355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дональд Маккуин » Ведьма » Текст книги (страница 25)
Ведьма
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 23:50

Текст книги "Ведьма"


Автор книги: Дональд Маккуин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 49 страниц)

Глава 46

Гулявший среди снастей северный ветер воспевал стужу. Иногда он тихо завывал, от чего кровь стыла в жилах и казалось, что при малейшем движении они лопнут. Другая песнь звучала громче и выразительнее, и пелось в ней о безысходности, о ледяном ветре и воде, истощавших волю человека настолько, что он ослабевал и ждал смерти. Но хуже всего были пронзительные стенания штормовых ведьм. Каждый Скэн знал истории о невидимых женщинах, прозванных штормовыми ведьмами. Их дьявольские руки спутывали канаты, рвали паруса. Самыми злыми были ведьмы с севера. От их дыхания стыла кровь в жилах, от их голосов цепенел разум.

Кряхтя от боли, Домел навалился на румпель. Штормовые ведьмы знали, что в управлении лодкой он полагается лишь на слух и чутье, и удвоили усилия, чтобы сбить его с пути. Сунув в рот руку, он сильно прикусил пальцы. Боль заставила думать; ощущение теплоты вывело его на какой-то миг из состояния окоченения.

Северный ветер пронесся за корму и разгулялся там. В этот момент Домел ощутил отраженную волну, своего рода контрудар ветра. Только человек, бороздивший всю свою жизнь морские воды, мог почувствовать его в полной мере. Даже для Домела он был почти неразличим в потоках и реве бушующего моря. Подобно трем размеренным ударам сердца, до него донеслись отголоски морской бездны.

Во время короткой передышки, пока штормовые ведьмы собирались с силами, Домел услышал рокот бившихся волн, подсказавших ему, где он находился.

Врожденное чутье служило ему хронометром. Не видя горизонта или звезд, он мог только догадываться, как долго оставалось до рассвета. Шторм отдавал далеким Ледяным Океаном, что предвещало хмурые, пасмурные дни. Домел погрузился в раздумье, спрашивая себя, пришло ли время плыть к берегу, или продолжать испытывать на себе удары волн. Наконец он решил, что пора возвращаться.

Уже два дня с ночи побега искавшие его акульи челны рыскали вдоль береговой линии. Два дня он скрывался в узких расщелинах, а ночью опять выходил в море. И снова Домелу нужно было спрятаться в безопасном потайном месте, пока заря не застала его в открытом море.

Мысль о мести Слез Нефрита согрела его кровь. Он немного успокоился, постепенно приближаясь к берегу. Домел точно знал, где причалить. Это была маленькая бухта с узким, почти неразличимым входом – устье реки, протекающей по болотистой долине, прежде чем влиться в море.

Домел установил курс. Высадка на берег все еще была под большим сомнением. Сосоласса может наслать на него волны размером с горы. Штормовые ведьмы пронзительно закричат ему в уши, начнут кромсать его своими ледяными ножами. Но он должен попробовать. Ведь без отдыха, огня и горячей еды его путешествию скоро придет конец.

Он вглядывался во мрак так, что на глаза навернулись слезы. Божество подняло перед ним волны, превратив их белые клочковатые вершины в скалы, обозначавшие вход в гавань. С суши, чтобы помешать ему, налетел ветер и закружился вихрем, закручивая водовороты. Домел насмешливо ухмыльнулся. Божество не могло заглушить голос прибоя, не могло заставить ветер сделать что-нибудь такое, что поставило бы Домела в тупик. Эти воды принадлежали Скэнам, и Домел знал их как свои пять пальцев.

Катамаран скользил, обходя прибрежные камни. Наперекор стихии Домел удерживал взятый курс, все его мышцы горели огнем от неимоверных усилий. Морские волны с грохотом обрушивались на него, отрывали руки от руля. Решив рискнуть в последний раз, он направил лодку туда, где, как ему казалось, был вход в залив. Катамаран на полном ходу пересек маленькую бухту, попав в густые заросли тростника. Его обшивка больше не скрежетала о скалы. По одежде хлестали ветки; они со скрипом терлись о корпус, цеплялись за снасти. Накренившись, лодка остановилась. Главное течение осталось по правому борту.

Валясь с ног, Домел поборол усталость. Предстояла еще работа. Спустить трепыхавшийся и хлопавший парус. Убрать мачту. Поднять румпель. Он проклинал боль, свое неуклюжее, окоченевшее от холода тело. Медленно и осторожно он направил катамаран вверх по течению. Когда тот коснулся дна, Домел спрыгнул на берег и двинулся в лес, подальше от моря. Наталкиваясь на деревья, пошатываясь, он брел прочь и вскоре, обессиленный, опустился на колени под поваленным стволом. Не успев рухнуть на землю, он уже спал.

На следующее утро, кутаясь в промокшие шкуры, дрожа под бесконечным дождем, он сидел, затаив дыхание, наблюдая за рыскавшим вдоль побережья акульим челном. Беглый взгляд на море вызвал у него зловещую улыбку. Слезы Нефрита и Лорсо, должно быть, с ума сойдут от ярости, самодовольно подумал он. Ничто не заставит акульи челны шнырять в такую погоду, а если что и толкнет их на поиски, то вряд ли они будут тщательно его искать.

Легкое судно показалось у входа в бухту. Домел смотрел на него со смешанным чувством страха и глубокой печали. Где-то в глубине души он чувствовал, что это живое существо. Акульи челны были хищниками, как и их хозяева; Домел верил в это. Казалось, корабль шептал о чем-то своему капитану. Он словно почуял жертву. Гребцы остановили лодку, другие заняли позицию у борта, высматривая проход в зарослях тростника. Они внимательно оглядели несколько сломанных деревьев в устье залива, но, похоже, команда не нашла в них ничего особенного. Медленно, неохотно, – подумалось Домелу, – челн Скэнов поплыл назад в открытое море.

Домел знал, что видит последних в своей жизни Скэнов. Он вспомнил о прохладных рассветах с густыми туманами, висевшими пеленою над долинами. О вечерах, наполненных речью соплеменников и ароматным дымком костров, разведенных на плавнике. Он закрыл глаза, смакуя воспоминания о суровой красоте гор его скалистого побережья.

Поиски, наверное, будут продолжаться еще два дня. Но теперь уж он не попадется. Это место было надежным укрытием. И ненастье кончится к тому времени, когда преследователи устанут разыскивать его.

Пришло время осмыслить все, что он успел сделать. Женщина-Дух Сосолассы желала его смерти. Ускользнув от нее, он бросил вызов морскому божеству, не испугался гнева штормовых ведьм.

Он выжил. И теперь строил планы. У него будет огонь. И еда. Впервые за многие луны Домел почувствовал, как кровь живо побежала по жилам. На посиневшем от холода лице появилась белозубая улыбка, сверкнули ясно-голубые, как лед, глаза.

– Скэны. Я живу. Чтобы убивать. Снова.

Глава 47

– Он был очень настойчив. – Джалита отвела глаза от свирепо смотревшего на нее Эмсо, рисуя носком ботинка загогулину на влажном прибрежном песке. Она нарочито задержала дыхание, что заставило ее лицо раскраснеться, точно ей было стыдно. – Я действительно не боялась. В самом деле, не думаю, что он обидел бы меня. Я ведь еще девушка. Может, в этом и вся моя вина. Не понимаю я мужчин.

– А что значит «был настойчивым»? Что он делал?

Джалита торопливо шагнула вперед, почти вплотную приблизившись к Эмсо.

– Ничего такого непристойного он не делал. Только… – Она отвернулась в сторону и крепко обхватила себя руками. – Он вел себя так, как будто мог сделать то, что хотел. Как будто я не могла бы ему отказать.

– Тебе не следовало туда ходить вообще. Особенно одной. Я не хочу учинять тебе допрос, словно я – твой отец. – Эмсо проглотил застрявший в горле комок и с официальным видом продолжил: – Я знаю, о чем говорю. Держись подальше от Леклерка. Впредь, если кто-нибудь будет вести себя так, будто интересуется тобой, сразу говори мне. Ты – красивая женщина, но слишком уж доверчивая.

Джалита насупилась. Голос ее задрожал.

– Почему ты все время подчеркиваешь свои годы, будто они тебя смущают? Сначала ты заявляешь, что я женщина. Потом говоришь, что я слишком молода, чтобы так думать. Твой возраст делает тебя привлекательным, придает тебе характер и силу. Некоторые женщины говорят – мне повезло, что я могу гулять с тобой, разговаривать, потому что ты мой друг. Они говорят это потому, что видят – ты считаешь меня всего-навсего ребенком. Они ставят меня в неловкое положение. Неужели я выгляжу такой незначительной?

Растерявшись, Эмсо запнулся. Серповидный шрам у правого уха ярко белел на его красном вспотевшем лице.

– Нет, ты – самый значительный человек. Я имею в виду… так сказать… имею в виду то, что не хочу, чтобы тебя обижали. Ты очень много значишь. То есть крайне много значишь для меня. – Последние слова прозвучали с неожиданным удивлением.

Джалита ухватилась за это:

– Для тебя, Эмсо? Не для Гэна Мондэрка?

– Гэна? А он тут при чем?

– Ни при чем. – Она опять отвернулась. Постояла в нерешительности, затем, наклонив голову и опустив плечи, пошла прочь.

Эмсо отставал от нее на два шага. Он попытался возобновить разговор, принять шутливый тон:

– Эй, постой. Я жду от своих друзей честных и прямых ответов. И жду, что они ответят мне по-взрослому, а не как дети, о чем судачат кумушки.

Ее улыбка означала прощение.

– Все говорят, что ты такой строгий, суровый. Как жаль, что они не видят тебя сейчас, как я.

– Не надо льстить. Мне хочется знать, почему ты упомянула Гэна.

– Просто так. Всем известно, как ты любишь его. Всем известно, что такие мужчины, как ты, знают, что лучше для Трех Территорий, что лучше для всех нас.

– Я никогда не говорил, будто знаю, что лучше для всех. И Гэн этого не говорил. – Джалита устремила на него проницательный недоверчивый взгляд, и он торопливо продолжил: – Он правит, но не указывает молодым женщинам, как им жить.

Пройдя еще немного, она с горечью сказала:

– Правители должны делать то, чего не делают другие люди. Или не могут сделать.

Остановившись, Эмсо окликнул ее:

– Подожди. – Когда она обернулась, он продолжил: – Я не понимаю, Джалита, ни намеков, ни полунамеков. Я говорю то, что думаю. И не общаюсь с теми, кто поступает иначе.

Джалита бросилась назад и пылко обняла его.

– Какая у тебя преданная душа. Жаль, что Три Территории так никогда и не узнают, как им повезло, что у них есть ты. Благодаря тебе мои беды кажутся такими мелкими. Но для меня они важны, и я надеюсь на твою помощь. – Отступив, она посмотрела на него умоляющими глазами. Он ждал. В конце концов она продолжила чуть грубовато, словно Желая, чтобы Эмсо не пропустил ни одной реплики: – Мы говорили о Луисе, который относится ко мне как к своей собственности. Ты считаешь, что он вправе так поступать?

Покраснев еще больше, Эмсо кивнул.

– Такие уж мы, мужчины.

Умоляющий тон сменился гневным.

– Так что, мне кричать? Я думаю, он надеется, что Гэн отдаст меня ему. О, он никогда не произнесет это вслух – и я запрещаю тебе, не произноси ни слова, – хотя мы оба знаем, что Гэн у Луиса в долгу из-за этих его колдовских штук. Короли награждают тех, кто помогает им удерживать власть. Только вот забывают награждать тех, кто привел их к власти.

– Это замечание неуместно. Гэн никогда не забывал своих друзей и не забудет. Он никогда не раздаривал людей. Ведь он не работорговец.

– Я не это имела в виду. Подвести женщину к замужеству можно очень умело. Он подсунет Луиса мне и не даст мне видеться с другими мужчинами. Возможно, у меня не останется выбора.

– Твое воображение заводит тебя слишком далеко. Гэн ничего такого не говорил. И Леклерк тоже. Ты сможешь сама решать, что тебе делать и как жить.

– Я знала, что ты так скажешь. Ты думаешь, я еще ребенок. Или глупая женщина, которая способна только рожать. Я хочу докопаться до сути дела, а ты называешь это воображением. Если так, я больше не буду затруднять тебя своими проблемами.

Резко развернувшись, Джалита пошла прочь, не забывая при каждом шаге покачивать бедрами. Она прислушивалась к малейшему движению у себя за спиной. Его руки опустились ей на плечи. Ожидая этого, Джалита тут же остановилась, и на миг они тесно прижались друг к другу. Эмсо чуть отступил, она прислонилась к нему спиной и притворно-прерывающимся голосом сказала:

– О, Эмсо, не отпускай меня. Я так запуталась. Я не хочу принадлежать мужчине, которого не желаю. И не хочу обидеть Гэна, который подарил мне такую хорошую жизнь. И не хочу ссориться с тобой.

Он ничего не ответил. Молчание терзало Джалиту. Может, она зашла слишком далеко? Была ли его верность истинной и прочной? Можно притворно зарыдать – не будет ли это чересчур?

Слова Эмсо отдались грохотом в ее ушах.

– Мне надо подумать. Но пока я жив, ни один мужчина не будет обладать тобой против твоего желания.

Повернувшись к Эмсо, она спрятала лицо у него на груди, скрывая радость победы.

* * *

Натянув вожжи, настоятельница Фиалок остановила лошадь, подъехав к восседавшему на коне Эмсо почти вплотную.

– Не хмурься так, друг мой, – сказала она доверительным полушепотом. – Ты хорошо сделал, что приехал ко мне.

Эмсо покачал головой, невнятно бормоча себе под нос.

– Когда я сказал, что у меня есть вопрос, ты ответила, что у тебя нет времени, что ты едешь на встречу. Я настоял, и ты выслушала меня, и оказалось, что я должен ехать вместе с тобой. Отчего вдруг такая перемена, настоятельница? И почему вдруг у тебя пропало желание обсуждать будущее Джалиты?

– Я – целительница, Эмсо. – Она лукаво посмотрела на него. – Мое искусство состоит в том, чтобы понять симптомы. Поведанное мне о Джалите – это тоже симптом. У других людей случается что-то, и они тоже обращаются ко мне за советом.

– В болезнях я не разбираюсь.

– Существует множество недугов. Случай с Джалитой – это всего лишь частность.

– Ей кажется, что Гэн принуждает ее. Может быть, это так, а может, и нет. Что это за недуг?

Настоятельница вздохнула.

– Несмотря на все неприятности, которые доставила Сайла, она все же права: Церковь должна добиться, чтобы женщина перестала быть объектом купли-продажи. Гэну следует понять, что его попытка насильно склонить Джалиту к замужеству – это знак неуважения к Церкви.

– Мы не знаем, принуждает ли он ее на самом деле. И Гэн – самый истый защитник Церкви. Где еще, как не в Трех Территориях, Церковь так свободна?!

– Нигде. Поэтому все мы и молимся за него. Чего мы боимся, так это Учителей-отступников. Его понимание Церкви искажается. Даже его любовь к нам используется против истинной Церкви. Посмотри, как он принуждает Джалиту.

– Это еще неизвестно. – Эти слова Эмсо произнес сквозь зубы.

– Ну конечно, разве он станет кричать об этом? – Настоятельница протянула руку и погладила Эмсо по сжатому кулаку. – А как бы ты повел себя, если бы я рассказала, что мысль о той встрече Джалиты и Леклерка принадлежала Гэну?

– Это ее слова? Почему тогда она ничего не сказала мне?

Настоятельница проигнорировала вопрос.

– Такой поступок – это удар по положению всех женщин. Это даже угроза Церкви, хотя Гэн и утверждает, что он ее покровитель. А он никогда не лжет. Тогда как же быть с этими противоречиями?

Опечаленный, Эмсо нашел утешение в воспоминаниях. Он вспомнил свои первые дни в Джалайле. Это были скверные дни, полные страха и потерь. Но тогда они были товарищами, скрепленными, как две прибитые одна к другой дощечки. Один командир, одна цель.

Одна цель. Даже тогда Гэн знал свою судьбу. Он смело встречал испытания, понимая, что должен победить или умереть. Он был настоящим вождем и чувствовал, что друзья добудут для него еще большую славу. Правда, заработать славу было легко – мужество и отвага решали все вопросы. Быть же правителем – это нечто большее. Надо удерживать власть, как всадник сжимает уздечку, чтобы править конем. Как сжимают рукоять мурдата. Мурдата.

Настоятельница Фиалок прервала его размышления.

– Я отведу тебя еще к одному другу Церкви. Человеку, любящему Гэна так же, как и я. Само собой разумеется, у него тоже есть разногласия с Гэном, но они – от бессмысленного стремления Мондэрка принять незаконное положение о Церкви, принадлежащее Сайле. Но все же он восхищается Гэном Мондэрком и желает ему только добра.

– И кто же этот прекрасный человек?

– Барон Ондрат.

Эмсо вытаращил глаза.

– Этот старый Олан? Да он скорее умрет, чем предоставит женщинам хоть тень свободы или даст Церкви какую-то власть. Ты что, смеешься надо мной?

– Никогда не была более серьезной. Только высокомерие Гэна не позволяет ему увидеть, как сильно изменился Ондрат. Разве он просил особого покровительства после спасения Сайлы? Он очень гордый. К тому же он знает, как много старой дворянской знати Олы ненавидит Гэна, а многие друзья Мондэрка не доверяют Оланам. Ондрат гораздо более внимательный и более надежный друг, чем думает Гэн. – Она бегло осмотрелась и понизила голос до шепота, заставив тем самым придвинуться Эмсо к ней, чтобы расслышать ее слова: – Чтобы убедить тебя, я приведу пример из своего опыта целительницы. Больной редко знает, что лучше для него. Для его скорейшего выздоровления надо понять природу болезни. Только тогда лечение может быть эффективным. Нужно сделать так, чтобы Гэн увидел себя таким, каким его видят другие. Понимаешь?

Кивнув в знак согласия, Эмсо отодвинулся от нее.

Его очень огорчило, что кто-то еще обеспокоен переменами в Гэне. Пока Эмсо пытался собраться с мыслями, настоятельница коснулась того, что он боялся трогать.

Преданность. Доверие. Скромность.

Эмсо закусил губу. Гэн должен помогать Церкви, а не вносить в нее раскол. Ондрат – очень скользкий человек, но понимает необходимость единой объединенной Церкви. Такой она была, такой должна остаться навсегда.

Помогая разрушать Церковь, Гэн уничтожал ту единственную силу, которая могла сохранить социальный баланс.

Эмсо неохотно допускал, что черный порох – полезное дело. Однако, как и с грамотой, ему не было до конца понятно, что же он собой представляет. Гэн осознал, что порох – это оружие. У Леклерка была светлая голова, позволившая создать его, но только дурак мог думать, что простолюдины будут использовать его для добычи горных пород. Глупая идея. Затем Леклерк придумал вещи и похуже, например, кокс для выплавки стали. И тем самым лишил работы производителей древесного угля. Хоть это и намного облегчило получение лучших сортов стали. Кузнецы стали выпускать более качественный инструмент.

А теперь он носится с этой системой водяного отопления. Бредовая идея. Полнейшее непонимание людей. Любому ясно – как только люди узнают, что можно избавиться от печей, то сразу же захотят заполучить для своей части города водяное отопление. Или же на один свой квартал. А может, и больше. И этому не будет конца. Они станут беспечными. А от этого целый город может взлететь на воздух.

Эмсо почувствовал себя скверно. Казалось, все сговорились в том, чтобы оттолкнуть Гэна подальше от истины. Дальше от настоящего Гэна.

Глава 48

Увидев укрепленную усадьбу барона Ондрата, Эмсо рассвирепел. Безобразная куча строений, рассыпанная по всему холму и надменно возвышавшаяся над маленьким городком-крепостью, сильно отдавала высокомерием. На центральной башне замка хвастливо трепыхался флаг. Эмсо показалось, что в стиле замка прослеживался определенный замысел. Какой-то прежний владелец избрал тотемом голову вепря. Затем он перешел к его потомкам, предшественникам Ондрата.

Внешняя защитная стена была построена из огромных вертикальных бревен. Эмсо неодобрительно хмыкнул. Конечно, их было очень трудно поджечь, но уж потом пламя неизбежно перекинется на постройки, вплотную примыкавшие к стене. К тому же поля вокруг стен заросли кустарником и явно не использовались под пастбище. Они были прекрасным укрытием для нападающих. Трава даже свисала с внешних краев разводного моста – было видно, что его давно не поднимали. На стене не было видно ни одного охранника. Грязная тропа вела от восточных ворот к горе мусора, возвышавшейся на краю леса. В отбросах, не прячась, копошились полчища крыс.

– Неужели эта конура принадлежит тому человеку, который указывает на недостатки Гэна? – проворчал Эмсо. – Десяток Волков покрепче – и я убрал бы эту язву еще до завтрака. А потом прошелся бы огнем для обеззараживания.

– Ты что-то сказал? – настоятельница Фиалок вопросительно посмотрела на него.

– Да все думаю, что сказать барону, когда будем обсуждать военные вопросы.

– В этом нет никакой нужды: мы приехали, чтобы поговорить о том, как помочь Гэну.

– Возможно, – непринужденно произнес Эмсо. Запущенное имение барона Ондрата – вот единственная многообещающая тема на весь предстоявший день. Он это полностью для себя уяснил. А впереди еще ждут долгие дискуссии, аргументы. Эмсо апатично пристроился за настоятельницей. Она поехала по мосту. Одинокий стражник, сгорбившийся в стенном проеме, ковырял веточкой в зубах, пока они проезжали мимо.

Две высокие, окрашенные в красный цвет двери с изображениями черных, смотревших друг на друга голов вепря вели прямо в огромный зал. В нем царили холод, сырость и мрак. Ветхие знамена и оружие, висевшие на стенах и крестовинах, прославляли прошлые триумфы Ондратов. Эмсо отметил их возраст. Победы в сражениях были одержаны в незапамятные времена. На ближайшей стене располагалась коллекция доспехов в стиле Оланов. Тяжелые металлические части панциря и щитки для ног висели на крюках. Над ними, на полке, лежали блестящие шлемы с ниспадавшими султанами.

В воздухе, насыщенном запахами мяты и мыла, плавал дым от нескольких каминов. Эмсо усмехнулся: Ондрат пытался соблюдать требования Гэна к чистоте.

Барон появился из дальнего конца зала. Одетый согласно этикету, он тепло приветствовал гостей. Красновато-коричневая шерстяная рубашка была чистой и даже, вероятно, новой. Поверх нее был надет сверкающий кожаный жилет, хорошо промасленный и натертый. Зашнурованные и начищенные башмаки гармонировали с красивой отделкой жилета. Шерстяные домотканые брюки были заправлены в ботинки, демонстрируя впечатляющие веночки из синих перьев сойки поверх каждого башмака. Левое запястье сжимал большой серебряный браслет. На нем, как и на флаге, красовалось изображение все той же головы вепря. На правом запястье был другой браслет, стальной и достаточно внушительных размеров. Эмсо заинтересовался браслетом, на его металлической поверхности было несколько глубоких царапин.

Настоятельница и Эмсо удобно уселись в мягкие кожаные кресла напротив самого большого камина, и Ондрат принялся тщательно осматривать комнату. Проверка слишком затянулась, и настоятельница не выдержала:

– Ты что, подозреваешь свою домашнюю прислугу в неверности?

Закончив осмотр, Ондрат ответил:

– Не подозреваю, настоятельница, а могу предположить. Таким образом мои разочарования, по крайней мере, будут оправданными.

Настоятельница сама повела дальнейший разговор:

– Я уже говорила Эмсо о твоем отношении к Гэну и Церкви. Ты знаешь Эмсо. Как воин и как дворянин, ты прекрасно можешь оценить преданность, которая сделала его имя самым уважаемым в Трех Территориях. – Она в упор посмотрела в глаза Эмсо. – Я говорю это не для того, чтобы тебя смутить, а для того, чтобы подчеркнуть благородство наших целей. Ты больше всех печешься о добром имени Гэна Мондэрка. Мы желаем поднять его к вершинам еще большей славы. То есть привести его в лоно Церкви.

Эмсо отвел глаза.

– Я люблю Церковь, настоятельница. Как и Гэн. И как по-своему это делает Сайла. – Не глядя на пришедшую в ужас настоятельницу, Эмсо выставил подбородок. – Ваша вражда с бывшей Жрицей Роз сказалась на взаимоотношениях с Гэном, и это причиняет мне несказанную боль. У Сайты есть веская причина, чтобы сомневаться. Даже быть недовольной. Жнея, которая теперь правит Церковью как Сестра-Мать, пыталась убить Сайлу. Не после изгнания Сайлы, а когда она еще была Жрицей Роз. Жнея пыталась убить Жрицу Фиалок, когда она еще была одной из ваших.

Молитвенно сложив руки и касаясь кончиками пальцев подбородка, настоятельница приняла сердито-важный вид.

– Такое моральное падение, какого достигли Сайла с Лантой, – редкий случай в истории Церкви. Это расстроило Сестру-Мать. Она отреагировала не самым лучшим образом и еще долгое время будет раскаиваться в содеянном. – Затем, изменив с ослепительной быстротой выражение лица, заговорила доверительным тоном: – Но какого же покаяния ждать от Сайлы? От той, кто развращает души наших невинных Избранных, подстрекает нашего уважаемого Гэна к тому, чтобы отказаться от всех старых обычаев. Когда ты говоришь о ней и об этих иноземках с их неизвестными нравами и историями, о ком еще ты вспоминаешь? О Леклерке. – Настоятельница откинулась на спинку кресла с торжествующе-расслабленным видом. – Какой же друг может быть у колдуна, как не ведьма?

Эмсо даже не потрудился скрыть порывистое, стремительное движение, осеняя себя Тройным Знаком. И все же он отказался оставить друга.

– Я знаю Сайлу. Гэн доверяет ей.

Ондрат зловеще ухмыльнулся.

– Без доверия не бывает близости. Без близости нет измены. Какая ведьма признается в своем колдовстве?

– Или в своем превращении. – От двусмысленного намека настоятельницы Эмсо часто заморгал. Она перешла в наступление. – Когда Сайла повела Ланту, Конвея и Тейт на юг, она была в ссоре не с Церковью, а с Жнеей. Тем не менее после возвращения хоть раз она подтвердила свою приверженность Церкви? Церковь была – и остается – для нее единственной семьей. Сестра-Мать рассказала, кем она стала, а Церковь говорит правду. Вкушать горечь истины – значит принимать истину. Ведьма.

Несчастный Эмсо молча покачал головой.

Настоятельница взглянула на Ондрата, чуть заметно кивнув. Тот сказал:

– Есть доказательство, Эмсо. Если у тебя хватит мужества принять его.

Покрасневшие глаза Эмсо уставились на Ондрата. Барон отшатнулся, подняв руку со стальным браслетом.

– Я не хотел тебя обидеть. То, что я могу тебе показать, слишком неприятно. Дай мне слово, что ты не поднимешь оружия в моем замке.

– Если только на меня не нападут. – Слова донеслись как из погреба, холодные, со скрытым смыслом.

Повернувшись, Ондрат почти подбежал к двери. Распахнув ее настежь, он жестом велел кому-то войти.

В дверном проеме возник Домел.

– Скэн, – прошипел Эмсо и, потянувшись за мечом, вскочил с места.

Ожидая такой реакции, настоятельница придвинулась, чтобы удержать его.

– Все в порядке. Теперь он один из нас.

В ответ Эмсо издал какое-то утробное рычание. Настоятельница сжала руку посильнее. Ондрат с опаской приблизился к ним, и она продолжила:

– Выслушай Ондрата. Познакомься с этим человеком. Он пришел, чтобы помочь нам, и рисковал своей жизнью ради нас.

Домел выступил вперед.

– Меня зовут Домел, я – Навигатор племени Скэнов.

Барон Ондрат сказал мне, что ты – Эмсо, правая рука Гэна Мондэрка. Твое имя знают все Скэны.

– И узнают еще лучше после битвы этой весной.

Домел сохранял спокойствие.

– Я подверг испытанию свое божество. И устоял перед Женщиной-Духом. Я отправился в море на лодке, которая весит чуть больше, чем твоя лошадь, и вызвал на бой божество. Я сразил его. Его ветер с волнами и его штормовые ведьмы не сумели меня одолеть. Поэтому не испытывай мое мужество. Пока не возьмешь верх над богом, как это сделал я.

Поддакивая и ухмыляясь, Ондрат вмешался в разговор:

– Его принесла ко мне семья рыбаков. Они нашли его на морском берегу, полумертвого. Я…

Эмсо перебил его:

– Так говоришь, тебя зовут Домел. Зачем же ты пришел в Три Территории, к Гэну Мондэрку? У Скэнов здесь нет друзей.

Внешне расслабившись, Домел ответил доверительным тоном:

– Когда я вышел на берег во владениях барона Ондрата, то был настолько слаб, что мне казалось, я непременно умру. И все же я вышел на берег. Ты понимаешь истинный смысл этого? Я одержал победу над Сосолассой и его морем. Меня спасли целительницы, в том числе и настоятельница Фиалок. Если бы я был в силах сражаться, я убил бы рыбаков, которые нашли меня, но я выжил, лишившись своего племени, чести, семьи. Зачем же мне помогать твоему Мондэрку? Мне надо помочь себе. Надо сразить тех, кто связал меня с ложным божеством. Точно как Гэна Мондэрка, который унижен тем, что не знает об этом.

– Поосторожней, – прогремел Эмсо.

Домел невозмутимо продолжил:

– Сомневаешься? Тогда знай. Нашего вождя зовут Лорсо. Он заключил союз с Летучей Ордой и большинством Людей Реки. Они намерены завершить начатое Ква дело. Посеять разорение. Ввести рабство. Как только эта задача будет выполнена, прежняя Сестра-Мать погибнет. И власть перейдет к ее наследнице.

– Кто же заменит ее?

– Это и есть главная измена. Ты действительно веришь, что трое воинов и две Жрицы разбили кочевников Летучей Орды без колдовских чар? Веришь ли ты, что эти чужеземцы, которые убивают громом и молнией, с радостью отдадут всю свою силу для осуществления честолюбивых планов Гэна? Мои друзья, настоятельница Фиалок и барон Ондрат, рассказали мне, что есть иноземец по имени Леклерк, который создает странные штуки, такие, каких раньше не видел ни один человек. Можешь ли ты поверить, что эта сила, точно как и знание, которое испытывается на Избранных, используется исключительно во благо Гэна? Колдуны бродят по вашим землям. А теперь представь себе ведьму в роли Сестры-Матери.

В разговор вмешалась настоятельница:

– Надежда и средства у нас есть. И душа Гэна Мондэрка все еще безгрешна. Мы можем еще спасти его. Ты можешь.

Эмсо взглянул на нее. Она улыбнулась.

– Скэны не собираются нападать на нас до весны. Домел вызвался нанести удар по их главному поселению.

– Чтобы уничтожить свой собственный народ? И какими же силами? На каких кораблях?

– На моих. С моими людьми. – Ондрат выпятил грудь. – Нас больше, чем этих пиратов, Эмсо. Когда-то мореходы Ондрата бороздили моря так же легко, как и Скэны. – Повернувшись, он показал на обветшавшие военные трофеи.

Барон не заметил, как Эмсо с Домелом быстро обменялись взглядами. Эмсо почувствовал себя гораздо увереннее и выпрямился – медленно, почти незаметно. Злорадная улыбка, мелькнувшая на губах настоятельницы, говорила, что она все видела. И поняла.

– Ты уверен, что все это реально? – спросил Эмсо Домела.

– Конечно. Как только я разделаюсь со Слезами Нефрита и ее сыном Поработителем, Скэны узнают, что их прежнее божество свергнуто. Они придут в лоно Церкви, и я запрещу Скэнам нападать на Территории.

– Если я буду работать за спиной своего лучшего друга, даже во благо его интересов, мне ни в чем нельзя полагаться на случай. Я должен знать обо всех планах, обо всех решениях. Ничего не будет делаться без моего согласия.

Переглянувшись, Ондрат с Домелом повернулись к настоятельнице. Она захлопала в ладоши, весело, как ребенок. От смеха ее костлявое лицо потрескалось на тысячи морщинок. Хохот раскатистым эхом пронесся по залу.

– Чудесно, Эмсо! О, как это чудесно, мой верный друг! Ну а теперь у меня есть новости получше. Послушай-ка Домела.

Усевшись, Домел подождал, пока Эмсо не сделал то же самое, и сказал:

– Это я помог бежать девушке Джалите. Я принял веру истинной Церкви недавно, она же всегда была верующей. Должно быть, ей неизвестно, что я нахожусь здесь. Она не может догадаться о том, чего не знает, и я боюсь за нее, если Сайла дознается о ее настоящей вере. Из всех нас она самая храбрая и рискует больше всего. Кто осмелился бы вводить в заблуждение такую ведьму, как Сайла, и жить под ее же защитой? Джалита подтвердила, что Жрец Луны и Сайла сговорились заменить ныне действующую Церковь. Вспомните, что Жрец Луны тоже чужестранец, мне говорили, что как-то раз Сайла даже спасла ему жизнь. На деле никакого бегства с сокровищами Врат не было. Все это предательство, отъявленная ложь. Стоит нам устранить угрозу со стороны Скэнов, и Гэн обратит все силы против Жреца Луны. А тогда раскроются все трусливые планы Сайлы. А мы будем ждать этого. Чтобы спасти Гэна от самого себя.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю