Текст книги "Хороший немец"

Автор книги: Джозеф Кэнон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

– Ничего не трогайте, – сказал солдат у двери. – Он обнаружит, поверьте.

– А когда он вернется? Я никак не могу его застать.

– Так вы вчерашний парень? Он предупредил, что вы можете приехать. Попытайтесь найти его в Центре документации. Обычно он там. На Вассеркеферштайг, – сказал он, произнеся название по слогам.

– Где?

Солдат улыбнулся.

– Язык сломаешь, да? Если подождете секундочку, я отвезу вас туда – сам туда собирался. Найти могу, произнести – нет.

Они поехали на запад мимо пресс-центра до станции метро на Крумме Лянке, где горстка солдат и гражданских, сгрудившись, образовали мини-рынок, как у Рейхстага, и затем свернули вправо на тихую улицу. Вдали Джейк увидел деревья Грюневальда. Он вспомнил летние воскресные дни, пеших туристов в шортах, направляющихся на пляжи, где река Хавель распадалась на ряд проток, которые берлинцы называли озерами. Сегодня, несмотря на такое же палящее солнце, здесь было всего несколько человек, которые собирали упавшие ветки и складывали их в тележки. Кто-то обтесывал топором широкий пень.

– Печально, да? – сказал солдат. – Они рубят деревья, когда никто не смотрит. К зиме тут ничего не останется. – Зима без угля, по словам Мюллера.

У кромки леса они свернули на узкую улочку с пригородными виллами, одну из которых превратили в настоящую крепость – высокий двойной забор из колючей проволоки, прожекторы и патрули по периметру.

– Не хотят рисковать, – сказал Джейк.

– В лесу ночуют в палатках ПЛ. Как только стемнеет…

– А что там, золото?

– Лучше. Для нас, по крайней мере. Партийные архивы.

Показав на входе пропуск, он подвел Джейка к регистрационному журналу в вестибюле. Другой охранник на выходе проверил чемоданчик солдата. Все делалось молча. Если штаб Совета был полон деловым цоканьем каблуков, как в правительственной резиденции, то здесь было гораздо тише – сдержанное шушуканье коммерческого банка.

– Господи, Форт-Нокс, [41]41
  Форт-Нокс – военная база в штате Кентукки южнее г. Луисвилла. В 1935 г. Министерство финансов США основало здесь хранилище золотого запаса.


[Закрыть]– сказал Джейк.

– Берни должен быть внизу, в хранилище, – сказал, улыбаясь, солдат. – Пересчитывает слитки. Вот так.

– Где вы все это раздобыли? – спросил Джейк, оглядывая шкафы с выдвижными ящиками.

– Везде. Партия документировала все до самого конца – заявления о приеме, судебные архивы. Полагаю, они никогда не думали, что проиграют. А потом уже не смогли все быстро уничтожить. – Когда они проходили мимо, солдат обвел рукой шкафы. – У нас есть и архивы СС, даже личный архив Гиммлера. Пришлось попотеть, пока перетаскивали по лестнице. Каталожные карточки. Центральная партийная регистратура в Мюнхене делала дубликаты всех партийных билетов – каждого нациста. Восемь миллионов на учете. Под конец они все отправили на бумажную фабрику в Баварию, чтобы там уничтожить, но не успел хозяин фабрики приступить к делу, как пришла Седьмая армия. И вот, вуаля.Теперь они у нас. Сюда. – Он стал спускаться по лестнице в подвал. – Тайтель, вы здесь? Я нашел вашего парня.

Берни склонялся над широким столом, беспорядок на котором был точной копией бардака у него в кабинете. Помещение – подвал с нишами, в котором, очевидно, когда-то держали вино, – теперь было вдоль стен заставлено от пола до потолка деревянными выдвижными ящиками, похожими на картотеку библиотечного каталога. Он поднял глаза и посмотрел растерянно, словно понятия не имел, кто такой Джейк.

– Извините за подобное вторжение, – сказал Джейк. – Понимаю, что вы заняты. Но мне нужна ваша помощь.

– О, Гейсмар. Точно. Вы ищете друга. Извините, я совсем забыл. – Он поднял ручку и приготовился записывать.

– Не забудьте подписать ему пропуск, – сказал водитель Берни, поднимаясь обратно по лестнице.

– Как его звали?

– Брандт. Но мне нужно кое-что еще.

Берни взглянул на него, все еще держа ручку на весу. Джейк подтянул к себе стул.

– Вчера в Потсдаме был убит солдат – вернее, убит за день до этого. Вчера его вынесло на территорию, где шла конференция. Слыхали об этом?

Берни покачал головой, ожидая.

– Думаю, что не слыхали, – сказал Джейк, – вряд ли сюда доходят слухи. В общем, я там был, и мне стало интересно. У него с собой были деньги – много, тысяч пять, может десять. Я решил, что это тоже интересный факт, но так, очевидно, считал только я. В военной администрации меня сегодня утром отшили – вежливо, но отшили. Да еще и лекцию прочли. О том, что это происходит постоянно. Черный рынок – мелочевка, никаких крупных воротил. Никому дела нет, когда русский пристреливает одного из наших ребят, если только они не натворят еще чего-нибудь. Так что отвалите, пожалуйста. В результате я еще больше заинтригован. Затем мне говорят, что труп уже отправили во Франкфурт. Как-то слишком оперативно, особенно для ВА. Вам пока все понятно?

– А кто отшил?

– Мюллер, – ответил Джейк.

Берни нахмурился.

– Фред Мюллер? Он хороший человек. Кадровый военный.

– Знаю. Ему сказали держать язык за зубами, вот он и держит. Послушайте, я его не виню. Ему нужно срок дослужить, и ему не нужны проблемы. Возможно, он считает, что я лишний геморрой в заднице.

– Возможно.

– Но к чему это умалчивать? Он обещает мне эксклюзивную информацию и вручает донесение о потерях. Но не полное. Одного листа не хватает. – Джейк помолчал. – Такие штучки, как в правило, в стиле окружного прокурора.

Берни улыбнулся:

– Так почему вы пришли ко мне?

– Потому что вы были окружным прокурором. А бывшихокружных прокуроров, по-моему, не бывает. Тут что-то не так. Нутром чую.

Берни окинул его взглядом:

– Лично я пока ничего не чувствую.

– Нет? Тогда слушайте. Мюллер хочет, чтобы я думал, что труп был простым солдатом, который зарабатывал несколько баксов на стороне. Ладно, не очень симпатично, но в общем ничего особенно. Но он не был простым солдатом. ДОБ – это Департамент общественной безопасности, не так ли?

– Именно так и записано в табеле, – медленно произнес Берни.

– И так отмечено в донесении о потерях. ДОБ. Он был одним из вас. Вы когда-нибудь видели, чтобы департаменту полиции было наплевать на смерть полицейского? Такие организации своих не бросают.

Берни снова посмотрел на него, а затем потянулся за чашкой кофе.

– Мы не совсем департамент полиции, как вам известно, – сказал он осторожно. – Это не одно и то же.

– Но вы курируете нашу военную полицию, местную полицию, вы отвечаете за закон и порядок. Как бы там ни было.

– Я ничего не курирую. Вы обратились не к тому человеку. Я – спецотдел. Я только…

– Охотитесь за крысами. Знаю. Но вы все равно в этом департаменте. Вы должны знать людей. В любом случае, вы единственный, кого я знаю. Вот так.

Берни отпил кофе.

– Берлинский ДОБ?

– Нет, он прилетел из Франкфурта. Кстати, еще один интересный момент.

– Тогда ничего странного, что Фред отправил его обратно. А документ переложил в чужие входящие. Это в стиле ВА. – Он помолчал. – Послушайте, у меня нет на это времени, что бы там ни было. Вам нужно обратиться в ДУР Департамент уголовного розыска.

Джейк покачал головой.

– ДУР подчиняется армии, а не военной администрации. И занимается ночной поножовщиной. А это дело ведет общественная безопасность. – Он вынул листки из кармана. – Вот, взгляните.

Берни рукой остановил его.

– Нет. Я серьезно. У меня нет времени.

– Чужие входящие, – сказал Джейк.

Берни поставил чашку и вздохнул.

– А что вас, собственно, интересует?

– Почему никто не хочет узнать, что произошло. Официальная версия звучит так: русские мародерствуют, а мы только присваиваем несколько сувениров. Я и сам так излагал. А общественная безопасность? Последнее место, где ожидаешь найти паршивую овцу. Не та отара. Я полагаю, что работал он по-крупному, а не просто сплавлял блоки сигарет, и бьюсь об заклад – так думает и Мюллер. Разница в том, что он не хочет выяснять, а я хочу. Так поступил бы и окружной прокурор. Человека убили.

Берни взъерошил густые волнистые волосы и встал, будто стул его стесняет. Положив папку на стопу документов, он перешел к другой, делая вид, что занят.

– Здесь я не окружной прокурор, – наконец сказал он. – Я тоже военная администрация. Знаете, может, Фред и прав. Парень закрыл собственное дело. Может, нам от этого будет только лучше.

– За исключением одного. А если он действовал не один? Человек приезжает в Берлин заключить сделку и оказывается убитым. Так с кем он собирался встретиться?

– С русским, вы сами сказали. – Он перешел к другой стопке.

– Может быть. Но кто все это организовал? Он что, все делал в одиночку? В этой отаре должны быть и другие овцы. Вполне возможно, что у него были друзья. Такой бизнес делается по знакомству.

– Друзья в общественной безопасности? – спросил Берни, подняв взгляд.

– Где-нибудь. Так обычно работали в Чикаго.

– Так то ж в Чикаго, – сказал Берни, махнув рукой.

– И в Берлине. Везде одинаково, в той или иной степени. Здесь огромный город, полиции нет, и крутятся огромные деньги. Выложите такой сыр, и появятся всегдашние мыши. А вскоре и тот, кто все организует, чтобы самому хапнуть побольше. Обычный процесс. Вопрос только в том, кем был Патрик Талли: мышкой или крысой, которая хапает больше.

– Кто?

– Патрик Талли. Убитый. – Джейк передал листок Берни. – Двадцать три года. Боится летать самолетом. Так зачем приезжать в Берлин? С кем он собирался встретиться?

Берни внимательно посмотрел на листок, затем на Джейка.

– Это донесение, – добавил Джейк. – Во всяком случае, половина. Может, другая половина что-то сможет рассказать.

– Я могу рассказать, – ровным голосом сообщил Берни, наконец остановившись. – Он собирался встретиться со мной.

– Что? – Слово для заполнения пауз – вот все, что он мог сказать, настолько удивился. На секунду оба замолчали. Берни снова взглянул на листок.

– Вчера, – сказал он спокойно, размышляя вслух. – Вот почему я отменил встречу с вами. Он так и не появился. Я велел Майку быть начеку. Вероятно, он принял вас за него. Вот почему он привез вас сюда – мы для прессы закрыты.

– Талли собирался встретиться с вами? – спросил Джейк, все еще переваривая услышанное. – Не хотите сказать, зачем?

– Понятия не имею. – Он взглянул на него. – Это не отговорка. Я не знаю.

– Вы не спрашивали?

Берни пожал плечами:

– Люди приезжают из Франкфурта постоянно. Кто-нибудь из ДОБа просит встречи, что я должен ответить? Нет? В половине случаев им просто нужен предлог, чтобы прилететь в Берлин. Все хотят его посмотреть, но нужен повод для приезда. Так что они связываются с нами, напрашиваются на встречи, на которые ни у кого нет времени, а затем возвращаются к себе.

– С пятью тысячами долларов.

– Я ему их не давал, если вы об этом, – раздраженно ответил Берни. – Он не появился или вам нужно, чтобы и Майк подтвердил это?

– Не сердитесь. Я просто пытаюсь разобраться. Вы его не знали?

– Понятия не имел, кто он. ДОБ из Франкфурта, вот и все. Никогда с ним не сотрудничал. Я даже не знаю, работал ли он в спецотделе. Думаю, что смогу это выяснить. – Так, уже что-то. Все же в нем сидит окружной прокурор.

– Но что же он хотел, как вы думаете? Заявился просто так?

Берни сел и опять взлохматил волосы.

– Личная встреча с Франкфуртом? Неожиданно? Это может быть все что угодно. Как правило, жалоба. В прошлый раз была жалоба юридического отдела на мои методы, – сказал он довольно резко. – Они любят делать это персонально, ставить вас на место. Франкфурт полагает, что я непредсказуемый человек. Лично мне как-то все равно.

– А почему непредсказуемый?

Берни слегка улыбнулся:

– Стало известно, что я нарушил инструкции. Пару раз.

– Так нарушьте еще раз, – сказал Джейк, глядя на него.

– Потому что вы чуете нутром? Вас ведь я тоже не знаю.

– Не знаете. Но кто-то приезжает на встречу с вами, делает по пути остановку и его убивают. Теперь мы оба заинтересованы.

Берни посмотрел ему прямо в глаза, затем отвел взгляд.

– Видите ли, я приехал в Германию не затем, чтобы ловить оступившихся военных.

Джейк кивнул, но ничего не сказал – ждал, что еще выдаст Берни. Но тот вдруг перестал отнекиваться и подался вперед, как участник переговоров в Цецилиенхофе.

– Чего вы хотите?

– Другой листок. Здесь ничего нет. – Джейк показал на донесение. – Нет даже заключения баллистической экспертизы. Должен быть тот, у кого можно узнать. По-тихому, без шума. – Берни кивнул. – Затем звонок во Франкфурт. Естественно, вы должны быть удивлены, что никто не явился. Кто он такой, чего хотел? Слухи. Там же должны пойти разговоры, человек вернулся в гробу. А, вы его знали? Что же, черт побери, произошло?

– Вы пытаетесь учить меня, как это делается?

– Любые слухи, – продолжал Джейк. – Может, пропало что-то ценное. Какие-нибудь присвоенные сувениры. Мало шансов, но кто знает. И славная получится картинка.

– Для публикации? – спросил настороженно Берни.

– Нет, для меня. В его деле должна быть ниточка, и вот бы потянуть ее, чтоб никто не всполошился. Не знаю, как, но может, вы на что-нибудь и наткнетесь.

– Может, что-нибудь получится.

– Командировочные документы. Кто разрешил поездку? С какой целью? Вы бы хотели знать. Он же ехал на встречу с вами.

– Да, – сказал Берни, снова задумавшись, затем вскочил на ноги и зашагал по комнате, звякая мелочью в кармане. – А что это даст вам?

– Немного. Вопросов тоже немного. Только то, что бы вы хотели узнать и безо всякого разговора со мной. Раз назначенная встреча закончилась смертью.

– Что еще?

– Мне нужен напарник. Я не могу работать один.

Берни поднял руку:

– Увольте.

– Не вы. Имя. Кто в общественной безопасности курирует черный рынок? Кто знает стукачей, людей на рынке. Если Талли надо было сбыть что-то крупное, с кем он должен был встретиться? Он же наверняка приехал в Берлин не для того, чтобы стоять па углу. Мне нужен тот, кто знает игроков.

– В этом я вам помочь не могу.

– Не можете?

– Таких здесь нет. Я, по крайней мере, никогда о таком не слышал. «Курирует». Дозор несет, что ли? Вы же не в Чикаго.

– Но спросить-то вы можете, – сказал Джейк, вставая: беспокойство Берни передалось и ему.

– Нет, не могу. Я служув общественной безопасности. Официально. А там где спишь, не гадят. Не постоянно, по крайней мере. Да и не получится, если догадаются, чего вы хотите. Талли тоже был в ДОБ. Вы считаете, что у него имелись друзья. И где, по-вашему? Мне надо делами заниматься, а не играть в полицейских и воров в собственном департаменте. Занимайтесь этим в одиночку. – И, слегка улыбнувшись, посмотрел на него. – Посмотрим, как вы справитесь.

– Но вы позвоните. Непременно.

– Да, позвоню, – сказал он, возвращаясь к папкам. – Терпеть не могу, когда люди не являются на встречу. – Он остановился и в упор посмотрел на Джейка, на этот раз дружелюбно. – Позвоню. А теперь, может, уберетесь отсюда и дадите мне поработать?

Джейк подошел к картотеке и пробежал пальцами по медным ручкам на ящиках.

– Ловите настоящих преступников, – сказал он. – По картотеке.

– Верно, настоящих преступников. Осторожнее с товаром. Самая ценная вещь в Берлине.

– Я слышал о бумажной фабрике. Удачно.

– Наверное, господь понял, что он у нас в долгу. Наконец-то, – сказал он сварливо.

– Не возражаете, если я взгляну? Посмотрю, как они выглядят? – спросил Джейк, вытягивая ящик, прежде чем Берни успел ответить. Фамилии на Б начинались ближе к концу, ряд Брандтов. Хельга, Хельмут, Хелены не было. С облегчением и одновременно пристыженно он убрал руку. Как он мог такое о ней подумать? А разве можно здесь быть в ком-то уверенным? Он вспомнил свой первый вечер, когда смотрел на старуху в саду и размышлял. Что ты делала? Была одной из них? Девушки на Потсдамерштрассе, велосипедисты, проезжающие мимо «КДВ», женщина в его старой квартире – все в Берлине превратились в подозреваемых. Кем вы были прежде? А Берни знал. Все это черным по белому отпечатано на карточках. Он снова пробежался пальцами. Возможно, он был особым случаем, сказал профессор. Бертольд. Дитер. Вот – Эмиль. Не особый случай. Может, просто другой Эмиль Брандт. Он вынул карточку. Нет, адрес его. И ее. 1938 год. Все время, что его знал Джейк. Он пробежался глазами по карточке. Партийная награда. За что? Должность в СС в 1944 году. СС. Эмиль. Прекрасный человек, у которого одни цифры в голове.

Он поднял взгляд и обнаружил, что Берни стоит рядом.

– Ваш друг?

– Нет. Ее муж. Господи.

– Вы не знали?

Джейк покачал головой.

– Тут говорится, что он был награжден. Но не говорится за что.

– Это должно быть в его партийном деле. Это регистрационные карточки. Хотите, найду? – Охота за крысами.

Джейк покачал головой.

– Только где он сейчас.

– Хотите сказать, с ним ли она, – сказал Берни, изучая его лицо.

– Да. С ним ли она. – Но он никогда не представлял себе их вместе. Только Лину, которая открывает дверь – удивление в глазах – и обхватывает его руками за шею. Он вставил карточку на место и задвинул ящик.

– Как ее звали?

– Хелен Брандт. Она жила на Паризерштрассе. Я вам запишу. – Он наклонился над столом, чтобы взять листок бумаги. – Можно я запишу еще несколько имен? – сказал он, записывая. – Я хочу найти кое-кого из старых сотрудников. Для статьи. Понимаю, что вы заняты…

Берни развел руками жестом «все сказали», затем взял листок.

– Я подключу Майка, пусть поработает. По-моему, они должны быть в Берлине.

– Да, – сказал Джейк. – Сообщите мне, что скажут во Франкфурте.

– Идите, пока я не передумал, – сказал Берни, отступая за стол.

– Не забудьте позвонить.

Берни бросил на него взгляд:

– Слушайте, а вы действительно можете достать, знаете об этом?

Джейк поднялся по лестнице и пересек тихое помещение архива. Здесь лежали, ожидая своей очереди, данные на всех. Миллионы счетов к оплате. Может, Эмиля наградили в группе, торжественная церемония с участием членов семьи, аплодисменты за службу государству. За что? За подготовку математиков? Теперь дело лежит в одном из этих ящиков и ждет судебного рассмотрения.

– Отметьте уход, пожалуйста, – сказал охранник, безучастно жуя жвачку.

Джейк расписался в журнале и, выйдя на улицу, услышал щелчок фотоаппарата.

– О, смотрите, какие люди. – Лиз, стоя на одном колене, фотографировала высокого белобрысого военного, позировавшего у двери.

Вчерашний дружок. Джейк отступил в сторону, чтобы она сделала еще один снимок. Военный расправил плечи. Холодные глаза. Фотогеничный подбородок. Внешность арийца. Группе Эмиля понравилось бы.

– Ладно, – сказала Лиз, закончив. – Джейк, познакомься, Джо Шеффер. Фамилия – как марка авторучки. Джо…

– Я знаю, кто вы, – сказал военный, пожимая руку. – Рад познакомиться. – Он повернулся к Лиз. – Пять минут, – сказал он и, холодно кивнув Джейку, вошел в здание.

– Для личной коллекции? – спросил Джейк, показывая на камеру.

– Для нее.

– Как джаз?

– А тебе так интересно? Как там внутри? Что-нибудь интересное?

Он вспомнил папки, в каждой отдельная история, затем понял, что она имеет в виду фотосъемку.

– Как в библиотеке, – сказал он.

– Великолепно. – Гримаса. – Приличный трофей, да? Ты знаешь, что его обнаружили на бумажной фабрике. – Она говорила так же возбужденно, как и водитель. Джейк посмотрел на нее. Война превратилась в поиски сокровищ на мусорной свалке. Ракеты в Нордхаузене. Инженеры на заводе Цейсса. Теперь вот бумажные листки, награды и продвижения по службе. А на журнальном развороте – высокий Джо, открывающий досье.

– Да, слышал, – сказал он, отходя. – Смотри осторожней, в здании полно темных закоулков.

– Ну у тебя и шуточки.

Он усмехнулся и уже собрался спуститься по лестнице, как услышал, как изнутри его кто-то окликнул.

– Гейсмар! – Еще один оклик, вслед за которым из здания как сумасшедший вылетел Берни, чуть не столкнувшись с Лиз, – еще одной фарфоровой вещицей с Гельферштрассе. – Хорошо, что успел.

Джейк улыбнулся:

– Вы знакомы с Лиз? У вас общая ванная.

Берни едва сумел ей смущенно кивнуть и схватил Джейка за руку.

– Мне надо поговорить с вами. – Его лицо горело от пробежки. – Этот ваш список.

– Так быстро, – ляпнул Джейк. Затем увидел цепкий взгляд Берни, который так же цепко держал его за руку. – Что?

– Идемте, – сказал Берни, спускаясь по лестнице, чтобы никто их не услышал. – Науманн, – сказал он, показывая листок. – Рената Науманн. Вы знали ее?

– Ренату? Она работала у меня в «Коламбии». Как и все.

– Я впервые об этом слышу.

Джейк недоуменно посмотрел на него.

– Между нами. Я использовал ее как стрингера. У нее был наметанный глаз.

Берни скорчил гримасу, будто услышал от Джейка неудачную шутку, и отвел глаза.

– Наметанный глаз. Точно, – сказал он с глубоким отвращением.

– Вы знаете ее? – спросил Джейк, по-прежнему недоумевая. Берни кивнул. – Я полагал, она умерла. Вы знаете, где она?

– В тюрьме.

Берни огляделся, затем взял Джейка под руку и повел мимо часовых.

– Ненавижу эту ебаную колючую проволоку. От ее вида меня в дрожь бросает. – Дойдя до джипа, Берни, окончательно измотанный, прислонился к нему.

– Что вы имеете в виду, в тюрьме? – спросил Джейк.

– Ну и друзья у вас. – Берни вынул сигарету. – Она была грайфер.Вы знаете, кто такой грайфер?

– Ищейка. Ловец. Чего?

– Евреев.

– Немыслимо. Она же…

– Еврейка. Знаю. Еврей ловит евреев. Они продумали все. Даже это.

– Но она… – начал было Джейк, но Берни поднял руку:

– Хотите послушать? – Он затянулся. – Первая большая облава была здесь в сорок втором. В феврале. После этого все евреи в Берлине оказались вне закона, ушли в подполье. Как подводные лодки. Их тут были тысячи, можете себе представить. Кто-то прятался – если находили защиту у гоя. Остальным приходилось перемещаться. С места на место. В течение дня постоянно на ногах, чтобы соседи ничего не заподозрили. Не донесли на вас, – произнес он, чуть ли не выплевывая слова. – Берлин большой город. Если перемещаться, можно затеряться в толпе. Пока тебя кто-нибудь не опознает. Грайфер.

– Я не верю.

– Не верите? Спросите евреев, которых она поймала. Некоторые выжили. Некоторые. Иначе мы б еене поймали. Именно тогда я был вынужден нарушить инструкции. – Он поднял взгляд. – Это стоило сделать. Чтобы поймать ее? Стоило. – Отойдя от джипа, он стал ходить небольшими кругами. – Как это происходило? Некоторые контролировали железнодорожные станции. Рената любила кафе. Обычно «Кранцлер» или «Трумпф», что у мемориальной церкви. Большое кафе на Оливаерплац – «Хайль». Пьешь кофе, наблюдаешь за людьми. Иногда встречаешь еврея, старого знакомого. Иногда кого-то просто подозрительного. Поэтому заводишь разговор, прощупываешь, намекаешь, что ты сама подводная лодка. Затем – щелк. Идешь в женский туалет позвонить. Обычно их хватали на улице, чтобы не вызывать беспорядков в кафе. Допиваешь кофе, просто облава на евреев. На всех, кроме Ренаты. На следующий день – другое кафе. Вот у кого был наметанный глаз, как видите, – сказал он, поднимая взгляд на Джейка. – Она говорила, что могла распознать человека, только взглянув на него. Даже Штрайхер [42]42
  Юлиус Штрайхер (1885–1946) – нацистский политический деятель, идеолог расизма.


[Закрыть]не обладал такой способностью – для него все носы были едины, сплошная карикатура. Рената работала лучше нацистов. Ей не нужны были нашивки в виде звезд. С таким глазом. А люди, знаете ли, глупы. Настороже, день за днем – представляете, каково это? – а затем облегчение, дружелюбное лицо. Разве еврей может не доверять другому еврею… Некоторые даже назначали ей свидание.Свидание, в тех условиях. «Сейчас, только припудрю носик в женском туалете». – Он щелчком отшвырнул сигарету в сторону.

– А потом? – беспомощно спросил Джейк, желая знать все до конца.

– Сборный пункт. Здание гестапо. Так что нарушался порядок или нет, не имело значения. Сколько криков неслось оттуда. Их сажали в грузовики. А затем поездами на восток. Соседи говорили, шум стоял ужасный. И не открывали окон, пока не уедут грузовики.

– Может, она не знала, – тихо сказал Джейк.

– Она там жила. Вместе с другими ловцами. Их держали на коротком поводке. Может, в напоминание: «Следующими можете стать вы». Но она не стала. Она спаслась. – Он помолчал. – Я видел комнату, где она жила. Окна выходят во внутренний двор. Она могла видеть, как их сажали в грузовики. Так что и она, наверно, закрывала окно. – Он холодно посмотрел на Джейка. – Она знала.

Казалось, день вокруг них замер. Пустая улица, такое же безмолвие, как в архиве. Деревья без птиц. Часовые, неподвижно замершие на солнце.

– Это… – пробормотал Джейк – будто свеча без воздуха.

– Худшее из того, что слышали? – подсказал Берни. – Поживите в Германии. Когда подумаете, что хуже не бывает, обязательно выскочит еще что-нибудь. И всегда – еще хуже.

Сажали в грузовики, а она наблюдала.

– Сколько? – спросил Джейк.

– Какая разница?

Джейк покачал головой. Девушка с умными глазами и кудрявыми волосами. Кто же тогда остался человеком?

– Я могу повидаться с ней? Сможете организовать?

– Если хотите. Должен сказать, вы не первый. У нее уже побывали ваши коллеги. Нацист? Старо. Но еврейка? О, это интересно. Эх. – Он снова взмахнул рукой, как бы отгоняя мошку. – Будет суд. Если у вас хватит нервов.

– Она призналась?

– Тут нет вопросов, – сказал Берни, посмотрев на него. – У нас есть свидетели.

– А если они вынудили ее…

– Она делала это. Вот что важно. Делала. – Он вздохнул – Люди, которых она ловила, мертвы. И никто за них не извинился.

– Никто.

– Вот так, – сказал Берни, выдохнув, как закрыв дело. – Не то, что вы ожидали?

– Нет.

– Нет, – сказал Берни. – Сожалею. Все это такая грязь. Так что занимайтесь черным рынком.

– И все же я хотел бы повидаться с ней.

Берни кивнул:

– Может, она вам что-нибудь и скажет. Почему бы и нет. Я никогда не пойму этого.

– Нас тут не было. Мы не знаем, каково им было.

– У меня здесь была семья, – отрезал Берни. – Я знаю, чем это было для них.

Джейк оглянулся на тихую виллу за высокой колючей проволокой, от которой Берни бросало в дрожь.

– Что с ней будет?

– Тюрьма, – отрезал Берни. – Она женщина – ее не повесят. Пожалуй, это еще хуже – ей придется жить с этим.

– В камере с нацисткой, которая заставляла ее этим заниматься.

– Она сама выбрала, когда стала одной из них. Я же сказал, что это грязь. Как мне, по-вашему, относиться к ней – грайферу.Еврейке. Я был прав? Скажите мне.

Джейк опустил голову.

– Не знаю.

– Я тоже, – сказал Берни тихо, чуть надломившимся голосом, и его лицо стало беззащитным: в эту секунду перед Джейком опять был мальчик, играющий Мендельсона. – Так что занимайтесь своими делами.

– Это вы ее нашли?

– Лично? Нет. Гюнтер Бен. Наша ищейка. – Он замолчал, затем схватил Джейка за руку. – Подождите минутку. Мне это не пришло в голову раньше. Я-то думал о сотрудниках общественной безопасности. Вам нужен человек, который знает улицу? Гюнтер – бывший полицейский. Знает каждый закоулок. Можете договориться с ним. Если он, конечно, захочет. У вас есть деньги на непредвиденные расходы?

– Найдутся. Берлинская полиция?

– Сыщик. Хороший, когда трезвый.

– Откуда вы его знаете?

– Я же сказал, он помогал мне в деле Науманн.

– Я думал, в полиции были одни нацисты.

– Были. Они тоже уже не полиция. Все, кто был лейтенантом и выше.

– Так он без работы. А вы дали ему новую? Я думал, вам не положено работать с ними.

– Не положено. Он по-прежнему без работы. Просто помог мне в этом деле. – Он поднял взгляд. – Я нарушил правило.

– Вы использовали нациста.

Берни посмотрел на него, слегка выставив подбородок.

– Мы схватили ее.

– Сколько вы ему заплатили?

– Нисколько. У него был свой интерес. Рената поймала его жену.

– Он был женат на еврейке?

– Они развелись, поэтому он смог сохранить работу. Позже… – Он внезапно замолчал, позволив кусочкам собраться воедино. Спрятал он ее или отпустил слоняться по улицам пока не схватят? – Вы в Берлине. Здесь и не такое бывает.

– Полагаете, он может помочь?

– Вам решать. Захватите бутылочку бренди. Он это любит. Может, вы его и уговорите.

– Он знает черный рынок?

– В этом все и дело, – сказал Берни, на его лице впервые мелькнула улыбка. – Он в нем участвует.