Текст книги "Шпионы «Маджонга»"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Поднимаясь в лифте, Саймон чувствовал неприятное беспокойство по поводу своего внешнего вида. Сегодня утром он посмотрел в зеркало во время бритья и ужаснулся. За прошедшие выходные он постарел лет на десять. Бомбы, Чжао, Советский Коммунальный банк, Том и Диана… У человеческой выносливости есть предел. За свою деловую карьеру Саймон участвовал во многих схватках. Некоторые из них он выиграл, некоторые проиграл. Но сейчас, похоже, его вовлекли в битву без передышки, настоящую войну на истощение.

Он устало кивнул Мери Стрит, говорившей с кем-то по телефону, и направился к дверям, ведущим в зал заседаний. Взявшись за ручку двери, он услышал, как Мери сказала:

– Мистер Юнг… я думаю, вам нужно поговорить…

– Скажи, что я перезвоню попозже.

– Мистер Юнг. Я думаю, что вам на самом деле следует взять трубку.

Он остановился и взглянул на секретаршу. На лице Мери застыло такое напряженное выражение, которого он никогда раньше не видел, а ее слова были уж точно беспрецедентны. Он подавил желание рявкнуть на нее и спросил:

– Кто это?

– Корпорация.

– Скажи отцу, что я перезвоню ему позднее.

– Это не ваш отец. Это из отдела реестров.

– Какого черта им нужно?

– Они не сказали. Но они говорят, что это очень важно и срочно. Это начальник отдела. Он сказал, что мне следует отыскать вас и доставить к телефону, вне зависимости от того, чем вы заняты.

Лицо Саймона стало каменно-непроницаемым. Он быстро подошел к столу Мери и выхватил трубку у нее из рук.

– Юнг.

– Энсон, начальник отдела. У меня возникла проблема. Я должен получить от вас инструкции.

Не было никаких предисловий, никакого обмена обычными любезностями, и Саймон сообразил, что человеку на другом конце провода просто не до них, что неприятности слишком велики и на их фоне не особенно вежливый тон в разговоре с главой «Дьюкэнон Юнг» не имеет значения. Он попытался припомнить лицо человека по имени Энсон.

– Слушаю.

– У меня в коридоре сидит адвокат. Он пришел десять минут назад с доверенностью, на которой есть ваша подпись и в которой говорится, чтобы мы перевели ваши двадцать акций учредителей на компанию, зарегистрированную на Багамских островах.

– Что?!

– Он утверждает, что действует по поручению Советского Коммунального банка, точнее, его сингапурского филиала. Кроме доверенности, этот человек представил контракт, меморандум о депонировании паев, бланк трансфера паев, тоже за вашей подписью, и сертификат о неплатеже, подписанный человеком по имени Тан. Я проверил: управляющего сингапурским филиалом Советского Коммунального действительно зовут Тан.

– Это просто возмутительно! – Саймон пытался подобрать нужные слова, но его мозг так устал. – Мистер Энсон, вам ничего не нужно делать. Просто гоните этого жулика в шею.

– Мистер Юнг, похоже, вы не понимаете, в каком положении я нахожусь. – Энсон повысил голос. – Передо мной документы, которые выглядят настоящими и оформлены по всем правилам.

– Говорю вам, не было никакого неплатежа. Этот человек пытается нарушить условия контракта, заключенного между мной и банком. Гоните его прочь.

– Я не могу прогнать его прочь! Мистер Юнг, вы отрицаете, что подписывали эту доверенность?

Саймон не ответил.

– Мистер Юнг! Мистер Юнг?!

– Откуда я знаю, что там за доверенность? Я ведь не вижу, что там у вас за документы, не так ли? – Это был слабый ответ, Саймон понял это сразу: его слова лишь порождали новые вопросы. – Послушайте, мистер Энсон… подождите. Потяните немного время. Я свяжусь со своим банком. – Он закрыл рукой микрофон и резко приказал Мери: – Давай мне Хиллэби на вторую линию.

– Я не могу держать его дольше, мистер Юнг. Я на самом деле не могу.

– Я понимаю, мистер Энсон. Но все же… подержите его.

Мери подняла вторую трубку, и Саймон вырвал ее у секретарши.

– Хиллэби? Какого дьявола все это значит? Советский Коммунальный уверяет, что у меня неплатеж… Что? Что это значит, «недосмотр»?.. Ладно, парень, заплати поскорее, заплати немедленно… Сколько?.. Сколько?! Ты, должно быть, шутишь. Ладно, это сейчас не важно, просто заплати, ты меня понял? – Он грохнул трубку на рычаг и схватил первую. – Мистер Энсон, вы меня слушаете?

– Да.

– Я поговорил с банком. Похоже, что по недосмотру не были уплачены проценты за прошлый месяц, всего двадцать тысяч долларов. Вот и все… всего двадцать тысяч долларов. Я велел, чтобы они были уплачены немедленно.

– Значит, неплатеж был.

– Да. Техническая накладка. Двадцать тысяч гонконгских долларов – две тысячи фунтов… Боже мой, и вы называете это неплатежом?

Энсон ничего не ответил. Саймон постарался сдержаться и найти более подходящий тон разговора.

– Мистер Энсон. Прочтите контракт. Прочтите его. В нем сказано, что вся сумма долга должна быть выплачена не ранее, чем спустя двадцать лет после подписания. Двадцать лет еще не прошли, не так ли?

– Если не было неплатежа…

Саймон поднял стиснутый кулак ко лбу и мысленно взмолился, чтобы ему дали собраться с силами.

– Мистер Энсон. Мистер Энсон! Пожалуйста!

– Мистер Юнг, в контракте, который лежит передо мной, сказано, что в случае неплатежа – по какой бы то ни было причине, – весь долг, как основная часть, так и проценты, востребуется без… так, я цитирую… «автоматически востребуется залог».

– Я знаю это, мистер Энсон. Я понимаю это. – Саймон набрал в грудь воздуха и кинулся в пропасть: – Но контракт не имеет законной силы.

– Что вы сказали?

– Когда оформляли документы, произошла ошибка. Мы хотели сразу же исправить ее, но эта оплошность как-то забылась. Подпись на договоре, подпись свидетеля, произведена не членом магистрата Гонконга.

– Извините, но…

– Пожалуйста, послушайте меня, мистер Энсон. Договор… взгляните на договор, прошу вас.

– Я смотрю на него.

– Он заверен человеком по имени Люк. Люк – это мой слуга, он не член магистрата. Тут ошибка.

– Этот договор заверен членом магистрата Хуа. Его личная печать оттиснута рядом с подписью. В этом не может быть никаких сомнений, мистер Юнг, это первое, что я проверил. Член магистрата Хуа заверил этот договор.

Саймон очень медленно опускал руку с трубкой, пока она не брякнула о стол Мери. Откуда-то издалека он слышал в трубке голос Энсона, монотонно окликавшего его. Казалось, голос этот не имел ничего общего с проблемами Саймона. Разговор, который состоялся с Энсоном, воспринимался как какое-то недоразумение. Ошибка.

Саймон вновь поднес трубку к уху и сказал:

– Сейчас я привезу вам свой экземпляр договора, мистер Энсон. А пока я прошу вас не производить запись о регистрации на основании поддельных документов. – Он услышал, как Энсон резко втянул в себя воздух, но не обратил на это внимания. – В случае, если вы произведете запись в реестре акционеров до моего прибытия, я немедленно подам в суд на банк и на вас персонально, мистер Энсон, требуя возмещения ущерба, понесенного в результате халатности и сообщничества в подделке документов. Вы меня поняли?

– Я слышал, что вы сказали, мистер Юнг. – По голосу Энсона было ясно, что он помрачнел. – Я буду ждать вас в течение часа. После этого я буду действовать по своему усмотрению.

– Попробуйте, мистер Энсон, и посмотрим, что из этого получится. До свидания.

Саймон бросил трубку и взглянул на Мери.

– Адвокатов, – сказал он наконец. – Алэна Сэндитона сюда, немедленно. Скажи ему, что он мне срочно нужен. Ты поняла суть происходящего, Мери, расскажи ему, когда он будет здесь, но только не по телефону. – Он замолчал, спешно соображая, что же дальше. – Перенеси заседание на три часа, скажи, что я прошу прощения. Запрись здесь с Сэндитоном, расскажи ему обо всем, что случилось, насколько ты в курсе, а затем в темпе отправь его в отдел реестра акционеров Корпорации. Я буду там. Черт побери, где находится реестр?!

– В центральном здании на Куинс-роуд.

– Над финансовым управлением Корпорации?

– Да.

– Я знаю, где это. Я сейчас еду домой, а оттуда в Корпорацию. С Божьей помощью, к трем часам я буду здесь.

Он ехал быстро, выжимая из «роллс-ройса» все возможное и молясь, чтобы все гонконгские дорожные копы оказались в разъездах или спящими. Меньше чем за двадцать минут он доехал до ворот своего дома.

Что-то было не так. Он понял это сразу, как только вышел из машины. Дом, молчаливый и унылый, казался мертвым.

Он знал, что Джинни поехала забирать Диану из госпиталя.

Но разве она не должна уже вернуться к этому времени? И где Мэт? Его сын любил на каникулах подолгу валяться в кровати, но к полудню юноша уже обычно вылезал на кухню и мешал А-Кам заниматься делами. Саймон поскреб в затылке и прислушался. Он не слышал ни голосов, ни бряканья горшков и кастрюль. Он стоял на подъездной дорожке, нерешительно перебрасывая ключи из одной руки в другую и страшась войти в дом – что-то было не так…

Он не знал, что именно случилось, но явственно чувствовал запах беды. Все сегодня катилось кувырком.

Он остановил взгляд на входной двери и сразу заметил, что она приоткрыта. Его правая рука со связкой ключей похолодела. В Гонконге никто и никогда не оставляет входную дверь открытой.

Саймон медленно подошел к двери, словно его тащили туда против его воли, и осторожно толкнул ее. Дверь распахнулась, открыв взору прихожую и за ней полуоткрытую дверь на кухню.

– Эй! – позвал он.

Нет ответа. Казалось, стены поглотили звук его голоса, не вернув никакого эха. Саймон завел руку за спину и закрыл входную дверь, соображая, что ему делать дальше. Внутренний голос подсказывал убраться отсюда побыстрее и вызвать полицию по телефону из соседнего дома, но он отбросил эту мысль, сочтя такой поступок трусливым.

Пока он в нерешительности стоял в прихожей, в ноздри ему заполз слабый тошнотворный запах, напомнив о чем-то из недавнего прошлого. Он поднял голову и принюхался. Запах был неприятный, но Саймон не мог определить, что именно может так пахнуть. Не кухня, не пот, не экскременты, а нечто, без сомнения, сочетавшее в себе все это.

Саймон попытался отбросить угнетающее чувство, которые вызывала атмосфера дома. Он двинулся быстрым шагом, обходя жилые комнаты, кабинет, столовую, кухню и кладовые. Почему-то он решил, что нужно проверить все помещения в доме. Он поднялся по лестнице и заглянул во все спальни. Никого! Он был один в доме.

Очень медленно он спустился по лестнице. Запах все еще витал в доме. На первом этаже он ощущался сильнее.

Почему никого нет? Где Люки? С возгласом досады Саймон сообразил, что забыл обойти комнаты прислуги. Он вернулся в кухню и постучал в дверь, ведущую к Люкам. Никто не ответил, но от его стука дверь подалась и открылась. Внезапно запах стал невыносимым, и Саймон сделал шаг назад, зажав нос рукой. Он помешкал мгновение и решил, что хватит с него крадучись разгуливать по дому. Настало время все выяснить.

Он вошел в маленькую прихожую и повернул налево к спальне Люков. Дверь была полуоткрыта, и в проеме он увидел спинку кровати и свисавшие с постели четыре ноги. Две ноги были в брюках, две в чулках. Саймон вошел в спальню, словно загипнотизированный, уже зная, что он сейчас увидит.

Люк Сен-Кай и Люк А-Кам лежали на кровати лицом вниз. Кто-то связал им руки за спиной и всадил по пуле в основание черепа, но… они все еще живы! Нет, это неправда – это только иллюзия. Ощущение, что слуги живы и шевелятся, порождала масса копошащихся мух, ползавших по ранам. Неприятный запах, гулявший в доме, оказался запахом смерти.

Здесь дрались, боролись – это ясно. Лицо старины Люка было в синяках и ссадинах. Бедняга умер, пытаясь защитить дом своего хозяина.

Ленни не было видно – он, конечно, был на работе. Саймон нервно хохотнул. Работает на «Дьюкэнон электроникс», в то время как его родители лежат на кровати убитые. Все замечательно: с девяти до пяти, хороший оклад, прекрасные перспективы… что за чудесная возможность для молодого подающего надежды человека! Юноши с будущим, но… без родителей.

Саймон вышел из спальни, вытащил из кармана носовой платок и закрыл дверь, потянув за ручку, но держа ее через платок. Он вернулся в свой кабинет и – все так же через платок – позвонил Риду. Его удивило, когда тот ответил ему в точности то же самое, что все мало-мальски приличные полицейские говорят в фильмах: «Ни до чего не дотрагивайся. Я сейчас буду».

Саймон положил трубку и уселся, глядя в окно на далекую линию горизонта, где море встречалось с небом. Он почувствовал, как странное ощущение спокойствия словно обволакивает его. Чем больше ударов наносила ему судьба, тем большие скрытые резервы организма высвобождались наружу, приходя ему на помощь: ведь нужны силы, чтобы вынести все это. Но он знал, что наступит момент, когда выносливость придется скомпенсировать.

Рид приехал почти сразу же. Они вместе с Саймоном вернулись на место преступления и молча застыли у кровати. Мозг Саймона пронзила мысль о том, что его и Рида словно разделяет мощный непроходимый поток. Бывший работодатель Люков смотрел на содеянное, и в мозгу его проносилось множество воспоминаний, историй, сцен, перебранок – все то, что сопутствовало его жизни в одном доме с этими людьми. Славными людьми. Людьми, которых он любил. В то время как Рид смотрел на ту же картину и видел двух мертвых китайцев средних лет, лежащих на кровати, Саймон не мог передать свои чувства Риду. Как сказал бы Ленни Люк, их банки данных были несовместимы. «Между ними не было интерфейса».

– Я должен позвонить их сыну. Я должен сделать это сам.

– Ты плохо себя чувствуешь, Саймон. – Голос Рида был полон участия, но тон непреклонен. – Слишком много за последнее время тебе пришлось пережить. Где Джинни и дети?

– Я не знаю. Джинни должна была забрать Диану из госпиталя. Может быть, она взяла с собой и Мэта.

– Давай проверим это.

Они вернулись в кабинет. Рид снял трубку телефона и набрал номер. В тот же момент приехали две патрульные машины, с выключенными сиренами и маяками, в сопровождении «скорой». Саймон пригласил в дом первых из многих посторонних, которые с этого момента начали вторгаться в его жизнь. Когда он вернулся в кабинет, Рид стоял у окна. На его лице застыло необычное выражение.

– Что случилось?

– Джинни приезжала в госпиталь, но Мэта с ней не было. Диану увезла машина частной «скорой» примерно с час назад. Так где же она? И где Мэт?..

– Не знаю. Его нет дома, я проверил.

Рид снова набрал номер.

– Если они в Гонконге, мы их найдем.

Саймон уставился на него.

– Почему такая паника? Они могли поехать по магазинам, или навестить друзей…

Но Рид только поднял руку, призывая его к молчанию, и торопливо заговорил в трубку.

Вдруг Саймон вспомнил: контракт!.. Он встал и подошел к стене, где рядом с окном висел пейзаж, маскируя стенной сейф. Он сдвинул картину и протянул руку, чтобы набрать комбинацию замка.

– Не притрагивайся к нему! – Рид бросил трубку. – Дай лучше я…

Сейф оказался незаперт – он открылся от прикосновения. Саймон ахнул:

– Это… быть этого не может.

– Ты всегда закрываешь его?

– Да.

– Когда ты в последний раз открывал его?

Только после того, как Рид нетерпеливо повторил свой вопрос, Саймон сумел дать ему ответ.

– Два дня назад.

– А потом ты закрыл его?

– Да. Я знаю, что закрыл. О Боже мой!..

В стенном сейфе он хранил свой экземпляр контракта с Советским Коммунальным банком. И, когда он вспомнил об этом, его пронзило воспоминание о том, что произошло больше двух лет назад. Казалось, он опять слышит голос Джинни, которая убеждает его не вмешивать слуг в дело с фальшивым контрактом, потому что это слишком опасно…

– Кто-нибудь еще знает комбинацию замка?

– Только Джинни. Я всегда называл ей комбинацию.

– Зачем?

Зачем? Чтобы показать, что он все еще доверяет ей, вот зачем. Но этого он не мог сказать Питеру Риду.

– На всякий аварийный случай.

– Она записана где-нибудь? Могли ли они найти ее, если искали?

– Нет. Я запомнил ее и сжег единственный экземпляр инструкции производителя. А потом я каждые шесть месяцев менял ее. И никогда не писал на бумаге.

– Когда ты менял комбинацию в последний раз?

– Ну… где-то в мае прошлого года.

– Ну что ж, давай заглянем внутрь.

Саймон сунул руку и порылся в сейфе. Пальцы нащупали документы по кредиту Советского Коммунального банка. Он вытащил их из конверта и быстро пробежал глазами. Все вроде бы правильно. Похоже, они в порядке. Но, прежде чем он долистал документы до последней страницы с подписями, Рид указал на сейф и спросил:

– А это что?

Саймон проследил, куда указывает его палец, и увидел дешевый конверт, на лицевой стороне которого было напечатано его имя.

– Я не знаю, что это, – тупо сказал он. – Я никогда раньше не видел этого.

– Вот именно. Давай подождем кого-нибудь в перчатках. Сержант!

Когда в кабинет вошел сержант в форме, Рид объяснил, что от него требуется. Сержант вышел и через несколько секунд вернулся с парой тонких прозрачных перчаток. Он осторожно вскрыл конверт. В нем лежал листок бумаги, исписанный аккуратным почерком.

– На английском, – сказал Рид. – Адресован тебе. Сержант, подержите листок так, чтобы мистер Юнг мог его прочесть.

Саймон закрыл глаза и снова открыл их: текст расплывался. Он моргнул и схватил сержанта за руку, чтобы тот поднес листок поближе к его глазам. Ему казалось, что буквы извиваются и копошатся, не давая ему прочесть сообщение. Он снова закрыл глаза. Когда он открыл их, он наконец смог разобрать текст.

– «Мой дорогой Саймон… – Он читал вслух, очень медленно. – Я обманывала тебя много лет. Сейчас ты должен узнать правду. Прежде всего я была верна не иностранцу. Мое задание в Гонконге выполнено. Я должна вернуться и продолжать нести службу там, где я живу. Мне очень жаль…»

Руки Саймона непроизвольно начали трястись. Рука сержанта тоже дрогнула – листок зашуршал.

Все это время Рид сдерживал дыхание. Сейчас он длинно свистнул и опустил голову.

– Дорогой мой, старина…

Саймон посмотрел на него, и, к своему замешательству, Рид увидел, что председатель Совета директоров «Дьюкэнон Юнг» улыбается. Глаза Рида сузились.

– Я думаю, – как бы невзначай произнес он, – что лучше всего, если мы сейчас отвезем тебя к доктору.

– У меня встреча. – Голос Саймона прозвучал легко, почти радостно. – В отделе реестра Корпорации.

– Это просто нелепо, Саймон.

– Ты арестовал меня, Питер?

Рид посмотрел на него и на мгновение заколебался. В его теперешнем состоянии Юнгу явно нужна была защита от самого себя. Его обнаружили в доме с двумя трупами, двумя жертвами убийства. Но…

– Нет, Саймон, ты свободен, – сказал он наконец.

Саймон взял со стола пачку документов.

– Спасибо, Питер. Тогда я поехал…

Когда Саймон вышел через парадную дверь, Рид подозвал сержанта и приказал:

– Не теряйте его из виду. Не то до самой пенсии будете регулировать уличное движение.

Глава 19

Чуть раньше пяти вечера того же дня в новом здании Верховного суда Саймон обратился к судье Ану с иском против Советского Коммунального банка.

За полчаса перед этим Цю сидел на скамейке в Саду адмиралтейства с кульком суси – для разнообразия – и уплетал японское лакомство, поглядывая на вход в здание суда. Он точно знал, что высматривал. Несколькими днями раньше бригада «Маджонг» с разрешения Пекина появилась в Гонконге, чтобы продемонстрировать силу и увезти из города то, что было необходимо. Тонкая сеть разведки, покрывавшая весь Гонконг еще с прежних времен, была теперь натянута до предела. Никто из других «игроков в маджонг», принимавших участие в партии с Цю, не мог двинуться с места без его ведома.

Цю был настроен сдержанно-оптимистично. Все шло, как и планировали. Воскресные экзерсисы в «Оушн-парк» были выполнены просто превосходно – и это учитывая крайнюю нехватку времени на подготовку. Ликвидацию Люков, без которой, к сожалению, нельзя было обойтись, агенты провели мастерски, не оставив никаких следов. «Маджонг» напрягал свои мышцы, готовясь к прыжку – к тому дню, когда спецподразделение примет под свое начало весь Гонконг. Механизм системы работал безупречно.

Благодаря этому механизму Цю узнал, как один из лучших лондонских адвокатов, доктор юриспруденции Ричард Хирн был остановлен в аэропорту Кай Так на пути в Англию и поспешно доставлен назад в отель «Пенинсула», где состоялась его встреча с Юнгом и его поверенным Алэном Сэндитоном. Далее последовал оживленный обмен корреспонденцией между отелем «Пенинсула» и «Линколнз Инн», в котором затем остановился Хирн. Был обговорен размер гонорара – Цю точно знал, какова сумма: ему сообщил об этом сотрудник отеля, отвечавший за телексы.

В кармане у Красного Дракона лежала пачка донесений, составленных коридорным, отвечавшим за уборку в номере Хирна. Цю нашел содержание этих заметок очень интересным. Похоже, что первоначальное отношение Хирна к своему клиенту – отчужденно-скептическое.

Со своего места Цю наслаждался видом на новое здание Верховного суда – высокой квадратной постройкой бледно-серого цвета, возведенной на склоне горы. Единственным ярким пятном его фасада был «Юнион Джек», установленный на уровне второго этажа, слегка колеблемый слабым ветерком. Рядом со своим соседом, величественным зеленым зданием «Дьюкэнон Юнг», обиталище Верховного суда казалось приземистым и безвкусным. Цю больше нравилось старое здание суда на Стэйтью-сквер, отличавшееся помпезным фасадом в римском стиле, увенчанное куполом, напоминавшим головной убор понтификов. После 1997 года потребуется провести несколько тщательно срежиссированных показательных процессов, и классическое здание из белого камня придаст спектаклям намного больше величия, чем эта «новая декорация» на Куинсвэй. После присоединения партия должна будет заняться пиратами, которые высасывали кровь из Гонконга долгие годы: так называемыми предпринимателями, бизнесменами, короче – пиратами, чья мораль извивалась потоком, через который нельзя перекинуть мост, потоком, протекавшим между законами, которым эти пираты лицемерно служили, и реальностью их жалких, ничего не стоящих жизней. Такими, как Юнг… Цю повел плечами, нехотя признав, что Саймон Юнг не так-то легко вписывается в эти шаблоны.

Красный Дракон посмотрел на часы. Пора сделать ход.

Он встал и вышел из сада, направляясь к пандусу эстакады через Куинсвэй с ее шестиполосным движением. Это место одновременно служило торговой площадкой, на которой расположилось множество магазинчиков. Прохожие и покупатели сновали во всех направлениях. Район был наводнен рыскавшими туристами, в поисках последней покупки на сегодня, клерками, стартовавшими по магазинам в конце рабочего дня, студентами, возвращавшимися с занятий. Никто не приостановился, чтобы взглянуть на Цю, шедшего на другую сторону улицы и жевавшего рыбные шарики. Китаец представлял собой незначительное, почти незаметное пятнышко в пестром пейзаже.

Когда Цю спустился по другому пандусу на южную сторону Куинсвэй, он заметил нескольких человек, сбившихся в плотную группу и двигавшихся вдоль короткого отрезка тротуара, отделявшего административное здание «Дьюкэнон Юнг» от Верховного суда. Саймон Юнг, Сэндитон, его адвокат, двое помощников поверенного и Хирн. Цю ускорил шаг и взбежал по парадным ступеням зала суда в вестибюль, где вошел в лифт и поднялся в приемную. Когда он вышел из лифта, китаец, сидевший в одном из кресел с черным виниловым покрытием, сложил свою газету и встал. Цю кивнул ему.

– Где? – спросил он.

– Двенадцатый этаж, зал номер двадцать один.

– Жди меня здесь.

Цю повернул налево и прошел через большие двойные двери, что вели к подъездной дорожке для машин к этой стороне здания. Он быстро осмотрелся. Справа от него два фонтана били из бассейнов с зеленоватой водой; площадка перед судом была пуста. Цю повернул налево и оказался на террасе, выходившей на Куинсвэй. Он оперся руками о парапет, сложенный из серого камня, затем медленно поднял их над головой и потянулся всем телом. Эта разминка была замечена многими парами глаз. Тихо и без суматохи расстановка людей на Куинсвэй и вокруг нее изменилась. Теперь стало невозможно приблизиться к зданию Верховного суда без того, чтобы не быть замеченным сотрудниками подразделения.

Цю поспешил в здание, взял своего гида под руку и сказал:

– Показывай, только быстро.

Двое мужчин поднялись на двенадцатый этаж и оказались в пустынном вестибюле. Справа была стена, от пола до потолка сделанная из стекла сероватого оттенка, слева располагались входные двери в три зала судебных заседаний и комнату для свиданий и допросов, которая представляла собой всего лишь уступ в стене, по существу нишу, отделенную от вестибюля перегородкой темного стекла. В вестибюле стояли два ряда темно-коричневых кресел с рамами из светлого металла, и витал застарелый запах табачного дыма.

Зал номер двадцать один находился в дальнем конце вестибюля, если считать от лифтов. Цю заглянул в него и нахмурился.

– Трудновато, – отметил он.

Зал был ярко освещен, а сосновые панели цвета меда усиливали впечатление света и пространства.

– Если вы сядете в самом дальнем ряду в углу, никто вас не заметит. Юнг и его спутники, адвокаты должны сидеть в первом ряду в центре.

Цю кивнул.

– Хорошо. Можешь идти.

Он пробрался к заднему ряду кресел, выискал самый темный угол и принялся с любопытством рассматривать все, что находилось перед ним. Он никогда раньше не бывал в западном зале суда. Помещение очень отличалось от тех, что он видел у себя на родине. Например, здесь не было больших табличек перед каждым местом, обозначающих, кто его занимает: судья, прокурор, обвиняемый и так далее. По какой-то неизвестной Цю причине кресло судьи возвышалось над остальными и стояло за своего рода барьером, словно предполагалось, что судья главенствует в этом зале, вместо того чтобы просто выполнять свою нелегкую работу и радоваться, что сам он пока не попал в переплет.

Цю услышал голоса в коридоре и еще глубже вдавился в кресло. Зал начал заполняться. Рассаживались так, что образовались два «лагеря»: справа от Цю расположилась группа мужчин, предположительно адвокатов, представляющих интересы банка. Они держались вместе, чтобы обеспечить конфиденциальность. Красный Дракон пожал плечами. Он без труда представил себе их ликование. Слава провидению, ляп, который допустила Девять Палочек, не был замечен. В этом плане проблем нет.

Он сосредоточил свое внимание на левой стороне зала, где расположился Саймон Юнг со своими адвокатами. Англичанин занял крайнее кресло в первом ряду, рядом с ним сел Сэндитон. Хирн уселся сзади, рядом с адвокатом-китайцем, одетым так же не обычно, как и сам Хирн: черная мантия поверх темного костюма, рубашка со стоячим воротничком и два прямоугольника материи, болтающихся под подбородком. Цю как-то слыхал сплетню о том, что иностранные адвокаты носят парики из конского волоса, и был поражен, что такая антисанитарная практика все еще существует. Из ряда вон! Двое помощников – оба англичане – расположились со своими бумагами в следующем ряду. Цю не понравилось такое расточительство в отношении мест: все могли достаточно удобно расположиться и в первом ряду.

Спина Саймона Юнга казалась прямой и одеревеневшей, как палка, он смотрел прямо перед собой. Цю подался несколько вбок, чтобы получше видеть профиль англичанина. Лицо Саймона Юнга было бледным и напряженным. Как странно, подумал Цю, что человек с таким цветом лица еще остается на ногах. Когда Сэндитон заговорил со своим клиентом, Саймон ответил ему что-то коротко и резко.

Наконец, войдя через отдельную дверь, появился судья, все присутствовавшие оживились, задвигались и встали. Когда судья сел, все, кроме Ричарда Хирна, положившего на пюпитр перед собой тетрадь в голубом переплете и начавшего свою речь, тоже сели. Цю подался вперед, пытаясь ничего не упустить, но с его места трудно было что-либо расслышать, да к тому же речь Хирна изобиловала специальными терминами.

Цю пристально всматривался в лицо судьи. Его Честь Ан, несмотря на свой возраст – ему уже перевалило за шестьдесят, и он должен был уйти в отставку, – все еще обладал густой шевелюрой. Очки со стеклами, напоминавшими луну между второй и третьей фазами, были сдвинуты на самый кончик носа. Похоже, Ан мало в них нуждался. Когда Ан заговорил, у него оказался резкий высокий голос, и Цю на ум пришел один из персонажей китайской оперы – некий судья Ди, вежливый и значительный, но излишне церемонный. Цю сделал себе мысленную пометку разузнать биографию судьи. Он находил, что китайскому судье не пристало так смиренно держаться перед английскими адвокатами.

Его Честь Ан, при всей своей вежливости, очевидно, полагал, что в историю, которую излагает Хирн, трудно поверить. Медленно, почти незаметно, выражение его лица менялось от удивленного к слегка раздраженному. Хирн проговорил двадцать минут, и судья приготовился задать вопрос. Но Хирн что-то сказал об аффидевите и отвернулся, начав рыться в одной из папок своих помощников. Цю впервые как следует разглядел адвоката: невысокий, кругленький человечек с пухлыми красными щеками, носом-кнопкой и в бифокальных очках с толстыми линзами.

Хирн тем временем нашел нужный документ и начал читать его быстро и монотонно, и те, кто сидели в задних рядах, едва различали слова. Внимание Цю начало рассеиваться, он заскучал. Но тут судья постучал своей ручкой по столу, и Хирн прервался на полуслове, вопросительно наклонив голову в сторону Ана.

– Ваш клиент утверждает, что документ не был заверен в магистрате?

– Именно так.

– Под документом имеется в виду меморандум о депонировании, касающийся акций учредителей?

– Да, именно этот документ.

– Покажите мне его, пожалуйста. Нет, не ксерокопию. – Судья повернулся к стайке адвокатов банка. – У вас что, нет оригинала?

Ему передали документ. Судья Ан развернулся в сторону и повернул меморандум так, чтобы на него падал свет, пристально вглядываясь в бумагу поверх очков.

– Мистер Саймон Юнг утверждает, что это подпись не члена магистрата Хуа. Это так, мистер Хирн?

– Да.

– А значит, здесь нет и его личной подписи, поскольку документы подписывались не в присутствии члена магистрата, как того требует устав Корпорации, чтобы документ имел законную силу. Подпись же сделана в присутствии его слуги по имени Люк, и получается, что первая роспись не может рассматриваться как подпись Саймона Юнга?

– Именно так.

– Это тот Люк, что был сегодня убит?

– Да.

– Пожалуйста, сделайте следующее. Есть ли у вашего клиента с собой любой документ, на котором его подпись не вызывает сомнений? Хотя бы кредитная карточка?

Сэндитон дернул Саймона за рукав. Англичанин сказал своему адвокату несколько резких слов и нехотя полез за бумажником. Цю пристально посмотрел в лицо судьи и увидел, что тот неодобрительно скривил губы. Цю испытал удовлетворение.