Текст книги "Срочно нужен гробовщик (Сборник)"
Автор книги: Дороти Ли Сэйерс
Соавторы: Джозефина Тэй,Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)
Проиграли так проиграли, валяй сдавай опять.
М.Сервантес, «Дон Кихот», часть 2, глава 23. Персе. Н.Любимова
Лорд Питер отвез миссис Кроппер в Крайстчерч и по возвращении в Лондон решил обсудить положение дел с Паркером. Не успел он закончить пересказ истории миссис Кроппер, как дверь тихонько отворилась, и в комнату вошел Бантер.
– Ну что? Вас можно поздравить с успехом? – спросил Уимзи.
– Как ни прискорбно, но я вынужден проинформировать вашу светлость, что след дамы потерян. Если ваша светлость соблаговолит великодушно простить не слишком деликатное выражение, я скажу: она оставила меня с носом.
– Ну, Бантер, значит, вы все-таки человек, а не машина. И слава Богу. До сих пор еще никому не удавалось оставить вас с носом. Хлебните глоточек бренди и утешьтесь.
– Благодарю, милорд. В соответствии с вашими инструкциями я прочесал толпу на платформе в поисках дамы в малиновой шляпе и сером палантине. Сначала мне повезло, я обнаружил объект, который направлялся к выходу из вокзала и далее – к большому книжному киоску. Дама шла на некотором расстоянии впереди меня, но шляпа у нее уж очень заметная, и, как сказал поэт, «меня вел отсвет»[44]44
А. Теннисон, «Мерлин и отсвет».
[Закрыть].
– Да, Бантер, вы сильны.
– Спасибо, милорд. Дама проследовала в вокзальную гостиницу, у которой, как вам известно, имеются два выхода, один на платформу, другой – на улицу. Опасаясь, что объект ускользнет, я прибавил шаг, прошел вращающиеся двери и увидел, как ее спина мелькнула в дверях женской комнаты отдохновения.
– Куда вы, человек воспитанный и скромный, последовать за ней не могли. Как я вас понимаю!
– Совершенно верно, милорд. В холле я занял позицию, из которой просматривалась дверь в дамскую комнату, в то время как сам я был надежно укрыт.
– И слишком поздно обнаружили, что в дамской комнате два выхода, верно? Вещь не слишком обыкновенная и весьма огорчительная.
– Нет, милорд. Не в том беда. Добрых три четверти часа я просидел, наблюдая за дверью, но пурпурная шляпа так и не появилась. Заметьте, ваша светлость, что я не видел леди в лицо.
Лорд Питер тяжело вздохнул.
– Ну что ж, Бантер, я догадываюсь, что случилось. Но в том нет вашей вины. Продолжайте.
– По истечении некоторого времени, милорд, я пришел к следующим выводам: либо с леди что-то случилось, либо я допустил какую-то промашку. Тогда я призвал на помощь горничную, которая как раз проходила по коридору, сообщил, что меня попросили передать некоторую информацию леди, чью одежду я описал, и попросил девушку узнать у прислуги, обслуживающей эту самую комнату, по-прежнему ли там находится вышеупомянутая особа. Девушка пошла исполнить мое поручение, но вскоре вернулась и сказала, что означенная леди сменила в гардеробе костюм и ушла примерно с полчаса назад.
– Ах, Бантер, Бантер, и вы не запомнили чемодан или сумку, с какой она прошла в дамскую комнату?
– Простите, милорд. Леди побывала там до прихода поезда и оставила на хранение в гардеробе саквояж. По возвращении она сменила меха и шляпу на плащ и маленькую черную шапочку, которые находились у нее в саквояже. Итак, она вошла туда с пустыми руками, а вышла с саквояжем.
– Вот это женщина! Продумала все заранее!
– Я немедленно приступил к расспросам в районе гостиницы и вокзала, но – безрезультатно. Черная шляпка и плащ в глаза не бросаются, и никто ее не запомнил. Потом я отправился на Центральный вокзал, чтобы проверить, не уехала ли она поездом. Кассирша сказала, что несколько похоже одетых женщин покупали у нее билеты. Их поезда следовали во все концы страны. Более точной информации мне получить не удалось. Я обошел все гаражи в Ливерпуле, но с тем же самым результатом. Весьма сожалею, но мне нечем обрадовать вашу светлость.
– Ну что ж. Вы сделали все возможное и невозможное. Не расстраивайтесь. И не спешите признавать себя побежденным. Вы, наверное, смертельно устали? Возьмите выходной день, а сейчас немедленно в постель.
– Спасибо, милорд, но я превосходно выспался в поезде на пути в Лондон.
– Ну, как знаете, Бантер. А я-то надеялся, что вы хоть изредка устаете, как все нормальные люди.
Бантер скромно улыбнулся и ретировался.
– Теперь мы по крайней мере хоть что-то знаем, – сказал Паркер. – Например: у мисс Уиттейкер есть что скрывать, иначе она бы не предпринимала столько усилий, чтобы сбить с толку возможных преследователей.
– И не только это. Мы знаем, что она пыталась встретиться и первой переговорить с Эвелин Кроппер. Наверное, надеялась заткнуть ей рот взяткой, а может, рассчитывала и на более радикальное средство. Кстати, откуда она узнала, что Кроппер приезжает именно этим пароходом?
– Миссис Кроппер дала телеграмму, ее зачитывали на предварительном слушании дела.
– Черт побери эти предварительные слушания! Все, что следовало бы скрыть от широкой публики, обязательно выйдет наружу, а ты взамен не получишь ни одного мало-мальски стоящего свидетельства.
– Вот-вот, – с ударением сказал Паркер. – Не говоря уже о том, что приходится часами выслушивать разглагольствования коронера об аморальном увлечении джазом и о бесстыдстве нынешних девушек, которые отправляются в лес наедине с женихом.
– И этих ханжей не привлечешь к суду за клеветнические измышления. Увы. А до этой мисс Уиттейкер мы все-таки доберемся.
– Если это, конечно, была она. В конце концов Кроппер могла обознаться. А что касается перемены шляпки, то множество посетителей переодеваются в гардеробе и не имея никаких преступных намерений.
– Это верно. Мисс Уиттейкер предположительно сейчас вместе с мисс Файндлейтер объезжает окрестные фермы, не так ли? Слава Богу, бесценная мисс Климпсон на своем посту и, как только они возвратятся из поездки, выжмет досуха эту барышню. Кстати, что ты думаешь о рассказе миссис Кроппер?
– Теперь совершенно ясно, что происходило в то утро. Мисс Уиттейкер пыталась создать ситуацию, в которой старая дама опомниться бы не успела, как подписала бы завещание, даже не подозревая об этом. Племянница вложила его в другие бумаги в надежде, что тетя поставит подпись не читая. Это было завещание, и ничто другое, так как это единственный известный мне документ, который должен быть подписан двумя свидетелями в присутствии завещателя и друг друга.
– Верно. И так как мисс Уиттейкер не могла занять место одного из свидетелей, а вынуждена была пригласить для этого двух служанок, то завещание было составлено в ее пользу.
– Очевидно. Она не стала бы лезть из кожи вон ради того, чтобы лишить себя наследства.
– В связи с чем возникают дополнительные вопросы. Мисс Уиттейкер, ближайшая родственница покойной, должна была в конце концов получить все, что останется после нее. Так оно и случилось. Зачем же было так беспокоиться?
– Помнишь одну из наших версий? Может, она боялась, что мисс Досон передумает, а потому старалась изо всех сил получить завещание в свою пользу… Нет, не годится.
– Конечно, нет, ведь любое более позднее завещание аннулирует то, что было написано до него. Кроме того, старая дама спустя несколько дней посылала за нотариусом, и мисс Уиттейкер этому не препятствовала.
– Более того. Как говорит сестра Форбс, она предупредила слуг, что нотариус должен быть приглашен по первому требованию тети.
– Хотя при таком ее отношении к племяннице даже несколько удивительно, что мисс Досон не лишила ее наследства. Но в этом случае для мисс Уиттейкер было бы выгоднее, чтобы тетя жила как можно дольше.
– Вряд ли старая дама ей в самом деле не доверяла. И уж конечно, не думала, что племянница намерена отправить ее на тот свет. Она тогда разозлилась и наговорила лишнего, все мы нередко этим грешим.
– Да, но она, очевидно, полагала, что племянница предпримет еще не одну попытку подписать завещание без ее ведома.
– Почему ты пришел к такому выводу?
– Вспомни, ведь она сделала ее своей поверенной в делах. Похоже, наша старушка все-все обдумала и решила, что, передав мисс Уиттейкер право подписывать все бумаги за нее, она убережется от козней мисс Уиттейкер в будущем.
– Молодец мисс Досон. Поступила правильно. Представляешь, как разозлилась мисс Уиттейкер? Все свои надежды она возложила на этот визит – и такое разочарование. Вместо ожидаемого завещания ей умело подставили ножку.
– Да, но мы снова возвращаемся к тому же вопросу. Зачем ей понадобилось завещание?
– Непонятно.
Мужчины закурили и на несколько минут замолчали.
– Тетя, очевидно, была намерена завещать все свое состояние мисс Уиттейкер и ни о чем другом даже не помышляла, – наконец сказал Паркер. – Она постоянно говорила об этом. А кроме того, она, похоже, была человеком прямодушным и справедливым и не могла забыть, что деньги Уиттейкеров перешли к ней через голову прямого наследника – преподобного Чарлза или как его там.
– Верно. Только одно-единственное обстоятельство могло помешать Мэри получить состояние, а именно… О Господи! Вот это мысль! Что ты скажешь о старинном сюжете, столь излюбленном нашими романистами? Откуда ни возьмись появляется новый наследник!
– Черт побери, ты прав! Какие же мы дураки, что не подумали об этом раньше! Мэри Уиттейкер, наверное, стало известно, что у мисс Досон есть более близкий родственник. Он-то и огребет все имущество, если завещания не будет. А может, она испугалась, что, узнав про него, мисс Досон поделит деньги на двоих, а то и вообще ей ничего не оставит. Ей надоело убеждать старую леди сделать завещание в ее пользу, и она пришла к мысли, что проще подписать завещание потихоньку, так что мисс Досон и знать ни о чем не будет.
– Ну и мозги у тебя, Чарлз! Послушай, хитрая старушенция, наверное, узнала про наследника и решила лишить мисс Уиттейкер наследства за ее неприличную настойчивость самым простым способом: умереть, не оставив завещания. Все состояние должен был получить более близкий родственник.
– Тогда так ей и надо, – с сердцем сказал Паркер. – Наобещала бедной девушке приличные деньги, сорвала с работы – а потом на попятную!
– Хороший урок девицам: нечего быть меркантильными, – резко возразил Уимзи со счастливой безмятежностью человека, которому ни разу в жизни не пришлось задуматься о деньгах.
– Если блестящая наша догадка окажется к тому же верной, – сказал Паркер, – твоя версия убийства будет сильно поколеблена. Ведь в этом случае Мэри было бы выгоднее, чтобы старушка пожила подольше, глядишь, в конце концов она все-таки написала бы завещание.
– Верно. Черт побери, Чарлз, вижу, моя теория разлетается в прах. И по нашему приятелю Карру тоже удар. Я-то надеялся оправдать его действия в глазах обывателей Лихемптона и вернуть его туда под звуки местного оркестра, расположившегося под триумфальной аркой, на которой красными, белыми и голубыми электрическими лампочками будет выложена надпись: «Добро пожаловать домой, чемпион истины!» Да что делать. Лучше проиграть пари, но увидеть свет истины, чем брести во мраке невежества, разбухнув от золота. Хотя… Минуточку! А может, доктор Карр все-таки прав? Может, это я принял за убийцу не того человека? Ага! Я прозреваю правду: на сцену выступает новый, еще более страшный мерзавец. Новый претендент на наследство, предупрежденный своими клевретами…
– Это какими же клевретами?
– Слушай, Чарлз, ну что ты за язва такая! Например, сиделка Форбс. Не удивлюсь, если окажется, что она была у него на жалованье. О чем это я говорил? Видишь, сбил меня с мысли, не прерывай ты меня больше, пожалуйста.
– «Предупрежденный своими клевретами», – подсказал Паркер.
– Ну да, предупрежденный своими клевретами, что мисс До-сон проводит дружеские встречи с адвокатами и нотариусами, а они уговаривают ее написать завещание и передать деньги мисс Уиттейкер, новый претендент вынуждает своих пособников убрать ее со сцены прежде, чем она ему навредит.
– Да, но как убрать?
– Ну, например, с помощью какого-нибудь экзотического яда, который убивает в долю секунды и не обнаруживается никакими анализами. Эти яды известны любому писаке детективных историй. Такой чепухой, как непонятный способ убийства, меня не проймешь.
– А куда исчез этот джентльмен? Почему не заявил о своих претензиях на наследство?
– Всему свое время. Его напугали слухи, потянувшиеся после смерти мисс Досон, и он лег на дно, пока все не утихнет.
– Теперь отобрать деньги у мисс Уиттейкер будет сложнее, ведь она введена в наследство и они стали ее собственностью. А тебе известно, что право собственности – это альфа и омега нашего законодательства.
– Да, но он может сказать, что, когда мисс Досон умерла, он был у черта на рогах и лишь несколько недель тому назад прочитал об этом на клочке газеты, которым была обернута консервная банка с лососем. Тут он медлить не стал и с края света примчался домой, дабы объявить о возвращении блудного кузена Тома. Черт побери! Совсем забыл!
Уимзи сунул руку в карман и вытащил письмо.
– Пришло сегодня утром, но я как раз выходил из дома, с Фредди Арбетноттом столкнулся уже в дверях и сунул письмо в карман. Так и не прочитал толком. Кажется, она пишет о каком-то кузене откуда-то с края света. Ну-ка поглядим.
Он развернул письмо. Паркер увидел беглый почерк мисс Клим пеон. Старомодную вязь украшало такое количество подчеркиваний и восклицательных знаков, что оно выглядело как нотная запись.
– О Господи! – воскликнул Паркер.
– Да, хуже, чем обычно. Наверное, сведения чрезвычайной важности. Хорошо хоть сравнительно короткое.
«Многоуважаемый лорд Питер!
Сегодня утром я такое услышала, Вы даже не представляете! Уж эти сведения Вам обязательно пригодятся в расследовании, и я спешу все поскорее описать!! Помните, в одном из писем я упоминала, что горничная миссис Бадж – сестра горничной мисс Уиттейкер! Ну так вот!!! Тетя этих девушек сегодня вечером заходила навестить свою племянницу к миссис Бадж! И меня с ней познакомили — естественно, как жиличка миссис Бадж, я являю собой местную достопримечательность, которая возбуждает всеобщее любопытство, а поскольку я никогда не забываю Ваших наставлений, то и поощряю это любопытство всемерно, чего никогда бы не сделала в других обстоятельствах!
Как выяснилось, эта самая тетя была хорошо знакома с прежней экономкой мисс Досон и помогала мисс Досон по хозяйству до того, как в доме появились девушки Гоутубед. Тетя – почтенная (по-моему, она просто кошмар!!) особа в капоре (!!) с отвратительной манерой осуждать всех и каждого. Тем не менее! Мы разговорились о смерти мисс Досон, и эта самая тетя (ее зовут Тимминс), поджав губы, сказала: «Знаете, мисс Климпсон, какой бы скандал ни случился в этой семейке, я лично ничему не удивлюсь. У них предосудительные родственные связи! Миссис Бадж, вы ведь помните, что я была вынуждена покинуть дом после появления в нем некой совершенно невозможной личности, объявившей себя кузеном мисс Досон». Как Вы догадываетесь, я тут же спросила, кто это мог быть, так как мне ничего не было известно о существовании каких-то родственников мисс Досон. Тетя описала эту личность как гадкого грязного НИГГЕРА (!!!). НЕГР, одетый СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕМ, появился однажды утром и попросил ее, мисс Тимминс, сообщить мисс Досон, что к ней с визитом прибыл ее кузен Аллилуйя!!! Мисс Тимминс, несмотря на отвращение, вынуждена была провести его в дом, как она сказала, в симпатичную, чистую гостиную! И мисс Досон, нет, чтобы поганой метлой (!) прогнать его прочь, сошла вниз и приняла у себя эту образину!!! И что всего ужаснее, попросила его остаться с ней позавтракать (!), а ведь за столом должна была быть ее родная племянница! Этот жуткий арап выкатил на нее свои страшенные глазища, говорит мисс Тимминс. Бедную мисс Тимминс проняло, как она говорит, «до кишок и с души воротило» – простите, милорд, что повторяю ее выражения. Как я понимаю, в наши дни об этих частях тела довольно часто говорят даже в изысканном (!!) обществе. И вот что случилось дальше: она отказалась готовить завтрак для бедного черного человека (а ведь, в конце концов, черные – они тоже Божьи твари, и мы сами тоже могли бы быть черными, если бы Господь, в неизреченной милости своей не даровал нам белую кожу!!) – и ушла из дому!!! Так что, к несчастью, она больше ничего не может рассказать об утом удивительном событии!! Она, однако, уверена, что у «ниггера» была визитная карточка и на ней стояло «преподобный А. Досон», а ниже – адрес. Негр был откуда-то из-за границы. Странно, правда же? Но я верю, что многие туземные проповедники призваны Господом вершить труд свой в своем народе и делают это превосходно. И уж конечно, священник, пусть даже черный, имеет право на визитную карточку!!!
В страшной спешке искренне Ваша А. К. Климпсон».
– Господи благослови! – сказал лорд Питер, выпутавшись наконец из многословного ералаша. – Ну, вот и претендент на наследство!
– С душой столь же черной, как его кожа, – подхватил Паркер. – Интересно, куда подевался преподобный Аллилуйя и откуда вообще взялся? Его имя, э-э, мы вряд ли найдем в ежегодном церковном справочнике.
– Почему? Если он исповедует англиканство, он там обязательно будет, – сказал лорд Питер и не слишком уверенно потянулся за бесценным справочником. – Досон – преп. Аббот, преп. Аввакук, преп. Адриан, преп. Аммонд, преп. Гордон нет, здесь нет преп. Аллилуйи. Хотя, конечно, его имя не обязательно пишется так, как звучит. Знай мы страну, разыскать его было бы легче, но нам неизвестно даже, из какой части света происходит сей джентльмен. «Ниггер» у мисс Тимминс может означать все что угодно – от брамина высшей касты до метиса.
При случае она могла бы назвать «ниггером» аргентинца или эскимоса.
– Наверное, и у других религий есть свои справочники священнослужителей, – сказал безнадежным тоном Паркер.
– Да, конечно, за исключением, возможно, самых элитарных вероисповеданий, вроде агапемонитов[45]45
Не слишком благочестивая организация мужчин и женщин, проповедующих беспорядочную половую жизнь и совместноедедение хозяйства, существовавшая в Сомерсетшире в XIX веке.
[Закрыть], или сект, верующих в мистическое значение слова «ом»[46]46
«Ом» – слово санскрита, нечто вроде «аминь» («Да будет так!»).
[Закрыть]. Кажется, Вольтер сказал, что в Англии имеется всего один соус на триста шестьдесят пять религиозных учений. Брамины начинают и заканчивают уроки Веданты словом «ом».
– Судя по документам призывных комиссий, – сказал Паркер, – он, скорее, преуменьшил это число. А ведь есть еще и Америка, страна, в которой тоже до черта вероисповеданий.
– Совершенно верно. В Штатах охота за сутаной напомнила бы поиск пресловутой иголки в стоге сена. Но тактично порасспросить народ не мешает, и я собираюсь наведаться в Крофтон.
– В Крофтон?
– Ну да, ведь мисс Клара Уиттейкер и мисс Досон оттуда. Я хочу разузнать о таинственном человеке с черным портфелем. Помнишь, два года тому назад к мисс Досон нежданно-негаданно приехал нотариус с одной-единственной целью: уговорить ее составить завещание. Уж ему-то было известно все, что нужно, о преподобном Аллилуйе и его притязаниях на наследство. Ты поедешь со мной?
– Не могу, нужно специальное разрешение. Ведь я официально не занимаюсь расследованием обстоятельств смерти мисс Досон.
– Да, но ты занимаешься делом Берты Гоутубед. Скажи шефу, что между этими происшествиями просматривается взаимосвязь. Мне пригодится твое облагораживающее присутствие. Не понадобится лгать, изворачиваться, изобретать фальшивые предлоги, достаточно ввести в действие регулярные полицейские силы, и у нотариуса тут же развяжется язык.
– Ладно. Я попробую что-нибудь сделать – если пообещаешь вести машину с разумной осторожностью.
– Будь ты чист, как лед, и имей водительские права, незапятнанные, подобно снегу на горных вершинах, тебе не избежать нареканий. А ведь я осторожный водитель. Ну давай, поднапрягись и получи разрешение. Колымага моя застоялась, лошадиные силы требуют движения, и я вижу внутренним взором, что мой скакун, потряхивая белоснежной гривой, бьет копытом и рвется вслед за мелькнувшим вдали капюшоном, в нашем случае – черным, который, вообще говоря, уже скрылся за горизонтом.
– Боюсь, что в один злосчастный день твоя «миссис Мердл» нас тоже завезет за горизонт – и кончен бал, – проворчал Паркер и отправился звонить сэру Эндрю Маккензи в Скотланд-Ярд.
* * *
Очаровательная старосветская деревушка, Крофтон, затерялась в переплетении сельских дорог, образующих треугольник с вершинами в Ковентри, Уорике и Бирмингеме. Вечерело. В сгущающемся сумраке «миссис Мердл» плавно выбиралась из слепых закоулков, перегороженных глухими заборами, тихонько мурлыча, выезжала на окольные пути и по узким проселкам катила вперед. Как назло, совет графства Уорикшир предпринял большую перекраску дорожных указателей, сейчас подготовительные работы находились на той самой стадии, когда все буквы на указателях оказались под толстым слоем глянцевой белой масляной краски. Время от времени многотерпеливый Бантер, сидевший сзади, вылезал из машины, взбирался на немотствующий столб и, освещая фонариком матовую поверхность указателя, пытался разобрать закрашенное напутствие. Эта процедура напомнила Паркеру труды Алана Куотермейна, пытавшегося разыскать под известковыми саванами сталагмитов черты давно усопших королей кукуанов[47]47
Алан Куотермейн – герой романа Г. Р. Хаггарда «Копи царя Соломона», куку-аны – африканское племя, родственное зулусам.
[Закрыть]. Один из указателей не успел высохнуть и мазался влажной краской, отчего путешественники совсем приуныли. Несколько неудачных попыток выбраться на нужную дорогу ни к чему не привели, не раз и не два они оказывались в тупике, и вот наконец подъехали к перекрестку. Указатель здесь, должно быть, жутко нуждался в ремонте, так как даже поперечина со стрелками была добросовестно снята, а сам столб, словно окоченевший призрак, жестом отчаяния и гнева устремил к безжалостным небесам длинный, синевато-багровый перст.
– Дождь собирается, – словно бы невзначай сказал Паркер.
– Подумать только, разговорился! Чарлз, если тебе неймется стать душой общества и скрасить нам тяготы экспедиции, ты так и скажи. Под сиденьем у меня хорошенький, тяжеленький гаечный ключ. Что нужно, сделаю я, а Бантер поможет зарыть тело.
– Наверное, это Браушвудское распутье, – подытожил Паркер, карта лежала у него на коленях. – А может, Ковертское раздорожье. Впрочем, мы его, кажется, проехали с полчаса назад, так что, если я прав, одна из этих дорог ведет прямо в Крофтон.
– Весьма утешительно, знать бы только, какая именно.
– Можно попробовать их все одну за другой, если приедем не туда, куда нужно, вернемся обратно.
– Самоубийц погребают на перекрестках, – зловеще заключил Уимзи.
– Вон под деревом сидит какой-то человек, – продолжал Паркер, – давай спросим у него.
– Тоже заблудился, наверное, иначе бы не торчал здесь, как дурак, – возразил лорд Питер. – Великое удовольствие – сидеть под дождем.
Тут и мужчина, сидевший под деревом, их заметил и, подняв руку, бросился к дороге.
Уимзи заглушил мотор. Юноша в одежде мотоциклиста подбежал к машине.
– Простите, не могли бы вы посмотреть, что с моим мотоциклом?
– Что-то случилось?
– Ни с того ни с сего стал как вкопанный. Не могу завести.
– Бывает, – сказал Уимзи. – Хотя трудно понять, чем это место так приглянулось вашему иноходцу.
Лорд Питер вышел из машины, а юноша побежал к забору и приволок пациента.
– Мотор заглох прямо здесь, на перекрестке, или вы его сюда притащили? – спросил Уимзи, брезгливо глядя на мотоцикл.
– Пришлось тащить. Я полдня с ним провозился, все жал на педаль. Без толку. Вот и решил подождать, вдруг кто из проезжих поможет.
– Так что все-таки произошло?
– Не знаю. Ехал прекрасно, а потом вдруг заглох мотор.
– Может, бензин кончился?
– Да нет. Бак полный.
– А что с зажиганием?
– Не знаю. – Юноша чуть не плакал. – Я ведь только второй раз в жизни сел на него.
– Ну, не переживайте, думаю, у вашего «росинанта» вряд ли что-то серьезное. Но давайте сначала проверим бензин, – сказал Уимзи более мягко. Отвинтил колпачок и посветил фонариком в бак. – Кажется, все в порядке. – Насвистывая, снова наклонился над мотоциклом, завернул колпачок. – А теперь попробуем еще раз. Ну-ка, нажмите на стартер. Если не заведется, я посмотрю свечи.
Юноша, понукаемый лордом Питером, ухватился за руль и с энергией отчаяния выжал стартер. Рывок был такой сильный, что сделал бы честь армейскому ослу. Неистовая дрожь охватила мотоцикл, мотор с душераздирающим ревом ожил.
– Господи! – воскликнул юноша. – Вы сотворили чудо!
Лорд Питер мягко сбавил газ, и жуткий рокот перешел в благодарное нежное мурлыканье.
– Как вы этого добились? – заинтересованно спросил мотоциклист.
– Продул топливопровод, – усмехнулся лорд Питер. – Воздушная пробка в системе питания, только и всего, старина.
– Большое-пребольшое спасибо.
– Не за что. Кстати, вы не знаете, как нам проехать в Крофтон?
– Конечно, знаю. Вон по той дороге. Я как раз туда еду.
– Слава Богу. Езжайте впереди, мы следуем за вами, как сказал бы сэр Галахад[48]48
Сэр Галахад – один из рыцарей Круглого стола, герой многих английских баллад Артуровского цикла (А Теннисон. Т. Мэлори).
[Закрыть]. А далеко еще?
– Пять миль.
– В Крофтоне есть приличная гостиница?
– Например, у моего отца. «Гончая и лисица». Устраивает? У нас неплохая кухня.
– Печали позади, с трудами покончено, Иордан[49]49
Иордан – река на Ближнем Востоке, впадает в Мертвое море. В библейской мифологии река смерти, отделяющая пустыню (этого мира) от земли обетованно^.
[Закрыть] пройден. Поехали, мой мальчик. Нет, Чарлз, я не стану ждать, пока ты наденешь плащ. «Пусть мы устали, пусть мы продрогли, пусть ветер гуляет в душе ледяной, ждет бедолаг кружка доброго эля, крепкий и терпкий напиток хмельной»[50]50
J Уильям Стивенсон (1530–1575), «Иголка Гаммера Гертона», действие 2, «Застольная».
[Закрыть].
Мотор зарычал, юноша оседлал свой мотоцикл, накренив его вбок, так что едва не вылетел из седла, и первым ринулся по узкому проселку. Уимзи выжал сцепление и двинулся следом за ним.
«Гончая и лисица» оказалась очаровательной старозаветной гостиницей, где вся обивка была из материи, сделанной из конского волоса, и где в любое время дня и ночи можно было по-лучить добрый кусок холодного ростбифа и выращенный в подсобном хозяйстве салат. Хозяйка, миссис Пиггин, сама обслуживала гостей. На ней было очень приличное черное шелковое платье и накладные локоны по моде, столь любимой королевской семьей. Ее круглое, добродушное лицо рдело в отсвете горевшего в камине огня, и в его сиянии словно бы отражалась радость, обуревавшая одетых в алое охотников, что скакали на лошадях, и переносились через препятствия, и скатывались на землю на каждой стене в серии спортивных гравюр. Настроение лорда Питера несколько улучшилось под влиянием царившей здесь радушной атмосферы и превосходного домашнего эля, и, для отвода глаз побеседовав о только что завершившемся охотничьем сезоне, о соседях и ценах на лошадиное мясо, он ловко перевел разговор на интересующий его предмет – покойную мисс Клару Уиттейкер.
– Боже мой, – сказала миссис Пиггин, – да, мы знали мисс Уиттейкер. В этих краях ее каждый знал. До сих пор в деревенских конюшнях стоят ее жеребцы. Лучшую часть стада купил мистер Кливленд, он неплохо с ним управляется. Хорошие лошади выходили из ее конюшен, недаром о ней говорили, что в лошадях она разбирается, да и в людях тоже. Мало кому удавалось ее обойти, а вторично она никогда на удочку не попадалась.
– Хм-м, – мудро произнес лорд Питер.
– Я хорошо помню, как она скакала за гончими, а ей тогда уже было сильно за шестьдесят, – продолжала миссис Пиггин, – и ведь никогда не подождет, пока раскроют ворота. А вот мисс Досон, это ее подружка, жила вместе с ней в помещичьем доме за каменным мостом, так вот она была не такая бедовая, как мисс Уиттейкер. Мисс Досон всегда въезжала в ворота, и про нее говорили, что, если бы не любовь к мисс Уиттейкер, она бы на лошадь в жизни не села, но не хотелось ей подругу далеко от себя отпускать одну. Так ведь не можем же мы походить друг на друга, как спички, верно ведь, сэр? А мисс Уиттейкер, она была ни на кого не похожая. Таких, как она, теперь больше не делают. Я не скажу, что современные девчонки вообще ни на что не годны, нет, есть среди них отчаянные да шустрые, что хотят, то и делают, – в прежние времена их бы посчитали отпетыми, но мисс Уиттейкер, она была другая. У нее не только характер был, но и голова на плечах. Она и покупала лошадей, и лечила их, и растила – все сама, ни от кого ни помощи не ждала, ни совета.
– Да, судя по вашему рассказу, она была замечательная женщина, – от души сказал Уимзи. – Хотелось бы мне иметь такую знакомую. А вот кое-кто из моих друзей знал, и довольно близко, мисс Досон, когда она жила в Хемпшире.
– Правда, сэр? Как странно! Она была хорошая, добрая леди. Говорят, тоже умерла? От рака вроде бы, бедная. Страшная штука – этот рак. И подумать только, значит, вы тоже каким-то боком с ней связаны. Может, вам интересно будет посмотреть наши фотографии охотников Крофтона? Джим!
– Чего тебе?
– Покажи джентльменам фотографии мисс Уиттейкер и мисс Досон. Они знакомы с друзьями мисс Досон в Хемпшире. Если вы уже поели, сэр, пойдемте со мной.
Миссис Пиггин провела их в небольшой, уютный бар, где перед закрытием множество мужчин, с виду похожих на охотников, наслаждались последним стаканчиком. Мистер Пиггин, как и его жена, добродушный и дородный, выступил вперед, чтобы поприветствовать гостей.
– Что вам подать, джентльмены? Джо, две пинты зимнего эля! Подумать только, значит, вы знали нашу мисс Досон? Черт побери, мир тесен, господа, я постоянно повторяю это жене. Вот последняя серия фотографий с охотничьего сбора в помещичьей усадьбе мисс Уиттейкер в 1918 году. Этот сбор не был очередным, шла война, многих охотников призвали в армию, да и лошадей тоже позабирали. Тут уж не до охоты. Но что делать, лисиц расплодилось в лесу видимо-невидимо, и борзые грызлись, как собаки, – ха-ха! – я часто говорил здесь, в баре, мол, борзые совсем взбесились, грызутся, как собаки. Хорошо сказано, правда? Очень многие джентльмены смеялись, когда я так говорил, мол, борзые стали бешеные, точно собаки, ну вот, полковник Флетчер и некоторые другие джентльмены постарше говорят, надо, мол, продолжать собираться – хоть иногда, говорят. Ну и провели пару охот, так, наспех, по маленькой, можно сказать, просто чтобы своры не застаивались, можно сказать. Тут мисс Уиттейкер и говорит: «Полковник, – говорит, – давайте объявим местом сбора нашу усадьбу, – говорит, – а то, может, это будет последняя охота в моей жизни», – говорит. И точно, как накликала, в Новый год у несчастной случился удар. Она умерла в 1922 году. Это она сидит в повозке, а рядом мисс Досон. Конечно, к тому времени мисс Уиттейкер уже пару лет как перестала сама охотиться, но всегда сопровождала охотников на двуколке. И так до последних своих дней. Красивая старая леди она была, правда, сэр?
Лорд Питер и Паркер с большим интересом взглянули на довольно мрачную старую женщину, сидящую бескомпромиссно прямо с вожжами в руке. Суровое, изборожденное временем старое лицо, но, и правда, по-своему красивое: с большим носом и прямыми стрелами тяжелых бровей. А рядом с Кларой Уиттейкер – поменьше, попухлее, поженственней, Агата Досон, чья внезапная смерть привлекла их сюда, в это тихое место. Она улыбалась, у нее было милое лицо, не такое властное, как у грозной ее подруги, но и в ней чувствовались характер и воля. Несомненно, они были замечательной парой.
