Текст книги "Ведьма"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 49 страниц)

Глава 59

Конвей поднял к лицу руку – у него зачесалась щека. Но пальцы натолкнулись на ткань. Зуд был слабым, едва ощутимым, и Конвей решил не трогать повязку.

Ему не хотелось просыпаться. Это не очень удобно – спать сидя, сказал он себе. Кроме того, ему было холодно, но холод будто кружил рядом, не желая касаться человека.

Сам того не понимая, Мэтт чувствовал, что он не должен спать. Какое-то воспоминание, очень для него важное, пыталось пробиться сквозь сон.

Что-то должно произойти. Он чувствовал это. Он не должен спать, ему надо проснуться и отбросить это сладкое оцепенение лени.

Странное ощущение – ему было трудно проснуться, сон не хотел покидать его.

Маски. Духовые ружья.

Сон слетел с него, и Конвей моментально вскочил на ноги, выставив перед собой кулаки, готовый обороняться. В десяти шагах от него, злорадно ухмыляясь, припал к земле Лис. Конвей ударил его в шею.

Крик Ланты вернул Мэтта к действительности. Он неловко остановился, изо всех сил пытаясь совладать со своими сознанием и телом. Мышцы плохо слушались Конвея. Прежняя сонливость и апатия сменились агрессивностью и ненавистью.

Ланта снова окликнула его. Неохотно отведя глаза от лица своего противника, Конвей вздрогнул, увидев, что Лис связан. Воин обернулся, ища глазами Ланту, и снова вздрогнул, увидев, что та стоит неподалеку и мило улыбается ему. Более того, рядом с Лантой стояла Тейт, как всегда, с озорной усмешкой.

У Конвея закружилась голова. Наваждение прошло, и он почувствовал себя гораздо лучше.

Ланта снова улыбнулась ему. Конвей понял – она почувствовала, что ему стало лучше. Он громко рассмеялся.

– Ну, ладно. Я, как всегда, узнаю все последним. Что произошло?

– Очищение. – Ланта подняла руку и показала куда-то в сторону. Взглянув туда, Конвей увидел Тиниллита. Тот стоял неподалеку и застенчиво улыбался.

Конвей снова посмотрел на Ланту.

– Что значит «очищение»? Я уверен, что это как-то связано с танцем.

Тиниллит ответил:

– Танец. Музыка. Нет, больше – сознание. Сознание всех нас. – Вождь Малых сделал широкий жест рукой, показывая на людей своего племени; гордость светилась в его взгляде. – Танец Малых исцеляет. Это часть очищения.

– Я действительно чувствую себя гораздо лучше. – Конвей прикоснулся к своему горлу. Оно было забинтовано, но боль исчезла, оставив после себя лишь небольшое покалывание. Почти с благоговением он произнес: – Раны зажили – я чувствую это.

Тейт протянула ему свои руки.

– Посмотри, Мэтт. Ты не поверишь своим глазам. – Женщина пошевелила пальцами. Было видно, как они двигаются под толстым слоем бинтов. Это поразило Конвея даже больше, чем его собственное чудесное исцеление. Его напарница стояла рядом с ним в полном здравии; казалось, что она и не болела той страшной болезнью. Мэтт вновь повернулся к вождю Малых.

– Как ты это делаешь?

Некоторое время Тиниллит озадаченно смотрел на него. Потом вождь разразился громким хохотом.

– Лучше спроси меня, как я вижу. Спроси меня, как я думаю. – Он склонил голову набок. – Да, спроси меня, как я думаю. Очищение – это работа мысли. Я посылаю свое сознание в другое место, я чувствую сознание другого человека.

Внутри Конвея все похолодело. Если верить словам Тиниллита, то все Малые – телепаты. Но по здравому размышлению он отбросил эту мысль – телепатов нельзя взять в плен; кто сможет поймать их?

Тиниллит подробно рассказал о психических возможностях людей своего племени:

– Малые не видят того, что творится в душе другого человека. Они… – Вождь замолчал и задумчиво нахмурил брови. – Врываться в чужой мозг некрасиво. И неправильно. Помнишь, я говорил тебе, что лес – наш друг? Мы живем за счет лесных обитателей. Они – дары леса, и мы благодарим их за то, что они даруют нам жизнь. Когда мы идем среди животных, то даем им знать, что не причиним никакого вреда. Но если мы охотимся на них, то никогда не делаем этого – охотятся и убивают с пустым сознанием. Охотник думает, но не ненавидит и не любит. Тот, кто охотится, перемещает свое сознание в мозг другого человека, который в это время не на охоте. Тот, кто убивает, становится очень уязвимым, и, чтобы остаться нормальным человеком, он должен быть прощен.

Конвей произнес:

– Никто не любит убийства, но кому-то приходится убивать. Ты говоришь, что человек должен убивать, как падающее дерево, без страха или ненависти. Я не могу согласиться с тобой.

– Был ли спокоен твой разум, когда ты проснулся после очищения?

Конвей неохотно кивнул. Тиниллит продолжал:

– Танец соединяет нас. Он очищает сознание. Ни одна душа не может жить там, где сознание засорено.

Конвею почудилось, что он видит каких-то людей без лиц и они манят его к себе. Он отогнал от себя это видение.

Тиниллит тем временем продолжал:

– В нашем племени танец очищения ведут самые великие воины. Они переносят нас в места, где мы снова становимся одним целым. Они видят, кто закрыт, а кто не в силах сам открыться. Ты и твоя подруга Тейт никогда раньше не участвовали в очищении, и нашим танцорам пришлось прибегнуть к оружию, чтобы очистить вас от грубых мыслей. Они просили меня передать вам свои извинения за то, что у них не все получилось так, как надо.

На мгновение лицо вождя изменилось – Конвей не смог уловить его выражения. Он спросил:

– А что ждет тех, кто ведет танец, после того как они очистят воинов, убивших человека? Что станет с тем, кто сражался и победил то, что тревожит этих воинов?

– Их ждет великий почет в нашем племени. Ведущие танец – самые уважаемые и самые скромные люди. Они долго не живут. – Вождь быстро посмотрел Конвею в глаза; взгляд его обвинял.

Ни капельки не обидевшись, Конвей понимающе произнес:

– Они потратили много энергии на меня и Тейт, я правильно понял?

С большим трудом Тиниллит заставил себя улыбнуться.

– Они сказали мне, что скоро выздоровеют. Ты и твои друзья озадачили их. Один из ведущих танец сказал мне, что вы сожалеете о том, что сделали больше, чем другие люди. Он также сказал, что вы глотаете свое сожаление, как будто это еда, и это усиливает вашу ненависть. Вы становитесь все более свирепыми с каждым новым убийством.

Конвей взглянул на Тейт, ее лицо приняло задумчивое, извиняющееся выражение. Она пожала плечами.

– Если он сказал так, то, значит, так оно и есть. – Потом она обратилась к Тиниллиту: – И как же мы должны поступать после всего этого? Ведь мы же воины. И что станет с вами? Ведь вы оказали нам вчера ночью немалую помощь и этим засорили свое сознание.

– Если бы вы были Малыми, то с детства выучились бы очищению и танцу. Возможно, вам это еще удастся. Но мы, Малые, избегаем чужаков. И я не верю, что вы хотите остаться с нами и жить среди нас. Очищение – это не один человек, это все мы, Малые. Мы тоже сражаемся так же, как и вы. Вы выбираете убийство, а мы его прощаем.

Увидев, как изменилась в лице Тейт, услышав ответ Тиниллита, Конвей резко ответил:

– Лучше спросите у мертвых, прощают ли они вас, – и тут же осудил себя за опрометчивые слова. Извиняясь, он произнес: – Мне не следовало говорить об этом. Я хочу, чтобы вы знали, как мы благодарны вашему племени за это чудесное исцеление. Я не совсем понимаю, что вы сделали с нами, но мы все равно в большом долгу перед вами. Вы спасли наши жизни и сняли огромную тяжесть с наших душ.

– Мы были рады помочь вам. Опасность, с которой столкнулись Три Территории, угрожает и нам. Нам ничего не известно о Скэнах, кроме случайных рассказов торговцев; но кто может положиться на рассказы этих людей? Передайте Гэну Мондэрку, что мы будем его помощниками. Возможно, даже союзниками. А он позволит нам мирно жить в Горах Дьявола?

Конвей рассмеялся:

– Хороший вопрос для того, кому удалось поймать в ловушку Лиса. Он с удовольствием пригласит вас помочь ему. Но скажи мне, где вы взяли ту сову, голос которой так удивил меня? И волки, воющие вдали? Как смогли вы одурачить такого опытного и хитрого воина, как Лис?

– Мы знаем о животных больше, чем кто-либо другой. Мы не подражаем их крикам; мы сами становимся этими животными. Мы хотели приблизиться к Лису, но он очень осторожен; он все видит.

– Наверное, не все. Он никогда и не слыхивал о вас и совсем не ожидал вчерашнего ночного нападения. Вы и с ним сделали то же, не так ли? Каким-то образом вы ухитрились обмануть Лиса и его людей.

Внезапно Тиниллит покраснел.

– Иногда мы можем воздействовать на наших врагов. Мы не можем заставить их видеть то, чего нет на самом деле; но можем заставить смотреть туда, где нас нет.

– Или совсем не смотреть, – сделала предположение Тейт.

Тиниллит дернул головой, возможно, это был утвердительный ответ, а может, просто нервный тик. Он взмахнул рукой:

– Наши всадники догнали Лиса. Мы отдаем его вам.

– Нам надо перейти через Горы Дьявола – там уже лежит снег. Кроме того, двое из нас ранены. Что мы будем делать с Лисом?

На лице Тиниллита отобразилось крайнее беспокойство. Он повернулся к своим товарищам – немой вопрос был написан на их лицах. В это время раздался громкий смех Лиса.

– Все это чепуха: убийства с пустой головой; души, летающие неизвестно где, в то время когда надо сражаться с врагами. Взгляните на него – он жаждет моей смерти, но боится убить меня. Посмотрите на этих людей трусливые крысы. Эти люди запуганы сказками жен о грешных душах. Ода боятся убить меня и накормить этим свою месть. – Он повернулся и плюнул в сторону Тиниллита. Лицо Лиса было серым от злобы, холодная ярость светилась в его глазах. – Безвольные навозные черви. Подумайте о том, какое удовольствие принесет вам моя смерть. Представьте, как я кашляю кровью, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Вам нравится это. Так хоть раз в своей ничтожной жизни ведите себя как подобает мужчинам. Убейте меня и насладитесь моей смертью, как это делают все воины. Насладитесь!

Конвей подошел к ошарашенному вождю. Пока тот собирался с мыслями, Мэтт ответил за него:

– Ты умрешь потому, что заслуживаешь смерти. Но я пощажу тебя – ты умрешь быстро, слишком быстро для твоих грехов.

– А, и ты с ними? Ты тоже хочешь сделать это. Тогда осчастливь своих новых друзей. Почему бы тебе не вернуть мне ма? Мы будем сражаться как подобает воинам. Ведь ты же настоящий воин, не то что эти маленькие вши.

Ланта шагнула к Конвею.

– Не слушай его, Мэтт. Ему больше нечего терять. А тебе эта схватка ничего не даст. – Обернувшись к Тиниллиту, она произнесла: – Мои товарищи не палачи. Ты говорил, что им следует научиться очищать себя. Но ты не можешь приказать им сделать это.

– Это была лишь надежда. Обычно мы можем очистить душу от того, что происходит во время сражения. Очистить ее от другой тяжести слишком трудно для нас. Люди из Летучей Орды принесли нам немало страданий. Казнь Лиса доконает наших танцоров.

– И вы решили, что моя душа все равно уже слишком запачкана и еще одно убийство не принесет ей большого вреда, верно? – тихо спросил Конвей.

Тиниллит опустил голову.

– Я видел их боль, когда танцоры сражались за тебя. Когда сожалели, как мало они могут помочь. – Вождь поднял голову; вызов и печаль светились в его взоре. Казалось, что он ждет помощи, но не уверен в ней. – Я совершил ошибку.

– Это твоя мать совершила ошибку, – прорычал Лис.

Тиниллит одарил его взглядом, полным ненависти, и снова взглянул на Конвея.

– Мы не можем убить его.

Снова раздался грубый смех Лиса – смех, наполненный чувством превосходства и гордостью победителя.

– Я так и знал. Трусы, все вы трусы. – Он потряс связанными руками. – Развяжите меня. Вы не можете даже убить. Проклинаю вас на семь поколений вперед. Нет, на сотню поколений вперед. Вы никогда не получите обратно свои души, ни чистые, ни грязные. И же нужна быстрая лошадь – прежняя тащилась как черепаха.

По сигналу Тиниллита один из Малых двинулся к Лису, чтобы перерезать веревки на руках и ногах. Конвей остановил его:

– Подожди. Сначала посадите его на коня, а коня стреножьте. – Малый заколебался, но, увидев одобрительный кивок Тиниллита, принялся исполнять приказ. Самодовольно улыбаясь, Лис вскочил в седло. Конвей тихо приказал Малому подержать поводья: – Держи крепко и будь готов к неожиданностям.

Потихоньку, осторожно Конвей снял притороченную к седлу кожаную веревку, быстро, чтобы Лис не успел заметить подвоха, накинул петлю на ногу Лиса и привязал к стремени. Наконец до всадника дошло, что с ним хотят сделать. Лис неистово ударил коня коленом – тот вздрогнул, но ноги бедного животного были связаны, и оно вновь замерло на месте. Конвей тем временем проскочил у коня под брюхом на другую сторону. Так же быстро он привязал к стременам другую ногу Лиса. Малый помог ему потуже затянуть веревки.

Теперь Лис был привязан к лошади.

Конвей накинул связанному Лису петлю на шею и потянул к себе, заставив его отклониться назад. Отдав концы веревки двум Малым, Мэтт вынул из-за пояса нож. Лис покраснел, увидев это. Конвей аккуратно разрезал на нем всю одежду: штаны, рукава рубахи, затем кожаную куртку. После чего он приказал отпустить веревку.

Задыхаясь, ловя ртом воздух, Лис выпрямился в седле. Отдышавшись, он с ненавистью посмотрел на Конвея. Тот произнес:

– Возвращайся к Жрецу Луны. Голый, без своих соратников. Теперь Жрец Луны может гордиться своим Вождем Войны – своим голым, связанным, как боров на ярмарке, Вождем Войны.

Краска позора залила лицо Лиса.

– Это даже хуже, чем смерть. Я буду ждать тебя в Преисподней. Проклинаю тебя.

Конвей отошел в сторону. К нему подбежала Ланта.

– Мэтт, ведь в долине ходят тигры и медведи. И он не сможет ни поесть, ни попить. – Мэтт никак не отреагировал на ее слова, продолжая смотреть на Лиса.

Ланта снова заговорила:

– То, что сказал Тиниллит, – правда. Ты можешь превратиться в такого же негодяя, как Лис. Я не позволю тебе.

Тиниллит промолвил:

– Мэтт Конвей.

Конвей обернулся. Взгляд вождя был прикован к связанному Лису.

– Вспомни воина, которого ты отпустил, пожалев. Вспомни, как он отплатил тебе за это. Вспомни, что замышлял Лис против всех вас. И послушай меня: помнишь ли ты ту девушку из нашего племени, которую встретил в лагере Летучей Орды? Ты помнишь ту слепую девушку?

– Конечно, помню. Она утонула. Я всегда думал, что ее убили.

– Это была дочь моего дяди. Я растил ее с пеленок. Среди людей, захваченных Летучей Ордой, было очень много таких, как она, Конвей. – Тиниллит старался говорить твердым голосом, но на лице его читалась боль, а не месть.

Конвей подошел к лошади. Он снял с нее уздечку, вожжи, а затем развязал ей ноги и хлопнул ее ладонью по крупу. Та послушно двинулась вперед; Лис неуклюже закачался в седле.

Ему удалось остановить лошадь. Привстав в стременах, Лис обернулся к лагерю:

– Вы такие же, как и я! Несмотря на все ваши разговоры, вам нравится унижать меня, издеваться надо мной. Молитесь, чтобы я умер по дороге – тогда вам придется бояться только моего духа. Но если я выживу, вы еще узнаете, как Лис Одиннадцатый умеет платить долги.

Управляя лошадью пятками и коленями, всадник заставил ее повернуть на юг и ускакал.

Только после того, как стук копыт замер вдали, Конвей обратился к вождю Малых:

– Жизнь полна долгов, не так ли? И по ним платят.

– Да. Ты сильно рисковал ради нас. Наши танцоры пока еще очень слабы для танца очищения. Может быть, завтра они смогут исполнить его.

Конвей резко ответил:

– Может быть. Но нам надо ехать. Дороги может занести.

Вождь ответил:

– Пока вы будете идти по западной стороне гор, часть наших воинов прикроет вас. Остальные поведут пленников в лагерь Летучей Орды, чтобы обменять на Малых.

Ланта подошла к Тиниллиту – он был чуть выше ее ростом – и произнесла:

– Ты знаешь, что Церковь в опасности. Ты знаешь, что Сайла оживила Учителей. – Тиниллит нервно кивнул в ответ.

Ланта продолжила: – Церковь будет спасена, Учителя помогут вашему народу. Мы бы хотели побольше узнать об очищении.

– Это решит племя. Но я видел много интересных вещей и расскажу о них племени. – Тиниллит посмотрел на Конвея и выпрямился. Многие скажут, что ты хотел отомстить. Другие скажут, что это было справедливо. Я скажу – необходимо.

– Я очень благодарен тебе.

Перед тем как собрать вещи в дорогу, Конвей и Тейт договорились: как только они дойдут до тропы, все, что будет невозможно перевести через горы, будет сгружено и спрятано. Оставив Ланту и Тейт с Малыми, Конвей взял трех лошадей и начал собирать снаряжение. Он работал весь вечер и только к ночи завершил все приготовления.

Тем временем Тейт собирала их пожитки все еще непослушными пальцами. Похоже, собаки почувствовали, что возвращаются домой, – когда Конвей послал их на разведку, они было начали играть с ним и лишь потом с неохотой принялись исполнять приказ хозяина.

Гораздо позже, когда солнце уже спряталось за вершинами деревьев и повеяло ночной прохладой, Ланта пришпорила свою лошадь, догнав Конвея. Мэтт остановился и подождал, пока она соберется с мыслями и заговорит первой. Конвей постарался сдержать улыбку, видя, как женщина борется с обуревающими ее чувствами. Наконец она спросила его:

– Ты бы убил Лиса, если бы Тиниллит попросил тебя об этом?

– Нет.

– А как бы ты поступил, если бы не встретил Тиниллита?

– Мы все уже были бы мертвыми. Или хотели умереть.

– Ты же понимаешь, что я говорю совсем о другом. Если бы Лис был твоим пленником, убил бы ты его или нет? Даже после всего, что он чуть не сделал с Тейт?

Наконец мужчина повернулся к ней. Глядя Ланте прямо в глаза, он произнес:

– Да. И не думал бы о том, правильно это или нет. Но я оставил в живых человека, которого должен был убить. И это сильно напугало меня. Я уверен, Тиниллит прав: воин в бою рискует душою больше, чем жизнью. Но жизнь для меня важнее, чем мир в моей душе. Для души я выбираю тебя – только ты можешь успокоить ее.

Привстав в стременах, Ланта приблизилась к воину и обняла его за плечи. Влюбленные остановили лошадей и поцеловались. Они больше не замечали ничего вокруг. Тейт ехала позади них; увидев это, она отвела глаза в сторону. Улыбка на ее лице потухла, и она задумалась о собственной жизни.

Глава 60

Эмсо залез в ванну. Выдолбленная из камня, она имела квадратную форму. Внутри ее в специальной нише поддерживался огонь. От воды поднимался пар, и комната была полна благоуханием кедровой хвои. Эмсо зажмурился от удовольствия, пар и теплая вода хоть на время избавили его от ломоты в костях.

Внезапно он вскочил, выплеснув при этом на пол изрядное количество воды, и бросился к табуретке, где лежало его полотенце. Все это видела Джалита; приоткрыв дверь, она тихонечко посмеивалась над стыдливостью Эмсо. Прикрывшись полотенцем, мужчина обернулся и закричал:

– Скандал! Ты меня поражаешь, Джалита! Кто тебе разрешил подсматривать за мужчинами в ванной?

Не обращая ни малейшего внимания на его слова и продолжая смеяться, Джалита вошла в комнату. Она приблизилась к Эмсо.

– Эмсо, не будь глупым. Ты же был в ванне, ее края достаточно высоки. Что я могла заметить такого, что так смутило тебя?

– Это не довод. – Эмсо сделал ударение на последнем слове; при этом с его губ во все стороны брызнули капли воды, стекающие по его лицу. Это рассмешило Джалиту еще больше. Услышав ее смех, Эмсо перестал сердиться. – Избалованная вредная девчонка. Надеюсь, ты не ведешь себя столь же вольно с другими мужчинами.

Возмущенная этими словами, Джалита приблизилась к Эмсо, но не настолько близко, чтобы смутить его снова.

– Как ты можешь так думать? – Она вскинула голову, и ее прелестные кудри взметнулись в воздухе. – Как бы там ни было, ты же знаешь о моих отношениях с Луисом. И Гэном. Ты – единственный, с кем я могу поговорить. Я надеюсь, ты и сам все понимаешь.

– Я все прекрасно понимаю. Даже слишком. Я пытался поговорить об этом с Гэном, но он не захотел. Он сделал вид, что не понимает, о чем я говорю.

– Он боится. Боится, что друзья воспримут его как тирана.

– Никогда бы не подумал, что Гэн может чего-то бояться.

Удрученная своими мыслями, Джалита продолжила:

– А разве ты не видишь, отчего это происходит? Все из-за Сайлы; она управляет Гэном.

– Ты еще слишком молода, чтобы судить о таких вещах. Следи за своим языком. Что ты об этом можешь знать?!

Джалита вспыхнула. Она отвернулась, боясь, что ее лицо выдаст чувства, кипевшие у нее в душе. Девушка не хотела, чтобы Эмсо когда-либо узнал – его маленькая девочка может превратиться в злобного демона.

Мужчина заметил, как покраснела кожа на шее Джалиты.

– Я вогнал тебя в краску. Извини меня.

– Все в порядке. Я знаю, что не так умна, как ты. И все же я ведь очень долго жила вместе со Слезами Нефрита, я видела, как она умеет управлять людьми. Я понимаю колдовство.

– Будь осторожней с такими словами. Запомни: произнося слово колдовство, ты подвергаешь себя большой опасности.

Джалита выпрямилась.

– Своей жизнью я обязана Гэну Мондэрку. Если среди его людей не найдется человека, который скажет ему всю правду в глаза, то этим человеком буду я.

Эмсо отвернулся и нахмурил брови. Все же лицо его было скорее задумчивым, чем злым. Джалита выскочила из ванной. Эмсо еще долго размышлял над словами девушки, рассеянно вертя в руках мочалку.

* * *

Джалита помахала рукой Избранным, игравшим за стенами аббатства Ирисов. Заметив ее, дети в мгновение ока обступили девушку со всех сторон. Из своего кармана Джалита достала бамбуковую палочку. Один ее конец был закрыт пробкой из полированной кости, а сбоку был вырезан дикий кабан. Вынув пробку, Джалита достала скрученную трубкой тонкую «ткань» темно-красного цвета и развернула ее – та была длиной в руку. Девушка подняла вверх свое подношение, заставив его заполыхать в лучах солнца.

– Земляничная кожа! – громкие детские голоса эхом отдавались в стенах аббатства.

– Здесь всем хватит. – Девушка начала аккуратно отрывать кусочки этого высушенного на солнце ягодного пюре. Она раздавала их детям, стараясь никого не обделить. И хотя Избранных освящала Церковь, и поэтому они были святыми во многих отношениях, но все-таки дети оставались детьми. Не успевал маленький грешный ротик проглотить свою порцию, а освященная Церковью рука уже тянулась за следующей. Наконец все куски, кроме одного, были розданы детям. Этот кусочек предназначался девочке, одиноко стоявшей в сторонке от всей этой суеты. Ее оттолкнули в сторону старшие девочки, а одна из них, протискиваясь поближе к Джалите, случайно повернула ее боком к девушке. Тут-то девушка и приметила родинку на ее правой щеке – маленькое красное пятнышко около уха, которое заканчивалось внизу небольшим шрамом. Джалита стояла как вкопанная, глядя на девчушку.

Наконец девушка опомнилась. Улыбнувшись, она поманила ребенка к себе. Девочка отвернулась.

Джалита подошла к ней и нежно взяла ее за руку, прошептав прямо в ухо:

– Я все понимаю. Правда. Некоторые люди очень одиноки, даже если рядом кто-то есть. Я тоже очень одинока. Я всегда буду твоим другом, даже если ты не захочешь дружить со мной. Все будет хорошо. А теперь возьми свою долю, прошу тебя.

Девочка продолжала молча стоять, ни разу не взглянув на Джалиту. Она протянула свою маленькую руку – как слепой щенок, та блуждала в поисках сладости. Наконец она прикоснулась к руке Джалиты и замерла. Потом рука нашла лакомство и схватила его. Девочка умчалась прочь, так и не взглянув на Джалиту.

– Это было прелестно. – Девушка быстро встала, заметив, как к ней приближается улыбающаяся Дженет Картер. – Джей Шестая такая робкая. Она никогда не играет с другими Избранными, даже с теми, которых привезли от Людей Гор. – Интонация, с которой были сказаны эти слова, подсказала Джалите, что племя, откуда привезли Джей Шестую, находилось под особым наблюдением.

К ним подошли Сайла и Кейт Бернхард; улыбки на их лицах были более сдержанными. Бернхард кивком приветствовала Джалиту. Сайла обратилась к девушке:

– Дети с нетерпением ждут твоего прихода. А после него бедной Сью постоянно приходится их успокаивать. – Жрица махнула в сторону Анспач, которая пыталась завести детей в класс.

– Я не хотела мешать ей.

Картер зашикала на нее:

– Не извиняйся. Детям нужен смех, и ты даешь им его. Взрослые так часто забывают, как важен смех. Я же всегда стараюсь напомнить им об этом.

Джалита промолвила:

– Дети никогда не забудут твою доброту. Твоя работа значит для них гораздо больше, чем маленькие кусочки земляничной кожи, о ней они потом и не вспомнят.

Бернхард натянуто улыбнулась.

– Воспоминания ждут детей в будущем, а временные удовольствия, вроде сладостей и смеха, делают их счастливыми сейчас.

Сайла проговорила:

– Простите нас с Джалитой: мы вас покидаем, нам надо поговорить.

Картер подмигнула девушке:

– Мы поможем Сью, ей трудно будет справиться одной. Пойдем, Кейт.

С прежней улыбкой на лице Бернхард кивнула Джалите и удалилась вместе с Дженет.

Сайла взяла Джалиту под руку.

– Мне кажется, нам надо откровенно поговорить друг с другом. Почему ты так не любишь меня? Неужели ты веришь тому, что говорит обо мне Сестра-Мать? Или в этом есть и моя вина?

– Я ничего против тебя не имею.

– Перестань, – голос Сайлы был достаточно спокойным и твердым. – Ты очень умная девушка, но не чета мне. Я хочу стать твоим другом. Я знаю, как тяжело жить чужаку среди незнакомых людей. Знаю, как это тяжело перенести. А особенно тебе, молодой девушке, одной среди мужчин. Ты ведь используешь их в своих целях, не так ли? Это глупо с твоей стороны. Может случиться так, что они перестанут доверять тебе. Более того, они могут узнать о твоих намерениях, и тогда тебе некуда будет бежать. Ну а теперь расскажи мне: почему ты все-таки меня не любишь?

У Джалиты бешено заколотилось сердце, в голове у нее все перепуталось. Потупив взгляд, она молча шла рядом с Сайлой. На память девушке пришли слова Слез Нефрита. Старуха предупреждала, что, подобно морякам Скэнам, с первого взгляда узнающим все о море, Сайла, посмотрев на лицо человека и проследив за его движениями, многое узнает о его мыслях. Джалита вскипела от злости, но быстро взяла себя в руки. Этот разговор слишком серьезен, чтобы допускать такие глупые ошибки, как раскаяние или злоба.

– Я боюсь. – Мысленно Джалита поздравила себя с первой победой.

Слезы Нефрита учила ее: если хочешь солгать Жрице, начни с правды и потихоньку, аккуратно начни добавлять ложь.

– Я боюсь иметь друзей. Я помню, как погибла вся моя семья и меня забрали в плен. С тех пор вся моя жизнь состоит из лжи и угроз. Да, я использую мужчин в своих целях: я заставляю их защищать меня от других мужчин. Но я не верю ни одному из них. – Девушка открыто взглянула Сайле в глаза. – Ни одному. Теперь можешь рассказать это Гэну Мондэрку и Ниле – мне все равно.

– Да нет, тебе не все равно. Ты ведь нуждаешься в них. Смотри мне в глаза. – Сайла остановилась, и Джалите пришлось сделать то же самое. Положив ей руку на горло, Жрица медленно проговорила: – У тебя есть какие-то свои цели, и для их достижения ты хочешь использовать всех нас.

Джалита открыла рот, чтобы ответить, но Сайла большим пальцем надавила ей на челюсть. Зубы девушки сомкнулись, и она резко вдохнула – послышалось негромкое шипение. Жрица презрительно улыбнулась. Ее голос был полон уверенности.

– Твои глаза, твои мышцы, твоя кровь – они говорят мне больше, чем твой язык. Послушай меня. Тебе ничего не известно о долге – ты никогда и никому не отвечала добром на добро. А я – да. Гэн Мондэрк и его друзья спасли мне жизнь. Они предоставили мне убежище и помогают мне в делах Церкви. Церковь будет жить и развиваться дальше. Я помогу ей в этом – так мне велено. Но я могу сделать это только здесь, в Трех Территориях, и ничто не должно мешать мне в моей работе. Будь моим другом, и я помогу тебе. Если же ты будешь угрожать Церкви, или Учителям, или Трем Территориям, я стану твоим заклятым врагом.

Сайла убрала руку и сделала шаг назад. Глаза Джалиты забегали, девушка сделала глубокий вдох. Наконец, успокоившись, она произнесла:

– Я – гостья Гэна Мондэрка, и он мне доверяет.

– Я знаю об этом. Ты думаешь, тебя ждет великое будущее. Я же предвещаю тебе крах. Лучше разреши мне помочь тебе.

Девушка отвернулась от Сайлы и пошла по тропинке; Сайла последовала за ней. Через минуту Джалита остановилась. Взглянув Сайле в лицо, она прижала руку к груди.

– Тебе следует кое-что узнать. Три Территории в опасности. Сайла, я боюсь. Я не желаю никому зла, я просто боюсь.

– Я знаю. Я подожду, пока ты сможешь доверять мне. В этом деле замешано огромное множество людей. Юность и красота – слишком слабое оружие в такой игре, Джалита. Ты очень быстро проиграешь.

Мысленно Джалита снова поздравила себя – она ждала подобных нравоучений от Сайлы.

– Я вела себя очень глупо.

Жрица молча прикоснулась кончиками пальцев к ее вискам, как будто пытаясь через них узнать, что творится в голове у девушки. Джалита мысленно прокляла ее загадочную улыбку, заставляющую чувствовать себя пристыженной и сбивающую с толку. Наконец, все так же безмолвно, Сайла удалилась.

Девушке хотелось завизжать, глядя на эту прямую спину. Еще никто не ушел от Джалиты, не заплатив за оскорбление.

Медленно, упиваясь своими мыслями о мести, девушка направилась к конюшне. Над ее головой прокричала чайка, голуби при ее приближении с шумом поднимались в воздух. Они удивленно смотрели сверху на рассерженную Джалиту. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, она запустила камнем в голубей. Бедные птицы разлетелись во все стороны, не понимая этой резкой перемены.

Заметив приближение Джалиты, молодой конюх начал торопливо седлать ее лошадь. Она встала около него, одарив бедного парня надменным взглядом, – тот начал спотыкаться на каждом шагу. Замечательно. Девушка подошла поближе и стала наблюдать за тем, как мужчина возится с упряжью. Конюх был крепким белокурым парнем; глядя на него, Джалита подумала о новом китобойном судне, пахнущем свежесрубленным деревом. Золотистые волосы на крепких руках юноши блестели в лучах солнца, пробивавшихся сквозь щели в стенах. Лицо его было чисто выбрито, а от тела шел запах душистого мыла и какой-то другой неуловимый аромат.

Наконец конюх потуже затянул подпруги и отошел от лошади. Он взглянул на Джалиту своими огромными голубыми глазами. На мгновение девушка увидела перед собой не робкого, застенчивого юношу, а настоящего красавца мужчину.

Джалита сунула ногу в стремя и оперлась на плечо парня – тот задрожал, как осиновый лист. Девушка упрекнула себя, что уделяет слишком много внимания этому конюху. Она резко вскочила в седло и умчалась из конюшни, ни разу не оглянувшись.

Сейчас некогда было бездельничать. Дороги уже почти замело снегом; не за горами весна, а с нею придут Скэны вместе с Летучей Ордой. Нет, ее бездействие может сыграть с ней плохую шутку. Уже самое время заставить этих глупцов уничтожить друг друга.