Текст книги "Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Честер Хаймз,Крейг Райс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

– Зачем?

– А вы не догадываетесь?

– Он ничем не выдал, что как-то связан с Дюбуа?

– Он знаком с Дюбуа. Это все, что я могу вам сказать.

Блейн обдумал ее слова.

– Если хотите, можете не идти к нему домой.

– Не хочу, но пойду. Нельзя обрезать концы на этой стадии.

– Я уверен, что вам известно, как высоко мы оцениваем вашу помощь.

– Могу только надеяться, что из этого хоть что-то выйдет, – сказала Элен.

После ухода Блейна Элен сидела, пристально глядя на чашку с кофе. Джон Дж. Мэлони. Какое отношение он имеет к этому кошмару? Она некоторое время бродила по запутанному лабиринту своих мыслей, и постепенно для нее кое-что начало проясняться.

Наверное, «проясняться» было не совсем точным словом. Она начала смутно видеть какие-то вещи, незнакомые, не имеющие смысла; в густом тумане, окутавшем ее мозг, появлялись какие-то чудовища, какие-то неопределенные и бесформенные предметы, словно из сна, который она не могла отчетливо вспомнить. В отчаянии она боролась с собой, пытаясь сосредоточиться.

Конфетти. Это что-то означало. Желтая лента. Тоже что-то значило. И было еще какое-то слово, которое она никак не могла вспомнить, однако знала, что оно было. Конфетти, казалось, всегда напоминало ей о назначенной встрече с доктором Барнхоллом; желание увидеться и поговорить с ним. Всякий раз, когда она слышала это слово, его мягкий, успокаивающий голос всплывал в ее памяти; он руководил ею и говорил, что все будет в полном порядке.

Но ничто из этого никак не взаимосвязывалось. Это напоминало кошмар, где время и расстояния ничего не означают. Если бы она только сумела определить, что за провалы в ее памяти! Они казались такими конкретными – если они существовали на самом деле – и она бы так легко определила их! Если бы однажды у человека появились отрезки времени, за которые он не мог бы отчитаться, то, по крайней мере, он мог бы рассказать, когда они были.

А вот Элен не могла, не хотела этого. Она боялась. Ей казалось, что эти провалы являются частью всего этого дела. Каждый раз, когда она была близка к тому, чтобы определить их, ее мозг инстинктивно отталкивал это желание. Словно ее мозг был ребенком, которому приказали держаться подальше от привлекающего его предмета, и он не осмеливался нарушить приказ.

Все смешалось и сошло с ума.

Но Мэлони! Куда его поставить в этом деле? Она не знала…

Мэлони проснулся отдохнувшим и посвежевшим, но сон не принес успокоения его мыслям. Кто-то намеревался его убить; положение становилось напряженным и нарушало дальнейшие планы. Он сел на кровати, протянул руку к телефону, и когда коридорный ответил, сказал:

– Это Мэлони. Принесите мне газету и немного кофе.

Он оставил дверь незапертой и направился в ванную, где и находился, когда дверь открылась и пришел коридорный. Выйдя из ванной, Мэлони обнаружил на прикроватном столике газету и «контейнер» с кофе. «Уэллс-отель» не является тем местом, где можно было ожидать таких ненужных «излишеств», как кофе в кружечке или в чашке.

Он развернул газету и с волнением узнал об опознании человека, который вышел из проулка. Мэлони удивился. На последней странице было следующее:

ХУЛИГАН ОБНАРУЖЕН МЕРТВЫМ ВСЛЕДСТВИЕ БАНДИТСКОГО УБИЙСТВА

Так что этот парень оказался громилой. Чем дальше Мэлони читал, чем больше узнавал из заметок, тем становился более озабоченным. Когда он отложил газету, то был слишком взволнован, чтобы заниматься кофе.

Труп хорошо известного, но мелкого рэкетира обнаружили среди камней на Джексон Бич. Его опознали как Германа (Зубастого) Спаатца. Скончался он от двух огнестрельных ранений в затылок.

Мэлони задумался над этим. После некоторого размышления он перестал удивляться. Сдуру заключив этот контракт, Зубастый совершил быстрое путешествие по Стиксу, которое неизбежно последовало за контрактом так же, как ночь следует за днем.

А что же сообщают о парне внизу в проулке? Его ведь застрелил Зубастый, застрелил вместо Мэлони. Газета поведала о трупе, найденном на Джексон Бич, и даже не упомянула о трупе человека, застреленного из револьвера внизу у железнодорожного узла? Странно… Даже бессмысленно…

По-прежнему размышляя, Мэлони оделся и спустился в вестибюль. Вестибюль был небольшой. «Уэллс-отель» сдавал нижний этаж под темные мелкие делишки, не одобряемые Синим Крестом[26]26
  Медицинское страховое общество.


[Закрыть], поэтому вестибюль представлял собой узкую прихожую, выходящую к лифту с конторкой администратора, расположенной в нише рядом со входом в отель. Там стоял стул, на котором сидел бессменный Гарри. Он был старше, чем вечная надежда, и когда раздавался звонок, требующий обслужить постояльца, Гарри, постанывая и кряхтя, ковылял вниз по улице в кафе, расположенное неподалеку, или в газетный киоск на углу и приносил требуемое. В других случаях он просто сидел.

Он сидел и тогда, когда появился Мэлони. Адвокат спросил:

– Как живешь, Гарри?

Старик поднял водянистые глаза.

– Я принес вам кофе.

– Угу. Оно великолепно. Как дела?

– И вашу газету.

– Разумеется.

– Вы были в ванной.

– О, конечно. – Мэлони просунул двадцатипятицентовик сквозь увядшую пальму, которая напоминала собой шишковатое старческое колено.

– Как дела?

– О’кей.

– Прошлой ночью поблизости не было никаких волнений?

– Какие еще волнения?

– О, не знаю. Мне показалось, что я слышал полицейские сирены. Но, возможно, это во сне.

– Не было никаких сирен. Хотя копы появлялись.

– Да? Зачем это?

– Не знаю. Думаю, фальшивая ‘тревога. Наверное, какие-нибудь парни подрались в переулке или еще что-нибудь.

– Никто не пострадал? Никого не убили?

– Угу. Я встал, когда услышал шум, надел штаны, а когда вышел отсюда, то увидел, как две машины, полные фараонов, крадутся по улице, а затем объезжают вокруг отеля. Но они ничего не обнаружили.

– Гм. Ну, отдыхай.

– Я принес ваш кофе, – напомнил Гарри. Наконец он заметил двадцатипятицентовик в руке Мэлони. Затем он снова уснул.

Мэлони свернул за фасад отеля и подошел к задней части здания. Он остановился перед узким входом в проулок. Адвокат ничего не обнаружил. Вообще-то он и не ожидал ничего обнаружить; у него была лишь слабая надежда найти хоть крошечные следы крови под уличным фонарем. Их там не оказалось, но и в самом деле не было никакого основания, что они должны там быть. Маленькое пулевое отверстие в сердце не кровоточит.

Мэлони двинулся вперед, обдумывая ситуацию. Могла случиться единственная вещь, по крайней мере, он мог так подумать – этот парень не умер. Он поднялся и уковылял оттуда перед тем, как приехали копы.

Но к черту это – он был мертв! Мэлони хорошо разбирался в смерти, даже если видел ее под светом тусклого фонаря после полуночи. Глухой звук пули. То, как этот парень упал. То, что он не шевелился.

Предположим, он был тяжело ранен. Однако в этом случае ему понадобилась бы помощь. Скрывался ли еще кто-нибудь в проулке?

Пытаться выяснить это, имея ту информацию, которая была у Мэлони, – пустая трата времени. В настоящее время его мозги надо было бы использовать получше. Им надо бы заняться проблемой, как выжить самому Мэлони. Не надо оснований предполагать, что Кете Гэвин остановится на одной неудачной попытке. Мэлони надлежало составить план некоторых контр-действий – причем составить его быстро.

Он обдумал все это над яичницей с беконом на перекрестке с Лейк-стрит. Он намеревался встретиться с Фланаганом в не очень далеком будущем. Возможно, он найдет Фланагана сразу и насвистит ему о Кетсе. Это, по крайней мере, подскажет Фланагану правильное направление, как действовать, если ему случайно подвернется дело об убитом на озере Мичиган. Однако намного лучше найти другой подход к этому делу. Почему бы Мэлони не отправиться прямо к Кетсу? Это не принесет никакого вреда. Адвокат покончил с завтраком и позвонил по частному номеру в Лейк Шор Драйв – это находилось не очень далеко от дома, где жили Джек и Элен. На другом конце провода раздалось какое-то нечленораздельное хрюканье, означавшее, что трубку подняли.

– Говорит Джон Дж. Мэлони. Я хотел бы поговорить с Гэвином.

– А иди ты… адвокатишко паршивый!

Однако Мэлони невозмутимо произнес:

– Гэвин захочет узнать то, что я собираюсь ему сказать.

Снова хрюканье и тишина, пока не заговорил другой голос:

– Что тебе надо, Мэлони?

– Хочу увидеться с тобой. Нам надо кое-что обсудить.

– Конечно. Приходи сюда.

– Черта с два! Я встречусь с тобой на северо-западном перекрестке Стейт и Рэндольф ровно в полдень.

Снова тишина, пока Кете обдумывал это.

– О’кей.

Мэлони даже удивился. Эта встреча могла бы стать для Кетса отличной возможностью подставить Мэлони кому-нибудь на мушку, но не в полдень и не на перекрестке Стейт и Рэндольф. В старые добрые деньки Аль Капоне, Мак-Гарн и О’Доннел могли воспользоваться возможностью, подобной этой, – быстро подъехать к нему в седане после того, как они проинструктируют боевиков устроить резню на глазах невинных пешеходов. Но не в середину просвещенных пятидесятых. И, конечно, не Кете Гэвин. У него были головорезы высокого класса, и они скептически относились к грубой работе.

– Тогда все, о’кей? – спросил Мэлони.

– Разумеется, а почему бы и нет? – было очевидно, что Кете немного волновался.

– Ровно в полдень, – сказал Мэлони. Удивляясь тому, как идут дела, он неожиданно для себя обнаружил, что с трудом произносит слова. – Я хочу выяснить, почему Зубастый целился в меня прошлой ночью. Не знал я, что у меня враги в городе.

Кете рассмеялся.

– Во всяком случае, это не я, Мэлони. Это точно.

– Зубастый утверждал обратное.

– По правде говоря, все это большая ошибка. Ты же знаешь этого головореза. Он никогда в жизни не отличался правдивостью.

– Значит, никто…

– Как я уже сказал, это ошибка. Мы обговорим это.

– Конечно, – с сомнением в голосе проговорил Мэлони и повесил трубку.

Кете тоже дал отбой и усмехнулся. Действительно, ошибка. Этот чертов адвокатишка открылся. И не только открылся, но и сэкономил Кетсу денег еще на одного профессионального убийцу. Мэлони не самая дорогостоящая жертва в городе, он по-прежнему находился на уровне трех грандов. Можно было урезать цену, которую он заплатил Зубастому. Сэкономить два гранда. Пока Кете выложил всего пять сотен, чтобы убрать Зубастого после его промашки. А теперь, судя по тому, какую форму обрело это дело, Мэлони не обойдется Кетсу и в медный цент. Он посмотрел на часы и подошел к южной стене комнаты, где у него висела очень красивая картина с изображением обнаженной женщины. Отодвинув ее в сторону, он открыл находящийся за ней сейф и достал из коробки, лежащей в сейфе, сигару. Положив ее в карман пиджака вместе с сигарами, которые он курил постоянно, Кете отправился на встречу с Мэлони…

Кете прибыл первым незадолго до полудня. Мэлони подошел чуть позже; он шагал легко и быстро.

Кете протянул руку.

– Привет, адвокат.

Мэлони осторожно взял протянутую руку. Это был давний трюк: берешь свою жертву за правую руку и держишь ее так, что твой собеседник не может достать револьвер, пока ты полностью сжимаешь ее.

Но не на пересечении Стейт и Рэндольф ровно в полдень. По крайней мере, Мэлони так думал.

– Ты совсем плохого мнения обо мне, адвокат, – произнес Кете после того, как через некоторое время отпустил руку Мэлони. – Послушай, разве я могу поручить убрать кого-нибудь такому кретину, как Зубастый? Я хочу сказать, что если бы даже я послал кого-нибудь другого, чего, кстати, не делал, могли я выбрать такое пресмыкающееся, как Зубастый?

– Да, это нелогично, – согласился Мэлони.

– И, кроме того, что у меня могло быть против тебя?

– Я полагал, что ты просто руководил этой сделкой.

– Не я, адвокат. Я – законопослушен; уже много лет веду честный образ жизни. Спроси любого в Сити-холл. Подойди к кому угодно и спроси: «Как там Кете Гэвин? Как насчет него?» И тебе ответят: «Кете? Он много лет ведет честную игру». Вот что тебе ответят.

– В самом деле? – с сомнением спросил Мэлони.

– Конечно. А ты мне нравишься, Мэлони. Все нападают на тебя, и за это мне хочется разделаться с ними. Как я уже сказал, я – законопослушен, но у меня по-прежнему есть кое-какие связи.

– Разумеется, – сказал Мэлони. Он был в некотором замешательстве.

Все это не имело никакого смысла. Если Кете намеревался разделаться с ним, то он, по крайней мере, постарался бы устроить их встречу как-нибудь иначе. А если он был против него, то зачем тогда он вообще побеспокоился встречаться с ним? Это не похоже на Кетса Гэвина: тратить время, стоя на уличных перекрестках с парнями, которые в общем-то его не интересуют…

Он, безусловно, казался искренним. Кете всегда казался очень искренним, когда этого хотел, и сейчас именно этим и занимался. Он взял Мэлони за руку и одновременно запихнул ему в карман сигару.

– Возьми одну из моих «Перфектос», Мэлони. Их изготовляют специально для меня в Майами.

Он сунул такую же сигару себе между зубов и щелкнул зажигалкой для Мэлони, который вытащил первую сигару из кармана, отрезал кончик и позволил Кетсу дать ему прикурить.

Они стояли попыхивая сигарами, как двое старых приятелей, а затем Кете сказал:

– Мне надо спешить, адвокат. Время поджимает. – Он усмехнулся и пошел. Он шел очень быстро. Мэлони стоял, наблюдая за ним. Когда Кете исчез в толпе, Мэлони повернулся и медленно направился к себе в офис. Возможно, он ошибался насчет Кетса.

Мэлони не услышал звука взрыва, поскольку, когда он раздался, адвокат находился в лифте здания, где располагался его офис. Он узнал эту новость спустя полчаса по радио.

Диктор говорил:

– Сейчас получено известие, что Франк (Кете) Гэвин, считающийся главой Синдиката, только что был убит на Рэндольф-стрит при весьма странных обстоятельствах. В данное время подробности очень скудные, однако есть слух, что была брошена бомба, видимо, ошибочно, поскольку никто из пешеходов на переполненной улице не пострадал. Не было и выстрелов. Тем не менее у Гэвина загадочным образом взорвана голова.

Как заметил один потрясенный свидетель: «Это рок. У парня была голова, а потом ее не стало». Дополнительные подробности будут переданы по радиовещанию.

Мэлони обдумал это известие и пришел к единственно правильному выводу. Ему повезло. Он был отмечен смертью, и пока в результате убили двоих, и Мэлони не оказался ни тем, ни другим. Эта топорная работа ни в коем случае не прибавляла Чикаго репутации города, в котором подобные дела делаются тщательно и эффективно, однако Мэлони по-дурацкому повезло.

Он точно знал, что случилось. Кете в своих попытках устранять соперников и сэкономить при этом деньги был очень искусен. Он, наверное, читал детективные романы и смотрел ТВ, чтобы прийти на встречу с сигарой с «фокусом». Мэлони вздрогнул. Это ведь могло просто сработать, и ему не улыбалось превратиться в адвоката без головы. Его судьба зависела от случайной ошибки, допущенной Кетсом, когда тот протянул ему не ту сигару! Но сейчас Мэлони содрогался, осознав, что «исторически говоря», судьба империй частенько зависела и от менее нелепых промахов.

К несчастью, его возможности выяснить, кто заключил этот контракт, были сейчас бесконечно затруднены двумя этими отдаленными друг от друга, но связанными звеньями. Просто ему придется двигаться осторожно, держать ухо востро и все время наблюдать. Он достал одну из своих собственных сигар и закурил, обдумывая следующий шаг. После двух глубоких затяжек он решил, что ему надо побеседовать с верным шарообразноголовым слугой народа по фамилии Фланаган.

8

Она – красотка. Таково было безоговорочное мнение Кента Фарго с самого начала, с того первого раза, когда Дюбуа указал на нее в танцевальном зале казино и сказал:

– Вон та блондинка с длиннющими ногами.

Однако Фарго был осторожен. Он неохотно ухватился за это предложение. Изучая Элен, он с удовольствием пофантазировал и произнес:

– Она замужем.

– За высоким рыжеволосым парнем… который, оказывается, владелец этого притона.

– Он выглядит крепким.

– Ну и что?

– Не люблю мужей. В частности, мне не нравятся высокие рыжие мужья, которые выглядят крепкими.

– Вам не придется иметь с ним контакт.

– А что, если он узнает и предложит «контакт»? – насмешливо спросил Фарго.

– Не узнает. Никто не узнает.

Изящный и красивый Фарго привлекал женщин. Можно сказать, был соблазнителем высшего класса. Отличный специалист. В то время как другие молодые люди изучали математику, теоретическую физику и различия человеческих рас, он изучал слабый пол.

– Итак, скажите точно, что я должен с ней делать.

– Принять ее на работу.

– О’кей, позовите ее. Я расскажу ей о работе.

– Этого не понадобится. Она обратится непосредственно в «Уолден». Вам только нужно встретиться с ней и дать понять, что с ее устройством все в порядке.

Дюбуа не посвятил Фарго, как все происходит на самом деле, что это предложение исходило от доктора Барнхолла и было искусно внушено. Он ничего не рассказал Фарго по двум причинам. Во-первых, это совершенно не его дело. Во-вторых, ему не нравился сам Фарго. Он презирал этого человека. Его удивляло, каким образом такое ничтожество, как Фарго, с единственной извилиной в мозгу, был взят на столь ответственную работу в такое важнейшее правительственное предприятие, как «Уолден». Конечно, Фарго имел эффектную внешность, производящую впечатление, и не был круглым дураком. Он мог сыграть роль преданного исполнителя, если это понадобится, и, кроме того, не значился в черном списке.

– О’кей, – проговорил Фарго. – Значит, мне надо рассмотреть ее документы и действовать так, чтобы она побыстрее приступила к работе. Что мне делать после того, как ее занесут в платежную ведомость?

– Ничего.

– Что вы подразумеваете под этим «ничего»?

– Просто ничего. Обо всем позаботятся.

Фарго нахмурился.

– Не знаю, не знаю… Не уверен…

Эта девица, конечно, красотка, но ему не нравились тайны. Нет, не потому, что он натерпелся от властных женщин. Скорее, наоборот. Один кивок его головы, и он мог уйти с любой из этих десяти милашек, которые рядом с ним пили джин. Это ведь так просто…

Возможно, тут просто был соблазн. Наверное, он устал от легких побед. Вероятно, очень забавно отбить красивую, белокурую любимую жену у опасного рыжеволосого мужа. Кроме того, здесь пахло деньгами.

– Не могу понять, – сказал он, – почему вы мне платите, чтобы устроить эту цыпочку в «Уолден».

Он не добавил, что на такую работу ее могли принять просто по заявлению.

Но Дюбуа уже понял общее направление его мыслей.

– Просто мы не хотим никаких ошибок и охотно заплатим вам за то, что вы проследите, чтобы их не было.

– Кто это – мы?

– Это вас не касается.

– Я бы так не сказал.

– Ладно, – резко произнес Дюбуа. – Вы ХОТИТЕ иметь неприятности?

Фарго поразмыслил над его словами.

– Нет.

Ведь ему нечего беспокоиться. Элен Джустус совершенно легально начинала работать в качестве сотрудника «Уолдена». От Фарго требовалось совсем немного или вовсе ничего, чтобы заработать деньги, предложенные ему Дюбуа, – наличные, не помеченные купюры, которые невозможно проследить.

Вообще-то Фарго подозревал, что Дюбуа заблуждался. Наверное, у него было ошибочное представление о том, как делаются дела в «Уолдене». Для того, чтобы поступить на работу, о которой шла речь, Элен Джустус не потребуется ничего, кроме пропуска. Структура «Уолдена» была в его внутренней безопасности. Зону особой секретности можно сравнить с крепостью внутри завода. Любой мог пройти на само предприятие. Даже посетитель, чья личность не установлена, мог циркулировать там как угодно по 75 процентам территории. Но никто не мог проникнуть в оставшиеся 25 процентов без специального удостоверения личности и прямого разрешения из Вашингтона. Даже у Фарго не имелось такого высшего разрешения, поскольку в этом не было необходимости. Он не работал с материалами высшей секретности.

Наверное, здесь и крылась ошибка Дюбуа, а если так, то Фарго был счастлив помочь ему и дальше пребывать в заблуждении. При сложившихся обстоятельствах не имело никакого способа нарушить секретность, а следовательно, и повредить Фарго. Так что почему бы не взять деньги и уломать эту сладкую белокурую цыпочку. Что бы ни замышлял Фарго, он всегда старался доводить задуманное до конца.

– О’кей, – сказал он. – Где деньги?

– Не со мной, – ответил Дюбуа. Он и так слишком затянул свой визит в казино. Он не пришел бы сюда, если бы этот подонок не настоял на том, чтобы поглазеть на Элен Джустус, а ведь даже за самым отдаленным столиком Дюбуа могли случайно заметить совсем не те люди…

Итак, Фарго взял деньги и приятно удивился тому, как мало от него требуется, чтобы их заработать. Фактически Дюбуа просто отдавал ему долг благодарности. Только бы не спугнуть Элен Джустус, а то ведь на нее могут обратить внимание еще какие-нибудь начальники. Фарго ждал, когда все это разрешится. Кстати, он получил ответ от этой очаровательной женщины во время ее первого визита к нему на квартиру для предварительного инструктажа перед работой.

Фарго не совсем удовлетворил этот визит. Элен Джустус явилась вовремя, и дать ей указания было пустяковым делом. Зато потом, в последний момент, она заартачилась. Фарго пришлось отступить, иначе это было бы чистейшим изнасилованием, но все-таки ее сопротивление оказалось недостаточным, чтобы отбить у него охоту в повторных действиях. Он попросил извинения и получил его. Очевидно, ей требовалось какое-то время, и Фарго охотно предоставил ей его. Обаяние и сочувствие были ключами к ней. Очень нетрудно понять, что рыжеволосый муж пренебрег своими прямыми обязанностями.

Так что теперь, когда Фарго начинал приобщать Элен к новой работе, его обаяние достигло высшей отметки…

Элен оценила явный интерес к ней Фарго. В первый день, когда она пришла в «Уолден», она чувствовала некоторый страх и была рада любому человеку, кто проявил к ней личный интерес, даже такой личный, как у Кента Фарго.

При других обстоятельствах это было бы приятным опытом. Химическая лаборатория «Уолдена» помещалась в современном одноэтажном здании, занимающем, вероятно, пять акров и окруженном деревьями, аккуратно подстриженными газонами и цветочными клумбами. Интерьер лаборатории был чрезвычайно опрятен, а оборудование великолепным. Служащий, регистрирующий время прихода и ухода, сидящий у служебного входа, объяснил:

– Вы всегда должны приходить и уходить, компостируя вашу учетную карточку, миссис Джустус.

– А если я забуду и просто воспользуюсь входной дверью?

– Вам не заплатят, – улыбнулся регистратор, – так что не думаю, что у вас возникнут какие-нибудь проблемы с памятью.

Элен прошла вестибюль приемной, миновала картотечный отдел и дошла до секретариата. Там ее встретил Кент Фарго.

– Здесь мы вешаем шляпы, – сказал он. – Добро пожаловать на борт. Вон там – мой кабинет. А это – ваше рабочее место.

Секретариат совмещался с длинным коридором, во всю длину которого располагались уютные отсеки. В каждом сидела стенографистка. Отовсюду раздавался грохот пишущих машинок, поскольку стены имели всего пять футов высоты, а верхняя часть перегородок была сделана из матового стекла.

– Думаю, вам здесь будет удобно, – проговорил Фарго.

Она увидела небольшой современный письменный столик, шкаф для картотеки, корзину для использованных бумаг и маленький столик с магнитофоном.

– Очень мило.

– Мы стараемся, чтобы все были довольны. – Фарго приветливо улыбнулся. – Вас бы удивило, как много мне пришлось бороться, чтобы добиться установки зеркал для девушек. – Он указал на зеркало, висящее на одной из пустых стен. – Первыми тут побывали сотрудники бухгалтерии. Их совершенно не обрадовало, что надо вносить в бюджет стоимость двадцати двух зеркал. Затем – люди из отдела производительности. Они говорили, что девушки будут тратить все рабочее время, чтобы прихорашиваться. Но я был непоколебим и победил.

– Должно быть, девушки очень любят вас за это.

Он пожал плечами.

– Единственное, чего я боюсь, что эта работа может показаться вам слишком монотонной. Она ведь связана с постоянной рутиной. Курьеры будут четыре раза в день доставлять вам пленки. Они попадают вот в этот ящик. Вы печатаете с пленок и кладете готовую работу в ящик с другой стороны, откуда ее забирают и возвращают туда, откуда она пришла, для подписи. Использованные пленки отправляются вон в тот ящик, чтобы их оттуда забрали. – Он взял с письменного стола справочник в синем переплете. – Я покажу вам стандартную форму, как надо печатать письма. Все это – дурацкие цифры, включая диктовку…

– Наверное, я наделаю миллион ошибок.

– Сомневаюсь. Сперва я буду присматривать за вами. После того как письма забирают, их проверяют в определенном порядке. Если вы допустите какую-нибудь ошибку, их возвратят с указанием перепечатать. – Фарго наградил Элен сверкающей улыбкой. – Просто?

– Думаю, мне это понравится.

– Надеюсь. Теперь я должен вас оставить на долгое-долгое время. Если вам надоест или возникнут какие-нибудь вопросы, не колеблетесь и заходите в мой кабинет.

– Благодарю вас.

– Во время испытательного срока вы можете приходить и уходить когда хотите, однако надеюсь, что вы решите работать полный рабочий день.

– Конечно, я так и сделаю.

В кабинете Фарго зазвенел зуммер. Он сказал:

– Меня вызывают. А вы просто сядьте и расслабьтесь. Можете, пока не пришел курьер, изучать справочник…

Курьер явился через десять минут. Им оказался человек неопределенного возраста с ясной улыбкой и парой самых синих глаз, которые когда-либо видела Элен. Он толкал тележку вдоль коридора. Она была нагружена коричневыми конвертами, один из них курьер положил в ящик Элен.

– Интересно, для кого он? Вы – новенькая?

– Сегодня только приступила. Я… я не знаю…

– Вам не потребуется много времени, чтобы разобраться. Два перерыва на кофе – утром и после полудня, и Фарго не очень требователен к девушкам. Однако остерегайтесь Бидди Пенроуз. Она очень строга и каждый раз выискивает девушку, чтобы придраться.

– Кто это – Бидди Пенроуз?

– Она дает работу стенографисткам и машинисткам. Распространитель работ. Но она может и не обратить на девушку внимания, а от того, получит ли та работу, зависит ее заработок. Или невнимание, или она нагружает девушку до такой степени, что та отстает от всех.

– Я думала, это отдел мистера Фарго.

– Верно, но Бидди Пенроуз имеет немалую власть. Вас, вероятно, вызовут к ней в кабинет для предварительной беседы. Теперь мне пора идти, а то она станет моим «хвостом». Кстати, меня зовут Поп Уорнер, как футбольного тренера, хотя я никогда и близко не подходил к команде.

Элен рассмеялась. Этот пожилой человек оказался самой приятной личностью из всех, кого она встречала до сих пор.

– А я – Элен Джустус.

– О’кей, Элен. Не волнуйтесь.

Раздался скрип колес его тележки. Элен вслушивалась в него до тех пор, пока он не затих вдали, затем вскрыла коричневый конверт. В нем лежало три пленки.

Следуя указаниям справочника, она вставила пленку в аппарат, а затем принесла из своего отсека пишущую машинку. Та легко встала на шарниры, благодаря смазанной маслом пружине. Надев наушники, Элен включила магнитофон. Металлический мужской голос занял три абзаца, чтобы высказать недовольство кем-то из Вашингтона по поводу форм обязанностей. Они приходят с запозданием, а когда приходят, то в них не остается места для номера заявки.

Элен вставила основной листок и два экземпляра с копиркой в пишущую машинку и была приятно удивлена, как хорошо они вошли. Правда, ее раздражало, что мужчина читал письмо равнодушным тоном и постоянно фыркал ей в ухо.

Следующее письмо оказалось от должностного лица с веселым голосом, который требовал от дорогого Джимми из Вашингтона, чтобы тот, ради Господа Бога, раздобыл кого-нибудь, кто отменил бы директиву 702-У-859-в. В противном случае все нагромоздится в Нью-Мехико, и тогда сам черт не сможет расплатиться. По своей собственной инициативе Элен аннулировала ради господа бога, однако оставила сам черт не РАСПЛАТИТСЯ, несмотря на то, что подобное ораторское красноречие не показалось ей уместным в деловом письме.

Она закончила второе письмо и уже приготовилась печатать третье, когда в дверях ее каморки показалась высокая красивая женщина, которая разглядывала ее с явным неодобрением.

– Меня зовут Бидди Пенроуз, – представилась она. – Будьте так добры зайти в мой кабинет.