Текст книги "Почетный караул"

Автор книги: Джеймс Коззенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

На это полковник ответил – пусть не буквально, но в целом смысл его слов сводился именно к этому, – что вся эта затея с учебником – полная бессмыслица, что, если им охота выставляться дураками на пару с Хэлом Култардом, что ж, в добрый час, он им запретить не может. Просто капитан – тут он с презрительным выражением на смуглом, чуть-чуть злодейском лице небрежно кивнул в сторону Хикса – просил у него совета; а когда он этот совет получил, то оказалось, что сам он больше смыслит в вопросах воздушного боя, чем полковник Фоулсом. В чем он, полковник Фоулсом, весьма сомневается. Короче, отныне он умывает руки, и вообще, у него сегодня много работы, так что он их больше не задерживает.

– Ну, я вам не завидую, – сказал майор Уитни. – Как бы он вас просто не выставил за шиворот из кабинета. Еще подумает, что вы метите на его место…

– А что, может, это не такая уж плохая мысль, – сказал Хикс. – Что бы он ни говорил, но я действительно больше разбираюсь в тактике истребительной авиации, чем он. Я показал кое-какие его тактические схемы капитану Уайли в Орландо. Знаете, что он сказал? «Немцам хватит двух минут, чтобы покончить с этим сукиным сыном вместе с его эшелонированным строем». Кстати, об Уайли – он завтра прилетает. Я переговорил с Боудри, они выделят из чертежной секции человека рисовать его схемы…

В коридоре послышались голоса, и в дверях показался высокий шоколадно-коричневый негр в рубашке с короткими рукавами. В одной руке он держал соломенную шляпу, в другой – потертый кожаный портфель. Через руку перекинут синий летний пиджак. Видно было, что ему страшно жарко. Заметив трех офицеров, которые дружно обернулись в его сторону и молча на него уставились, он нерешительно остановился на пороге. Тут же из-за плеча его выглянул лейтенант Эдселл и, взяв его под руку, ввел в комнату.

Вид у лейтенанта Эдселла тоже был распаренный, темные волосы взлохмачены. Он провел ладонью по крупному упрямому носу – все лицо его блестело от пота. На высоких скулах выступил легкий румянец, а по особому блеску темных глаз Натаниел Хикс безошибочно определил, что Эдселл находится в состоянии сильного возбуждения, что всегда случалось с ним в азарте борьбы или спора.

Лейтенант Эдселл пристально оглядел всех троих и громко произнес нарочито равнодушным тоном:

– Билли, это Эл Джеймс из «Нэшнл фримен». Майор Уитни, а это капитан Паунд, Эл… черт вас побери, Боб, когда это случилось? Виноват, майор Паунд. И, наконец, капитан… или ты уже тоже майор?.. Капитан Хикс. Мистер Джеймс…

Майор Уитни приподнялся с крышки стола, на которой он сидел, и неловко поклонился; майор Паунд тоже встал, нерешительно взглянул на Уитни и кивнул. Оба невольно попятились в сторону кабинета Уитни. На лице лейтенанта Эдселла мелькнула торжествующая улыбка. Видно было, что их смущение и невольное отступление доставили ему истинное удовольствие.

Откинувшись на стуле и заложив руки за голову, Хикс молча наблюдал эту сцену. Улыбка Эдселла вызвала у него досаду – ну нет, он такого удовольствия ему не доставит. Хикс поднялся, вышел из-за стола и протянул руку.

– Здравствуйте, мистер Джеймс, – приветливо сказал он. – Чем могу быть полезен?

Он понял, что не ошибся – видно было, что Эдселл обескуражен. На лице его было написано такое разочарование, что Хикс с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.

– Садись, Эл, – сказал Эдселл. – Сейчас позвоню помощнику полковника Джобсона. Тут какая-то идиотская путаница, – объяснил он Хиксу. – Эл приехал написать статью о негритянской группе средних бомбардировщиков. Получил аккредитацию в военном министерстве. Более того, он поехал по просьбе отдела ВВС из Управления по связям с общественными организациями в Вашингтоне. Наш отдел по связям выписывает ему на КПП пропуск и посылает подписать его к полковнику Моубри. А там эта канцелярская крыса Ботвиник говорит, что ему требуется личное разрешение генерала Била, а тот, дескать, не сможет дать его раньше чем к концу дня, потому что генералу, видите ли, требуется сперва согласовать с полковником Фоулсомом – ведь эта группа приписана к его отделу. Я, пожалуй, позвоню майору Блейку, объясню, что речь, в сущности, идет о приказе военного министерства, может быть, он сможет дать разрешение вместо Джобсона. Полковника сейчас нет на месте – кажется, у него плановые полеты…

– Я бы на вашем месте не лез в это дело, Джим, – сказал майор Уитни. – Если у Моубри вам сказали, что нужна личная виза генерала, лучше вам обоим пока не дергаться.

– Не волнуйтесь, визу мы получим, – сказал Эдселл. – Филлипс уже пошел к Ботвинику. Если Ботвиник не уступит, он пойдет к Моубри. Думаю, мне удастся уговорить Блейка…

– Очень хорошо, но прежде зайдите ко мне на минутку, – сказал Уитни. – У нас сегодня работы невпроворот. Я вас все утро жду…

На столе у Хикса зазвонил телефон. Звонила секретарша полковника Култарда.

– Полковник немедленно требует вас к себе, капитан, – сказала она Хиксу. – Пора идти к генералу.

– Все, я побежал, – сказал Хикс майору Уитни и повесил трубку.

Майор Уитни прочистил горло. Потом взглянул на Джеймса.

– К сожалению, лейтенант Эдселл будет некоторое время занят, – сказал он. – А капитану Хиксу нужно срочно уйти. Одного я вас здесь оставить не могу – это запрещается правилами работы с секретными документами. Майор Паунд проводит вас в приемную, придется вам пока подождать там…

– Погодите, Билли, – сказал лейтенант Эдселл. – Дайте я позвоню Блейку. Думаю, за пять минут все улажу, а потом вы покажете мне материалы. Садитесь, Эл.

– Лейтенант, извольте выполнять приказ, – побледнев, сказал майор Уитни. – Майор Паунд, отведите этого человека в приемную.

III

Когда полковник Росс вошел в свой кабинет, вид У него был усталый.

Там его уже ждали полковник Ходен, офицер из контрразведки, и майор Сирс; и поскольку оба они были людьми крайне пунктуальными, Росс не сомневался, что они ждут уже не меньше двадцати минут.

– Извините, Люк, извините, Джонни, – сказал он. – Пришлось задержаться у командира…

За столом около окна курил сигару штабной сержант Брукс. При виде Росса он поднялся.

– Простите, сэр, – сказал он. – Мне нужно вам кое-что сообщить. Во-первых, звонила миссис Росс – сказать, что она не сможет быть на ленче в офицерском клубе. Она сейчас на заседании Красного Креста, а в перерыве ей нужно будет съездить с миссис Бил в город, и вернется она не раньше двух. И второе… Я тут записал… – Он передал полковнику Россу листок бумаги, на котором было напечатано на машинке следующее: Офицер летного состава, прикомандированный в отдел изучения личного состава в соответствии с проектом 0-336-3, не пожелавший назваться, считает необходимым сообщить, что определенная часть прикомандированных офицеров собирается учинить беспорядки на территории офицерского клуба сегодня около двадцати часов.

– Я уже знаю об этом, – сказал Росс. – Какое у вас впечатление от этого парня?

Сержант Брукс пожал плечами.

– По-моему, он напуган, сэр. Хочет обезопасить себя, если что случится. Иначе он бы мне не сказал. Дождался бы вашего прихода. Он побоялся здесь долго задерживаться, но явно надеялся, что мы не забудем о его услуге.

– Что вы говорите? А вот те, кто приходит к Моубри с подобными заявлениями, всегда делают это исключительно из чувства долга.

– Ага, как же… – сказал сержант Брукс. Он собрал со стола бумаги, прихватил недокуренную сигару и, аккуратно прикрыв за собой дверь, вышел в соседнюю комнату, откуда слышался треск пишущих машинок мисс Миллер и миссис Элиот.

Полковник Росс передал записку полковнику Ходену.

– Вот, прочтите, кажется, намечается небольшая заварушка, – сказал он. – Кстати, Ботвиника об этом предупредил один из дневальных. Мы уже обсудили этот вопрос с генералом. Мне совсем не нравится ситуация, в которую мы попали, но мы в нее попали, и теперь нужно как-то эту кашу расхлебывать. Приказ уже издан, и для цветных офицеров выделено здание под офицерский клуб. Дайте Джонни, пусть и он прочтет.

– Теперь слушайте, что вы должны сделать, – сказал полковник Росс, когда Сирс прочел записку. – Возьмите лучшего из своих ребят – лейтенанта Дея, если он и вправду так хорош, как вы его нахваливали, – и пусть он подежурит в клубе после ужина. Пускай возьмет оружие и наденет повязку военной полиции. А перед главным входом поставьте два патрульных джипа. Офицер пусть стоит в баре; майор Сили, начальник клуба, приказал барменам не обслуживать прикомандированных цветных. Когда им в баре откажут, я хочу, чтобы лейтенант Дей объяснил им, что клуб открыт только для офицеров, постоянно служащих в Оканаре. А потом он предложит подкинуть их в другой клуб – для прикомандированных. Но пусть это не звучит как приказ. Я хочу, чтобы все было сделано по-человечески.

– Я понял, – сказал майор Сирс. – Дей справится с этим как нельзя лучше. А могу я узнать весь план целиком, судья?

– Да все очень просто, – сказал полковник Росс. – Когда эти ребята подойдут к клубу, пусть сперва полюбуются на патрульные джипы у входа. В клубе их не обслужат, а тут как раз представитель военной полиции. Если он будет с ними достаточно вежлив и предложит подвезти их в другой клуб, я думаю, они пойдут на попятный, во всяком случае, я на это надеюсь.

– А может, лучше сразу поставить Дея у входа в клуб? – нахмурившись, спросил майор Сирс. – Поверьте моему опыту, судья: всегда проще не пускать, чем потом выпроваживать.

– Согласен, но здесь дело обстоит иначе, – сказал полковник Росс. – Насколько нам стало известно – а похоже, так оно и есть, – собирается прийти лишь небольшая группа и по одному, по двое мирно зайти в клуб поглядеть, что из этого выйдет. Первыми, конечно, придут заводилы. Если их сразу не впустят в клуб, они могут вернуться и привести всю команду; если же мы дадим им войти – разумеется, наряд патрулей у входа не обратит на них никакого внимания, а внутри они окажутся в такой ситуации, которая спутает все их карты, – вполне вероятно, что они сами уйдут. Им придется тут же, на месте, решать – стоит ли идти на скандал, зная, что военная полиция наготове, или же смириться и сделать вид, что они просто не знали, что этот клуб предназначен лишь для офицеров, постоянно служащих в Оканаре, и пойти в клуб для прикомандированных офицеров. Если они так сделают, все этим кончится. Большинство только этого и хотят, потому что напуганы не меньше, чем тот парень, который к нам сюда приходил. Во всяком случае, попробовать стоит. А вы что на это скажете, Люк?

Полковник Ходен почесал в затылке.

– Ну, если бы этот парень, – сказал он, ткнув пальцем в записку, – если бы он подтвердил, что и вправду существует сговор действовать вопреки уставу, я бы не стал с ними миндальничать. Если мы все знаем заранее, если на них поступила информация, мне кажется, лучше вмазать им как следует прежде, чем они начнут. Я бы разыскал этого парня и заставил его сделать письменное заявление и подписаться. Раздобыл бы все показания свидетелей, про которых говорил Ботти, и также заставил бы их официально подтвердить все под присягой. Потом арестовал бы всех этих молодцов и сунул им под нос показания свидетелей. Думаю, это более верный способ заставить их пойти на попятный, чем посылать офицеров военной полиции с ними нянчиться. Да, да, нечего с ними цацкаться. Они, видите ли, не знают, что клуб только для офицеров, постоянно служащих в гарнизоне! Очень плохо, что не знают! Надо внимательнее читать приказы, разбираться в военных уставах. А мы ведем себя с ними так, как будто они и не обязаны их знать. Нет, судья, это не дело. Раз не выполняют приказы, нарушают устав – пусть пеняют на себя.

– Да, но ведь наш приказ насчет клуба сам противоречит инструкции штаба армейской авиации. Я согласен с Дедом – иногда без этого не обойтись. Нельзя все время скрупулезно соблюдать все инструкции. Но не дай Бог какое ЧП, причем как раз из-за нарушения спущенной сверху инструкции, тут уж всыплют по первое число, будьте покойны. Хорошо, вы их арестуете, значит, нужно предъявлять им обвинение, а они могут потребовать судебного разбирательства – нет, такое нам никак не подходит.

На длинном лице полковника Ходена застыла скептическая ухмылка.

– Хорошо, пусть так. Но вовсе не обязательно доводить дело до суда и выдвигать конкретные обвинения. Достаточно их арестовать, показать, что мы на них имеем, и ознакомить с содержанием статьи шестьдесят шесть. Посмотрим тогда, захотят ли они пойти под трибунал за мятеж и схлопотать смертный приговор или получить срок на полную катушку.

– Тут шестьдесят шестую никаким боком не пришьешь, – бесстрастно заметил полковник Росс.

– А я и не говорил, что пришьешь, судья. – Лицо полковника Ходена немного смягчилось и стало почти приятным. – Но припугнуть их – да так, чтобы они со страху в штаны наложили, – мы можем. А потом сказать, что, если они обещают впредь вести себя в соответствии с существующими в гарнизоне правилами, их отпустят и не станут привлекать к суду. Я против этой затеи в клубе, против того, чтобы они эту масть разыгрывали. Пора им понять, что они обязаны подчиняться армейским законам. Нам нет нужды заставлять их делать то, что мы считаем нужным, с помощью хитрости или каких-то уловок. Есть командир части, его дело – издавать приказы, а дело всех остальных – их исполнять.

Полковник Росс взглянул на Ходена; нет, видно было, что все-таки Ходен – человек, мало расположенный к шуткам, и на этот раз говорил безо всякой иронии. Он не видел в своих словах никаких противоречий. Полковник Росс решил все же проявить терпение и сказал несколько суховатым тоном:

– Ну что ж, Люк, все это хорошо, но ведь и я о том же толкую: командир отдал мне приказ, я довел его до сведения Джонни – вот пусть он этот приказ и выполняет.

– Слушаюсь, сэр, – ухмыльнулся майор Сирс.

– Вам меня не провести, судья, – сказал полковник Ходен. – Уверен: кто-то подсказал командиру этот план – и готов поспорить, что это сделал не Дед.

– Полковник Моубри с этим планом согласен, – сказал полковник Росс. – Тут есть еще одно обстоятельство. Еще одна причина, по которой нам не хотелось бы поднимать шум. Сегодня утром сообщили, что в Вашингтоне дали аккредитацию журналисту, который будет писать для негритянской газеты про группу цветных летчиков. И этот журналист уже здесь. Сидит пока в отделе связи с общественными организациями. Полковник Моубри надеется продержать его там до завтра. Срочно вызвали полковника Джобсона, и час назад он вылетел в Вашингтон, чтобы от лица генерала выразить протест начальнику штаба ВВС – зачем они разрешают писать об экспериментальных группах, которые, по существу, еще только формируются. Я думаю, ему удастся добиться отмены решения военного министерства. Скорее всего, виноват кто-то из отдела связи с общественными организациями.

– Что-то слишком много у нас газет развелось, – сказал майор Сирс, вставая. – Я уже рассказал Люку насчет другой истории с газетой – ну, насчет проверки работников штаба.

– Мы займемся этим, судья, – сказал полковник Ходен. – Но предупреждаю, если вы против допросов, из этого вряд ли что получится. Когда Джонни мне позвонил, я тут же проверил по картотеке. Придется наводить справки о сорока пяти гражданских служащих штаба. Если проверять столько народу, сразу же пойдут слухи, и мы только спугнем тех, кто нам нужен. Лучше сделаем так: запустим в разных отделах штаба несколько фальшивок с грифом «секретно» типа той информации, что просочилась в газету, и посмотрим, какая или какие из них появятся в прессе. Тогда мы точно будем знать отдел, где происходит утечка, и перетрясем как следует всех сотрудников…

– Извините, Люк, – перебил его полковник Росс. – Все, что вы говорите, очень интересно, и мы обязательно вернемся к этому разговору. Но сейчас мне срочно нужно к генералу. Стив!

В дверях показался сержант Брукс.

– Я пошел. Если меня будут искать, позвоните Вере. Она в курсе, где меня найти.

– Вы не забыли, судья, что у вас сегодня плановая инспекция? – спросил сержант Брукс. – Пойдете или отмените?

– А где?

– Столовая, казарма и прочие объекты женской вспомогательной службы.

– О Господи! – вздохнул полковник Росс. – Ладно. Передай начальнику штаба, что я буду в четырнадцать часов.

* * *

Новый офицерский клуб – просторное белое бетонное здание в виде куба – стоял на едва заметном холмике около небольшого пруда в южной части территории гарнизона. Пруд, как это принято во всех маленьких городках центральной Флориды, именовался озером – озером Титания. Два других пруда на территории базы назывались соответственно озером Оберон и озером Тизб. Из-за этих трех «озер» архитектору и не удалось полностью осуществить свой замысел. Проект прекрасно учитывал особенности пейзажа и климата. Три крыла здания ограждали просторный внутренний дворик с черепичными сводчатыми галереями. Во дворе по проекту полагался бассейн, окруженный кокосовыми пальмами. Пальмы и вправду росли, но вот бассейна не было. Дело в том, что бассейны здесь обычно строились, чтобы иметь под рукой воду на случай пожара. Поскольку в озерах Титания, Оберон и Тизб и без того хранились миллионы галлонов воды, от бассейна решили отказаться.

Под крытыми арками тенистых галерей в западной части здания было установлено что-то вроде козел, а сверху положены доски. Вокруг этого огромного стола сидело не менее полсотни женщин с марлевыми косынками на головах. Перед ними лежали полоски марли, из которых они терпеливо и сосредоточенно скатывали хирургические бинты – занятие более или менее обязательное по пятницам для жен и взрослых дочерей всех офицеров гарнизона. Пример подавала жена генерала Била. Она сидела во главе длинного стола, то и дело ерзая, как все худощавые люди, когда им приходится долго сидеть на жестком деревянном стуле. Она работала быстро, но не слишком успешно, скатывая самые маленькие бинты, многие из которых ей потом приходилось переделывать по указанию инструкторши Красного Креста, время от времени проходившей вдоль стола с кипами готовых повязок.

Справа от миссис Бил сидела миссис Росс; она работала неспешно и тщательно, ей поручили скатывать самые широкие бинты, что доверялось лишь опытным и умелым. Рядом с ней сидела миссис Джобсон, она также делала большие бинты. На необъятном бюсте полной миссис Джобсон красовалась немыслимая брошь в виде украшенных драгоценными камнями командирских «крылышек» пилота – точно таких же, как у ее мужа.

– Грэму пришлось сегодня срочно вылететь в Вашингтон, – сказала миссис Джобсон миссис Росс. – А зачем – понятия не имею. Главное, так некстати. Грэм иногда заставляет меня устраивать небольшие вечеринки для своих офицеров с женами, если, конечно, жены живут здесь же, в гарнизоне; и как раз сегодня он кого-то пригласил, а я никого из них прежде в глаза не видела. Даже не знаю, кого именно он позвал, так что не могу отменить приглашение. Всякий раз столько хлопот, и помочь некому – от этих цветных служанок совсем никакого проку, совершенно нельзя на них положиться. Я свою хоть завтра выставила бы, так ведь новая будет еще хуже и запросит дороже. Вы знаете жену майора Блейка, помощника моего мужа? Очень милые люди, одно из самых уважаемых семейств в Кливленде. Банковское дело. Так вот, Розмари Блейк мне вчера сказала, что одна девица ей так прямо и заявила, что не станет работать у нее меньше чем за…

Миссис Бил, нетерпеливо ждавшая, когда же наконец закончится этот воистину бесконечный монолог, вдруг схватила миссис Росс за плечо.

– Послушайте, Кора…

Миссис Джобсон бросила на нее обиженный взгляд, но сдержалась и промолчала.

– Послушайте, Кора, – повторила миссис Бил. – Знаете, я, кажется, придумала. Помните, мы видели в том магазине? Можно сперва туда зайти…

Миссис Джобсон с минуту раздумывала, потом тяжело поднялась и с оскорбленным видом проследовала по галерее в сторону дамской туалетной комнаты.

– Слава Богу, – сказала миссис Бил, – кого хочешь до смерти заговорит… Я вот только не знаю, сколько денег прилично будет потратить. Сколько обычно вы тратите на подарок Норму? Мне не приходилось еще с этим сталкиваться: пока Айра был капитаном, у нас лишних денег просто не было. А потом мы почти все время жили врозь. Мне бы хотелось подарить ему что-нибудь действительно стоящее, но, если я потрачу лишнее, он рассердится. Он считает, что нам нужно откладывать на черный день. Говорит, одно дело, когда он генерал-майор, получает полетные и все такое; ну а кончится война? Знаете, ему даже майора еще не утвердили. Если завтра война закончится, вполне возможно, что ему придется снять генеральские звезды и снова достать капитанские полоски. – Она улыбнулась. – Полковник Джобсон имеет постоянное звание майора США, – шепнула она. – Представляете, каково мне тогда придется!

Она гордо вскинула подбородок и царственным взглядом обвела сидящих за столом женщин.

– Сегодня много народу пришло, – сказала она. – Как думаете, может, нам пораньше удрать? Нет, пожалуй, неловко. – Она облизнула губы. – Бедная моя попка, – сказала она и заерзала на жестком сиденье. – Чертовы стулья! – С минуту она сидела молча, с напряженным лицом – видимо, что-то обдумывала. – Кора, я хочу вас спросить кое о чем, – наконец сказала она. – Чуть позже. Один деликатный вопрос. Не хочу сейчас начинать разговор – того и гляди, вернется эта толстая корова. Лучше потом, в машине. Так нужно с кем-нибудь посоветоваться.

– Конечно, Сэл, – приветливо ответила миссис Росс, – буду рада, если смогу вам чем-то помочь.

– Просто меня ужасно беспокоит Айра, – сказала миссис Бил. – Он всю ночь не спал. Переживал из-за этой истории с Бенни. Он ничего не рассказывал, но, кажется, Бенни опять что-то выкинул. Господи, как мне это надоело – только и слышишь: Бенни, Бенни, Бенни, – добавила она со злостью. – Надеюсь, на этот раз он как следует влип. Айра мне сказал: «Не приставай! Не видишь, я расстроен?» Я знаю, Бенни путается с этой девицей; думаю, из-за этого весь сыр-бор и разгорелся. Так ему и надо! Вообще-то она замужем, но муж служит на флоте, и она живет с отцом – у него, говорят, куча денег. На самом же деле она живет с Бенни да с этим пьяницей из инженерных войск – он прежде, кажется, был профессиональным боксером, – с капитаном Дайером, они с Бенни вместе снимают квартиру. Все это просто омерзительно!

* * *

За окном вовсю сияло жаркое летнее солнце, но наклонные пластинки жалюзи не пропускали его лучей, и в комнате царила душная полутьма.

Подполковник Каррикер подошел к стоящему у окна столу.

– Помолчи, Джейн, – не поворачиваясь, сказал он. – Как-нибудь обойдусь без твоих советов. И никуда я тебя не пущу.

Из наполовину опорожненной бутылки он плеснул в стакан щедрую порцию пуэрто-риканского рома. По его сильному телу, расчерченному полосками пересаженной кожи, тек пот. Он покачнулся и одним глотком осушил стакан.

– Мне пора домой, милый, – сказала она. – Я и так пробыла с тобой всю ночь. Посмотри, который теперь час! Папа может узнать, что я была не у…

– Никуда ты не пойдешь, – сказал Каррикер. Он повернулся и подошел к кровати.

– Нет, милый, не надо, – задыхаясь, попросила она. – Ох, ну пожалуйста…

Дверь внезапно раскрылась; она сделала слабую попытку запахнуть полы влажного и мятого халатика.

– Гас, пожалуйста, – с досадой произнесла она. – Выйди, будь человеком.

– Послушай, Бенни, – сказал капитан Дайер. – Тебя срочно требует к себе генерал. Они уже два раза звонили. Мне кажется, надо пойти.

– Кто это – они? – не поднимая головы, поинтересовался подполковник Каррикер.

– Да опять этот Ботвиник.

– Знаешь что ему передай… Передай, что я под домашним арестом. Если я им нужен, пускай приходят и забирают меня отсюда сами.

– Да мне-то на это сто раз наплевать, приятель, – ответил капитан Дайер. – И вообще, мне пора на службу. Так что я пошел. – И он закрыл дверь.

* * *

В штабной столовой подходил к концу «детский час». Все отодвинули в сторону кофейные чашки и с веселым оживлением следили за полковником Моубри, затеявшим свою обычную игру с монетой – кому в этот раз платить за кофе.

Полковник Моубри прихлопнул ладонью двадцатипятицентовик.

– Так, вас трое, – не открывая монеты, сказал он. – Кто останется без пары – выбывает. – Опустив седую голову, он осторожно заглянул под ладонь.

В комнату с отработанной за годы службы почтительностью проскользнул Ботвиник и застыл в двух шагах за спиной полковника Моубри. Выждав некоторое время, он деликатно кашлянул.

– Ну как, Ботти? – не отрываясь от игры, спросил полковник.

Ботвиник подступил еще на шаг и, изогнувшись, прошептал на ухо полковнику:

– Нам не удалось с ним поговорить, сэр. Если я правильно понял капитана, он находится в состоянии опьянения. В связи с этим я хотел бы спросить: есть ли смысл посылать за ним?

Полковник Моубри поджал губы, и лицо его приняло задумчивое и глубокомысленное выражение. Потом, скривив рот в сторону Ботвиника, он процедил:

– Ладно. Обойдемся без него. Больше ему не звоните. Передайте полковнику Россу, что офицер оказался в состоянии, исключающем возможность осуществления задуманного, так что я предлагаю наш план пока отложить. Что-нибудь еще?

– Пришел лейтенант Филлипс, из отдела связи с общественными организациями, он сейчас в вашем кабинете. Хочет обязательно вас повидать. Он считает, что, раз у журналиста есть разрешение Вашингтона, нужно срочно оформить ему допуск.

– Ах, вот как, он, видите ли, так считает? Так вот, передайте ему, чтобы не лез не в свое дело. И передайте еще, что я больше не желаю об этом слышать. Сегодня, во всяком случае, он допуск не получит. И я запрещаю брать интервью у летчиков. Это решение окончательное и обжалованию не подлежит. Более того, я требую, чтобы этот Джеймс – или как там его – немедленно покинул территорию гарнизона. Приказываю лейтенанту лично вывести его за ворота КПП и доложить об исполнении. Я жду его доклада не позднее чем через пятнадцать минут. Действуйте.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Ботвиник и вышел, всем своим видом изображая служебное рвение.

– Извините, джентльмены, – сказал полковник Моубри. – Он приподнял ладонь. – У меня орел.

У всех остальных монеты тоже легли орлами вверх.

– Что ж, придется бросать еще раз, – произнес он. – Значит, опять, кто остается без пары – выбывает…

* * *

Майор Паунд оставил Джеймса на деревянной скамейке в отгороженном закутке коридора. Джеймс с невозмутимым видом терпеливо ждал, не обращая внимания на любопытные и удивленные взгляды. Мимо его закутка проходило множество народу: рядовые, девушки из женской вспомогательной службы и вольнонаемные – они то и дело подходили к конторке забрать или положить бумаги. Звенели звонки, трещали телефоны, вбегали и выбегали связные и посыльные с почтой.

На стене напротив висела большая доска объявлений, увенчанная искусно вырезанными деревянными буквами: «АБДИП, ВВС армейской авиации. 5-й отдел нестандартных проектов». Доска была поделена на части, каждая из которых носила свой мудреный заголовок: Секция научно-исследовательских работ; Секция фоторабот; Секция планов и графиков; Секция статистики; Секция донесений. Вся доска была густо покрыта листками, приколотыми кнопками. На противоположной стене висели плакаты, призывавшие покупать облигации военного займа, а также плакаты, предупреждавшие об опасности шпионажа и диверсий; на одном были символически изображены Четыре Свободы Западной Демократии; на другом утверждалось, что наша конечная цель – Токио, а на соседнем, что наша цель – Берлин. Под потолком на проволоке были подвешены черные металлические модели самолетов. Тут же висел плакат со схемой обозначений, озаглавленный сокращенно «СО», внизу кто-то приписал карандашом: «Сплошной обман».

Через полчаса Джеймс поднялся со скамейки. Он немного постоял, но никто не обращал на него внимания. Тогда он двинулся к двери. Справа в конце длинного коридора показался невысокий капитан в очках и, весело посвистывая, стал приближаться к Джеймсу. Он благосклонно, хотя и несколько удивленно, взглянул на журналиста.

– Извините, капитан, – сказал Джеймс. – Не могли бы вы подсказать, как мне пройти… – он поглядел на клочок бумаги, – в отдел изучения личного состава?

– Это в другом здании, мой друг, – любезно сказал капитан. – Здесь отдел нестандартных проектов. Как вы сюда попали?

– Меня привел сюда офицер, с которым я шел в отдел личного состава. Но, как видно, ему дали новое задание, так что вряд ли есть смысл его ждать. Мне нужно там кое с кем переговорить. Он развернул сложенный пиджак и показал приколотый пропуск на территорию базы.

– Я капитан Соломон, адъютант отдела нестандартных проектов, – радушно представился капитан. – Пошли. У меня там джип. Я как раз сейчас еду в ту сторону. Могу подбросить. Как вы на это смотрите?

– Это было бы просто замечательно, капитан. Мне только неловко вас затруднять…

– Пустяки! Чем вы занимаетесь? Вы что, работаете у них в отделе?

– Нет, я приехал из Вашингтона. Как представитель прессы. Мне разрешили написать о новой группе цветных летчиков-бомбардировщиков. Хочу с ними потолковать.

– Ах, вот что… Ну, это я вам мигом устрою. Если я не ошибаюсь, они сейчас в учебном классе отдела личного состава, им там какую-то лекцию читают. Я полчаса назад проходил мимо и заметил, что туда заходят цветные офицеры; я тогда как-то не обратил внимания, а сейчас, когда вы сказали, вспомнил. Я вас подброшу, и вы можете там подождать, пока они закончат.

Они вместе прошли через затянутые сеткой двери, спустились по лестнице, и капитан Соломон махнул рукой шоферу джипа, стоявшего вместе с другими машинами в тени небольшой рощицы чахлых сосен.

– Садитесь, – сказал он Джеймсу. – Давай заскочим по пути в класс отдела личного состава, Майк, – сказал он шоферу.

* * *

– Хорошо, Хикс, – сказал генерал Бил. – С Богом! На письме поставьте печать в канцелярии полковника Моубри, и советую вам заранее продумать расписание поездок, чтобы штаб извещал командиров частей о вашем приезде. Вы как, самолетом?

– Видите ли, сэр, – сказал Хикс. – Если, конечно, возможно… Я хочу сказать, если бы мне выделили автомобиль, я вполне обошелся бы и без…

– Нет, вам лучше лететь, – сказал генерал. – Я дам вам лейтенанта Ноубла, так мне будет спокойнее. – Он нажал клавишу селектора и сказал: – Ноублу быть готовым вылететь с офицером на AT-шесть после ленча. – Он откинулся в кресле, зевнул и сказал полковнику Култарду: – Слушайте, я вчера никак не мог вспомнить, вы ведь служили в Роквилле при Вуди, Хэл? Вуди неважно выглядит. Впрочем, и Селлерс тоже – занюханный гарнизон, одни чертовы болота. Он считает, что кто-то его подсиживает.