для ногтей из Штатов. Значит, у Джини есть друг. Он заправил новую анкету в машинку и начал печатать, так же внимательно, чтобы ничего не напутать. Он почти закончил, когда от двери на анкету упала тень.

– Что вы делаете? – сказал Мюллер. – Охранник сказал…

– Заполняю для вас некоторые анкеты.

– Это может сделать Джини, – настороженно сказал он.

– Не эти. Садитесь. Я почти закончил.

– Сесть? – спросил он и от удивления отвел плечи назад. Кадровый военный.

– Вот, – сказал Джейк, вынимая анкету из машинки. – Все готово. Вам остается только подписать.

– Что вы, черт побери, делаете?

– Вы знаете, как это делается. Вы этим и занимались. Куча подписей. Типа таких. – Он пустил по столу документы об освобождении из Бенсхайма, которые нашел у Гюнтера.

Мюллер взял документы и быстро их просмотрел.

– Где вы их достали?

– Нашел. Мне нравится узнавать что-нибудь новое.

– Тогда вы знаете, что они – поддельные.

– Неужели? Может быть. А вот эти нет. – Он поднял другую папку.

– Что именно? – сказал Мюллер, не удосужившись даже взглянуть.

– Перевод Талли домой. Вы перевели его. Талли был приписан к Франкфурту. И поэтому копия его приказов никак не могла оказаться здесь, если только она не передавалась уполномочивающему офицеру. Согласно инструкции. Так оно и оказалось. Очевидно, вы даже и не знали об этом – Джини просто зарегистрировала ее вместе с остальной входящей документацией. Она у вас аккуратистка. Ей даже не пришло в голову… – Он бросил папку. – Конечно, и мне не пришло в голову. Почему здесь оказалась копия. Но тогда я многого недопонимал. Почему вы не дали мне заключения ДУРа. Зачем вы пустили меня по ложному следу, связанному с черным рынком. Я полагал, что вытягиваю из вас эту информацию – вы, очевидно, забавлялись, когда я задавал вам дурацкие вопросы. Давайте не будем ставить в неудобное положение военную администрацию. – Он замолчал и взглянул на худощавое лицо судьи Гарди. Постаревшее с тех пор, как он его в последний раз видел. – Знаете, что интересно? Мне все же не хочется, чтобы это были вы. Может, это из-за волос. Вам не к лицу эта роль. Вы были одним из хороших парней. По крайней мере, я полагал, что такой человек должен быть.

– Не хотите, чтобы я оказался кем?

– Его убили вы.

– Вы шутите.

– Тоже почти сработало. Если бы он так и оставался в Хафеле. Исчез – и все. Как Эмиль. Но не получилось.

– А вам это нравится? Выдумывать истории?

– Хм. Неплохой материал. Давайте при вас попробую набросать. Садитесь.

Но Мюллер так и остался стоять – плечи расправлены, длинное тело в ожидании нависло над столом, словно оружие, взятое наизготовку.

– Начнем с перевода. Вот что мне должно было намекнуть, если бы я обратил внимание. Гюнтер это увидел бы сразу – такого рода вещи он отмечал в момент. Перевод по службе неизвестного вам человека. Но вы его знали. Ваш старый партнер. – Джейк кивнул на персилшайны. – Почему вы хотели перевести его домой, я не знаю, но могу догадываться. Конечно, в первую очередь, он был не самым надежным парнем для ведения дел, но я думаю, вы просто занервничали. Все шло так, как и предполагалось. След Брандта простыл еще до того, как они узнали о его исчезновении. Но затем стал вынюхивать Шеффер. Он из тех парней, которым нравится поднимать шум. Подергать за нужные веревочки – кажется, так он это называл. Что означает: он нанес визит в военную администрацию. Что означает: они стали уезжать отсюда.Поддержку ему обеспечивал конгрессмен. Вы пока тут ни при чем. Но теперь уже и этому конца не видно. А тут Талли – наметилась слабая связь. Кто знал, что он скажет? Сколько времени уйдет у Шеффера, прежде чем он обнаружит, чем вы тут занимались раньше? – Еще один кивок на папку с документами из Бенсхайма. – Следите за моей мыслью? Так что самое простое было отослать его домой – оставалось только подписать документ. Этого хотят все, не так ли? Только на сей раз вышел облом. Талли не захотел уезжать домой – у него здесь были свои планы. Вы его вызываете в Берлин, срочно, нет даже времени собрать вещи, сажаете на первый самолет. Кстати, можно было бы и подождать. Разве вы не знали, что он все равно приехал бы? На встречу во вторник. Но дело не в этом. Важно было провернуть все быстро. Ноги в руки – и домой. В аэропорту его встретил Сикорский и отвез в Контрольный совет.