Текст книги "Срочно нужен гробовщик (Сборник)"
Автор книги: Дороти Ли Сэйерс
Соавторы: Джозефина Тэй,Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)
– Звучит убедительно, – согласился Мерблз.
– Хитро, ничего не скажешь, хитро! – сказал Токингтон. – Но вам не приходило в голову, господа, что ваша теория верна лишь в том случае, если Мэри Уиттейкер совершенно определенно знала о новом законе и его возможных последствиях для себя еще в октябре двадцать пятого года? Ну а теперь – что вы на это скажете?
– А почему бы и нет? – спросил Уимзи. – Я же знаю: наткнулся на статью, кажется, в «Ивнинг бэннер», за несколько месяцев до выхода закона – он тогда проходил второе чтение. С тех пор у меня и засело в голове насчет отъехавших родственников – весь вечер пытался вспомнить, где прочел, что они лишаются прав. Разве Мэри Уиттейкер не могла прочесть такую же статью?
– В этом случае она, вероятно, обратилась к адвокату за разъяснениями. Кто ведет ее дела? – спросил Мерблз.
Уимзи покачал головой.
– Ну нет. Не думаю, чтобы она обратилась к своему адвокату, то есть если у нее с головой все в порядке. Вы только представьте: она спрашивает, а ей отвечают – дескать, шансов никаких, разве что мисс Досон пишет завещание или же умирает до начала января. И тут мисс Досон и в самом деле так внезапно и так кстати отправляется на тот свет – согласитесь, положение не из приятных: адвокат того и гляди, начнет приставать с вопросами. А это, знаете ли, чревато. Нет, думаю, она обратилась к кому-то на стороне, скорее всего, под вымышленным именем, придумала невинную историю…
– Вполне вероятно, – согласился Токингтон. – А у вас, молодой человек, исключительная склонность к преступным деяниям, ха-ха!
– Уж если бы решился на подобное преступление, я бы принял все меры предосторожности, – парировал Уимзи. – Хотя временами диву даешься, каких только глупостей ни творят преступники. Но у Мэри Уиттейкер мозги что надо! Уж она-то замела следы, смею уверить. Умнейшая особа.
– А вы не думаете, что сам мистер Пробин мог внести необходимую ясность? Он же специально приезжал, чтоб уговорить мисс Досон написать завещание? – спросил Паркер.
– Не думаю, – энергично возразил Уимзи. – Но до старой дамы наверняка пытался достучаться. Беда в том, что она вряд ли позволила ему раскрыть рот, настолько ее пугала сама мысль о завещании. Но сказать наследнице, что ее единственный шанс – это похоронить тетку до Нового года? Нет, Пробин слишком стреляный воробей. Вы бы такое сказали, мистер Токингтон?
– Держи карман шире, – ухмыльнулся почтенный юрист. – Как миленький бы в рот воды набрал.
– Да, сообщать такие сведения наследнику в высшей степени неразумно, даже рискованно, – согласился Мерблз.
– В любом случае это легко выяснить, – сказал Уимзи. – Пробин сейчас в Италии, я как раз собирался черкнуть ему пару слов… Хотя, Мерблз, может, лучше вы? А мы с Чарлзом займемся адвокатами – выясним, к кому обращалась мисс Уиттейкер.
– Надеюсь, ты не упускаешь из виду, – сухо заметил Паркер, – что, прежде чем искать мотив, не мешало бы установить состав преступления. А в настоящий момент мы располагаем свидетельством двух уважаемых врачей, что вскрытие показало смерть в силу естественных причин. Так что мисс Досон умерла своей смертью.
– Господи, Чарлз! Ну какой же ты зануда! Талдычишь свое, прямо как Ворон, который, по тонкому замечанию поэта, «и сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья, с бюста бледного Паллады не слетает с этих пор; он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте, и под люстрой в позолоте на полу он тень простер»[63]63
Знаменитое стихотворение Эдгара Аллана По «Ворон» цитируется по переводу ^І.Зенкевича.
[Закрыть]. Вот подожди, опубликую свой эпохальный труд «Руководство для убийц, или 101 способ вызвать мгновенную смерть», тогда узнаешь, как донимать меня всякими глупостями.
– Так и быть подожду, – язвительно отозвался Паркер.
Но на следующее утро он зашел к комиссару Скотланд-Ярда и доложил, что намерен самым серьезным образом расследовать обстоятельства смерти мисс Агаты Досон.
Глава ХV. ИСКУШЕНИЕ СВЯТОГО ПЕТРАКогда Паркер вышел из кабинета комиссара, его остановил один из офицеров.
– Вам звонила дама, сэр. Я попросил ее перезвонить в 10.30, так что она скоро объявится.
– Не сказала кто?
– Некая миссис Форрест. Но что надо, не сообщила.
«Странно», – подумал Паркер. Его расследование настолько зашло в тупик, что он почти забыл о существовании миссис Форрест и ее связи с убийством Берты Гоутубед. То есть сам факт он, конечно, помнил и при случае вытащил бы на свет, но сейчас ему вдруг пришла в голову забавная идейка, что дама наконец обнаружила пропажу бокала и решила воспользоваться знакомством с детективом. Его размышления прервал телефонный звонок.
– Инспектор Паркер? Простите, пожалуйста, что отрываю от работы, но мне очень нужен адрес мистера Темплтона.
– Темплтона? – растерянно переспросил Паркер.
– Да. Разве того джентльмена, с которым вы приходили, зовут не Темплтон?
– Да-да… конечно… виноват… запамятовал… э-э-э. Так вам нужен адрес?
– У меня появились сведения, которые могут его заинтересовать.
– Вы вполне можете сообщить их мне, миссис Форрест.
– Мне бы не хотелось, – прожурчала трубка. – Вы, как-никак, лицо официальное, а к мистеру Темплтону я могу обратиться, так сказать, в частном порядке, и пусть уж он сам решает – говорить вам или нет.
– Понятно.
Паркер начал быстро соображать. Крайне нежелательно, чтобы миссис Форрест отправила письмо Темплтону на Пикадилли, 101а: оно просто может не дойти. Или вдруг ей взбредет в голову нанести визит, а привратник объяснит, что никакого Темплтона тут и в помине нет. Дама перепугается и утаит свою ценную информацию.
– Не уверен, что имею моральное право дать вам адрес, не предупредив об этом мистера Темплтона, – заговорил Паркер. – А что, если вам ему позвонить?
– Да-да, конечно, меня это вполне устроит. Его телефон есть в книге?
– Нет. Но я могу дать личный номер.
– Благодарю вас, вы очень любезны. Еще раз извините за беспокойство.
– Помилуйте, не о чем говорить, – рассыпался в любезностях Паркер и продиктовал номер лорда Питера.
Повесив трубку, он с минуту подождал и позвонил сам.
– Послушай, Уимзи, меня тут разыскала миссис Форрест, хочет прислать тебе письмо. Адрес я давать не стал, а вот телефон дал. Так что, когда она попросит мистера Темплтона, не забудь, что это ты.
– Спасибо, не забуду. А что надо нашей милой леди?
– Возможно, она сочинила более удачную версию и хочет обкатать ее на тебе.
– Зря. Этим она себя только выдаст. Грубый набросок часто выглядит убедительнее, чем тщательно выписанное полотно.
– Разумеется. Мне, кстати, не удалось ничего из нее вытянуть.
– Ладно, посмотрим. Думаю, она еще раз все прокрутила и решила, что нанимать Скотланд-Ярд для поимки странствующего мужа – несколько экстравагантно. Видимо, что-то учуяла и надеется расколоть слабоумного слизняка в отсутствие Цербера из полиции.
– Возможно. Значит, так – ты занимаешься этой Форрест, а я поищу адвоката, к которому обращалась Уиттейкер.
– Нелегкое это дело, особенно когда не знаешь, на каком краю света искать.
– У меня вообще-то есть мыслишка. Может, сработает. В любом случае буду держать тебя в курсе.
* * *
Миссис Форрест не заставила себя ждать: позвонила минут через двадцать и сообщила, что писать передумала. Может, мистер Темплтон попросту зайдет к ней часов в девять – если, конечно, это удобно. Она предпочитает не доверять тайну бумаге.
Мистер Темплтон крайне польщен приглашением и будет счастлив снова увидеть миссис Форрест. Нет-нет, вечер у него свободен. И пусть миссис Форрест не волнуется – она вовсе не причиняет беспокойства.
А не согласится ли мистер Темплтон сохранить их встречу в тайне? Ищейки мистера Форреста рыщут повсюду и не дают бедной миссис Форрест житья. А постановление о разводе ожидается только через месяц – не хотелось бы иметь неприятности с властями. Вот если бы мистер Темплтон доехал до Бонд-стрит на метро, а дальше прошел бы пешком, чтобы не оставлять машину у входа или чтобы таксист не мог потом свидетельствовать против миссис Форрест.
Мистер Темплтон как истинный рыцарь обещал безоговорочно повиноваться.
Миссис Форрест очень ценит любезность мистера Темплтона и ждет его к девяти.
– Бантер!
– Да, милорд.
– Вечером у меня встреча. Меня просили не говорить где, и я не скажу. Но с другой стороны, было бы неразумно безгласно покинуть сей бренный мир. Всякое, знаете ли, бывает – удар хватит… или еще что-нибудь. Поэтому оставляю адрес в запечатанном конверте. И если до утра меня не будет дома, то я сочту себя свободным от любых обещаний.
– Слушаюсь, милорд.
– Ну а если меня не найдут по указанному адресу, то можно попытать счастья в лесопарке Эппинг… или в Уимблдон-коммон.
– Понимаю, милорд.
– А кстати, как с теми отпечатками пальцев, которые я передал вам на днях? Фотографии готовы?
– Разумеется, милорд.
– Возможно, они потребуются мистеру Паркеру в ходе расследования.
– Понимаю, милорд.
– К моей вечерней прогулке они не имеют отношения.
– Понимаю, милорд.
– А теперь, Бантер, принесите мне каталог Кристи. Хочу заехать к ним на аукцион, а потом перекусить в клубе.
И, отключившись от преступлений, лорд Питер дал волю своей испорченной натуре и направил всю мощь интеллекта и кошелька на решение иной проблемы – как обскакать кучку деляг на распродаже раритетов.
* * *
Лорд Питер честно выполнил указания и прибыл на Саут-Одли-стрит своим ходом. Как и в прошлый раз, миссис Форрест открыла сама. Питеру показалось странным, что она обходится без прислуги или компаньонки, но, поразмыслив, он решил, что самую безупречную дуэнью всегда можно подкупить. В целом принцип миссис Форрест – никаких свидетелей – себя оправдывал. А сколько грешников «лишь потому пропали, что правил сих не соблюдали»?
Миссис Форрест мило извинилась за все неудобства, которые она причиняет мистеру Темплтону.
– Но понимаете, я никогда не знаю наверняка, следят сейчас за мной или нет. Это злоба, чистейшей воды злоба… А после всего, что я вытерпела от моего супруга… нет, это чудовищно, просто чудовищно…
Гость поспешил согласиться, что мистер Форрест – настоящее чудовище, вероломно отметив про себя, что не удивится, если пресловутое чудовище окажется мифом.
– Вы, наверно, теряетесь в догадках, зачем я вас пригласила, – продолжала щебетать дама. – Сейчас я вам все объясню. Проходите, устраивайтесь на диване. Виски или кофе?
– Лучше кофе.
– Дело в том, – не умолкала миссис Форрест, – что, как только я вас увидела, у меня возникла мысль. Я… я ведь сама в сходной ситуации (легкий смешок), и я так сочувствую жене вашего друга.
– Сильвии? Да, Сильвия – это порох. Бешеный темперамент. Временами даже чересчур. Но ведь бедняжка так чувствительна – просто комок нервов… ну, сами понимаете…
– Конечно, понимаю. – Миссис Форрест сочувственно кивнула немыслимым золотистым тюрбаном, доходившим до самых бровей. Из-под него выглядывали два соломенных завитка, аккуратно прилепленные к щекам. В своем экзотическом расшитом костюме она напоминала юного принца из «Тысячи и одной ночи». Унизанные перстнями пальцы колдовали над кофейными чашками.
– И я… как только вы начали задавать вопросы, я сразу поняла, насколько это серьезно для вас… И я, хоть и не имею к этому отношения^. решила написать моему другу… ну, с которым я тогда была.
– Благодарю вас, – ответил Уимзи, принимая из ее рук чашечку кофе, – вы так любезны, что… э-э-э… что принимаете во мне участие.
– Мой друг… он… он сейчас за границей, так что письмо дошло не сразу, и я только сегодня получила ответ..
Миссис Форрест медленно пригубила кофе, как бы собираясь с мыслями.
– Его ответ несколько удивил меня. Он напомнил, что после ужина почувствовал, будто в комнате душновато, и пошел открыть окно. То самое – в гостиной, – которое выходит на улицу. У подъезда он заметил машину – такую маленькую, черную или темно-синюю… ну, в общем, в темных тонах. Пока он ее разглядывал – знаете, как это бывает: останавливаешь взгляд на первом попавшемся предмете, – из подъезда вышла пара. Не из нашего подъезда, а из соседнего… или даже через дверь от нас. На мужчине был фрак, и он теперь думает, что это мог быть ваш друг.
Лорд Питер поднес чашку к губам и замер.
– А на девушке тоже было вечернее платье?
– В том-то и дело, что нет. Почему мой друг и удивился. На девушке был простенький темный костюм и шляпка.
Лорд Питер попытался припомнить, как была одета Берта Гоутубед. Неужели появляется хоть одно подлинное свидетельство?
– Да-а, очень интересно, – протянул Уимзи. – А ваш друг не запомнил каких-либо деталей ее туалета?
– Боюсь, что нет, – с сожалением ответила миссис Форрест. – Но он пишет, что мужчина поддерживал девушку за талию, будто ей было плохо или она очень устала, и говорил: «Ничего, ничего, на воздухе тебе будет лучше». Но вы совсем не пьете кофе!
– Прошу прощения, – Уимзи встряхнулся, – я просто пытаюсь, как говорится, разложить все по полочкам. Значит, он все-таки бывал здесь, мерзавец! A-а, кофе… Не возражаете, если я этот вылью, а себе налью без сахара?
– Ой, простите, пожалуйста, я как-то привыкла, что мужчины пьют с сахаром. Дайте мне чашку, я сама вылью.
– Нет-нет, не беспокойтесь.
Вылить было некуда, поэтому Уимзи быстренько выплеснул кофе за окно.
– Вот и порядок. Давайте, я вам тоже налью.
– Нет, спасибо, мне и первую не следовало пить – могу не заснуть.
– Ну капельку.
– Разве что за компанию. – Она наполнила обе чашки и, вернувшись на место, чуть-чуть отпила из своей. – Вот такая история. Мне показалось, вам будет интересно.
– Да-да, конечно, вы очень любезны, – сказал Уимзи.
Они еще немного поговорили – о спектаклях («Я редко бываю где-нибудь: лучше, знаете ли, пока оставаться в тени»), о книгах («Обожаю Майкла Арлена»)[65]65
Майкл Арлен (псевд.; наст, имя Тигран Куюмджян) – английский писатель (1895–1956), наследник уайльдовского эстетизма. Родился в Болгарии, с 1922 г. британский подданный.
[Закрыть]. А миссис Форрест еще не читала «Влюбленного мужчину»? – Нет, но уже заказала в библиотеке. – А может, мистер Темплтон хочет что-нибудь выпить? Бренди? Ликер? – Нет-нет, спасибо. К тому же мистеру Темплтону пора собираться.
– Нет! Не уходите! Мне… мне так одиноко… эти долгие вечера.
В ее голосе слышалось такое отчаяние, что лорд Питер снова сел. Она принялась бессвязно рассказывать о своем «друге»: от чего она только ни отказывалась ради него, а теперь, когда она вот-вот получит развод, у нее появилось ощущение, что его чувства остыли. Какое разочарование для женщины… жизнь так сурова… И все в том же духе.
Прошло еще некоторое время, и лорду Питеру стало не по себе: за ним явно наблюдали. Она сыпала словами, перескакивала с одного на другое без особого чувства, как бы по необходимости – но ее глаза… В них застыло ожидание. «Ей что-то надо, – подумал лорд Питер, – и она твердо решила это получить». Видимо, «это» было что-то необычное, и она старалась о нем не думать – как больной перед операцией – и не могла. И вдруг до лорда Питера дошло, что она – неуклюже, неловко, неумело, как бы вопреки самой себе – пытается его соблазнить.
Нельзя сказать, что он был поражен. Он был достаточно богат, достаточно хорошо воспитан, достаточно привлекателен – словом, вполне светский лев, чтобы внимание к собственной персоне могло его удивить. За свои тридцать семь лет он встречал немало женщин, пытавшихся его очаровать, – и далеко не всегда это были опытные дамы. Одни мечтали обзавестись опытом, другие – им поделиться… Но столь топорный подход у женщины, утверждавшей, что имеет мужа и любовника, – такого в практике лорда Питера еще не было!
К тому же он был уверен, что приключение не сулит ему никаких радостей. Хотя миссис Форрест была вполне красива, влечения он не чувствовал. Несмотря на обильную косметику и вызывающе откровенный наряд, она выглядела старой девой. Даже больше – совершенно бесполым существом. Он вспомнил, что это поразило его еще в прошлый раз. Паркера – нет, Паркер этого не заметил. Но Чарлз, он еще слишком молод, к тому же строгих правил, жизни не знает – он просто не воспринимает женские флюиды. А вот Уимзи – Уимзи не проведешь! Она еще тогда показалась ему бесполой, и сейчас он ощутил это особенно остро. Ему впервые встретилась женщина, начисто лишенная «великого НЕЧТО», столь вдохновенно воспетого у миссис Элинор Глин[66]66
Элинор Глин (1864 – 1943) – английская писательница. Для ее романов характерна откровенность интимных описаний.
[Закрыть].
Ее обнаженное плечо касалось его рукава, оставляя на тонком черном сукне следы пудры.
Первое, что пришло в голову лорду Питеру, – это шантаж. Еще одно легкое прикосновение, и легендарный мистер Форрест – или кто-то, исполняющий его роль, – появляется на пороге вне себя от праведного гнева.
«Да, хорошенькая ловушка», – подумал Уимзи, а вслух сказал:
– Ну, мне пора.
Она схватила его за руку.
– Не уходите!
Ни страсти, ни нежности – резко, грубовато, как-то отчаянно… «Играй она постоянно в такие игры, – подумал лорд Питер, – у нее бы вышло убедительнее».
– Мне и правда пора, – повторил он. – К тому же ваша безопасность…
– Я готова рискнуть.
Другая женщина произнесла бы эти слова страстно. Или задорно. Или с вызовом. Или чарующе. Или томно. Или таинственно.
Миссис Форрест произнесла их угрюмо. Ее пальцы по-прежнему впивались в руку Уимзи.
«К черту! Рискну! – решил лорд Питер. – Должен же я понять, что ей надо. И пойму, черт возьми».
– Бедная моя малышка! – прошептал он прерывистым голосом влюбленного идиота. Его рука обвила ее талию, он почувствовал, что тело ее напряглось… Но чуткое ухо уловило и явный вздох облегчения.
Резко, почти грубо, Уимзи притянул ее к себе и начал жадно целовать, изображая порыв страсти.
И все стало ясно.
Импульсивный, судорожный протест тела против тошнотворной нежеланной ласки – нет, ошибиться он не мог. Такое ни с чем не спутаешь! На секунду ему показалось, что ее и впрямь затошнило. Легким нежным движением он разомкнул руку и встал несколько обескураженный, но вполне довольный: интуиция его не подвела.
– Простите мой порыв, – небрежно извинился он, – я несколько забылся. Вы не сердитесь?
Она вздрогнула и покачала головой.
– Я пойду. И так уже припозднился. А где моя шляпа? В холле? Всего доброго, миссис Форрест, будьте осторожны. Еще раз спасибо за рассказ.
– Уходите?
Вопрос прозвучал безнадежно.
«Господи! – направляясь к двери, подумал Уимзи. – Что же ей все-таки нужно?! Заподозрила, что ли, что мистер Темплтон – не тот, за кого себя выдает, и хочет оставить на ночь, чтобы проверить метки прачечной? Интересно, ей полегчает, если я покажу визитную карточку лорда Питера Уимзи?»
Мысль его развеселила, он снова попрощался и прошел в прихожую. Миссис Форрест без звука распахнула дверь, но когда Уимзи напоследок оглянулся, то увидел, что незадачливая сирена стоит посреди комнаты, не спуская с него глаз. В них читалась такая холодная ярость вперемешку с затаенным страхом, что кровь застывала в жилах.
Глава XVI. ЖЕЛЕЗНОЕ АЛИБИОх, Сэмми, Сэмми, где ж алиби-то взять?
Ч. Диккенс, «Записки Пиквикского клуба»
Мисс Уиттейкер и младшая мисс Файндлейтер вернулись из поездки, и мисс Климпсон тут же пригласила Веру на чай. Письмо лорда Питера с наставлениями и указаниями его верная ищейка хранила, как талисман, запрятав глубоко в кармане юбки.
По правде говоря, Вера заинтересовала мисс Климпсон. Глупые восторженные излияния, бездумное повторение школьных штампов – все это было знакомо умудренной опытом старой деве. «В общем-то, понятно, – размышляла мисс Климпсон, – провинция, скука, серость, однообразие. А в девочке жизнь бьет ключом». Кроме того, она считала, что Вера попросту угодила в сети, расставленные коварной и надменной Мэри Уиттейкер. «Вот если бы она влюбилась в приятного молодого человека, – мечтала мисс Климпсон, – глядишь, избежала бы такой участи. Школь-нице-то еще простительно быть немного schmarmerisch[67]67
Мечтательный (нем,)
[Закрыть], но ведь ей двадцать два года… А этой Уиттейкер только того и надо, чтоб ею восхищались да были на побегушках. Вот она Веру и поощряет. И чем глупей подруга выглядит, тем лучше: чтоб самой выиграть от сравнения. Уж если Уиттейкер надумает выйти замуж – так только за какого-нибудь слизняка». (Буйному воображению мисс Климпсон тут же представился блондинистый слизняк с брюшком, который знай себе долдонит: «Я посоветуюсь с женой».) Мисс Климпсон всегда недоумевала, зачем Всевышнему понадобилось создавать таких мужчин. По ее мнению, мужчина всегда должен следовать своей воле – какой бы глупой или даже злобной она ни была. Мисс Климпсон обладала исключительно женственной душой, а в старых девах осталась по стечению обстоятельств – никак не по призванию. «Но Мэри, – продолжала размышлять она, – не из тех, кто рвется замуж. Женщина она от природы деловая, имеет профессию – которую, кстати, бросила. Почему, интересно? То ли слишком много сострадания к людям требуется, то ли от врача зависеть не хочет. Мэри у нас подчиняться не любит, предпочитает сама командовать – пусть даже цыплятами. «Лучше править в аду, чем прислуживать в раю»[68]68
Строка из поэмы Джона Мильтона (1608–1674) «Потерянный рай» (1667).
[Закрыть]. Господи! Ой, что ж это я – с Сатаной сравниваю? В поэзии еще куда ни шло… Но как бы там ни было, а Мэри Уиттейкер плохо влияет на Веру – в этом я уверена».
Гостья мисс Климпсон жаждала поведать о месяце, проведенном в глуши. Первые несколько дней они переезжали с места на место, а потом прослышали, что недалеко от Орпингтона в Кенте продается прекрасная ферма. Поехали туда, узнали, что до продажи еще две недели, решили, что неразумно покупать, не наведя справок, тогда – о, это было величайшее везение! – неподалеку сдавался очаровательный коттедж с мебелью, и они его сняли. Мэри разузнавала, выгодно ли заниматься птицеводством в тех краях; они жили вдвоем, вели хозяйство. О, как это было чудесно – вдали от здешних глупцов!
– Я, конечно, не вас имею в виду, мисс Климпсон. Вы приехали из Лондона, у вас широкий кругозор. Но я не переношу этих ужасных лихемптонцев – и Мэри от них тошнит.
– Это, конечно, замечательно, – согласилась мисс Климпсон, – освободиться от гнета условностей, особенно когда вокруг царит дух добра.
– О да, разумеется, нас с Мэри водой не разольешь, хотя, конечно, она намного умнее меня. Мы уже решили, что купим эту ферму и будем вместе вести хозяйство. Здорово, правда?
– А вам не будет… одиноко – все-таки две девушки?.. Не забудь, здесь ты привыкла бывать в обществе, играть в теннис, встречаться с молодыми людьми. Тебе будет этого не хватать.
– Да что вы! Если бы вы знали, насколько все эти юнцы глупы! Нет, мне с мужчинами неинтересно, – мисс Файндлейтер тряхнула головкой, – у них же ни одной своей мысли! А как они смотрят на женщин? Как на игрушку или на котенка! Да разве одна такая женщина, как Мэри, не стоит сотни мужчин? Тут на днях этот Маркхем разглагольствовал о политике с мистером Тредголдом. Никто словечка не мог вставить. А потом вдруг спохватился и говорит, да еще так снисходительно: «Боюсь, наш разговор вам скучен, мисс Уиттейкер?» А Мэри в своей обычной манере – так тихо, спокойно – говорит: «Зато тема интересна, мистер Маркхем». Так он даже не понял ее слов и отвечает: «Дамы обычно не интересуются политикой, но, возможно, вы из тех молодых особ, которые требуют себе избирательных прав». Дамы, видите ли! Почему мужчины становятся так невыносимы, когда говорят о женщинах?
– Наверно потому, что в чем-то завидуют женщинам, – задумчиво произнесла мисс Климпсон. – А зависть делает людей сварливыми и дурными. Когда очень хочется кого-то презирать, а не за что, начинаешь в разговоре преувеличивать собственное презрение. Именно поэтому, дорогая моя, я очень стараюсь не высмеивать мужчин – хотя временами ой как стоит! Но ведь тогда про меня скажут – злобная старая дева, разве нет?
– Ну я – то в любом случае собираюсь остаться старой девой, – заявила мисс Файндлейтер. – Мы с Мэри уже договорились. Нас интересуют явления жизни, а не мужчины.
– Вы правильно сделали, что решили сначала попробовать пожить вместе и посмотреть, как получится, – сказала мисс Климпсон. – Месяц – прекрасный испытательный срок. Вам кто-нибудь помогал по хозяйству?
– Никто. Мы все делали сами. Я хорошо мою полы, разжигаю камин, протираю мебель. А Мэри великолепно готовит. Это вам не дома, когда слуги вечно болтаются под ногами и не дают житья. Конечно, в коттедже были все удобства, все необходимое… Владельцы, кажется, из театральных кругов или что-то в этом роде.
– А как вы проводили свободное время?
– О-о, катались на машине, любовались окрестностями, ходили на рынки. Рынки – это так интересно. Смешные старые фермеры, всякие разные люди. Конечно, я и раньше бывала на рынках, но Мэри – рядом с ней обычная прогулка превращается в настоящее приключение. К тому же нам самим придется иметь дело с рынком, так что мы прислушивались к разговорам, приценивались.
– А в Город[69]69
Имеется в виду Лондон.
[Закрыть] не ездили?
– Нет.
– Что так? Я думала, вы воспользуетесь случаем, чтобы немного развлечься.
– Мэри ненавидит Город.
– Но мне казалось, что ты его любишь. Тебе же нравилось туда ездить.
– Сейчас уже нет. Раньше мне и правда казалось, что я люблю новые впечатления, но теперь понимаю, что развлечься тянет от душевной опустошенности, когда нет цели в жизни. Развлечения – это пустое.
У мисс Файндлейтер был вид разочарованного, уставшего от жизни повесы, который посрывал все цветы удовольствий, а потом обнаружил, что они увяли. Мисс Климпсон прекрасно справлялась с ролью наперсницы – слушая Верины откровения, она даже не улыбнулась.
– Так, значит, вы все время были вдвоем?
– Каждую минуту. И ни капельки друг другу не наскучили.
– Следовательно, эксперимент удался, – сказала мисс Клим-псон. – Но если вы поселитесь вместе насовсем, вам все же следует давать друг другу передышку. Смена впечатлений идет на пользу. Самая счастливая дружба угасает, если люди слишком часто видятся. Тому сотни примеров.
– Тогда это не настоящая дружба, – категорично заявила девушка.
– Послушайся совета старой женщины, – настаивала мисс Климпсон. – Не стоит все время ходить в одной упряжке. Допустим, мисс Уиттейкер захочет на денек съездить в Лондон – скажем, повидаться с друзьями. Ты должна отнестись к этому с пониманием.
– Конечно, я не буду возражать. Я ведь и не… – она спохватилась, – я хочу сказать, что и Мэри наверняка будет меня отпускать, и я ее тоже.
– Вот и правильно, – одобрила мисс Климпсон. – Чем дольше я живу на свете, моя дорогая, тем больше убеждаюсь: ревность
– самое порочное чувство. Недаром в Библии про нее сказано: «Люта, как преисподняя, ревность»[70]70
Библия, кн. «Песнь Песней», гл. 8, ст. 6 (Ветхий Завет).
[Закрыть]. И это действительно так. Полное доверие и никакой ревности – тогда у вас жизнь сложится хорошо.
– Конечно. Но в то же время очень неприятно, когда твой друг дружит еще с кем-нибудь. Вроде как место, по праву принадлежащее тебе, занято другим. Мисс Климпсон, дружба – это когда один на один, правда ведь?
– В идеале, наверно, – задумчиво ответила мисс Климпсон.
– Но идеальная дружба – это большая редкость, я имею в виду женщин. Мне, например, ни разу такая не встречалась. У мужчин по-другому, у них бывает. Возможно, потому что у мужчин много других интересов, кроме дружбы.
– Мужская дружба? Как же, слышали! Да у них в большинстве случаев никакой дружбы и нет. Разве это дружба, когда люди разъезжаются, годами не видятся, ничего друг другу не рассказывают. Мы с Мэри, например, делимся абсолютно всем – мыслями, наблюдениями, переживаниями. А мужчины? Да им достаточно считать друг друга хорошими парнями, а на сокровенное плевать!
– Возможно, именно поэтому их дружба длится годами, – заметила мисс Климпсон. – Мужчины не так требовательны в мелочах.
– Но великая дружба всегда требовательна! – горячо воскликнула мисс Файндлейтер. – Она должна заполнять всю жизнь. Удивительно, насколько она украшает и возвышает все мысли и чувства. Вместо того чтобы сосредоточиться на самом себе, всецело посвящаешь себя другому человеку. Он для тебя – все!.. Ты готов умереть ради него! Не это ли называется христианской любовью?
– Право, не знаю, – ответила мисс Климпсон. – Мне довелось однажды прослушать проповедь замечательного священника, который сказал, что если утратить бдительность, то самозабвенная любовь к человеку легко может перерасти в идолопоклонство, в сотворение себе кумира. Он сказал, что известная строчка Мильтона о Еве, что он для Бога, она – для Бога в нем, противоречит католической доктрине. Во всем следует соблюдать меру, и вряд ли стоит смотреть на мир глазами другого человека.
– Да, Бог, конечно, важнее, – без особого пыла согласилась мисс Файндлейтер. – Но если дружба взаимна – а только о такой дружбе стоит говорить – и если она бескорыстна с обеих сторон, разве это не прекрасно?
– Любовь всегда прекрасна, если это та любовь, – согласилась мисс Климпсон. – Но она не должна превратиться в собственничество, а к этому себя надо приучать. – Мисс Климпсон на секунду заколебалась, а потом храбро бросилась в бой. – Но все же, моя дорогая, не могу избавиться от чувства, что такая любовь более естественна между мужчиной и женщиной, нежели между людьми одного пола. Это., в каком-то смысле… противоречит природе. А привязанность мужчины и женщины… э-э-э… в конечном счете более плодотворна (здесь мисс Климпсон немножко слукавила), и… и я уверена, что когда тебе встретится твой мужчина…
– Не хочу слышать о мужчинах! – сердито воскликнула мисс Файндлейтер. – Ненавижу эти разговоры! Чувствуешь себя, как корова на ярмарке. Я смотрю, вас тут обработали за эти Дни.
Мисс Климпсон пришлось признать, что в своей искренности она перегнула палку и нанесла ущерб профессиональным интересам. Дальнейшие расспросы стали бессмысленны, Вера замкнулась, оставалось только сменить тему. Но ответ на вопрос лорда Питера она получила: кто бы ни была та женщина в Ливерпуле, которую заметила на вокзале миссис Кроппер, – это не могла быть Мэри Уиттейкер. Преданность Веры Файндлейтер, ходившей за подругой по пятам, служила тому надежной гарантией.
