Текст книги "Шпионы «Маджонга»"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

– Что случилось? – прохрипел он.

– Ты свалял дурака, – отрезал Саймон.

Он повернулся к Цинцин, которая рухнула в кресло. Это она умудрилась частично отвязать своего мужа.

– Пожалуйста, не делай больше глупостей, – сказал Саймон по-китайски. – Ты не привыкла обращаться с оружием. Единственный человек, которому грозила опасность получить пулю, был твой муж. Помни это!

Цю попытался сесть. После пары неудачных попыток ему это удалось. Он осторожно пошевелил правой рукой, словно проверяя, не сломана ли она.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал Саймон. – Не хочешь супа?

Цю покачал головой.

– Хочешь воды?

– Нет. Оставь меня одного.

– Я оставлю тебя одного на столько, на сколько ты этого заслуживаешь.

Цю злобно усмехнулся.

– Ты теряешь время. Скоро здесь будут солдаты. Тебя арестуют. Ты будешь расстрелян. – Он злобно посмотрел на Кайхуэй, которая снова появилась в комнате. – В этой деревне будет расстрелян каждый десятый. Каждый десятый!

Под его испепеляющим взглядом Кайхуэй съежилась и поникла.

– Не слушай его, – перебил его Саймон. – Он бредит.

Но он видел, что Кайхуэй отнюдь не уверена в этом.

Он отвел женщину в сторону и тихо спросил:

– Когда свадьба?

Он был вынужден повторить свой вопрос, прежде чем она собралась с мыслями, чтобы ответить:

– Свадьба?.. Там… не будет никакой церемонии. Бумаги ведь подписаны несколько недель назад. Их заверил секретарь райкома партии… – Она с трудом сглотнула, пытаясь подавить слезы. – Праздник начнется в полдень.

– Значит, мы должны протянуть до этого момента, чтобы никто ничего не заподозрил.

Кайхуэй только кивнула, зная, что не способна сейчас говорить. Саймон отпустил ее руку и повернулся к Цю.

– Больше никаких подвигов, Цю Цяньвэй! Тебе не надо демонстрировать свою храбрость. – Он повысил голос. – Мы будем ждать здесь. Все мы, кроме Кайхуэй, останемся в этой комнате. Окно будет оставаться закрытым, занавеска будет задернута.

Цинцин начала было протестовать, но он повернулся к ней с искаженным от гнева лицом.

– Хватит! – закричал он. – Ты сделаешь все, что я сказал!

Сразу после одиннадцати часов утра в дверь забарабанили.

В комнате Цю стояла почти невыносимая жара. Все истекали потом. Саймон боролся со сном. Услышав стук, он быстро встал и прильнул ухом к двери. В соседней комнате раздавался голос Кайхуэй. Судя по всему, она пыталась сдержать натиск крестьян. Вдруг ее голос поднялся почти до крика, а затем мгновенно стих. Дверь распахнулась, больно ударив Саймона по макушке, и в ту же секунду он оказался лицом к лицу с враждебно глядевшим на него Вэйдуном – старостой деревни. За его спиной теснилась большая толпа крестьян.

Некоторое время, пока до Вэйдуна доходило, что все обстоит не совсем так, как должно быть, он молчал. Цю и его жена сидели рядом на кровати. Жена иностранца поместилась на стуле напротив них, держа наведенный револьвер. Расширившиеся глаза Вэйдуна сначала увидели револьвер, потом кровоподтек у Цю на темени, и наконец староста осознал, что произошла сногсшибательная перемена ролей.

– Что здесь происходит? – прорычал он.

Цю вздернул подбородок.

– Этот варвар украл моего ребенка. Похитил его.

– Что?! – Снаружи в гостиной в изумлении зашевелилось море голов. Люди передавали друг другу услышанное, и Саймону не понравилось, как звучали при этом их голоса.

– Это правда? – Вэйдун шагнул через порог. За ним вошли несколько крестьян вместе с Кайхуэй. Спальня Цю внезапно показалась очень маленькой. Саймон медленно пятился назад, пока вдруг не обнаружил, что уперся спиной в стену и не может отступать дальше. Вэйдун, очевидно не испугавшийся револьвера Джинни, продолжал наступать с угрожающим видом.

– Да, я не видел Тинченя сегодня утром. Ты похитил у этого человека ребенка?

– Нет, конечно. Мои дети ушли с Тинченем на прогулку.

– Это неправда, это неправда! – Вопль Цинцин заставил всех вздрогнуть.

– Это правда, – тихо сказал Саймон. – Они скоро вернутся назад.

Вэйдун погрузился в размышления, сузив глаза. Он взглянул на револьвер в руках Джинни, и впервые до него дошло значение этого факта. Он сделал несколько шагов назад. Саймон попытался прикинуть варианты дальнейшего развития событий. Если крестьяне окажутся храбрыми, то они просто задавят числом его и Джинни, хотя неизбежно потеряют одного, может быть, двоих. Они просто задавят их числом. Но… храбрые ли они?

Внезапно Вэйдун обратился к толпе крестьян.

– Видел ли кто-нибудь сегодня маленького Тинченя?

Все дружно ответили «нет». Вэйдун снова повернулся к Саймону и сказал:

– По-моему, ты лжешь.

Наступило молчание. Взгляд Саймона метался между Вэйдуном, Цю, крестьянами… Это было поражение. Через пару секунд – Саймон знал это – Вэйдун вынесет свой вердикт в пользу Цю, и тогда все будет кончено. Мышцы Саймона напряглись. Он не собирался сдаваться без боя. Он должен найти какой-то способ, чтобы защитить Джинни…

Его внимание привлекло какое-то движение. Появившаяся Кайхуэй в упор смотрела на Джинни. Потом она отвернулась и перевела взгляд на Вэйдуна. Казалось, женщина приняла решение.

– Я видела Тинченя час назад, – заявила она.

Все в комнате уставились на нее, и она вздрогнула от такого пристального внимания. Мгновение все молчали. Потом Вэйдун спросил:

– Это правда?

– Да. Он пошел гулять вместе с детьми иностранца. Они сказали, что пошли прогуляться к гробнице.

– Она лжет! – взорвался Цю. – Не верьте в эти бредни. Ребенок украден, я говорю вам!

Вэйдун нахмурился.

– Кого ты обвиняешь во лжи? – спросил он угрожающе тихим голосом.

– Я…

– Она из Чаяна. Мы ее знаем. Мы все ее знаем. – Вэйдун подождал, пока все усвоят его слова. – Но мы не знаем тебя, пекинец. Ты – правительство. Ты – партия, да. А она, – он кивнул в сторону Кайхуэй, – она – это деревня.

Саймон выждал еще секунду, сделал глубокий вздох и перехватил инициативу.

– Мы можем помочь тебе, Вэйдун?

Староста не ответил. Он все переводил взгляд с Саймона на Цю и обратно, будто что-то вынуждало его сомневаться. Наконец он ткнул пальцем в Цю.

– Ты, – сказал он, – этот волшебный ящик, как он там называется, эта машина кино… не работает.

– Проектор сломался?

– Как ты его называешь? Про-ек-тор? Да. В нем нет жизни.

– Возможно, я смогу помочь, – сказал Саймон.

Внимание Вэйдуна мгновенно обратилось на Саймона.

– Ты?

– Возможно. Генератор работает?

– Я не знаю. Откуда мне знать?

Цю всматривался в лица, не в силах поверить в то, что слышал.

– Вы идиоты! – закричал он. – Как вы можете говорить о проекторе, когда этот человек украл моего ребенка? Кретины!

Вэйдун медленно повернулся к пекинцу с выражением крайней неприязни на лице.

– Он говорит… что его дети взяли твоего сына прогуляться.

– Он лжет!

– Это ты так говоришь, а Кайхуэй говорит по-другому. – Он снова обратился к Саймону. – Руководство производственной бригады прислало… э… проектор и фильм. «Девушка алмазной горы». На свадьбу. У нас не было такого раньше в деревне. К нему нет инструкций, и он не работает. Ты в самом деле можешь помочь?

– Если все дело только в генераторе или проекторе, то думаю, что смогу.

– Но как такое может быть? Ведь ты же не инженер.

Уверенность Саймона в себе росла с каждой минутой.

– Когда я был молодым, Вэйдун, в свободное время я изучал электронику. Полезное занятие в этом столетии, особенно для человека, работа которого связана с высокими технологиями.

Вэйдун надул щеки и с шумом выпустил воздух.

– Пойдем, – быстро сказал Саймон. – Давай посмотрим ваш проектор.

Но проблему нельзя было решить так просто. Вэйдун перевел взгляд на револьвер, который сжимала в руках Джинни.

– Это не твое.

– Не мое, – согласилась она.

– Это его вещь.

– Да.

– Ты должна вернуть ему ее.

На этот раз вместо Джинни ответил Саймон. Очень тихо.

– Нет.

– Заберите его! – закричал Цю. – Заберите оружие.

Вэйдун повернулся к нему:

– Сам забери!

Цю поперхнулся.

– Я… я болен.

– И я тоже. И все мы больны. От вас, кадровых работников! Ха! – Вэйдун обратился к Саймону. – Мы пойдем и посмотрим этот проектор. Потом поговорим о ребенке этого человека. Да или нет?

– Да. Но кадровый работник и его жена тоже пойдут с нами.

– Если они должны, пусть идут. Пошли!

Джинни встала и дернула мужа за рукав.

– Зачем им идти с нами? – спросила она на английском. – Пусть остаются здесь…

– Чтобы они могли воспользоваться рацией? Нет. Кроме того, если они пойдут, мы будем двигаться медленнее. Цю сильно хромает, Джинни, а этот день бежит слишком быстро. Мы должны потянуть время.

Проектор и генератор валялись в углу амбара рядом с лужей застоявшейся воды, натекшей через щели в крыше. Такое сельское невежество в области современной техники вызвало презрение у Цю, и, несмотря на плохое физическое состояние, он фыркнул.

Саймон взял револьвер у Джинни и проверил, спущен ли он с предохранителя.

– Следи за обоими, – сказал он, намеренно повысив голос. – Если придется, то стреляй, но только на поражение.

Саймон долго стоял и смотрел на генератор, выкрашенный в ярко-оранжевый цвет. Затем он подошел к нему и принялся тщательно осматривать его рабочие части. Когда он добрался до крышки топливного бака и отвернул ее, на лице его появилась улыбка.

– Бак пустой. Вэйдун, у вас есть бензин?

– Есть. – Староста ткнул пальцем в сторону задней стены амбара, где в беспорядке валялись бочки. В амбаре было полно народу. Удивленные жители и их дети быстро сообразили, что свадьба Минчао – не единственный источник развлечений сегодня. Долговязый «иностранный дьявол» поколотил кадрового работника, а теперь возится с техникой. Саймон вскоре обнаружил вокруг себя плотное кольцо зевак. Сначала крестьяне просто наблюдали за происходящим, но потом самые смелые из них, несомненно под влиянием маотая, начали давать советы и критиковать Саймона.

– Наливай поосторожнее… Возьми ведро, нет-нет, не так!.. Помни, что нельзя проливать… эй, возьми воронку. Да где ж она тут?..

Саймон продолжал неторопливо наливать бензин, стараясь не пролить ни капли драгоценного достояния крестьян. Он завернул крышку, обмотал шнур вокруг ладони и рванул его. Генератор кашлянул, вздрогнул и затих. Среди зрителей поднялся возбужденный гомон, напоминающий щебет птиц в вольере. Саймон сделал вторую попытку завести генератор. Двигатель бормотнул и снова заглох. На этот раз гомон стал более шумным. Бог троицу любит, произнес Саймон про себя. Так оно и случилось! Генератор заработал. Крестьяне одобрительно загалдели.

Саймон сделал шаг назад и смахнул пот со лба. Сколько времени прошло с того момента, когда они притащились в амбар? Десять минут? Пятнадцать? Он знал, что должен упрочить свое положение. Он не сможет продолжать возиться с машинами – рано или поздно его призовут к ответу в связи с исчезновением Тинченя. Если в самое ближайшее время ничего не случится, если Пекин будет тянуть с решением или предоставит Цю самому решать проблемы…

Он обливался потом, потел и нервничал. Используй шанс. Выгляди убедительным. Действуй. Проверь, спровоцируй его.

– Подай мне отвертку, Цю Цяньвэй, – хрипло потребовал он.

Цю нахмурился. Крестьян начала забавлять эта смена власти. Саймон услышал комментарии, не совсем вежливые.

– Ничего себе, ты сказал ему… Чертовы кадровые работники… Почему бы ему для разнообразия не сделать что-нибудь?

Цю повернулся к зрителям.

– Этот человек украл моего ребенка! – заорал он. – А вы стоите здесь и глазеете! Он приказывает мне, а вы ничего не делаете. Это все вам зачтется!

Он рванулся вперед, отбросив руку Цинцин, которая поддерживала супруга, и круг крестьян качнулся – все отступили на шаг или два. Цю медленно захромал вдоль череды людей, вглядываясь пристально в каждого, словно впечатывая их лица в память. Минуты утекали прочь. Никто не говорил – в амбаре воцарилась напряженная тишина. Но когда Цю собрался сказать что-то, сзади кто-то громко выкрикнул:

– Дерьмо!

И амбар словно взорвался.

– Верно, дерьмо и есть… Все, что ты здесь делал, это поливал всех дерьмом с того самого момента, как приехал сюда… Ты бы лучше поостерегся, кадровый работник… Да, езжай и скажи им там в Пекине… Давай, убирайся… Мотай, откуда приехал…

Под самым носом у Цю замелькали сжатые кулаки. Он торопливо отступил поближе к жене, которая прикрыла голову руками, словно защищаясь. Цю Цяньвэй обвел людей взглядом, и зрелище не принесло ему успокоения. Кольцо людей все сжималось вокруг него. Вскоре он оказался окруженным со всех сторон.

– Мы получим все, что нам причитается… Да, мы не будем терпеть его дальше… Никто не видел дерьма, чтобы вымазать этого парня?.. Где документ, в котором сказано, что мы должны слушаться этого типа. Разве с нас недостаточно местной свиньи?

Внезапно громкий голос перекрыл нараставший гул:

– Стойте!

Шум стих. Крестьяне оглянулись и увидели, что высокий иностранный гость поднял руки над головой. Саймон подождал, пока в амбаре настанет полная тишина, и сказал спокойным голосом:

– Отвертку. Пожалуйста!

Зловещая тишина стояла в амбаре еще мгновение. Крестьяне обменивались взглядами. Потом снова поднялся гомон, но теперь он был гораздо тише.

– Бога ради, найдите этому чертову ублюдку отвертку… Поскорее, пока снова не началось… У Вэйдуна была отвертка… Нет, одна имеется прямо здесь, в амбаре…

Саймон перевел дух. Некоторое время он старался не двигаться. Наконец отвертка нашлась, ее передавали из рук в руки, пока она не попала к Цю, который помешкал, но затем с показной покорностью протянул ее Саймону. Саймон стоял в центре, уперев руки в бока. Он намеренно медлил. Когда он наконец протянул руку за отверткой, в амбаре вновь поднялся гул возбуждения.

– И что ты теперь будешь делать? – В дрожащем голосе Цю послышалось подозрение, будто он боялся, что Саймон намерен сорвать показ фильма.

Бормотание снова усилилось.

– Дай ему работать спокойно, что ты… Ты бы сам попробовал… по крайней мере, он знает, что делает… Да, почему бы тебе не заткнуться и не запастись каплей терпения?

Саймон методично подсоединял провода от генератора к старому массивному трансформатору, дважды перепроверяя все, что делал. Сколько времени прошло с того момента, как они пришли в амбар? Двадцать минут? Больше? Его сердце беспокойно колотилось.

Однако он не мог дольше тянуть. Он выпрямился и обвел взглядом своих помощников.

– Это необходимо, – громко сообщил он, похлопав по трансформатору, – потому что генератор производит ток более высокого напряжения, чем проектор может принять. Оно должно быть понижено с четырехсот вольт до двухсот двадцати. Кроме того, ток должен быть преобразован из постоянного в переменный.

Амбар, чрезвычайно довольный этим выспренним объяснением, удовлетворенно вздохнул. Саймон подсоединил последний контакт и мысленно взмолился, чувствуя, сколько глаз с надеждой смотрят ему в спину. После такого тщательного подключения проектор должен был заработать. Он должен заработать!

Саймон нажал на кнопку включения и с огромным облегчением увидел, что индикатор напряжения загорелся. Он вытер руки тряпкой, используя передышку.

– А теперь настоящая проверка… – Он нажал на кнопку пуска, и бобины с громким треском начали вращаться.

– Все в порядке. – Саймон констатировал то, что все видели и без него, и амбар взорвался криками восхищения.

Саймон начал пробираться к двери сквозь заслон из рук, похлопывавших его. Люди поднимали большие пальцы и одобрительно кричали «хао!», что значит «хорошо!», а сердце Саймона все еще колотилось в учащенном ритме.

– Хорошо сделано, дорогой! – тихо сказала Джинни, протягивая мужу револьвер.

– Проектор сам по себе и гроша ломаного не стоит. Важно то, что произошел прорыв в отношениях с крестьянами. Они на нашей стороне… пока что.

– Я знаю. Ты был великолепен!

– Мы выиграли еще немного времени, вот и все. – Голос Саймона звучал невесело. – Сейчас крестьяне на нашей стороне, но когда они начнут беспокоиться, почему маленький Тинчень не возвращается домой, они так же легко переметнутся на сторону Цю.

– С чего бы им это делать? Они ненавидят Цю и его жену.

– Но ведь они же пострадавшая сторона, они – родители. В любом месте, если пропадает ребенок, это воспринимается очень серьезно. А здесь на это смотрят, как на катастрофу.

Когда они вышли из амбара, Саймон огляделся вокруг. Почти все крестьяне собрались на площади. Сейчас они были настроены дружелюбно по отношению к нему, но Саймон знал, что настроение толпы способно меняться в течение минуты.

– Послушай… – Вэйдун дернул его за рукав. – Может быть, мы пойдем и посмотрим, не вернулись ли твои дети с малышом?

Саймон выдавил улыбку.

– Почему бы нет? – Он опять огляделся кругом. – Пусть Цю Цяньвэй и Цинцин пойдут впереди.

Джинни взяла Саймона под руку, и они направились обратно к дому Кайхуэй. Они старались идти как можно медленнее, но все-таки их продвижение вперед казалось им ужасающе быстрым.

– Что мы будем делать, когда придем туда? – пробормотала она.

– А черт его знает!

Она оглянулась.

– Они все идут за нами, Саймон. Все до последнего.

– Я знаю.

Она протянула пальцы и дотронулась до револьвера в его руке, но это не принесло ей успокоения.

– Что они будут делать, когда узнают, что Тинчень на самом деле пропал?

Но он шел молча – у него не было ответа, который она хотела бы услышать. Теперь они были уже совсем недалеко от дома.

Глава 27

Роберт Чжао вставил огнеупорный ящичек в гнездо сейфа и достал вместо него маленький кожаный кейс с цифровыми замками. Он смотрел вслед вертолету, пока тот не исчез за горизонтом в той стороне, где находился аэропорт Кай Так. Это была последняя партия драгоценностей. Теперь все самое ценное уже вывезено из дома, а то, что еще оставалось из мебели и обстановки, так и должно было здесь остаться. Не впервые в своей жизни Чжао расставался с имуществом. Жизнь дороже денег.

Он пробежал по лестнице на террасу, перепрыгивая через три ступеньки. Этим утром он очень торопился. Первым делом фондовые биржи, которые откроются в понедельник. Ему предстоит провернуть кучу дел.

Он отнес кейс в большую гостиную и отпер замки. Крышка откинулась, представив его взгляду пачки стодолларовых банкнот, по десять тысяч в каждой. Он осмотрелся вокруг, ища подходящее место. Почти вся прислуга уже покинула дом. Не осталось никого, кроме его доверенного слуги, но Чжао был не из тех людей, которые оставляют что-либо на волю случая. Всегда существовала возможность, хотя и слабая, непредвиденного появления какого-нибудь гостя.

Гости… Эта мысль заставила его вздрогнуть. Хорошо еще, что он сумел забраться так далеко. После сегодняшнего дня они начнут искать его и свои драгоценные акции учредителей.

Чжао принял решение. Он пошел в середину комнаты и откинул угол ковра. Под ним оказалась металлическая пластина, рядом с которой находилась панель с кнопками цифрового набора. Он набрал шестизначное число, и пластина скользнула в сторону, открыв глубокий тайник.

Чжао сунул туда руку и достал «кольт» калибра 0.45. Облизнув губы, он осторожно взвесил оружие в руке. Ввоз в колонию продукций такого рода карался смертью, но в данном случае игра стоила свеч. Он отложил пистолет в сторону и снова порылся в углублении, пока не нашел сертификат акций, принадлежавший некогда Саймону. Улыбка появилась у него на губах. Ну зачем эти акции русским, а хоть бы даже и китайцам? В то время как в руках опытного бизнесмена, предпринимателя…

Он не смог противиться искушению и развернул лист бумаги светло-кремового цвета. Документ был, без всякого преувеличения, уникальным. Чжао всегда предпочитал акции на предъявителя: не надо ехать в какой-то офис, что у черта на куличках, для регистрации в реестре, никаких тебе проверок подписей, ничего. Сертификат сам по себе являлся активом, имуществом – или его полным синонимом. Сто миллионов фунтов стерлингов означал этот листок бумаги.

Чжао положил сертификат обратно в тайник, засунул туда кожаный кейс и положил сверху «кольт». Но тут его пальцы наткнулись на что-то еще, и он насторожился. Он не мог припомнить, чтобы оставлял в тайнике что-либо кроме оружия и сертификата. Что бы это могло быть? Простой коричневый конверт…

Он достал его из тайника, и выражение его лица сразу же смягчилось. Конечно – личная жизнь. Да, он совсем забыл о ней в последнее время. Он открыл незапечатанный конверт. Три или четыре письма, обручальное кольцо его матери, медальон, фотография.

Фотография была уже довольно старой, бумага выцвела от времени. Он помнил, когда он ее сделал. Он помнил это вполне отчетливо.

Чжао присел на ковер, держа фотографию в руке. Его день рождения, семь лет тому назад. Он сделал этот снимок на своей яхте. На снимке высокий иностранец с очаровательной женщиной, оба стоят на корме, прислонившись спинами к леерам.

Чжао сосредоточил свое внимание на женщине. Она улыбалась в объектив немного грустной улыбкой человека, который не хочет фотографироваться и замечает, что на него навели объектив, как раз в тот момент, когда щелкает затвор.

Женщина на фото – китаянка. На ней белые узкие брюки и блузка цвета морской волны, на шее тонкая золотая цепочка. Тогда ей должно было быть под сорок, но она выглядела гораздо моложе. На лице нет макияжа. С таким лицом она бы могла работать моделью.

Родинка. Маленькая черная родинка.

Джинни Юнг.

Чжао продолжал рассматривать снимок еще несколько минут. Он вспомнил, как Джинни насмехалась над ним в тот страшный День в присутствии Цю. Слишком много выпито. Муки, которые он испытывал, когда видел ее смеющейся рядом с мужем. Глупый ход, который он сделал. Воспоминания…

Наконец Чжао сунул фотографию в карман, а конверт спрятал обратно в тайник. Он набрал нужные цифры, и панель скользнула назад, закрыв углубление. Спустя несколько секунд комната выглядела так же, как и всегда.

Он прошел в свой кабинет и уселся за стол. Когда он потянулся к телефону, его рука задрожала. Чжао с ругательством грохнул трубку на рычаг и застучал кулаками по столу. Только когда он почувствовал, что вполне владеет собой, он взял распечатку своих последних вложений капитала, которая лежала перед ним на ежедневнике.

Он набрал домашний номер своего маклера и потребовал разговора. Затем быстро прочитал список, отмечая против каждого вида акций субботние цены спроса на бирже, сделал несколько вычислений на калькуляторе и дал маклеру краткие инструкции.

– Завтра утром сразу же, как все сделаешь, позвони мне, – сказал он и повесил трубку.

Теперь ему оставалось только ждать. Он побарабанил пальцами по столу. Почему бы не занять время размышлениями о том, куда отправиться поначалу? Может быть, в Париж? Нет, Париж не подходит. Лицо его помрачнело. В Париже живет миссис Чжао. Нью-Йорк? Он встал и подошел к книжной полке, на которой среди других справочников стояло и расписание международных авиалиний. Давно уже он не забавлялся подобным образом.

Однако он успел пролистать всего несколько страниц, когда зазвонил телефон. Он взял трубку, ничего не подозревая, и сразу же горько пожалел об этом.

– Чжао. Чжао? Вы меня слышите, Чжао?

– Я… я слушаю вас, мистер…

– Да! «Мистер» – этого вполне достаточно.

– Как… как у вас дела?

– Очень хорошо. Я думаю, вы должны были бы догадаться, что мы говорим по общей линии, мистер Чжао. Вы меня понимаете? По общей линии.

Смысл намека поразил Чжао, у него отвалилась челюсть: поскольку разговор велся по-английски, получилась игра слов. «Shared line» – обозначает незащищенную линию телефонной связи. Но в то же время «share» – акция, пай, доля.

– Да, я понимаю, – сказал он, но голос его прозвучал беспокойно, чего не должно было быть.

– Хорошо. Настало время завершить дело, которое мы начали вместе. Я хочу навестить вас.

– Навестить меня? Здесь? – Чжао выдавил из себя смешок. – Но, мой дорогой… друг, вам вряд ли можно здесь показываться. Только не в Гонконге.

– Я уже здесь, Чжао.

– Вы… что?

– Я здесь. С этого утра. Чжао? Алло? Алло!

– Прошу прощения, я не расслышал вас. Мне показалось, вы сказали, что вы здесь, в Гонконге.

– Ну да. Что это с вами сегодня, Чжао? Заболели?

– Нет, я… я удивлен, вот и все. Где вы остановились?

На другом конце трубки в ответ раздался только негромкий смех.

– Пожалуйста, пригласите к себе на завтра на десять утра нашего официального друга вместе с его печатью. Я буду у вас, чтобы оформить передачу документа.

– Вам нужен член магистрата? Здесь?

– Конечно.

– Но… зачем? Э… документ, о котором вы говорите, можно просто забрать без всяких формальностей. Я не…

– Мне нужно, чтобы все было сделано по закону. При свидетеле. Чтобы не оставалось никаких зацепок. И вот что еще, Чжао…

– Да?

– Не пытайтесь покинуть свой дом до завтрашнего утра, вы меня поняли?

– У меня есть дело, которым надо заняться…

– В воскресенье?

– Это ведь Гонконг, а не… – Чжао едва не сказал «Москва», но вспомнил напоминание об «общей» линии и торопливо сказал «Лондон».

– Пусть подождет.

– Это не может подождать, это срочно.

– Это не так срочно, мистер Чжао, как наше дело. Оставайтесь там, где вы есть. И поверьте, если вы не выполните мою просьбу, я узнаю об этом.

На другом конце провода повесили трубку. Чжао долго и с ужасом смотрел на трубку у себя в руке, будто подозревал, что она заражена каким-то страшным вирусом. Наконец он взял себя в руки. Почему, во имя всего святого, Крабиков оказался в Гонконге – в самом опасном месте на земле для советского агента? Совпадение ли это, что он появился здесь как раз в тот момент, когда Чжао уже готов был исчезнуть?

Китаец не был суеверен и не доверял совпадениям. Но, как бы там ни было на самом деле, он не собирался оставаться здесь и дожидаться, пока все прояснится. Похоже, русские взяли дом под наблюдение. Ну и пусть. Однако ведь они вряд ли смогут держать это место под контролем после наступления темноты. На несколько километров вокруг не было ни одного уличного фонаря, а Чжао давным-давно в тайне принял меры, позволявшие ему беспрепятственно покинуть дом в случае возникновения такой необходимости. Он посмотрел на часы, прикинул время и, сняв трубку, набрал номер.

– Алло, это «Кэсэй-Пасифик»? Я хотел бы забронировать место на вечерний самолет до Токио. Первый класс.

Он уже собрался было сказать «в один конец», но снова вспомнил слова Крабикова об «общей линии» и замешкался, осознав, что страх чуть не заставил его сделать неверный шаг.

– И обратно, – мягко добавил он. – Забронируйте мне одно место на самолет, вылетающий из Токио в четверг.

Кладя трубку, он подумал, что всегда сможет вернуть деньги за обратный билет. А даже если не сможет, то – как он уже напоминал себе раньше – есть вещи и подороже денег.