Текст книги "Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Честер Хаймз,Крейг Райс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– Что такое? Что случилось? – хрипло заорал лейтенант из отдела по расследованию убийств.

– Ничего особенного, это всего лишь два ковбоя с ранчо Гарлем взяли в окружение шайку грабителей, – сострил Хаггерти.

– Боже правый! Будьте хоть немного поосторожнее, парни, – едва отдышавшись, сказал Андерсон. – Вдобавок ко всему, что случилось, вы чуть не заставили нас всех наложить в штаны.

– Мы всего лишь попытались привести в чувство этих людей, – сказал Могильщик.

Лейтенант из отдела по расследованию убийств поглядел на него широко открытыми от изумления глазами:

– Ты… ты имеешь в виду, что все, что вы хотели, – это попытаться взять у них свидетельские показания?

– Это действует, – сказал Могильщик.

– Это успокаивает, – сказал Эд Гроб. – Обратите-ка внимание, как стрельба подействовала на их нервы.

Все глаза повернулись к притихшим людям, столпившимся у заднего выхода.

– Ну, будь я проклят, – сказал лейтенант из отдела по расследованию убийств. – Теперь я, кажется, повидал все на свете.

– Ничего подобного, – сказал Хаггерти. – Вы еще ничего не видели.

– Фургон уже здесь. Мы собираемся отвезти всех этих людей в участок для дачи показаний, – сказал Андерсон.

– Дайте нам сначала минут пятнадцать пообщаться с ними, – попросил Могильщик.

После короткого молчания, которое последовало за этим предложением, бармен сказал:

– Не разрешайте им допрашивать нас, шеф. Я расскажу вам все, что случилось.

Все глаза обратились к нему. Это был упитанный, интеллигентного вида человек, лет тридцати пяти, которого можно было принять за баптистского проповедника из какой-нибудь конгрегации победнее.

Поняли, что я имел в виду, – сказал Хаггерти.

– Ну, полно, – поморщился Андерсон. – Твое остроумие нуждается в смазке.

5

– Все началось со Змеиных Бедер, – сказал бармен, полируя стакан, который он держал в руках.

– Змеиные Бедра? – недоверчиво сказал Могильщик. – Тот, что переодевается в женщину в «Даун-Бит-клубе», выше по этой улице.

– Танцор, – поправил бармен с непроницаемым лицом.

– Ну и какое он принимал во всем этом участие? – спросил Эд Гроб.

– Никакого. Он просто танцевал. Он танцевал снаружи, а мы смотрели на него и поэтому-то видели, как все это происходило.

– Без пальто или шляпы? Сам по себе? Он сам, по своей воле вышел отсюда и пошел на улицу танцевать в такую погоду без шляпы или пальто? – на лице Могильщика было написано недоверие.

– Он просто издевался, – объяснил бармен. Он посмотрел стакан на свет, поплевал на него и снова принялся полировать, – он завел себе новую любовь и подло бросил человека, который прежде был его любовником. Вы знаете, как ведут себя такие люди; когда они разъярятся на вас, они выходят на улицу и начинают затевать против вас скандал.

– Кто этот человек? – спросил Эд Гроб.

– Простите…

– Человек, который был его прежним любовником.

Бармен долго искал, на чем остановить свой взгляд, и наконец уставился на стакан, который полировал. Будь кожа посветлее, на лице можно было увидеть румянец смущения. Наконец он прошептал:

– Это был я, сэр.

Могильщик отмахнулся от него:

– Ладно, заканчивай со Змеиными Бедрами. Кто его нынешняя любовь?

– Я не уверен, сэр, вы знаете, как у этих людей бывают подобные вещи… – бармен задохнулся на мгновенье, но они дали ему овладеть собой. – Я хочу сказать, никто никогда не может точно знать. Он постоянно увивается вокруг личности, которую зовут Черная Красотка.

Они не спросили, является ли эта личность мужчиной, и он не стал уточнять.

– Но Черную Красотку постоянно видят в городе с человеком по имени Барон, а я точно знаю, что Барон встречается с белым – не знаю его имени.

– Ты когда-нибудь видел его, этого белого? – спросил Эд Гроб.

– Да, сэр.

Они поостереглись спрашивать его, где именно.

– Это один из тех троих – грабитель? – спросил Могильщик.

– О, нет, сэр. Он не из таких. Он из того же рода джентльменов, которых вы можете встретить на Бродвее, – поправил его бармен.

– Ну хорошо, хватит о Змеиных Бедрах, – сказал Могильщик, поскольку они убедились, что эта информация вряд ли им понадобится в расследовании. – Ты знаешь в лицо Каспера Холмса?

– Да, сэр. Он наш посетитель.

– Что?!

Бармен слегка пожал плечами, вытянув руки, в одной из которых он держал стакан, а в другой – полотенце.

– Он заходит иногда. Не регулярно. Просто здесь поблизости на втором этаже находится его офис, и он время от времени забегает к нам на минутку.

– Он проходил здесь перед тем, как все началось? – спросил Эд Гроб.

– Да, сэр. Он, должно быть, вышел из своего офиса. Но он не стал здесь останавливаться. Змеиные Бедра танцевал, и он обошел его сперва, словно бы не замечая – так, словно был занят своими мыслями.

– Он знаком со Змеиными Бедрами?

Бармен поднял глаза к потолку.

– Вполне возможно, сэр. Мистер Холмс бывает в различных местах.

– А мог ли танец Змеиных Бедер быть наводкой для грабителей?

– О, я уверен, что нет. Он всего лишь пытался проучить меня. У меня ведь, знаете ли, жена и шестеро детей.

– И ты еще находишь время для этих мальчиков?

– Ну, так случилось… Я не…

– Ладно, дай ему рассказывать дальше, – грубовато перебил Могильщик. – Итак, Каспер не видел его или, вернее, не узнал.

– Больше на то похоже. Он должен был видеть его. Но он торопливо шел вперед, глядя прямо перед собой, и нес чемоданчик из свиной кожи…

Оба детектива настороженно замерли.

– Портфель? – спросил Могильщик требовательным шепотом.

– Да, сэр. Кожаный чемоданчик с ручкой. Выглядел он новым. Мистер Каспер направлялся на Седьмую авеню и, как я предполагаю, собирался взять такси…

– Оставь при себе свои предположения. Рассказывай, как было. Предполагать будем мы сами.

– Он обычно оставляет свою машину перед конторой. Но на этот раз ее не было, и поэтому я предполагаю…

Могильщик взглядом остановил его.

– …Ну, во всяком случае, он как раз вышел из двери, когда черный «бьюик»-седан выехал на обочину.

– Там есть место для парковки?

– Да, сэр, и так случилось, что в это время оттуда отъезжали два автомобиля.

– Ты знаешь, чьи они?

– Автомобили? Нет, сэр. Думаю, водители вышли… или, вернее, пассажиры вышли из «Палм-кафе».

– Каспер заметил их?

– Он ничем этого не показал. Он продолжал идти. Затем два копа – или, вернее, люди, одетые в полицейскую униформу, – вышли из машины, а один остался сидеть за рулем. Моей первой мыслью было, что мистер Холмс перевозит ценности, и копы – его телохранители. Но мистер Холмс попытался обойти их – или, вернее, пройти между ними, потому что они шли на некотором расстоянии один от другого, и, когда он попытался миновать их…

– Где был белый?

– Справа от мистера Холмса, с той стороны, с которой мистер Холмс нес чемоданчик. Затем они схватили его за руки, каждый держал за одну руку. Мистер Холмс казался удивленным, а затем рассерженным.

– Ты не мог отсюда видеть его лицо.

– Нет, сэр. Но спина его выпрямилась, и он выглядел так, словно рассержен, и я знаю, что он что-то говорил им, потому что было видно, как движется повернутая ко мне часть его лица, освещенная светом от вывески. Казалось, что он кричит, но слышать его я, конечно, не мог.

– Ладно, давай дальше, – проворчал Могильщик. – Мы не собираемся слушать тебя всю ночь напролет.

– Ну, я сразу подумал, сэр, что произошло что-то плохое. И в следующий момент я увидел, что белый человек сбил с мистера Холмса шляпу. Она отлетела на тротуар прямо перед ним. И тут же цветной коп – то есть человек – ударил мистера Холмса дубинкой пониже левого уха; он находился слева от мистера Холмса.

– Ты видел дубинку?

– Не очень ясно. По-моему, она выглядела как обычная обтянутая кожей дубинка с ручкой из китового уса.

– Он ударил его еще раз?

– Нет, сэр. Одного раза было достаточно. Мистер Холмс стал опускаться, словно он хотел сесть, а белый взял чемоданчик у него из рук.

– Кто еще в баре видел, как это случилось?

– Не думаю, что кто-нибудь еще видел это. Лица посетителей повернуты к стойке, и только мы, бармены, стоим лицом в направлении входа, но в тот момент другие бармены были заняты. Дело в том, что грабители действовали тихо. Я видел их, но не услышал ни звука.

– Ну а как насчет Змеиных Бедер? Он-то видел, что произошло, или он улетел слишком далеко?

– Он не был под кайфом, если вы это имеете в виду. Но он двигался по широкому кругу, исполняя что-то вроде танца змеи, и в этот момент находился спиной к ним.

– Но они должны были видеть его.

– Должны были видеть. Но они не обращали на него никакого внимания. Они так сосредоточились на мистере Холмсе, что Змеиные Бедра был для них чем-то вроде фонарного столба.

– Почему ты не позвонил в полицию? – спросил Могильщик.

– Я не успел, не было времени. Я собирался позвонить, но следующее, что я услышал, были выстрелы. Возле окна снаружи, с правой стороны, появился человек, возникший неизвестно откуда. И когда я услышал первые выстрелы, то сперва подумал, что они застрелили Змеиные Бедра – несчастного дурака, – но затем увидел, что этот человек стоит там с таким коротким, похожим на бульдога пистолетом, который он держит в вытянутой правой руке. А затем я услышал, как он кричит громким голосом: «Держи их!»

– Ты слышал его?

– Да, сэр. Видите ли, он не произнес ни звука до тех пор, пока не начали стрелять, а как только раздались выстрелы, то здесь, внутри в зале, сразу же наступила мертвая тишина.

– То есть в то время, когда два грабителя открыли стрельбу, – уточнил Могильщик.

– Нет, сэр. Я не знаю, что они делали, потому что больше не смотрел на них. Но они не стали стрелять, когда этот человек наставил на них пистолет. Начал стрелять коп – то есть человек, который сидел в машине.

Внутри в машине было темно, и я мог видеть оранжевые вспышки выстрелов.

Он на мгновенье прекратил полировать стакан, и его коричневое лицо стало пепельным от воспоминаний.

– Конечно, этот человек стрелял не в меня, но пистолет был повернут в мою сторону, и казалось, словно я гляжу прямо в его дуло. Я страшно перепугался, что оставлю сиротами шестерых детей, потому что казалось, словно он никогда не прекратит стрелять, – тем же полотенцем, которым полировал стаканы, он вытер пот, струившийся по его посеревшему лицу.

– Одиннадцатизарядный автоматический, – сказал Эд Гроб.

– Это звучало так, словно он выпустил в меня больше одиннадцати пуль, – возразил бармен.

– И тогда ты нырнул под стойку, – разочарованно сказал Могильщик, подразумевая, что говорить больше не о чем.

– И тогда я должен был нырнуть под стойку, – подтвердил бармен. – Все остальные уже лежали вповалку. Но я побежал вперед к стойке бара, пытаясь привлечь внимание Змеиных Бедер, и закричал ему, чтобы он спасался вовнутрь, но он не слышал, потому что стреляли громче, чем я кричал. Но вы не знаете, о чем думает человек в такие минуты. И я стоял там и размахивал руками до тех пор, пока человек в машине не пропал из виду. Белый человек упал плашмя на живот, как только началась стрельба, и я не думаю, что его тогда застрелили. Я не разглядел, как это было на самом деле, хотя и мог видеть его с того места, где находился, но я смотрел на машину, и он, должно быть, стрелял в человека в машине, потому что я увидел две дырки от пули, которые внезапно появились справа на лобовом стекле.

– Ну теперь мы хоть в чем-то разобрались, – сказал Эд Гроб.

– Разобрались, – эхом отозвался Могильщик.

– Я все еще пытался привлечь внимание Змеиных Бедер, – продолжал бармен. – Но он был насмерть перепуган. Он продолжал стоять там, где застала его стрельба, с вытянутыми вперед руками, и руки его дрожали как листья. Он весь трясся с головы до ног, и я видел, что ему, должно быть, очень холодно. Думаю, что он просил их – скорее, умолял, – не стрелять в него…

– Оставь Змеиные Бедра, – грубо сказал Эд Гроб. – Что было с двумя остальными?

– Ну, они начали стрелять, когда закончил человек и машине. Может быть, они набрались храбрости и вытащили свои пистолеты. Когда выстрелы из автомобиля закончились, стрельба продолжалась еще пуще, и я видел, как у обоих из пистолетов вырывались вспышки. Их оружие выглядело точно так же, как тупорылый пистолет у человека, который лежал на земле. Один из них стрелял с правой руки, а второй – с левой…

– Белый – левша?

– Нет, сэр, это был цветной мужчина. В правой руке он держал дубинку, а левой стрелял от бедра…

– От бедра? – переспросил Могильщик.

– Да, сэр, как настоящий стрелок из вестерна…

– Голливудский стиль, – презрительно сказал Эд Гроб.

– Дай ему продолжить, – бросил Могильщик.

– Белый держал чемоданчик в левой руке, а стрелял, держа пистолет в вытянутой перед собой правой, как это делал тот человек, что лежал на земле…

– Кто-нибудь из них был ранен? – спросил Могильщик.

– Вряд ли. Не думаю, чтобы у человека на земле был хоть один шанс выстрелить по ним. После того, как человек в автомобиле закончил стрелять, открыли стрельбу они, или они даже открыли стрельбу еще до того, как он закончил. Во всяком случае, человек на земле не имел никаких шансов.

– И ты все это время стоял здесь и наблюдал? – спросил Могильщик.

– Да, сэр, как дурак. Видел, как пуля попала в Змеиные Бедра. В конце концов, я понял, что в него попала пуля, потому что он упал плашмя. Упал не так, как это делают в кино, а просто рухнул. Я, конечно, не знаю, кто именно застрелил его, но это был один из тех, кто стоял возле мистера Холмса, потому что человек в машине к тому времени уже замолк. Я считаю, белый человек застрелил его, потому что именно он держал пистолет так высоко.

– Не будь в этом так уверен, – сказал Эд Гроб. – Этот подонок не рассеивал пули по сторонам настолько широко.

– Выпал его номер, и тут уж ничего не поделаешь, – сказал Могильщик. – А ты не видел, как выхватил свой номер человек на земле?

– Я заметил, что он затих, словно уснул, лежа на животе, но говорю вам правду, сэр, я не обращал на него особенного внимания. Ждал, пока трое полицейских – то есть я хочу сказать, грабителей – уедут, чтобы я смог выйти наружу и помочь Змеиным Бедрам. И затем, когда они уехали, я подумал – он мертв; я знал, что он мертв, когда он упал; а затем я вспомнил, что на месте преступления нельзя передвигать мертвое тело. И просто остался стоять здесь.

– И даже тогда ты не позвонил в полицию, – упрекнул его Эд Гроб.

– Нет, сэр.

– Так что ты стал тогда делать? Скрывать это все?

Бармен опустил глаза. Когда он наконец заговорил, его голос был так тих, что им пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать.

– Плакал, – признался он.

Несколько мгновений Эд Гроб и Могильщик глядели в сторону.

Затем Могильщик спросил без нужды резко:

– Ты хоть, по крайней мере, рассмотрел номерной знак бьюика?

Бармен взял себя в руки.

– Точно не рассмотрел, то есть я хочу сказать, не вглядывался, то есть не смотрел на него, да я и не мог хорошо его видеть; но как-то у меня в уме мелькнуло, что это, должно быть, номер из Йонкерса.

– Как ты это заметил?

– Я живу в Йонкерсе, и подумал, что это судьба – машина, которая возит убийц Змеиных Бедер, приехала из того места, где я живу.

– Оставь, черт возьми, в покое Змеиные Бедра, – раздраженно сказал Эд Гроб. – Опиши нам двух людей, вышедших из машины.

– Вы требуете от меня сделать больше, чем я могу, сэр. Я действительно не разглядел Их лиц. Когда оранжевый неоновый свет от вывески бара освещал их, он делал их лица совершенно иными, чем они были на самом деле; так что я с трудом различал лица тех, кто были на улице. Все, что я знаю, это то, что один человек был черным…

– Не наполовину черным? Не мулатом?

– Нет, сэр, совершенно черным. А другой белым.

– Приезжий?

– Сдается мне, что-то в этом роде. Я бы сказал, южанин. Что-то в нем напомнило мне одного из этих южных помощников шерифов – какая-то неуклюжесть в движениях, а вместе с тем движется он быстрее, чем кажется на вид, и резче. И что-то в нем еще есть многозначительное, я бы сказал, садистическое. Он из тех людей, которые убеждены, что всего лишь быть белым – это уже все на свете.

– То есть не из того рода людей, что наведываются сюда? – спросил Могильщик.

– Нет, сэр. Ребята боялись бы его.

– Но не проститутки?

– Проститутки тоже боялись бы. Но они брали бы у него деньги, как и у остальных. И он, возможно, из тех, кто тратит их на дешевых проституток.

– Хорошо, опиши машину.

– Это был всего лишь простой черный «бьюик». Примерно трехлетнего возраста, я бы сказал, подержанный. Простые черные шины. Всего лишь обычные фары, насколько я мог рассмотреть. Я бы не обратил на него внимания, если бы это не была их машина.

– И они уехали в направлении Восьмой авеню?

– Да, сэр. И тогда со всех сторон набежал народ. Пришел человек из Блуминстайна и позвонил в полицию. Вот все, что я знаю.

– Но из тебя это надо было вытаскивать клещами, – сказал Могильщик.

– Ладно, надевай пальто и шляпу – мы едем в участок, – сказал Эд Гроб.

Бармен, казалось, был поражен:

– Но я думал…

– И можешь поставить этот стакан, прежде чем ты не протер его насквозь.

– Но я думал, что раз я рассказал вам все, что видел… Я хочу сказать… вы не арестуете меня, не так ли?

– Нет, сынок, ты не арестован, но тебе придется повторить свою историю для офицеров из отдела по расследованию убийств и для протокола, – сказал Могильщик.

Снаружи эксперты изучали место преступления. Медицинский эксперт уже отбыл. Он не нашел ничего необычного.

Обследование одежды белого трупа показало, что он был оперативным работником детективного агентства Пинкертона.

– У нас не займет много времени связаться с нью-йоркским отделением агентства и узнать, какое у него было задание, – сказал лейтенант из отдела по расследованию убийств. – Ну а вы, ребята, что разузнали?

– Только то, что можно было увидеть глазами, без объяснения того, что это означает, – сказал Могильщик. – Вот бармен, он все видел.

– Отлично. Мы серьезно займемся этим. Очень плохо, что с вами не было стенографиста.

– Со стенографистом мы не смогли бы раскопать того, что нам удалось, – сказал Эд Гроб. – Никто не говорит свободно, когда его записывают.

– В любом случае, насколько я знаю вас двоих, все это осталось у вас в головах, – сказал лейтенант из отдела по расследованию убийств. – И как только перевозка заберет трупы, мы все вместе поедем в участок и сопоставим все, чем располагаем. – Он повернулся к лейтенанту Андерсону: – Как насчет этих парней из бара? Они вам еще нужны?

– Я уже поручил своему человеку записать их имена и адреса, – сказал Андерсон. – А сам вместе с Джонсом и Джонсоном займусь свидетелем, которого они взяли.

– Хорошо, – сказал лейтенант, потирая руки от холода и поглядывая в оба конца улицы. – Что случилось с этой чертовой перевозкой?

6

Лейтенант Андерсон по радио вызвал полицейский участок. Хриплый голос сержанта, дежурившего на пульте, сообщил, что патрульная машина, посланная к монастырю, обнаружила тело и спрашивает, какие будут указания.

Андерсон сказал, чтобы он приказал патрулю оставаться на месте и что сам он пошлет туда группу из отдела по расследованию убийств.

Лейтенант из отдела по расследованию убийств приказал одному из своих детективов вновь вызвать медицинского эксперта.

Хаггерти сказал:

– Старому доку Фуллхаусу не очень-то понравится проводить свои ночи в Гарлеме с телами, такими же холодными, как эти.

– Ты поедешь вместе с Джонсом и Джонсоном; я на своей машине повезу свидетеля в участок, – сказал ему Андерсон.

Могильщик и Эд Гроб с Хаггерти на заднем сиденье поехали впереди, чтобы указать дорогу следовавшей за ними машине отдела по расследованию убийств. Они проехали вниз по 125-й улице до Конвент-авеню и поднялись на холм к южной стороне монастырского сада.

Патрульная машина стояла возле стены монастыря в середине квартала. Вокруг не было видно ни одного прохожего.

Три копа сидели в своей машине, чтобы согреться, но как только подъехал автомобиль отдела по расследованию убийств, они выскочили наружу и приняли деятельный вид.

– Вот здесь, – сказал один из них, указывая на монастырскую стену. – Мы ничего не трогали.

Труп был плотно прилеплен к стене в стоячем положении, его руки свисали вниз, а ступни на несколько дюймов не доставали до тротуара. Весь он, за исключением головы, был покрыт длинным черным бесформенным пальто, потрепанным и слегка зеленоватым, с побитым молью кроличьим воротником. На руках – черные вязаные митенки, на ногах – старомодные туфли на толстой подошве, заботливо начищенные гуталином. Лицо, казалось, было погружено в толщу бетонной стены так, что виден только затылок. Глянцевитые волны черных маслянистых волос мерцали в тусклом свете.

– Святая Мария! Что здесь случилось? – воскликнул лейтенант из отдела по расследованию убийств, когда группа детективов приблизилась к телу.

Вспыхнули карманные фонари, освещая гротескную фигуру.

– Что это такое? – спросил повидавший виды детектив из отдела по расследованию убийств.

– Как она держится здесь? – удивился другой.

– Это глупая шутка, – сказал Хаггерти. – Это просто манекен, примороженный к стене.

Могильщик через полу одежды потрогал ногу висящей фигуры.

– Это не манекен, – сказал он.

– Не трогай ее до того, как приедет эксперт, – предостерег лейтенант. – Она может свалиться.

– Похоже на то, что она повешена, – предположил один из патрульных копов.

Лейтенант повернулся к нему со внезапно побагровевшим лицом.

– Удушена! Здесь, в монастыре? Кем, монахинями?

Коп стал торопливо оправдываться:

– Я не имел в виду – монахинями. Это могли оделить гангстеры или ниггеры.

Могильщик и Эд Гроб повернулись и посмотрели на него.

– Это всего лишь только так говорится, – защищался коп.

– Ну-ка взгляну, что там, – сказал Могильщик.

Он встал на цыпочки и заглянул в вырез пальто за воротник.

– Вокруг шеи ничего нет, – объявил он.

Все еще стоя на носках, он понюхал волнистые волосы. Затем легонько подул в них. Шелковистые пряди приподнялись. Он опустился.

Лейтенант вопросительно смотрел на него.

– Во всяком случае, это не старуха, – сказал Могильщик. – Ее волосы выглядят так, словно она побывала в салоне красоты Розы Мета.

– Ладно, давай-ка посмотрим, что держит ее на весу, – сказал лейтенант.

Они обнаружили железный стержень, торчащий из стены на высоте примерно шести футов. Вокруг него по стене расползлись глубокие щели в цементе, а выше стержня виднелась щель в виде большой продолговатой дыры. В эту щель и было втиснуто лицо трупа, а конец стержня проходил между ног, удерживая тело на весу.

– Боже правый, это выглядит так, словно ее вколотили сюда молотком, – сказал лейтенант.

– На затылке нет никаких повреждений, – показал ему Могильщик.

– В одном только можно быть уверенным, – сострил Хаггерти. – Она не залезла туда сама.

– О, вы, несомненно, когда-нибудь станете сенатором, – сказал лейтенант.

– Может быть, ее сбила машина, – предположил один из копов.

– Эту версию я покупаю, – заметил Эд Гроб.

– Сбита машиной! – воскликнул лейтенант. – Черт побери, да чтобы впечатать ее в стену таким образом, ее должна была сбить машина, едущая со скоростью реактивного самолета.

– Не обязательно, – сказал Могильщик.

Развязный коп сказал:

– О, я совсем забыл – там в канаве, на той стороне дороги лежит парик.

Лейтенант бросил на него укоризненный взгляд, но не произнес ни слова.

Все вместе они перешли дорогу. Холодный восточный ветер обрушился на них, из их ртов, как из маленьких локомотивов, вырывались клубы пара.

Это был дешевый парик из серых волос, собранных сзади в пучок. Парик был придавлен автомобильной шиной.

– Он так и был под шиной? – спросил лейтенант.

– Нет, сэр. Я придавил его колесом, чтобы не снесло ветром, – объяснил коп.

Лейтенант ногой отодвинул колесо и поднял парик. Детектив направил на него свет фонарика.

– Все, что я могу сказать, это то, что он похож на волосы, – сказал лейтенант.

– Выглядят точно как настоящие волосы негритоса, – вмешался развязный коп.

– Если ты еще раз произнесешь это слово, я вобью твои зубы тебе в глотку, – сказал Эд Гроб.

Коп ощетинился:

– Выбить чьи-то зубы…

Он не договорил.

Эд Гроб левой рукой нанес ему хук в живот и тут же ударил правой в подбородок. Коп осел на землю, его голова медленно клонилась вперед до тех пор, пока не опустилась между колен.

Никто не произнес ни слова. Ситуация была весьма щекотливой. Эд Гроб нарушил служебную дисциплину, но лейтенант из отдела по расследованию убийств был старшим по званию, а развязный коп уже успел вызвать его неприязнь своими шуточками о монахинях.

«Он сам напросился на это», – подумал он про себя и повернулся к другому патрульному полицейскому:

– Отвези его в участок.

Слушаюсь, сэр, – сказал коп с непроницаемым выражением лица и бросил на Эда Гроба пронзительный взгляд.

Могильщик положил руку на плечо Эда Гроба.

– Спокойней, мужик. Полегче, – пробормотал он.

Коп помог своему напарнику подняться. Тот держался на ногах, но был в состоянии, которое боксеры называют «грогги», потрясение. Они сели в патрульную машину и уехали.

Все остальные перешли обратно через дорогу и подошли к трупу. Лейтенант сунул парик в карман своего пальто.

– Как ты считаешь, сколько ей лет? – спросил он Могильщика.

– Молодая, – сказал Могильщик. – Лет двадцать пять…

– Никак не могу понять, зачем молодой женщине потребовалось переодеваться в старую…

– Может быть, она хотела быть похожей на монахиню, – предположил детектив из отдела по расследованию убийств.

Лицо лейтенанта стало наливаться краской.

– Ты хочешь сказать, что она таким образом могла бы проникнуть в монастырь?

– Не обязательно. Возможно, она занималась каким-нибудь жульничеством.

– Каким жульничеством? – лейтенант посмотрел на Могильщика так, словно тот знал ответы на все вопросы.

– Не спрашивайте меня, – сказал Могильщик. – Здешний народ каждый день придумывает новое мошенничество. У всех них достаточно времени и воображения, и все, что им необходимо, – это какое-нибудь жульничество, чтобы раздобыть денег.

– Ладно, все, что мы сейчас можем сделать, – это дождаться дока Фуллхауса, – сказал лейтенант. – Давайте осмотрим место вокруг и поглядим, что оно нам расскажет.

Могильщик взял в машине мощный фонарь, и они с Эдом Гробом вернулись на место происшествия.

Остальные обследовали зону вокруг трупа. Не было ни следов колес, какие мог бы оставить автомобиль при внезапном торможении, ни осколков разбитого стекла.

Поднимаясь со стороны Конвент-авеню, поводя фонариком влево и вправо, Могильщик заметил две маленькие черные отметины на серо-черном асфальте, и они встали на колени посреди улицы, чтобы изучить их.

– Здесь кто-то стрелял в машину, – заключили они.

– Я бы сказал, что это большой автомобиль с изношенной резиной, но давай оставим выводы для экспертов.

Эд Гроб заметил автомобиль с колесом, поднятым на домкрат. Осмотрев его внимательнее, они обнаружили, что противоположное колесо отсутствует. Они переглянулись.

– Вот это колесо и есть денежки, – сказал Могильщик.

– Для того, кто это сделал, – согласился Эд Гроб. – Кто-то из местных автомобильных воров был свидетелем убийства.

– То, что он увидел, заставило его удрать так, словно за ним черти гнались.

– Если его, конечно, не заметили и не убрали.

– Но не этого парнишку. Он сохранил достаточно ума, чтобы удрать со снятым колесом.

– Его, скорее всего, будет трудно найти. Любой такой ночной воришка, работающий по колесам, имеет горячую бабенку, у которой он будет скрываться.

Лейтенант выслушал сообщение об их находке с интересом, но без особого внимания.

– Все, что я хочу знать, это как была убита женщина, – сказал он. – Тогда мы поймем, что нам надо искать.

Со стороны Конвент-авеню свернула машина, и Эд Гроб сказал:

– Очень скоро мы все узнаем; похоже, что это колымага дока.

Доктор Фуллхаус был экипирован так, словно собирался в экспедицию на Северный полюс. Это был старый медлительный человек, а его лицо, видневшееся между меховой астраханской шапкой и толстым желтым кашемировый шарфом, можно было бы принять за лицо мумии. Его очки запотели сразу же, как только он вышел из машины, и он вынужден был снять их. Он огляделся вокруг своими водянистыми голубыми глазами, отыскивая тело.

– А где же труп? – спросил он раздраженно.

– Приколочен к стене, – показал ему лейтенант.

– Вы мне не сказали, что это вампир – летучая мышь, – выразил недовольство док.

Лейтенант принужденно засмеялся.

– Ладно, спустите-ка ее вниз, – сказал док. – Вы не заставите меня лезть наверх, чтобы осмотреть тело.

Могильщик ухватился за одну руку, Эд Гроб за другую, два детектива из отдела по расследованию убийств взялись за ноги. Тело оказалось окоченелым, словно отлитое из пластика. Они осторожно попытались высвободить его, но лицо плотно застряло в расщелине. Они потянули, и труп внезапно свалился вниз.

Они перевернули тело на спину. Черная кожа на щеках, обрамленных петушиным гребнем застывшей крови, приобрела странный пыльно-пепельный оттенок. Капли застывшей крови покрывали белки широко открытых глаз.

– Боже! – пробормотал один из детективов, он отступил на тротуар, и его вырвало.

Остальные с трудом сглотнули.

Док достал из своего автомобиля лампу с длинным кабелем и направил свет на тело. Он разглядывал его безо всяких эмоций.

– Она, должно быть, была хорошенькой, – сказал он.

Никто не промолвил ни слова. Даже у Хаггерти язык присох к небу.

– Ну, ладно, подсобите мне кто-нибудь, – сказал док. – Мы разденем ее.

Могильщик приподнял плечо трупа, и док стащил пальто. Другие детективы сняли перчатки и туфли. Док ножницами разрезал на ней тонкое черное платье. Под ним оказались только черный бюстгальтер и обшитые кружевом нейлоновые трусики. Ее тело было гладким и округлым, но довольно мускулистым. Под снятым бюстгальтером обнаружилась гладкая плоская грудь, напоминающая мужскую. Под нейлоновыми трусиками оказалась плотная набедренная повязка из желтого сатина.

Могильщик и Эд Гроб обменялись быстрым понимающим взглядом. Однако остальные не сообразили, в чем тут дело, пока не разрезали набедренную повязку и не сняли ее с тяжелых длинных бедер.

– Ну и ну, будь я проклят! – воскликнул лейтенант из отдела по расследованию убийств. – Так она – мужчина!

– В этом-то нет никаких сомнений, – сказал Хаггерти, наконец-то обретя голос.

Док перевернул тело. Поперек спины, у основания позвоночника, тянулась ужасная опоясывающая полоса темно-багрового цвета.

– Ну, вот это и есть то самое, от чего он погиб, – сказал док. – Его ударило с громадной силой и катапультировало в стену.

– Чем же его, ради всего святого, ударило? – спросил лейтенант.

– Конечно, не бейсбольной битой, – сказал Хаггерти.

– По моему мнению, он был сбит сзади автомобилем, – отважился предположить док. – Не могу сказать определеннее до вскрытия, а может быть, и даже после него.