Текст книги "Ведьма"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

Жрец Луны умрет как колдун. Он не знал, чем это чревато, но был уверен, что смерть будет ужасной. Он осознавал, что в религии страх играл роль топлива для разжигания духовного экстаза, а колдунов боялись больше всего.

С такой же жадностью, как весь вечер пил воду, Сарис выпил приготовленный для него чай. Жрец с тревогой наблюдал за ним. Когда совсем стемнело, он заметил перемену. Несмотря на ночную прохладу, Сарис обильно потел. Его дыхание стало почти нормальным. Казалось, что он успокоился. Слишком успокоился? Жрец мог различить у Сариса только очень слабый пульс.

В лагере Людей Реки зазвучал барабан. Тревожные поначалу звуки быстро приобрели властный успокаивающий темп, почти совпадающий с пульсом Сариса.

Жрец присел. Сгорбившись и опустив голову на кулак, он уставился в ту точку, где должна была взойти луна. Пока он размышлял, едва заметные звезды превратились в яркие точки. Луна однажды уже спасла его, назвав его своим сыном. Религия Луны обязана победить, и для этого ее сын должен выжить. Кивая головой в темноте, Жрец пришел к согласию с самим собой.

Однако Мать позволила им мучить его. Она позволила ему умереть. Она воскресила его, чтобы доказать его правдивость и значение.

Он помнил те муки. Утонченную агонию. Дни и ночи.

Ему необходимо было отвлечься, и он отдал себя во власть звуков барабана, успокаивающему действию его неизменного ритма.

Гипноз.

Слово из другого времени и другого мира.

Отрывочные, пугающие фрагменты воспоминаний пронеслись перед его мысленным взором. Когда-то в нем было место для логики. Тот мир превращал мотив в аргумент, путал мысль и эмоции. Конфронтация. Дискриминация. Терроризм. Убийство.

Тело Жреца сотрясала могучая непреодолимая дрожь. Его свалил сон, подобный трансу. Над горизонтом появился серп взошедшей луны.

Глава 15

Осторожно приблизившись к тому месту, где лежал Жрец Луны, эскорт кочевников в страхе остановился. Жрец лежал совершенно неподвижно рядом с Сарисом. Один из кочевников издал стон.

Командир эскорта локтем пихнул застонавшего воина в живот. Тот, пошатываясь, отступил назад.

– Жрец Луны жив! – сказал один из кочевников. – Трава у его рта шевелится от дыхания.

Командир осторожно подошел ближе.

Жрец свернулся калачиком, как ребенок в материнской утробе. Он крепко прижал кулаки к подбородку. За исключением его мертвенно-бледных рук, он выглядел нормально. Командир нарочно шаркнул сапогом по сухой почве. Жрец не пошевелился. Покашливание тоже ничего не дало. Как и обращения к нему, которые вскоре почти перешли в крики. Отчаявшись, командир дерзнул толкнуть Жреца в плечо.

Он тут же отпрянул, будто обжегся.

Жрец открыл глаза и уставился на командира эскорта, что-то бормоча и моргая, как сова. Треща суставами, он уселся.

– Она явилась мне. Моя Мать. Она говорила со мной.

Напуганный командир эскорта пробормотал слова извинений. Его товарищи с опаской отошли. Как один, все они сжали в руках свои лунные диски.

И Жрец увидел, как люди прячутся за символом Луны.

Они и прежде сомневались. Он знал это. Ему стало почти грустно. Как могли они надеяться осознать честь его повторного рождения как единственного сына божества? Они ничего не понимали. Неблагодарные. Разве не он молился над всеми жертвами мора и тем самым спас их? Эти люди видели, как падали сраженные молнией сомневавшиеся в Жреце. Они видели, как верные гремучие змеи убивали предателей. Несмотря на мор и военные поражения, Церкви не удалось поколебать истинную веру. Культ Луны и Жрец продолжали контролировать народ Летучей Орды. И эти несчастные посредственности считали, что они могут усомниться в ее сыне, а потом искать спасения, спрятавшись за несчастным кусочком серебра!

Жрец широко раскрыл глаза, зашипел и стал имитировать треск погремушек гремучей змеи и тыкать перед собой похожим на змею пальцем.

Воины дрогнули. Раскаты пронзительного смеха Жреца вспороли рассветную тишину и обратили в бегство какую-то пташку. Успокоившись, он сказал:

– Все будет хорошо. Посредственности сомневаются. Боги милостивы. Если на то их воля.

Это определение «посредственности» заставило его задуматься. Он отвернулся от своего эскорта. Ему никогда прежде не приходило в голову такое определение для других, и тем не менее он уже дважды его употребил в это утро. Сразу после того, как он проснулся и очнулся от приснившегося ему свидания с Матерью.

Как замечательно, что она дала ему такое точное слово, слово, которое точно определяло тех, для предводительства которыми он был возрожден.

Волшебство этого мгновения было нарушено напряженным вопросом кочевника:

– Сарис жив?

– Конечно! – Подавив готовый сорваться с губ стон, вызванный болью в суставах, Жрец повернулся, чтобы осмотреть раненого. Дыхание Сариса не улучшилось, а пульс был таким же слабым. Рана по-прежнему распространяла ужасную вонь.

Жрец собрал волю в кулак и стянул с Сариса одеяло. Его едва не стошнило.

И в этот миг он вдруг осознал, что совершенно не помнит наставления, данные ему Матерью во сне.

Подобно ледяному дождю, обрушившемуся с ясного неба, Жреца охватила паника. Не имея сил сдвинуться с места, он стал нечленораздельно кудахтать и беспорядочно размахивать руками. Воины-кочевники все разом отступили от него.

Рывком поднявшись на ноги, Жрец, шатаясь, побрел прочь от Сариса, прочь из лагеря. Он выл от бессилия и продирался сквозь кустарник, не обращая внимания на ветки, рвущие ткань его одеяния и его собственную кожу. Он опомнился, только когда одна ветка едва не сбила с его головы тюрбан. Схватившись за тюрбан, Жрец плотно натянул его на свою голову. Даже сейчас он не хотел обнажать голую розовую кожу на своей голове в том месте, где оперировала Сайла.

Когда к Жрецу вернулась способность здраво рассуждать, он проклял Луну. Это было хуже любой физической боли. Женщина. Все они одинаковы. Вместилища разочарования. Он ей верил, а теперь вот что случилось!

Он стал кулаками бить по кустам. Он лягался и выл. Перебегая от куста к кусту подобно крадущимся койотам, за Жрецом следовал его эскорт. Шепотом они высказывали друг другу свое изумление этим божественным безумием. Утро было прохладным, но их кожа блестела от пота.

Споткнувшись о труп козла, Жрец плашмя растянулся на земле. Ослепленный съехавшим на глаза тюрбаном, барахтаясь на земле, он снова поправлял свой головной убор. Первое, что он увидел, была пульсирующая куча личинок.

Задыхаясь, Жрец перекатился на бок и, шатаясь, поднялся на ноги. Спиной вперед, беспомощно выставив перед собой руки, он стал пятиться от отвратительной массы. Сейчас он не был в состоянии предотвратить то, чего не мог позволить себе около Сариса. Он упал и стал ползти, как зверь. Его так сильно стошнило, что выступили слезы.

Командир эскорта подбежал к тому месту, где, прислонившись к валуну, хватая ртом воздух, сидел Жрец. Он предложил ему воды из ярко раскрашенного и украшенного резьбой сосуда, сделанного из тыквы. Пробкой служил оскалившийся череп. Жрец не обращал на пробку внимания, пока не осознал, что она вырезана из кости. Это напомнило ему о смерти. О мертвом козле. Об отвратительной шевелящейся живой массе под его носом. В животе у него заурчало.

Едва заметив изменившееся выражение лица Жреца, кочевник бросился наутек.

Жрец с жадностью отпил воды, сплюнул и снова отпил. Мало-помалу к нему возвращалось самообладание. Грязь, подумал он, почему его должна окружать грязь? Его цвет – белый, цвет чистоты, цвет Луны, цвет серебра.

Личинки тоже были белыми.

Жрец содрогнулся, обхватил себя руками и стал раскачиваться из стороны в сторону.

Он знал, что должен что-то вспомнить. Что-то ужасное. Но что?

Он скрипнул зубами. Грязь.

Из подсознания пытались всплыть какие-то другие, неясные слова. И вдруг, едва не вскрикнув от радости, он понял! «Из грязи возникнет сильнейшее. Высшая чистота возникает из подлейшего осквернения. Так враг является чудесным средством в руках разумного».

Это слова его Матери. Он вспомнил. Она говорила еще:

«Требуй чрезмерного. Только при чрезмерности настолько катастрофичной, что она сокрушает все вокруг, может возникнуть истинное созидание. Человеческие существа способны познать красоту умеренности, только пребывая среди руин, вызванных чрезмерностью. Веди их. Насильно. К спасению. Ко мне».

Жрец понял. Любовь к ней смирила его. Он бросился на колени и вознес краткую благодарственную молитву. Затем он поспешил обратно в лагерь. Проносясь мимо своего обескураженного эскорта, он обрушил на него град приказов и проклятий.

Наскоро искупавшись в реке, Жрец переоделся и занялся Сарисом, который к этому времени уже пришел в сознание. Пока один из кочевников неуклюже кормил Сариса кашей, Жрец объяснил, что необходимо сделать.

– Нездоровая плоть должна быть удалена, Сарис. Она наполнена злом. Если это зло завладеет твоим телом, я потеряю контроль над твоей душой. Из всех воинов, которые сражаются за меня, и погибают, и присоединяются ко мне на Луне, чтобы снова возродиться со мной, только те будут отвергнуты, которые погибли от злых чар. Ты должен позволить мне очистить тебя.

В глазах Сариса серо-голубого предсмертного цвета вспыхнул огонек. Едва шевеля губами, он проговорил:

– А если ты потерпишь неудачу? Если я умру, пока ты пытаешься меня спасти?

– Тогда ты будешь принадлежать мне. При условии твоего полного доверия ко мне я спасу твою душу, даже если потеряю твое тело. Но я знаю, что могу спасти и его.

– Спаси меня! – Сарис сжал руку Жреца, как когтями.

Жрец глубоко вздохнул и взял Сариса за руку.

– Порой солнце является злейшим врагом моей Матери, но мы должны им воспользоваться. Твоя рана нуждается в солнечном свете. Но она должна быть чистой.

– Чистой? Невидимые с каждым днем все больше пожирают мое тело, Жрец. Никому не удавалось гнить, как мне, и выжить, – и по его щекам потекли прозрачные слезы.

Жрец крепко взялся за руки Сариса. Раненый ослаб до предела, но не стоило рисковать.

– Я должен сделать так, чтобы то, что наслаждается злом, пожрало зло.

Ничего не понявший поначалу, Сарис пришел в неистовство. Он бился, пока его слабые силы не были полностью истощены. Он попытался крикнуть на помощь, но смог издать лишь хриплое шипение. Тогда он признал свое поражение.

– Ты имеешь в виду личинок?

– Может, тебя больше устраивает, чтобы злые невидимые завладели твоей душой? Не сомневайся, они также завладеют и твоей жизнью.

Освободивший свои руки, Сарис забил кулаками по земле. Он был настолько слаб, что даже пыль не поднялась. Наконец он отвернулся от Жреца и с отвращением прошептал, ненавидя себя самого:

– Спаси меня. Спаси мою жизнь.

– Ты будешь стоять по правую сторону от меня, когда меня призовет моя Мать. – Жрец смочил лоб Сариса холодной водой, встал и подошел к своему ожидавшему указаний эскорту.

Он посмотрел на каждого воина взглядом, который был тяжел, как камень.

– Сделайте то, что я велю, и мы останемся живы. Ослушайтесь, и семь поколений ваших детей будет проклято. Ни один из Людей Реки не должен видеть Сариса. Ты, крайний, отправляйся к мертвому козлу. Положи две полные горсти личинок в корзину и доставь ее ко мне. Ты, который принес мне болевую траву. Мне нужно еще этой травы. Она мне потребуется каждый день.

Командир эскорта спросил:

– Ты сможешь его вылечить, Жрец?

– Я уже сказал, что смогу, не так ли? Выполняй приказ!

Эскорт бросился врассыпную.

Всю следующую неделю Жрец спал рядом с Сарисом. В течение дня он сидел рядом с ним, руководил его кормлением, перекладывал его так, чтобы раны облучались солнечным светом. По нескольку раз в день Жрец обмывал здоровые участки кожи вокруг ран. Тысячи мух садились на его руки, на лицо, на открытое тело Сариса, готовые внести свой вклад в увеличение количества личинок. Жрец почти с испугом отгонял мух. Все же некоторым мухам удавалось отложить свои полупрозрачные яйца.

С самого начала Жрец заставил себя наблюдать за отталкивающей деятельностью этих покрытых слизью маленьких существ. Озабоченная только продлением жизни, эта тяжелая, полужидкая на вид масса прожорливо выполняла свою работу.

Жрец был удивлен и обрадован тем, как быстро улучшалось состояние ран. Там, где ранее был только гной – появлялась свежая ткань. Личинки не трогали ее. Жрец постоянно протирал эти новые участки отваром листьев, которые приносил искушенный в травах воин. Вскоре заживающие участки тела стали настолько большими, что их можно было бинтовать. Сжав зубы от отвращения к находящимся рядом личинкам, Жрец массировал раны. Сарис при этом жаловался на боль. Жрец не обращал никакого внимания на эти жалобы. Он был убежден в том, что кровообращение играет большую роль в заживлении.

Жрец по нескольку раз в день проверял, не появились ли признаки окукливания в стаде своих крошечных помощников. Непродуктивные личинки бесцеремонно выбрасывались при помощи прутика в ближайший кустарник. По ночам в этом кустарнике среди мышей возникали настоящие сражения из-за этой нежданной добычи.

Жрец приказал своему эскорту расставить в кустарнике ловушки для мышей. Ими, в свою очередь, объедались гремучие змеи Жреца. Разжиревшие и довольные, они были послушнее, чем обычно. Когда Жрецу приходилось отправляться к границе своего лагеря, чтобы встретить очередную из бесконечных делегаций Людей Реки, эти пресмыкающиеся увивали его распростертые руки. Их головы с мелькавшими раздвоенными языками покоились на его ладонях, откуда золотистые с черным глаза змей презрительно взирали на собеседников Жреца.

Одно способствовало другому.

Долгими ночами Жрец часто обдумывал эту мысль. То, что человек познавал, подготавливало его к новым познаниям. Одно способствовало другому.

Сайла и ее товарищи скрылись из библиотеки. Церковь на протяжении многих поколений болтала о «сокровище Врат», а в конце концов оказалось, что оно состоит в основном из видеодисков.

Жрец предпочел, чтобы оно состояло только из видеодисков. Что могло быть более бесполезным, чем видео в мире, где извлеченная из руин давно забытого города розетка служила только источником вторичной меди? Никто не слышал о телевидении по крайней мере последние пятьсот лет.

Дверь скрывала и нечто другое. Книги. Сайла заполучила книги. Кроме того, при ней находились шесть человек из криогенной колыбели, которые были грамотны.

Сарис будет жить благодаря знаниям. В данном случае божественным знаниям, подумал Жрец, хотя мирские познания кочевника-травознатца тоже пригодились.

Продолжая предаваться воспоминаниям, Жрец подумал, что он приказал предать огню библиотеку, скрывавшуюся за Вратами, по двум причинам. Во-первых, для того, чтобы уничтожить Сайлу и ее спутников, во-вторых, чтобы уничтожить любые знания, неподконтрольные ему самому.

Этот случай с Сарисом доказывал состоятельность второй причины. Луна открыла ему, что личинки уничтожат заразу, убивающую Сариса. Кочевник открыл ему траву, оказавшуюся противовоспалительным средством.

Насытившиеся личинки насыщали мышей, которые кормили собой змей.

Одно способствовало другому. Чтобы служить Жрецу.

Научив его, как излечить одного бесполезного болвана, Мать-Луна преподала ему главный урок.

Этот новый, наполненный грехом мир с его нескончаемым насилием не созрел для неуправляемых знаний. Было несправедливым, что Сайла, этот отпрыск лицемерной Церкви, получила доступ к знаниям и тем более власть над ними. Власть над знаниями являлась священным правом, которое должно принадлежать Жрецу. Управлять должен он.

Чтобы управлять, он должен обладать. Для полного обладания нужно уничтожить любого, кто мог бы бросить ему вызов. Жрец царапал имена в пыли у своих ног.

Сайла. Конвей. Тейт. Леклерк. Бернхард. Картер. Анспач.

Шаркая ногами, будто исполняя какой-то странный танец, Жрец стер имена. Раздался его тихий счастливый смех. Как будто имен никогда и не было. Нечестивцы должны быть уничтожены так же, как был уничтожен их мир и его самонадеянность.

Стерты. Все.

Глава 16

Откинув назад голову и уперев сжатые кулаки в бока, Лорсо смотрел на сидевших перед ним полукругом мужчин в комнате совета.

Толстенные кедровые стволы, вкопанные в наполненную гравием траншею, образовывали овальное сооружение. На внутренней поверхности десяти стволов за спиной Лорсо были вырезаны лица. Каждому лицу размером в полтора человеческих роста искусно придали такое выражение, что казалось, будто они все уставились на один и тот же прямоугольный кусок черного вулканического стекла с неровными рваными краями. Высотой примерно до уровня колен и вдвое длиннее, эта глыба покоилась на закругленной подушке из чистого белого песка, которая простиралась от основания образующих стену стволов до первого ряда расположенных амфитеатром сидений. Глыба служила трибуной для выступающих.

Глаза сидящих в зале мужчин, равно как и хмурые взгляды выложенных из ракушек глаз резных ликов, были прикованы к стоявшему босиком на глыбе вулканического стекла Лорсо. В металлических жаровнях, установленных перед каждым резным изображением, пылали дрова. Колеблющееся пламя бросало причудливый отсвет на переливчатые ракушки. Неморгающие глаза казались живыми.

Лорсо не обращал внимания на резные изображения, искусственные глаза и идущий от жаровен свет. Предки за его спиной уже давно умерли, ушли в Глубокий Покой. Жертвоприношение умилостивит их. Здесь собрались все сорок Навигаторов. Живые и разозленные. Если они решат, что нужна жертва, все будет по-другому.

– Для воинов Скэнов недостаточно просто храбро погибать! – крикнул Лорсо, чтобы прекратить ропот Навигаторов. Он воинственно оглядел всех присутствующих. – Скэны всегда хорошо дерутся и всегда хорошо умирают. Разве Навигаторы назвали меня Поработителем для того, чтобы я посылал Скэнов на смерть, доказывая свою храбрость? Пусть встанет тог, кто сомневается в храбрости Скэнов, в моей храбрости! – Он снова оглядел всех присутствующих.

Пожилой бритоголовый человек, сидевший в первом ряду, встал с видом сосредоточенной решимости. Лорсо запротестовал:

– Домел, пожалуйста, вовсе необязательно вставать. Это формальность…

Исполненный чувства собственного достоинства взгляд остановил его.

– Традиция всегда важна, – сказал Домел, – что я сейчас и докажу.

Он медленно вышел вперед. Выражение лица говорило о внутренней твердости этого человека, которую можно было сравнить с твердостью камня, служившего трибуной. Щиколотки, колени, вышитая шерстяная блуза Домела были украшены браслетами из раковин моллюсков. Они были окрашены во все цвета радуги геометрическими узорами Скэнов. Сбросив обувь, Домел взошел на глыбу. У него был грубый сильный голос.

– Лорсо говорит о причинах для сражения. Он правильно делает. Скэны послали почти восемьсот человек, чтобы уничтожить Три Территории. Они превосходили по своей численности жалкие остатки стай Волков, которые Гэну Мондэрку удалось наскрести для защиты стен его крепостей. Три Территории ранены, истекают кровью после битвы с Ква. И все же Поработитель поверил хвастовству Гэна Мондэрка и отменил атаку. Самые крупные силы, которые Скэны когда-либо отправляли на войну, не выполнили своей задачи.

После небольшой паузы Домел взмахом руки указал на резные изображения лиц за своей спиной. Потом он указал на Лорсо, не взглянув на него.

– Что бы на это сказали предки?

Из среды собравшихся послышался осуждающий ропот. Казалось, их ярко вышитая и украшенная бусами и аппликациями одежда горела в красных отблесках огня. Раздались выкрики: «Виновен!» Они стали повторяться все громче. Одинокий голос пытался протестовать, но его быстро заглушили. Подняв руку, Домел прекратил шум. Он улыбнулся. Крепкие белые зубы резко контрастировали с его состарившимся лицом. В его словах звенело презрение:

– Какие вы дети! Скэны воюют ради добычи. Мы доказываем свою храбрость, свои умения в бою. Какой идиот породил мысль смерти во имя чести? Если кто-то решает сразиться с кем-то ради славы или исправить несправедливость, то это в природе человека. Мы все знаем, что так поступают дураки. Но племя сражается во имя своего выживания, чтобы уничтожить врагов. И ради своего процветания. Как учит нас первый предок: «Что имеем, то защищаем. Что хотим, то берем». Торговля хороша, добыча лучше. Но Скэны принимают во внимание цену. Всегда. Лорсо это понимает.

Когда Домел остановился, чтобы перевести дыхание, слышалось только угрюмое бормотание. Он продолжил:

– Скэны охотятся на слабых, как показал нам первый предок. Теперь выслушайте Лорсо.

Когда Домел занял свое место, Лорсо снял сандалии и снова занял место на глыбе. Смягчившимся тоном он сказал:

– Вблизи побережья не было никаких рабов, никаких продуктов. Там были только Волки. Ква предали нас своей преждевременной атакой. Их раздавили. Они нанесли Трем Территориям рану. Но недостаточно серьезную. Теперь мы объединим силы с более надежными Людьми Реки и Летучей Ордой. Весной они помогут нам уничтожить Гэна Мондэрка. Мы соберем урожай из его людей и их имущества на всем протяжении к северу от горы Разрушитель до Матери Рек.

Поднялся другой мужчина, старше Домела. Его седые волосы были заплетены в традиционные восемь косичек-щупалец Сосолассы.

– Скэны никогда не делились своей добычей. Скэны берут. Скэны оставляют у себя! – с тем он сел на место.

Лорсо кивком подтвердил свое согласие.

– Кроме того, Скэны используют мелкую рыбешку как приманку для крупной рыбы. Когда Три Территории будут побеждены, нам больше будут не нужны ни Люди Реки, ни Летучая Орда. Никто не предлагает, чтобы мы на них не нападали.

Угрюмая настороженность сменилась громкими одобрительными возгласами.

Когда Лорсо у дверей вешал свои сандалии на колышек, сменив их на свои обычные сапоги, к нему подошел Домел и сказал:

– Уцелевшие с акульего челна, уничтоженного оружием-молнией, говорят, что ты правильно сделал, не высадившись у Медовой реки. Мне никогда не приходилось видеть Скэнов такими потрясенными.

– У человека, сопровождавшего к моему судну Гэна Мондэрка, было оружие-молния. Я узнал его по рассказам. Если бы не оно, я бы захватил Мурдата в плен. Тебе рассказали выжившие после нападения на Матери Рек, что этот человек, Жрец, владеет молнией, так же как и те чужаки, служащие Гэну Мондэрку? Скэны должны завладеть этим оружием.

– Такое никогда добровольно не отдадут. Как нам его украсть?

Лорсо напряженно улыбнулся.

– Говорят, что ты был величайшим Поработителем всех времен. Я этому верю. Ты станешь следующим предком!

Домел скорчил гримасу.

– А я не тороплюсь стать чьим-либо предком. Но ответь: как ты намереваешься добыть оружие-молнию?

– Мы пошлем челн, чтобы направлять действия воинов Людей Реки и Летучей Орды. Они все разузнают об оружии Жреца. Как только Три Территории будут побеждены, они украдут его.

Домел молча шагал вперед, склонив голову. Они уже выходили через ворота из форта. Как всегда, Лорсо залюбовался тем, с каким мастерством они были сделаны. Толщина горизонтальных брусьев равнялась расстоянию от кончиков пальцев мужчины до его локтя. Вертикальные доски были на две трети тоньше, но той же ширины. Бревна были скреплены между собой штырями толщиной в запястье. Высота самих ворот позволяла свободно проехать всаднику. Над ними возвышалась плоская шестиугольная башня, чьи деревянные стены были обшиты медными листами для защиты от огня.

На башне, как и в определенных точках на стенах форта, постоянно дежурили караульные. Скэны предпочитали внезапность, но не намеревались сами стать ее жертвой.

Лорсо обратил свой взгляд на хижину Джалиты, уставившись на окно. Полупрозрачная овечья шкура, закрывавшая окно, будто издевалась над Лорсо. Будто глаз, пораженный бельмом, шкура не желала открывать то, что скрывалось за ней.

Они приближались к торговым рядам. Ветер, дувший с моря, наполнялся запахами кедровых бревен, свежей шерсти, трав, промасленной кожи, мехов. В голове у Лорсо все перепуталось. Его мысли постоянно возвращались к безумным, неземным наслаждениям, которые дарила ему Джалита. Стоявшие в воздухе запахи кедрового дерева и шерсти вызывали в памяти грубые одеяла, которые она хранила в сундуке возле окна. Среди запахов трав можно было уловить аромат тех, которыми она натирала тело. Он представил себе ее, когда она, подобно духу искушения, лежала, раскинувшись на кровати, на темных мехах, и стоны кожаных кроватных ремней…

– Что с тобой?

Лорсо вздрогнул так, что хрустнули шейные позвонки. Домел смотрел на него с неподдельной тревогой.

– Слышал ли ты хоть слово из того, что я тебе говорил? – Отступив, он с подозрением оглядел Лорсо. – Не заболел ли ты?

Лорсо потер основание шеи.

– Я просто думал о том, как обеспечить вылазку на Мать Рек.

– Что?! – возмутился Домел. – Да просто расспроси того, кто снаряжал последнюю вылазку! Ты уверен, что с тобой все в порядке? Не первый раз твои мысли где-то блуждают.

Разыгрывая негодование и стремясь избавиться от навязчивых мыслей о Джалите, Лорсо резко ответил:

– Мне приходится думать о многом!

– Лучше думай о том, что я тебе говорю. Я сказал, что у Гэна шесть человек с оружием-молнией. Мы могли бы заслать к ним шпиона. Вызвать среди них разлад. Украсть оружие.

– Даже если бы нам удалось войти в доверие к этим людям, что маловероятно, нужно учесть одно обстоятельство, касающееся Жреца. Если он владеет таким же оружием-молнией, почему эта шестерка на службе у Гэна не исповедует никакой религии? Наверно, потому, что Жрец более могущественен. Никто не боготворит Гэна или его людей, владеющих оружием-молнией. Все говорят, что Люди Реки отрекаются от Церкви и переходят в религию Луны. Жрец уже руководит кочевниками. Перед ним все трепещут.

– И ты?

На протяжении нескольких шагов Домел старался притворяться, что не замечает того, что Лорсо уже не шагает рядом с ним. Наконец, обернувшись, он увидел, что тот стоит, сильно побледнев, но сохраняя самообладание. Несколько прохожих, взглянув на эту парочку, немедленно ретировались. Продавец овощей тихонько ускользнул, скрываясь за своим сложенным товаром.

– Имя, Домел! – воскликнул Лорсо. – Кто утверждает, что я кого-то боюсь? Я принесу тебе его голову!

Губы Домела дрогнули в мимолетной улыбке.

– Пойдем. Можешь ли ты подобрать экипаж таких же смельчаков? Сколько людей, даже из Скэнов, способны без страха жить рядом с теми, кто владеет оружием-молнией?

– А им и не нужно быть неустрашимыми. Все, что от них требуется, – терпение и дерзновение. Все Скэны таковы.

Домел проговорил мягче и рассудительнее:

– Я уверен, что мы сможем подобрать нужных нам людей. А тебе известно, что Форы строят акульи челны? У этой береговой крысы Вала, который отважился выйти в море, есть несколько штук. И, как я слышал, у него хорошие экипажи.

– Если они попытаются нам помешать, мы сметем их. У нас самые лучшие люди, и мы превосходим Форов числом.

Домел широко улыбнулся.

– Я уверен, что ты сможешь это сделать.

Они еще некоторое время поговорили на отвлеченные темы. Лорсо показалось, что у Домела стало проявляться растущее нетерпение. Он едва не улыбнулся, осознав, что если кто-то из них двоих испытывает нетерпение, то это он сам. Солнце уже было далеко на западе. Скоро Джалита будет снова в его объятиях.

Домел пошутил. Из вежливости Лорсо заставил себя рассмеяться. Одновременно, расслабляясь, он с блаженством потянулся, наслаждаясь ощущением напрягшихся мышц.

Опираясь на посох, Слезы Нефрита медленно приоткрыла дверь хижины. Свет от единственной свечи, горевшей около камина, не мог пробить темень ночи. Она с сарказмом промолвила:

– Что, бедный Домел, неужели так поздно, что ты заблудился в темноте?

– Следи за своим языком! – ответ неслышно приблизившегося Домела был неожиданным, как гром среди ясного неба. Быстро отступив, Слезы Нефрита едва не упала. Входя в ее хижину, Домел улыбнулся.

– Все в порядке? Они вместе? – спросил Домел.

Прочистив горло, Слезы Нефрита ответила:

– Девка получает слишком много удовольствия от работы.

Домел рассмеялся.

– Если бы ты могла вспомнить свою далекую юность, старуха, ты бы ей завидовала, вместо того чтобы расстраиваться! У нас ее мать. Дочь сделает то, что мы ей велим.

– Джалита – странный ребенок. Иногда я даже сомневаюсь, знаю ли я ее мысли?

– Сомнения? Гарпун брошен и попал в кита. Слишком поздно задавать вопросы. Что тебе удалось сделать?

– Говори тихо. – Слезы Нефрита была спокойна, почти безразлична. – План удастся.

– От этого зависит будущее Скэнов. – Домел наклонился так, что его нос почти касался носа Слез Нефрита. – Если он прознает о том, что мы с ним сделали, он позаботится, чтобы чайки начисто обглодали наши кости.

– Твои, а не мои. Я его мать.

– Никакая ты не мать. Ты прибрала его, когда умерла твоя сестра, чтобы сделать из него подручного. Он – твоя воля, твои мышцы.

– Так же как и Джалита – моя воля.

– Но ты сомневаешься.

– Не в том, что она сделает. Я просто гадаю, о чем она думает, когда не занята выполнением моих приказаний. Она все выполняет даже слишком хорошо.

Домел заметно успокоился.

– Никогда не думал, что увижу, как ты нервничаешь! – Он опустился на один из стоявших в хижине стульев. Прямо над ним на стене висела желтая маска с невероятно длинными черными клыками и черными волосами. Ничего не выражавшие глаза маски уставились в пространство. Домел не обращал на маску никакого внимания.

– Наступает время штормов. Если мне предстоит убедить Навигаторов, что Лорсо должен возглавить экипаж, который отправится на переговоры с кочевниками и Людьми Реки, то мне нужно уже начинать готовиться.

– Лорсо не говорил о том, чтобы послать один из челнов на Мать Рек? – Слезы Нефрита присела на стул рядом с Домелом.

– Сегодня.

Слезы Нефрита поглаживала свой подбородок. Домел посмотрел на ее согнутый костлявый палец, на когтеобразный ноготь. Потом он перевел взгляд на свечу. Женщина промолвила:

– Он сделает то, что потребуют Навигаторы. Займись ими. А как насчет Найона? Ты ему доверяешь?

– Разумеется, нет. Я уверен, что знаю, чего он стоит. Он оставляет своего сына как заложника. По-моему, все в порядке.

– Ты рассказал Найону, что случится с его сыном, если он предаст нас?

Поднимаясь, Домел улыбнулся.

– Я сказал, что тогда отдам мальчика тебе.

Слезы Нефрита закивала головой, и из ее горла вырвался какой-то странный кашель. Глаза Домела расширились, но он взял себя в руки. Он успел позабыть этот смех Слез Нефрита. Взмахом руки Женщина-Дух отпустила его. Отвратительный хохот древней старухи холодил Домелу спину.