Текст книги "Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Честер Хаймз,Крейг Райс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Лейтенант вышел на мостовую и посмотрел на монастырскую стену.

– Говоря откровенно, док, я не могу поверить, что его с мостовой могло забросить на стену, туда, где мы его обнаружили, – сказал он. – А не могло ли быть так, что его переехали, а потом подвесили здесь?

Док связал вещи покойного в узел, накрыл тело его собственным пальто и поднялся на ноги.

– Все возможно, – сказал он. – Если вы способны представить себе водителя, который переехал его, затем остановил машину, вышел, прислонил тело к стене и принялся вдавливать лицо в расщелину до тех пор, пока оно не вошло в нее, затем…

Лейтенант прервал его:

– Хорошо, черт возьми, мне все это легче представить, чем тело, которое прилетело сюда с мостовой, что бы ни сбило его. Ну а кроме того, я знаю людей, которые проделывали вещи и похуже этого.

Док, покровительственно улыбаясь, похлопал его по плечу.

– Не пытайтесь сделать свою работу тяжелее, чем она есть, – сказал он. – Ищите водителя, который сбил человека и удрал, а маньяков оставьте психиатрам.

7

Два часа ночи или, вернее, воскресного утра. Снег, похожий на песок, сыпал на ветровое стекло маленького черного седана, ехавшего по истсайдской дороге. Тепла из стеклообогревателя хватало ровно настолько, чтобы увлажнить стекло и покрыть его льдом как раз в поле зрения Могильщика.

– Этот обогреватель может работать только жарким летом, – пожаловался он. – В такую погоду, как эта, он только лед вырабатывает.

– Выключи его, – посоветовал Эд Гроб.

Машину занесло на ледяном наплыве на асфальте, и детектив Томбс из отдела по расследованию убийств закричал с заднего сиденья:

– Смотри повнимательнее, мужик! Ты что, не можешь водить, чтобы тебя не заносило?

Могильщик усмехнулся:

– Ты каждый день работаешь с убийствами, и вот, пожалуйста, – боишься, чтобы тебя не оцарапало.

– Я просто не хочу, чтобы меня сдуло в Ист-ривер с автомобилем на спине, – сказал Томбс.

Свидетель хихикнул.

Это заставило их замолчать. Они не хотели, чтобы посторонние вмешивались в их дружеские перепалки.

Бармен из «Париж-бара» назвался Альфонсо Маркусом и сказал, что живет на Формоза-стрит, 212, в Йонкерсе, Нью-Йорк.

Они прошли по коридорам и спустились в «холодную». Служитель открыл дверь и включил свет. Он ухмыльнулся.

– Немного холодновато, да? – произнес он свою неизменную шутку.

– Ты не был снаружи, сынок, – сказал ему Эд Гроб.

– Мы хотим посмотреть жертву наезда из Гарлема, – сказал Могильщик.

– О, да, цветной, – сказал служитель.

Он повел их по длинной голой комнате, залитой холодным белым светом, поглядывая на таблички на сооружении, напоминавшем длинный стеллаж с ящиками, которые выдвигались наподобие ящиков книжного стола.

– Неопознанный, – служитель выдвинул «ящик».

Он выкатился плавно и бесшумно. На нем лежал труп, накрытый белой простыней.

– Его еще не вскрывали, – служитель ухмыльнулся. – Ночка выдалась урожайная – два угоревших из Бруклина, один заколотый пикой для льда, еще два из Бруклина, три отравившихся, один…

Могильщик прервал его:

– Ты нас совсем заговорил.

Эд Гроб взял бармена за руку и подвел поближе к телу.

– Боже, – прошептал бармен, закрывая лицо руками.

– Посмотри же на него, черт возьми! – вспыхнул Эд Гроб. – Ты думаешь, какого черта мы привели тебя сюда – затем, чтобы ты жмурился при виде трупа?

Несмотря на ужас, бармен хихикнул.

Могильщик подошел и отвел руки бармена от его лица.

– Кто это? – спросил он ровным, безо всяких эмоций голосом.

– О, я не могу сказать, – бармен выглядел так, словно был готов разразиться слезами. – Боже святый, вы только посмотрите на его лицо.

Кто это? – ровно повторил Могильщик.

Как я могу вам сказать? Я же не вижу его лица. Оно все покрыто кровью.

Если вы придете через час или два, то его к этому времени уже вымоют, – сказал служитель морга.

Могильщик ухватил бармена за шиворот и нагнул ого голову к обнаженному телу.

– Дьявол возьми, тебе не нужно видеть лица, чтобы узнать его, – сказал он. – Кто это? Я тебя спрашиваю в последний раз.

– Это Черная Красотка, – прошептал бармен. – То, что от него осталось.

Могильщик отпустил его и позволил выпрямиться.

Бармен дрожал.

– Возьми себя в руки, – сказал Могильщик.

Бармен смотрел на него большими умоляющими глазами.

– Какова его настоящая кличка? – спросил Могильщик.

Бармен покачал головой.

– Даю тебе последний шанс, – предупредил Могильщик.

– Я действительно не знаю, – сказал бармен.

– Черта с два ты не знаешь.

– Нет, сэр, клянусь. Если бы я знал, я бы вам сказал.

Служитель морга смотрел на бармена с сочувствием.

Он повернулся к Могильщику и сказал с возмущением:

– Вы не имеете права проводить здесь допрос третьей степени.

– А ты ему не поможешь, – ответил Могильщик. – Даже если ты член клуба.

– Какого клуба?

– Давай-ка выведем его отсюда, – сказал Эд Гроб.

Детектив Томбс наблюдал эту картину как завороженный.

Они вывели свидетеля наружу и усадили в свою машину на заднее сиденье рядом с Томбсом.

– Кто такой мистер Барон? – спросил Могильщик.

Бармен перевел умоляющие глаза на белого детектива:

– Если бы я знал, сэр, я бы им сказал.

– Не обращайся ко мне, – сказал Томбс. – Я не понимаю и половину того, что здесь говорится.

– Послушай, сынок, – сказал Эд Гроб бармену. – Не осложняй своего положения.

– Но я знаю этих людей только по бару, – попытался убедить его бармен. – Я не знаю, чем они занимаются в остальное время.

– Дело для тебя оборачивается очень плохо, – сказал Могильщик. – То, чего ты не знаешь, повесят на тебя.

Бармен опять обратился к белому детективу:

– Пожалуйста, сэр, я не хочу быть замешанным в эту дурную историю. У меня жена и дети.

Стекла маленького тесного автомобиля запотели, и лица детектива не было видно, но чувствовалось его замешательство.

– Не кричи на меня, – сказал он грубо. – Я не советовал тебе жениться.

Внезапно бармен хихикнул. У него не выдержали нервы. Могильщик в сердцах хлопнул своей увесистой ладонью по рулевому колесу. Мышцы на лице Эда Гроба дернулись, словно ему посыпали солью на свежую рану, он перегнулся через сиденье и левой рукой отвесил бармену две пощечины.

Могильщик опустил стекло на своей дверце.

– Нам тут не хватает свежего воздуха, – сказал он.

Бармен начал плакать.

– Просвети-ка меня, в чем дело, – сказал белый детектив.

– Тот, кого убили во время налета, и тот, кого мы только что видели в морге, – молодожены, – сказал Могильщик. – А этот, – он кивнул в сторону бармена, – прежняя пассия Змеиных Бедер.

– Как вы это раскопали?

– Всего лишь догадки. Все они принадлежат к одному большому клубу. Вы знаете, как это бывает. Это примерно так же, как было в конце войны в Париже. Все мы, цветные солдаты, независимо от чина и от того, из какой кто армии или дивизии, принадлежали к одному и тому же сообществу. Все мы ошивались в одних и тех же кабаках, ели одну и ту же пищу, повторяли одни и те же шутки, ложились с одними и теми же пташками. И не было ничего, что бы один из нас сделал за весь этот проклятый пикник со стрельбой и чего бы не знали все остальные.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Ну и что из этого следует?

– Так далеко наши догадки еще не зашли, – признался Могильщик. – Возможно, ничего. Мы просто пытаемся разобраться со всеми этими людьми. А этот человек может помочь нам. Или может вывести на что-то, сам о том не подозревая.

– Но не прежде, чем я займусь с ним, – сказал детектив. – Мой босс хочет, чтобы он просмотрел фотографии в нашей «художественной галерее». Возможно, он сумеет опознать налетчиков – хотя бы одного из них.

– Как по-твоему, сколько это займет времени? – спросил Эд Гроб.

– Несколько часов, а может быть, и несколько дней. Мы не можем применять ваши приемы; все, что мы можем, это заставить его рассматривать фотографии до тех пор, пока он не ослепнет.

Могильщик нажал на стартер.

– Хорошо, я отвезу вас вниз, на Центр-стрит.

Детектив и его свидетель вышли из машины перед пристройкой к главному управлению – сооружению в виде галереи, расположенной через дорогу от основного здания.

Могильщик высунулся из окна седана и сказал:

– Мы будем ждать тебя, любимый.

К тому времени, когда они вернулись в центр города, ветровое стекло их автомобиля покрылось коркой льда толщиной в четверть дюйма. Огни встречных автомобилей светили через нее, словно доходили с морского дна…

Эд Гроб хохотнул:

– Он совсем спятил, не так ли?

– А ты можешь его винить? – спросил Могильщик. – Он чувствовал то же самое, что могла бы почувствовать королева Елизавета, если бы мы ввалились в Букингемский дворец в грязных сапогах.

– Почему ты не выключишь эту печку? Ты же сам сказал, что она не производит ничего, кроме льда.

– Выключить? И схватить воспаление легких!

– Во всяком случае, если тебе ничего не видно, ты можешь ехать потише, – сказал Эд Гроб.

Они вытащили бутылку бурбона и принялись отхлебывать по очереди небольшими глотками, и Могильщик почувствовал прилив остроумия.

– Вот такие ночи, как эта, и вызывают войны, – философствовал он, не снижая скорости.

– Как это так?

– Увеличивают население… А потом, когда родится достаточно молодых мужчин, сильные мира сего начинают воевать, чтобы убить их.

– Смотри, не врежься в мусоровоз! – закричал Эд Гроб, когда они, накренившись на повороте, на двух колесах влетели на 125-ю улицу.

– А было ли это то, что было? – сказал Могильщик.

Время уже перевалило за три часа ночи. Они разработали особый распорядок с восьми вечера до четырех ночи, и сейчас наступил час, когда они обычно контактировали с осведомителями.

Но в эту ночь даже осведомители попрятались. Двери железнодорожного вокзала на 125-й улице закрыты и заперты на замок, а рядом в круглосуточном кафе пустой зал перегорожен веревкой, и лишь в передней части оставлены всего несколько столиков, занятых бродягами, которые склонились над давно опустевшими кофейными чашками и время от времени шевелили одной ногой, чтобы показать, что не спят.

– Поехали обратно, займемся делом или, вернее, делами… Беда с этими людьми в том, что они лгут для удовольствия, – серьезно сказал Могильщик.

– Им хочется, чтобы с ними грубо обращались, это в них говорит женское начало, – согласился Эд Гроб.

– Но при этом не слишком грубо, им не хочется терять зубы.

– А это именно то, чем мы собираемся их порадовать, – подвел итог Эд Гроб.

Лейтенант Андерсон ждал их. Он занял кабинет капитана и размышлял над донесениями.

Когда они ввалились в кабинет, продрогшие и почти оледеневшие от холода, он приветствовал их словами:

– Мы обнаружили, кто этот частный детектив, которого убили. Его звали Пол Залкин.

Эд Гроб встал спиной к отопительному радиатору, а Могильщик взгромоздился задом на край стола. Грубый юмор, вызванный виски, покинул их, они выглядели серьезными и сосредоточенными.

– Каспер заговорил? – спросил Могильщик.

– Нет, он все еще в коме. Но лейтенант Броган побывал в агентстве Пинкертона и разузнал о задании Залкина. Секретарь национального комитета партии, в которую входит Холмс, прошлым вечером приехал в его офис и оставил ему пятьдесят тысяч долларов наличными на расходы по подготовке к президентским выборам этой осенью. Холмс решил, что самое правильное – взять деньги к себе домой, вместо того, чтобы оставлять их на выходные в офисе, – так будет безопаснее. Вы знаете, он живет в одном из этих старых многоквартирных домов с видом на Централ-парк на 110-й улице.

– Мы знаем, где он живет, – сказал Эд Гроб.

– Ну так вот, секретарь, расставшись с Холмсом, подумал-подумал, позвонил в агентство Пинкертона и попросил их, чтобы они прикрыли Холмса по пути домой. Однако он не хотел, чтобы Холмс решил, что за ним шпионят, и поэтому не просил, чтобы детектив сопровождал его незаметно. Вот таким образом Залкин оказался там, когда случилось ограбление.

– Через какое время после того, как секретарь покинул Холмса, произошло ограбление? – спросил Могильщик, хмуря брови.

– В агентство он позвонил в десять двадцать вечера.

– Тогда кто-то должен был заранее знать о том, что состоится передача денег, – сказал Могильщик. – Невозможно подготовить ограбление вроде этого в такой короткий срок.

– Даже и за день нельзя, – поддержал, его Эд-Гроб. – Эти люди имели профессиональную амуницию, а это не купишь в обычной бакалейной лавке. У них могла быть полицейская униформа, но за такой срок угнать машину…

– О ней еще даже не сообщалось, что она угнана, – прервал его Андерсон.

– Очень вероятно, что эти гангстеры не из города, – продолжал Эд Гроб. – Ни один из местных воров не выбрал бы 125-ю улицу для подобных проделок. И, уж во всяком случае, не этот квартал. Они не могли планировать налет в расчете на то, что погода загонит сурков в их норы. Обычно в субботнюю ночь в этом квартале со всеми его барами и ресторанами на улице толпится множество народа. Это должен быть кто-то из тех, кто не знает об этом.

– Но это нам не слишком поможет, – сказал Андерсон. – Если они не из города, то сейчас они уже далеко отсюда.

– Может быть, да, а может быть, и нет, – сказал Могильщик. – Я могу поверить в это только в том случае, если они не имеют никакого отношения к наезду возле монастыря.

Андерсон бросил на него удивленный взгляд.

– Какого черта, Джонс, уж не хочешь ли ты сказать, что наезд идет в нагрузку к ограблению?

Эд Гроб хмыкнул.

– Кто знает, – сказал Могильщик. – В обоих этих проделках есть что-то скверное, а не так-то много скверных людей слонялись по Гарлему в такую холодную ночь, как эта.

– Мой Бог, уж не хочешь ли ты сказать, мужик, что наезд был совершен намеренно!

– И в обоих случаях погибли гомосексуалисты, – продолжал Могильщик. – У подобных людей такие совпадения нечаянно не происходят.

– У водителя, который совершил наезд и удрал, не было никакой возможности узнать, что жертва – мужчина, – возразил Андерсон.

– Если он, конечно, не знал точно, кто это и каким мошенничеством он занимается, – сказал Могильщик.

– А каким мошенничеством он занимался?

– Не спрашивайте меня. Это всего лишь то, как я это чувствую.

– Черт возьми, мужик, ты меня совсем затянешь в мистику, – сказал Андерсон. – А как насчет тебя, Джонсон? Ты со всем этим согласен?

– Да, – сказал Эд Гроб. – Я и Диггер[1]1
  Диггер – имя детектива по кличке Могильщик – переводится как «землекоп», от чего и было образовано его прозвище Grave Digger, т. е. дословно «копатель могил».


[Закрыть] пили из одной и той же бутылки.

– Ну ладно, прежде, чем вы окончательно окосеете от этого мистицизма, дайте-ка я познакомлю вас с самыми последними фактами. Два постовых, Стик и Прайс, которые решили, что это будет хорошей шуткой – сообщить об атаке летающей тарелки, признались, что их сбило с ног пронесшееся мимо автомобильное колесо, прикатившееся с Конвент-авеню. Наводит это вас на какие-нибудь мысли?

Могильщик посмотрел на часы. Они показывали без пяти четыре.

– Нет, ни одной, которую невозможно было бы отложить на завтра, – сказал он. – Если я начну рассказывать своей старухе об автомобильных шинах, столь же пухленьких, как она, то прощай мое семейное счастье.

8

Роман подъехал к замку, стоящему на развилке, где Сент-Николас-плейс ответвляется от Сент-Николас-авеню, и резко ударил по тормозам.

Сассафрас стукнулась головой о ветровое стекло, а мистер Барон, лежавший на заднем сиденье безжизненной фигурой, свалился на пол.

– Куда они поехали? – спросил Роман, трогая свой револьвер 45-го калибра, лежавший на сиденье между ним и девушкой.

Сассафрас выпрямилась, потерла лоб и сердито повернулась к нему:

– Ты меня спрашиваешь? Я не видела, куда они уехали. Все, что я знаю, – они свернули налево.

– Я видел, как они свернули направо, – возразил он, его серые глаза, казалось, пытались одновременно смотреть в обе стороны.

– Приведи в порядок свои мозги, – сказала Сассафрас высоким визгливым голосом. – Они не могли скрыться в замке, это уж точно. И ты не можешь торчать здесь, посреди улицы, всю ночь напролет.

– Хотел бы я поиметь того сукиного сына, который выстроил этот замок здесь, посреди Гарлема, – сказал Роман, словно именно тот был виноват, что «кадиллак» пропал из вида.

– Но ты его не поимеешь, так что лучше убирайся с середины дороги, пока кто-нибудь не прошел мимо и не заявил, что ты украл этот «бьюик»-седан.

– Мы украли, так, что ли? – сказал Роман.

Толчок привел мистера Барона в чувство, и они могли слышать, как он стонет на полу позади них:

– О, Боже!.. О, Иисус Христос… Эти грязные ублюдки…

Роман включил скорость и медленно направил автомобиль между рядами многоквартирных домов с фасадами, выложенными кирпичом, что стояли на Сент-Николас-плейс.

Замок, плод фантазии какого-то архитектора начала столетия, стоял на 149-й улице, выше него тянулись лучшие в Гарлеме дома. Роман был незнаком с этой частью города и не знал, в какую сторону свернуть.

Мистер Барон ухватился за спинку переднего сиденья и поднялся на колени. Его длинные волнистые волосы списали со лба, глаза с трудом вращались в глазницах.

– Дайте мне выйти наружу, – сказал он со стоном. – Меня сейчас вырвет.

Роман остановился перед красным кирпичным зданием, возле обочины которого выстроились новые автомобили.

– Заткнитесь! – сказал он. – Если бы не вы, я никогда бы не удрал после того, как сбил старую женщину.

Щеки мистера Барона надулись, но он сглотнул все обратно.

– Меня сейчас вырвет прямо в машине, – промычал он.

– Дай ему выйти, – сказала Сассафрас. – Если бы ты слушал меня, ничего этого не случилось бы.

– Выходи, мужик, – крикнул Роман. – Или ты хочешь, чтобы я вынес тебя?

Мистер Барон открыл дверь со стороны тротуара и стал на ноги. Его повело на фонарный столб. Роман выскочил из машины с другой стороны и бросился к нему.

Мистер Барон ухватился за столб, и тут его как будто прорвало. Из него вырвалась струя, словно он был переполнен кипящей водой. Роман отскочил назад.

– Боже милостивый, – простонал мистер Барон.

Роман дал ему закончить и ухватил его за руку. Мистер Барон сделал слабую попытку вырваться.

– Отпусти меня, мне надо позвонить по телефону, – сказал он.

– Вы ничего не будете делать до тех пор, пока не найдете мою машину, – пробормотал Роман, втаскивая его обратно в «бьюик»-седан.

Мистер Барон рванулся было обратно, но ноги его не держали. Его голова раскалывалась от стреляющей боли, и он никак не мог сфокусировать взгляд.

– Дурак, – сказал он. – Как я могу найти твой автомобиль, если ты не даешь мне добраться до телефона? Я хочу позвонить в полицию и сообщить им, что машина украдена.

Его голос звучал безнадежно.

– Нет, вы этого не сделаете. Вы ничего не расскажете полиции, – сказал Роман, втискивая его на заднее сиденье и захлопывая дверцу. Он обошел автомобиль и сел за руль. – Вы думаете, я хочу, чтобы меня арестовали?

– Но это не были настоящие полицейские, идиот! – сказал мистер Барон.

– Я знаю, что это была не полиция. Вы думаете, я дурак? Но что я должен рассказать настоящей полиции о наезде на эту старую женщину?

– Ты не причинил старухе вреда. Я посмотрел назад, когда ты удирал, и видел, как она поднималась.

Роман смотрел на мистера Барона, пока сказанное доходило до него. Сассафрас тоже обернулась, чтобы посмотреть на мистера Барона. Оба они, внезапно онемевшие, – он в своей енотовой шапке на манер Дэвида Крокетта, и она в красной шапочке, венчающей длинное черное лицо, – выглядели как люди из другого мира.

– Вы знали, что я не причинил ей вреда, и продолжали уговаривать меня удрать, – низкий южный голос Романа звучал угрожающе.

Мистер Барон нервно заерзал:

– Я как раз собирался остановить тебя, но прежде, чем я успел что-нибудь сказать, подъехали эти бандиты и изменили всю ситуацию…

– А вы часом с ними не заодно?

– Зачем это мне?

– Они украли мою машину. Откуда мне знать, что вы не заодно с ними?

– Ты кретин! – воскликнул мистер Барон.

– Не такой уж он кретин, – сказала Сассафрас.

– Кретин или нет, но я не собираюсь отпускать вас до тех пор, пока не найду мою машину, – сказал Роман мистеру Барону. – А если я не найду ее, то собираюсь получить мои деньги обратно с вас.

Мистер Барон принялся истерически смеяться:

– Ну давай, бери! Обыщи меня. Избей меня. Ты такой большой и сильный.

– Я целый год трудился, чтобы заработать эти деньги.

– Ты работал целый год. И ты накопил двадцать сотен долларов…

– Я собирал их почти по пенни. Я голодал, чтобы скопить денег.

– И вот ты смог купить «кадиллак». Но тебя не удовлетворял обычный «кадиллак». Ты купил «кадиллак» из сплошного золота. И я – я тот, кто продал его тебе. На тысячу долларов дешевле, чем указано в его стоимости. Ха-ха-ха! И ты владел им всего двадцать минут и позволил кому-то украсть его…

– Что с тобой, мужик? Ты сошел с ума?

– Теперь ты хочешь получить свои деньги с меня. Ха-ха-ха! Давай, начинай бить меня. Сдери с меня шкуру. А если это тебя не удовлетворит, разложи меня и изнасилуй.

– Послушайте, мне надоела эта чушь.

– Тебе надоела эта чушь? Ты проклятый желтоперый простофиля.

– Вы вынуждаете ударить вас.

– Ударить меня! Давай, бей меня! – мистер Барон придвинул к Роману свое женственное личико. – Посмотри, удастся ли тебе выбить из меня шестьдесят пять сотен…

– Бить не стану. Я просто разложу вас на сиденье и возьму.

– Он разложит меня и возьмет! Мне это нравится.

Тут вмешалась Сассафрас:

– Вам не должно нравиться то, что он возьмет, потому что это всего лишь деньги.

– Черт побери, где вы были, двое идиотов, когда эти бандиты вырубили меня и ограбили?

– Вырубили вас? – повторил Роман тупо.

– Так вот что с вами случилось, – эхом откликнулась Сассафрас.

– И они ограбили вас? Отняли мои деньги?

– Это были мои деньги, – поправил мистер Барон. – Автомобиль был твой, а деньги – мои.

– Иисус Христос, – сказал Роман. – Они взяли и автомобиль, и деньги.

– Понял наконец, остолоп. Ну теперь ты разрешишь мне пойти и позвонить?

– Нет, не позволю. Я собираюсь обыскать вас. Может быть, я и остолоп, но с самого начала не доверял вам.

– Это чудесно, – сказал мистер Барон и принялся выбираться из машины на обочину.

Но Роман перегнулся назад, ухватил его и выпихнул из машины. Затем он выскочил сам и принялся трясти мистера Барона.

– Осторожнее, Роман, – сказала Сассафрас. – Кто-нибудь может, проходя, подумать, что ты грабишь его.

– Пусть думают, что хотят, – сказал Роман, выворачивая наружу карманы мистера Барона.

– Ты не хочешь раздеть меня? – спросил мистер Барон.

Роман кончил осматривать его карманы и прощупал одежду, затем он провел руками по телу мистера Барона сверху донизу, прохлопав ноги с обеих сторон и руки под мышками.

– На нем ничего нет, – заключил он.

Но это его не удовлетворило. Он исследовал и заднее сиденье «бьюика»-седана.

– И здесь ничего, – он снял енотовую шапку и ерошил свои короткие курчавые волосы взад и вперед. – Если я поймаю этих сукиных детей, я готов убить их.

– Разреши ему позвонить, – сказала Сассафрас. – Он сказал, что ты не нанес вреда старой леди, а я готова поклясться, что ты даже не сбивал ее.

Роман стоял посреди улицы в раздумье. Мистер Барон стоял рядом, наблюдая за выражением его лица.

– Хорошо, садитесь в машину, – сказал Роман.

Мистер Барон юркнул в автомобиль.

Роман начал было беседовать с ним через окно:

– Ты знаешь этот район?..

– Садись сам в машину, – сказала Сассафрас.

Он опять уселся на переднее сиденье и продолжал, обращаясь к мистеру Барону:

– Куда они вернее всего поедут на моей машине? Не похоже, чтобы они могли спрятать ее.

– Один Бог знает, – сказал мистер Барон. – Пусть полиция ищет их, они за это получают деньги.

– Нет уж, позвольте мне самому поразмыслить, – сказал Роман.

– Ну и сколько же ты собираешься думать? – спросила Сассафрас.

– Вот что я вам скажу, – начал Роман. – Вы звоните в полицию и говорите им, что это ваша машина. А потом, если они найдут ее, я покажу им свое свидетельство о покупке.

– Прекрасно, – сказал мистер Барон. – Теперь я могу выйти?

– Нет, не можете, – сказал Роман. – Я собираюсь отвезти вас до ближайшего телефона, и затем, пока вы будете говорить с полицией, мы будем наблюдать за вами. И я не отпущу вас до тех пор, пока кто-нибудь не найдет мою машину.

– Хорошо, – сказал мистер Барон. – Сделаем в точности так, как ты говоришь.

– Где здесь телефон?

– Поезжай вниз по улице до бара Боумана.

Роман повел машину в конец Сент-Николас-плейс.

С одной стороны заведения Боумана помещался бар, с другой – ресторан. Следом за рестораном находилась парикмахерская, а над баром – танцевальный зал. Все они были открыты: в заднем помещении парикмахерской шла игра на деньги, в холле наверху шли танцы. Но никого не было видно. На улицах не было ничего, кроме холодного темного воздуха.

Роман остановился перед стеклянными витринами бара. Подъемные жалюзи на окнах не давали разглядеть, что происходит внутри.

– Ты пойдешь с ним, Сасси, – сказал он. – Не позволяй ему сбежать с чем-нибудь.

– С чем сбежать? – спросил мистер Барон.

– С чем угодно, – ответил Роман.

Сассафрас повела мистера Барона в бар. Роман смотрел в окно в правой дверце машины, наблюдая за ними, когда внезапно заметил в стекле два пулевых отверстия. Он был на войне в Корее, где хорошо изучил, что означает внезапное появление пулевых отверстий. Он решил, что кто-то стреляет в него, нырнул на сиденье и схватил свой револьвер. Несколько мгновений он лежал, прислушиваясь. Не услышав ничего, он осторожно выглянул. Никого не было видно. Он медленно выпрямился, держа пистолет наготове, чтобы стрелять, если враг появится. Никто не появился. Он рассмотрел дыры от пуль повнимательнее и решил, что они уже давно здесь. Его стало клонить ко сну.

Он раздумывал о том, что кто-то в этой машине побывал в перестрелке. Конечно же, эти поддельные копы. Он повернулся в другую сторону, чтобы посмотреть, где вышли пули. Над его головой, чуть в стороне, в матерчатой обшивке кабины виднелись два пулевых отверстия. Он вышел из машины и взглянул на нее сверху. Пули помяли корпус, но не смогли пробить его. Они должны остаться за обшивкой, подумал он.

Он включил внутренний свет и поискал на полу. Нашел семь сверкающих латунных гильз 38-го калибра, поблескивающих на коврике.

Да, была тут битва, подумал он. Но все значение этой находки до него в тот момент не доходило. Все, о чем он мог думать в тот момент, это о том, как эти ублюдки украли его машину.

Он положил револьвер на сиденье рядом с собой и уселся, уткнув нос. Два полицейских в патрульной машине с погашенными огнями проскользнули мимо него. Они искали машину, заслуживающую особого внимания. Но когда они увидели его, сидящего там в енотовой шапке, выглядящего так безмятежно, словно он удил рыбу где-нибудь под мостом, они даже не бросили второго взгляда на его машину.

– Еще один енот, – сказал коп-водитель.

– Не буди его, – ответил другой.

Патрульный автомобиль бесшумно скользнул мимо.

Роман не видел его до тех пор, пока тот не проехал перед самым его носом.

Пытаются застукать проституток за промыслом, подумал он. Грабители, сукины дети, делают, что хотят, и украли мой автомобиль, а все эти копы только на то и способны, чтобы гоняться за шлюхами.

Бар был полон народа. Сассафрас шла впереди мистера Барона, протискиваясь сквозь толпу. Она остановилась и повернулась к нему.

– Где здесь телефон?

– В ресторане, – сказал мистер Барон. – Мы должны пройти через весь зал до самого конца.

– Идите вперед, – сказала она, отходя в сторону, чтобы он смог пройти.

Парень, сидевший на стуле у стойки, протянул руку и сдернул шапочку с ее головы.

– Маленькая Красная Шапочка, – сказал он. – Как насчет тебя?

Она выхватила шапку из его руки и сказала:

– А как насчет твоей младшей сестры?

Мужчина откинулся назад и притворился оскорбленным:

– Я в такие игры не играю.

– Тогда убери ноги, – сказала она.

Мужчина ухмыльнулся:

– Что ты пьешь, детка?

Ее взгляд наткнулся на картину маслом, висящую над зеркалом над баром и изображающую двух обнаженных темнокожих амазонок средь Елисейских полей. Она попыталась удержать смех, но не смогла.

Мужчина проследил за ее взглядом.

– Черт возьми, детка, ты ничуть не хуже любой из них.

Внезапно она вспомнила о мистере Бароне и повернулась, чтобы уйти. Мужчина схватил ее за руку.

– Что за спешка, детка?

Она высвободилась и поспешно протиснулась через толпу в заднюю часть помещения. Стеклянные двери ресторана открылись, и она столкнулась с официанткой, проходившей сквозь них. Телефонная кабина находилась слева в дальнем углу. Дверь была закрыта. Она распахнула ее. Человек, говорящий по телефону, оказался не мистером Бароном.

– Извините, – сказала она.

– Ничего, входите, – сказал человек, хватая ее. Она вырвалась и принялась диковато оглядываться.

Мистера Барона нигде не было видно. Она остановила официантку, возвращавшуюся обратно.

– Вы не видели маленького человечка с длинными волосами, который здесь проходил? – спросила она.

Официантка оглядела ее с головы до ног.

– Ты так набралась, беби?

– А пошла ты!.. – крикнула Сассафрас и бросилась через качающиеся двери в кухню.

– Проходил здесь человек?

Огромный потный лысоголовый повар заорал на нее сердито:

– Пошла отсюда вон, шлюха!

И мойщик посуды сказал, ухмыляясь:

– Обойди вокруг и подойди к задней двери.

Повар схватил огромный тесак и двинулся на нее, и она попятилась обратно. Она еще раз обшарила ресторан и бар, но мистер Барон исчез.

Она вышла наружу и сказала Роману:

– Он ушел.

– Куда ушел?

– Не знаю. Он сбежал.

– А ты где была, черт возьми?

– Я присматривала за ним все время, но он исчез. Она, казалось, была готова заплакать.

– Садись в машину, – сказал он. – Я поищу его.

И пока она сидела в самом «горячем» автомобиле во всем штате Нью-Йорк, он исследовал бар и ресторан в поисках мистера Барона. С поваром ему повезло не больше, чем Сассафрас.

– Он, скорее всего, удрал через кухню, – сказал он, вернувшись в машину.

– Повар должен был видеть его.

– Жаль у меня не было с собой револьвера, чтобы побеседовать с этим чертовым мужиком.

Он сел за руль и захлопнул дверцу; выглядел он весьма удрученно.

– Ты позволила ему убежать, ну и что нам теперь делать? – спросил он обвиняюще.

– Я не виновата, что мы оказались в таком положении, – вспыхнула она. – Если бы ты с самого начала не вел бы себя как дурак, ничего этого не было бы.

– Я знал, что делал. Если он пытался пуститься на какое-нибудь жульничество, то я старался обхитрить его, чтобы он думал, что я остолоп.

– Да, можешь быть уверен, что ты и вправду вел себя как остолоп. Просил его дать полный газ, смотрел, сколько в моторе масла и говорил, что, по-твоему, с двигателем все в порядке.

Он пытался защититься:

– Я хотел, чтобы все эти люди, которые за нами наблюдали, знали, что я покупаю машину, и могли бы быть свидетелями, если что-нибудь случится.

– Ну хорошо, где теперь все эти свидетели? Или ты ждешь, чтобы еще что-то случилось?

– Нам не следует ссориться между собой, – сказал он. – Мы должны что-то делать.