Текст книги "Срочно нужен гробовщик (Сборник)"
Автор книги: Дороти Ли Сэйерс
Соавторы: Джозефина Тэй,Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)
Основания пальцев правой руки пересекал странного вида шрам – след от пилы или что-то в этом роде.
Паркер выпрямился.
– Интересно, правда? – сказал мистер Тригг. – Я был ошарашен. Хотя это не совсем точно: в том полубессознательном состоянии у меня возникло ощущение полного кошмара. Я резко поднял голову, и больная тут же откинулась на подушки.
И в этот момент раздался звонок.
– Служанка?
– Нет. Благодарение Богу, это был мой таксист – ему надоело здать. Я подумал – точно не могу сказать, что именно я тогда подумал, – но он меня растормошил. Я то ли вскрикнул, то ли громко вздохнул, и парень вошел – к счастью, я оставил дверь открытой. Собравшись с силами, я попросил его засвидетельствовать завещание. Видок у меня был тот еще, язык заплетался – помню, он весьма подозрительно переводил взгляд с меня на бутылку. Но завещание подписал – сначала миссис Мед, потом он. У нее рука дрожала, она даже не привстала, писала лежа. «Что теперь, сэр?» – спросил шофер. Я чувствовал себя уже настолько разбитым, что смог только пролепетать: «Отвезите меня домой». Он посмотрел на миссис Мед, потом на меня и спросил: «А как быть с дамой, сэр?» «Найдите доктора, но сначала отвезите меня».
Когда мы выходили, я уже попросту висел на нем. Он что-то бормотал насчет подозрительно накачавшихся субъектов. Дороги я не помню. Очнулся дома, в собственной постели, и увидел рядом одного из наших местных врачей.
Боюсь, я утомил вас подробностями, мистер Паркер. Словом, таксист оказался парнем с головой и очень порядочным человеком. Обнаружив к концу поездки, что я без сознания, он порылся в моих карманах и нашел визитную карточку и ключ. Привез домой, отнес наверх и вызвал врача, посчитав, что для пьяного я выгляжу странновато.
Врач сказал, что мне ввели значительную дозу веронала или похожего наркотика. Если меня хотели убить, то доза, к счастью, оказалась недостаточной. Мы с ним провели тщательный анализ и пришли к выводу, что я получил не меньше 30 гран [75]75
Около 2 граммов.
[Закрыть] этой дряни. Этот наркотик практически не прослеживается при анализе, так что доктор пришел к выводу, что это все-таки веронал, изучив побочные явления. В бренди, без сомнения, было снотворное.
На следующий день мы с врачом помчались к тому дому. Он был заперт, а молочник сказал, что жильцы уехали неделю назад и вернутся дней через десять. Мы к ним потом приехали. Они оказались милыми приятными людьми, понятия не имели, что произошло в их отсутствие, сказали, что уезжают довольно часто и никогда не ставят дом на охрану. Хозяин немедленно обошел весь дом и сообщил, что ничего не украдено, только израсходован остаток угля в гостиной и видно, что парой простыней и подушками пользовались. Кладовку, где хранился уголь и находился рубильник, они перед отъездом заперли – хоть на это ума хватило, – таким образом, вполне объяснялось отсутствие света в комнате и адский холод. Таинственная посетительница проникла в дом через смежную с кухней комнату, где хранилась провизия, открыв ножом оконную задвижку – особого труда это не составило, так как задвижки были скорее декоративными. А лампу, графин и бренди принесла с собой. Дерзко, конечно, но вполне выполнимо.
Как вы понимаете, ни о миссис Мед, ни о мисс Грант никто и слыхом не слыхивал; жильцы не хотели тратиться на судебное разбирательство – в конце концов стоимость израсходованного угля не превышала шиллинга; а я… я тоже решил не возбуждать дела – меня ведь не убили. Происшествие не из приятных, но я предпочел о нем забыть.
– Да уж, приятного мало. А мисс Грант больше не звонила?
– Почему же, звонила. Даже два раза. Месяца через три после того случая, и – две недели назад. Предлагала встретиться. Можете считать меня трусом, мистер Паркер, но я отказался. Не вполне понимаю, чего ждать. У меня есть собственная версия: возможно, она хотела заманить меня в ловушку, чтобы я провел ночь в том доме, а потом начать шантажировать. Другого объяснения снотворному я не нахожу. Но решив, что береженого Бог бережет, я дал распоряжения своим сотрудникам и экономке, что, если мисс Грант позвонит – я уехал и неизвестно, когда вернусь.
– Да-а-а. Как по-вашему, она знает, что вы заметили шрам?
– Вряд ли. Иначе не стала бы звонить потом под собственным именем.
– Вы правы. Что ж, мистер Тригг, благодарю за информацию, она может оказаться очень ценной. И если мисс Грант снова позвонит – кстати, откуда она звонила?
– Из будок. Телефонисты обычно сообщают, когда звонок идет из городского автомата. Но я не пытался установить, из какого именно.
– Да, конечно, зачем. Итак, если она снова позвонит, назначьте ей встречу и немедленно позвоните мне. Прямо в Скотланд-Ярд. Меня разыщут.
Мистер Тригг обещал выполнить просьбу, и Паркер откланялся.
«Теперь нам известно, – размышлял Паркер по дороге домой, – что некая дама (весьма неразборчивая в средствах) наводила справки о правах внучатых племянниц в 1925 году. Надо написать мисс Климпсон – пусть посмотрит, есть ли у мисс Уиттейкер шрам на правой руке. И тогда решим, продолжать ли охоту на адвокатов».
Душные улицы уже не казались смертельно душными, настроение улучшилось, результаты разговора обнадеживали, и Паркер дошел до того, что благодушно подарил уличному попрошайке свою сигаретную карточку[77]77
Сигаретная карточка вкладывалась в пачку сигарет с целью рекламы. Карточки выпускались в виде серии картинок по темам. Их коллекционировали филокартисты.
[Закрыть].
Ч а с т ь III. МЕДИКО-ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
И вроде преступленья нет,
Но что-то изменяется в основе —
И преступленьем явится на свет…
Глава XIX. ВСЕ РАЗЪЕХАЛИСЬ
Добро и Зло рождаются в помыслах.
– Надеюсь, ты не будешь спорить, что со всеми, кто может что-либо рассказать о последних днях Агаты Досон, происходят самые невероятные вещи, – сказал Уимзи. – Берта Гоутубед умирает при крайне подозрительных обстоятельствах. Ее сестра видит – или почти уверена, что видит, – мисс Уиттейкер, играющую в прятки в ливерпульских доках. Мистер Тригг попадает в какой-то сомнительный дом, где его пытаются отравить. Не удивился бы, случись что-нибудь с мистером Пробином, если бы он не уехал из Англии.
– Я не собираюсь спорить, – ответил Паркер. – Просто хочу напомнить, что в тот месяц, когда в семье Гоутубедов произошло несчастье, предмет твоих подозрений находился в Кенте под бдительным оком мисс Файндлейтер.
– Крою твое возражение письмом мисс Климпсон, – парировал Уимзи. – Не буду забивать тебе голову всякой всячиной, которой пестрит это письмо, но среди прочего она сообщает, что на правой руке мисс Уиттейкер имеется шрам, удивительно похожий на описание мистера Тригга.
– Вот как? Что ж, это, несомненно, указывает на причастность нашей уважаемой наследницы к делу Тригга. Но что касается всего остального – твоей теории, что она пытается убрать всех, кто что-либо знает об Агате Досон, – согласись, работенка не из легких, особенно для женщины, действующей в одиночку. К тому же если следовать твоей теории, то как быть с доктором Карром? Или сестрой Филлитер? А есть еще сестра Форбс, куча приятелей доктора и, наконец, все население Лихемптона! Не слишком ли ты загнул?
– Я думал об этом. Наблюдение, бесспорно, интересное, но вот его-то я могу объяснить. Смотри сам: до сих пор история Агаты Досон ставила перед нами две проблемы – медицинскую и юридическую. Скажем так: мотив преступления и средство убийства, если такие формулировки ближе твоему сердцу. Возможность убить Агату Досон была у двоих: у мисс Уиттейкер и у сестры Форбс. Но что выиграет медсестра от смерти состоятельной пациентки? Ничего. Она только потеряет. Поэтому о сестре Форбс можно забыть.
«Что касается проблемы медицинской, иными словами, средства убийства, – то я в отчаянии, Уотсон (сказал он, и его ястребиные глаза гневно сверкнули из-под полуприкрытых век). Даже я зашел в тупик. Но ненадолго (вскричал он в бурном порыве самоуверенности). Моя Честь (честь – с большой буквы) задета! Но я выведу это Исчадие Ада (большие буквы) на чистую воду! Я сокрушу гробы повапленные[76]76
В русском переводе – гробы окрашенные (23, 27): «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты».
[Закрыть], даже если это будет стоить мне жизни! Бурные аплодисменты. Его подбородок скрывается в вороте халата и прижимается к скрипке – верной подруге одиноких часов в ванной…»
Паркер демонстративно раскрыл книгу, которую читал до прихода Уимзи.
– Свистни, когда иссякнешь, – ядовито обронил он.
– Да я только начал. Итак, средство, да, повторяю, средство – это загадка. И убийца в этом уверен. Повышенной смертности среди медиков не наблюдается, следовательно, медицинская проблема нашу леди не волнует. Средство – ее сильная сторона. Да. А вот правовая проблема внушает опасение, поэтому она и торопится заткнуть рот тем, кто может что-то поведать об этой стороне дела.
– Убедительно. К слову сказать, миссис Кроппер благополучно отбыла в Канаду – и никто ей не докучал.
– Естественно. Именно поэтому я и уверен, что в Ливерпуле за ней следили. Заставить миссис Кроппер замолчать имело смысл до того, как она расскажет всю историю. Поэтому-то я и настаивал, чтобы мы ее встретили и проводили до Лондона.
– О Господи, Питер! Даже если мисс Уиттейкер ждала ее у поезда – чего, как мы знаем, она не делала, – то откуда ей было знать, что ты будешь спрашивать об Агате Досон? Ты же не рос у нее на глазах.
– Она могла узнать, кто такой Мерблз – объявление было дано от его имени.
– В таком случае почему она не пыталась убрать Мерблза?
– Мерблза, дружище, на мякине не проведешь – он не назначает встреч незнакомым дамам, не ездит к клиентам, не выходит из дому без сопровождения.
– Я не знал, что он принимает эту историю настолько всерьез.
– Видишь ли, Мерблз немало пожил на этом свете и научился дорожить своей шкурой. А я… Ты не находишь, что мое маленькое приключение на Саут-Одли-стрит удивительно смахивает на историю мистера Тригга?
– Ты имеешь в виду миссис Форрест?
– Да. Тайное свидание. Напитки. Стремление любой ценой оставить на ночь. В сахаре что-то было, Чарлз, – голову даю на отсечение. Что-то такое, чего в сахаре быть не должно, – смотри Справочник Министерства здравоохранения, раздел «Состав пищевых продуктов», параграф «Недопустимые добавки».
– Ты считаешь миссис Форрест сообщницей?
– Да. Не знаю, что она с этого имеет – возможно, деньги. Но я чувствую, что между ними есть связь. Во-первых, из-за пятифунтовой банкноты, найденной у Берты Гоутубед. А во-вторых, потому что вся история миссис Форрест – явная ложь от первого до последнего слова. Нет у этой женщины любовника – и никогда не было! О муже помолчим. Полную неопытность не спутаешь ни с чем! Но главное сходство – в том, как это было проделано. Преступник всегда возвращается к излюбленному методу. Вспомни случаи Джорджа Джозефа Смита с его невестами. Или Нейла Крима. Или Армстронга с его чаепитиями.
– Что ж, если так – уже неплохо: сообщники имеют обыкновение раскалываться.
– Это верно. Пока у нас выигрышная позиция: они ведь не подозревают, что мы догадались об их связи.
– Да. Но тем не менее я продолжаю настаивать, доказательств, что жертвы умерли не своей смертью, у нас нет! Можешь считать меня занудой, но, если бы ты назвал – хотя бы предположительно – способ убийства, не оставляющий никаких следов, я бы почувствовал себя увереннее.
– Способ? Ну что ж. Кое-что нам уже известно.
– Например?
– Возьмем обе жертвы…
– Предполагаемые жертвы.
– Хорошо, старый крючкотвор. Две предполагаемые жертвы и две (предполагаемые) несостоявшиеся жертвы. Мисс Досон была больна и беспомощна; Берта Гоутубед, возможно, слишком много съела и выпила, причем к выпивке она не привыкла; мистера Триг-га угостили изрядной порцией веронала; меня тоже чем-то настойчиво угощали, видимо аналогичного свойства – жаль, не прихватил остатки кофе. Какой напрашивается вывод? – Что убить таким способом можно, только если человек слаб или без сознания.
– Именно. К примеру, сделать укол и что-то ввести – только вот ничего не введено. Или маленькую крошечную операцию и что-нибудь удалить – только вот ничего не удалено. Или дать что-нибудь понюхать, хлороформ например, – только вот нет следов удушья.
– Вот-вот. По-моему, мы не сильно продвинулись.
– Но кое-чем все-таки располагаем. Должно существовать средство, которое известно – на практике или понаслышке – квалифицированной медсестре. Мисс Уиттейкер очень неплохо подкована: ей не составило труда профессионально перебинтовать собственную голову и явить этому простофиле Триггу душераздирающее зрелище. Я уж не говорю о том, что он ее не узнал.
– Но в то же время это средство не должно быть особо сложным – я хочу сказать, что оно не требует опытного хирурга или специальных знаний.
– Нет-нет. Вполне достаточно чего-то, что она могла узнать из разговора с доктором или другими сестрами. Послушай, а если еще раз потрясти доктора Карра? Хотя нет, он уже выложил все что знает. Вот что – спрошу-ка я Лаббока. Он проводит лабораторные анализы и вполне может что-то подсказать. Завтра же свяжусь с ним.
– А тем временем нам остается сидеть и ждать, кого еще убьют, – заметил Паркер.
– Чудовищно, правда? Не могу избавиться от ощущения, что у меня на руках, так сказать, кровь этой бедняжки, Берты Гоутубед! Послушай-ка…
– С Триггом у нас ведь все доказательства налицо. Ты не мог бы привлечь дамочку к суду за кражу со взломом? А мы бы тем временем еще что-нибудь раскопали. Так часто делают. Взлом действительно был. Она вломилась в чужой дом под покровом ночи и оприходовала ведерко угля для собственных нужд. Тригг ее опознает – она ему сразу приглянулась, а потом еще оставила неизгладимый след в душе. Разыщем таксиста, он даст показания.
Несколько минут Паркер молча попыхивал трубкой.
– Ну что ж, – наконец произнес он, – в этом что-то есть. Материал для представления в суд набирается. Но и слишком торопиться нельзя. Я бы предпочел иметь на руках побольше доказательств других преступлений. Не забудь, старик, что есть и такая штука, как Habeas Corpus[80]80
1 Предписание о представлении арестованного в суд для рассмотрения законности ареста.
[Закрыть], мы не можем до бесконечности держать ее под арестом по обвинению в краже угля.
– Не забудь и ты, что она влезла через окно в чужой дом. В конце концов это самая натуральная кража со взломом. За такое, знаешь ли, можно схлопотать пожизненную каторгу.
– Все зависит от того, как суд отнесется к краже угля. Они могут посчитать, что уголь был украден непреднамеренно, и расценить это как бытовое хулиганство. Но я попробую закинуть удочку у наших, а пока они будут думать – разыщу таксиста и поговорю с Триггом. Можно постараться представить дело как попытку убийства – или в крайнем случае нанесения физического ущерба. Но я бы хотел веских доказательств в деле…
– Привет! Я бы тоже хотел. Но не могу же я высосать их из пальца. А ты-то хорош – я тебе из ничего дельце состряпал, а тебе все мало! Вот она, черная неблагодарность!
Расспросы Паркера несколько затянулись. Июнь подходил к концу, вступив в полосу самых длинных дней года. Время шло… Задуманный лордом Питером magnum opus[81]81
Большой труд (лет.).
[Закрыть] «101 способ вызвать мгновенную смерть» заявил о своем появлении на свет скопищем бумажек с разнообразными пометками, которые запрудили библиотеку и кабинет в квартире и грозили полностью поглотить Бантера, в чьи обязанности входило систематизировать их, разложить по папкам, снабдить ссылками и вообще – сотворить порядок из хаоса.
Восточные ученые и востоковеды, припертые к стенкам клубов, должны были раскрывать секреты таинственных восточных ядов. Информация о бесчеловечных опытах в немецких лабораториях поступала в документах, не поддававшихся прочтению. А жизнь сэра Джеймса Лаббока, которому выпало несчастье быть личным другом лорда Питера, превратилась в кромешный ад. Он ежедневно подвергался допросам с пристрастием по поводу выявления при вскрытии таких разнообразных веществ, как хлороформ, кураре, синильная кислота и диэтилсульфонметилэтилметан.
– Должно быть что-то, что убивает, не оставляя следов. Ну вспомни, пожалуйста! – умолял лорд Питер, узнав, что расследование вот-вот закончится. – Оно должно быть под рукой у всего человечества! Куда только смотрят ученые? Им вполне под силу это средство изобрести. Оно должно существовать! Почему бы не создать рекламу заранее? Возможно, какая-нибудь компания захочет взять его на вооружение. Просто смешно. Такое в любой момент может пригодиться в обиходе.
– Как ты не понимаешь, – убеждал его сэр Джеймс Лаббок, – очень многие яды практически невозможно проследить при вскрытии. И масса ядов – особенно растительного происхождения – с трудом поддается анализу, пока не знаешь конкретно, что ищешь. Например, анализ на мышьяк не покажет наличие стрихнина, а анализ на стрихнин – присутствие морфия. И ты делаешь анализы один за другим, пока не найдешь нужный яд. А есть яды, для обнаружения которых вообще не существует анализов.
– Это я все знаю, – отмахнулся Уимзи. – Сам проводил анализы. Но вот те яды, на которые нет анализов, – как можно доказать, что они присутствуют в организме?
– Принимаются во внимание все побочные симптомы, изучается история болезни…
– Нет. Мне нужен яд, который не дает никаких симптомов – кроме самой смерти, разумеется, если считать ее симптомом. Разве нет яда, который никак не проявляется, не поддается анализу, а просто – фюить, и нет человека?
– Разумеется, нет, – раздраженно ответил химик (кому понравится, когда подрывают основы его профессии: это в медици-не-то без симптомов и анализов!). Даже старость и расстройство психики имеют свои симптомы.
К счастью, прежде чем симптомы расстройства психики смогли проявиться у лорда Питера слишком явно, Паркер протрубил сбор.
– Еду в Лихемптон, – сообщил он. – Ордер на арест есть, хотя, возможно, я им не воспользуюсь: шеф считает, что надо провести расследование. А у нас и так – хлопот полон рот: нераскрытое дело Баттерси, и Дэниелса, и Берты Гоутубед – в этом году слишком много нераскрытых преступлений. И пресса тут как тут, черт бы их побрал! Заголовок в «Джон ситизен» – «96 убийств!» Или статейка в «Ивнинг вьюз» – «Прошло уже шесть недель, а наша полиция так и не приблизилась к разгадке…». Знаешь, как они любят подобные шпильки. Нам позарез надо сдвинуться с места. Поедешь со мной?
– С удовольствием. Глоток деревенского воздуха, надеюсь, исцелит меня. Приятно смахнуть с себя пыль, отряхнуть паутину… Возможно, на меня снизойдет вдохновение, и я изобрету новый способ убивать людей. «О Вдохновенье, одиночества дитя! Пою – в лесах свободу обретя». Интересно, это я сам сочинил или кто-то до меня успел? Как ты думаешь?
Паркер, который к этому моменту уже еле сдерживался, ограничился кратким энергичным ответом и поставил Уимзи в известность, что полицейская машина отправляется в Лихемптон через час.
– Я буду, – сказал Питер, – но имей в виду – ненавижу, когда меня везут. Кто-то другой за рулем – это прямая угроза для жизни. Ну да ладно. Кровожадность, твердость и решительность, как сказала королева Виктория Архиепископу Кентерберийскому.
* * *
Страхи лорда Питера не оправдались – до Лихемптона они доехали без происшествий. Паркер прихватил еще одного офицера, а по пути заехали за начальником полиции графства, который весьма неодобрительно отнесся к цели их поездки. Глядя на отряд из пяти богатырей, ехавших арестовывать одну молодую женщину, лорд Питер вспомнил слова маркизы де Бринвийе[82]82
Мария Мадлен Маргарита, маркиза де Бринвийе (1630–1676) – француз-ская отравительница, первыми жертвами которой стали отец и двое братьев. По сохранившимся описаниям – маленькая хрупкая женщина с невинным детским лицом.
[Закрыть]: «Столько внимания такой маленькой женщине?» Эти слова снова вернули его к мыслям о ядах, он погрузился в размышления и не заметил, как машина подъехала к дому на Уэллингтон-авеню.
Паркер выпрыгнул из машины и вместе с начальником полиции позвонил в дверь. Им открыла испуганная горничная. При виде полиции она вскрикнула.
– Ой, сэр, неужели? Что-нибудь случилось с мисс Уиттейкер?
– Так ее нет?
– Нет, сэр. Они еще в понедельник уехали на машине с мисс Верой Файндлейтер. Это четыре дня назад было. А их все нет и нет, ни мисс Мэри, ни мисс Веры. Я прямо так боюсь, а вдруг чего случилось, и тут вижу вас и думаю, ну вот и полиция, сейчас скажут, что несчастный случай или еще чего-нибудь. Ах, что мне делать, сэр, что мне делать?
«Удрала-таки!» – мелькнуло у Паркера, но он постарался скрыть раздражение и спросил:
– А вы знаете, куда они поехали?
– В Кроуз-Бич. Мисс Уиттейкер так говорила, сэр.
– Это добрых пятьдесят миль отсюда, – сказал начальник полиции. – Наверно, решили остаться там на пару дней.
«Скорее уж поехали в противоположном направлении», – подумал Паркер.
– Но они ничего с собой ие взяли, сэр, ничего, в чем спать. Уехали часов в десять утра, сказали, что там пообедают, а к вечеру вернутся. Мисс Уиттейкер ни телеграммы не прислала, ничего. А она всегда такая аккуратная. Кухарка и я, мы прямо не знаем, что и_
– Ничего, ничего, надеюсь, все в порядке, – успокаивал начальник полиции. – Жаль, что мы не застали мисс Уиттейкер. Она нам нужна по делу. Когда объявится, скажите, что заходил сэр Чарлз Пиллингтон с другом.
– Хорошо, сэр, обязательно, сэр, но только, сэр, что же нам делать?
– Ничего. Мы наведем справки. Ну, девочка, ну, я ведь начальник полиции, ты же знаешь, и мне обязательно сообщат, если что-то случилось. Мне бы уже сообщили, не сомневайся. Ну-ну, не плачь. Успокойся, детка. Плакать пока не о чем.
Но сам сэр Чарлз не на шутку встревожился. В свете специального приезда инспектора Скотланд-Ярда с ордером на арест дело принимало неприятный оборот.
Лорд Питер выслушал новость благодушно.
– Вот и хорошо. Тряханули их, они и сбежали. Дух захватывает. Всегда любил, когда что-нибудь происходит. Мои худшие подозрения оправдываются, а это греет душу, правда? Чувствуешь себя мудрым и значительным. Одного не понимаю, девчонка-то ей на что сдалась? А кстати, почему бы нам не заглянуть к Файнд-лейтерам – может, они что слышали.
Предложение было признано разумным. Но у Файндлейтеров им тоже не повезло: семья уехала на побережье, а мисс Вера гостит у мисс Уиттейкер на Уэллингтон-авеню. Горничная не испытывала ни малейшего беспокойства, и было решено ее не расстраивать. Отделались вежливой фразой сэра Чарлза и срочно устроили совещание.
– Единственное, что мы можем сделать, – сказал Паркер, – это разослать по всем участкам описание машины и девушек. И по всем портам, разумеется: за четыре дня они могли сбежать куда угодно. Господи! А я-то хорош – не мог раньше начать, все разрешения дожидался! Как выглядит эта девочка Фай-ндлейтер? Вернусь-ка я к ним и попрошу фотографию, и Уиттейкер заодно. Кстати, Уимзи, вы не зайдете к мисс Климпсон – может, она что-то знает?
– А вы позвоните в Ярд, скажите, чтоб не спускали глаз с квартиры миссис Форрест. Когда преступник дает деру, не мешает приглядеть за сообщником.
– О чем вы, господа? – вмешался сэр Чарлз Пиллингтон. – Вы, право, ошибаетесь. Преступник, сообщник – помилуйте! Я прожил долгую жизнь – дольше каждого из вас, господа, – и приобрел некоторое знание людей. Я хорошо знаю мисс Уиттейкер – она славная добрая девушка. Побольше бы таких! Несомненно, случилось несчастье, наш долг – принять меры; я сразу же сообщу полиции в Кроуз-Бич, как только узнаю описание машины.
– «Остин», седьмая модель, номер XX 9917, – ответил Уимзи, чем несказанно удивил начальника полиции. – Но я сильно сомневаюсь, что вы что-нибудь найдете в Кроуз-Бич.
– По-моему, нам лучше разойтись, – вмешался Паркер, – и навести справки. А встретиться, скажем, через час. Как насчет обеда «У Георга»?
Уимзи не повезло: он не застал мисс Климпсон. Она рано пообедала и пошла прогуляться. Миссис Бадж беспокоилась – вчера вечером мисс Климпсон была очень расстроена Вдруг что-то случилось.
– Но право, сэр, – добавила миссис Бадж, – если вы поторопитесь, вы застанете ее в церкви. Она часто заходит помолиться. Не слишком уважительное отношение к святому месту, как вы считаете? Заглядывать каждый день, в будни, как будто на чашку чая к друзьям. И возвращаться после Причастия в таком веселом расположении духа – прямо петь и плясать готова. Я не думаю, что мы созданы для того, чтобы превращать религию в повседневность – где же уважение, где возвышенность! Но, впрочем, все мы не без недостатков, а мисс Климпсон – очень милая женщина, хотя она чуть ли не католичка.
Лорд Питер подумал, что быть «чуть ли не католиками» – судьба всех приверженцев папы римского[83]83
Гонения на католическую церковь в Англии прекратились только в 1829 г. До этого католикам нельзя было поступать в Кембридж и Оксфорд, а также входить в палату пэров.
[Закрыть]. Но сейчас ему не хотелось вступать в религиозные споры, и он отправился на поиски мисс Климпсон.
Двери храма св. Онисима были гостеприимно распахнуты. Внутри темно, но красноватая лампада как бы звала посетителя к Свету. После яркого июньского солнца глазам надо было привыкнуть к полумраку, и Уимзи не сразу начал различать предметы. Наконец он заметил преклоненную перед лампадой фигуру. Обрадовавшись было, что увидел мисс Климпсон, Уимзи вскоре разглядел, что это одна из сестер в черном, служивших храму и Творцу. Сам священник, одетый в сутану, был занят украшением Алтаря. «Господи, – подумал Уимзи, – сегодня же праздник, Иоанн Предтеча».
Двигаясь вдоль рядов, он надеялся найти своего агента по сбору информации где-нибудь в укромном уголке. Ботинки поскрипывали, что крайне раздражало лорда Питера: Бантер бы этого не одобрил. Уимзи вдруг подумал, что скрипом башмаков бесы, претендующие на его душу, выражают свой протест против церковного окружения. Мысль его позабавила, и он двинулся вперед более уверенным шагом.
Скрип привлек внимание священника, он повернулся и пошел навстречу посетителю, чтобы, как подумал Уимзи, предложить профессиональную помощь в изгнании бесов.
– Ищете кого-нибудь? – вежливо осведомился священник.
– Да, я ищу даму, – ответил Питер и вдруг ощутил всю неловкость и неуместность своего ответа в таком месте. Он принялся поспешно объяснять, кто и зачем ему нужен, чтобы смягчить впечатление.
– Мисс Климпсон была здесь недавно, но, боюсь, уже ушла, – невозмутимо ответил священник. – Нет-нет, я не слежу за передвижениями моих прихожан, – добавил он со смешком, – просто перед уходом она обратилась ко мне с вопросом. А у вас к ней что-нибудь срочное? Жаль, что вы разминулись. Может, я могу помочь? Передать записку, например…
– Нет-нет. Спасибо, не беспокойтесь. И простите, что ворвался, но это действительно очень важно. Иначе я не посмел бы отрывать людей от молитвы. А записку я лучше занесу ей домой. Еще раз спасибо.
Уимзи направился к выходу, потом остановился и резко повернул назад.
– Простите, вы ведь можете дать совет по… по моральной проблеме, так сказать?
– Пытаемся с Божьей помощью, – мягко ответил священник. – Вас что-нибудь тревожит?
– Д-да, – сказал Уимзи. – Проблема не религиозная, то есть в том смысле, что это не о Деве Марии или Непорочном Зачатии. Просто есть одна мысль, от которой мне все время неуютно.
Священник – вернее, даже не священник, а викарий[84]84
Викарий (от лат. vicarius – заместитель) – помощник епископа по управлению епархией.
[Закрыть] мистер Тредголд сказал, что он в полном распоряжении лорда Питера.
– Вы очень добры. А не могли бы мы поговорить где-нибудь в другом месте, чтобы не надо было шептать? Шепот меня парализует, я толком ничего не объясню.
– Пойдемте во двор, – предложил мистер Тредголд.
Они вышли и расположились на скамеечке у подножия надгробного памятника.
– Дело вот в чем, – начал Уимзи. – Я буду говорить абстрактно. Допустим, живет человек – очень больной человек, почти при смерти. Очень страдает, практически держится только на морфии. Словом, выключен из жизни. И если он умрет прямо сейчас, то произойдет нечто, от чего выиграет другой человек (кстати, сам больной этого хочет). Но если больной умрет позже, скажем через несколько месяцев, все дело расстроится и выигрыш другого будет невозможен. (Я не могу объяснить конкретнее, потому что не хочу называть имена и обстоятельства.) Но суть вам понятна? И допустим, зная об этом, тот другой человек немножко поторопил события и отправил больного к праотцам раньше естественной смерти. Это очень страшное злодеяние?
– По закону… – начал мистер Тредголд.
– По закону все ясно, – прервал его Уимзи. – По закону это уголовное преступление. Но с вашей точки зрения? Церковь скажет, что это грех – но так ли он тяжек? Ведь больной мучился, из жизни ушел безболезненно, лишних страданий ему не добавилось.
– Сие нам неведомо, – возразил священник. – Мы не знаем Промысел Божий – что было уготовано этой душе. В последние дни боли и страдания душа должна, быть может, пройти через какие-то испытания и очиститься. И не нам укорачивать этот путь. Кто мы такие, чтобы решать – кому и сколько жить?
– Ну, допустим, это мы решаем каждый день – возьмите судей, солдат, врачей. Но я кожей чувствую, я уверен, что вы правы – здесь другое. Срок отпущен свыше, и никто не вправе его менять. А в то же время, если вмешиваешься, начинаешь докапываться до сути, искать доказательства, чтобы наказать убийцу, – такое начинается… Выходит, делаешь только хуже.
– Думаю, что грех – хотя нет, не буду употреблять это слово – просто ущерб обществу измеряется не тем, что происходит с жертвой, а изменениями в душе убийцы. Особенно если убийство выгодно преступнику. В вашей истории, насколько я понял, то событие, которого хочет сам больной, выгодно другой стороне?
– Да. Все дело в этом.
– Тогда ущерб усугубляется. Тут уже не жалость, когда хотят ускорить смерть, чтобы больной не мучился. Грех – это прежде всего помысел, а не деяние. В этом отличие Закона Божьего от закона человеческого. Негоже человеку считать себя вправе распорядиться чужой жизнью ради своей выгоды. Это приводит его к мысли, что над ним нет Закона, – а такой человек очень опасен для общества. В этом причина, вернее, одна из причин, почему Господь не велит мстить.
– Вы хотите сказать, что одно убийство влечет за собой другое?
– Очень часто. А если и не само убийство, то готовность снова его совершить.
– Так оно и было. Но если бы не я, может, и обошлось бы. Мне не следовало встревать?
– Так вот что вас тяготит. Вы считаете, что виноваты в том, что случилось после?
– Да.
– Вы ведь не руководствовались личной местью?
– Нет-нет. Ко мне лично эта история вообще никак не относится. Начал докапываться, как последний кретин, хотел помочь незнакомому человеку: он попал в беду – заподозрил неладное и пытался принять меры. Но мое идиотское вмешательство повлекло одно убийство за другим.
– Я бы не стал так отчаиваться. Возможно, на новые преступления убийцу толкнул собственный страх, болезненное воображение, подсознательное чувство опасности, а вовсе не ваше вмешательство. Новые преступления, возможно, случились бы и без вас.
– Это верно, – сказал Уимзи, вспомнив Тригга.
– И мой вам совет – поступайте, как подскажет совесть, в соответствии с законом, который вы привыкли уважать. А все остальное предоставьте Господу. И постарайтесь возлюбить даже злых людей. Поставьте преступника перед судом – но помните, что и нам с вами предстоит Суд Божий.
