Текст книги "Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Честер Хаймз,Крейг Райс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

12

Элен Джустус ощущала себя так, словно это не она, а кто-то другой. Как будто это другое «я» вторглось в ее сознание, и наступило смятение и путаница. Словно она, Элен Джустус, жена Джека Джустуса – нормальная, рассудительная женщина наблюдала со стороны за второй, новой Элен Джустус, беспомощно барахтающейся в непонятной неразберихе, поглощавшей их обеих.

Она находилась в огромном, мрачном, угрожающем и совершенно нереальном месте. Оно напоминало давно покинутый театр, где обитали меланхолические тени и призраки давно ушедших актеров, когда-то игравших на гигантских, а сейчас пустых подмостках.

На первом месте в мозгу Элен стоял один-единственный вопрос: «Где я и почему здесь? По чьему приказу? Что здесь делаю?» Она вошла в какой-то деревянный дверной проем, частично обвалившийся и полуоткрытый. Внутри воздух был сырой и какой-то заплесневевший. Место, где порхают летучие мыши и звучат голоса привидений…

Она, не зная направления, шла к рампе, руководствуясь каким-то неясным подсознанием. Наверное, она ошиблась… и отправилась дальше. Перед ней простиралась сцена. Элен сошла с нее и оказалась в оркестровой яме. Она шла через нее тяжелой от усталости поступью; шаги гулко раздавались по пыльным доскам пола.

Почему я здесь? Зачем?

Ответа не было ни в неясных глубинах ее мозга, ни в огромном, мрачном, безграничном пространстве, расстилающемся вокруг нее. Пропорции этого помещения, когда они отражались в ее уме, явно преувеличивались – так бывает в кошмарных снах, когда видят домового или черта, или что-либо подобное, или даже пустоту, однако не менее пугающую.

Элен шла, и ее ноги утопали в многолетней пыли. Она обнаружила лестницу и поднялась по ней. Наверху тянулся узкий коридор с многочисленными дверями, выходящими в него. Большинство комнат были темными, но в самом дальнем конце она обнаружила одну с окном.

Эта комната была маленькой. Элен выглянула в окно и посмотрела вниз – туда, где крошечные, как пигмеи, люди двигались по улице.

В комнате стояло трюмо с зеркалом, а рядом пыльный стул. Зеркало окаймляли давно не зажигавшиеся электрические лампочки; на пыли, толстым слоем лежащей на зеркале, кто-то пальцем написал:

ЗДЕСЬ ПЕЛ КАРУЗО

Элен немного испугалась. Словно призрак давно ушедшего артиста явился перед ней и не одобрил ее. Страх мгновенно превратился в ужас. Элен всхлипнула – где-то глубоко в ее горле раздался сухой, жалобный звук. Она выскочила из комнаты и помчалась обратно по коридору. Найдя лестницу, выбежала из этого страшного места. На улицу.

Но улица была темной и безлюдной – такой она казалась в туманных кривых зеркалах мозга Элен. Там, на этой улице, находилось то место, ее убежище, куда она должна были идти, причем быстро. Единственное убежище, оставшееся в этом сумасшедшем мире…

Андре Дюбуа в некотором роде был безумцем. И, будучи по своему характеру паникером, когда он терял самообладание, становился злобным. Содрав в служебной раздевалке с себя униформу коридорного, он в бешенстве отшвырнул ее в угол; его чутье подсказывало ему, что эта одежда ему больше никогда не понадобится.

Его чутье подсказывало ему гораздо больше. Оно говорило, что он ошибся, и его совершенный план оказался неудачным. Выходило, что он повел это дело глупо и некомпетентно. И все началось с Вивьен Коновер, которую он, к несчастью для себя, выбрал из окружающей его грязи. И вот теперь он здесь и не знает, какой путь ему выбрать.

Он вышел из «Грэймора», вошел в телефонную будку и резкими движениями набрал номер. Ответил осторожный, хорошо поставленный голос.

– Какой номер Маркуса? – требовательным тоном спросил Дюбуа. – Мне необходимо с ним поговорить.

– Боюсь, что здесь какая-то ошибка. Чей номер?..

– Перестаньте молоть чепуху! Вы знаете, кто это. Я должен поговорить с этим типом и немедленно!

Под грубостью Дюбуа скрывался сильный страх. Он сейчас находился в полной власти хозяина голоса в трубке на другом конце линии. Если этот подонок повесит трубку, то он позвонит снова. Если Терминал откажется разговаривать, то Дюбуа остается только схватить шляпу и убираться из Чикаго к чертовой матери, а затем из страны. Бежать как кролику, не зная, что произошло, до тех пор, пока в недалеком будущем какой-нибудь коп не похлопает его по плечу и не скажет:

– Привет, дружище, а вот и ты.

– Я должен поговорить с ним, – умоляющим голосом проговорил Дюбуа. – Пожалуйста…

Терминал проявил некоторый интерес и спросил:

– Что случилось?

– Вивьен Коновер сбежала.

– Расскажите поподробнее.

– Какого черта тут рассказывать?! – снова взвился Дюбуа. – Я находился в ее номере, и все было в полном порядке. Чуть позже я ненадолго вышел, а она исчезла. И ни слова. Ничего. Ушла.

– Может быть, она вышла прогуляться…

– Перестаньте, вы, болван! Вы, наверное, считаете, что имеете дело с идиотом? Она взяла с собой сумку. Она предательница!

– У вас ведь нет доказательств, что что-то произошло.

– Дайте мне немедленно номер Маркуса! Я должен удостовериться, что хотя бы здесь все нормально!

– Вы считаете, что Маркус захочет встретиться с вами?

Дюбуа захотелось затянуть телефонный провод вокруг плотной шеи Терминала и придушить его, однако он сдержался.

– Единственное, что я могу предпринять, – это пойти и что-нибудь выяснить.

Голос Терминала стал неприветливым:

– Надеюсь, вы понимаете, что я никоим образом не втянут в это. Я всего лишь посредник, уполномоченный принимать «товары» и…

– Нет уж, вы втянуты, сукин вы сын!!! Если вы думаете, что я буду тонуть в одиночестве, то думайте! Это ваше дело! Я достану этот проклятый телефонный номер и кое-что еще! Я вам не какой-нибудь сопляк! Если…

– Минуточку!

Наступила тишина, во время которой Терминал анализировал ситуацию. Этот телефон ровным счетом ничего не значил. Это был просто дополнительный телефон, подключенный к номеру одного абонента, который уехал на все лето и собирался оставаться там, где он находился, еще дольше. Но это «кое-что ЕЩЕ»? А может, Дюбуа блефует?

Предположим, он оказался достаточно умен, чтобы проследить местонахождение Терминала. Маловероятно, но возможно. Терминал решил, что самым остроумным будет на какое-то время занять Дюбуа работой, чтобы дать себе возможность сменить пристанище, если это будет необходимо. У него нет обязательств перед Маркусом, и он может сделать то, что требовал от него Дюбуа. И пусть они перегрызут друг другу глотки.

– Ладно, – произнес Терминал. – Вы найдете Маркуса по… у вас есть карандаш?

Дюбуа записал номер, даже не рассчитывая на свою незаурядную память – настолько опасной казалась ему ситуация. Он повесил трубку, а затем снова набрал номер.

– Хэлло… это Дюбуа. Исчезла Вивьен Коновер. Все взлетело на воздух! Мне нужны деньги, чтобы убраться из города!

– Деньги? Вы, наверное, неправильно набрали номер, мистер. У меня нет никаких денег.

– Это Маркус?

– Меня зовут не Маркус, а Поп Уорнер. Как футбольного тренера, если не считать того, что я ни разу и близко не подходил к команде.

– Черт возьми, мне надо поговорить с…

– О’кей, Залек! Повесь-ка трубку.

Что-то ткнуло Дюбуа в спину, в одну-единственную точку, откуда по всем направлениям его спины побежали холодные мурашки. Он боялся повернуться.

– Все кончено, Залек. Всему этому чертову рэкету настал конец. Если хочешь остаться жив, то просто выходи из будки и спокойно иди рядом со мной.

– Кто… кто вы такой, черт возьми?

– Моя имя – Джон Дж. Мэлони. И поскольку ты скрываешься от правосудия – ведь это пустяк не явиться в суд после освобождения под залог в 5000 долларов – то я могу прикончить тебя прямо здесь на улице и выйти сухим из воды. Особенно после того, как я стал тем парнем, который извлек выгоду из этих пяти грандов. Это дает мне личную заинтересованность и без законного преимущества. Ну, как насчет этого?

– Мы можем все обсудить, не так ли? Я вернулся, чтобы расплатиться с тобой.

– Это ложь, черт побери! – бодро произнес Мэлони. – Но мы можем обговорить это. Пошли.

Когда Дюбуа осторожно попятился из телефонной будки, Джон Дж. Мэлони боролся с искушением снять обертку с сигары, которую он использовал в качестве револьвера, и закурить. Вместо этого он засунул ее вместе со своей рукой в боковой карман, а другой рукой открыл дверцу такси…

Часом позже Фланаган размышлял над стаканом джина с тоником в баре Джоя Ангела.

– Когда я приберу к рукам этого паршивого адвокатишку, я оторву ему башку, – объявил он, ни к кому не обращаясь. – Он явно бастует. Прямо вот так, бастует, а я сижу здесь, жду у моря погоды. Дайте мне всего пять минут побыть с ним наедине, и я научу его уважать все величие закона.

Из-за стойки вышел Джой Ангел и приблизился к нему.

– Он на проводе. Хочет поговорить с вами.

Фланаган подошел к телефону и взял трубку с таким видом, словно это был нож, который он намеревался вонзить Мэлони в сердце.

– Ты ничтожный ублюдок!

Адвокат полностью игнорировал это оскорбление.

– Фланаган, вам хотелось бы стать великим человеком?

– Только скажи, где ты находишься! Испортил человеку весь день, а потом звонишь ему и…

– Великим человеком, – повторил Мэлони. – Как вам понравится то, что вы сами уничтожили шпионскую группу, и получить за это повышение?

– Что за чушь вы несете?

– Только то, что сказал. Тут есть еще некоторые небольшие детали, о которых необходимо позаботиться. Но мне понадобится от вас кое-какая помощь.

– Какая помощь?

– Мне нужен на время один из ваших мальчиков для охраны.

– Где вы?

– Давайте придерживаться главного. Вас интересует мое предложение?

– Что еще я должен делать?

– Ничего, только оставаться там, в баре, и пить за мой счет, пока я не позвоню.

– Ты, чертов подлый, ничтожный…

– Стоит ли так волноваться? Я даю вам возможность сделать большую ставку и ничего не проиграть. Вы только пришлите мне человека и сидите все время на месте. Да или нет?

Фланаган задумался. В конце концов он и так поймает Мэлони и ничего не потеряет. Однако если он немного подождет и понаблюдает, у него может появиться шанс заработать себе повышение, избавившись потом от Мэлони на несколько лет. Привлекательная перспектива.

– Ладно. Я пришлю Скенлона. Где вы находитесь?

– В отеле в моем номере. Быстрее присылайте его.

Мэлони повесил трубку и снова перенес свое внимание на Дюбуа, который, угрюмый и сгорбленный, сидел на краю его постели.

– Это самая безумная идея, которую я когда-либо слышал… Кстати, вы не рассказали, как сели мне на хвост, – проворчал Дюбуа.

– Неважно, – сказал Мэлони. – Насколько я разбираюсь в этой вашей игре, вы прочистили мозги Элен Джустус, чтобы с ее помощью вынести из «Уолдена» материалы?

– А вы, действительно, ловкая шельма!

– Что именно она должна была вынести?

– Я же сказал вам – формулу.

– Я имею в виду – КАК – каким образом? Выйти с рулоном фотокопий под мышкой или что-нибудь в этом роде?

– Не будьте кретином. Предполагалось, что формула будет записана на листке бумаги.

– Предполагалось – а вы даже не знаете?

– Я предоставил это Маркусу. Так было надо. Моя работа заключалась в том, чтобы обеспечить готовность Элен Джустус. Ей не причиняли никакого вреда. Она даже не узнала бы, что сделала это.

– Вы сказали, что сегодня пробное испытание.

– При соответствующих обстоятельствах это просто способ, которым будут руководствоваться, когда формулу отправят.

– Кто руководит пробным испытанием? Маркус?

– А кто же еще?

– Как?

– Не знаю.

– Для человека, руководящего операцией, вы слишком мало знаете о том, как она проходит.

– Мы с Маркусом руководим ею вместе.

– Вы руководите операцией с парнем, с которым даже не знакомы?

– У него не было никакого иного способа…

Мэлони изучал Дюбуа с «клиническим» интересом – словно он занимался незнакомой ему породой рыб, и как раз именно эта рыба оказалась нового вида.

– Ты просчитался, сынок.

– Конечно! Поэтому дамочка Коновер провалила дело!

– Она просто оказалась сообразительной и своевременно смылась. Маркус же тебя наколол.

– Каким образом, Бог мой?! Я же нахожусь здесь, чтобы получить деньги за свою работу.

– Не знаю, как он это сделал. Точно не знаю. Хотя могу представить пять различных способов, как это возможно сделать. Однако я не понимаю одну мелочь. Кто такой Поп Уорнер?

– Курьер из «Уолдена».

– Откуда ты знаешь?

– О нем мне рассказан Фарго. Я использовал Фарго, чтобы изучить работу внутри «Уолдена».

– Знаешь, где твоя ошибка? Ты оказался слишком умным. Ты задействовал слишком много людей. Ты – в некотором роде дурачок, сынок.

Глаза Дюбуа прищурились. Мускулы напряглись. Мэлони сжал в кармане сигару и угрожающе ткнул ее кончиком в ткань пиджака Андре.

– Почему ты думал, что Поп Уорнер ответит по телефону Маркуса?

– Ничего я не думал! Откуда мне знать!

Мэлони только хотел сказать, что было бы неплохо разузнать об этом, но тут раздался стук в дверь, и на пороге появился Скенлон.

– Меня прислал Фланаган.

– Знаю, – проговорил Мэлони. – Для очень легкого задания. Все, что от вас требуется, – это следить, чтобы этот парень сидел здесь. Просто припаркуйтесь возле двери и ждите, пока я не свяжусь с вами. Нет проблем.

Со вздохом Мэлони достал свое «оружие» из кармана и прикурил его. Дюбуа злобно посмотрел на адвоката и промолчал. Тот не возражал. Он думал о пяти тысячах, которые никогда себе не вернет.

– Куда это вы уходите? – подозрительно спросил Скенлон.

– Посоветоваться с одним человеком насчет пакетика конфетти, – ответил Мэлони. – Если у вас возникнут неприятности с этим шутником, прострелите ему ногу. Пока!

Мэлони ушел.

Через пять минут он был у телефона и связывался с другим номером в Сити-холл, разговаривая с человеком по фамилии Лейбовитц. Тот явно не испытал счастья, услышав голос Мэлони. В его тоне, когда он произнес: «Боже, какой же скверный день может свалиться парню на голову!» подразумевалось, что адвокат находится где-то в самом конце его списка приятных людей.

Мэлони же был спокоен.

– Дэв, – сердечно проговорил он. – Я знаю, что вы просто жаждете оказать мне небольшую любезность. Мне нужен адрес человека по фамилии Уорнер. Они зовут его Поп Уорнер…

– Откуда я его узнаю?! Ни разу не слышал о таком. Никогда не хотел бы услышать. И мне очень жаль, что слышу вас…

– Он работает курьером в лаборатории химических исследований «Уолдена». Пожилой человек.

– Почему вы звоните мне? Я не знаю, как мне найти этот чертов адрес.

– Вы очень скромный человек, Дэв. У вас имеется масса способов сделать это. Налоговые реестры… регистрации выборов… автомобильные права… списки членских союзов…

– Идите к дьяволу!

– О’кей, Дэви. Но может быть, они найдутся у Молли?

– У Молли? У вас все дома?! Откуда моей жене знать?..

– Она, наверное, сумела достать их у Шерри Хилла, знаете, такой маленький списочек, такая тоненькая ленточка бумаги на Соут-Стейт-стрит…

– Ты – подонок! Не нагнешься пониже, чтобы получить кое-что, что тебе необходимо?

– Дэв! Ты делаешь слишком поспешные выводы! Кстати, как в наши дни называется то, чем вы с Шерри занимаетесь?

– Перезвони мне через полчаса, – проскрипел Лейбовитц.

– Я спешу, Дэви. Сделай все за пятнадцать минут.

13

Человек, который называл себя Маркусом, был обескуражен, разгневан и испуган. Однако не очень испуган, поскольку он верил в себя. Он надеялся, что план пройдет удачно, и ощущал огромное удовлетворение, что ловко использовал тех, кто, как он думал, пытались использовать его.

Таким образом, истинное положение вещей забавляло его и доставляло наслаждение. Но теперь, когда этот прекрасный план завершался, вдруг он почувствовал, что все медленно ускользает между его пальцев и происходят довольно странные вещи.

Исчезали люди, словно таяли в воздухе. Это началось после небольшого промаха с его стороны, однако он считал, что за чье бы то ни было исчезновение ответственность несет не он.

Первой испарилась Элен Джустус. Затем последовал сигнал от Дюбуа, который волей-неволей ему придется проверить – правда, не открыто – имеются и другие способы, а потом обнаружилось, что и Дюбуа куда-то пропал. И не только он, а также и Вивьен Коновер исчезает из кадра. Куда они все запропастились?

Его первой мыслью было то, что идет двойная игра или, вернее, тройная; он сам руководил частью двойной игры. Неужели Джустус, Коновер и Дюбуа сговорились вонзить ему нож в спину? Маловероятно. Но если так, то и Терминалу также придется участвовать в этом деле. Такой клубок хитросплетений из-за неумелого ведения дела был весьма некстати, и, разумеется, Терминал откажется. Ведь он ничего не выигрывает. Когда был нужен этот материал, он одобрил контрплан Маркуса, а теперь ему нет никакого смысла вновь включаться в грязную игру.

Но сейчас самое важное узнать, что же все-таки произошло с Элен Джустус? Маркус сам выбирал тактику ее поведения, и он не мог бросить все на полпути. Лично он принимал решение, следовательно, нет никакой связи между исчезновением Дюбуа и Коновер и исчезновением Элен. Просто все дело сосредоточилось в том месте, где находились деньги. Глупец!

Может быть, кто-то лгал.

Маркус решил сначала выяснить, что случилось с Элен Джустус.

– Ага, – сказал старик. – Меня зовут Поп Уорнер, как футбольного тренера, если не считать, что я и близко не подходил к футбольной команде.

– У вас неприятности? – поинтересовался Джон Дж. Мэлони.

– У меня? Не хочу неприятностей.

– Никто не хочет. Но иногда мы влипаем в них.

У Попа Уорнера была квартира с небольшой кухонькой в доме на бульваре Вашингтона, на западе от Остин-авеню.

– Я прожил здесь двадцать пять лет, – сказал он. – И никогда не хотел уехать куда-нибудь еще. Это прекрасная квартира.

– Когда вы начали заниматься шпионажем? – резко спросил Мэлони.

– Что?!

– Когда вы решили стать шпионом?

– Вы псих или что-нибудь еще хуже?

– Вся ваша затея разваливается на куски. Я же – один из команды, которая собирает эти кусочки.

– Вы явились не по адресу. Мне ничего неизвестно о шпионах. Я развожу письма в «Уолден Кемикл». Вы, наверное, ищете другого Уорнера. Мое имя Фред. Они зовут меня Поп. Как…

– Знаю. Как Попа Уорнера, футбольного тренера. А как насчет Элен Джустус?

– Кто это?

– Она пришла работать в «Уолден» сегодня утром.

– А, новая девушка! Да. Я знаю ее. Она только сегодня начала.

– Об этом я и говорю. Что вы с ней сделали?

– Я? Ничего. Я получил для нее работу и потом забрал готовую. Немного ввел в ее в курс дела, типа того…

– Где вы брали работу, которую передали ей?

– Там же, где забираю все. У Бидди Пенроуз.

У Мэлони не было причины думать, что старик его обманывает. Но он решил, что сейчас самое подходящее время обвинить его во лжи.

– О’кей. Возьмите шляпу и зубную щетку. Вы отправитесь со мной.

– Куда?

– В тюрьму. Возможно, вы долго пробудете там. Я же вам говорил. Все ваше дело взлетело на воздух. Им нужна правда.

– Но я ничего не знаю!

Мэлони решил рискнуть:

– Фарго утверждает обратное. Он говорит, что вы – мозг шпионской группы.

– Не знаю я ничего ни о такой шпионской группе! – завопил Уорнер. – Ладно, я малость соврал, но…

– Вот так-то лучше.

– Но я не хотел ничего плохого! Ведь строго запрещено делать что-нибудь для людей внутри.

– Людей внутри?

– Это те, кто работает в секретной части здания. По правилам, их всегда тщательно обыскивают сотрудники безопасности. Но им это не нравится. Они не любят, когда люди из безопасности проверяют их каждый раз, когда у них какое-нибудь дело в обычной зоне. Как говорит профессор Водсворт, все это чертовски нелепо.

– Что вы делаете для профессора Водсворта?

– Не только для него. Для многих из них. Всякую ерунду, например проношу им предметы, на которые они не хотят выписывать специальное разрешение. Как говорит Водсворт, из-за этих идиотских правил нельзя получить таблетку аспирина, без того чтобы человек из безопасности не подверг ее химическому анализу, дабы убедиться, не содержит ли она в себе взрывчатых веществ. И Бидди Пенроуз также помогает. Так что я не один.

– В чем вы меня обманули?

– Ну, я передал Элен Джустус конверт, который не прошел через Бидди Пенроуз, как должны проходить все конверты для стенографисток.

– Где вы его взяли?

– В шкафчике в моей раздевалке. Или, вернее, наверху шкафчика.

– Кто его туда положил?

– Не знаю.

– Тогда почему вы отдали его именно Элен Джустус?

– Мне позвонили по «горячей линии» снизу.

Мэлони не имел представления, что скрывалось за этим – были ли эти сведения ценными или нет. Но они заинтересовали его, и как только старик произнес эти слова, адвокат выпалил:

– Что такое «горячая линия»?

– Это часть системы интеркома. Но та часть, которой больше не пользуются, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Конечно, но тем не менее объясните.

– Часть интеркома была отключена. Предполагалось, что «горячая линия» вышла из употребления. Она проходит от телефона, расположенного где-то в секретной зоне, к другому телефону, находящемуся рядом с местом, где я отдыхаю, убивая время, когда не занят. Один из людей изнутри задействовал ее – именно эту линию – так что вы можете слушать ее – и когда зажигается лампочка, я отвечаю и делаю то, что они просят.

– А что они просят?

– Разное. Потом они собирают для меня небольшую сумму и каждую неделю оставляют на моем шкафчике в раздевалке.

– Какого рода дела вы выполняете?

– О, незначительные. Например, передать личное сообщение, когда они не хотят, чтобы оно было прочитано людьми из безопасности.

– Или что-нибудь вынести…

– Нет. Никогда. Это совсем другое. Если меня поймают, когда я выношу какой-то предмет, и это узнают в секретной зоне, то меня уволят.

– Кто-нибудь просил вас об этом?

– Нет. Вы меня неверно поняли. Они не хотят, чтобы у меня возникали неприятности. Речь идет только о всяких мелочах, когда они не хотят вызвать раздражение у людей из безопасности.

– Кто попросил вас передать этот конверт Элен Джустус?

Старик усмехнулся.

– Думаю, тот, кто хотел назначить ей свидание. Она ведь красавица.

– И вам не известно его имя?

– Я не могу определить голос по «горячей линии». Кто-то приказал взять конверт со шкафчика, а затем сказал, что мне с ним делать.

– А эта Бидди Пенроуз… Как вы думаете, не она ли глава этой шпионской группы?

– Бидди? С ней все в порядке. Крутая… Действительно крутая. Но она должна выполнять свою работу. Просто она не хочет, чтобы кто-то считал ее добренькой.

Мэлони похлопал себя по карманам.

– Спички есть?

Старик поспешно полез в ящик стола и достал коробок. Он зажег потухший окурок сигары Мэлони. Адвокат заметил, что сухая старческая кожа дрожит.

– Да, плохи ваши делишки… Вы можете провести остаток ваших дней во вшивой камере.

– Но я ничего не сделал!

– Они могли и проглядеть вас… – задумчиво заметил Мэлони.

– Я же не знал, что произойдет что-то ужасное!

– Сейчас я расскажу вам, что делать. Вы отсиживаетесь здесь и даже носа не высовываете. Поняли?

– Я сделаю все, что вы говорите.

– Не отвечайте на звонки. Не отзывайтесь на стук в дверь. Спрячьтесь под кровать. Даже если дом загорится… если, конечно, не хотите долго сидеть в тюрьме.

– Вы… вы действительно хороший парень. Я отплачу вам той же монетой.

– Конечно, конечно, – проговорил Мэлони и ушел.

Действуя в такой неразберихе, Мэлони, как всегда, чувствовал, что им управляет сила. Разделяй и властвуй. Этот старый избитый девиз довольно точно определял его действия. Определи из всех своего врага. Конечно, у Мэлони было сложное положение: ведь он не знал точно, что ему делать дальше и что предпримет его противник. В данный момент ему нужно было собрать все по кирпичикам, но необходим цемент, чтобы скрепить их вместе, а потом убедиться, что сооружение представляет собой нечто большее, чем просто бессмысленное нагромождение каких-то нелепых разрозненных осколков.

Адвокат посмотрел на часы. День шел к концу. И его пленники, разбросанные в разных местах города, могли взбунтоваться. Он был уверен, что Вивьен Коновер останется при Ма Блоджетт, а продолжительность «карантина» Залека могла оказаться под вопросом, ибо зависела от Фланагана. А Мэлони не имеет права без причин держать Залека – и рыбка уплывет.

Но адвокат чувствовал, что должен использовать все возможности. Имелась еще одна добыча, которую он хотел поймать до окончания сезона. Он сел в такси и направился к железнодорожному узлу.

Он не был настроен настолько оптимистично, чтобы ожидать, что застанет Барнхолла в его офисе. «Наверное, мне нужно было бы проследить передвижение психоаналитика до его дома, – размышлял Мэлони, – однако также логично сперва осмотреть его офис».

Он вошел в здание с парадного входа. Уже было больше пяти, офисы опустели, а ночной дежурный еще не пришел. Мэлони доехал на лифте до этажа Барнхолла, и когда он подходил к его двери со всеми званиями на ней, то увидел, что она слегка приоткрыта. Беспорядок… Мэлони осторожно приблизился к двери. Однако когда он оказался рядом, то ни пуль, ни каких иных предметов из нее не вылетело, а также не раздалось ни единого звука.

Мэлони вошел в маленькую приемную. Там стояли стул и столик, на котором лежало несколько журналов, а вокруг витала аура напряженности, словно призраки пациентов с перепутанными мыслями все еще ожидали очереди к кушетке Барнхолла.

Внутренняя дверь была заперта. Сквозь ее верхнюю часть, сделанную из матового стекла, виднелся свет. Через просвечивающуюся поверхность стекла пробивались какие-то движущиеся тени. Мэлони усилил осторожность и очень аккуратно протянул руку к двери и повернул шарообразную ручку. Дверь не была заперта на ключ. Ручка бесшумно повернулась, и дверь открылась.

И тут Мэлони увидел Элен Джустус, стоящую с зажатым в руке ножом над лежащим Барнхоллом.

С первого взгляда это напоминало мелькнувший отрывок из ночного кошмара, в котором его создатель предлагал посмотреть, как много настоящих ужасов можно нагромоздить в реальности.

Руки и ноги Мэлони перестали ему повиноваться. Его «мотор» застыл. Он замер, ожидая, что эта сцена сейчас исчезнет.

Но этого не произошло.

Мозг Мэлони заработал снова. Он находился настолько близко, что не мог не узнать в человеке, распластавшемся на кушетке, Барнхолла. Тот лежал поперек кушетки, его ноги касались пола, а рука свисала с другой стороны; глаза же бессмысленно смотрели в лицо Элен. Открытый рот придавал Барнхоллу удивленный вид, словно он все еще не верил, что чуть позже станет олицетворением смерти.

Элен возвышалась над ним, напоминая белокурую статую. Нож находился в ее правой руке, наверное, своим размером он не превосходил нож для разрезания бумаги, однако был достаточно длинным и, несомненно, острым, чтобы резать им ветчину или убить человека. Барнхолл был без пиджака, и над его сердцем на белой рубашке сияло ярко-красное пятно, своими очертаниями удивительно напоминающее розу.

Элен крепко сжимала нож, направленный своим лезвием вниз, словно она только что воткнула его и выдернула. Ее глаза были неподвижными и пустыми.

Мэлони сделал шаг вперед. Он остановился рядом с Элен. Ее глаза пришли в движение. Он спросил:

– Ты убила его?

– Думаю, да, – ответила Элен.

Нелепо было то, что она заговорила так, словно в этом не было ничего особенного. Как будто она спрашивала: «Ну что там еще новенького?»

– Давай уйдем отсюда, – произнес Мэлони.

Элен не сопротивлялась. Он взял у нее Нож и вытер его рукоятку, несмотря на то, что Элен была в перчатках. Он бросил его на пол, взял женщину за руку и вывел из офиса, закрывая за собой все двери. В его уме мелькнула мысль, что Барнхолла, возможно, не обнаружат до утра. Потом он понял, что труп очень скоро может обнаружить уборщица.

Адвокат повел Элен к задней лестнице, моля Бога, чтобы им удалось уйти незамеченными. Остекленевший взгляд ее глаз приводил его в ужас.

Пароль. Пароль, черт возьми! То слово.

Он помнил конфетти и желтую ленту. «Конфетти» запомнить не трудно, а желтая лента – вообще была вплетена в волосы Элен.

Но какое последнее слово? Оно должно вывести ее из этого проклятого состояния. Часть одежды? Бюстгальтер? Комбинация? Платье? Норковое манто? Кружевные трусики?

Они спускались по лестнице – долгие, как ему казалось, мили вниз – и тут им повезло. Когда они выходили в переулок, Мэлони увидел, что при въезде в него припаркована машина Элен. Она не сопротивлялась, когда адвокат взял у нее сумочку, открыл и вынул оттуда ключи от машины. Он сел за руль, посадил Элен рядом с собой и выехал к парку Гранта, находившемуся в противоположной стороне от бульвара Мичиган. Элен сидела спокойно, покорно и ко всему равнодушная.

ЧТО ЖЕ это за проклятое слово?

Вдруг его осенило. Не поворачиваясь к ней, Мэлони небрежно спросил:

– Ты носишь нижнюю юбку, Элен?

Ничего не произошло. По крайней мере, так показалось сначала. Но вдруг Мэлони почувствовал, что что-то случилось.

Он окончательно удостоверился в этом, когда Элен проговорила:

– Мэлони… мне нужно выпить… как никогда в жизни.

Он повернул на юг, и они вошли в полутемный бар одного из отелей на берегу озера.