Текст книги "Почетный караул"

Автор книги: Джеймс Коззенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 46 страниц)

– Похоже, – вставил полковник Моубри, – они собираются организовать демонстрацию протеста. Вернее, Ботти слышал, будто они замышляют что-то в этом роде. Теперь понимаете, Норм, почему я против того, чтобы Бенни извинялся. Слов нет, он обязан принести извинения, но если Нюд заставит его сделать это сейчас – вам не кажется, что они вообразят, будто мы испугались?

Генерал Бил остановился и с тревогой взглянул на них:

– Что еще за демонстрация?

– Человек двадцать или тридцать собираются зайти вечером в офицерский клуб.

– Ну и что из того?

– Я имею в виду наш клуб, на территории базы, а не их.

– Я и не знал, что у них есть свой клуб, – сказал генерал Бил.

– Нам пришлось открыть для них отдельный клуб, Нюд. Сейчас на базе не меньше полсотни цветных офицеров. Представьте, что все они заявятся в субботу на танцы. Во Флориде такое не пройдет. Неминуемо кончится скандалом. Вот мы и сделали для них свой клуб. Получилось отлично. Мебель взяли из старого клуба на базе, оборудовали бильярдную и пивной бар. Клуб у них в центре города, нам там помогли две местные церкви; в клуб ходят цветные девушки, так что по субботам можно устраивать танцы – мы установили музыкальный автомат. И еще игорные автоматы. Они довольны. – Он взглянул на полковника Росса.

– Тут вы не правы, – сказал полковник Росс. – Территория базы не принадлежит штату Флорида. Это военная резервация Соединенных Штатов. Можете справиться в наставлении сухопутных войск два-десять дробь десять. Офицерский клуб принадлежит всем военнослужащим, как и все прочие здания на территории части. И членом клуба может стать любой офицер, проходящий службу в Оканаре. Кстати, на этот счет существует соответствующий приказ штаба армейской авиации.

Полковник Моубри с обидой взглянул на Росса. Он порылся в нагрудном кармане рубашки и извлек оттуда сложенный листок бумаги.

– Но ведь вот, пожалуйста, – попытался перебить он полковника Росса, но тот, не слушая его, продолжал:

– Кстати, я почему-то до сих пор не получил от вас циркуляр о закреплении зданий. Насколько я помню, он был подписан еще в начале недели.

Полковник Моубри развернул бумагу.

– Вот, – сказал он. – Послушайте. Циркуляр военного министерства двадцать дробь шесть по вопросу управления негритянскими подразделениями, обратите внимание – военного министерства. Вот что там сказано: Право решения о раздельном или совместном использовании сооружений в пределах гарнизона возлагается на командование этих гарнизонов… – пожалуйста – …с учетом местных условий и особенностей. Вот я их и учитываю. И могу сказать, почему я так решил. – Он взглянул на генерала Била. – Я знаю, чем все кончится, Нюд. Будут неприятности, это уж как дважды два… Да южане такого просто не допустят. Нельзя разрешать неграм ходить в клуб на территории базы – для их же пользы…

– Одно могу сказать твердо, – перебил его генерал Бил. – Я не допущу здесь никаких демонстраций. Давайте соберем их, и я с ними поговорю. И еще: никто из находящихся на военной службе, откуда бы он ни был – с севера, с юга, с запада ли, с востока, – не имеет права «не допускать» того, что записано в уставе.

– Не советую проводить никаких собраний, Нюд, – сказал полковник Росс. – Лучше просто не обращать внимания. Нам же официально еще ничего не сообщили. Поэтому я и хотел, чтобы вы заставили Бенни извиниться. А там посмотрим, как будут развиваться события…

* * *

– Сегодня я уже в полном порядке, спасибо, сэр, – сказала лейтенант Турк. – И настроение превосходное, благодарю вас.

Хикс вспомнил их вчерашний разговор, и его снова восхитили и растрогали самообладание и упорство, с которыми она отважно и не без изящества каждый день вступает в борьбу с собственной мучительной застенчивостью. Голос ее звучал спокойно, разве что лицо чуть-чуть порозовело.

– Если вы сейчас не очень заняты, капитан, я бы хотела сверить с вами один список, совсем короткий. У нас в библиотеке не хватает нескольких книг и документов с грифом «Для служебного пользования». Видимо, просто забыли расписаться на формулярах, но наверняка кто-то из вашего отдела. Я подумала, может быть, вы что-то брали – для работы над учебником по тактике. Во всяком случае, я на это сильно надеюсь.

– Кое-что я действительно брал, – сказал Хикс.

Он приветливо улыбнулся – она ему определенно нравилась; но застенчивость, даже столь успешно скрываемая, невольно рождает у других чувство неловкости. Поэтому Хикс нахмурился, всем видом показывая, что пытается вспомнить, какие именно материалы он брал.

– У меня должны быть отчеты Одиннадцатой воздушной армии по боевым действиям в Арктике, Заключение Пятой воздушной армии по боевым возможностям пэ-тридцать девятых и еще кое-какие материалы. Но нам придется подождать, пока откроют сейф. Я никак не могу запомнить код. У вас есть несколько минут? Присаживайтесь. – Он протянул ей пачку сигарет. Она взяла сигарету и присела на стул рядом с его столом. Хикс щелкнул зажигалкой, она закурила и склонилась над своим списком.

– Да, именно их я и искала, – сказала она. – Что ж, хотя бы часть материалов нашлась. Слава Богу! – От нее не укрылась некоторая неловкость в его поведении, и поэтому в голосе ее тоже чувствовалась напряженность. – Вовсе не обязательно их сейчас возвращать, если вы еще с ними работаете. Просто хотела привести в порядок картотеку. – Она собралась с духом и заставила себя взглянуть на Хикса. Видно было, что для этого ей потребовалось отдать себе мысленный приказ. – Пока кошка гуляет, мышкам раздолье; мои, конечно, без меня совсем от рук отбились. – Как всегда в таких случаях, она попыталась прикрыться броней иронического отношения к собственной персоне. – Я такую взбучку устроила нашим девицам! Собрала их в моем закутке: «Вы что, – говорю, – забыли, что идет война? Ведь вам доверили хранить важные военные секреты; или, может, захотелось прославиться и стать первыми в истории ЖВС, кого приговорили к расстрелу?» Я видела, как они потихоньку переглядываются, дескать, «пой, ласточка, пой».

– Я, честно говоря, и забыл, что не сдал эти материалы. Они мне больше не нужны. Вот-вот должна вернуться мисс Канди. У нас сейф только она да Эдселл открывают.

– Кстати, – сказала лейтенант Турк. – Меня тут просили передать Эдселлу. – Она расстегнула нагрудный карман рубашки и достала сложенный лист бумаги. – Хорошо, что еще утро, – сказала она, пощупав бумагу. Совсем сухая. Вас не затруднит передать? Я могу, конечно, просто положить на его стол, но…

– Если там что-то важное, – сказал Хикс, – я знаю, где его найти. Я просто не уверен, что дождусь его… – Он почувствовал, что ответ прозвучал не слишком любезно. – Я хотел сказать, если письмо нельзя просто оставить на столе, мы положим его в сейф, и мисс Канди ему отдаст, как только он вернется…

– Да нет, не беспокойтесь, – сказала лейтенант Турк. – Зря я начала этот разговор. Ничего важного. Всего лишь записка от Липпы. Ей не удалось поймать его по телефону.

– Он предупредил, что будет сегодня в отделе связи с общественными организациями. Приехал его друг, журналист. Кстати, вспомнил: капитан Эндрюс просил, чтобы он забежал в отдел личного состава. Надо позвонить в подразделение статистического учета, сказать, где его можно найти. – Он снял трубку телефона: – Пятьдесят один.

– Я вижу, вы сейчас заняты, – сказала лейтенант Турк. – Я, пожалуй, зайду попозже, и мы сверим, что за вами числится.

– Нет, нет, что вы! Посидите, пожалуйста, – запротестовал Хикс. – Я вовсе не занят. Просто жду, когда придет полковник и скажет, что решил генерал… Дон, если тебе понадобится Эдселл, позвони три-девять-семь. Пока, – сказал он и повесил трубку.

Из двери соседней комнаты, где помещался кабинет майора Уитни, появилась мисс Канди, пухленькая молодая блондинка, с живым розовым лицом. В одной руке она держала большую коробку шоколадных конфет, в другой – коробку сигар.

– От майора Паунда, – объявила она с заметным удовольствием; приятно было видеть такую искреннюю радость по поводу чужих успехов. – А где капитан Дачмин? Лейтенант Эдселл ушел, я знаю.

– Капитан Дачмин уехал к своим голубям, – сказал Хикс. – Предложите лейтенанту Турк сигару. Паунд теперь старший офицер, так что не разорится. И, не в службу, а в дружбу, Палм, откройте, пожалуйста, сейф.

– Я положу сигары на стол, – засмеялась мисс Канди. Она протянула лейтенанту Турк коробку с конфетами. – Вы же не курите сигары? – Лейтенант Турк отрицательно покачала головой. – Ну вот, я так и знала. Капитан Хикс думает, что я сразу всему верю. – Она поставила коробки на свой стол и открыла сейф. – Вот, готово. – Потом повернулась к Хиксу. – Я ведь вам пока не нужна? – Она забрала коробки и вышла в коридор.

– Слава Богу, что его наконец-то повысили, – сказал Хикс. – До войны он, кажется, служил в Национальной гвардии, и его два года не повышали. Мы боялись, что начнут эту дурацкую канитель «заслужил – не заслужил». Как заместитель начальника он вполне справляется вносит посильную путаницу в работу и теряет все мало-мальски важные бумаги. Если уж к таким мелочам придираться…

– Я только что была в Де-Мойне и встретила там нескольких однокашниц по офицерской школе. Так что бы вы думали – они все уже первые лейтенанты! Вот уж не ожидала, что меня это так заденет…

Дверь в коридор открылась, и на пороге показался высокий офицер с приятным, чуть полноватым моложавым лицом и копной курчавых, белых как снег волос. Натаниел Хикс проворно вскочил:

– Слушаю, сэр.

– А, вы заняты, Хикс?

– Никак нет, сэр.

Лейтенант Турк тоже встала и теперь стояла, вытянувшись по стойке «смирно».

– Это лейтенант Турк, из секретного отдела библиотеки, сэр, – представил ее Хикс полковнику Култарду. – Она пришла взять материалы, которые мы у них брали.

Полковник Култард легкой упругой походкой подошел к лейтенанту Турк и протянул руку.

– Рад познакомиться, лейтенант, – произнес он. По тому, как он на нее взглянул, чувствовалось, что ему до сих пор еще доставляет удовольствие смотреть на женщин. Во всяком случае, ему нравились женщины в военной форме: дисциплинированные, исполнительные, выше пояса, несмотря на женские формы, – настоящие солдаты, а ниже – обычные женщины в юбках; видимо, старым кадровым военным это кажется особенно пикантным. – Мои разгильдяи, наверное, доставляют вам уйму хлопот? – добродушно спросил он. – Следующий раз обращайтесь прямо ко мне, я сам ими займусь. Садитесь, прошу вас, и вы, Хикс, тоже. Я говорил с генералом насчет того дела. Он сейчас занят, но просил прийти вместе с вами попозже. Так что будьте наготове, ладно?

– Слушаюсь, сэр. Да, насчет материалов по один дробь пятнадцать. Я передал их Ботвинику, это помощник полковника Моубри. Он сказал, что сообщит генералу. Но генерал хотел посмотреть их уже сегодня утром, так что, может быть, мне самому их прихватить?

– Не возражаю. Раз генерал просил, думаю, мы не вправе ему отказать. – Он заговорщицки подмигнул лейтенанту Турк. – Хорошо, Хикс, когда генерал освободится, я вас вызову. До свидания, лейтенант. – И он вышел из кабинета.

Натаниел Хикс подошел к открытому сейфу, достал несколько папок с верхней полки и положил на стол.

– Ну, как вам наш шеф?

– По-моему, очень славный. А кого еще из начальников отделов вы знаете? – спросила лейтенант Турк. – Знаете полковника Джобсона? Из отдела личного состава?

– Знаю. И еще я сподобился познакомиться с полковником Фоулсомом из отдела анализа действий истребительной авиации, – ответил Хикс. – И можете не сомневаться, ценю оказанную мне честь. За это я никому не выдаю его тайны.

– Тайны?!

Натаниел Хикс выразительно постучал себя по лбу.

– Помните, в детстве были комиксы про заводную куклу Перси? Впрочем, навряд ли, вас тогда еще на свете не было.

Она отрицательно покачала головой.

– У Перси в голове были опилки, – сказал Хикс. – Вот, по-моему, это все ваши папки. Проверьте, пожалуйста. Неужели вам охота их сейчас тащить? Такая тяжесть, а скоро, как только солнце поднимется над соснами и начнет жарить по черепице, начнется настоящее пекло. – Он встал и включил большой вентилятор в углу. Потом поднял голову к не закрытым потолком стропилам крыши. – На прошлой неделе майор Паунд – тогда он еще был капитаном – перекинул через поперечную балку веревку, привязал к ней термометр и поднял на самый верх. Через пять минут спустили – оказалось сто семнадцать градусов[5]5
  По Фаренгейту, соответствует примерно 47° по Цельсию.


[Закрыть].

– Это безобразие, вам нужно жаловаться, – весело отозвалась лейтенант Турк. – Хочу сегодня разобраться с этими формулярами; боюсь, на следующей неделе у меня не будет времени. Теперь, когда я стала крупным специалистом по военно-уголовному праву, начальник штаба решил, что мне пора подежурить месяц начальником столовой – в дополнение, разумеется, ко всем прежним обязанностям. Я надеялась, что до декабря или января меня не тронут. – Она тяжело вздохнула. – Кухня у нас – сущий ад! И моей основной обязанностью будет следить, чтобы наши дурищи не бросали посудные тряпки в картофельное пюре. Моя предшественница говорит, что те, кто не принимают таблетки, к полудню просто падают в обморок. Господи, как я устала от жары, до чего надоело все время потеть. Я в молодости была просто помешана на личной гигиене, пользовалась без разбору и меры разными препаратами. Теперь вот под мышками образовались жуткие рубцы; потом мне уже врачи запретили… И ведь знаешь, что не надо делать, а делаешь! Сейчас-то я уже не так переживаю, а тогда бы, наверное, отравилась… Доброе утро, майор!

Из двери своего кабинета в комнату неслышно вошел майор Уитни.

– Здравствуйте, лейтенант, – сказал он. – Нет-нет, занимайтесь своими делами, пожалуйста. Просто мне сейчас принесли несколько снимков из фотоотдела, я подумал, Нат, вам будет интересно взглянуть. Вы же теперь у нас специалист по истребителям. Фотографии пэ-пятьдесят седьмого, это тот, реактивный. Снимки, разумеется, секретные.

– Надеюсь, дело не закончится одними фотографиями, – сказал Хикс, чувствуя, как невольно входит в роль специалиста по истребительной авиации. – В Орландо капитан Уайли сказал, что нам больше нельзя с этим тянуть. Как-то в полете ему довелось увидеть немецкий реактивный истребитель. Он говорит, что сперва даже не понял, что это было. Он летел в тот раз с англичанами на «спитфайре», и эта штука пронеслась мимо них так, словно они стояли на месте.

– Ничего себе! – воскликнул майор Уитни. – Кстати, не забудьте потом убрать фотографии со стола. Мы получили еще один циркуляр из секретного отдела. Все секретные документы и все бумаги для служебного пользования, которые в данный момент не используются, нужно складывать в папки и, уходя из комнаты, убирать со столов. Обещают устраивать проверки и, если заметят нарушения, будут наказывать.

Он присел на краешек письменного стола капитана Дачмина и нервным движением вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет. Его худощавое серьезное лицо подергивалось от волнения.

– Просто не знаю, что делать, Нат, – сказал он. – Вдруг генерал вас в самом деле заберет? Я понимаю, вы здесь ни при чем; но вот сегодня утром нам подкинули пять новых заданий. Ферналд занят, Госс – тоже. Капитан Адлер всю следующую неделю будет работать в Райте. А как дела у Кларенса с голубями?

– Он сегодня работает с этим связистом. Они, кажется, собрались куда-то лететь.

– Послушайте, если пойдете с полковником Култардом к генералу, скажите ему, если, конечно, представится случай… Знаете, как бы между прочим… У нас ведь не так, как в других секциях. Я хочу сказать, что для того, чтобы написать отчет, у нас нужно знать все от и до… Надо сперва затратить уйму времени – вот вы, например, летали консультироваться в Орландо, в Селлерс и так далее. Иначе нельзя… – Он вдруг замолк – видимо, вспомнил еще одну неприятность. – Кстати, а что генерал говорил насчет поездки к морякам в Джексонвилл? Я не хотел спрашивать вас при полковнике. Что, генерал действительно здорово разозлился? Никто не говорил, что мы не имеем права обращаться к ним за консультацией. Мы уже обращались к ним, и не раз; помните, например, отчет по надувным спасательным лодкам? Поэтому я и согласился.

– Он сказал, что координация с флотом – это уровень главного штаба ВВС и мы не должны в это соваться. А вообще-то, пусть спрашивает с полковника Култарда – это ведь он договаривался о встрече.

– А полковник спросит с меня – поскольку я попросил его эту встречу устроить.

– Что ж, вам остается спросить с меня, поскольку это я попросил вас попросить его.

Майор Уитни устало улыбнулся.

– Может, мне лучше перевестись к вам в женскую вспомогательную службу, лейтенант? – обратился он к Турк. – У вас там, наверное, такого не бывает?

– Разумеется, нет, сэр. И, пожалуй, мне пора туда возвращаться. Я и так отняла у капитана Хикса уйму времени. – Она взяла со стола папки. – Если они вам и вправду больше не нужны, я их заберу, – сказала она. – Ничего, как-нибудь дотащу. Если, конечно, вы мне доверяете и не сомневаетесь, что я порву ваши формуляры с расписками. Послание для Эдселла я кладу ему на стол. – Потом, поколебавшись, добавила: – Кстати, если у вас нет каких-то более заманчивых предложений на субботу, мы вас приглашаем к нам выпить после парада – вы же слышали, что в субботу парад? Во всяком случае, так говорят. Бедной Липпе придется маршировать со своими девушками. Но к шести мы должны освободиться. У Мэри брат служит на флоте и недавно прислал ей полдюжины бутылок шотландского виски – какая трогательная любовь! По-моему, в этом есть даже что-то кровосмесительное, верно? Итак, мы вас ждем; и вас тоже, майор, если будете в наших краях. – Она улыбнулась и вышла из комнаты – спина прямая, походка немного напряженная.

Майор Уитни проводил ее взглядом.

– Славная девушка, – сказал он, – и, мне кажется, очень неглупая. А что у нее с Джимом Эдселлом?

– Насколько я знаю, ничего, – сказал Хикс. – По-моему, тут дело в лейтенанте Мэри Липпе, которую она упомянула. Я, впрочем, ничего толком не знаю. Спросите лучше Дачмина. По его выражению, Эдселл таскается к Мэри, когда ему хочется выпить, поесть и попользоваться. Ну, вы же знаете, что у него за юмор.

– Кстати, а что с Джимом? – нахмурился Уитни. Он оглянулся, словно для того, чтобы убедиться еще раз, что за столом капитана Дачмина никто не сидит. – Позавчера вечером он вляпался в какую-то историю. Что именно случилось – не знаю, начальник полиции ничего конкретного не сказал; он, правда, заверил, что против Эдселла не выдвигается никаких обвинений, но подробно про него расспрашивал. Нет ли у него привычки выпить лишнего и так далее… Он сам ко мне приходил. Вообще-то Джиму надо угомониться. Он хороший парень и работает нормально. У меня нет ни малейшего желания читать ему нотации. Но вот сегодня утром, например, он ни с того ни с сего заявляет, что идет в отдел по связи с общественными организациями, потому что, видите ли, приехал какой-то его знакомый и ему нужно получить пропуск на территорию базы. Мне кажется, что его это совершенно не касается, просто ему хочется потрепаться с лейтенантом Филлипсом – вот уж, кстати, наглец, каких свет не видел.

– Так нужно было просто не отпускать Эдселла, сказали бы, что он вам здесь нужен.

– В следующий раз так и сделаю, Нат. Но я терпеть не могу командовать. Я не сам себя назначил начальником секции; но я – начальник, и с меня спрашивают работу, так что хочешь не хочешь, а приходится командовать. – Он помолчал. – Знаете, у Джима всегда все не как у людей. Например, этот его приятель, насчет которого ему звонил лейтенант Филлипс. Он, оказывается, цветной. Работает в какой-то негритянской газете или что-то в этом роде. Наш отдел личного состава затеял новый проект, кажется, авиационная группа из одних негров, точно не знаю. Видимо, этот парень собирается писать об этом в своей газете. Но я к чему все это говорю – ведь спроси меня, у кого из наших может оказаться друг среди цветных, я сразу назову Джима. От Джима можно ждать чего угодно. – Он внимательно и с тревогой взглянул на Хикса. – А он не коммунист? В левых газетах не сотрудничал? Знаете, я никому не рассказывал… – он еще раз испуганно оглянулся, – его, прежде чем направить сюда, специально проверяли на предмет политической благонадежности.

– Вы-то, может, никому и не рассказывали, – сказал Хикс. – Зато Эдселл рассказывал. Всем и каждому. Он считает, что его незаконно преследовали; я, честно говоря, тоже так считаю. Он действительно писал для крайне левых журналов лет семь-восемь назад. Просто тогда другие его не печатали, а любому писателю нужно где-то публиковаться. Он перестал с ними сотрудничать, как только его признали. Так что выбросьте это из головы и не мучайтесь.

Майор Уитни поправил табличку с фамилией на столе капитана Дачмина. Потом неловко откашлялся.

– Да, теперь-то его печатают… – сказал он. – Нат, я надеюсь, вы не думаете, что я к нему цепляюсь из-за того рассказа. Ну, вы знаете, о чем речь. Мне кажется, все догадались, что это про меня. Если честно говорить, в те первые две недели в Грейвелли я и вправду растерялся. Сперва полковник Ван Пелт дает одно приказание, а потом полковник Скермерхорн, который, я подозреваю, знал, что Ван Пелта скоро снимут, приказывает совершенно противоположное. Нужно же было как-то наладить работу секции. Еще неизвестно, как бы сам Джим справился с этим делом.

– Он бы справился с этим гораздо хуже вас, – смущенно сказал Натаниел Хикс. Он был в хороших отношениях с майором Уитни. Хиксу нравились его честность и прямота.

Уитни никогда не строил из себя человека более знающего, чем это было на самом деле, не пытался показать, что он занимает более важное положение или пользуется бóльшим, чем это было в действительности, влиянием. Сознавая ограниченность своих способностей, он в отличие от многих других никогда не пытался под этим предлогом уклониться от сложной работы. Отважно брался за любое задание и делал все, что было в его силах.

– Можете мне поверить, Билли, – сказал Хикс. – Я-то эту писательскую братию хорошо знаю. Когда Эдселл сочинял свой рассказ, он не имел в виду никого конкретно; он думал только о том, чтобы написать хороший рассказ. Попалась ситуация, из которой, как ему казалось, можно состряпать неплохую вещь. Вот он и начинает на нее накручивать, вертеть так и эдак, чтобы получилось поинтереснее. За это писателям и платят.

– Наверное, вы правы, – не слишком уверенно сказал майор Уитни. Видимо, в голове у него вертелся вопрос, который он не мог – или не хотел – задать вслух: что прикажете думать о человеке, который поддерживает с тобой самые дружеские отношения и в то же время потихоньку сочиняет пасквиль и выставляет тебя на всеобщее посмешище, поскольку описывает тебя в таких подробностях, что ни у кого не остается сомнений, о ком идет речь? Да и что Хикс мог бы на это ответить? Разве: «Что с них взять, с этих писателей, Билли…»

Майор Уитни хотел что-то сказать, но на полуслове осекся и, улыбнувшись, поднялся со стола.

– А вот и сам именинник, – сказал он. – Входите, входите, майор. Ну-ка, покажитесь.

В комнату вошел майор Паунд; на его полном радушном лице сияла приветливая улыбка. Майор Уитни шутливо потупился:

– Прикройте чем-нибудь этот лист[6]6
  Лист на петлицах – знак различия старшего офицера.


[Закрыть], Боб. А то так слепит, прямо глазам больно. Верно, Нат?

– Нет, ему идет, – сказал Натаниел Хикс, волей-неволей подстраиваясь под шутливый тон Уитни. – Поздравляю! – Он потряс руку майора.

– Спасибо, – ответил Паунд. – Я уж, честно говоря, боялся, что про меня забыли. Теперь очередь Ната, Билли.

Хикса до сих пор слегка коробило от этих «Билли», «Боб», «Нат», поскольку фамильярность не была следствием действительно дружеских отношений, а скорее результатом попытки, хотя и очень искренней, создать дружескую атмосферу, несмотря на такие препятствия, как различие в образовании, взглядах и образе мышления.

– Я не против, – рассмеялся он. – Но сперва нужно сделать Билли подполковником. А то начальник секции – и всего лишь майор, как-то несолидно. Еще подумают, что у нас какая-то второстепенная секция. Может быть, сегодня мне удастся встретиться с генералом. Так я за вас похлопочу…

– Ага, поговорите с ним, Нат, – сказал майор Паунд. – По штатному расписанию нам положен подполковник, так что вы скажите…

– Слушайте, Нат, – перебил его майор Уитни. – Вы лучше скажите ему, пусть полковник Култард выделит мне в секцию еще людей или же дает меньше заданий. Одно из двух – мне все равно, что именно. Скажите ему, что я просил, ладно?

На столе у Хикса зазвонил телефон, и майор Паунд, который стоял ближе всех, поднял трубку.

– Кабинет капитана Хикса, – сказал он. – Да, одну минутку. – Он передал трубку Хиксу. – Вас вызывает Селлерс; какой-то майор Пост. Это что, тот, к которому вы летали консультироваться?

– Он самый, – сказал Хикс. – По-моему, он не в восторге от нашей встречи… Да, это капитан Хикс. Хорошо, я жду… – Он сел и, откинувшись назад, покачался на стуле. – Потерял руку в Китае, – объяснил он, – и, похоже, это не лучшим образом повлияло на его характер. Хотя, думаю, такое мало кому идет на пользу. Да, слушаю. Доброе утро, майор.

Откуда-то издалека до Хикса донесся скрипучий и, как ему показалось, раздраженный голос майора Поста, но, видимо, дело было в помехах на линии, потому что речь майора звучала вполне любезно:

– Решил, что, пожалуй, лучше заранее вас предупредить, Хикс. Я думаю, вы в курсе, какая у нас тут каша заварилась. Боюсь, мне не удастся сделать то, что я вам обещал. Скорее всего, я не смогу переслать вам материалы на следующей неделе. Мне нужно успеть полностью подготовить этот треклятый отчет ко вторнику, самое позднее к среде…

– Ничего страшного, сэр, – сказал Хикс. Его удивило, с чего это вдруг Пост проявляет такую заботу. – Спасибо, что согласились нам помочь, – сказал он. – Пришлете, когда выберете время, но, если вы сейчас так заняты… у меня ведь ваши замечания записаны. Может быть, я пошлю вам экземпляр чернового варианта, когда мы его подготовим. Нам очень важно знать ваше мнение. – Он подмигнул майору Уитни.

– Да ведь сейчас здесь такое творится, – сказал майор Пост. – Может быть, после среды меня вообще здесь уже не будет. Я еще не знаю, кого нам пришлют. Может, новый захочет поставить своих людей. Возможно, меня даже переведут в Оканару. Кстати, там у вас служит полковник Фоулсом – знаете такого?

– Конечно, сэр. Он начальник отдела анализа действий истребительной авиации. Мы с ним имели дело как раз в связи с работой над этим руководством.

– Послушайте, Хикс. Я служил в его эскадрилье в Панаме – он должен меня помнить. Вы ведь наверняка его увидите. Я не хочу к нему сам обращаться, потому что он на меня немного обиделся, когда я перешел в Американскую добровольческую группу, да и потом я не знаю, есть ли у него сейчас вакансии. Но, возможно, он согласится взять меня к себе. Может, вы просто скажете, как бы между прочим, что видели меня и что я вроде бы не прочь перевестись в Оканару, в АБДИП, или как там ваша контора называется. Все равно он ничего конкретного не сможет предпринять до тех пор, пока не начнется вся эта петрушка – я имею в виду возможные кадровые изменения…

– Понял, сэр, – ответил Хикс, совершенно сбитый с толку. – Попробую вам помочь. Правда, я работаю в другом отделе, так что не знаю, когда мне удастся его повидать.

– Но до конца дня вы его увидите?

– Думаю, да, – сказал Хикс, вспомнив, что работа над генеральским заданием позволяет ему попасть в любое подразделение. – Ладно, попробую зайти к нему во второй половине дня. Но боюсь, все, что я могу, – это просто передать ему вашу просьбу; я его не очень хорошо знаю, майор. Как вы смотрите на то, если я скажу ему, что вы хотите перевестись в Оканару и интересуетесь, есть ли у него для вас место?

– Мне кажется, это будет как раз то, что надо. Мне не нужны никакие одолжения. Я не хочу ни у кого ничего просить. Главное, чтобы он знал, что в скором времени, возможно, сможет на меня рассчитывать – я думаю, он захочет взять меня к себе, если у него есть вакансия. Ну, в общем, вы понимаете…

– Да, конечно, – сказал Хикс, хотя не очень хорошо представлял себе, как он сумеет выполнить такое деликатное поручение. – Кстати, майор, насколько я понимаю, у вас там, в Селлерсе, что-то стряслось. Честно говоря, я не очень в курсе. Может быть, вы мне скажете, на случай, если полковник Фоулсом…

– Ну и ну! – воскликнул майор Пост. – Я думал, генералу Билу сразу же сообщат. Я был уверен, что вы уже давно все знаете!

– Генерал, возможно, и знает, сэр, – ответил Хикс и, к своему удивлению и некоторому смущению, добавил: – Я его сегодня еще не видел. Он должен меня вызвать с минуты на минуту.

– Что ж, теперь это уже не секрет, так что могу и вам рассказать. Этой ночью наш Старик выстрелил себе в рот из сорок пятого. Мы еще не знаем, кого вместо него пришлют; поэтому я и сказал о возможных переменах, и отчеты мы готовим для нового командира…

– Полковник Вудман?! – ахнул Хикс. Он вспомнил, как еще вчера утром стоял на куче шлака позади здания командного пункта и разговаривал с сидящим в кузове Макинтайром и как сержант военной полиции сказал: «Полковник Вудман, сэр». А полный краснолицый усатый офицер с хлыстом для верховой езды в руках в ответ на их приветствие лишь небрежно прикоснулся к козырьку фуражки. – Мне очень жаль, сэр, – сказал капитан Хикс.

– Он был в сильном подпитии, – лаконично объяснил майор Пост. – Думаю, ему просто все здесь опротивело. Так же, как и мне. Надо отсюда выбираться. Может быть, зря я об этом растрепал. Но я подумал – генерал Бил только вчера у нас был… Ладно, короче, если сможете – поговорите с Фоулсомом, ладно? А, черт, меня уже зовут. Ничего не поделаешь, придется закругляться.

– Постараюсь сегодня же повидать полковника Фоулсома, майор. И дам вам знать.

– Вас понял, – ответил майор Пост.

Натаниел Хикс положил трубку на рычаг. Уитни и Паунд смотрели на него с нескрываемым любопытством.

– Ну и дела, – сказал Хикс. – У них прошлой ночью командир застрелился. Думаю, ему просто опротивела жизнь в этой дыре. Понимал, что от него решили отделаться. А теперь майор хочет, чтобы я – нет, вы только послушайте, – чтобы я пошел к полковнику Фоулсому и уговорил его взять майора к себе в отдел. Помните нашу последнюю встречу с Фоулсомом?

При воспоминании об этой встрече майор Уитни поежился и невесело ухмыльнулся. Он, как начальник секции, ходил вместе с Хиксом объясняться насчет директивы отдела нестандартных проектов, касающейся работы над новой редакцией наставления один дробь пятнадцать; они хотели дать понять полковнику Фоулсому, что в задачи отдела анализа действий истребительной авиации входит лишь помощь в сборе материала – и не более. Цель отчета – дать общий обзор и учесть мнения лучших летчиков-истребителей о тех изменениях, которые следует внести в учебник, чтобы он действительно отвечал новой тактике и технике воздушного боя, отработанным в последнее время в ходе реальных боевых действий в различных районах мира. А уж решать, кто из них прав, – не их дело. Этим займется Совет армейской авиации. Майор Уитни никак не мог согласиться с тем, что капитан Хикс должен полагаться лишь на мнение полковника Фоулсома.