Текст книги "Почетный караул"

Автор книги: Джеймс Коззенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 46 страниц)

Утром в Селлерсе поднялся небольшой переполох – поступило сообщение, что прилетает генерал Бил. Каждые пять минут майора Поста вызывал полковник Вудман узнать, нет ли сведений о расчетном времени прибытия. Около десяти часов на попутном Си-47 прилетела лейтенант Турк. Она с застенчивым и несколько напряженным видом вошла в оперативный отдел и была приятно удивлена, встретив там капитана Хикса.

– Ой, и вы здесь, – сказала она. – Не знаете, как мне добраться в Оканару? Я что-то совсем растерялась.

На вид ей еще не было тридцати; высокая, с ладной фигурой и очень тонкой, гладкой кожей; песчаного цвета волосы, довольно резко очерченный профиль и точеный нос. Взгляд светло-серых глаз выдавал прямой нрав, а тонкий, но подвижный рот придавал лицу приятное и чуть насмешливое выражение. Хикс слышал, что до войны она, кажется, работала в библиотеке – как бы там ни было, с работой в секретном отделе библиотеки оканарской авиабазы она справлялась прекрасно.

Собираясь в командировку в Де-Мойн, лейтенант Турк надела свою лучшую форму, поэтому, несмотря на усталый вид и слегка помятую юбку, она выглядела подтянутой и нарядной; на ней была шерстяная летняя форма, которая ей очень шла. Она даже не поленилась приколоть на погоны (уже не женской вспомогательной службы, а уставные, армейские) эмблемы АБДИПа – весьма причудливого вида цветные эмалевые значки: на фоне гор и восходящего солнца к небу сквозь облака вздымалась рука с серебряным самолетом на ладони. Эмблема была увенчана перчаткой, сжимающей пару серебряных крыльев, внизу на золоченом свитке был выведен девиз «Nec Tenui Ferar Penna». Тем, кто интересовался, что эти слова значат, охотно отвечали, что там написано: Держись подальше от Пенсильвании. Автором этой эмблемы был полковник Моубри, начальник штаба генерала Била. Говорят, что в спокойные предвоенные годы во время службы в Максвелле он посвящал свой досуг разработке мундиров и эмблем для различных служб и подразделений ВВС. Впрочем, слух о том, что он получает по двадцать пять центов с каждого комплекта, проданного в оканарском гарнизонном магазине – чему многие охотно верили, – разумеется, не имел под собой никаких оснований.

Появление лейтенанта Турк и просьба о помощи вывела капитана Хикса из спячки. До этого он сидел в кабинете майора Поста и вяло перепечатывал заметки, сделанные во время вчерашней беседы с майором. Сам Пост, пребывавший в мрачном расположении духа, от нечего делать распекал офицера-метеоролога за задержку утренней сводки; когда офицер аэродромной службы потребовал, чтобы самолеты не взлетали и не приземлялись в Селлерсе, пока генерала Била будут приветствовать на летном поле, майор сказал, что ему плевать на генерала, для него самое важное – его служебные обязанности; потом он придрался к штаб-сержанту, который доложил, что кончились бланки по форме 23. Время от времени он советовал капитану Хиксу выкинуть все его заметки куда подальше, потому что единственным результатом этих трудов будет публикация очередной муры. Тем не менее он сам пригласил Хикса в свой кабинет и разрешил подождать здесь самолет. Он сказал, что в ближайшие дни просмотрит рукопись, сделает пометки и перешлет в Оканару. Он даже добавил, что в случае, если генерал Бил не сможет взять с собой Хикса, он сам доставит его на самолете в Оканару. Если, конечно, будет исправный самолет, в чем он лично весьма сомневается, так как техническое обслуживание у них поставлено отвратительно.

Капитан Хикс рассказал лейтенанту Турк и о генерале Биле, и о предложении майора. Он постарается сделать все, что в его силах, чтобы ее взяли вместе с ним.

– Слава Богу, – воскликнула лейтенант Турк, – я и так уже почти что в самовольной отлучке. После семидневного курса я теперь крупный специалист по армейским уставам и военной юриспруденции. Мне бы не хотелось начинать службу на новой должности с консультирования начальника штаба о мере наказания за мой же собственный проступок.

Она старалась шутить, но видно было, что это дается ей нелегко. Наверняка ночью она почти не спала, подумал Хикс, а если и спала, то в неудобном кресле в холодной кабине самолета. Она выглядела усталой, страдала оттого, что негде помыться, и не знала, где найти уборную. Все уборные в оперативном отделе, с надписями для рядового состава и для офицерского состава, предназначались для мужчин.

Капитан Хикс вернулся в кабинет майора Поста и объяснил ситуацию. Пост что-то раздраженно проворчал, потом снял трубку и позвонил в группу управления отряда женской вспомогательной службы Селлерса. Потом повернулся к Хиксу.

– Там у входа стоит мой джип, – сказал он. – Скажите Джо, чтобы он ее подбросил.

– Огромное спасибо, – ответил Хикс. – Для девушек все это, честно говоря, тяжеловато.

– Тяжеловато! – с негодованием повторил майор Пост. – Да, по мне, это просто безумие – держать в армии женщин. Сперва понабирают баб, чтобы они маячили у всех перед глазами и доводили до белого каления здешних кобелей, а потом приходится вводить ограничения на выход за пределы гарнизона и держать по ночам патрули, чтобы они до них не добрались. И скажите Джо, чтобы тотчас ехал обратно. Он мне может скоро понадобиться.

– Ах, я вам так благодарна, – воскликнула лейтенант Турк. – Вы замечательный человек, капитан.

Она бодро вышла вместе с ним на улицу и села в машину. Водитель, коренастый рядовой первого класса, козырнул и, выбрав из пачки голубую квадратную карточку с большой полоской второго лейтенанта, сунул ее в рамку на ветровом стекле. Потом нажал на газ, машина взревела и умчалась прочь.

Когда Натаниел Хикс вернулся в кабинет майора, тот, оторвавшись от телефонной трубки, сказал:

– Боже милостивый! Похоже, у вас в Оканаре никого не осталось. Тут на КПП какой-то ваш парень. Хочет, чтобы его подбросили в Оканару. Они что, думают, у нас тут железнодорожная компания? Какой-то черномазый из инженерных войск. У него отпускное свидетельство по сегодняшний день, поэтому начальник военной полиции его задержал. Будете принимать меры?

– Честно говоря, не знаю, чем могу ему помочь, – сказал Хикс. – Но как его могли задержать, если у него еще не кончился срок отпуска?

– Очень просто, – ответил Пост. – Он должен вернуться в Оканару сегодня до полуночи. А может он туда попасть к этому времени? Я лично сомневаюсь. Так что завтра утром или от силы через день начальник полиции, вероятно, получит телеграмму с просьбой разыскать этого парня. Поэтому он считает, что если оставит его до этого времени на гауптвахте, то по крайней мере будет точно знать, где искать.

– Но это же черт знает что такое, – возмутился Хикс. – Выходит, они собираются держать его до тех пор, пока он действительно не окажется в самовольной отлучке? Но это же…

– Стоп, стоп. Что вы на меня-то всех чертей вешаете, дьявол вас побери, – прервал его майор Пост. – Не я же его задержал. Мне на него вообще наплевать. Ему нужно вернуться в Оканару, а у нас нет сейчас оказии. – Потом сказал в трубку: – Пришлите его ко мне. У меня здесь офицер из Оканары, он с ним разберется. – И бросил трубку. – Он что, воображал, что ему организуют спецрейс? Он же знал, когда ему нужно вернуться. Почему же не выехал вовремя? Вот ведь безмозглый черномазый! Если вам его так жаль, сами и решайте.

– Я просто не представляю, чем могу ему помочь, майор, – сухо ответил капитан Хикс. – Он, наверное, числится в одном из обслуживающих подразделений базы. К сожалению, я не очень разбираюсь в организационной структуре…

– Ну, это уж не моя забота, приятель, – сказал майор Пост. Снова зазвонил телефон, он схватил трубку и рявкнул: – Офицер по оперативным вопросам. – Некоторое время он молча слушал, потом закричал в открытую дверь: – Запишите: бэ-двадцать пятый генерала Била из Оканары на одиннадцать ноль-ноль. Найдите офицера аэродромной службы, он где-то на поле болтается. Да, и позвоните полковнику Вудману.

Некоторое время они молча занимались каждый своим делом. Потом майор Пост посмотрел в окно и сказал:

– А вот и ваш черномазый, капитан. Только, ради Бога, не водите его сюда.

Натаниел Хикс вышел на автомобильную стоянку позади здания оперативного отдела. У Хикса не было расовых предрассудков, и от многих майорских эпитетов его просто коробило; его всегда раздражал самоуверенный тон, с которым люди, обремененные предрассудками, разглагольствовали на эту тему; и все же в глубине души он не мог не признать, что в целом майор Пост прав. Каждый солдат должен сам позаботиться о том, чтобы вовремя вернуться в часть.

Когда-то в офицерской школе в Майами Хикс, мучаясь от жары и переутомления, прослушал шестичасовой курс по ротной дисциплинарной практике; но это было год назад, если не больше. Он смутно помнил, что, кажется, существует какой-то формуляр, или как это там называется, который нужно заполнить, чтобы продлить краткосрочный отпуск; но не представлял, где его получить и кто может его выдать. Разве он имеет право решать дисциплинарные вопросы, тем более если речь идет о служащих инженерного корпуса? Конечно, его до глубины души возмутило поведение начальника военной полиции, но чем сам Хикс может помочь этому парню?

Так и не решив, что делать, он прошел по прокаленной солнцем гариевой дорожке к грузовику со скамейками в кузове; оттуда навстречу Хиксу спустились двое: молодой негр, совсем еще мальчишка, с нашивками техника пятого класса на рукаве, и военный полицейский – и отдали ему честь.

– Я капитан Хикс из Оканары, – сказал он, – что случилось, капрал?

– Меня арестовали, сэр, – ответил юноша. – А за что – не знаю. – Он склонил голову набок, видно было, что он очень огорчен и встревожен; затем, спохватившись, снова стал по стойке «смирно».

– Вольно, вольно, – несколько неуверенно сказал Хикс. Потом повернулся к полицейскому: – За что его арестовали?

– Он не арестован, сэр. А вообще-то лучше спросите капитана Брукса. Он попросил задержать его до тех пор, пока мы не свяжемся с майором Постом.

– У вас есть отпускное свидетельство, капрал? – спросил Хикс.

– Нет, сэр. – Он испуганно завертел глазами, потом снова тоскливо уставился Хиксу в подбородок. – У меня его нет, капитан. У меня его забрали на КПП, а назад не вернули. Но до этого у меня свидетельство было.

– Где его бумаги? – спросил Натаниел Хикс полицейского.

– Их переслали капитану Бруксу, начальнику военной полиции, сэр. Они должны быть у него.

– Так… Послушайте, капрал, – сказал Хикс. – Когда вам было предписано вернуться на службу?

– Там сказано, сегодня, сэр.

– Но как вы рассчитывали сегодня вернуться? Ведь это же немыслимо. Вы знаете, сколько отсюда до Оканары?

– Так точно, сэр. Сюда я на поездах два дня добирался.

– Ну так почему же вы вовремя не выехали обратно? У вас что, денег не было? Или, может, вы обратный билет потеряли?

– Нет, сэр. Я его не терял. Я отдал билет человеку на станции, и он вернул мне деньги. Я как только приехал, так сразу же и отдал.

– Но капрал, зачем же вы это сделали? Вы же знали, что вам придется возвращаться? – Натаниел Хикс перевел дух. – Или вы сперва решили дезертировать, а потом передумали?

– Ну что вы, сэр! Просто мне сказали, что обратно я смогу полететь самолетом. Так мне сказали, сэр.

– Кто сказал?

– Сержант, сэр. Сержант из моего отделения. Сержант Роджерс. И еще лейтенант. Лейтенант Андерсон мне то же самое сказал.

Натаниел Хикс в недоумении уставился на капрала.

– Так вы хотите сказать, что они не возражали против того, чтобы вы вернулись самолетом? – сказал он.

– Да, сэр. Они оба так сказали. Я знаю, что здесь большой аэродром, я ведь здесь рядом живу. Один парень из нашего взвода тоже возвращался из отпуска самолетом.

– Все это так, – сказал Хикс. – Если есть попутный самолет и свободное место, вас могут взять. Но вы же не знали, будет ли самолет на Оканару и найдется ли для вас место. Как вы этого не понимаете?

– Но тот парень, который вернулся из отпуска самолетом, он сказал, сэр, что можно просто прийти на аэродром и сказать офицеру, куда тебе нужно, даже платить не надо…

– Полковник Вудман, капитан, – сказал полицейский.

К дверям подкатила штабная машина, и из нее не без труда выбрался краснолицый усатый полковник с хлыстом для верховой езды в руках. Натаниел Хикс вместе с другими сделал поворот кругом и отдал честь. Полковник двумя пальцами прикоснулся к козырьку фуражки и скрылся в здании оперативного отдела.

Капитан Хикс некоторое время пытался вспомнить, о чем он говорил, когда его перебили. Полицейский переступил с ноги на ногу и поправил белый шнур аксельбанта. Чернокожий юноша стоял и молча ждал, что скажет капитан.

– Вот что, капрал, – произнес наконец Хикс. – Ваш приятель все напутал. Вам нужно было спросить как следует у лейтенанта, и он бы вам все объяснил. А теперь, боюсь, вы здорово влипли. Как вас зовут?

– Мортимер Макинтайр-младший, сэр. Личный номер…

Натаниел достал из кармана рубашки блокнот и записал.

– Ладно, я попробую что-нибудь сделать, – сказал он.

У него мелькнула досадная мысль, что, если в самолете действительно найдется свободное место, стоящему перед ним безмозглому черномазому – если воспользоваться выражением майора Поста – гораздо важнее попасть сегодня в Оканару, чем ему и лейтенанту Турк. Эта мысль вызвала у него раздражение, потому что ему совершенно не улыбалось провести еще один день в Селлерсе; и с какой стати он должен здесь торчать – лишь потому, видите ли, что Мортимер Макинтайр-младший (Господи, ну и имена же у них!) поверил, как идиот, дурацким рассказам какого-то кретина, да еще и сам все напутал и, не удосужившись проверить, даже не подумав навести вполне естественные в таких случаях справки, объявился в блаженном простодушии на КПП в Селлерсе, уверенный, что все военно-воздушные силы только и ждут того, чтобы доставить его обратно в часть. С трудом сдержав раздражение, Хикс строго взглянул на капрала.

– Есть тут один вариант, – сурово сказал он. – Но даже если будут свободные места, то кроме вас есть и другие желающие, так что шансов очень мало. – Он повернулся к полицейскому. – Что вы собираетесь с ним делать?

– Думаю, пожалуй, лучше отвести его обратно на гауптвахту, сэр. Если, конечно, майор Пост не захочет взять его под свою ответственность.

– Нет, – сказал Хикс, – майора мне неудобно просить. Поесть ему хотя бы дадут?

– Конечно, капитан. Я же сказал, мы не собираемся сажать его под арест.

Капрал Макинтайр грустно глядел себе под ноги. Губы его беззвучно шевелились, время от времени он проводил по ним языком. Натаниел Хикс вдруг вспомнил храп артиллерийского капитана, вспомнил стоны и вздохи в туманной темноте, причудливые изгибы невеселых мыслей, мучивших его утомленный мозг всю прошлую ночь. Мортимер Макинтайр-младший понял из всего этого только одно – он по-прежнему остается во власти белого полицейского. Офицер из Оканары не сумел выручить его из беды и только сказал, что другие люди прежде говорили ему неправду. Он еще ниже склонил голову – было видно, что он не знает, куда спрятать черное мальчишеское подвижное лицо.

Натаниел Хикс вдруг со стыдом и ужасом понял, что капрал вот-вот заплачет.

– Хорошо, проследите, чтобы его накормили, – поспешно и нарочно громко добавил он. – Передайте капитану – как его, Бруксу? – что я доложу генералу Билу, он сегодня сюда прилетит; пусть до этого времени ничего не предпринимает. И нужно вернуть капралу бумаги. Может быть, генерал захочет на них взглянуть. – Эта неожиданно пришедшая в голову мысль подсказала ему еще одну идею. – Потому что, если генерал не сможет взять капрала на своем самолете, – сказал Хикс, – он наверняка продлит ему отпуск, и тогда он сможет вернуться в часть поездом. Если у капитана Брукса будут ко мне вопросы, пусть позвонит в оперативный отдел – моя фамилия Хикс. Ясно?

– Так точно, сэр.

– Вот что, Макинтайр, – сказал Хикс капралу. – Сейчас вы пойдете с ним, и вас покормят. Когда что-нибудь прояснится, я сообщу.

Однако если на полицейского и произвело впечатление небрежное упоминание генерала Била, то Мортимер Макинтайр-младший явно ничего не понял. Он скорбно взглянул на Хикса и спросил:

– Так меня снова отправят на гауптвахту?

– Только временно, чтобы покормить.

Двадцать минут спустя Натаниел Хикс уже наблюдал из окна оперативного отдела церемонию встречи генерала Била. Он никак не мог решить, удобно ли будет обратиться с просьбой прямо к генералу; поэтому, увидев, как по трапу спускается полковник Росс, он обрадовался и поспешно вышел в коридор, проходящий сквозь здание оперативного отдела к выходу во двор, где стояли машины для генерала и его свиты. Даже если полковник Росс не помнит его фамилию, то уж в лицо знает наверняка. Дело в том, что полковник жил с женой в одном из коттеджей на территории отеля «Олеандровая башня». Когда Хикса перевели в Оканару, он перегнал туда свой автомобиль и несколько раз подвозил полковника на базу.

Как он и рассчитывал, генерал вместе со свитой направился по коридору. Хикс встал по стойке «смирно» и, выждав, когда генерал и полковник Вудман прошли мимо, окликнул полковника Росса.

Полковник шел по коридору вслед за генералом вместе с начальником штаба базы Селлерс. Услышав приветствие Хикса, он повернул голову и остановился.

– А, здравствуйте, молодой человек, – сказал он. – Вы-то мне как раз и нужны. Я узнал, что вы здесь, и собирался вас искать. – И, повернувшись к начальнику штаба, спросил: – Мы ведь поедем в другой машине, не с генералом? Мне нужно переговорить с капитаном. Буду через минуту. – Он подошел к Хиксу, положил руку ему на плечо и сказал: – Я вчера вечером оказался в ваших краях. Видел этого высокого парня, с которым вы вместе живете, – Дачмина. Он и сказал мне, что вы в Селлерсе. Когда собираетесь обратно?

Хиксу стало немного не по себе, что его разыскивает инспектор ВВС.

– Как раз в связи с этим я и хотел обратиться к вам, сэр, – сказал он.

– А в чем дело?

Когда Хикс изложил ему свою просьбу, полковник Росс задумался.

– Так, говорите, вас трое, – сказал он. – Не знаю. Нужно спросить Каррикера. Обратно мы летим на другом самолете. Не отлучайтесь пока из командно-диспетчерского пункта, я дам вам знать. Думаю, вас-то мы обязательно возьмем.

– Видите ли, сэр, дело в том, что, может быть, другим важнее улететь с вами, чем мне…

– Сомневаюсь. Старик хочет с вами поговорить. – Он рассмеялся. – Так что лучше вам никуда отсюда пока не выходить.

– О чем генерал хочет со мной говорить, сэр?

– Он сам вам скажет. – Полковник Росс снова рассмеялся. – Ну-ну, во всяком случае, расстреливать вас не собираются. По крайней мере в ближайшее время. Послушайте, Хикс, вы знакомы с женой генерала?

– Нет, сэр. Я, конечно, видел ее в тот раз, на приеме. Но…

– Дело в том, что она – сестра полковника Култарда. Он у них был вчера вечером, и тут как-то всплыло ваше имя. У генерала есть насчет вас одна идея. Ну ладно. Пусть ваши друзья будут наготове, может быть, удастся для них что-нибудь сделать.

И он ушел, оставив Натаниела Хикса в весьма беспокойном состоянии, поскольку капитан уже достаточно долго прослужил в армии, чтобы понять, что прожекты, рождавшиеся в голове начальства, когда «всплывало» его имя, обычно не предвещали для него ничего хорошего.

* * *

Лейтенант Аманда Турк попыталась поудобней устроиться на доставшемся ей месте. Не без труда она положила ногу на ногу под низким штурманским столиком. Повернувшись к Хиксу, она продолжила свой рассказ – негромко, но отчетливо выговаривая каждое слово, так что Хикс слышал ее даже сквозь шум моторов, впрочем не такой уж и сильный в отлично изолированной кабине.

– Нет, это надо было видеть! Уж не знаю, то ли она вообразила, что это ее долг, то ли просто из любопытства, но как-то днем вдруг заявилась к нам – и как назло в семнадцать тридцать. Сначала она позвонила сержанту в комнату отдыха для рядовых женской вспомогательной службы и сказала, что приедет, и попала-то как раз на эту дурищу Хоган. Дело в том, что до того, как оборудовали квартиры для несемейных офицеров, все офицеры женской вспомогательной службы размещались на верхнем этаже казармы – ну той, знаете, самой крайней. Но мы занимали не все здание. Внизу еще были комната отдыха и прачечная. Жутко неудобно. В комнатах просто настоящая свалка – некуда вещи положить.

Она взглянула на спину сидящего впереди полковника Росса, словно желая убедиться, что тот не слышит ее за приглушенным, но ни на секунду не смолкающим гулом двигателей.

– Так вот, эта дуреха и не подумала подняться к нам, чтобы предупредить. Она просто обезумела, стала наводить порядок в комнате отдыха, понеслась в другие казармы, в столовую и так далее с вестью, что госпожа генеральша собирается к нам с инспекцией, велела всем девушкам умыться и быть наготове. Взбаламутив всю округу, Хоган вернулась обратно в комнату отдыха где-то в семнадцать двадцать девять. А день был ужасно жаркий, полковник Моубри с утра торчал у нас в отделе – требовал, чтобы я нашла ему какую-то дурацкую инструкцию, которой у нас отродясь не было; поэтому когда я наконец освободилась, то сразу же поднялась к себе, разделась, накинула купальный халат и спустилась на первый этаж принять душ; кстати, еще одно из замечательных удобств в нашей казарме: наверху умыться негде и, чтобы попасть в душевые на первом этаже, нужно проходить через комнату отдыха, пытаясь всем своим видом изобразить, что можно оставаться офицером и настоящей леди даже в халате. Короче, Хоган видит, как я по стеночке пробираюсь через комнату отдыха, облаченная в старый купальный халатик, с полотенцем через плечо, и чуть не падает: «Как, разве вас не предупредили, мэм? Миссис Бил будет здесь с минуты на минуту – да вон она, кажется, идет».

Гляжу – о Господи! И правда! – Лейтенант Турк всплеснула руками. – Она и в самом деле уже подходит к двери. Я, конечно, могла бы спрятаться в умывальной, но ведь наши на втором этаже ни о чем не подозревают и в комнате полный кавардак! Все, кто уже освободился от службы, обычно сразу же раздеваются и, побросав на пол пропотевшую за день одежду, лежат чуть живые на койках в чем мать родила под вентилятором, с высунутым от жары языком. Поэтому я, как и подобает добродетельной девушке, никогда не бросающей друзей в беде, понеслась обратно наверх, крикнув Хоган, чтобы она задержала генеральшу, повела бы ее в столовую, на кухню – куда угодно. Но Хоган от волнения уже ничего не соображала. В комнате отдыха вместе с ней было еще несколько девушек, и не успела я выйти, как услышала ее вопль: «Встать смирно!» Ведь так же не положено, правда? Разве полагается подавать команду «смирно», когда приходит жена генерала? Ну, как бы то ни было, она такую команду дала, а я побежала наверх обрадовать наших.

А тем временем, – сделав большие глаза, продолжала лейтенант Турк, – госпожа генеральша потребовала вызвать начальника штаба. Видимо, полагала, что ее должен встречать кто-то посолидней, чем эта бедолага Хоган. Но капитана Бертон на месте не оказалось. Она в тот день поехала в госпиталь навестить нашу девушку, которая уже неделю как пропала и числилась в самоволке. Ее нашли в одном из домиков в туристском кемпинге. Она рассказала, что ее схватили четверо солдат, напоили каким-то наркотиком и потом несколько дней подряд насиловали. Причем она ничего не могла поделать – этот наркотик так подействовал на голосовые связки, что, когда она пыталась кричать, изо рта у нее вырывался еле слышный писк. Бедняжка Бертон прежде почти не сталкивалась с неприглядными сторонами жизни, и ей не так-то легко было все это переварить. Короче говоря, старшей вместо нее оставалась Мэри Липпа.

Хоган об этом знала, и – вот дубина! – вместо того, чтобы сделать так, как я ей велела, выложила генеральше, что лейтенант Липпа находится на втором этаже. Та сразу же поднялась к нам наверх – ей-Богу, она просто прелесть! – со словами: «Пожалуйста, девушки, не обращайте на меня внимания». Мэри еще не успела раздеться, поэтому смело выступила вперед и сделала отчаянную попытку выставить ее из комнаты и увести куда-нибудь в другое место. Но не тут-то было. Видимо, генеральша перед тем, как к нам прийти, пропустила пару коктейлей с ромом в офицерском клубе. Не скажу, что она нарезалась – просто ей было хорошо, и она пребывала в благодушном расположении духа. Она уселась на мою койку, закурила и сказала, что мы можем звать ее Сэл. Господи, я, кажется, к ней несправедлива; ей просто хотелось с нами подружиться. И она пообещала поговорить с «Айрой», чтобы нас перевели в другое здание…

Ведь дело-то вот в чем, и любая женщина должна это понимать: мы тут ютимся Бог знает в каких условиях, а она, видите ли, заявляется поглядеть, чем она может помочь бедняжкам, – нет уж, покорнейше благодарим. Лежишь вся взмокшая, на голове Бог знает что творится, казенное белье – хоть выжимай, на солдатском сундучке красуются полупустой пузырек с лаком для ногтей и дезодорант, и тут она входит вся разряженная и просит, чтобы ее звали просто Сэл. Может быть, это из-за жары, но хотелось упасть на койку и завыть от досады. По-моему, командующий мог бы найти жену и получше – за него бы любая пошла, а он вот кого выбрал.

– Неужели он настолько неотразим? – спросил Хикс.

– Мне лично он кажется привлекательным, – сказала лейтенант Турк. – Но, возможно, все дело в особой атмосфере в казарме – знаете, когда много одиноких женщин живет вместе… Даже у самых жизнерадостных, таких, как Бертон, наверняка есть какое-то отклонение. – Она удрученно покачала головой. – Да разве нормальная женщина пойдет в армию?

– Ну а что же не в порядке у вас?

– Вы большой мастер задавать тактичные вопросы, капитан. Напомните мне как-нибудь – я вам расскажу. Это невероятно длинная и скучная история. – Она слегка порозовела. Видимо, мысли ее потекли в ином направлении, потому что вдруг она сказала: – Вы когда-нибудь задумывались о том, что женщин в общем-то нельзя считать полноценными личностями – ну, такими же, как мужчины? Оттого-то почти все они и стремятся выйти замуж.

– В самом деле? – сказал Хикс. – Надо будет сказать жене.

– Наверняка она и так это знает. Правда, у нее есть одно преимущество – она красива. Так что ее знания чисто теоретические…

– Откуда вы знаете, что она красивая?

– Видела месяц назад, когда она к вам приезжала. Мы же здесь всё сразу замечаем. Вы бываете у нас в отделе, а нам всегда интересно, какая у кого жена. Мы с Липпой зарезервировали номер в «Башне» на все субботы и воскресенья. Вам-то эта гостиница кажется так себе, потому что вы там все время живете. Но для нас это – просто рай, уверяю вас. Собственная ванна. Отдельная комната. Хочешь – можно запереть двери. Мы приходим туда в субботу часов в пять и можем не возвращаться в часть до десяти вечера в воскресенье. А когда спускаемся в столовую, то уж глядим во все глаза. Так что я знаю жен всех, кто приходит к нам в библиотеку. Время от времени я говорю Липпе что-нибудь вроде: «Посмотри, только сразу не оборачивайся. Знаешь майора такого-то из бомбардировочной эскадрильи? По-моему, это его жена». Но Липпа все равно тут же поворачивается и, как следует разглядев ее, изрекает: «Она его лет на десять старше. И для чего только женщины красят волосы? Во всяком случае, нас-то им все равно не провести». Так что мы прекрасно проводим время.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Хикс. – Но вы обещали рассказать, почему девушки выходят замуж.

– Пожалуйста. Хорошенькие девушки вряд ли об этом часто задумываются; но и им приходится порой признать, что женщине время от времени просто необходим мужчина. Я не имею в виду любовные утехи или продолжение рода. Он нужен для множества самых разнообразных целей. Вся наша экономика построена на мужчинах, подобно тому как жизнь некоторых первобытных племен когда-то целиком основывалась на определенных домашних животных. Вот, например, яки – вы, наверное, знаете. Люди ели мясо яка, пили его молоко, изготавливали одежду из его меха или шерсти – точно не помню; из кожи шили обувь, запрягали их в сани и так далее. Тому, у кого не было яка, приходилось туго. Он не мог вести полноценную жизнь. Он становился человеком второго сорта и влачил самое жалкое существование.

– Вы меня уговорили, мне тоже захотелось завести себе яка, – сказал Хикс. – Только, боюсь, я для этого недостаточно привлекателен.

Он произнес эту довольно неуклюжую шутку, просто чтобы что-то сказать, но тотчас же понял, что попал на больное место.

На лице лейтенанта Турк появилась горькая усмешка – хотя ясно было, что сердится она не на Хикса, а на себя. Сколько раз она, должно быть, давала себе слово не заводить подобных разговоров, и теперь ей было стыдно, что, несмотря на твердо принятое решение, она опять не сдержалась.

– Я, кажется, слишком разболталась, – сказала она. Губы ее снова скривились в грустной улыбке. Тонкая кожа на скулах порозовела, а кончики ушей стали ярко-красными. – Время от времени я сама от себя устаю, – продолжала она. – Как-то раз я сказала об этом Липпе, мы тогда обе были не в духе, и она ответила только: «Ну, с кем не бывает?»

Аманда Турк вздохнула и, помолчав, продолжала:

– Мне, наверное, нужно обратиться к психоаналитику. Правда, я заранее знаю все, что он мне скажет. Я все всегда усложняю. Знаете, когда генеральша попросила меня звать ее просто Сэл, я готова была скорее умереть, чем исполнить ее просьбу. Ну, это еще куда ни шло. Тут как раз ничего особенного нет. Но я-то знаю, в чем дело. В детстве мне не нравилось мое имя. Так что я не хотела звать ее Сэл потому, что она, наверное, стала бы звать меня Мэнди.

– Мне кажется, Мэнди – прекрасное имя, – сказал Хикс. – Не знаю, почему оно вам не нравится. Правда, и у меня когда-то было нечто подобное. И, чтобы вы не так расстраивались, я вам эту историю расскажу. Меня назвали в честь двоюродного дедушки; и, когда в шестидесятых или семидесятых годах он стал преуспевать, друзья для краткости называли его Натан. Поэтому родители тоже стали звать меня Натан. Когда я пошел в школу, мне очень хотелось, чтобы меня там звали Нат. Но ничего не вышло. Они как-то прознали, как меня зовут дома, и когда хотели подразнить – а такое случалось часто, – то обзывали меня «Натан-болван». Я лез драться – конечно, если был уверен, что сильнее обидчика. А вы – вы были счастливы в детстве?

– Да, вполне, – сказала лейтенант Турк и, помолчав, добавила: – Я, правда, страдала оттого, что у меня такая заурядная внешность. Девочке с этим трудно примириться. Но я не теряла надежды. И, разумеется, много читала. И вот в книгах – теперь уж не помню, в каких именно, но я тогда читала все подряд, видимо, это были романы в темно-коричневых муслиновых переплетах, ну знаете, те, что пользовались успехом у провинциалов лет двадцать назад, – я прочитала про девушек, которые в детстве были застенчивыми, неловкими и непривлекательными, а потом появлялся принц – они расцветали и превращались в красавиц, от одного взгляда на которых у людей дух захватывало. Мне казалось, что я похожа на героинь этих романов – во всяком случае, в первой их половине, – и не могла не задуматься: а что же дальше?