Текст книги "Ведьма"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 49 страниц)

Глава 24

Жрец приготовился. Он собрал свой плащ одной рукой, повернулся и выбросил руку в сторону, распахивая плащ. В свете факелов сверкнула искусно вплетенная в ткань серебряная нить. Когда его плащ опал, Жрец поклонился своим гостеприимным хозяевам – Людям Реки. Выпрямляясь, он поймал взгляд Лорсо. Он было подумал, не моргнуть ли ему заговорщически вождю Скэнов? Но выражение лица Лорсо исключило всякую мысль об этой выходке. Жрец почувствовал досаду. Он был уверен, что заметил страх в глазах Лорсо, когда показывал ему Человека-Который-Есть-Смерть. Теперь в его взгляде Жрец увидел враждебность.

А это делало предстоящую игру еще интереснее. Дикари не могли понять одного – им никогда не выиграть!

Боги играют. Люди рискуют.

Повернувшись спиной к алтарю, Жрец заговорил. Он раскрыл свои мысли, мысли божества, и его Мать наполнила его красноречием. Он убеждал, сладко уговаривал, сдабривал свою речь остротами и юмором. Опьяненный своими словами, он восторгался самим собой.

Лорсо боролся с голосом, который то увещевал, то усыплял, а потом снова приводил в возбуждение. Ни один воин не мог безразлично слушать речи о вечной жизни, даруемой через смерть, в стране чести и достоинства.

Лорсо спохватился. У его собственного божества имелись уши.

Он взглянул на своих людей. Заметившие его злой взгляд воины мгновенно стерли со своих лиц глупые улыбки. Они локтями подталкивали своих соседей, обращая их внимание на неодобрение Лорсо.

Жрец все это видел. Божество в нем поднялось ввысь и со смехом взирало вниз на Лорсо. Обращение одного такого в истинную веру стоило обращения сотни слабовольных глупцов.

Жрец прервал свою речь. Жестом он приказал кочевникам Летучей Орды привести пленника Потом он подозвал к себе Лорсо.

Взяв предводителя Скэнов под руку, он отвел его к дальнему концу повозки за пределами алтаря.

Два кочевника в церемониальных одеяниях привели пленника. На кочевниках были плотно облегающие куртки без рукавов и свободные мешковатые штаны. Спереди их одежда была белого цвета, сзади черного. Пленника одели в грубую белую накидку без рукавов, опускающуюся ниже колен, но не до щиколоток. Кочевники подняли его на повозку и поставили на металлическую пластину в центре алтаря. Пленник не показывал ни страха, ни надежды. Покачнувшись, он ухватился обеими руками за медные перила.

Лорсо заметил смертоносный взгляд Жреца в сторону пленника и подумал, что тот каким-то образом спутал Жрецу карты. Очень скоро его предположение подтвердилось.

– Посмотрите на этого несчастного, – гремел Жрец. – Он явился, чтобы убить друга Жреца Луны. Только сквернейшие из людей зовутся торговцами. Только Сайла могла заставить его притвориться торговцем. У этого человека не было никакого вьючного животного, никаких товаров для продажи. И все же он отказывается сознаться в том, что принадлежит Церкви Сайлы. Это его не спасет. Моя Мать докажет, что он лжет!

Тут Жрец совершил нечто невообразимое. Он жестом показал Лорсо, чтобы тот подошел к нему.

Ошеломленный, Лорсо не шелохнулся. Скэны зашевелились, в их зловещем ворчании слышались предупреждение и страх. Жрец снова взмахнул рукой.

– Ступай, Лорсо, – уголком рта тихо сказал Сарис. – Это великая честь. У многих моих людей исчезнет страх, если они увидят, что у тебя его нет.

Рука Лорсо скользнула к мечу. В тоне Сариса был намек, что страх сковал Лорсо.

– Он просто удивил меня. – Лорсо быстро поднялся. Одного его взгляда было достаточно, чтобы его люди замолкли. Высоко подняв голову, Лорсо подошел к повозке и, пренебрегая ступеньками, легко вспрыгнул на нее, став рядом с Жрецом.

В толпе раздались одобрительные восклицания.

Пленник посмотрел на Лорсо с нескрываемым презрением. Едва ли это соответствовало выражению лица побежденного человека. Это навело Лорсо на мысль, что, должно быть, его плохо пытали. Потом он обратил внимание на руку пленника, вцепившуюся в медные перила. С кончиков его пальцев сочилась кровь. Ногти отсутствовали.

– Я докажу вам, что этот человек лжет, – заявил Жрец. Что он – враг культа Луны, враг всех друзей Жреца!

Он кивнул кочевникам, приведшим пленника, и те заняли сиденья на длинном брусе, перпендикулярном остову лунного диска. Перед сиденьями были расположены рукоятки, которые кочевники принялись вращать. Кожаные ремни привели диски во вращение. Послышался звук, напоминающий Лорсо шум отдаленного прибоя. Повозка задрожала.

Вынув из сосуда на алтаре статуэтку Человека-Который-Есть-Смерть, Жрец высоко поднял ее над своей головой. Отполированная медная фигурка засверкала в темноте. Ее глаза, казалось, неестественным образом втягивали в себя свет от факелов.

Размахивая тоненькой медной фигуркой, Жрец тихо обратился к Лорсо:

– У меня приготовлен для тебя сюрприз. Среди нас находится предатель. Сарис говорит, что один из вождей Людей Реки за нашим столом поддерживает отколовшееся от Церкви крыло Сайлы. Именно он – настоящая цель ярости моей Матери. Вот увидишь!

Вернув фигурку на место, Жрец Луны снова обратился к толпе:

– Многие из вас сомневаются, карает ли моя Мать тех, кого выбираю я, что она действительно наказывает тех, кто лжет нам, кто не желает нам добра. Пусть один из вас задаст пленнику вопрос, ответ на который нам известен. Кто из моих друзей испытает нашего врага?

– Я! – Низкорослый плотный воин нырнул под веревочное ограждение и смело шагнул в запретную зону. – Спроси его, боится ли он?

– Сам спроси! – милостиво улыбнулся Жрец. Лорсо подавил желание насмешливо улыбнуться. Он прекрасно понимал, что этот воин – подставное лицо. Слезы Нефрита часто использовала такой же прием.

Вопрос бы повторен. Пленник в ответ покачал головой.

Одетые в бело-черные одежды кочевники ускорили вращение лунных дисков. Шум стал громче. Повозка, казалось, пыталась что-то сказать. Ее доски и крепления застонали. Подняв голос, Жрец раскинул руки и схватился за декоративную рукоятку на верхушке резного столба.

– Возьми Человека-Который-Есть-Смерть в руки! – И он отступил от рамы.

Осторожно, оберегая свои искалеченные пальцы, пленник протянул руку к фигурке. На его лице был виден переживаемый им страх. Он схватил литую медную фигурку в руку и на мгновение замер, не веря, что остался жив. Потом он презрительно нахмурился.

– Поставь его обратно. Есть другие вопросы? – Жрец движением подбородка подал знак воину, вызвавшемуся задавать вопросы. Тот ретиво продолжил:

– Пленник! Ты – торговец?

И снова тот исполнил отведенную ему роль, подняв фигурку, ответив и снова возвратив ее на место. Последовало множество пустых вопросов. Толпа уже получала удовольствие, спрашивая пленника, может ли он летать или живет ли он под водой в реке? Наконец Жрец их утихомирил.

– Теперь ответь мне, неудавшийся убийца. Ответь моей Матери. Все видели, что, правдиво отвечая, ты остался в живых. Сейчас я задам тебе свой вопрос! – И он снова взялся за резной столб.

Кочевники заработали рукоятками еще усерднее. На их одежде расплывались пятна от капавшего с подбородка пота.

Медные лучи превратились в сверкающий сплошной круг.

Лорсо почувствовал какой-то странный незнакомый запах. Он вызывал мысль о тепле, но поблизости никакого огня, кроме факелов, не было.

Лорсо услышал зловещее шипение. Он был уверен, что этот звук каким-то образом связан с тем неприятным липким запахом.

– Тебя подослала Церковь? – звенящим голосом спросил Жрец.

Пленник улыбнулся. Загадочной, самоуверенной улыбкой, будто шутке, которую только он один понимал. Тихим голосом, который был слышен только находившимся на повозке, он промолвил:

– Я недостоин Церкви. Она меня не посылала. – Повернув голову, он крикнул через плечо, обращаясь к сидящей за столом знати: – Церковь меня не посылала!

Окровавленная от пыток рука протянулась навстречу безмолвному крику Человека-Который-Есть-Смерть. Необыкновенно яркая, голубовато-зеленая в тусклом свете факелов искра прыгнула навстречу его протянутой руке. Раздался оглушительный треск. Пленник испустил неописуемый вопль.

Лорсо знал, что будет помнить этот вопль до конца своих дней. Всю его жизнь вокруг него погибали люди. Никогда не слышал он подобного звука.

Ни один из них не был убит божеством.

Пленник выпрямился, его рука стала тверже стали. И тут же его отбросило назад. Его тело, ставшее мягким, будто без костей, приземлилось бесформенной грудой.

Несколько секунд, показавшимися вечностью, никто не шелохнулся. Потом все как один закричали. Шум прокатился в ночи через реку и возвратился эхом. Кто-то выкрикнул имя Жреца Луны. Толпа подхватила и стала скандировать его.

Жрец млел от удовольствия, купался в лучах своей славы. Он вышагивал по повозке.

Лорсо не кричал с остальными. От этого он мог удержаться, но не мог остановить рев толпы и свое готовое разорваться сердце. Жрец потащил его к ступенькам, ведущим вниз с повозки. Спотыкаясь, ликующий и одновременно пристыженный Лорсо последовал за Жрецом.

– А теперь поговорим с моим Речным – вероломным лазутчиком.

Жрец внимательно следил за реакцией Лорсо. Его молчание на фоне орущей толпы только укрепило мнение Жреца, что перед ним был лидер, человек, живущий своим собственным умом.

Именно такой человек требовался Жрецу, чтобы уравновесить Лиса. Дело не в том, что Лис был не очень умен. Просто он сначала поддавался эмоциям, а размышлял позже. Человек, подобный Лорсо, служил бы прекрасным дополнением. Бойцу, даже божеству, требовались две руки.

Жрец заставил себя вернуться к реальности. Он остановился перед обвиненным в шпионаже. Громогласный рев толпы стих.

Глядя Речному прямо в глаза, Жрец сказал:

– Мне ведомо твое сердце. Ты принадлежишь Сайле!

Тот, протестуя, поднял руку. Его сопротивление вызвало у Жреца смех. Прежде чем Речной успел открыть рот, он продолжил:

– Смотрите на его поддельное возмущение! Лжец! Я требую, чтобы ты прикоснулся к Человеку-Который-Есть-Смерть!

Жрец отступил. Призвав на помощь свой натренированный голос, он сказал, обращаясь прямо к толпе:

– Все видели, как моя Мать дорожит правдой. Скажи правду, и будешь одним из нас. Солги, и твоя душа сгорит!

– Я не могу. Глаза Речного закатились, в уголке его рта появилось пятнышко сухой, как вата, слюны. – То есть я не буду. Никто не имеет права сомневаться в моей честности. Я честный человек. Спроси любого, – и он, прервав свою речь, стал оглядываться в поисках поручителя.

На грустных, злых, пристыженных лицах тех, кто прежде был ему друзьями, он прочел отказ.

– Мне нужны хорошие люди, – продолжил Жрец. – Сознайся, и будешь прощен. Присоединись ко мне. Помоги мне.

Казалось, осознание того, что от него все отвернулись, укрепило решимость этого человека.

– Я никогда не подвергну себя такому испытанию. Ни один человек не смеет усомниться в моей честности!

– Ни один человек и не сомневается. Я сомневаюсь! Жрец. Божество, которое человек. Подвергнись моему испытанию или будь признан виновным за свой отказ.

Вызов был брошен. Толпа издала вздох, наполненный ожиданием.

Тяжело дыша, Речной уставился в глаза Жрецу. Сквозь сжатые губы он проговорил ледяным тоном:

– Я подвергну себя твоему испытанию. Потом я удалюсь. Меня нельзя так оскорблять! Ты нажил себе врага.

В то время как все вокруг Речного расслабились, шестое чувство подсказало Жрецу, что настал самый опасный момент спектакля. Он подал своим подручным сигнал начать вращать лунные диски.

Речной бросил на свой стул пояс с мечом и вышел из-за стола.

Жрец повел свою жертву к алтарю. Он заметил, как женщина из Людей Реки открыла было рот, чтобы закричать, но затем прижала ладони к щекам.

Жрец шарахнулся в сторону и камнем упал на землю. Бросившийся к нему с ножом в руке Речной споткнулся о его спину.

Лорсо уже наносил свой удар, когда шпион только начал падать. Меч полоснул его по спине как раз над ремнем. Удар Лорсо послал Речного, согнувшегося в три погибели, вперед. Второй удар пришелся ему в незащищенное основание шеи. Почти обезглавленный, Речной сделал еще около пяти ужасных шагов.

Он упал лицом вниз, протянув руки в направлении алтаря.

Лорсо испытывал странное чувство раздвоения. Слева от него кочевники и другие Люди Реки окружали бывших подчиненных того, кто лежал мертвым у его ног. Люди кричали. Жрец положил руки на плечи Лорсо. Он видел, как шевелится рот Жреца, но ничего не слышал. Наконец слова Жреца прорвались:

– Все произошло, как предвидела моя Мать! «Держи рядом с собой Поработителя. Он должен познать твое могущество, прежде чем согласится быть твоим союзником и защищать тебя». Ради этого ты стоял рядом со мной у ее алтаря. Ради этого ты стоял со мной, чтобы противостоять предателю!

Остальные события этой ночи прошли для Лорсо будто во сне. Позже он сидел один около руля акульего челна. Ниже по течению умирающая луна вонзала свое искривленное лезвие в темный горизонт. Под его ногами неугомонная река шептала о скором путешествии.

Лорсо сжал кулаки и, закрыв глаза, оскалился. Снова и снова он повторял имя Сосолассы.

Глава 25

Шара и Чо беспокойно зашевелились. Две огромные головы разом приподнялись над передними лапами. С плавной грациозностью, не сочетавшейся с их внушительной массой, собаки встали. Гэн не обращал на них внимания, пока Чо не прижалась к его правому боку. Посмотрев на собаку, Гэн улыбнулся. Обычно она так толкалась, когда хотела привлечь его внимание, не прибегая к рычанию или лаю. Схватив ее лохматое ухо, Гэн нежно потрепал его.

– В чем дело? Притворяешься, что там какая-то опасность, чтобы опереться на меня?

Собака лениво замахала тяжелым хвостом, указывая взглядом на дверь, ведущую с крыши внутрь замка.

Уверенный, что спокойная настороженность собак объясняется просто нежданным приближением кого-то из своих, Гэн все же не спускал глаз с двери. Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову напасть на Мурдата на крыше его собственного замка. Однако, с горечью подумал Гэн, люди, рассчитывавшие только на то, что было вероятнее всего, до старости не доживали.

Появился Эмсо. За ним следовали Конвей, Тейт и Леклерк.

Притворяясь недовольным, Гэн оттолкнул от себя собак.

– Притворщики! Вы все время знали, кто это на самом деле! – Блестящие глаза и собачьи улыбки напоминали гримасы дерзких детей.

– Чо вроде оправилась от своих ран, – сказал Конвей. – Она прекрасно выглядит!

– А где твои собаки?

– Сидят дома. Ты же знаешь, как Шара и Карда постоянно испытывают друг друга. Боюсь, если они этим займутся, нам их не разнять.

Гэн скорчил гримасу.

– Страшно подумать, чтобы вмешаться в драку между этими псами…

– Забудь о собаках, – проворчал Эмсо. – Есть дела посерьезнее. Поэтому мы и пришли.

– Может, в один прекрасный день, – сухо заметил Гэн, – ты придешь ко мне с каким-нибудь радостным сообщением. Я бы умер от удивления! – Гэн оглядел остальных. – Что вас привело вместе с моим каркающим вороном?

– Идеи, – сказал Леклерк, нерешительно оглядываясь. Когда никто не поддержал его вступления, он продолжил: – Все знают, что Летучая Орда, Скэны и многие из Людей Реки весной нападут на нас. Мы втроем убеждали Эмсо, что Три Территории тогда не выдержат.

Ощетинившись, Гэн отвернулся к морю.

– Никто не заставляет вас быть со мной. Вы пришли ко мне по собственной воле. Вы вольны покинуть меня, когда сочтете нужным.

– Видите? Разве я не говорила вам, что он будет как дикий кабан?! – воскликнула Тейт. – Разве я не предупреждала, что стоит нам только рассказать ему о том, что у нас есть, и он разойдется? Разве я не предупреждала?

Отвернувшись, Гэн с трудом скрыл улыбку. Ему страстно хотелось посмотреть, как Леклерк и Конвей пытаются увильнуть от шпилек Тейт.

Леклерк быстро заговорил:

– Конечно, Тейт права. Я не это имел в виду. Дело в том, что у нас есть кое-какие идеи. Идеи о том, как компенсировать численное превосходство противника.

– Вот это звучит получше! – ворчливо проронила Тейт.

Гэн снова повернулся к своим собеседникам.

– Я слишком погорячился, – он хотел еще что-то добавить, но передумал. Он никогда не был уверен, что можно говорить этим странным людям, которые стали так важны для него. Несмотря на все их положительные черты, у них был один общий недостаток. Таинственность. Что бы они ни делали или говорили, вокруг них создавалась атмосфера отчужденности, недомолвок. Гэн всегда замечал какую-то странную меланхолию, которая была у них даже в минуты радости, будто всех их связывала какая-то неприятная тайна.

Мысленно Гэн поправил себя. Маленькая ясновидящая, Ланта, – временами ему казалось, что она знала, что происходит внутри Конвея. Гэн также понимал, что ее любовь к Мэтту Конвею была порукой тому, что она не расскажет ни об одной из его тайн.

Сейчас Конвей в своих кожаных штанах и шерстяной рубашке, в жилетке из пятнистой телячьей шкуры для защиты от холода ранней осени был похож на любого воина из отряда Джалайла, Харбундая или Олы. Такой же вид был и у Леклерка, хотя даже беглого взгляда хватало, чтобы понять: он не воин. И еще Тейт. Даже отбросив все остальное, она всегда выглядела необычно благодаря своей кошачьей грациозности, экзотическому разрезу глаз, высоким скулам и черной коже.

Гэн полюбовался ее кричащим коротким красным плащом с вышитым яркими желтыми нитками орлом, широко раскинувшим крылья и с якорем в когтях. Это было на нее похоже: противоречивость. Что общего было между орлом и якорем? Но эта эмблема притягивала взгляд. От нее исходила какая-то сила. И разве это не прекрасные цвета, цвета его собственного клана? Хотя сам Гэн всегда предпочитал простую одежду, ему нравилось щегольство и энергичность Тейт. Непредсказуемая и надежнее камня. Независимая и заботящаяся о тех, кто ее окружал.

Она нравилась ему больше любого другого из ее друзей. И знал он ее меньше всех.

– Дело в том, – сказал Конвей, – что нам с Тейт действительно нужно на какое-то время отлучиться.

Гэн молча кивнул. Для Эмсо этого было недостаточно.

– Дело религиозного характера, как они заявили. Может быть, тебе удастся больше из них вытянуть.

– Я тебя не спрашиваю о твоей вере? – с улыбкой сказала Тейт. – Не спрашивай и ты о моей.

Эмсо что-то тихо проворчал. Гэну послышалось что-то вроде «чушь собачья». Лицо Леклерка выражало несомненную озабоченность и виноватость. Но Гэну не дали поразмыслить об этом. Заговорил Конвей:

– Сперва я не хотел отправляться. Но она права, это необходимо. Однако теперь я считаю, что ей лучше остаться здесь и помочь в обучении Волков-новобранцев. Налатан расстроен тем, что она собирается его покинуть. Он настолько обозлен, что готов перекусить железо. Возможно, тебе удастся ее вразумить.

– У меня ума хватит на всех вас. – При этом Тейт вызывающе выставила вперед челюсть и широко раскрыла глаза. Ее слова были адресованы Гэну, но обжигающий взгляд был направлен на Конвея. – С этим делом можем справиться только мы с Конвеем. Вместе. И только потому, что я теперь замужем, он и Налатан считают, что я должна отправиться на кухню и остаток своей жизни вязать носки.

Конвей занялся полировкой своих ногтей.

– Я пробовал твою стряпню. По-моему, твое вязание носков безопаснее для окружающих.

– Не заговаривай мне зубы! Я не позволю тебе одному отправиться к нашим… туда в горы одному. И точка!

Короткая пауза, последовавшая за словом «нашим», показала Гэну, что Тейт прервала себя потому, что едва не сболтнула лишнее. У Гэна по спине забегали мурашки.

Леклерк нарушил наступившее молчание:

– Сдавайся, Мэтт. Было бы глупо отправляться одному. И ты не можешь заставить Тейт остаться дома. Если муж не может ее убедить, то тебе это не удастся и подавно.

Тейт великодушно восприняла свою победу. Обращаясь к Гэну, она сказала:

– Используй Налатана вместо меня. Он больше похож на тебя и Класа на Бейла, чем любой другой из встречавшихся мне людей. Ни в Трех Территориях, ни во всем мире нет лучшего воина. И я готова драться с тем, кто не согласен с этим!

Гэн снова попытался побороть улыбку. Но вот она прорвалась и превратилась в смех. Ошарашенная, Тейт напряглась.

– Ты смеешься над моим мужем?!

– Нет, нет! – Гэн протянул руку, будто защищаясь. – Я просто подумал, что, если у вас будут дети, пусть это лучше будут сыновья. Страшно подумать, что Налатану пришлось бы жить в одном доме с женщинами, похожими на тебя!

Фыркнув, Тейт отвернулась.

Гэн посмотрел на Леклерка.

– Ты сказал, что хотел поговорить о каких-то идеях. Как о том «метателе стрел», о котором ты говорил раньше? Мне докладывают, что ты работаешь с сухожилиями диких коров. Поговаривают о колдовстве.

Леклерк скорчил гримасу.

– Это оказалось сложнее, чем я предполагал.

Старательно скрывая свою озабоченность, Гэн продолжил:

– Докладывают мне и другое. У называющего себя Жрецом Луны есть катапульты. Их несколько, а не только та, что он применил в битве при Вратах.

Леклерк придвинулся ближе к Гэну. В своем энтузиазме он не обратил никакого внимания на насторожившихся у ног Гэна псов. Размахивая руками, он сказал:

– Оружие Жреца Луны – просто огромный лук. Оно быстро придет в негодность в бою. Его тетива не выдержит дождя. Я же использую сплетенные сухожилия. У меня больше стрелы, выше точность.

– Если оно у нас когда-нибудь будет, – прервал Эмсо. – Оружие Жреца есть. И сейчас. Оно действует.

– Мое будет лучше!

Гэн поспешил успокоить Леклерка:

– Эмсо всегда нетерпелив. Поверь, когда ты усовершенствуешь свое оружие, он первым станет жаловаться, что его слишком мало. Ты ему никогда не угодишь! – И Гэн дружески положил руку на плечо Эмсо.

– У нас другие идеи, – сказала Тейт, – но пока мы не можем их обсуждать. Мы изучали сокровище Врат. Вот что спасет Три Территории.

Эмсо всплеснул руками.

– Единственное, что нас может спасти – это хорошая драка! Мурдат, мы собрали горстку побитых воинов и непроверенных мальчишек и превратили их в Волков Джалайла. Мы не болтали о Вратах или о каких-то «идеях». Мы создали боевую единицу. Мы можем это сделать снова.

На него напустилась Тейт:

– Я была там, Эмсо. Я. Помнишь? Кто улучшил мурдат, которым теперь пользуются все Волки? А щит?

Конвей взял Тейт за руку, успокаивая, но она в раздражении вырвала ее.

Гэн обратился к Эмсо:

– Как уже сказал Леклерк, у противника подавляющее численное превосходство. Нам важно любое преимущество. Как ты можешь возражать?

Побагровевший Эмсо пытался найти нужные слова. На его простом, грубом лице появилось сожаление.

– Извини, Тейт. Я сожалею, что рассердил тебя. Мне не нравятся все эти новшества. Одно дело изменить внешний вид меча или щита воина. Даже то, что Гэн сотворил с воздушными змеями, по-своему было неплохо. Но черный порох. И эта кате…ката…та, другая штуковина. И оружие-молния. Вещи убивают людей. Это неправильно. Что же мы делаем? Не со Скэнами, не с теми идиотами, поклоняющимися Луне, и этим зловещим отребьем Жрецом Луны. Все они в свое время будут шить в Преисподней. Но что же происходит внутри нас?

Ответом было молчание. Это были мысли самого Гэна. Вид разрушений, причиняемых оружием-молнией, всесокрушающей слепой силой черного пороха, всегда рождало в нем чувство гадливости. По его коже ползли мурашки.

Эмсо говорил о самой сути, выступил обвинителем: «Что же происходит внутри нас?»

Гэн заметил, как обменялись взглядами Конвей, Тейт и Леклерк. То, что он увидел, поразило его. На лицах всех троих пришельцев, у которых была своя недоступная другим тайна, было выражение стыда.