Текст книги "Ведьма"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 49 страниц)

Глава 55

На этот раз смех Лиса не был таким громким. Он заставил Конвея резко обернуться. Лис сказал:

– Я вижу, малышка полагает, что смерть – лучше, чем служение Жрецу Луны. Послушай ее. Спусти свой гром, пошли молнию. Когда ты умрешь, я сделаю, из твоих зубов ожерелье, из твоих зубов и из зубов твоих паршивых собак. Мои женщины сделают из их шкур одеяла. Я сам, своими руками, из твоей бедренной кости сделаю флейту, а из черепа – барабан. Ритм твоего мозга станет моим. Твои кости дадут мне силу, она мне пригодится в бою. Я завладею твоей душой, и она будет служить моим сыновьям и сыновьям моих сыновей. Вечно. Ведьма-Жрица, наверное, покончит с собой, прежде чем мы до нее доберемся. А может, все будет по-другому. Может быть, вы оба останетесь в живых и увидите, как мы позабавимся с черненькой.

Ланта нажала на спину Конвея еще сильнее.

– Нам не спастись. Не позволяй им ее мучить.

Конвей ответил, оглядываясь на нее через плечо:

– Они собираются нас убить, когда мы доберемся до Жреца Луны. Я это знаю. Но Жрец Луны хочет увидеть, как мы умрем. Отсюда до тех мест довольно далеко. – Он встал, несмотря на уговоры Ланты. Обращаясь к Лису, он произнес: – Если я сдамся, ты отведешь нас к Жрецу Луны? Никакого насилия? Никакой опасности для женщин? Никакого вреда для моих собак?

– Похоже, ты пытаешься торговаться. Слабак. Мелочевка. Я же тебе сказал, что мне велел мой хозяин. Пойдете под охраной. Будешь служить.

Опустившись, Конвей прислонил свой «вайп» к скале, не обращая внимания на протесты Ланты. К «вайпу» добавились пистолет и меч. Карда и Микка быстро встали, увидев впереди три размытых силуэта. Конвей осадил их. Мужчины осторожно обошли воинственно настроенных животных и собрали оружие. Полоски белой ткани, обернутые вокруг обычных одежд, скрывали их движения на фоне снега. Взяв оружие Конвея, троица поспешила в укрытие.

Лис вышел к пленникам. Совершенно не замечая Ланту, он гордо и надменно улыбнулся Конвею, прежде чем продолжить разговор.

– Я всегда знал, что этим все кончится. Твое оружие гроша ломаного не стоит по сравнению с тем, чем обладает мой хозяин. Ты и не человек вовсе, куда тебе до меня. Тем, что ты до сих пор жив, ты обязан везению.

– Может, Жрец Луны позволит нам разобраться с этим. Поединок – ты и я.

Хитрая улыбка Лиса внезапно помрачнела и превратилась в жестокую маску.

– Будь моя воля, я бы так и сделал. Но хозяин обещал тебе жизнь, если ты ему будешь верно служить. – Он махнул рукой. Люди засуетились, мелькая сквозь чащу леса и пелену снега. Что-то темное и массивное маячило выше по склону, двигаясь вниз. Лис указал в ту сторону, рассмеявшись. – Вот что смутило твоих собак. Мы убили медведя ради его шкуры. Этот человек кружил по ветру от вас. Очень просто. Твои замечательные собачки и не могли такое заподозрить.

Конвей выругался. Собаки пытались его предупредить. Они чуяли медведя. Но они чувствовали что-то неладное с запахом. Вот глупые. Они во всем полагались на хозяина.

Когда Конвей снова повернулся к Лису, к вожаку Дьяволов уже подошли воины. Они несли две жерди, каждая длиной в половину человеческого роста, прочно скрепленные друг с другом одним концом с помощью металлических деталей и нескольких звеньев массивной цепи. Обрывки цепи свисали с противоположных концов жердей.

– Наденешь это. Жерди прикрепим к рукам, собак сцепим с твоими запястьями.

Отступив, Конвей вскипел от злости. Вот как? Так это и есть обещание Жреца Луны долгой жизни и почета?

– Это на случай, что ты попытаешься обмануть его. Между нами, я очень на это надеюсь. Как только ты это сделаешь, ты мой. – Неожиданно взгляд Лиса соскользнул с Конвея и остановился на Ланте. – Убери свой ножик, женщина. Ты не сможешь им воспользоваться.

Ланта угрожающе выставила нож.

– Я отлучена. Закон Церкви больше не связывает меня.

– Закон Церкви – твое сердце. Ты не способна убить.

Так они стояли несколько секунд. Наконец, сдавшись вслед за Конвеем, Ланта опустила нож. Лис дал сигнал, и один из его людей отобрал у нее оружие.

Они привязали Конвея к жердям, словно фазана, выставленного на продажу. Скованный в запястьях, локтях и бицепсах, он мог шевелить плечами, но не сгибать руки. Короткая цепь приковывала собак прямо к его рукам. Руки Ланты были связаны за спиной. Для надежности на ее талию была наброшена и туго затянута веревочная петля.

Лис самолично проверил оковы. Он старался держаться позади собак. Они почти не слушались Конвея, когда воины Дьяволов подошли поближе. Животные бешено крутились и рычали.

Лис торжествовал.

– Кто другой, кроме моего хозяина, смог бы придумать такие кандалы или догадался послать меня с ними, чтобы я привел тебя и твоих вонючих собак? Его ум возвышается над всем, и он сам сказал, что только я могу тебя найти и поймать. Когда ты встанешь пред ним на колени, он увидит, как я почитаю его.

– Никто не увидит меня стоящим на коленях.

Покраснев, Лис собрался было что-то сказать, но вместо этого усмехнулся. Ланта поняла улыбку и похолодела от ужаса. Лис процедил:

– Поговорим о твоих коленях позже. А сейчас, если обойдешься без глупостей, прогулка не покажется тяжелой.

– Как я буду сидеть на лошади во всем этом? – Конвей пошевелил руками. Собаки напряглись и с надеждой зарычали.

– Пойдешь пешком. Пора трогаться.

Развернувшись, Лис дал знак своим людям, чтобы они взяли лошадей, привязанных возле убежища. Стоило чужаку приблизиться к Вихрю, тот недобро заржал и лягнул передними ногами. Человек проворно увернулся. Конь продолжал брыкаться, вскидывая голову, пританцовывая и натягивая веревку.

Лис прикрикнул на воина:

– Ты что, женщина? Не можешь усмирить коня? Развяжи его и отведи вниз к нашим лошадям. Немедленно.

Краска ударила воину в лицо. Он оглянулся на остальных – они усмехались. Неудачник поспешил подчиниться Лису.

Разъяренный конь настороженно следил за действиями человека. В ответ на новую попытку животное отпрянуло, ненароком зацепив лошадь с поклажей, привязанную рядом. Пытаясь схватить уздечку, воин понял свою ошибку. Но поздно.

Лошадь полоснула зубами по его плечу, распоров мышцы, словно ножницами. Резкий хруст ключицы утонул в крике. Тряся человека, словно терьер крысу, Вихрь работал мощными челюстями. Отпустив жертву, он встал на дыбы. Человек беспомощно корчился на снегу. Вихрь разъяренно ревел, рассекая воздух передними ногами.

Первая стрела глухо стукнулась в бок коня. Острый наконечник попал в кость. Стрела проникла совсем неглубоко, но боль была адская. Конь дико заржал.

Повернув голову, он посмотрел на своего хозяина.

Сердце Конвея превратилось в лед. Вихрь все понял. Он был готов умереть, но умереть сражаясь.

Копыта молотили по упавшему кочевнику.

Посыпался град стрел. Вихрь с ревом встал на дыбы. Привязь оборвалась. Свободный, весь истыканный стрелами, он закусил удила. Прижав уши, обнажив зубы, он бросился в атаку. Один из воинов поскользнулся. Вихрь повалил его, пошел юзом, пытаясь остановиться. Спрятавшись за деревом, один из воинов что-то метнул. Меч разрезал сухожилие на ноге лошади и отскочил весь в крови. Падая, Вихрь попытался укусить своего обидчика. Новый шквал стрел добил его. Стремительные легкие птицы, они находили покой в его вздымающемся теле. Перекатившись на бок, он глотнул воздух и взбрыкнул, не желая умирать.

Сбитый с ног воин, поднявшись, осторожно приблизился к слабеющему животному. Подняв меч, он вонзил его в горло лошади. Удар был верным. На последнем издыхании конь дернулся вперед и впился зубами в его колено. Мертвое животное уже не узнало, что лишило врага возможности ходить.

Собаки скорбно завыли. Не слушаясь успокаивающего голоса Конвея, они попусту дергались в своих оковах. Ланта отвернулась, не в силах смотреть на эту бойню.

Лис рассекал воздух командами. У лошади Тейт не было никаких шансов устроить такую же битву. Под шквалом стрел она рухнула на землю.

Окаменев, Конвей неподвижно стоял, только дергаясь от рывков перевозбужденных собак. Он уставился на Лиса. Оба молчали. Оба не обращали внимания на вопли изувеченного воина или возбужденную беготню и крики остальных. Это мгновение принадлежало только им.

Ланта поразилась, поняв, какую ненависть лелеял каждый из них. Это нельзя было описать словами. Тут было что-то непристойное.

Один из кочевников окликнул Лиса, выкрикивая его имя, пока вожак с явной неохотой не прекратил этот поединок взглядов.

Придвинувшись к Конвею, Ланта сказала:

– Прости, Мэтт. Мне бы очень хотелось найти слова, которые могли бы помочь.

Благодарно взглянув на нее, он перевел взгляд на мертвого Вихря.

– Мы вместе многое повидали. Помнишь тот день, когда ты дала ему имя? Я тогда тоже только оправился от болезни. Гэн говорит, что они никогда не дают имена своим боевым лошадям, потому что тех все равно убьют. Они считают, что если у лошади нет имени, то легче смириться с ее утратой. Это неправда. Я рад, что ты дала ему имя. Лучшее имя. Лучший конь. Хороший товарищ, верный друг. Это из-за меня он погиб.

– Ты ничего не мог поделать.

– Но и это тоже не выход. – Повернувшись к ней, он одарил ее серой, извиняющейся улыбкой. – Не слушай меня. Я сейчас не в своей тарелке. Но я приду в себя. Обязательно. С долгами надо рассчитываться.

Приказав своим людям подобрать жертвы и плененных лошадей, Лис задал изнурительный темп вниз по склону, к месту, где небольшой охранный отряд стерег лошадей. Конвей поразился его многочисленности. Несколько кочевников вышли из леса. Их белые накидки придавали им вид привидений.

При виде Тейт, привязанной к седлу, Конвей громко запротестовал. Ее израненные руки беспомощно свисали, опухшие и страшные. Конвей был уверен, что мог различить их дрожание. Ланта потребовала, чтобы ей разрешили оказать помощь подруге. Она попыталась подойти поближе, но кочевник резко оттолкнул ее. Тейт болталась в седле, все время соскальзывая вниз.

В лагере на берегу ручья, что собирал воду из всей долины, Конвей обратил внимание, что аккуратные небольшие палатки стояли ровными рядами. В конце каждого ряда было устроено кострище. Конвей быстро сосчитал кочевников. Их было тридцать. Две палатки стояли в стороне от остальных. Мэтт предположил, что они принадлежат Лису и командиру этого отряда.

Заметив внимание Конвея, Лис сказал:

– Жрец Луны говорит, что в войске должен быть порядок, иначе им труднее управлять. – Попытка оправдаться лишала его слова веса.

Конвей ясно понимал, почему Лис это сказал. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Это был не его метод сражения. Он был человеком, который вступал в схватку как одиночка среди таких же одиночек. Его натура отвергала размеренные ряды и одинаковые интервалы. Так или иначе, Лис умел выжить на вражеской территории. С наступлением сумерек появились первые разведчики. Их было шесть, и они быстро подбегали с различных направлений, отчитываясь Лису. Хотя он не мог разобрать слов, но по выражению лица и жестам Лиса Конвей заключил, что разведчики не обнаружили ничего подозрительного. Лис указал им место вниз по течению, где приказал собрать дрова для сожжения убитого воина.

Трое воинов грубо сбросили с лошади Тейт. Она безвольно упала на снег. Один из кочевников что-то произнес. Грубый смех разрезал гул негромкой болтовни и одиночных выкриков. Их хищное веселье контрастировало с невинным ржанием голодных лошадей, ожидавших обычного вечернего овса. Все трое кочевников посмотрели в сторону Конвея. Встретив его взгляд, они спешно отвели глаза. Выражение их лиц было для Конвея загадкой. Оно не было злорадным, насмешливым или жестоким. Он ожидал чего-нибудь в этом роде. Нет, оно было другим. Скрытным. Эти люди хранили тайну и боялись, что Конвей может ее выведать.

Стук топоров перевел мысли Конвея в другое русло, он стал мрачно наблюдать, как вокруг платформы с телом убитого росла пирамида бревен.

Жуткий вой встретил первый язычок пламени. Каждый воин подходил к разгорающемуся пламени с горстью травы или листьев. Хотя пламя было не настолько сильным, подходя к костру, они тщательно закрывали лица. Бросив свое приношение в огонь, возвращались, так же притворно прикрываясь от палящего жара.

Все больше голосов вторили зачинщику. Вой плыл вверх и вниз по долине, спадал с прилегающих вершин и склонов. Далекий и приглушенный звук казался частью церемонии.

Вскоре дрова подошли к концу. Искры разлетались в темноте, исполняя свой танец и угасая. В долину спускалось тревожное ожидание.

Глава 56

Конвей попытался чуть растянуть кожаную веревку, которой был привязан к молодому деревцу в нескольких шагах от огня. Он ощутил тепло. Казалось, что с каждым ударом сердца долина наполнялась холодным воздухом. Молодое деревце было диаметром не больше ладони. Мэтт сидел на земле, привязанный так, что, казалось, обхватывает дерево. Его вытянутые ноги были связаны, та же веревка перевязывала запястья рук. Вторая веревка, обмотанная вокруг дерева, была пропущена за его спиной, чтобы удерживать его вертикально. Собакам, прикрепленным цепями к концам жердей, едва хватало их длины, чтобы расположиться параллельно ногам хозяина.

Рядом с Конвеем, точно так же привязанная к другому дереву, нервно зашевелилась Ланта.

– Они что-то замышляют, Мэтт. – Журчание ручья в нескольких шагах позади них почти заглушало ее слова. Воины сосредоточились по другую сторону костра и поэтому ничего не слышали.

Конвей гнал от себя дурные предчувствия.

– Тебе привиделось. Вряд ли кто-нибудь на нас вообще смотрит.

Она резким движением головы показала туда, где совсем рядом со всадниками валялась Тейт.

– Никто из них никогда не видел чернокожую женщину. Ты знаешь, как обращаются кочевники Летучей Орды с пленными женщинами. Они уже делали попытки?

– Да вроде нет, но…

– Они посмотрели на Тейт, посмотрели на меня. Притворились, что не видят нас. Они что-то скрывают. И ты тоже. – Она отвела глаза, заметив в его взгляде обиду. – Прости, Мэтт. Я знаю это. Я умею читать по лицам.

– Если ты так много видишь, скажи, что написано на лицах этих людей?

– Страх. И нетерпение. Что-то, что они отчаянно пытаются скрыть.

– Мы не можем их беспокоить. С нами все в порядке.

Словно услышав последние слова, Лис положил свою деревянную тарелку и медленно встал. Его оценивающий взгляд остановился на Конвее. Притихнув, кочевники наблюдали за происходящим. Когда Лис подошел к Конвею, ничто в лагере не нарушало тишину, кроме потрескивающих поленьев. Карда и Микка напряглись, их порыв броситься вперед еще сильнее прижимал Конвея к грубой коре дерева.

Остановившись, Лис широко расставил ноги, положил руки на пояс. Огонь, горевший за его спиной, не позволял различить выражение лица. Темные глазницы и углубления на щеках напоминали маски смерти, в которые превращали перед боем свои физиономии его люди.

– Жрец Луны сказал, что вы с Черной Молнией ищете в этих местах пещеру, священное для него место. Он сказал также, что вы оскверните его, выкрадете оружие-молнию, которое он там спрятал. Утром ты поведешь нас туда.

Конвей облегченно вздохнул. Лис не знал, что пещера уже пуста и что ее уже не существует, не знал, что его разведчик, который одевался в шкуру медведя, чуть не застал их с частью оружия. Первым порывом Конвея было вообще все отрицать. Но в ту же секунду он изменил решение. Вход в пещеру был разрушен, оружие и боеприпасы – хорошо спрятаны, а следы заметены снегом. Лис никогда бы не поверил, что Конвей не знает это место. Лучше признаться, что они там были, но утверждать, что вход уже был завален. Поэтому Конвей напустил на себя подавленный вид, потчуя Лиса сказкой о неприятном сюрпризе.

Лис внимательно слушал. Когда Конвей закончил, он невозмутимо изрек:

– Ты лжешь.

Конвей изобразил злость.

– Я покажу тебе место. Ты сам все увидишь.

– Ты боишься туда войти, потому что это место для Жреца Луны священно. Поведешь меня туда и добудешь для меня это оружие.

– Пещеры больше не существует. Я же говорю, что показал бы тебе.

– А я говорю, что ты лжешь. – Лис воинственно наклонился вперед. Собаки приготовились отразить нападение. Цепь, соединяющая жерди, впилась Конвею в затылок. Перед глазами замелькали какие-то тени. Плечевые суставы хрустнули под напряжением.

Лис отступил. Он был на расстоянии двух шагов, когда сдавленные стоны Конвея наконец утихомирили собак.

Невольное отступление лишило Лиса учтивости. На лице проступили ненависть и ярость.

– Жрецу Луны нужно это оружие. Ты ему его и достанешь.

– Я не могу. Оно похоронено под грудой камней.

Тут Конвей взглянул на кочевников. Они показались ему нетерпеливыми куда больше обычного. Убийственно молчаливые. Выжидающие. Конвея обуял холодный страх.

Вдалеке заухала сова. Пять нот, все одной тональности, придавали ее крику требовательный, уверенный оттенок. Какой-то уголок сознания Конвея соединил с этими звуками огромную рогатую птицу, которую называли ночным тигром.

Лис продолжал:

– Жрец Луны сказал, что ты станешь лгать. Он разрешил мне выбить из тебя правду силой.

По рядам воинов пробежало легкое оживление. Конвею показалось, что они подошли ближе. Он ответил:

– Пещера разрушена. Уничтожена. Можешь убедиться сам.

– Жрец Луны никогда не ошибается.

– Однажды я от него сбежал. Тогда он ошибся. Теперь он меня поймал. Думаешь, я стал бы ему или тебе врать? Сейчас?

Вне себя от ярости, Лис заорал:

– Ты сбежал, потому что вы все сложили вместе вашу колдовскую силу. Он слушал тебя. Верил тебе. Предатель. – Лис повернулся к воинам. – Ну как, время пришло?

Они взорвались. Некоторые прыгали и танцевали, радостно гикая.

У Ланты невольно вырвался слабый вскрик, в котором сквозили испуг и отчаяние.

Лис успокоил своих людей, все еще наслаждаясь их реакцией. Он обратился к Конвею:

– Когда ты увидишь, что мои люди сделают с твоими женщинами, ты сам будешь умолять достать для меня оружие-молнию.

Конвей моргнул, не веря своим ушам. Поняв наконец всю степень вероломства, он вышел из себя. Собаки, почуяв его немую ярость, принялись, как им подсказывали инстинкты и выучка, пытаться достать противника. Лис немного отступил и стал расхаживать взад и вперед перед ними, ухмыляясь. Он вытянул из огня горящую головешку, тыча ею в морды напрягшихся и рвущихся вперед животных. Микка цапнула ее, обожгла себе рот и язык, заскулив от боли и отчаяния.

Ее визг вернул Конвея к действительности. Медленно, чуть ли не через силу, он выползал из ямы безумия. От рывков собак, привязанных к его рукам, шея и плечи тряслись. Лицо кровоточило от ударов о кору дерева.

Снова обращаясь к воинам, Лис поднял кулак. Шум прекратился, все ждали его слов. Лис торжествовал:

– Видели? Он этого не ожидал. Видели его лицо? Посмотрите на него. Представьте, что он чувствует. Он отдал нам женщин, обеих. Вы все сделали так, как надо. Я предупреждал, чтобы вы не испортили сюрприз. Знаете почему? Я говорил вам, что это будет миг наслаждения. Мы застали его врасплох. Представьте те муки, что он испытывает при виде нашего наслаждения. Ведьмы теперь наши. Жрец Луны обещал победить их силу, и он сделал это. – Раздались возгласы одобрения. Воины подошли ближе.

Жестом Лис остановил их, и они стали по обе стороны огня. Конвей видел жадные, жестокие лица, языки пламени и снова лица. Позади них застыли в бесстрастном покое освещенные деревья. И чернота. Лис продолжил:

– Все будет сделано как следует. Сегодня мы позабавимся с черненькой и заставим ее заговорить. Увидите, как искусно я буду поддерживать в ней жизнь до тех пор, пока мы не получим оружие-молнию. – Он обернулся к Конвею: – Когда взойдет солнце, поведешь нас в пещеру. Если сделаешь свою работу на совесть, я убью ее быстро и аккуратно. Потом покажешь нам дорогу к оружию-молнии. Ведьма-Жрица будет тебя вдохновлять. Как и черненькая, она умрет легко или же очень-очень медленно. Выбор за тобой.

Конвей повернул голову так, чтобы видеть Ланту. Ее лицо было все в слезах, но она уже не рыдала. Лицо выражало решимость, которая не могла скрыть страх, но Жрица отказывалась ему подчиниться. Лис отошел назад, довольно наблюдая за страданиями пленников.

Во взгляде Ланты в сторону Лиса сквозило чувство, какое она, должно быть, испытывала, посмотрев на что-то зловонное. Когда она повернулась к Конвею, ее взгляд стал умоляющим. Силясь дать ему понять, что скрывается за ее словами, она заговорила:

– Наши дни сочтены. Все кончено. Посмотри на него. У него нет жалости. Он злорадствует, вкушая каждый кусочек нашего несчастья. Он – ненасытное чудовище, которое сопит и чавкает до тех пор, пока не набьет свою мерзкую пасть. Что бы ты ни сделал, ты ничего не изменишь. Если только ты не выживешь. Так что живи, любовь моя. Помни меня. Знай, что твоя любовь – единственное, с чем я не хочу расставаться.

Конвей покачал головой. Прежде чем он смог что-нибудь вымолвить, Ланта с мольбой в голосе произнесла:

– Моя жизнь, моя смерть бессмысленны, если ты умрешь. Не позволь нам умереть понапрасну. Подумай обо мне, обо всех твоих друзьях. Живи, чтобы они любили тебя так, как я люблю и буду любить даже в Далекой Земле.

Лис что-то заподозрил. Сделав несколько шагов, он левой рукой ударил Ланту. От небрежного удара ее голова дернулась и стукнулась о ствол дерева. Отпрянув, Ланта опустилась на землю, щека ее мгновенно вспухла и покраснела.

Обратившись к Конвею, Лис процедил:

– В том, что она сказала, был какой-то знак. Не пытайтесь перехитрить меня. Ты достанешь мне оружие-молнию. За каждую секунду задержки, за каждую твою выходку отвечать будут женщины.

– Ты – просто кусок дерьма. Ты и этот змеиный помет, которому ты поклоняешься. Твоя очередь еще придет. Даю слово.

– Хорошо, хорошо. – Зубы Лиса блеснули. – Хозяин велел мне привести тебя в нормальном виде. Но он ничего мне не скажет, если ты вынудишь меня применить силу. Ну, сражайся. Оправдай меня.

– Мэтт! – это был голос Ланты.

Конвей умолк. Его подбородок упал на плечо. Положив голову на его ногу, Карда прижал уши и зарычал. Темные понимающие глаза собаки не оторвались от Лиса, даже когда один из Дьяволов поднял обломок скалы размером с кулак и запустил его в животное. Карда тявкнул, затем зарычал.

Конвею показалось, что это его сердце рычит на врагов, собака будто передавала его чувства. Разумеется, это была ярость, страстное желание рвать, крушить и убивать. Но еще и отчаяние. И поражение. Конвей всегда старался не приписывать собакам человеческие качества, как бы сильно он их ни любил. Но он знал, что они могут радоваться, страдать, заботиться. Они всегда живут по совести. Ему не верилось, что псы могут предчувствовать смерть. Он верил, что они ее понимают. В подавленном, несчастном рычании Конвею послышалась скорбь животного по такому позорному концу.

То, что Конвей ощущал сам.

Видеть, как женщины медленно умирают в лапах Лиса, было невыносимо. Но отдать Лису то, что он требовал, в надежде сократить их агонию, было бы вовсе непростительно. Безжалостная жестокость выбора была безупречной. Ни одна из женщин не могла избежать насилия. От решения Конвея зависело то, сколько продлятся их мучения. Единственным выходом была смерть.

Сова – ночной тигр – прокричала снова. Микка подняла голову. Конвей вздрогнул при виде ее опаленной морды, липкого пятна на шее и груди, измазанных непрерывно текущей из пасти слюной. Через крик совы тьму пронзил визг какого-то мелкого животного.

Двое воинов принесли, а точнее, приволокли Тейт. Когда они отпустили ее возле Лиса, Конвей поразился, увидев, что Доннаси стоит на ногах.

Кочевники приближались к ней. Их глаза блестели. Конвея пробрала дрожь. Раздался голос Лиса:

– Ты слышал сову. Судя по голосу, еще молодая, неопытная, но уже может охотиться. И ты слышал умирающую жертву. Запомни этот звук. Когда ты услышишь, как кричит Тейт, он покажется тебе радостным смехом.

Тейт что-то пробормотала. Конвей напряг слух, пытаясь различить ее слова. Лис стоял ближе и расслышал ее хорошо. От ее слов он оцепенел. Голова дернулась, словно его ударили по лицу. Вцепившись обеими руками в одну из разбитых рук Тейт, он стиснул ее что было силы.

Псы корчились и извивались в своих оковах. К изумлению Конвея, они поползли на выручку Тейт, при этом все туже затягивая веревки на его руках. Конвей заорал им, чтобы они остановились и улеглись.

Когда Конвей снова взглянул на Тейт, она стояла на коленях, почти уткнувшись лицом в землю. Лис зашел ей за спину и теперь сжимал и выкручивал ее многострадальные руки. Тейт молчала. Вдруг голова ее дернулась назад. Ее лицо было сплошной залитой потом гримасой боли, глаза сжались в щелки. Губы налились кровью от попыток загнать обратно рвущийся наружу крик. Конвей закрыл глаза, не замечая, что кричит сам, пока его ободранная глотка не зашлась кашлем.

Он был не в силах оторваться. Лис по-прежнему держал руки Тейт, теперь одной рукой. Второй он вытащил сверкающий ма из ножен. Вставив острие под рукав в районе запястья, он начал разрезать кожу. Медленно, с наслаждением. Он посмотрел на Конвея, лениво усмехаясь. Люди наблюдали, прикованные к зрелищу. От их дыхания и вспотевших тел поднимался пар.

Конвей понял, что это ад и что вовсе не обязательно умирать, чтобы в этом убедиться. Он открыл рот, изрытая проклятия.

Вдруг один из кочевников в дальнем конце толпы подпрыгнул и стал хлопать себя по спине. В его выкриках слышались боль и досада. Его товарищи в недоумении обернулись. Тот пожаловался:

– Что-то меня ужалило.

Желая поскорее вернуться к увлекательному зрелищу, один из людей произнес:

– Слишком холодно. Здесь ничего… – Его недовольная реплика закончилось визгливым стоном. Обернувшись на звук, остальные воины невольно замерли – стержень, наподобие небольшой тоненькой стрелы, длиной примерно с локоть, торчал у него с обеих сторон шеи.

Первый из пораженных завыл, извиваясь в попытках ухватить предмет, попавший ему в спину.

Все оцепенели. Это не поддавалось разумению. Не было слышно ни мелодичного пения лука, ни шороха от оперения стрелы. У этих дротиков вообще не было оперения, если не считать кусочка белого пуха на тупом конце.

Еще один воин ухватил предмет, торчащий из шеи. Нечеловеческим усилием ему удалось его вытащить. Из обоих отверстий и изо рта хлынула кровь. Он закачался и рухнул. Первый завопил о помощи, но его крики закончились выворачивающим кашлем. Он опустился на колени.

Оцепенение прошло – все завопили, дико озираясь по сторонам.

Из леса раздался свист. Пронзительный, бьющий по нервам, он доносился отовсюду и одновременно ниоткуда. Жуткие переливы напугали людей не меньше беззвучных дротиков-убийц. Испуганных кочевников накрыло шквалом дротиков, образовавшим колышущееся пятно вокруг ревущей толпы кочевников. Лис взвыл, схватившись за голову, и упал на землю. Он шарил в поисках торчащего из него стального предмета, словно собака, пытающаяся избавиться от иглы дикобраза.

Прежде чем Конвей смог хоть кого-нибудь различить, он почувствовал прикосновение чьих-то рук, освобождающих его от пут. Руки, легкие как пушинки, схватили цепь, сковывающую собак. Почти сказочно легкая, она свободно упала на снег.

Не задавая вопросов, Конвей устремился в схватку. Большинство кочевников было ранено. Многие валялись на земле. Из темноты на уцелевших все сыпался град дротиков. В ход пошли и стрелы. Тяжелые, выпущенные из коротких, сильно согнутых луков, они со свистом рассекали воздух и с клекотом втыкались в свои мишени. Показались люди в темных плотных кожаных одеждах. Они двигались с грациозностью ласок. Теперь они молчали – в боевом свисте уже не было необходимости.

Конвей поднял оброненный ма. Спасители, вооруженные длинными копьями, мелькали со всех сторон. Мэтт взмахнул мечом. Казалось, человек сделал копьем едва заметное движение, и ма рассек воздух с безвредным свистом. Неуловимо быстрый ответный выпад вспорол живот одного из кочевников. Копьеметатель обошел его танцующей походкой.

Громко радуясь освобождению, Конвей ударил кочевника в лицо. Оно исчезло. Снова и снова он бил, уклонялся, колол, рубил. Рядом ревели и терзали врагов собаки. Трещали кости. Люди кричали. Схватка превратилась в свалку.

Она закончилась, как и любой бой, затишьем, наполненным тяжелым дыханием и стонами раненых.

Боковым зрением Конвей увидел Ланту, снующую от одного упавшего воина к другому. В руках у нее была бутыль с водой. Некоторые пили, и она задерживалась, обрабатывая раны. Другим пить уже не хотелось. Ланта осматривала их и двигалась дальше. Конвей заметил, что, отойдя от одного из последних раненых, она словно сделалась меньше. Стала какой-то более хрупкой.

Словно проснувшись, он окинул взором лагерь, отыскивая странных победителей, уже обсуждающих битву, помогающих раненым, рассказывающих о своих подвигах. На мгновение его посетила безумная мысль, что они с Лантой остались вдвоем среди убитых и раненых кочевников.

Люди, пришедшие из ночи, вернули его к действительности.

Конвей различил только четверых у костра. По всей видимости, это был пост между спрятавшейся основной группой и лагерем. К Конвею приблизился один из этих людей. Как и четверка, он был таким же невысоким крепышом, одетым в плотную кожаную рубаху без украшений и такие же штаны. На голове кожаный убор с козырьком, защищающим шею сзади. До Конвея вдруг дошло, какими-маленькими были эти незнакомцы. Он пытался вспомнить, кого они ему напоминают, но эти мысли исчезли, уступая место настоящему.

Человек все время держался по другую сторону костра. В его руке было что-то длинное и круглое. Похожее на трость, но без изогнутой ручки. Он поднес предмет ко рту.

Конвей вспомнил о дротиках, о их странном белом оперении. Духовые трубки. Он взял себя в руки.

Нежная знакомая мелодия полилась из длинной флейты, плывя над изуродованными телами, разбросанными по всему лагерю. Эти мягкие успокаивающие звуки означали конец битвы. Человек тихо запел. Раненый кочевник неподалеку от Конвея издал усталый вздох. Взглянув на него, Мэтт понял, что тот уже мертв.

Ланта подошла к Конвею. Он положил ей руку на талию, прижал к себе. Вместе они подошли к Тейт, которая сидела, обхватив локтями колени. Она встретила своих друзей гримасой, которую Конвей с Лантой растолковали как улыбку, а затем тяжело упала к их ногам. Карда и Микка подбежали к Конвею с высунутыми языками, все еще тяжело дыша. Так они впятером – мужчина, женщины и собаки – ждали.