Текст книги "Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Честер Хаймз,Крейг Райс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

16

Было уже больше четырех, когда Могильщик и Эд Гроб вышли из ресторана Жирняка под названием «Даун Хоум» – как раз в то время, когда Каспер закончил разбираться с командой из Главного управления.

Они не намеревались засиживаться так долго. Но заведение было полно игроков и содержательниц публичных домов, и все они любопытствовали по поводу ограбления Каспера, а сами детективы забрасывали удочки, пытаясь разузнать насчет нескольких новых молодцов, появившихся в городе.

Игроки утверждали, что никаких свежих денег не появилось, в противном случае, они бы сразу заметили это. Содержательницы публичных домов не приобрели новых посетителей, во всяком случае, тех, у кого есть большие деньги.

– Если бы такие появились, – призналась одна из мадам, – я бы приковала наручниками к каждому из них по две девушки и привязала бы их к кроватям, так мне нужны деньги.

Пит Ви, гигантский черный бармен, приготовил для детективов несколько порций горячего грога с бурбоном, чтобы предохранить их от гриппа или воспаления легких. Но прежде чем они получили возможность испытать способность этого напитка, предохраняющего от болезней, их охватили муки жесточайшего аппетита.

И тогда появился Жирняк, выглядящий как вываренный и выскобленный остов гиппопотама, и сказал, что ему доставили исключительный смитфилдовский окорок. На том и остановились.

Они ели печеный окорок с сладким картофелем, и Могильщик выпытывал у каждого, кто входил, подробности насчет парня, потерявшего свою голову.

К тому времени, когда они вышли наружу, оба были готовы поверить, что все это ограбление проделали гремлины.

Валили белые хлопья, превращая все окружающее в бесконечные хлопковые поля. Улицы были покрыты слоем снега толщиной в дюйм. Останки их автомобиля, стоящего на обочине, напоминали вещь, выброшенную на свалку. Они все еще так и не добрались до участка.

Могильщик держал Эда Гроба за рукав, удерживая того, чтобы вести дискуссию о криминологии.

– Возьми, к примеру, детектива, – говорил он. – Такого, как ты и я. Человека ограбили на улице. Грабитель ударил жертву по голове, сбил с ног и убежал. Никто его не видел, жертва с ним незнакома. Затем появляемся мы. Мы ни черта не знаем. Мы не знаем даже, был ли человек в действительности ограблен. Единственное, что мы имеем, это его рассказ об этом. Но все требуют от нас побежать и привести грабителя так, словно преступники заготовлены у нас впрок.

– Быть может, они требуют, чтобы мы бегали и вынюхивали их, как породистые ищейки в человеческом образе, – сказал Эд Гроб. – Может быть, они думают, что у нас собачьи носы и собачье чутье.

– Этот Каспер, – сказал Могильщик, – в нем больше всяких изгибов, чем в бочонке, наполненном змеями.

Они сели в машину. Обычно в это время было уже темно, но снежное одеяло создало впечатление, что улица ярко освещена. Несколько машин протащились по заснеженной дороге, как улитки, оставляя за собой черные линии на белом покрывале.

– Двум полицейским аллигаторам, вроде нас с тобой, не стоит рассчитывать на то, что удастся выловить золотую рыбку в доме, куда нас послала жена Каспера, – заключил Эд Гроб. – Мы просто до чертиков всех перепугаем, и наши усилия лишь наглухо все заморозят.

– Нам надо забросить приманку на крючке, – предложил Могильщик.

– Вот именно об этом я и думал.

В участке дежурил капитан Райс. Они попросили у него разрешение забрать арестованного Романа с собой, чтобы опознать Барона в случае, если им удастся выкопать его из-под земли.

Капитан сказал, что детектив из отдела по расследованию убийств отвез Романа Хилла в Бюро уголовного опознания в Главном управлении, но он даст им ордер, чтобы они забрали его. Он числился закрепленным за участком до тех пор, пока следующим утром не предстанет перед окружным судом.

Они пересели в новый «плимут» Эда Гроба и поехали вниз по Восточной магистрали. За руль сел Эд Гроб, ему и в голову бы не пришло тягаться с Могильщиком из-за места за рулем в казенной машине, но за «плимут» он выложил свои собственные деньги.

Маленькие снегоуборщики, напоминающие трактора, уже работали на основных дорожных артериях, суетясь, как оранжевые клопы, сгребая снег на обочины, где его подбирали грузовики и сваливали в реку.

Колеса шуршали по снежному покрытию, а щетки на ветровом стекле сновали, как маятник, туда и обратно.

Они беседовали о метели 1949 года, когда городское движение было парализовано слоем снега толщиной в тридцать девять дюймов.

Слева от них невидимый буксир с зелеными и красными огнями, едва различимыми сквозь белую пелену, какофонически завывал противотуманной сиреной. Огней нефтяных компаний на том берегу Ист-ривер не было видно.

Проезжая мимо пирса на 79-й улице, они увидели, что паром причален и что с него разгружается дневная смена рабочих с Велфар-Айленда.

– Черт возьми, день-то проходит, – заметил Могильщик.

Они начали ощущать давление времени. Это отрезвило их. Эд Гроб нажал на газ.

Они нашли Романа в так называемой галерее на первом этаже Главного управления на Центр-стрит.

Во всем этом районе были освещены только два здания – Главное управление и пристройка к нему напротив. Небоскребы соседнего района Уолл-стрит неясно вырисовывались как темные призраки на сером бездонном небе.

Они отдали детективу из отдела по расследованию убийств ордер капитана Райса и забрали арестованного.

– А второго взять не хотите? – спросил детектив. – Бармена из «Париж-бара».

– Вы все еще держите его?

– Держим и собираемся держать до тех пор, пока он не просмотрит все фотографии в картотеке, если, конечно, он вам не нужен.

– Держите его у себя, – сказал Могильщик. – Нечего нам с ним делать.

Они надели на Романа наручники и вывели его к «плимуту». Уходя, Эд Гроб не стал глушить двигатель и оставил «дворники» работать. Но все равно пришлось смахивать снег со всех окон прежде, чем они тронулись.

Они отъехали на несколько кварталов от Главного управления и остановились.

– У тебя есть матросская роба? – спросил Эд Гроб.

– Да, только я не надел ее, – сказал Роман.

– Где она?

– Осталась на корабле.

– Хорошо, мы поедем в Бруклин, чтобы забрать ее, и ты наденешь ее на себя, – сказал Эд Гроб, осторожно ведя машину сквозь снег.

Когда телефон вновь затрезвонил, Лейла Холмс решила, что это опять звонит Каспер.

– Да, – ее голос был настолько холоден, что с его помощью можно было бы замораживать воду в лед.

– Могу я поговорить с Каспером? – сказал мужской голос.

Ее рука, державшая трубку, задрожала, ей показалось, что она узнала голос, но она не была уверена.

– Он все еще в госпитале, – сказала она; внезапный беспричинный страх заставил ее голос звучать как у попугая. – У него случился рецидив, и он опять лежит в коме.

– Хватит заливать, – сказал голос. – Такого бугая сколько по голове не стучи, в кому его не загонишь.

Теперь она почувствовала уверенность, что это он. Это был голос южанина с миссисипским произношением. Это был голос белого человека.

Ее охватила дрожь с головы до ног, ее груди тряслись под шелковым пуловером, словно желе.

– Позвоните в госпиталь, если вы мне не верите, – сказала она, рассердившись на себя за то, что говорит как бы защищаясь, но ничего не могла с собой поделать. Она была не на шутку испугана. Было что-то садистическое и бесчеловечное в этом голосе. – Он в коме, – повторила она.

– Ему лучше выйти из нее, если он хочет получить часть из этих пятидесяти кусков, – произнес голос. – И проворно, как ниггер.

То, что он употребил этот эпитет, заморозило ее страх и обожгло нервы.

– А ты сам-то кто? – Ты – ублюдок поганый, – вспыхнула она.

Гнусный смешок донесся с того конца провода.

– Я человек, который может помочь ему вернуть обратно его деньги, его долю, – сказал голос.

Она пыталась думать, но не знала, с чего начать.

– Вам лучше позвонить Касперу в госпиталь, – сказала она.

– Ты позвонишь ему, моя сахарная. Я звонил ему шесть раз и не мог пробиться. Так что ты это сделаешь, медовая.

– Что я скажу ему? – спросила она, а затем добавила злобно: – Красношеий.

– Я сделаю твою шею красной, если доберусь до тебя, – пообещал голос и затем прибавил: – Просто передай ему то, что я тебе сказал, и если он хочет сделать дело, пусть лучше даст мне дозвониться до него.

Лейла вспомнила, что Каспер говорил ей о том, что она должна держать рот на замке. Если она сделает что-нибудь не так, он придет в ярость. Она не знала, как ей быть.

– Это может подождать, не так ли? – спросила она.

– Подождать до каких пор?

– Пока он не выйдет из госпиталя.

– А когда он выйдет?

– Когда? – она почувствовала ловушку. – Я не знаю когда. Спросите в госпитале.

– Ты оказываешь ему плохую услугу, куколка, – насмешливо сказал голос. – Ему это не понравится, когда он узнает, чего он лишился.

– Хорошо, сукин ты сын, – вспыхнула она. – Я позвоню ему, а потом ты позвони мне.

– Ну что хорошего из этого получится? У меня к нему дело. И оно не может ждать. Если Каспер хочет лежать в госпитале и прятать голову под подушку, это уж точно до добра его не доведет. Я сам найду какой-нибудь способ, как получить свою долю.

Ее ум разрывался, как всегда бывало, когда она чувствовала, что загнана в угол.

– Позвоните еще раз после восьми часов, – сказала она раздраженно. – Я не знаю, какого черта…

Она не получила возможности закончить фразу. На другом конце провода послышался мягкий щелчок, и линия смолкла как мертвая. Она села, глядя на телефонную трубку. Она вновь начала дрожать. Страх разъедал ее, как кислота.

– Ну что теперь? Что такого я сказала? – спрашивала она себя.

Было двадцать минут седьмого, когда зазвонил телефон.

Достойный мужской голос ответил:

– Погребальная контора П. Экседеса Клея. Добрый вечер. Чем можем служить?

– Это из детективного агентства Пинкертона, – сказал голос на другом конце. – Позовите к телефону вашего босса.

Это был голос южанина с миссисипским произношением. Это был голос белого человека.

Служитель сказал:

– Да, сэр. Сию минуту, сэр.

Мгновением позже донесся пронзительный голос Клея:

– Ну что там опять такое?

– Это из детективного агентства Пинкертона, – повторил голос.

– Вы уже сказали это прежде, – отрезал Клей. – А это моя погребальная контора. Давайте приступим к делу.

– Мы направили к вам трех наших людей, чтобы охранять карету «скорой помощи», которую вы послали за мистером Холмсом, – поставил его в известность голос.

В течение последнего часа голос безо всякого результата повторял эти же самые слова в шестнадцати других службах «скорой помощи» и погребальных конторах в Гарлеме. Но на этот раз он попал в самую точку.

– То, что я посылаю, это не карета «скорой помощи», – колко сказал Клей. – Это погребальный катафалк.

По проводу донесся смешок.

– Это как раз то, что нужно, – сказал голос. – К которому часу вы посылаете его?

– Каспер нанял для себя свою собственную охрану, – сказал Клей с оттенком расовой гордости, звучащим в его тонком сварливом голосе. – Мы все здешние. Мы не нуждаемся в каких-нибудь детективах с автоматами только для того, чтобы проехать по улице несколько кварталов. Сообщите своим нанимателям, что у Каспера уже есть прикрытие.

– Это просто замечательно, – сказал голос. – Но нас наняла национальная партия. Мы будем прикрывать ваше прикрытие.

– Ну, в таком случае, вам надо поторопиться. Катафалк отъезжает отсюда через полчаса.

– Это отлично сработает, – сказал голос. – Мы не станем вмешиваться ни во что происходящее, мы будем держаться на заднем плане. Вы можете даже не заметить нас.

– Вам не надо об этом беспокоиться, – саркастически сказал Клей. – Мне не платят за то, чтобы рекламировать агентство Пинкертона.

Выпалив эту колкость, он бросил телефонную трубку.

На Бруклинском мосту возникла дорожная пробка.

Грузовой автомобиль занесло на луже скользкого льда, образовавшегося из воды, вытекшей из перегретого радиатора пассажирского автомобиля, поехавшего незадолго до того, и он ударил в бок пассажирский автобус.

Несчастного случая не произошло, но бампер грузовика пробил дыру в боку автобуса, и потребовалось много времени, чтобы растащить их в стороны.

Могильщик и Эд Гроб ждали в толпе сгрудившихся у места аварии автомобилей и злились. У них было чувство, что время напирает на них, как маньяк с ножом, а они сидят со скованными ногами и связанными руками. Они не могли развернуться назад, не могли протиснуться сквозь пробку вперед, не могли бросить машину на мосту и уйти пешком.

Роман сидел на заднем сиденье в матросской робе и белой шапочке, сдвинутой на затылок, его руки, скованные наручниками, прикрывали полы куртки.

Могильщик посмотрел на наручные часы. Было двадцать минут седьмого. Снег падал по-прежнему.

– Пусть меня лучше ударит в зад боа констриктор, чем сидеть здесь и ждать, когда что-нибудь произойдет, а что – я даже не могу предположить, – горько пожаловался он.

– Все, чего я ожидаю, это чтобы растащили эти две развалины, – проскрежетал Эд Гроб.

Было три минуты восьмого, когда они свернули с Третьей авеню на Восточную 19-ю улицу и начали искать дом, о котором говорила миссис Холмс.

Найти его не составляло особого труда. Это был четырехэтажный дом с фасадом, выложенным плитками из желтой фанеры, над каждым из верхних окон – навесы в мелкую полоску, провисшие от снега. На первом этаже – большое окно, выходящее на газон шириной в три фута. Окно было завешено шторами из бледно-голубого шелка, между которыми можно было разглядеть силуэты людей, двигавшихся в щегольской сарабанде[5]5
  Старинный испанский танец.


[Закрыть]. Черные ступени вели к двери, покрытой плитами черненой бронзы, вставленными в белую раму. На верхней панели помещался дверной молоток, в форме которого было что-то неясно непристойное. Над входом висел каретный фонарь.

Эд Гроб проехал мимо и остановился поодаль через три дома. Оба полицейских одновременно повернулись и посмотрели на Романа.

– Мы хотим, чтобы ты вернулся к тому дому и спросил Джуниора Болла, – прошепелявил Могильщик.

– Я не понимаю вас, – сказал Роман.

– Дай-ка я растолкую ему, – сказал Эд Гроб Могильщику.

Эд Гроб повторил приказ.

– Да, сэр, – ответил Роман, а затем спросил: – А что я скажу ему, если он там окажется?

– Его там не будет, – сказал Эд Гроб. – Он мертв. Они знают, что он умер, но ты не должен подавать вида, что тебе это известно. Ты только что сошел с корабля и пришел повидаться с ним по этому адресу, который он дал тебе, когда твой корабль приходил в прошлый раз.

– То есть я как бы один из них?

– Это точно.

– Что мне делать, когда они скажут мне, что он мертв.

– Они не станут говорить тебе этого. Они пригласят тебя войти и попросят подождать. Скажут, что они ждут прихода Джуниора с минуты на минуту.

– Что мне делать, пока я буду ждать?

– Черт возьми, парень, откуда ты такой взялся? Это же дом свиданий голубых. Они найдут, чем тебе заняться.

– Я не пойду для этой дряни, – пробормотал Роман.

– Ну что ты за дурень такой? Это тебе не доки. Здесь люди изысканные. Кого, по-твоему, встретишь в стотысячнодолларовом доме в одном квартале от площади Гремерси? Никто на тебя не набросится. Ты просто садись там, пей коктейли и выгляди смущенным…

– Вам это-то не очень трудно.

– Делай вид, что ждешь Джуниора. Затем, минут через пять, начни беспокоиться. Пошарь глазами вокруг. Затем спроси того, с кем ты разговаривал, когда придет мистер Барон.

– Барон! – Роман так и подскочил. – Мистер Барон? Тот человек, что продал мне мой автомобиль? Он должен быть здесь?

– Мы не знаем. Возможно, будет, а возможно, и не будет. Если ты увидишь его, когда войдешь, просто хватай его и зови на помощь.

– Мне не понадобится помощь, – заявил Роман.

– Нет, она тебе будет нужна, – сказал Эд Гроб. – Потому что мы не хотим, чтобы ты изувечил его. Ты просто сгреби его в охапку и начни вопить.

– А что, если он попытается наставить на меня пистолет? – поинтересовался Роман.

– Если ты сожмешь его покрепче, он забудет об этом.

– Если вы готовы, то я готов, – сказал Роман.

– О’кей, – сказал Эд Гроб. – Мы собираемся подъехать поближе и остановиться у следующей двери. Если ты услышишь, как я сигналю – один длинный гудок и два коротких, тут же выходи наружу.

– Да, сэр, но я надеюсь все же увидеть до этого мистера Барона.

– Мы тоже, мы тоже, – сказал Эд Гроб.

Могильщик перегнулся назад через сиденье, отомкнул наручники на запястьях Романа и снял их.

– Хорошо, иди, – сказал он. – Но только помни одну вещь. Ты можешь убежать, но спрятаться ты не сумеешь.

– Я не собираюсь бежать, – сказал Роман.

Они наблюдали, как он своей переваливающейся морской походкой подошел к бронзовой двери и остановился, глядя на дверной молоток, словно не зная, что с ним делать. Они увидели, как он стучит в дверь костяшками пальцев.

– Он, должно быть, никогда не покидал своего корабля, – заметил Эд Гроб.

Могильщик хмыкнул.

Они увидели, как дверь открылась, мгновением позже он вошел вовнутрь, и дверь закрылась. Эд Гроб завел мотор и отогнал машину назад.

17

Черный «кадиллак»-лимузин, без единой блестящей металлической детали на отделке, был припаркован на 134-й улице несколькими домами поодаль от погребальной конторы Клея на противоположной стороне дороги. Если судить по его мрачному виду, это мог бы быть похоронный автомобиль.

Мотор работал, но совершенно бесшумно. Стекло-обогреватель был включен, фары потушены. «Дворники» скользили по стеклу вперед и назад.

Джордж Дрейк сидел за рулем, чистя ногти крошечным перочинным ножом с золотой рукоятью. Это был цветной человек обычного вида и неопределенного возраста. Даже темная дорогая одежда на нем выглядела ординарно. Единственное, что было необычным в его внешности – это слегка выкаченные глаза. Его взгляд не был скучающим, его взгляд не был нетерпеливым, его взгляд не был терпеливым. Он смотрел так, словно ожидать чего-то было его работой.

Большой Сикс сидел возле него, ковыряя в зубах зубочисткой из китового уса. Он выглядел внушительно в просторном светло-коричневом пальто, перетянутом поясом, и черной велюровой шляпе с широкими полями, надвинутой на глаза. Его покрытое оспинами лицо казалось необычайно обширным. Между большими желтыми зубами – широкие щели.

Белый пьянчуга, пошатываясь, шел мимо, утопая по лодыжку в снегу. Темная фетровая шляпа на его голове, совершенно потерявшая форму, словно он наступил на нее в снегу, беззаботно сбита на затылок. Жесткие не стриженные прямые черные волосы отброшены назад с низкого лба. Внешностью он отчасти напоминал индейца: бело-голубое лицо с выступающими надбровными дугами, высокие скулы, грубые черты лица и широкий тонкогубый рот. Темное голубое пальто, припорошенное снегом и свисающее с одной стороны, распахнуто, показывая измятый двубортный, вышедший из моды, голубой пиджак.

Внезапно пьянчуга остановился, расстегнул штаны и принялся мочиться на правое переднее крыло «кадиллака», направляя струю из стороны в сторону.

Большой Сикс открыл окно и сказал:

– Пошел вон, подонок. Перестань мочиться на эту машину.

Пьянчуга повернулся и посмотрел на него черными налитыми кровью глазами.

– А я полью и тебя, черный парнишка, – пробормотал он с южным акцентом.

– Я посмотрю, как ты сделаешь это, – сказал Большой Сикс, пряча зубочистку в карман и открывая дверь.

– Оставь его, – сказал Джордж Дрейк. – Там Джексон уже спускается с крыльца.

– Я только прихлопну его, и все, – сказал Большой Сикс. – Это не займет и секунды.

В правое боковое зеркало Джордж заметил двух цветных мужчин, вышедших из дома, перед которым стоял кадиллак. Они несли гладстоновские сумки, словно швейцары или носильщики, идущие на работу. Они начали переходить улицу. Заднее окно «кадиллака» было запорошено снегом, и он потерял их из виду.

– Поспеши, мужик, – позвал он как раз в тот миг, когда Большой Сикс протянул руку и схватил пьянчугу за плечо.

Пьянчуга размахнулся правой рукой, которую он до этого прятал, и широким дугообразным ударом вонзил в голову Большого Сикса лезвие охотничьего ножа. Оно вошло чуть ниже левого виста и, пробив голову насквозь, вышло из противоположного виска, высунувшись на два дюйма. Большой Сикс мгновенно оглох, онемел и ослеп, но не потерял сознания. Он слегка пошатнулся и принялся шарить вокруг себя руками, как старый слепец.

– Че-е-е-е-е-рт во-о-о-зьми-и-и-и-и! – сказал Джордж Дрейк, левой рукой открывая дверь, а правой нащупывая пистолет во внутреннем кармане пальто.

Левая нога, которую он опустил на мостовую, утонула в снегу, и он, чтобы сохранить равновесие, схватился левой рукой за край двери, когда на шею его упала петля и его дернуло назад. В спину ему уперлось колено, и он почувствовал, будто хребет его сломан. Шляпа его упала. Удар обрушился пониже левого уха, в голове его взорвались разноцветные огни, и он потерял сознание.

– Положите его назад, – сказал белый мужчина с противоположной стороны автомобиля. – И поставьте сумки в багажник.

Он повернул голову, бросил последний взгляд на Большого Сикса и забыл о нем.

Большой Сикс медленно брел по обочине, загребая ногами снег. Рана почти не кровоточила, лишь тонкая струйка сбегала по его щеке из той точки, куда вошел нож. Глаза его были открыты, шляпа оставалась на голове. Он выглядел как самый обычный пьяный, если не считать костяной рукояти ножа, торчавшей из одного виска, и двух дюймов лезвия, высунувшихся из другого. Он тихонько звал Джорджа помочь ему.

Белый мужчина сел на заднее сиденье автомобиля и взял в руки конец петли, затянутой на шее Джорджа Дрейка. Один из цветных бандитов сел за руль, другой, убрав гладстоновские сумки, уселся на заднем сиденье.

Черный сверкающий катафалк осторожно вырулил из гаража, находящегося сбоку от погребальной конторы. Он развернулся и подкатил к обочине мостовой. Толстый черный человек в темной шоферской униформе вышел из кабины и запер двери гаража. Он посмотрел через улицу в сторону «кадиллака».

– Мигни ему разок фарами, – сказал белый мужчина с заднего сиденья.

Шофер на мгновенье включил яркий свет.

Джексон помахал ему правой рукой и сел за руль катафалка.

На эти маленькие боковые улочки снегоуборщики не заезжали, и катафалк полз очень медленно, прежде чем добрался до Седьмой авеню. «Кадиллак» следовал за ним с притушенными фарами, отстав на полквартала.

Белый мужчина перевернул Джорджа Дрейка на полу лицом вниз, поставил одну ногу ему на спину между лопаток, а другую – на затылок и затянул петлю так туго, как только смог. Он держал ее таким образом, пока кадиллак проехал по очищенной от снега полосе движения на Седьмой авеню и свернул на 125-ю улицу.

Группки цветных чернорабочих, желавших перехватить несколько дополнительных баксов за сверхурочную работу, забрасывали снежные груды на грузовики с городской свалки.

Автомобили вновь сновали по очищенным улицам, смеющиеся пьяницы тянулись в бары. Парни, усмехаясь, бросали снежками в своих подружек, которые убегали, визжа от восторга. Проехал почтовый фургон, опоражнивая почтовые ящики.

Большой Сикс медленно брел по Седьмой авеню с ножом, торчащим из его головы. Он прошел мимо молодой пары. Женщина задохнулась и посерела.

– Это всего лишь шутка, – сказал мужчина тоном знатока. – Ты можешь купить такую штуку в магазине игрушек. Волшебный нож. Ты приклеиваешь его части с двух сторон головы.

Женщина пожала плечами.

– Это совсем не забавно, – сказала она. – Взрослый человек, вроде него, развлекается игрушками.

Большой Сикс двигался навстречу женщине с двумя детьми, которые шли в кино на фильм ужасов. Дети пронзительно завизжали. Женщина пришла в негодование.

– Вы бы постыдились пугать маленьких детей, – упрекнула она.

Большой Сикс брел все так же медленно в забытьи.

«Джордж, – молчаливо взывал он сохранившейся частью своего сознания, – Джордж, этот ублюдок проткнул меня…»

Его повело наискось через Седьмую авеню. Снег завалил обочину мостовой, и его ноги провалились по щиколотку. Он поскользнулся, но каким-то образом удержался от падения. Он попал в полосу движения и вышел как раз перед медленно движущимся автомобилем. Завизжали тормоза.

– Пьяный идиот! – закричал водитель. И тут он увидел нож, воткнутый в голову Большого Сикса.

Он выскочил из машины, подбежал и мягко подхватил Большого Сикса.

– Боже правый на небесах, – сказал он.

Это был молодой темнокожий доктор, проходивший интернатуру в Бруклинском госпитале. Он уже сталкивался со сходным случаем год назад; другой жертвой также был цветной мужчина. Единственно, что спасло его, это то, что нож не стали извлекать из раны.

Из машины собралась было выйти женщина.

– Дик, могу я чем-нибудь помочь? – она видела только рукоять ножа. Лезвие, вышедшее с другой стороны головы, она видеть не могла.

– Нет, нет, не подходи сюда, – ответил доктор. – Поезжай до первого же бара и позвони, чтобы прислали «скорую помощь».

Когда она отъехала, возле них остановилась другая машина, в которой сидели двое мужчин.

– Нужна какая-нибудь помощь? – крикнул водитель.

– Да, помогите мне положить этого человека на обочину. Ему проткнули ножом голову.

– Прыгающий Иисус! – воскликнул пассажир, открывая дверь и выходя из машины. – Каждый день они придумывают что-нибудь новенькое.

Машины стояли в два ряда перед госпиталем на Лексингтон-авеню, а на скользком тротуаре перед входом собралась большая толпа людей. Фотографы и репортеры охраняли центральные двери и подъезд для карет «скорой помощи», внимательно оглядывая каждого, кто выходил оттуда. Каким-то образом они разузнали о том, что Каспер Холмс покидает госпиталь, и приняли все меры, чтобы он не ускользнул от них.

Два патрульных автомобиля ждали на противоположной стороне улицы, возле них стояли копы в форме, похлопывая от холода одетыми в перчатки руками.

Падали тяжелые снежинки, покрывая белой мантией шляпы, пальто и зонтики.

Когда похоронный катафалк подъехал к госпиталю, копы очистили для него проезд во двор.

Репортер открыл дверь шоферской кабины и направил свет в лицо Джексона.

– Это всего лишь шофер, – крикнул он через плечо своим коллегам. – Кого забираешь, Джек?

– Старого мистера Клефуса Харпера, умершего от воспаления легких, – с невозмутимым видом ответил Джексон.

– Кто-нибудь знает Клефуса Харпера? – спросил репортер.

Никто не знал его.

– Ну, не буду тебя задерживать, Джек, – сказал репортер.

Катафалк медленно вырулил на дорогу, ведущую к заднему входу.

– Поезжай дальше, – сказал белый мужчина с заднего сиденья «кадиллака». – Пройдет немного времени прежде, чем они вывезут его, и мы успеем сбросить где-нибудь этого жмурика.

Водитель проехал мимо двойного ряда машин на обочине и свернул на 121-ю улицу.

– Он мертв? – спросил его напарник.

– Он не жив, – сказал белый мужчина, ослабляя и снимая петлю с шеи Джорджа Дрейка.

Закончив, он принялся выгребать из кармана Джорджа Дрейка все, что там было.

– Где мы собираемся сбросить его? – спросил водитель, когда добрались до 119-й улицы.

Белый мужчина огляделся. Он знал Гарлем не слишком хорошо.

– Сворачивай на эту улицу, – сказал он. – Она выглядит вполне подходящей.

Большой автомобиль взрыл снежную целину глубиной в несколько дюймов.

– Ты сможешь проехать по Третьей авеню? – спросил белый мужчина.

– Конечно, – уверенно ответил водитель. – Маленький снежок, вроде этого, не может остановить кадиллак.

Белый мужчина оглядел улицу в обе стороны. На ней не было видно ни души. Он открыл дверь со стороны обочины.

– Давай-ка немного поближе, – сказал он.

Водитель свернул к тротуару.

Белый мужчина выкатил тело Джорджа Дрейка в глубокий снег на обочине. Он закрыл дверь и еще разок взглянул назад. Тело выглядело как свалившийся и заснувший пьянчуга, не видно было только следов на снегу.

– Полный вперед, – сказал он.

Джексон подогнал катафалк к задней двери госпиталя, через которую выносили умерших. Никого из посторонних здесь не было.

Он вышел из кабины, обошел вокруг катафалка, открыл заднюю дверь и принялся выволакивать изнутри длинную плетеную корзину.

Два ухмыляющихся цветных служителя вышли из дверей и, приняв у него корзину, внесли ее в госпиталь.

Джексон вернулся на водительское место и стал ждать. Он услышал, как внутри кто-то переговаривается.

– Вы не имеете права ходить здесь и совать нос в эти корзины для мертвых, – произнес голос служителя.

– Ну а почему нет? – возразил другой голос. – Это ведь городская больница, не так ли?

– Я позову заведующего, – пригрозил первый голос.

– Хорошо, я ухожу, – согласился второй голос. – Я ведь ничего не ищу. Мне просто любопытно, сколько человек умирают в этом заведении в течение одного среднего дня.

– Больше, чем вы думаете, – сказал первый голос.

Прошло минут девять прежде, чем служители появились вновь, сгибаясь под тяжестью груженой ивовой корзины. К ней был прикреплен металлический зажим, в который вставлена карточка в металлической раме:

КЛЕФУС ХАРПЕР – мужск., негрит., для погребальной конторы П. Экседеса Клея,

134-я улица

Они задвинули корзину в отделение катафалка, предназначенное для перевозки трупов, и стали закрывать двери.

– Я сам закрою, – сказал Джексон.

Служители усмехнулись и вернулись в госпиталь.

– Каким путем вы хотите ехать, мистер Холмс? – спросил Джексон хриплым шепотом.

– Мы одни? – тихо спросил Каспер из корзины.

– Да, сэр.

– Ребята Джо Грина на «кадиллаке» сопровождают тебя?

– Да, сэр, они ждут снаружи, на улице.

– Кто-нибудь знает, что они у нас на хвосте?

– Нет, сэр, никто, насколько мне известно. Они держатся на полквартала сзади.

– О’кей, тогда поезжай в мою контору на 125-й улице. Ты знаешь, где она находится?

– Да, сэр, напротив «Париж-бара».

– Остановись там где-нибудь поближе ко входу, – проинструктировал Каспер. – Выйди из кабины, подойди сюда и открой корзину. Затем встань так, словно делаешь что-нибудь, и понаблюдай за улицей. Если я могу безопасно выйти, чтобы меня никто не увидел, дай мне знать. Ты все понял?

– Да, сэр!

– Хорошо, тогда поехали.

Джексон закрыл заднюю дверь и вновь взгромоздился на водительское сиденье. Катафалк медленно тронулся по дороге к воротам.

Прежде чем он выехал на улицу, его еще раз остановили газетные репортеры. Они осмотрели табличку с именем на корзине. Один из них записал его в свой блокнот. Остальные не придали ему значения.

Катафалк свернул на 125-ю улицу. Примерно через полквартала он проехал мимо черного «кадиллака» Джо Грина. Он, казалось, был пуст. Джексон начал беспокоиться. Он поехал медленнее, глядя назад в правое зеркало заднего вида. Но не успел он проехать еще полквартала, как сзади мигнули и тут же погасли яркие фары «кадиллака». Джексон повеселел. Он мигнул в ответ своими фарами и продолжал медленно двигаться вперед, пока не свернул на 125-ю улицу и не увидел, что черный «кадиллак» сворачивает вслед за ним в полуквартале позади.