Текст книги "Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв"

Автор книги: Дональд Гамильтон

Соавторы: Честер Хаймз,Крейг Райс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

14

Элен ничего не помнила.

Мэлони понадобилось совсем немного времени, чтобы понять это.

«Она, конечно, в шоке, – решил адвокат. – Когда это состояние пройдет, Элен, наверное, все вспомнит».

Однако оказалось, что никакого шока не было. Элен скорее страдала, чем испытала потрясение.

– Мэлони, что мне делать? – спросила она, после того как выпила бренди, стоящее перед ней.

– Во-первых, ты расскажешь мне все, что сможешь вспомнить.

– Но все что я помню – это неточно, неясно… Все смешалось.

– Безусловно, – бодро произнес Мэлони. – В наши дни все смешалось.

– Я… о Боже! Откуда начать?

– Мне многое известно, дорогая. Так что, позволь, я задам тебе несколько вопросов. Ты знаешь, что очень много времени провела под гипнозом?

– Да, да, думаю, знаю. Я боюсь, Мэлони. Боюсь смерти. И мне стыдно…

– Стыдно? С какой это стати тебе стыдиться? Ты не совершила ничего плохого. – Когда Мэлони произносил эти слова, он проглотил комок в горле, мысленно представив Барнхолла, лежащего поперек кушетки. Но говорил он всерьез. Плохое – как он не раз доказывал в суде – это понятие относительное.

– Все, что я делала, было плохо. Прежде всего я чувствую, что поступила вероломно по отношению к Джеку. Изменила ему.

– Ты имеешь в виду… ты хочешь сказать, что тот парень, Фарго…

– Нет. Фарго – всего лишь неприятный инцидент. Я имею в виду, что ничего не рассказала Джеку… правду для начала.

– Не беспокойся из-за этого.

– Ведь причина, по которой я ничего ему не рассказывала, – такое ребячество! Глупость! Теперь только я понимаю это. Мне казалось, что последнее время Джека больше интересует казино, а не я. Моя первая ошибка – это позволить Вивьен уговорить себя пойти к Барнхоллу. Но я считала, что он сможет помочь мне… объяснить, чем я не угодила Джеку.

– Черт возьми, ты ни на секунду не обманула его ожиданий!

– Тогда не рассказывай ему о тех людях из правительства или как они там называются… Мне кажется, что я поступила довольно подло – даже с ним.

– Выкинь это из головы, Элен! Давай немедленно попытаемся во всем разобраться. Сегодня ведь твой первый день в «Уолдене», не так ли?

– Да.

– Как происходила подготовка к твоей работе?

– Все так запутано… У меня какие-то провалы в памяти. Я не осознаю времени. Часы… выбиты… украдены из моей жизни, так что я не могу отдать себе в них отчета. Думаю, отказываюсь верить, что действительно нахожусь под чьей-то властью, ибо это доказывало бы мою слабость.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я лежала там, на кушетке Барнхолла, – и во всем подчинялась ему.

– Ты ошибаешься, дорогая! Слабость не имеет к этому никакого отношения. Во время войны очень сильным физически мужчинам прочищали мозги и гипнотизировали их. С тех пор у них новые методы, а этот Барнхолл чертовски опытен.

– Сейчас для меня многое начинает проясняться. Но не совсем. Однако я могу вспомнить достаточно, чтобы начать сомневаться в своих прошлых поступках.

– Вот это нам и нужно, – искренне сказал Мэлони. – Теперь о сегодняшнем дне. Я многое могу рассказать тебе. Было запланировано, что ты вынесешь из лаборатории некую информацию, и то, что случилось сегодня, было, в некотором роде, генеральной репетицией. Ты помнишь что-нибудь из этого?

– По-моему, не очень много. Я пришла в «Уолден», и Фарго показал мне мое рабочее место. Напечатала несколько писем. Встретилась с Попом Уорнером, курьером, с мисс Пенроуз, профессором Водсвортом и его помощником по имени Феликс Бассетт.

– Пока все довольно ясно.

– Мне показалось, что я не угодила мисс Пенроуз, но потом Поп Уорнер принес мне еще одну пленку. На ней говорилось… говорилось… не помню.

– Эта пленка снова установила контроль над тобой.

– Наверное, да, но там было что-то еще. Я помню достаточно много про то состояние, в котором находилась, и знаю, что всегда после «установки» у меня появлялось неудержимое желание идти в офис Барнхолла. Я уверена, что всегда шла именно туда. Однако на этот раз все было по-другому. Что-то по поводу свадьбы, и я хотела приготовиться к ней… однако и не только к ней.

– Постарайся вспомнить.

– Там было что-то, имеющее отношение к старому отелю.

– «Грэймору»? Он довольно старый.

– Нет, не старому отелю, старому ТЕАТРУ. Да. Старый театр и НОВЫЙ отель. – Элен провела дрожащей рукой по глазам. – Ох, я не могу вспомнить.

– Я обнаружил тебя в офисе Барнхолла.

Мэлони чуть не сказал: «Я обнаружил тебя с ножом в руке сразу после того, как ты убила Барнхолла», – но не осмелился. Он пристально наблюдал за ее реакцией на его заявление. Никакой реакции не было.

– Да, я это смутно припоминаю. Но было что-то еще – какое-то другое место. Я уверена, что побывала там – это не просто сон – какое-то огромное пустое здание с отличной акустикой, где пел Карузо.

– Ты слышала, как он пел?

– Нет. Это, кажется, было написано на зеркале. Тем не менее я страшно испугалась. Не знаю, где находится это место и почему я там оказалась.

– Но ты думаешь, что оно имело какое-то отношение к указанию принять тебя на работу в «Уолден».

– Уверена, что это так.

Элен, закрыв глаза, обессиленно откинулась на спинку стула. Мэлони смотрел на нее. Он относился к ней со смешанным чувством. У бедняжки не было ни малейшей мысли, что она совершила убийство. И он пришел к твердому решению, что она никогда не разберется с этим, если ему не удастся помочь ей.

Но у него не было большой надежды на это. Его врожденный оптимизм и энергия почти иссякли. У любого человека есть какой-то предел, дойдя до которого они могут истощиться. Черт возьми, он бегал целый день, пытаясь увеличить разрыв, отделяющий их от несчастья, только для того, чтобы в конце концов обнаружить, что несчастье произошло, и понять, что надеяться можно только на себя.

Элен Джустус – убийца.

Мэлони несколько секунд дал отдохнуть своему мозгу, затем сразу же начал планировать защиту Элен. Выбор присяжных – вот где сложность. Надо найти двенадцать абсолютно подходящих людей. Посмотрим, понадобится ли в данном случае как можно больше женщин. Нет, наверное, лучше, если жюри будет пропорциональным. Если бы ему удалось тайком подобрать несколько человек, которые считали психиатрию чудачеством, а всех психиатров – потенциальными насильниками…

Внезапно Элен открыла глаза.

– Вивьен Коновер собиралась выйти замуж.

– То есть?

Взгляд Элен помрачнел.

– Или, по крайней мере, мне так показалось. Но…

Весь долгий день Мэлони не имел времени и возможности, чтобы забежать в туалет. Медленно поднявшись, он сказал:

– Должно быть, это каким-то образом связано с ключевыми словами, которые употреблялись, чтобы загипнотизировать тебя, – КОНФЕТТИ и ЖЕЛТАЯ ЛЕНТА. Я сейчас вернусь, дорогая.

Мэлони вышел. В туалете он сполоснул лицо и руки, чтобы окончательно прийти в себя, а также оправдать полдоллара, которые он вручил служителю.

Вернувшись за столик, адвокат увидел, что Элен нет. Он предположил, что она в дамской комнате, и стал ждать ее. Но спустя некоторое время он осознал, что она не вернется.

Даже тогда, когда он бормотал себе: «Мэлони, ты врожденный идиот!», он понимал, что осмотр дамского туалета будет лишь потерей времени. Кинув на столик деньги, он выбежал к автомобильной стоянке. Машины Элен на месте не оказалось. Произнеся своим болтливым ртом слова конфетти и желтая лента, он услал ее Бог знает куда…

Это было огромное просторное гулкое помещение, но приближалась ночь, поэтому оно было также темным, мрачным… и угрожающим. Как и в первый раз, Элен вошла туда через покосившийся дверной проем, но когда она оказалась внутри, то пошла увереннее и решительнее – как сомнамбула – несмотря на темноту.

Какой-то голос выкрикнул:

– Ты где?

Однако более громкий голос внутри Элен спрашивал: почему я здесь? – и она оставалась безмолвной.

– Сюда! Сюда… – указывал голос, звучащий наяву.

Элен пошла вперед. Над оркестровой ямой она обнаружила мостик и перешла через него на сцену. Там она остановилась, неспособная двигаться дальше. Борьба в ее мозгу возрастала. Та ее часть, которая сомневалась в реальности происходящего, сомневалась в этом все больше и больше. И появился страх.

– Я… не понимаю…

– Тебе и не надо ничего понимать. В этом нет необходимости. Тебе не страшно. Иди, как шла прежде.

Элен не могла произнести ни слова в этом огромном резонирующем помещении, откуда доносился голос. Смутно Элен осознавала, что кто бы ни звал ее, она не понимала куда, и не понимала, где она находилась.

ЗАЧЕМ Я ЗДЕСЬ?! ПОЧЕМУ Я СЮДА ПРИШЛА?!

– Не могу! – вслух произнесла она. – Я не знаю дороги.

– Ты знаешь дорогу.

Элен остановилась. Она не могла идти вперед и не могла отступить. Когда это состояние стало невыносимым, она собралась с духом и уже спокойно перешла узкий мостик над оркестровой ямой. Она знала, что внизу находилась яма, однако автоматически под воздействием внушения, подавляющего ее, двигалась в одном направлении, в темноту.

– Оставайся там, где стоишь! – неожиданно приказал голос.

Элен стояла и ждала. Откуда-то донесся едва различимый звук шагов, и она услышала приглушенное проклятье. Это проклятье было подобно вспышке реальности, неожиданно ворвавшейся в ее смутный сон и в ее разум, поглощенный этим сном. Теперь страх в ее мозгу увеличился.

Шаги раздавались над ней, где-то наверху узкой лестницы, которая вела к гримерным. Элен свернула налево и вслепую нащупала кулисы, где она должна была находиться. Она добралась бы до них, если бы не споткнулась в темноте и не упала.

Поднявшись, Элен не направилась дальше. Она ощущала приближение непосредственной опасности, словно оказалась на краю пропасти. Попыталась отступить и в нерешительности застыла на месте.

В этот момент через темноту пробился свет, но очень тусклый. И Элен услышала, как кто-то глухо выругался. Наконец человек, находившийся с ней в этом жутком месте, нашел выключатель.

Однако лампочки, которые он включил, располагались очень далеко, были слабыми и покрытыми густым слоем пыли. Их свет частично разрывал тьму, но оставались огромные затемненные промежутки. Этому человеку был нужен не только выключатель, и, когда Элен посмотрела вниз в черную пещеру оркестровой ямы, он снова выругался.

Разум Элен немного прояснился. Она отскочила назад, резко повернулась и побежала прочь из этого ужасного места. Очевидно, это заметили, поскольку голос прокричал:

– Подожди! Подожди!

На этот раз другим тоном. Прежде всего в голосе прозвучал приказ и раздражение, словно человек понял, что Элен успешно вышла из-под его контроля.

– Остановись! Черт тебя побери!

Раздался шум бегущих ног откуда-то сверху сцены. Но Элен не стала ждать. Она стремительно забежала за кулисы, отыскала лестницу и бросилась вверх по ступеням.

Еще один лабиринт тусклых коридоров возник перед нею. Этот лабиринт приводил в замешательство, также как и шум приближающихся к ней шагов.

Элен, ничего не видя, как слепая, бежала вперед.

Голос ее преследователя теперь стал резким и угрожающим.

– Оставайся там, где ты есть!

Ужас окончательно прояснил ее разум. Она всхлипнула, когда тускло освещенный проход перед ней обрел вид некоего чистилища, в котором, как ей казалось, она навсегда останется. Каждый темный дверной проем в этом коридоре таил в себе страшную угрозу, которая становилась все реальней с приближающимися к ней шагами преследователя.

Наконец бежать ей стало некуда. Но вдруг – в самый критический момент – она обнаружила открытую дверь, через которую могла попасть в еще один отрезок лабиринта.

Но там удача ей изменила. Она с отчаянием подергала несколько дверей, выходящих в этот пыльный коридор, расстилающийся перед ней. Все двери оказались запертыми. Впереди, в дальнем конце коридора, виднелась лишь глубокая непроглядная ночь.

Бегущий за ней человек неумолимо приближался. Элен повернулась, ожидая его, и медленно попятилась. До тех пор, пока ее спина не прикоснулась к чему-то в непроглядной тьме. При ее прикосновении это НЕЧТО слегка отодвинулось.

Затем из темноты высунулась рука и чья-то ладонь прикрыла ей рот. Вторая рука обвилась вокруг ее талии и резко дернула назад. Ужас обволакивал Элен и разрывал на части, когда она пыталась слабо сопротивляться. Она боролась до тех пор, пока не услышала голос, прошептавшей ей на ухо:

– Спокойно, дорогая! Тихо! Это Мэлони. Джон Дж. Мэлони. Ты меня знаешь.

Преследователь Элен пришел в замешательство и мгновенно остановился, внимательно разглядывая тупик. Но все-таки снова обнаружил след.

Мэлони ослабил хватку.

– Все хорошо, дорогая. Только стой тихо.

Элен схватила его за руку.

– Мэлони! Кто этот человек? Почему я здесь? Чего он хочет?

– Если я пока еще в своем уме, – прошептал Мэлони, – то этого парня зовут Маркус. А нужен ему материал, который ты вынесла с «Уолдена».

Наступила мертвая тишина, словно тот человек наконец сориентировался и готовился к окончательному броску.

– Но я ничего не выносила!

– Может быть, да, а возможно, и нет, однако думаю, ты это сделала.

– Он вооружен, Мэлони. Я уверена в этом. Я видела его тень, когда он спускался по лестнице. У него что-то в руке. Револьвер… Я…

Ее предупреждение прозвучало в темноте как раз в тот самый момент, когда в дальнем конце коридора появились неясные очертания человеческой фигуры.

– Ты, подонок, – заорал Мэлони. – Замри-ка на месте!

В ответ грохнул выстрел. Пуля ударила в стену рядом с пригнувшейся парой.

Когда Мэлони выстрелил в ответ, звук выстрела отозвался в оглушенных ушах Элен: Грохот выстрела сопровождался криком ярости, а потом послышался звук удаляющихся шагов.

– Идем! Все-таки Фланаган сделал это… Он удерет!!

Заслоняя Элен собой, Мэлони бросился в погоню.

– Тысяча чертей! Будь я проклят! – ревел он. – Если он выберется из здания, мы никогда не поймаем этого мерзавца.

Элен покорно следовала за ним, а Мэлони мчался вперед, по-прежнему говоря недовольным тоном:

– Это здание, наверное, планировал пьяный архитектор и строили слепые строители. Давай-ка поднимемся по лестнице.

Через несколько секунд Элен произнесла:

– Мы опять попали на сцену.

– Правильно, но где же он, черт побери?

Откуда-то над авансценой прогремел выстрел. Пуля пролетела мимо Мэлони. И он проворчал:

– Видимо, у него отросли крылья, что он так быстро добрался туда.

Он наугад выстрелил в ответ. Выстрела со стороны его противника не последовало.

– Держись! – подбодрил Элен Мэлони. – Стой тихо и не двигайся. Знаешь, где ты находишься?

– Теперь да. Это старое здание Пантеона Оперы на Соу-Мичиган.

– Верно. Оно признано негодным. Его собираются сносить и построить на его месте новый отель.

– Старый театр, – тихо проговорила Элен. – Новый отель. Это сидит у меня в голове. Но теперь я вспоминаю. Хотя не понимаю…

– Успокойся. Не волнуйся и расслабься. С тобой теперь снова все о’кей, даже без НИЖНЕЙ ЮБКИ.

– Нижняя юбка?

– Тссс. Они идут…

Раздались еще какие-то звуки – уверенные звуки обычных шагов сразу в нескольких местах. Сверху прогремела серия выстрелов, а затем гулкий голос Фланагана произнес:

– Зажгите какой-нибудь свет в этой мусорной яме! Что, ни один из вас, идиоты, не знает, где найти выключатель?!

Кто-то что-то проворчал, и Фланаган проревел:

– Отлично, протряси свою задницу! Наверное, где-то тут убитый человек. – Затем он прорычал: – Мэлони! Где вы, черт побери?!

– Лучше бы вы заткнулись, идиот! Вы будете отличной мишенью!

Но Фланаган уже представлял из себя мишень. Откуда-то сверху над его головой грохнул револьверный выстрел. Недалеко от оркестровой ямы произошла небольшая свалка, а затем раздался пронзительный вопль Фланагана:

– Кто этот сумасшедший сукин сын с револьвером там наверху, Мэлони?

У адвоката не было ни времени, ни желания отвечать. Когда кто-то наконец отыскал главный рубильник, повсюду загорелся яркий свет. Мэлони схватил Элен за руку и толкнул за кулисы.

– Поживей! Нагнись!

Снова прогремел выстрел, и оба остановились и посмотрели наверх. Там, высоко над просцениумом на маленькой площадке стоял человек. Он находился слишком далеко, чтобы его можно было узнать, и явно попал в ловушку. Эта площадка была приготовлена для каких-то мероприятий по сносу здания, и добраться к ней можно было только пройдя узкие подвесные леса для установки осветительной аппаратуры.

– Эй там, слезай немедленно вниз, – приказал Фланаган.

Ответом были громоподобные выстрелы. Затем раздался еще один выстрел. Человек наверху вздрогнул, зашатался и гулко рухнул на сцену. Он приземлился навзничь, его руки были широко раскинуты.

Мэлони хмуро рассматривал труп.

– Маркус. Однако кто он?

– Маркус? – удивленно спросила Элен. – Я встречалась с ним в «Уолдене». Его зовут Феликс Бассетт.

Мэлони уже снова тащил Элен за кулисы.

– Идем отсюда скорей!

– Но Мэлони! К чему нам скрываться? Мы не можем убежать вот так!

– Сейчас – ты мой клиент, – строго отвечал Мэлони. – Я имею право защищать твое здоровье и благополучие. Давай уйдем отсюда.

Элен не возражала. Мэлони взял ее за руку и повел по коридору, ведущему к двери со старой сцены. Они вышли из здания театра, а вслед им доносился раскатистый голос Фланагана:

– Мэлони! Где ты, черт тебя побери!!!

15

Мэлони волновался. Он терял почву под ногами, не будучи профессиональным психологом. А теряя почву под ногами, он был всегда склонен к беспокойству.

Элен, казалось, почти пришла в себя. Похоже, она самостоятельно вышла из ненормального состояния, хотя и медленно. Видимо, это произошло после ключевых слов «нижняя юбка». Мэлони представлял себе ужас произошедшего в театре и знал, что должен еще многое предпринять.

Но пока он не хотел открыть Элен правду – сказать: «Ты – убийца. Ты убила Барнхолла».

Он был уверен, что у него имеются веские доводы в ее пользу, но он слишком долго был адвокатом, чтобы не сознавать всей шаткости положения и всего риска. Он боялся, что присяжные могут понять это иначе. В лучшем случае Элен могли признать невменяемой.

Это было чертовски неприятно.

Мэлони сидел, развалившись в кресле в квартире Джустусов, и упрямо взирал на свой стакан с джином. Элен сидела в ожидании.

– Мэлони! Пожалуйста! Ты расскажешь мне все?

– Откуда, ты хочешь, чтобы я начал?

– Что привело тебя в здание старой оперы?

– Я потратил целый день, повсюду собирая факты, чтобы постараться сложить всю картину воедино. Потерпев неудачу в самом начале, я попытался точно представить себе, что произошло с тобой в «Уолдене», когда ты попала под гипноз. Разговор, состоявшийся между нами в баре, объединил кое-какие кусочки поставленной передо мной головоломки. Тебе была дана установка относительно того, что делать, когда Поп Уорнер принесет пленку. А где-то по дороге вступал еще кто-то и изменял приказы. Это тебя и путало. Пытаясь подчиниться, ты запуталась совсем и не знала, куда тебе идти и где ты находишься.

– Я понимала, что нахожусь в каком-то месте, похожем на Пантеон, но все это было в каком-то сне.

– Так и должно было быть. После того, как я, идиот, неосторожно назвав пароль, привел тебя в состояние движения, я подумал, что ты, наверное, вернешься в офис Барнхолла. Приехал туда, но тебя там не оказалось. Хотя я правильно сделал, что побывал там, поскольку захватил оттуда револьвер, который спас наши жизни в здании оперы. Я нашел его в письменном столе Барнхолла.

Мэлони замолчал и быстро посмотрел на Элен, чтобы посмотреть, пробудит ли у нее упоминание об офисе Барнхолла дальнейшие воспоминания. Этого явно не произошло. Он продолжал:

– Пантеон – это была с моей стороны смелая попытка. Это единственное место, о котором я смог подумать; ведь оно довольно близко соответствовало твоему описанию, которое ты дала во время нашего разговора. К счастью, я напал на верный след. Правда, возникало множество вопросов, на которые надо было ответить. Главный вопрос – зачем тебя туда посылали, если то, что ты должна была выполнить, всего лишь пробное испытание? Этот вопрос не давал мне покоя. Единственным логичным ответом было то, что это не являлось пробным испытанием – Маркус вел с Дюбуа двойную игру. Ты на самом деле вынесла из «Уолдена» этот материал, а Маркус выбрал театр, как самое подходящее место, где ты его передашь ему. Теперь нам известно, что Маркус – это Бассетт и что старик Уорнер, сам того не сознавая, помогал ему.

– Но я абсолютно уверена, что когда я приходила в театр в первый раз, там никого не было.

– Если я не ошибаюсь, то так представляю это: там должен был находиться Маркус, то есть Бассетт. Теперь мы этого точно никогда не узнаем, но что-то, очевидно, задержало.

– И когда там никого не оказалось, я…

– Ты прибегла к своей первоначальной установке и направилась в офис Барнхолла.

Элен нахмурилась.

– Не знаю… Мне кажется, что я сначала была где-то еще.

– Можешь вспомнить где?

– Кажется, я пошла на свадьбу… или пошла готовиться к свадьбе.

– К чьей свадьбе?

– Профессор Водсворт говорил что-то насчет того, что его дочь выходит замуж, но меня не приглашали. В сущности, с его стороны это было только случайной фразой.

Мэлони хмуро посмотрел на нее.

– Интересно, замешан ли он во всем этом? Кто-то еще – это…

Элен отрицательно покачала головой:

– Нет, было что-то еще. Не эта свадьба…

– Ты помнишь, когда ты приходила в офис Барнхолла? – спросил Мэлони.

– Помню, я боролась… мысленно сопротивлялась сама себе. Я была страшно напугана мыслью, что сойду с ума или уже сошла.

– Это, по-видимому, и влекло в офис Барнхолла к нему, как к человеку, который может тебе помочь. Мы раздобудем еще массу сведений, когда Фланаган соберет всех, кого я припрятал по всему городу. Не ответим ли мы тем самым на все вопросы…

Он понемногу прокладывал путь к тому, что имело отношение к ужасному поступку Элен. И этот момент наступил. Надо ей рассказать. Он тянул время, но момент все же наступил.

– Когда Джек будет дома?

– Не скоро. Он, разумеется, в клубе.

– Между вами действительно произошло что-то серьезное?

– Нет. Конечно, нет! Это – просто мое женское самолюбие. Такое ребячество! Теперь-то я это понимаю. Джек – удивительный человек.

– Элен, – проговорил Мэлони. – Когда я нашел тебя в офисе Барнхолла, он был мертв. Его зарезали ножом.

– Нет!

– Когда я возвратился туда во второй раз, труп еще не обнаружили.

– Но кто убил его?

– Ты стояла над ним с ножом в руке. Это сделала ты, Элен.

Ее лицо смертельно побледнело. Наступила тишина, во время которой они молча разглядывали друг друга.

Но тут веселый голос спросил:

– Я слышу, тут упоминается мое имя?

Они резко повернулись. В дверях стоял мужчина и улыбался. В руке он держал револьвер.

– Доктор Барнхолл… – выдохнула Элен.

Мэлони широко раскрыл рот от удивления.

Адвокат закрыл рот и внимательно разглядывал красивое лицо стоящего перед ним мужчины, чтобы разобраться, кто же находится перед ним. Кто этот человек? Крайняя самоуверенность. Талант, которым он злоупотреблял из-за жадности, пока все это не превратило его в нечто, абсолютно безжалостное.

– Кажется, здесь произошла ошибка при опознании, – произнес Барнхолл.

– Так расскажите нам об этом, – откликнулся Мэлони.

– Я уверен, что вы уже поняли.

Барнхолл не делал никакого усилия, чтобы скрыть свое презрение к Мэлони, и это обстоятельство давало адвокату возможность осознать его слабость – слабость, которая когда-нибудь и где-нибудь в конечном счете нанесет Барнхоллу поражение.

«Он недооценивает своих врагов. Наверное, у него имеется много оснований для этого, – подумал Мэлони. – Несомненно, его победы всегда давались ему легко. Но однажды это выйдет ему боком».

– У меня нет никаких мыслей по поводу того, кто убитый, – решительно сказал Мэлони.

– Правительственный агент по фамилии Блейн, – с явным отвращением бросил Барнхолл.

– Элен не стала бы убивать его. – Мэлони был удивлен и не мог скрыть этого.

– Конечно. Она вообще не убила бы никого. Я не давал ей установки на убийство, – ровным голосом произнес Барнхолл.

Мэлони решил нанести удар наугад.

– Его убили вы.

– Совершенно верно. Это было необходимо. Дела продвигались быстро, но в конце возникли небольшие осложнения. Вы ведь знаете о существовании Терминала, не так ли?

– Да, – осторожно ответил Мэлони. Это было со стороны Барнхолла в некотором роде ошибкой. Теперь он продемонстрировал еще одну слабость – слишком быстро переоценил Мэлони. Самонадеянность. Очевидно, все его планы уже были выполнены, и он сейчас открыто говорил обо всем. Его «я» настаивало на том, что люди должны осознать его значительность.

– У меня с ним свои дела. Сначала управляли мною, хотя я и знал об этом. Я разрешил Маркусу руководить этим шоу до конца. Но до тех пор, пока он не потерял контакт с миссис Джустус в здании оперы, вследствие чего явился ко мне в офис, и я узнал от него эту историю. И проверочное испытание стало действительностью, оставив Дюбуа в дураках. Правда, у меня из-за этого тоже возникли кое-какие трудности, поскольку глупейшие дилетантские указания Маркуса сбивали с толку миссис Джустус, и она, прежде чем прийти ко мне в офис, отправилась из здания оперы куда-то еще. Мне это известно, так как у нее не оказалось с собою материала.

Мэлони проговорил:

– Но когда она пришла туда, то обнаружила там мертвого Блейка, а вы ушли.

– Это было во второй раз. Она приходила раньше и рассказала мне, куда она положила материал, и я тут же послал ее за ним. Но тем временем внезапно появился этот глупый правительственный агент и попытался арестовать меня.

– И вы убили его?

– Я уже сказал вам, что это было необходимо.

– Зачем вы пришли сюда?

– Все очень просто. Я находился в здании оперы, когда там происходили небезызвестные вам события. Вы не могли меня видеть, ибо я находился очень далеко. Сначала мне нужно было бы вступить в игру, но вскоре это не понадобилось. Миссис Джустус выкинула свою сумочку.

– Какая вам польза от всего этого?

Барнхолл с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться.

– Да никакой, как оказалось. Это только вынудило меня прийти сюда. Но я немного опоздал, иначе я не отнимал бы у вас время таким образом. Так что если вы отдадите мне материал, то мы разойдемся.

Для Мэлони кое-что прояснилось, но, с другой стороны, он снова пришел в замешательство. Но не было времени прикидываться дураком.

– Не отдавай ему это, Элен.

– В таком случае…

Элен, с побелевшим лицом, проговорила:

– Но я не достала его.

– Куда вы положили это?!

– У меня никогда этого не было.

– Хорошо, вы сделали это. Предполагалось, что вы, как всегда, придете ко мне и доставите материал.

КОНФЕТТИ-ЖЕЛТАЯ ЛЕНТА-НИЖНЯЯ ЮБКА.

Внезапно Мэлони понял. И, что характерно, он произнес про себя эти несколько названий, глубокий смысл которых раньше не понимал. Маркус выбрал контрольные слова, предвкушая-потом двойную игру. Барнхолл догадался о его намерении и затем избрал собственную игру – прямой контакт с Терминалом.

– Мы потратили слишком много времени, – произнес Барнхолл. – Где пакетик с конфетти, который вы вынесли сегодня из «Уолдена»?

– Вы подразумеваете, что это материал?

– Разумеется. Вспомните, я всегда освобождал вас от конфетти во время сеансов по улучшению вашего состояния. Маркус хотел, чтобы вы принесли ему материал в здание оперы. Он выбрал это место из-за его удаленности и уединенности. Там он вдали от посторонних глаз мог бы освободить вас от материала насильственным путем, если бы это понадобилось. Итак – давайте его.

– Но я не знаю, где он!

– В таком случае, вспомните! Если вы не спрятали его где-нибудь здесь, значит, он по-прежнему находится в здании оперы.

– Его у нее нет, – вмешался Мэлони.

– Тогда вы отдайте его мне.

Мэлони с удовольствием отметил, что Элен не отреагировала на контрольное слово, когда Барнхолл использовал его. Это значило, он был уверен, что Элен вышла из-под власти Барнхолла, по крайней мере, частично.

– Я оставил его у себя в номере, – заявил Мэлони.

– Уверен, что вы лжете, – сказал Барнхолл. Он повернулся к Элен. – Принесите мне КОНФЕТТИ. – Тон его голоса заметно изменился. – Возьмите ЖЕЛТУЮ ЛЕНТУ. Вплетите ее себе в волосы…

Элен боролась… сопротивлялась Барнхоллу. Однако она слабела, ее глаза постепенно мутнели. Она сказала:

– Свадьба. Свадьба Вивьен. Она говорила мне… принести немного конфетти.

– Конечно, – спокойно проговорил Барнхолл. – Когда вы пришли в замешательство от указаний из «Уолдена», вы связали их с более ранней командой. Вы отложили конфетти для свадьбы?

– Да.

– Где вы его оставили?

– Не говори ему, Элен! Он не применит револьвер здесь! Один выстрел, и с ним покончено. Он никогда не выйдет отсюда!

– В ящике моего туалетного столика, – сказала Элен. – Я отложила его для свадьбы.

– Мы пойдем и возьмем это, дорогая, – ласковым тоном проговорил Барнхолл.

Под дулом револьвера Барнхолла Мэлони чувствовал себя неуютно. Возможно, этот тип и выстрелит. Может быть, он убьет их обоих и воспользуется своими преимуществами.

Элен двинулась по направлению к своей спальне. Когда она входила внутрь, то шла словно во сне. Барнхолл не отправился за ней. Вместо этого он чуть изменил позу, так, чтобы следить и за Элен в спальне и также не спускать взгляда с Мэлони.

– Принесите ЭТО мне, дорогая.

Элен вышла из спальни, держа целлофановый пакетик с конфетти – пакетик с яркими разноцветными бумажными кругляшками, маленькими красными, белыми и зелеными точечками, которые разбрасывались по праздникам.

Мэлони готовился к прыжку. Но потом передумал: решил пока не вмешиваться. Это было слишком опасно. По правде сказать, ему не хотелось зря рисковать собой, подставлять голову под пулю.

– Принесите это мне, дорогая.

Элен протянула Барнхоллу яркий пакетик. Он протянул руку вперед. Но тут Элен внезапно проскочила мимо него. Прежде чем Барнхолл сумел отреагировать, она уже была у перил балкона. Разорвала целлофановый пакетик и приготовилась высыпать его содержимое вниз на улицу.

– Нет! – пролаял Барнхолл. – Остановитесь! Принесите его обратно! Принесите его обратно!

Элен застыла с протянутой рукой.

– Принесите его обратно!

Медленными размеренными шагами Барнхолл двинулся по направлению к балкону. Он совершенно забыл о Мэлони. Адвокат наблюдал за ним. Барнхолл осторожно приближался к Элен. Он настиг ее взглядом и боролся, чтобы удержать над ней власть.

Он вступил на балкон. Элен оставалась на месте. Их взгляды пересеклись, но она не отвела руку. Барнхолл находился уже в шаге от нее. Он вытянул руку и вдруг низко нагнулся вперед, чтобы вырвать у Элен драгоценный пакетик.

Мэлони решил, что пора действовать. Он резко нырнул вперед и обеими руками изо всех сил толкнул Барнхолла в спину. Тот с воплем полетел вниз через перила балкона. С глухим стуком ударился об асфальт проезжей части внизу.

Но прежде чем тело Барнхолла ударилось об асфальт, Мэлони схватил Элен и отшвырнул от перил. Они упали внутрь комнаты на ковер. Конфетти выпало из пакетика и порхало над ними.