Текст книги "Срочно нужен гробовщик (Сборник)"
Автор книги: Дороти Ли Сэйерс
Соавторы: Джозефина Тэй,Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 43 страниц)
– Мэри, миленькая! Что же ты мне ничего не сказала? Значит, ты уже начала действовать и на днях собираешься купить птицеферму? Ты уже так много успела, а я ничего не знаю! И вообще, я обо всем узнаю в последнюю очередь и от других, а ты упорно молчишь! Как тебе не стыдно, ты же обещала рассказывать мне обо всем!
– Но я и сама ничего не знала, – холодно ответила мисс Уиттейкер. – Кто тебе сказал эту чушь?
– Ну, миссис Писгуд говорила, что услышала об этом от…
Тут мисс Файндлейтер запнулась. Как быть? Она еще не была представлена мисс Климпсон и не знала, как ее назвать. «Эта леди» – так могла сказать какая-нибудь продавщица, «мисс Климпсон» – нельзя, ведь они еще официально незнакомы, «новая жиличка миссис Бадж» – тоже в глаза не скажешь. Пару секунд она нерешительно колебалась, потом улыбнулась мисс Климпсон и умоляющим тоном сказала:
– Вы – наша новая помощница, правда? Позвольте мне самой представиться вам. К чему формальности, раз мы все равно заняты одним делом? Пусть наша совместная работа в приходе послужит мне рекомендацией, хорошо? Мисс Климпсон, так ведь? Я очень рада знакомству с вами. Ну как, Мэри, скажи, правда, что ты собираешься сдать свой дом мисс Климпсон, а сама уедешь в Элфорд и примешься за разведение кур?
– Какая ерунда, конечно, нет. И кроме всего прочего, мы с мисс Климпсон встречаемся впервые в жизни.
Тон мисс Уиттейкер позволял предположить, что, если бы зависело от нее, первая встреча оказалась бы и последней.
– Ах, простите! – совсем не смутившись, весело и игриво вскричала мисс Файндлейтер. – Кажется, мне не следовало этого говорить вслух. Неловко получилось. Но ведь я была уверена, что миссис Писгуд знает что говорит.
И она повернулась к мисс Климпсон.
– Да нет же, это ошибка! – энергично запротестовала наша леди. – Мисс Уиттейкер, какое же мнение у вас теперь сложится обо мне! Естественно, ничего подобного я не говорила. Просто упомянула – так, между прочим, – что я собираюсь, а вернее, только подумываю снять дом недалеко от прихода – вы же понимаете, насколько это удобно. Взять, например, заутрени или дни всех святых… И кто-то из дам предположил, только предположил, не больше, – я сейчас уже не помню, кто именно, – что вы, может быть, решитесь сдать дом – пусть не сейчас, но спустя какое-то время. Уверяю вас, это все. – Мисс Климпсон не слишком придерживалась истины, но успокаивала свою совесть иезуитскими рассуждениями о том, что там, где на кон поставлено так много, позволительно слегка отклониться от истины. – А мисс Мергатройд сразу же расставила все точки над «і», заявив, что вы ни о чем подобном не помышляете, а если бы и надумали сдать дом, то и тогда не стали бы ничего предпринимать, не посоветовавшись с ней.
Мисс Уиттейкер рассмеялась.
– Зачем мне с ней советоваться, – сказала она, – когда для этого существуют агентства по сдаче недвижимой собственности внаем. Впрочем, я собиралась сдать дом, но никаких конкретных шагов в этом направлении еще не предпринимала.
– Так значит, тебя все-таки тянет уехать из города! – воскликнула мисс Файндлейтер. – Как хорошо! И ты посвятишь себя сельскому хозяйству, да? Я тоже мечтаю оказаться вдали от дурацких теннисных партий и прочей чепухи, хочется жить поближе к земле, на лоне природы. Вы ведь читали Шейлу Кей-Смит?[13]13
Ш. Кей-Смит (1887–1956) – английская писательница. Среди ее произведений пьесы, стихи, очерки и сорок романов о людях и природе Суссекса.
[Закрыть]
Мисс Климпсон Шейлу Кей-Смит не читала, зато она всегда любила Томаса Харди[14]14
Т. Харди (1840–1928) – английский писатель-реалист. Один из крупнейших лирических поэтов XX века.
[Закрыть].
– Это ужасно – обитать в маленьком городишке, вроде нашего, – продолжала мисс Файндлейтер. – Тут только и есть что горшки с ландышами да мелочные пересуды. Мисс Климпсон, вы даже не представляете, сколько здесь, в Лихемптоне, сплетен. Милая Мэри, уж я-то знаю, как тебе надоел наш город, особенно после всех этих дурацких слухов и скандала с жутким доктором Карром. Ты хочешь избавиться от дома, и тебя можно понять. Наверное, в нем стало не слишком уютно?
– Почему же неуютно? – бесстрастно спросила мисс Уит-тейкер. А может быть, слишком бесстрастно? Мисс Климпсон чуть не вскрикнула: тон голоса мисс Уиттейкер внезапно напомнил ей ту самую готовность обороняться, какая сквозит в быстром, настороженном взгляде никому не нужной старой девы, заявляющей каждому встречному-поперечному, что она терпеть не может мужчин.
– Ну как же! – сказала мисс Файндлейтер. – А смерть тети? По-моему, это ужасно, когда кто-то умирает. Милая мисс Досон! Хотя, конечно, смерть была милосердной к ней, она избавила ее от страданий, но все равно…
Мисс Климпсон тут же отметила про себя ее нерешительный тон. Еще бы, ведь мисс Файндлейтер говорит не то, что думает. На уме у нее – атмосфера подозрительности, сгустившаяся вокруг мисс Уиттейкер.
– Да, но почти в каждом доме кто-нибудь когда-нибудь умер, – сказала мисс Уиттейкер. – Не знаю, почему из-за смерти мисс Досон поднялся такой шум. Это выше моего понимания. Мы ведь обычно не слишком чувствительны к прошлой жизни незнакомых людей. Возьмем, например, эпидемии и катастрофы, случившиеся много лет назад. Или даже сегодняшние события в Китае. Мне лично кажется, что никто всерьез о них не задумывается. Вот если бы большевики объявились в Гайд-парке, революция произвела бы на британцев гораздо большее впечатление.
Мисс Климпсон согласно кивнула. В тот же вечер она написала лорду Питеру письмо:
«Мисс Уиттейкер пригласила меня на чай и сказала, что любит свой дом на Уэллингтон-авеню наравне с сельской жизнью, она так к нему привязана, что не мыслит жизни вдали отсюда.
На протяжении всего вечера она каждым словом и жестом старалась подкрепить свое заявление. Так и просятся на язык слова Гертруды из «Гамлета»: «По-моему, эта дама слишком щедра на уверения!» А принц Датский мог бы продолжить: «Пусть себе кляча брыкается!»[15]15
Перевод М. Лозинского.
[Закрыть] – если уместно такое выражение о даме. Шекспир приводит меня в восторг. Всегда-то у него найдется подходящая случаю цитата!»
– Знаешь, Уимзи, по-моему, тут ты попал впросак, – заявил Паркер. – Не вижу никаких оснований предполагать что-то необычное в смерти мисс Досон. Да и доказательств у тебя нет, за исключением разве глупых сплетен да мнения самонадеянного докторишки.
– Чарлз, у тебя мозги канцелярской крысы, – ответил друг. – Страсть к доказательствам притупляет твое чутье и отрицательно воздействует на блестящий некогда интеллект. Ты чересчур цивилизован, в этом твоя беда. В сравнении с тобой я – дитя природы. «Среди нехоженых дорог, где ключ зеленый бил, меня узнать никто не мог и мало кто любил»[17]17
Лорд Питер перефразирует цитату из стихотворения «Люси» английского поэта-романтика Уильяма Вордсворта (1770–1850). Цитируется в переводе С. Маршака.
[Закрыть], что, возможно, не так уж и плохо. Я знаю, знаю определенно, что это дело с гнильцой.
– С чего ты взял?
– С чего взял? Да с того. Знаю же я, например, что с букетом прославленного лафита урожая 1876 года, который эта каналья Петтигру-Робинсон осмелился испробовать на мне вчера вечером, далеко не все в порядке. Вино оказалось с душком. Тут то же самое.
– С душком! Черт побери! Нет ни следов яда, ни следов насилия! Мотива преступления тоже нет! И наконец, нет никакой возможности что-либо кому-либо доказать.
Лорд Питер взял из портсигара кубинскую сигару и с артистической небрежностью закурил.
– Послушай, – сказал он, – хочешь пари? Ставлю десять к одному, что Агата Досон была убита, двадцать к одному, что это сделала Мэри Уиттейкер, и пятьдесят к одному, что меньше чем через год я приведу ее на скамью подсудимых. Ну так как? Принимаешь?
Паркер засмеялся.
– Я – бедный человек, ваша светлость, – шутливо взмолился он.
– Вот видишь! – торжествующе воскликнул лорд Питер. – Ты и сам чувствуешь тут какой-то подвох. Будь ты уверен в себе, разве стал бы раздумывать? Сказал бы мне: «Попрощайся со своими деньжатами, дружище!» – и привет! Что может тебя остановить, раз ты уверен в своей правоте?
– Я пожил на белом свете и знаю, что ни в чем нельзя быть уверенным до конца, – ответил инспектор. – Впрочем, – добавил он осторожно, – я готов поставить на кон, ну, скажем, м-м-м… пол кроны.
– Сказал бы лучше сразу двадцать пять фунтов, – возразил лорд Питер, – возможно, тогда я бы отнесся с пониманием к твоей предполагаемой «бедности», но, просадив полкроны, по миру с сумой не пойдешь, значит, будем считать, пари принято.
– И что ты намерен делать? – саркастически спросил Паркер. – Потребуешь произвести эксгумацию тела и возьмешься заново отыскивать следы яда? Или прикажешь похитить мисс Уиттейкер и на галльский манер применить к ней пытку третьей степени?
– Совсем нет. Я шагаю в ногу со временем. Моим оружием станет психология. Как сказано в Псалмах: «И сеть ее, которую она скрыла для меня, да уловит ее самое»[18]18
Псалтырь, 34,8.
[Закрыть]. Предполагаемая преступница сама себя выдаст.
– Ну-ну! Тебе, конечно, виднее! – насмешливо произнес Паркер.
– В общем, да. Психология считает раз и навсегда установленным фактом, что преступник не знает ни минуты покоя, он не умеет хладнокровно ждать развития дальнейших событий. И всегда…
– Возвращается на место преступления?
– Помолчал бы лучше, когда тебя не спрашивают! Преступник всегда занят одной' единственной мыслью: как замести следы преступления, а заметать-то бывает нечего, но он все равно суетится и тем самым навлекает на себя недоверие, а следом идут пункт за пунктом: Подозрение, Расследование, Доказательство вины, Осуждение и Виселица. Выдающиеся юристы писали… Впрочем, хватит, не будем без нужды тревожить дух св. Августина, да и зачем понапрасну метать бисер моего красноречия! Ладно, слушай, я помещу во все газеты вот это объявление. Мисс Уиттейкер, как я думаю, в наш золотой век журналистики прессу почитывает. Так мы одним выстрелом убьем двух зайцев.
– Ты хочешь сказать: за двумя зайцами погонимся – ни одного не поймаем, – заворчал Паркер. – Ну-ка покажи. «Берту и Эвелин Гоутубед, работавших по найму у мисс Агаты Досон, в Лихемптоне, Уэллингтон-авеню, просят связаться с мистером Дж. Мерблзом из Степл-Иннской корпорации адвокатов. Мистер Мерблз располагает сведениями, которые могут представлять для них определенный интерес».
– Ну как, по-твоему, неплохо? – спросил Уимзи. – Объявление должно возбудить подозрения у самого невинного человека. Мое тебе слово, мисс Уиттейкер не может не попасться на удочку.
– Каким образом?
– Еще не знаю. Но это и любопытно. Надеюсь, ничего плохого со стариной Мерблзом не случится. Мне бы не хотелось его потерять. Он – классический образец семейного поверенного. Впрочем, риск – необходимое условие его профессии.
– Честное слово, ты невозможен. Хотя, конечно, с девушками поговорить не мешает, раз уж ты намерен разузнать поподробнее про житье-бытье мисс Досон. Слуги всегда все знают.
– Важны также мотивы поступков мисс Уиттейкер. Помнишь, сестра Филлитер сказала, что еще до ее ухода прислуга была уволена. А при каких странных обстоятельствах уволили ее саму? Чего стоит один только довод, что мисс Досон якобы не хочет брать еду из ее рук? К сестре Филлитер она относилась прекрасно, и вдруг такое недоверие! Стоит присмотреться повнимательнее и к уходу девушек. Почему их уволили через три недели после истерического припадка с мисс Досон? Создается впечатление, что из дому старательно выпроваживали всех, кто мог хоть что-нибудь рассказать об этом ее припадке.
– Я тебя не понимаю, ведь нам известна вполне основательная причина увольнения девушек?
– Это битье-то посуды – основательная причина? Да брось ты, в наши дни трудно найти хорошую прислугу. Хозяйки давно привыкли к беспечности и разгильдяйству слуг, сейчас все не так, как в добрые старые времена. Да и насчет истерики у меня тоже есть кое-какие вопросы. Почему мисс Уиттейкер выбрала для своих дел ту самую минуту, когда опытная и знающая медсестра Филлитер была на прогулке? Почему она обратилась к тетушке с просьбой подписать какой-то мало приятный для той документ об аренде или не об аренде, об этом пока помолчим, как раз тогда, когда мисс Филлитер не было в доме? Если разговоры о делах расстраивали мисс Досон, почему племянница не побеспокоилась о том, чтобы рядом была медсестра, которая в случае чего сможет оказать неотложную помощь?
– Да, но мисс Уиттейкер – тоже опытная медсестра. Наверное, она и сама сумела бы справиться с приступом?
– Не сомневаюсь, что она очень опытна, – с ударением сказал Уимзи.
– Ладно уж. В тебе говорит предубеждение. Но что касается объявления – Бога ради. Оно не повредит.
Лорд Питер, задумавшись, молчал. Челюсть его отвисла, придав длинному, узкому лицу слегка глуповатое, нерешительное выражение, вызывающее в памяти героев П. Г. Вудхауса[19]19
Пелсм Гренвилл Вудхаус (1881–1975) – англо-американский писатель. Среди его персонажей туповатые аристократы, гениальные слуги, эксцентрические дядюшки.
[Закрыть].
– Значит, ты считаешь… – начал он. – Ох! Да что там! – Уимзи решительно нажал кнопку звонка. – Значит, не повредит, говоришь? Бантлер, проследите за тем, чтобы это объявление публиковалось во всех газетах до тех пор, пока я не дам отбой.
* * *
Впервые объявление появилось во вторник утром. Всю последующую неделю не случилось ничего из ряда вон выходящего, разве только мисс Климпсон прислала письмо, в котором с некоторым беспокойством сообщала, что младшая мисс Файндлейтер подвигла наконец мисс Уиттейкер к конкретным шагам в деле разведения кур. Они вдвоем пустились в объезд птицеферм по соседству, которые в журнале «Птицеводство» были объявлены к продаже; их поездка по округе предположительно должна продлиться несколько недель. Мисс Климпсон высказывала опасения, что в подобных обстоятельствах она не в состоянии эффективно продолжать расследование и не может оправдать свое более нем щедрое жалованье. Она, однако, успела подружиться с мисс Файндлейтер, которая обещала сообщать ей обо всех их начинаниях. Лорд Питер поспешил ответить на письмо и успокоить ее щепетильную совесть.
В следующий вторник в квартире Паркера раздраженно зазвонил телефон. Инспектор как раз был занят ритуальной ссорой с домоправительницей, у которой была весьма устойчивая и столь же неприятная привычка переваривать рыбу, предназначенную ему на завтрак, так что по вкусу она становилась похожа на сено.
– Это ты, Чарлз? – раздался в трубке голос лорда Питера. – Послушай, Мерблз получил-таки письмо об этой девушке, Берте Гоутубед. В прошлый четверг она исчезла из своего жилища, и квартирная хозяйка очень обеспокоена ее отсутствием. Ей на глаза попалось наше объявление, и она собирается к нам, рассказать все, что знает. Не сможешь ли ты заглянуть в Степл-Инн часов в одиннадцать?
– У меня работы выше головы, – сказал Паркер. – Неужто не можешь управиться без меня?
– Еще как могу! – ворчливо прогудел голос в трубке. – Я рассчитывал доставить тебе удовольствие. Неблагодарное животное, у тебя нет никакого интереса к этому делу.
– Ну, как сказать, ты же знаешь, я в это убийство не верю. Ну ладно, только, пожалуйста, не ругай меня, распугаешь девиц на телефонной станции. Может, мне все-таки удастся вырваться. В одиннадцать, говоришь? Хорошо. Да, послушай!
В ответ раздался щелчок аппарата.
– Повесил трубку! – проворчал Паркер. – Берта Гоутубед… Гм-м! Я мог бы поклясться…
Инспектор потянулся через стол за газетой, прислоненной к банке с джемом, и, поджав губы, прочитал заметку, которая броскими заголовками привлекла к себе его внимание за несколько секунд до того, как вошла домоправительница и начался их ежедневный скандал по поводу разваренной рыбы.
Газета сообщала: «Официантка обнаружена мертвой в лесопарке Эппинг. В ее сумочке найдена пятифунтовая банкнота».
Он снова поднял телефонную трубку и попросил оператора соединить его с Уимзи. В аппарате послышался голос камердинера.
– Его светлость принимает ванну, сэр. Не будете ли вы так любезны подождать, пока я передам ему трубку?
– Конечно, конечно, – сказал Паркер.
В аппарате снова послышался щелчок. Наконец издалека донесся слабый голос лорда Питера.
– Алло!
– Квартирная хозяйка упоминала, где работала Берта Гоутубед?
– Да, конечно, официанткой в ресторанчике «Корнер-хаус». Откуда такой нежданный интерес? То ты меня и слушать не желаешь, а то внезапно в ванной осаждаешь. Смотри-ка, звучит, как песенка из мюзик-холла, причем наименее изысканного сорта. О, я молю тебя, прошу, ответь же!
– Ты что, еще не видел газет?
– Естественно, нет. Пресса и прочая чепуха стоит в моем расписании на втором месте после завтрака. Ну и что там, в газетах? Чем они нас сегодня порадуют? Историей с похищением? Или снижением подоходного налога на шесть пенсов?
– Да помолчи ты, балбес! Дело нешуточное. Ты опоздал.
– Опоздал? Куда?
– Сегодня утром Берта Гоутубед была найдена мертвой в лесопарке Эппинг.
– О Господи! Мертвой? Как? Отчего?
– Неизвестно. Может быть, отравление. Или сердечная недостаточность. Никаких следов насилия. Или ограбления. И не за что зацепиться. Я сейчас же еду в Скотланд-Ярд и приступаю к расследованию.
– Да простит меня Господь, Чарлз. Знаешь, когда ты сказал, что объявление не повредит, у меня возникло какое-то нехорошее чувство. Мертва! Бедная девочка! Чарлз, это я ее убил! О черт! Мокрый весь. В ванной чувствуешь себя незащищенным и беспомощным. Послушай, беги в Скотланд-Ярд и расскажи все, что знаешь, а я присоединюсь к тебе буквально через какую-то долю секунды. Ну вот, теперь по крайней мере уже совершенно ясно, что это убийство.
– С чего ты взял? Смерть Берты Гоутубед может быть случайным совпадением, не имеющим никакой связи с твоим объявлением.
– Как так «может»? Этак и свиньи могут летать. Пошевели мозгами, Чарлз. Кстати, в газете ничего не было про сестру?
– Было. В кармане костюма Берты найдено письмо, благодаря которому ее опознали. В прошлом месяце Эвелин вышла замуж и уехала в Канаду.
– Это спасло ей жизнь. В Англии ей грозит смертельная опасность. Нужно связаться с ней и предупредить. А заодно расспросить обо всем, что ей известно. Ну, пока. Пора одеваться. О черт!
Щелк! Телефонная линия снова замерла, и Паркер, без сожаления покинув разваренную рыбу, выскочил из дому и припустил вниз по Лэмз-Кондуит-стрит к остановке трамвая, торопясь в Вестминстер[20]20
Вестминстер – район Лондона, в котором наряду с парламентом, а также другими правительственными зданиями находится и Скотланд-Ярд.
[Закрыть].
* * *
Шеф Скотланд-Ярда, сэр Эндрю Маккензи, был старинным другом лорда Питера. Он милостиво принял взволнованного молодого человека и внимательно выслушал сбивчивый его рассказ об умершей от рака, завещании и о публикации объявлений на последних страницах газет.
– Да, удивительное совпадение, – сказал он снисходительно, – и я могу понять ваши чувства. Но не надо расстраиваться. Забудьте ваши опасения. Я видел отчет полицейского врача, он совершенно уверен, что смерть этой девушки вызвана естественными причинами. Никаких следов насилия. Конечно, придется проделать дополнительное обследование, но нет оснований предполагать, что она убита.
– Да, но что она делала в лесу?
Сэр Эндрю пожал плечами.
– Можно попытаться получить ответ и на этот вопрос. Но, вы сами знаете, молодых людей куда только не заносит. Да и жених у нее как будто имеется. Служит, кажется, на железной дороге. Коллинз отправился его допросить. Но она могла забрести в лес не только с ним.
– Да, но если ее приятель не помог ей отправиться на тот свет, то почему он оставил ее в лесу одну – умирающую или уже мертвую?
– Вы бы, конечно, так не поступили, я понимаю. Но допустите на минутку, что девушка изменила своему возлюбленному, что с ней был женатый мужчина, – и вдруг сердечный приступ, она мгновенно умирает – с сердечниками такое случается. Ее партнер сам перепугался до смерти – и исчез. Такое тоже нам не в новинку.
Но ему так и не удалось убедить лорда Питера.
– И давно она умерла?
– Дней пять или шесть назад, как считают наши медики. То, что ее нашли, само по себе удивительно. В ту часть леса редко кто забредает. Случайно несколько молодых людей углубились в лес со своими собаками. Один эрдель-терьер унюхал тело.
– Оно было замаскировано?
– Я бы не сказал. Девушка лежала в кустах, как будто прежде укрылась там, играя в прятки с приятелем.
– Или, например, убийца затеял игру в прятки с полицией.
– Ну-ну. Не стану вас разубеждать, – улыбнулся сэр Эндрю. – На убийство не похоже: нет ни следов борьбы, ни ран, ни даже царапин на теле. Можете сами взглянуть в отчет о вскрытии тела. Возможно отравление. А пока, если хотите, слетайте в Эппинг вместе с инспектором Паркером и во всем убедитесь собственными глазами. Если что обнаружите, дайте мне знать.
Уимзи поблагодарил сэра Эндрю и, зайдя за Паркером в соседний кабинет, потянул его за собой.
– Кошмар! – говорил он на ходу. – Первые же наши упражнения в психологии привели к таким, я бы сказал, ощутимым результатам. Я понимаю, успехи щекочут самолюбие, но, ей-Богу, по мне, лучше бы обойтись без трупов. Давай-ка наведаемся в Эп-пингский лесопарк, а потом навестим квартирную хозяйку Берты. Кстати, у меня новая машина, надеюсь, тебе понравится.
Паркер бросил взгляд на щеголеватый, удлиненный корпус черного монстра, на вспыхивающую в лучах солнца медь выхлопных труб и подумал, что единственный способ добраться до леса без приключений – это постараться выглядеть официальным лицом. Значит, при виде всякого человека в голубой униформе на дороге придется помахивать полицейским удостоверением. Без слова протеста он втиснулся на сиденье и не столько почувствовал облегчение, сколько разозлился, когда они, словно выстреленные из катапульты, понеслись, обгоняя впереди идущие машины, без того грохота, с каким мчатся гоночные машины, – в обманчивой, предательской тишине.
– Это новый двенадцатицилиндровый «даймлер», – сказал лорд Питер, ловко обходя шедший впереди грузовик. Страх ему был неведом. – С гоночным корпусом. Сделан по специальному заказу. А до чего удобен… Куча приспособлений… Ход плавный, как у лебедя, и мотор не шумит, вообще «премиленькая канашка и хорошо воспитана – без разных там фиглей-миглей», как говорил Эдмунд Спарклер, достойный сын своей маменьки… Помнишь, он тоже не выносил рокота мотора… Я назвал ее «миссис Мердл»[21]21
Эдмунд Спарклер, миссис Мердл – персонажи романа Ч. Диккенса «Крошка Доррит». Спарклер – сын миссис Мердл от первого брака. Цитата в переводе Е. Калашниковой.
[Закрыть] по этой причине… Ну а теперь поглядим, на что она способна…
И еще до прибытия на место, где было найдено тело, все, что сулил экстерьер «миссис Мердл», было с лихвой исполнено. Их появление произвело сенсацию среди присутствующих, которых сюда привело любопытство или дело. Синод фоторепортеров и журналистов, завидя Уимзи, решил, что дело обещает быть громким и вскоре выйдет на первые страницы газет, и тут же начал планомерную осаду лорда Питера, но тот довольно успешно отражал наскоки ретивых газетчиков. Паркер, к своему неудовольствию, был сфотографирован в ту самую минуту, когда он неловко извлекал свое тело из недр «миссис Мердл». Старший инспектор Уомсли поспешил любезно на помощь, попенял любопытствующим зрителям и повел его к месту происшествия.
Тело уже увезли в морг, но влажная земля все еще сохраняла его отпечаток. Лорд Питер взглянул на землю и тяжело вздохнул.
– Черт побери теплую весну, – сказал он с чувством. – Апрельские грозы и солнце – хуже не бывает. Старший инспектор, далеко подвинулось разложение?
– Да, милорд, особенно те части тела, что были на солнце. Но никаких проблем с идентификацией личности нет.
– Я так и думал. Как она лежала?
– На спине, в спокойной и естественной позе. Одежда в порядке, собственно, следов насилия вообще нет. Должно быть, она сидела, а потом почувствовала себя плохо и повалилась на спину.
– Гм-м. Дождь смыл отпечатки ног и все следы с земли. Да еще трава. Трава – это кошмар, да, Чарлз?
– Вот именно. И, кажется, ни одна веточка не поломана, так ведь, старший инспектор?
– Да, – ответил офицер, – никаких следов борьбы, как я уже указывал в своем рапорте.
– Но если она сидела здесь, а потом повалилась на спину, то под тяжестью тела тонкие ветки должны были обломиться. Верно?
Старший инспектор покосился на инспектора из Скотланд-Ярда.
– Вы считаете, что ее приволокли сюда и уложили в кустах? Так, сэр?
– Я пока что ничего не считаю, – возразил Паркер. – Однако мой долг – обратить ваше внимание на обстоятельство, которое, по моему твердому убеждению, этого заслуживает. А следы шин – чьи они?
– Нашей машины, сэр. Пришлось подъехать, чтобы забрать тело.
– Земля затоптана. Полагаю, это тоже ваши люди?
– Отчасти, сэр. Да еще компания молодых людей, которые ее нашли.
– Значит, посторонних следов вы не обнаружили?
– Нет, сэр. Но на этой неделе лило чуть ли не каждый день. Да кролики, которых в лесу во множестве. Да ласки. И других грызунов порядочно.
– Ой-ой-ой! Ладно, но, по-моему, вам стоит осмотреть местность более тщательно. Может, обнаружите какие-то следы на расстоянии. Сделайте круг и доложите, если что-то найдете. Да, вам не следует подпускать зевак слишком близко к месту происшествия. Расставьте вокруг посты и попросите праздношатающихся удалиться. Питер, ты все осмотрел?
Уимзи бесцельно ткнул палкой в дубовый пенек, стоявший в некотором отдалении от вмятины на земле. Потом наклонился и вынул из расщелины сверток. Двое полицейских суетливо заспешили к нему, но при виде находки – бутерброда с ветчиной и пустой бутылки из-под пива, завернутых в промасленную газету, – их нетерпеливый интерес мгновенно улетучился.
– Остатки от пикника, – фыркнул Уомсли, – по-моему, к происшествию отношения не имеют.
– А по-моему, имеют, и самое непосредственное, – безмятежно возразил Уимзи. – Когда точно девушка исчезла из дома?
– Так. Она ушла с дежурства в пять часов двадцать седьмого, в среду. Завтра исполнится ровно неделя, – сказал Паркер.
– А это «Ивнинг вьюз», среда и тоже двадцать седьмое, – подхватил Уимзи. – Вечерний выпуск, выходит довольно поздно. То есть до шести часов вечера его еще нет в продаже. Так что одно из двух: либо кто-то принес эту газету сюда, чтобы на ночь глядя поужинать в лесочке, либо в ней был завернут завтрак нашей девушки и ее спутника. Выбирайте, что больше нравится. Позже место было занято. Трудно вообразить веселую компанию, расположившуюся с трапезой в том самом месте, где лежит труп. Я не стану утверждать, что наличие трупа в непосредственной близости к застолью существенно отражается на аппетите. A la guerre comme к la guerre[22]22
На войне как на войне (фр.).
[Закрыть]. Но мы-то живем в мирное время.
– Верно, сэр. Значит, вы считаете, что девушка умерла в среду или в четверг. Переночевать она могла у кого-то в городе.
– То есть опять любовный сюжет, – сказал Уимзи. – Удивительное стечение обстоятельств.
– Ваша правда, милорд. Я очень рад, что нашлась новая улика. Мистер Паркер, вы сами займетесь свертком или мне прихватить его с собой?
– Лучше возьмите вы, пусть все вещественные доказательства по делу хранятся у вас, сказал Паркер, протягивая руку к Уимзи, но тот не спешил расставаться со своей находкой, оглядывая и обнюхивая ее со всех сторон, словно ничего подобного в жизни не видел. – Я полагаю, что прав милорд и что сверток прибыл сюда вместе с девушкой. Все также говорит за то, что она тут была не одна. Скорее всего, вместе со своим молодым человеком. Похоже, обычная любовная история. Позаботьтесь о бутылке, старина, на ней могли остаться отпечатки пальцев.
– Заберите бутылку, – сказал Уимзи. – Пусть всегда у нас будут друзья, которым можно доверить бутылку, как сказал Дик Свивеллер[23]23
Дик Свивеллер – персонаж романа 4. Диккенса «Лавка древностей».
[Закрыть]. Но очень прошу, прежде чем вы займетесь нашим респектабельным железнодорожным служащим и прежде чем он услышит, что все, сказанное им, может быть использовано против него самого, бросьте взгляд, или, вернее, суньте нос в этот бутерброд с ветчиной.
– Он что, не в порядке? – спросил Паркер.
– Да нет, скорее наоборот. Удивительно хорошо сохранился благодаря восхитительным свойствам дубового пенька. Не однажды в течение веков дюжий дуб помогал британцам выстоять в борьбе с оккупантами. Дуб – вот душа нашего флота. Сердце-вина дуба – наши корабли, как поется в гимне британского флота, хотя теперь его слов никто не помнит. Но что меня по-настоящему озадачивает, так это несоответствие между бутербродом и прочим антуражем происшествия.
– Обыкновенный бутерброд с ветчиной, что в нем такого особенного?
– О боги застолья и виноделия! Какая непритязательность! Да, это бутерброд с ветчиной, но назвать его обыкновенным я бы не рискнул. Ему не пришлось увидеть ни разделочной доски забегаловки, ни прилавка универсама, ни полки с деликатесами в магазинчике на задворках города. Боров, который был заклан, чтобы приготовить лакомство, откармливался не по скучной, тупой методе деревенских гастрономов и не знаком ни с ежедневным рационом из помоев, ни с приевшимися кулинарными изысками, предлагаемыми кухонным ведром для отбросов. Оцените только этот глубокий оттенок коричневого в прослойках мяса; эту твердость и щедрость сала и розовый его перламутр, напоминающий щечку китаянки; эти темные прожилки, где черный паточный соус пропитал ветчину и сделал ее достойной стола самого олимпийца Зевеса! И теперь скажи, неразборчивый человек, круглый год питающийся одной вареной треской – и по заслугам! – скажи, как могло такое случиться, что какая-то незначительная официанточка со своим дружком, служащим на железной дороге, едут в Эппингский лес и угощаются царским бутербродом с бра-денхемской ветчиной, пропитанной угольно-черной патокой, ветчиной, которая еще совсем недавно была молодым диким вепрем, играющим средь зеленых дубрав, пока смерть не настигла его и не претворила его плоть в, по существу, нетленную и куда более великолепную материю. Нелишне добавить, что стоимость деликатеса – три шиллинга за фунт, вот аргумент, который тебе, безусловно, покажется по-настоящему веским.
– Странно, – сказал Паркер. – Я-то считал, что только богатые люди…
– Только богатые люди или те, что понимают в гастрономическом искусстве, – сказал Уимзи. – Таковы две категории, которые отнюдь не совпадают друг с другом, но бывает что пересекаются.
– Твоя находка может оказаться чрезвычайно важной, – аккуратно заворачивая вещественное доказательство, сказал Паркер, – а теперь давай-ка съездим поглядим на тело.
Осмотр тела трудно было назвать приятным, так как погода всю неделю стояла сырая и теплая, да и ласки свое дело сделали. Посему, бросив беглый взгляд на покойницу, Уимзи предоставил двум полицейским заниматься ею, а сам переключился на ее сумочку. Просмотрел письмо от Эвелин Гоутубед (ныне Эвелин Кроппер) и записал ее канадский адрес. Из внутреннего кармашка сумочки достал газетную вырезку со своим собственным объявлением и оглядел ее с обеих сторон. Потом не одну минуту посвятил разглядыванию пятифунтовой банкноты, которая лежала сложенная вместе с другими деньгами: бумажкой в десять шиллингов и семью шиллингами восемью пенсами серебром и медью. Еще в сумочке находились ключ от английского замка и компактная пудра.
– Вы, конечно, занимаетесь выяснением, когда и кому были выданы эти пять фунтов? Не правда ли, Уомсли?
