Текст книги "Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Честер Хаймз,Крейг Райс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Все застрелены

Честер Хаймс
Все застрелены
(пер. с англ. В. Медведева)

1

В Гарлеме – полночь. Стоял ужасный холод, и гарлемские сурки, в каковых превращались на время холодных зимних месяцев теплокровные обитатели, забились в свои норы.

Все, кроме одного.

На улице Конвент-авеню, протянувшейся через весь город и выходящей к монастырю, от которого она и получила свое название, какой-то человек снимал колесо с автомобиля, стоящего в тени монастырской стены. Он был одет в темно-коричневый комбинезон, поношенную армейскую куртку и клетчатую охотничью шапку, опушенную мехом.

Он поднял автомобиль домкратом, отчего тот опасно накренился на покатой обочине. Но это его не беспокоило. Он работал быстро, без света. В почти непроницаемом мраке его лицо было неразличимо. Только иногда белки его глаз поблескивали как светящиеся полумесяцы. Его дыхание превращалось в бледные белые гейзеры, выходящие из невидимого рта.

Он прокатил снятое колесо вдоль машины, уложил его на тротуар, быстро осмотрелся в обе стороны улицы и принялся отворачивать второе, внешнее, колесо.

Он вновь поднял автомобиль домкратом, сдвинул шапку назад и принялся быстро стаскивать с себя куртку, когда огни машины, свернувшей на Конвент-авеню, заставили его отпрыгнуть в тень.

Автомобиль приблизился и покатил мимо, ни быстро и ни медленно.

Его глаза чуть не вылезли из орбит. Он знал, что он трезв. Он не выпил ни капли виски и не выкурил ни крошки табаку. Но он не мог поверить в то, что увидел. Это был мираж, но здесь – не пустыня, и он не умирал от жажды. Правда, он продрог так, что его кишки словно промерзли насквозь, и единственное, чего ему хотелось – это выпить горячего рома с лимоном.

Он видел, как мимо проехал «кадиллак», подобного которому он никогда не видывал. А машины были его бизнесом.

Этот «кадиллак» выглядел так, словно весь изготовлен из сплошного золота. Весь, кроме верха из какой-то светлой, сияющей ткани. Он выглядел таким большим, что был в состоянии, казалось, пересечь океан, если бы мог плавать. Он горел в уличном мраке как движущийся костер.

Приборная панель в машине излучала странный голубой свет. Он был достаточно ярким, чтобы осветить трех человек, сидящих на переднем сиденье.

Человек за рулем был в енотовой шапке с длинным свисающим хвостом. Рядом с ним сидела африканская королева с глазами, похожими на глазурованные сливы, и улыбкой, обнаруживающей ослепительно голубые зубы на черном лице.

Сердце у парня дрогнуло. Что-то поразительно знакомое было в этом лице. Однако невозможно и представить, чтобы его собственная верная Сассафрас разъезжала бы по ночам в новеньком «кадиллаке» с двумя странными личностями. Поэтому его взгляд перескочил на третьего, похожего на какого-то волшебника-любителя: черная широкополая шляпа, белый шарф и маленькое бородатое лицо.

В мягком голубоватом свете они выглядели пришельцами из другого мира, существами, которых не может быть на свете, даже здесь, в Гарлеме, в холодную ночь, когда все обитатели попрятались как сурки.

Чтобы вернуться на землю, он взглянул на номерной знак большого золотого автомобиля. Это был номер агентства по продаже автомобилей. Он почувствовал мгновенное облегчение. Должно быть, это какой-то рекламный трюк.

И вдруг неизвестно откуда появилась женщина. У него хватило времени разглядеть, что это старуха, одетая во все черное. Серебряно-седые волосы на миг блеснули в свете фар, прежде чем автомобиль ударил ее и отбросил на мостовую.

Он почувствовал, как его курчавые волосы зашевелились и встали дыбом под меховой шапкой. Он засомневался, не привиделось ли ему все это.

Но «кадиллак» прибавил скорость. Это не было наваждением. Это было то, что следовало сделать. Именно это сделал бы он сам, если бы переехал старуху на темной пустынной улице.

Парень не видел, действительно ли «кадиллак» сбил старую леди. Но она лежала, а машина уезжала. Следовательно, машина сбила женщину.

Во всяком случае, все произошло так быстро, что он не успел даже глазом моргнуть. Теперь надо было решать, что делать – снимать ли второе колесо или сматываться с тем одним, что у него уже было. Ему заказывали два. И он нуждался в деньгах. Эта маленькая цыпочка, от которой он сходил с ума, говорила ему, что руку следует подмазать… Она не сказала «руку», а выразилась иначе, но имела в виду нечто вполне определенное: единственная смазка для любви – деньги.

Если старая леди не умерла, она скоро поднимется. И это вряд ли оставляет ему больше, чем девяносто секунд, на то, чтобы отвинтить колесо… Он занялся было своим делом, но вновь остановился. Старая леди пошевелилась. Вначале он уловил это краешком глаза, а затем резко вскинул голову.

Она поднималась. Она оперлась обеими руками о мостовую, приподняла одно колено и пыталась встать на ноги. Парень слышал, как старуха тихо смеялась про себя. Он почувствовал, как холодные мурашки побежали по его спине, а волосы на голове зашевелились, словно в них ползала туча вшей. Если так будет продолжаться и дальше, его черные курчавые волосы станут белыми, как хлопок, и прямыми, как борода Иисуса Христа.

Он уставился на старую леди, и его ум пытался переварить то, что видели глаза, когда из-за угла вывернула вторая машина. Он не замечал ее до тех пор, пока она не приблизилась вплотную.

Это был большой черный «бьюик»-седан с потушенными фарами, подкравшийся незаметно, и звук его двигателя внезапно словно бы ударил парню в уши.

Женщина поднялась на ноги и стояла, согнувшись наподобие медведя и упершись в мостовую руками, чтобы выпрямиться, когда седан ударил ее в зад.

Парень не мог понять, как ему удалось разглядеть это: на улице – глухая черная тьма, старуха одета в черное, автомобиль – черный. Но он все видел. Умом или глазами.

Он видел, как старуха пронеслась по воздуху с вытянутыми руками и ногами, ее черное одеяние развевалось по ветру, и она была похожа на атомного вампира, напившегося свежей крови девственниц. Она летела по косой линии влево, черный автомобиль двигался прямо вперед, а белоснежные волосы старухи отделились от головы, отлетели вправо и поднялись вверх, как почтовый голубь, возвращающийся в голубятню.

Более того, на переднем сиденье черного «бьюика»-седана виднелись темные силуэты копов – полицейских.

Парень видывал на своем веку лицо насилия в разных обличиях. Для него не было новостью наблюдать, как кто-то внезапно и бесчувственно ныряет в воды Стикса. Он не был наивен в отношении страшных шуток смерти.

Но то, что он увидел сейчас, взболтало его мозги, словно яичницу. Его голова вертелась во все стороны, как у деревенщины в карнавальном гареме. Он оглянулся несколько раз, словно искал что-то. Но что именно, он и сам не знал.

Затем он уловил колесо, прислоненное к поднятому на домкрат автомобилю. Он подхватил его и побежал в сторону Конвент-авеню. Но колесо оказалось слишком тяжелым, он опустил его на землю и покатил перед собой, как катают обруч мальчишки.

Тот участок Конвент-авеню, который ему предстояло преодолеть, круто спускается вниз к 125-й улице, и, выйдя на него, он развернул колесо так, что оно покатилось под уклон. Колесо перескочило через обочину и покатилось по тротуару, набирая скорость. Он бежал за ним, не отставая, до следующего перекрестка. Колесо соскочило с тротуара, и пересекло улицу. Он слегка замешкался, и колесо обогнало его. Оно ударилось о край следующего тротуара, подскочило высоко в воздух и, опустившись вниз, помчалось прочь, как сверхскоростной спортивный автомобиль.

Парень посмотрел ему вслед и увидел, что внизу спуска в промежутке между 126-й и 127-й улицами стоят под уличным фонарем два полисмена. Он резко затормозил, развернулся и бросился в боковую улицу, из которой только что выбежал. И исчез в ночи.

Колесо проскочило меж двух полисменов, сбив обоих с ног, сшибло наземь женщину, выходившую из магазина с сумкой, полной провизии, развернулось и пронеслось среди автомобилей, двигавшихся по 125-й улице, не задев ни одного, перепрыгнуло через тротуар и, распахнув входную дверь, порог которой располагался на одном уровне с улицей, ворвалось в стоящий на обочине дом.

Плотный человек средних лет, одетый в фетровую ермолку, старый заношенный свитер, вельветовые штаны и стоптанные шлепанцы, выбежал из задней комнаты, когда колесо ударилось в стену прихожей. Он осмотрел колесо и быстро выглянул на улицу. Не увидев снаружи никого, он схватил колесо, затащил его в свое жилище и запер дверь. Не каждый день выпадает манна небесная.

2

Роман Хилл вел «кадиллак». Его мощные мускулистые плечи, развитые хождением за плугом, запряженным парой мулов, на хлопковых полях Алабамы, горбились под гладкой кожаной курткой так, словно он удерживал четырех всадников Апокалипсиса.

– Смотри! – завопила Сассафрас. Ее крик мог бы поднять и мертвого.

– Уф! – он резко выдохнул и стиснул рулевое колесо большими мозолистыми ручищами, настолько тяжелыми, что мог бы сломать его.

Он не видел старую женщину. Его лишь испугал крик девушки. Старуху он заметил только тогда, когда она возникла перед левой фарой, словно выскочила из-под земли.

– Поберегись! – закричал он и ударил по тормозам. Двух его пассажиров бросило вперед на приборную доску, а сам он ударился о руль. Старая леди исчезла.

– Боже, где она? – спросил он с паническими нотами в голосе.

– Ты сбил ее! – воскликнула Сассафрас.

– Жми на газ! – закричал мистер Барон.

– Ну? – вялое дубленое лицо Романа стало тупым от потрясения.

– Удирай, ради Бога, – подгонял его мистер Барон. – Ты убил ее. Ты ведь не хочешь оставаться здесь, чтобы тебя схватили, не так ли?

– Милостивый Иисус, – тупо пробормотал Роман и нажал на газ.

«Кадиллак» рванул, словно его пришпорили.

– Стой! – опять взвизгнула Сассафрас. – Не делай этого.

«Кадиллак» замедлил ход.

– Не слушай эту женщину, дурак, – закричал мистер Барон. – Тебя засадят на двадцать лет в тюрьму.

– Почему мы удираем? – убеждала Сассафрас высоким причитающим голосом. У нее было продолговатое овальное лицо с мелкими чертами и угольно-черная кожа, ее глаза, похожие на сливы, сверкали, как стекло. – Старуха перебегала улицу прямо перед ним, я могу в этом поклясться.

– Ты, сумасшедшая, – прошипел мистер Барон. – У него нет водительских прав, а его машина не застрахована и даже не зарегистрирована. За одно только незаконное вождение они упрячут его за решетку, а уж за то, что наехал на женщину и убил ее, они запрут его в Синг-Синг и ключ выбросят вон.

– Вот счастье, мать твою, – сказал Роман хрипло, когда осознание того, что произошло, начало проникать сквозь его потрясение. – Не успел я поводить мою новую машину и получаса, как уже наехал на какую-то старуху и задавил ее насмерть.

Его лоб собрался хмурыми морщинами, и он говорил так, словно в любую минуту мог заплакать. Но «кадиллак», несмотря на это, двинулся вперед.

– Давайте вернемся и посмотрим, – умоляла Сассафрас. – Я совсем не почувствовала удара.

– Ты и не могла почувствовать никакого удара в этой машине, – сказал мистер Барон. – Мы могли бы переехать железнодорожную шпалу, а ты не заметила бы этого.

– Он прав, милая, – подтвердил Роман. – Теперь не остается ничего другого, кроме как держать хвост пистолетом.

Большой черный «бьюик»-седан с потушенными огнями вывернул перед «кадиллаком», и коп рявкнул в открытое окно:

– Тормози!

Роман хотел было попытаться объехать «бьюик»-седан и удрать, но мистер Барон пронзительно завопил:

– Стой! Не помни крыло.

Сассафрас бросила на него презрительный взгляд. Все три копа вышли из «бьюика»-седана и направились к кадиллаку с пистолетами наготове. Один из полицейских был белым, он и один из цветных копов помахивали короткоствольными полицейскими револьверами 38-го калибра, у третьего был автоматический кольт.

– Выходите с поднятыми руками, – нетерпеливо приказал один из цветных копов тяжелым голосом.

– Точно, – эхом отозвался белый коп.

– Что это все значит, офицер? – высокомерно произнес мистер Барон, взяв возмущенный тон.

– Непредумышленное убийство, – хрипло сказал цветной коп.

– Сбили и удрали, – подтвердил белый коп.

– Мы никого не сбили, – нервно запротестовала Сассафрас причитающим голосом.

– Объясните это судье, – сказал цветной – коп.

Белый коп открыл внешнюю дверь «кадиллака» и грубо рванул мистера Барона с сиденья, крепко ухватив его за лацкан бархатного пальто, сшитого в талию.

Роман вылез с противоположной стороны и стоял, подняв руки на уровень плеч.

Белый коп оттолкнул мистера Барона от открытой дверцы, чтобы смогла выйти Сассафрас.

– Послушайте-ка, – сказал мистер Барон низким убеждающим тоном. – Тут нет ничего такого, что мы не могли бы решить между собой. Женщина не получила тяжелых увечий. Я видел в зеркале заднего обзора, что она поднималась на ноги.

Мистер Барон был маленьким и женственным, с необычно выразительными для мужчины глазами странного светло-коричневого цвета, окаймленными длинными черными загнутыми ресницами. Однако они вполне подходили к его девичьему лицу, имевшему форму сердечка. Единственной мужской чертой в его облике были маленькие пушистые усики и козлиная, как у джазмена, эспаньолка, которая смотрелась на его лице мазком краски.

Сейчас он пустил в ход все, на что были способны его глаза.

– Если вы захотите с нами договориться, то для этого не надо ездить в участок. Мы можем быть полезны другим путем, если вы понимаете, о чем я говорю, – прибавил он, теребя бархатные лацканы своего пальто.

Три копа быстро переглянулись. Сассафрас покачала головой и посмотрела на мистера Барона с бесконечным презрением. Тоненькая, похожая на куклу девушка с широким, как у утки, задом, она была одета в серую шубку из искусственного меха и красную вязаную шапочку, которая могла бы принадлежать одному из семи гномов.

– Если вы думаете, что я буду в этом участвовать, то не на такую напали, – сказала она.

– Это совсем на вас не похоже, дорогая, – вкрадчиво сказал мистер Барон.

– Сколько? – спросил белый коп.

Мистер Барон заколебался, оценивая копа.

– Пять сотен, – предложил он для пробы.

– Ну а как насчет старой леди, если она осталась жива? – вмешалась Сассафрас. – Сколько вы собираетесь предложить ей?

– Обойдется и так, – грубо сказал мистер Барон.

– Посади этих двух в машину, – сказал белый коп.

Один из цветных копов взял Сассафрас за руку и повел ее к «бьюику»-седану. Роман пошел послушно, все еще держа руки поднятыми. Он выглядел игроком, поставившим свою судьбу на карту, в которой был уверен, и проиграл.

Коп не удосужился обыскать его. Не стал он обыскивать Романа и сейчас.

– На заднее сиденье, – приказал он.

Роман начал просительно:

– Если вы дадите мне только один шанс…

Коп прервал его:

– Я не твоя мамочка.

Роман удрученно опустился на сиденье, с поникшими плечами, уткнувшись подбородком в грудь. Сассафрас села рядом. Она бросила на него взгляд и неожиданно заплакала.

Копы, не обращая на них внимания, повернулись к мистеру Барону, который стоял перед белым полицейским, освещенный фарами «кадиллака».

– Погаси эти фары, – сказал белый коп.

Цветной полицейский подошел к машине и выключил свет. Белый коп осмотрел улицу, на южной стороне старомодные особняки с высокими каменными ступенями, превращенные в дома, где сдаются квартиры. С северной стороны тянулись каменные стены монастыря, над которыми возвышались скелеты деревьев. Ни одно из монастырских строений с улицы не было видно.

Вокруг не виднелось не единой живой души, ничто не двигалось, кроме песка под пронзительно ледяным ветром.

– Пять сотен – это все, что ты предлагаешь? – спросил белый коп.

Мистер Барон облизнул губы, и голос его задрожал.

– Мы можем обсудить это дело, – прошептал он.

– Подойди сюда, – сказал белый коп.

Мистер Барон придвинулся ближе к белому копу, словно хотел прильнуть к его груди. Белый коп развернул его и сдавил ему горло полунельсоном, одновременно заломив его правую руку за спину. Мистер Барон тщетно пытался отбиваться левой рукой.

Цветной коп подошел и вытащил у него увесистый кожаный бумажник. Другой коп приподнял широкополую шляпу мистера Барона, и первый коп ударил его пониже уха. Мистер Барон издал слабый низкий вздох и обмяк. Белый коп опустил его на землю, и цветной коп прикрыл ему шляпой лицо.

Белый коп быстро и сноровисто прошелся по карманам мистера Барона. Он обнаружил две белые шелковые перчатки, связку ключей, бриллиантовое обручальное кольцо, плотно надетое на пластмассовый футляр от губной помады, медальон, в котором находилась прядь тонких волос мистера Барона, черный резиновый предмет в виде банана, перевязанный эластичной лентой, и пачку стодолларовых банкнот, завернутую в грязную коричневую бумагу.

Он хмыкнул. Цветные копы смотрели на него с молчаливой сосредоточенностью. Он положил пачку банкнот в свой боковой карман, а все остальное сунул обратно в карман мистера Барона.

– Оставим его здесь? – спросил цветной коп.

– Нет, засунем в машину, – сказал белый коп.

– Лучше бы нам поторопиться, – настаивал другой. – Мы теряем слишком много времени.

– Теперь нам некуда спешить, – сказал белый коп. – Теперь у нас есть то, что надо.

Два цветных копа без возражений подняли мистера Барона и понесли его к «бьюику»-седану, а белый коп открыл заднюю дверь машины.

Ни Роман, ни Сассафрас не видели того, что произошло.

– Что с ним случилось? – Сассафрас на время перестала плакать, чтобы задать этот вопрос.

– У него обморок, – сказал белый коп. – Ничего, пройдет…

Она подвинулась, и они уложили мистера Барона на край сиденья.

– Эй, парень, – позвал Романа белый коп.

Роман оглянулся.

– Я конфискую твой автомобиль, а мои напарники останутся здесь до прихода «скорой помощи» и затем доставят тебя в участок. И я не хочу, чтобы ты доставил нам какие-нибудь неприятности. Ты понял?

– По-о-о-нял, – отозвался Роман так тускло, словно весь мир поблек для него.

– Отлично, – сказал белый полицейский. – Пусть тебе это будет уроком, никогда не пытайся купить правосудие.

– Это не он, – сказала Сассафрас.

– А ты последи за тем, чтобы он вел себя поспокойнее, если понимаешь, что хорошо для тебя, – сказал ей белый коп и захлопнул дверь.

Он неторопливо вернулся к «кадиллаку». Один из цветных копов сидел за рулем, другой примостился рядом с ним. Белый коп сел с ними и закрыл дверь.

Коп, сидевший на месте водителя, завел двигатель и тронулся с места, не включая фар. Большой золотой «кадиллак» бесшумно обогнал «бьюик»-седан сзади и отъехал прежде, чем Сассафрас заметила это.

– Смотри, они заберут нашу машину, – закричала она.

Роман был сильно удручен, чтобы смотреть на что-либо.

– Он конфисковал ее, – пробормотал он.

– Не он один, они все сели в нее, – сказала Сассафрас.

Роман поднял на нее тусклый взор.

– Почему, как ты считаешь, они так поступили? – тупо спросил он.

– Готова жизнь заложить, что они украли ее, – сказала она.

Роман подпрыгнул, словно в его штанах разорвалась бомба.

– Украли мою машину! – заорал он, и его мощные, похожие на канаты мышцы пришли в бурное движение. Он распахнул дверь, выскочил на мостовую и бросился вслед за золотым «кадиллаком» прежде, чем Сассафрас успела вскрикнуть. Она открыла рот и издала вопль, который заставил разом распахнуться окна всех домов, стоящих вдоль улицы.

Единственный, кто не услышал ее крика, был Роман. Его большое мускулистое тело раскачивалось на бегу так, словно он мчался не по наклонной черной мостовой, а по палубе корабля во время шторма. Одновременно он, не снижая скорости, пытался извлечь что-то находящееся за поясом штанов, под полами его кожаной куртки. Наконец он вытащил большой ржавый револьвер 45-го калибра, но прежде, чем успел выстрелить, «кадиллак» свернул за угол и исчез из вида.

Парень на мотоцикле с коляской выруливал с обочины, когда большой автомобиль внезапно перерезал ему путь и включил фары. Он быстро обернулся и глянул на обочину. Краем глаза он различил золотой «кадиллак», скользнувший мимо на большой скорости. В поле его зрения промелькнули силуэты трех полицейских, сидящих на переднем сиденье. Голова у него пошла кругом.

Парень видел этот же самый «кадиллак» совсем недавно. Тогда в нем ехали два человека и женщина. Но в Гарлеме не может появиться еще один такой же «кадиллак», в этом он был уверен. Если, конечно, и этот «кадиллак» существовал на самом деле… Если он сам еще не рехнулся…

Парень был одет в темно-коричневый комбинезон, поношенную армейскую куртку и темную клетчатую охотничью шапку, опушенную мехом. И на этих улицах и темную холодную ночь не мог появиться еще один парень, одетый также.

– Нет. Этого не может быть, – сказал парень сам себе. – Или я – это не я, или то, что я видел, это не то, что я видел.

Но пока он пытался разобраться в том, что есть что, большой черный «бьюик»-седан с ослепительно сияющими фарами вылетел из-за утла.

Это был «бьюик»-седан, и выглядел он знакомым, словно и его парень видел раньше. Но машина не была столь знакомой, как сидевшая в нем женщина, которую он видел незадолго до того в золотом «кадиллаке». К тому же чудак в енотовой шапке, он прежде вел «кадиллак», теперь сидел за рулем «бьюика»-седана.

Все это было настолько невероятным, что даже успокаивало. Он согнулся над рулем своего мотоцикла и принялся смеяться так, словно сам сошел с ума.

– Ха-ха-ха!!! – Он долго смеялся, а потом начал разговаривать сам с собой: – Что бы это ни было, но все это мне только привиделось, и я уверен только в одном – это все понарошку.