Текст книги "Почетный караул"

Автор книги: Джеймс Коззенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 46 страниц)

– Аманда. Посмотри на меня.

– Я не виновата, Нат. Пустите меня. Вы должны… Немедленно, вам ясно?!

– Пожалуй, нет, – произнес Натаниел Хикс и обнял ее второй рукой. Она пошатнулась, сделала непроизвольный маленький шаг навстречу, и ее дрожащие стройные ноги прижались к его ногам. – Пожалуй, нет, – повторил он с трудом, словно ему мешал стук собственного сердца. Переведя дыхание, он сказал: – Ты не допускаешь мысли, что мне тебя просто жалко?

– Не знаю, – проговорила она сквозь зубы. – Нет, знаю. Знаю, что я – несчастная лгунья. И еще я знаю, что это бессовестно. Так? Видите, я все знаю?

Сжимая ее крепче, Натаниел Хикс сказал:

– Да перестань же ты думать обо всем, что знаешь! Попробуй просто…

Лейтенант Турк, до этого стоявшая с безвольно опущенными руками, вдруг обняла его и, застонав, стала биться лбом в его плечо.

– Не могу противиться… – с отчаянием выдохнула она.

– А зачем?

– Я знаю сотни причин. Тысячи. – Она поспешно подняла вверх уголки мокрых от слез губ. – Ах!

– Пойдем, – сказал Натаниел Хикс. Он чувствовал, что дрожит не меньше, чем она.

Она слабо сопротивлялась. Потом прошептала:

– Хорошо. Я согласна. Только вначале выключи свет.

* * *

– Можете включить свет, если вам темно, Коллинз, – сказал генерал Бил. – Выключатель у двери.

– Спасибо, сэр.

Лампы дневного света ярко осветили комнату. Поморгав и поправив очки, капитан Коллинз принялся читать вслух отпечатанный проект:

– Оканара, штат Флорида, четвертое сентября тысяча девятьсот сорок третьего года.

Командование Управления анализа боевых действий и потребностей армейской авиации сообщило сегодня, что в ходе широкомасштабной операции по учебной высадке десанта в приближенных к боевым условиям погибли семь десантников. – Капитан Коллинз произносил слова медленно и отчетливо. – Все погибшие были прикомандированы к одному из учебных аэродромов дивизии, где демонстрируются и отрабатываются новые способы ведения боя. По данным предварительного расследования, причиной несчастья послужила техническая неисправность самолета военно-транспортной авиации, вследствие которой десантирование частично прошло в стороне от запланированной зоны выброски. Имена погибших не называются. Ближайшие родственники будут извещены.

– Это все? – спросил генерал Бил.

– Да, сэр, – ответил капитан Коллинз.

– Вот что, – сказал генерал Бил, – судья, вызовите, пожалуйста, Ботти… Или нет, не надо. Лучше подготовьте проекты приказов. Приказы разослать сегодня же, в течение часа. Всему личному составу Управления анализа боевых действий армейской авиации обязательно надевать спасательные жилеты при выполнении любых заданий, связанных с полетами. Над водой или нет – не имеет значения. У вас есть копии вашего проекта? – обратился он к Коллинзу.

– Так точно, сэр, пять.

– Раздайте их нам. Прочитайте, судья. Прочитайте, Джо-Джо. По-моему, это черт знает что.

– Я не согласен, – сказал полковник Росс. – По-моему, тут все правильно. Капитан Коллинз – опытный журналист, и мы можем на него в этом вопросе положиться. Информации здесь достаточно, никто нас не упрекнет в том, что мы темним. В то же время нет ни одного лишнего слова. Официальное сообщение для прессы. Мистер Буллен из «Сан» напишет, конечно, побольше. В конце концов, несколько тысяч читателей его газеты были свидетелями происшедшего. Капитан Коллинз с ним беседовал.

– Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что, как ни смотри, история страшная. Ради чего мы угробили семь человек? – Генерал Бил взглянул на капитана Коллинза. – Что говорит Буллен? Ему что-нибудь известно?

– По его словам, он слышал, что на погибших не было спасательных жилетов; и со спасательным катером тоже не все оказалось в порядке.

– Что вы ему сказали?

– Что, судя по всему, так оно и было, сэр.

Генерал Бил вскинул подбородок.

– Кто вас просил? А если все попадет в газету? Вы об этом подумали?

– Капитан Коллинз был уполномочен делать такие заявления, генерал, – вмешался полковник Росс. – Я попросил капитана по возможности уладить вопрос с Булленом. Мое личное мнение – никогда не надо говорить газетчикам, что факты не подтвердились, если они на самом деле имели место. Журналисты на это обижаются. Капитан Коллинз знает, что, если хочешь иметь с газетчиками нормальные отношения, им нельзя говорить даже слов «не знаю».

– Чего мы можем ожидать от Буллена? Что он нас всех распишет?

– Я так не считаю, генерал, – возразил капитан Коллинз. – Буллен просил передать вам искренние соболезнования от него самого и от всей Оканары, города и графства, а также глубокое сожаление, что этот трагический случай омрачил столь радостное событие. Он сказал, сэр, что лично будет писать статью для «Сан», основываясь только на том, что мы посчитаем нужным предать гласности. И я уверен, там не будет ничего из того, что мы не захотим обнародовать. Я хочу сказать – это его газета, и он решает, что выйдет в свет. Думаю, мы можем на него положиться.

– Ну, это уже кое-что, – согласился генерал Бил. – Скажите ему, мы ценим такое отношение.

– Да, скажите, – подтвердил полковник Росс. – Вы для этого немало постарались.

Генерал Бил снова нахмурился:

– Кто-то должен был побеспокоиться о том, чтобы люди надели спасательные жилеты. Есть же карты! И по ним ясно видно, что рядом с зоной выброски находится озеро шириной в милю. Неужели надо много ума, чтобы все предусмотреть? Нам здесь нужны более толковые люди. И этот сломанный катер. Что там случилось с двигателями? Чего ради их потребовалось менять? Я не знаю, на какой срок они рассчитаны, но, стоя на приколе, эти двигатели должны служить вечно. Разве что их вообще ни разу не запускали и все проржавело. Я жду от Юлайна объяснений.

– Мне кажется, Нюд, прок от такого катера был бы только в том случае, – сказал генерал Николс, – если бы в момент выброски он дежурил на воде.

– Именно там ему и место! – вскипел генерал Бил. – Почему, черт побери, никто не хочет ни о чем думать? Юлайн обязан был предусмотреть и держать катер наготове! Еще один приказ, судья. Спасательный катер на озере Лейледж на период десантирования должен быть полностью укомплектован командой. Каждый день совершать контрольные выезды. Если возникнет необходимость поставить его на ремонт хоть на полчаса, то рядом должен стоять другой катер, такого же назначения. Это ясно?

– Да, – сказал полковник Росс. Он выдвинул ящик стола, достал стопку бланков с шапкой «АБДИП. Служба командующего» и, достав карандаш из кармана рубашки, принялся писать.

– Клянусь Богом, – продолжал генерал Бил, – я им здесь устрою! Вызвать на завтра Лестера из Танжерин-Сити. Пусть объяснит, как получилось, что его люди вылетели без спасательных жилетов. И гнать его в шею. Он обязан был подумать об этом.

– Полковник Лестер – прекрасный человек, – заметил полковник Росс.

– По-вашему, и Юлайн – прекрасный человек, не так ли? Я даже с вами согласен, хоть и не во всем. Не думаю, чтобы кто-нибудь из них здесь остался после происшедшего. Надо избавляться от мертвого груза.

Прозвучал вызов селектора.

– Да, – ответил полковник Росс, нажав на клавишу.

Незнакомый голос, скорее всего одного из помощников мистера Ботвиника, глухо доложил:

– Полковник Моубри, сэр.

Генерал Бил кивнул, и полковник Росс сказал:

– Пусть войдет. – Потом он посмотрел на капитана Коллинза. – Думаю, будет неплохо, если вы сами все скажете Буллену.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Коллинз.

– Вряд ли моя машина освободилась. Возьмите другую. Вы ужинали?

– Не беспокойтесь, сэр, все в порядке.

– Что ж, полагаю, пора вам привыкать, – засмеялся полковник Росс. – Я забыл вас предупредить, Коллинз, мы тут вообще не едим.

На седую голову полковника Моубри была лихо надета старая измятая фуражка с не совсем прямо пришпиленным орлом. Рукава на тонких волосатых стариковских руках были закатаны, на груди болтался новенький полевой бинокль. Широкий армейский ремень свисал под тяжестью кобуры с пистолетом 45-го калибра. Хотя все движения полковника Моубри, когда он входил в комнату и закрывал дверь, были нелепы и суетливы, развернуться ему удалось с щегольской удалью. Выразительными глазами на суровом лице гнома он уставился на генерала Била.

– Заскочил на минутку, Нюд. По дороге на озеро. Думаю, там все готово – или будет готово к моему приезду.

– Еще бы! – улыбнулся генерал Бил. – Вы, никак, собрались стрелять, Дед?

Худые серые щеки полковника Моубри порозовели.

– Всего не предусмотришь, Нюд. – Замешательство полковника длилось лишь мгновение, и он энергично добавил: – Дело серьезное. При оружии я чувствую себя спокойнее. И подчиненные видят, что ситуация нешуточная.

Он сделал шаг вперед, и полковник Росс увидел тяжелые солдатские ботинки и краги.

– Садитесь, – предложил генерал Бил. – Выпейте.

– Нет, Нюд, у меня нет времени, надо ехать. Юлайн, наверное, доложил: у Хилдебранда и у меня есть лодки и снаряжение. Зенитные прожекторы, должно быть, уже установлены. Света будет достаточно. Детали проработаны. Там сейчас один взвод; если мы не закончим к полуночи, его сменят. Я закрыл доступ к зоне и выставил охрану. Подготовлены машины «скорой помощи». Да! Эрет докладывал: телеграммы родственникам подготовлены, но я велел подождать с отправкой, чтобы их не принесли среди ночи. Да! Гробы в госпитале, я проверил. Думаю, будет лучше, если мы отвезем тела туда…

– Если вы их найдете, – вставил генерал Бил.

– Не волнуйтесь, найдем. Вообще ни о чем не волнуйтесь, Нюд, – сказал полковник Моубри. – Все предусмотрено. Почему, собственно, нам их не найти? Место, где они должны находиться, определено с точностью до ста ярдов, даже меньше.

– Юлайн позвонил полковнику Россу: там очень глубоко, – сказал генерал Бил.

Щеки полковника Моубри опять порозовели, на этот раз сильнее.

– То есть как? Какое право… Если он так считает, почему он не сообщил мне или Хилдебранду? Мы бы приняли меры. Его это не касается… – Полковник Моубри нахмурился. – По правде говоря, Нюд, я несколько разочаровался в Гордоне. Я, конечно, понимаю, что он чувствует свою ответственность за то, что все пошло наперекосяк с этим катером и вообще. Все это так, и его понять можно, я вижу, как он расстроен. Но боевой офицер, командир должен сохранять хладнокровие и спокойно реагировать на неожиданности. Так вот, я не нахожу, что Гордон хорошо себя проявил, и мне больно говорить об этом. Постараюсь привести его в чувство. Ну все, пора ехать. Да, насчет похорон, Нюд. Как мы решили?

– Что мы должны решить? – спросил генерал Бил.

Опять покраснев, полковник Моубри сказал:

– Вам не кажется, что следует сделать нечто большее, чем просто повытаскивать тела и отвезти их на станцию – если родные предпочтут домашние похороны? Не хотите, чтобы я продумал маленькую церемонию, может быть службу на берегу озера? Завтра как раз воскресенье, можно устроить что-нибудь религиозное. Ненадолго – пройдут торжественным маршем несколько батальонов, может быть люди Джонни Сирса; главное, чтобы они смотрелись. Ружейный салют, барабанный бой. Можно пригласить капелланов – полагаю, капитан Эпплтон и капитан Дойл прочтут что-нибудь соответствующее. Позовем на всякий случай и лейтенанта Мейера – вдруг среди погибших были евреи. Это я, конечно, проверю. Так или иначе, с точки зрения веротерпимости будет демократичнее. Можно организовать и сбрасывание венков в воду с самолета…

– Не стоит, Дед, – сказал генерал Бил. – Мы тут подготовили сообщение для прессы, и я полагаю, нет смысла еще как-нибудь привлекать к этому внимание. Мы и так неважно выглядим на этой неделе.

– Да, пожалуй, – согласился полковник Моубри. – Об этом я не подумал. Конечно, вы правы, Нюд. Я просто исходил из того, что, раз погибших так много, мы должны сделать что-то особенное… Да, Нюд, чуть не забыл. Это очень важно. Мы так и не получили докладную записку. Вне всякого сомнения, отчет в канцелярию Хилди поступил вместе с надлежащей информацией; они подготовили и отправили докладную. Дело серьезное. Полагаю, завтра, в крайнем случае к понедельнику надо во всем разобраться. Как такое могло произойти? Проверим по порядку: базовый центр связи, наших связистов, службу доставки – все. Следует прочесать все мелкой гребенкой. Таково мое мнение. Согласны?

– Вы не видели Ботти? – спросил генерал Бил.

– Сейчас нет, Нюд. Там сидит кто-то из его людей. Кажется, он сказал, что Ботти направился в столовую на кухню.

– Да, – сказал генерал Бил. – Он должен организовать нам что-нибудь поесть.

– Ну, по этому вопросу Ботти мне не нужен. Я позвонил ему сразу же после того, как увидел копию этой докладной в Главном штабе. Уверен, что с утренней почтой она к нам не пришла, хотя по срокам должна была прийти именно утром. Мы не могли ее просмотреть – ни Ботти, ни миссис Спен. У нас ничего не теряется, Нюд. Надо начать поиски с центра связи и проследить всю цепочку.

– Скажите ему, судья, – попросил генерал Бил.

Взглянув на генерала поверх очков, полковник Росс кивнул:

– Хорошо. Мы знаем, что случилось с документом, Дед. Полчаса назад пришел Ботти и доложил генералу, что уничтожил ее. Докладная у него была. Пришла с утренней почтой и зарегистрирована. Он ее сжег, перепутав, по его словам, с другими бумагами.

Полковник Моубри открыл рот, потом закрыл. Полковник Росс отметил, как поднялся и упал торчащий кадык, когда Моубри наконец сглотнул и прохрипел:

– Мы потеряли докладную? Она была у нас и мы ее потеряли?

– Мистер Ботвиник считает, что вина лежит на нем. Если все было так, как он описывает, я тоже так считаю. По-моему, нет оснований сомневаться в его правдивости, – сказал полковник Росс.

– Это на самом деле так, Норм? – Потрясенный полковник Моубри едва выговаривал слова. – Он-то сам уверен в том, что говорит?

– Настолько уверен, что пришел с рапортом, доложил о своей преступной халатности и хотел, чтобы его арестовали. Именно так, ни больше ни меньше. Генерал велел ему выполнять свои обязанности. Так что он сам вам обо всем расскажет.

Губы полковника Моубри судорожно дергались.

– Нюд, это ужасно! Трудно поверить, вот что я хочу сказать. Ботти за всю жизнь, сколько я его знаю, не потерял ни одной бумажки. – Он помолчал, облизнул губы и добавил, не вполне разборчиво: – И об этом нельзя забывать, не так ли? Конечно, я понимаю, почему он решил явиться с рапортом – ведь произошла эта страшная ошибка, вот что я хочу сказать… Потому что семь человек… Ужасно сознавать, что по твоей вине… Я его не оправдываю…

– Не слишком ли вы суровы, Дед? – мягко сказал генерал Николс. – Не думаю, что всем здесь надо это знать. Насколько мне известно, истинная причина гибели парней в какой-то неполадке с замками на тросе. Пока они разобрались, в чем дело, прошла минута или две, и зона планируемой выброски осталась позади. В этой войне мы все учимся, Дед.

Полковник Моубри издал хриплый, похожий на карканье звук и заговорил:

– Это не имеет никакого отношения к…

Однако генерал Николс решительно продолжил:

– Инструктор был неопытен, и, рискну предположить, сами десантники тоже. Возможно, это не сыграло бы своей роли, но, думаю, бывалые парашютисты провели бы выброску значительно лучше, ну, корректировали бы свой спуск. Утверждать что-либо трудно. Тем не менее мы знаем, где была совершена серьезная ошибка. Вместо того чтобы прекратить выброску, раз уж произошла задержка, инструктор возобновил ее. Это принципиальный промах. Разжаловать его в рядовые – безусловно; но когда он выпрыгнул сам, то по крайней мере с его стороны ошибочных оценок уже не было. Несчастье произошло из-за ошибки в оценке ситуации. Так при чем здесь ваш Ботвиник?

– Нет, сэр! – Полковник Моубри огорченно покачал головой. – Не пойдет, Джо-Джо. Для того мы и здесь, чтобы помочь, если кто-нибудь допускает ошибку. Всего не предусмотришь, верно. Но мы знаем, что кто-нибудь рано или поздно ошибется. Вот тогда мы должны быть готовы вмешаться и не допустить ошибок. То, что вы говорите, не оправдывает…

Полковник Моубри замолчал и сглотнул, возможно ища передышки после тяжело давшегося ему заявления, а возможно, подыскивая новые доводы, однако в этот момент, очевидно, пришел в себя и вспомнил, где находится.

– Нюд, я не знаю, что сказать, – закончил он. – Я просто не знаю, что…

Полковник Росс посмотрел на полковника Моубри. Тот застыл посреди комнаты, вся его удаль улетучилась. Худое тело по многолетней солдатской привычке стояло навытяжку; но казалось, будто полковник Моубри съежился и усох в своем мундире. Ботинки и краги стали вдруг ему велики. Тяжелый пистолет, съехавший на высохшие ягодицы, выглядел непомерно большим, как взрослая вещь, надетая на ребенка. С мятой фуражки криво свисал неаккуратно приколотый орел. С печальным смущением полковник Росс увидел, как в глазах полковника Моубри заблестели старческие слезы.

Потом Моубри медленно повернул голову в сторону генерала Николса и рассеянно взмахнул рукой, словно пытаясь что-то объяснить:

– Джо-Джо, я сказал, что не знаю, потому что… Ботти, конечно, простить нельзя. Но с другой стороны, большое значение имеет… полезность человека. Надо представлять себе картину в целом. Главное – интересы службы, в конечном итоге наши общие интересы. Я не против принятия соответствующих мер, я только против того, чтобы…

Генерал Бил встал.

– Давайте пока оставим все так, как есть. Не будем принимать скоропалительных решений. – Подойдя к полковнику Моубри, он положил руку на его худое плечо. – Поезжайте. Вы мне нужны на озере.

Не убирая руки с его плеча, генерал Бил проводил полковника Моубри к двери и, мягко его подталкивая, вышел вместе с ним.

Оставшись с полковником Россом, генерал Николс некоторое время мрачно разглядывал свои аккуратные, ухоженные пальцы.

– Ну что, судья? – спросил он наконец.

Откинувшись на спинку генеральского кресла, полковник Росс отозвался тем же тоном:

– Ну что, генерал?

Редкая задумчивая улыбка тронула губы генерала Николса. Привычная ему официальная маска – выражение терпения, внимательности, стойкости и сдержанности – сменилась неприкрытой радостью, вызванной моментом пусть мимолетным, но приятным. Полковник Росс ждал, не менее довольный утонченной встречей двух интеллектов. Он любил эту игру одинаково сильных умов, когда можно определять, отличать, спрашивать, отвечать и соглашаться, не опускаясь до грубых возможностей произносимого слова. Он получал истинное удовольствие от высокого качества суждений и обоюдного уважения – ибо каждый из них видел больше, чем было явлено взгляду обычных людей, и даже сейчас слова им были не нужны.

Наконец генерал Николс сказал деловым тоном:

– Вернемся к войне, судья? Что вы думаете об этом проекте, ну, по формированию доброжелательного общественного мнения? Нюд хотел, чтобы я с ним ознакомился.

– Да, генерал, вопрос действительно важный. Нюд прав, на этой неделе с общественным мнением у нас неважно. Нам бы не помешало что-нибудь прямо противоположное.

– Безусловно, – согласился генерал Николс.

– Хорошо еще, что есть этот молодой капитан из отдела нестандартных проектов. Между прочим, вы его видели сегодня утром в госпитале; я привел его вместе с отцом того цветного паренька.

– Да-да, помню, – сказал генерал Николс.

– На гражданке, – продолжал полковник Росс, – это весьма важный редактор в журнале, или администратор, или кто-то из руководства журнала. Он по-настоящему знает свое дело, и я уверен, у него хорошие связи в издательских кругах. Его фамилия Хикс…

* * *

До Натаниела Хикса донеслось нестройное пение – два типа из подгулявшей компании внизу пытались завести остальных. Никто не подхватил; было еще рано, компания в целом не созрела, и певцы исполнили свою партию с нарочитой выразительностью, показывая тем самым, что они не поют, а просто дурачатся:

Не дам я ни цента

За весь штат Флорида…

В темноте без единого движения лежала лейтенант Турк. Ее можно было принять за мертвую, но Натаниел Хикс слышал дыхание девушки. Оно замедлилось, но все же было учащенным и чуть хрипловатым, словно она еще не отошла от захватывающего дух напряжения последнего получаса. Сперва эти ранние, мучительные слезы на балконе, которые высохли позже; непроизвольные стоны, когда она начала уступать, потом стали вырываться хныкающие крики, сдержать которые она была, очевидно, не в силах. И наконец хлынули обильные слезы облегчения и разрядки. Вначале он истолковал их как реакцию на наслаждение, но слезы не прекращались, и становилось ясно, что она горько и запоздало оплакивает себя, горюет беспомощно и все сильней и сильней о всех обстоятельствах, которые привели ее сюда, где ее раздели и разглядывали, где отметили унизительные судороги ее тела и услышали, как вырываются из ее рта ненавистные звуки.

Убедившись, что слезы тщетны, она понемногу затихла, а потом легким, выразительным и печальным движением попыталась высвободиться.

Слушая ее дыхание и пение внизу, Натаниел Хикс думал, что надо бы что-то сказать, но все казалось неуместным. Не зная, что делать, он протянул руку, нашел в темноте и погладил ее мокрую щеку. Потом провел рукой по волосам, тоже мокрым. С чувством странного сострадания он принялся было гладить их, но едва сделал первое движение, как в темноте на ночном столике пронзительно зазвонил телефон.

– Ох! – Лейтенант Турк всем телом вздрогнула.

Натаниел Хикс, хоть и сам испугался, успокаивающе потрепал ее по плечу. Потом повернулся, нащупал телефон и ответил:

– Капитан Хикс.

– Полковник Росс, капитан. – Голос в трубке звучал очень громко.

– Слушаю вас, полковник.

– Не был уверен, что застану вас, Хикс. Что ж, меньше хлопот. Надеюсь, не разбудил?

– Нет, сэр.

Полковник Росс прокашлялся:

– Хорошо. Спать вам сегодня не придется. Думаю, вы будете рады услышать, что генерал Бил отправляет вас на Север с этим проектом. Прямо сейчас. Генерал Николс подбросит вас до Вашингтона. Через полчаса за вами заедет штабная машина.

– Слушаюсь, сэр. Приказа ждать? Я хочу сказать…

– Не беспокойтесь, мы все сделаем. Увидимся у самолета. Генерал Бил даст вам кое-какие указания, но в основном мы предоставляем вам полную свободу действий. Ждем от вас хороших вестей.

– Да, сэр, – ответил Хикс.

– Вот и отлично. Вылетайте. Соберите вещи. В вашем распоряжении две недели. Если понадобится, сможете остаться еще. Будет лучше, если к приходу машины вы уже спуститесь.

– Слушаюсь, сэр.

Положив трубку, Натаниел Хикс сказал:

– Черт меня побери, это был полковник Росс. Он говорит…

– Я слышала, – перебила лейтенант Турк. В темноте она поднялась и села. – Похоже, придется включить свет. В темноте я не найду свою одежду.