Текст книги "Мах-недоучка"

Автор книги: Дмитрий Гришанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 47 страниц)

– Так вот, значит, заберешься в окно, расскажешь что да как. Силика, глядишь, еще какой-нибудь гениальный план придумает. А то и, попросту, осчастливит тебя новой парой волшебных галош…

– Да сколько можно тебе объяснять! Нет у него никакой второй пары! Нет и никогда не было! Заруби себе это на своем призрачном носу! – вспылил Мах.

– А вдруг! – озорно ухмыльнулся дед Пузырь и заговорщицки подмигнул рыцарю.

Мах одарил собеседника испепеляющим взглядом.

– Ладно, не злись – нет так нет, – уступил дед. И тут же предложил другой вариант: – Тогда отберет галоши у захомутавших тебя рыбаков – ведь это, наверняка, его крестьяне. В любом случае, нечего тут рассиживаться и без толку терять драгоценное время, жалея себя, несчастного. Давай-ка, Махуня, поднимайся и айда к Силике.

Пузырь явно недооценил силу тела и духа своего подопечного. Быстрым шагом Мах преодолел лишь первые двести метров пути, дальше перешел на стремительный бег. И, на обратную дорогу к пруду, рыцарю потребовалось вовсе не час, а лишь полчаса.

До ведущего в пруд канала Маху оставалось всего шагов сто, когда до его ушей донеслось:

– Эй, красавчик!

На сей раз Мах расслышал фразу ясно и четко. Пару раз до этого ему уже слышался похожий окрик, но тогда озорной девичий голосок как будто доносился откуда-то издалека, и рыцарь со спокойной совестью списывал слуховые наваждения на накопившуюся за время бега усталость. Но теперь ошибки быть не могло – голос прозвучал в считанных шагах.

Мах обернулся, но никакой девушки у себя за спиной не обнаружил. Заинтригованный, он замедлил бег, перешел на шаг и наконец остановился. Отдышавшись, он грозно полюбопытствовал у пролетающей рядом стайки пескарей:

– Кто это тут меня красавчиком обзывает? Пузырь, ну-ка, подлый старикан, признавайся, твои это шутки?

Пескари, по девчоночьи завизжав, в панике разлетелись кто куда.

– Что ты несешь, Мах, какие шутки, – раздалось из-за спины недовольное ворчание деда. – С чего это мне тебя красавчиком называть? Я еще допускаю: идиотом, придурком, болваном, кретином тупоголовым…

– Эй, ну-ка, хватит хамить, – строго одернул рыцарь.

Но хитрец-призрак сделал вид, что не заметил окрика и спокойно докончил:

– …дуралеем бестолковым. Но уж никак не… тьфу… даже повторять противно! Тоже мне – красавчик!

– Вот и мне показалось, что не в твоем стиле, – кивнул Мах. – Но если не ты, то кто же меня позвал?

– Красавчик, с кем это ты там разговариваешь? – вновь прозвучал нежный женский голосок, и опять из-за спины рыцаря.

На сей раз Мах даже не подумал оборачиваться, вместо этого он грозно свел брови и сурово возроптал:

– Ну ты достал меня, старче!

– Да что с тобой, Махуня? – удивился призрак. В следующее мгновенье он сделался видимым и завис, не касаясь ногами дна, в двух шагах перед рыцарем. – Какая… кгхм… щука тебя укусила? Что стряслось? Почему ты остановился?

Но Мах его уже не слушал, потому что параллельно с причитаниями призрака из-за спины вновь раздался звонкий девичий голосок:

– Старче?.. С чего ты взял, красавчик? По-твоему я похожа на старуху?

Между тем дед Пузырь продолжал накручивать:

– Я давно заметил, что с головой у тебя беда. Ну беда просто! Всю дорогу бежал, как нахлыстанный, едва я поспевал за тобой, а когда до башни Силики остались считанные шаги – стал столбом и понес какую-то околесицу!..

– Пузырь, – едва слышно позвал Мах.

Чуткий призрак, разумеется, великолепно его расслышал, прервал обличительную тираду и тут же съязвил:

– Час от часу не легче, теперь на шепот перешел. Махуня, с чего вдруг столько таинственности, не хочешь рыбкам свои секреты выдавать?

Пропустив мимо ушей колкость деда, Мах опять зашептал:

– Пузырь, последние пять минут я слышу женские голоса, – признался он. – Они доносятся из-за спины. Но, как быстро я не оборачиваюсь, я никого там не вижу.

– У-у, как все запущено-то! – озорно ухмыльнулся призрак.

– Прекрати кривляться. И проверь-ка лучше, есть ли кто у меня за спиной. Это приказ!

Дед Пузырь повиновался. Мягко оттолкнувшись ногами от песка, он взмыл локтей на пять вверх, окинул орлиным взором тылы рыцаря и тут же озадаченно проворчал:

– Ого, и впрямь девки. Откуда, интересно, они здесь взялись? Ох, не нравится мне все это, Махуня.

Обнадеженный призраком Мах, ясное дело, тоже воспылал желанием лицезреть таинственных незнакомок и обернулся. Но, увы…

– Пузырь! Издеваешься? Здесь же нет никого! – разозлился рыцарь.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами дед Пузырь. – Они только что растаяли прямо на моих глазах. Не иначе не обошлось без колдовства. Похоже девицы не хотят, чтобы ты их видел.

– Пузырь, а сколько их? – спросил Мах.

– Трое.

– И как, симпатичные?

– А тебе зачем? – хитро прищурился призрак. – У тебя же вроде Лула есть. Или ты решил перестраховаться на случай неудачи с расколдовыванием замка и присмотреть себе подружку прозапас? Однако! Ушлый ты, оказывается, парень!

– Не болтай ерунды! Просто… ну… чтобы…

– Да, ладно, не смущайся, скромняга, – ухмыльнулся призрак и стал описывать увиденную троицу: – В общем-то вполне средненькие девицы. Не сказал бы, что писаные красавицы, но и не дурнушки. Судя по тому, что они очень похожи друг на друга, вероятнее всего сестры.

– Значит сестры, – подытожил Мах. – Как же, интересно, они попали в Подводье?

Но призрак не успел ответить, а из-за спины рыцаря вновь раздалось озорное:

– Эй, красавчик!

– Вот, опять появились, – доложил дед Пузырь.

– Ну все, хватит! Надоело! – взорвался Мах. – У меня дел по горло, не желаю играть в прятки!..

– Постой, красавчик, – перебил рыцаря женский голос, – не горячись, имей терпение.

– Мах, кажется сработало. Они к тебе приближаются, – сообщил стерегущий таинственных незнакомок призрак.

Девушки по очереди вышли из-за левого плеча Маха, и рыцарь, наконец, их увидел.

Призрак не соврал: какой-то сногсшибательной красотой здесь и не пахло, если не брать во внимание зеленоватый оттенок их белокурых волос – причиной которого, впрочем, запросто мог быть необычный цвет здешнего «воздуха», – то девицы выглядели вполне обыденно. Все трое были на одно лицо и отличались друг от дружки лишь цветом платьев, неприлично коротких – подол едва доходил до середины бедер – и настолько тесных, что казалось сейчас порвутся на стройных девичьих телах. Платья не только не скрывали, а пожалуй даже подчеркивали все выпуклости и изгибы женского тела. В них девицы были все равно что голые. Молодой рыцарь даже покраснел от смущения.

– Какой же ты, оказывается, раздражительный, – улыбнулась Маху девица в ярко-синем.

– И пяти минут тебя не морочили, а ты уже взбеленился, – подхватила вторая, в бледно-розовом.

– Неужели в ваших краях все водёнки такие нетерпеливые? – вторила третья, в коричневом.

– Как ты меня назвала? Водёнком? – удивился Мах.

– Разумеется, а как же еще прикажешь тебя называть? – пожала плечами «коричневая» девица и с усмешкой добавила: – До водяного тебе годков не хватает и еще кое-чего. Водёнок – водёнок и есть!

– А вы кто такие? – спросил Мах.

Девицы озадаченно переглянулись. Общее недоумение озвучила «синяя»:

– Ну ты даешь, водёнок! Хочешь сказать еще не разу в жизни мавок не видывал?

– Из какого захолустья ты бултыхнулся к нам в Серебрянку? – добавила «розовая».

– Значит вы мавки, – сообразил Мах и поинтересовался: – И что же вы, мавки, делаете в Подводье?

– Как – что делаем? – удивленно переспросила «коричневая». – Живем здесь. Так же, как и ты, там у себя… Кстати, а откуда ты родом?

Только теперь, после этих ее слов, Мах заметил у странных девушек на руках и ногах – мавки были босые – между пальцами полупрозрачные перепонки – точно такие же, как у него на перчатках.

Рыцарь собрался было разъяснить, что он вовсе никакой не водёнок, но не успел и рта раскрыть, как вновь затараторила «синяя»:

– Ха! Да какая разница откуда он! Мавки, похоже нам подфартило подцепить нецелованного водёнка! Чур, красавчик мой! Милый, меня зовут Квоха. А как тебя?

– Мах, – отрекомендовался рыцарь.

– Да пошла ты, Квоха! – в едином порыве возразили сестре две другие девицы.

– Не слушай эту дуру, Мах, – продолжила возмущаться коварством сестры «розовая». – Ты вовсе не обязан выбирать именно ее! Мне, например, ты тоже сразу приглянулся. Кстати, меня зовут Своха. А это вот… – девушка показала на «коричневую», – Твоха. Впрочем, какая разница, как ее зовут, ведь не секрет, что я гораздо симпатичнее сестричек. Поэтому…

Что «поэтому» узнать Маху не удалось, потому что в следующую секунду Твоха накрыла ладонью чересчур разговорчивой рот Свохи и выпалила:

– Мах, ты и эту придурочную не слушай. Лучше полюби меня – точно не пожалеешь… Ах ты стерва!

Последняя фраза «коричневой», разумеется, к рыцарю никакого отношения не имела, а была адресована Квохе, которая незаметно подкралась к сестре и вцепилась той в волосы.

– Вот это, я понимаю, веселуха! – ликовал над ухом Маха дед Пузырь. – Только мой рыцарь может довести с виду вполне пристойных девиц до такого остервенения! Ты только посмотри как они друг дружку мутузят! Махуня, я начинаю чувствовать себя здесь, как дома!

– Пузырь, прекрати молоть чушь! – шепотом одернул призрака Мах и в полный голос обратился к девушкам: – Эй, мавки, так дело не пойдет. Вы конечно… гм… особы вполне симпатичные, и мне льстит ваше внимание, но, извините, подруги, у меня уже есть невеста.

– И что с того? – пожала плечами Квоха. – Подумаешь невеста, мало ли кому тебя обещали. Нам с сестрами папаша вон тоже вроде бы женишков подыскал. Но кто знает, какие там у отца на примете водёнки. Ему ведь в первую очередь важна родовитость. А, в итоге, муженек либо уродом кособоким окажется, либо, того хлеще, немощным старцем!

– Квоха дело говорит, – поддержала сестру Своха. – Скажешь своему родителю, что нашел другую, посимпатичнее. Всего и делов-то.

– Раз уж родители не уследили, и мы встретились, нужно извлечь из этого для себя выгоду, – вставила свое слово Твоха. – Закон на нашей стороне! Выбирай, Мах, из нас троих – какая больше приглянулась?

– Нет, мавки, я так не могу, – уперся рыцарь. – Я водёнок честный и не могу менять невест, как нательные сорочки.

– Ну ты кретин! – выразила общее возмущение сестер Своха.

– А вы бесстыжие, самовлюбленные мавки, – обиделся Мах. – И вообще, плохие вы, пойду я от вас. У меня дел невпроворот, а времени в обрез.

– Ах так, – перебила рыцаря Квоха, – значит пришел, соблазнил, наобещал золотые горы, обесчестил, а теперь, видите ли, времени у него в обрез! Я этого так не оставлю!

– Чего ты несешь, кого это я соблазнил и обесчестил? Как тебе не ай-яй-яй! – попытался усовестить наглую девицу Мах.

Но куда там! Она заголосила еще громче:

– Требую суровой справедливости!

– Сестренка, может не стоит? – робко попросила Своха. – Не хочет и не надо, другого водёнка сыщем.

– Да, Квох, отступись. Ну позабавились и будет, – поддержала третья сестра.

– Нет стоит! Я хочу этого красавчика! – возразила упрямая мавка и, вскинув руки над головой, проорала: – Водяной приди, твоя дочь взывает к твоей милости!

И в ту же секунду в дюжине шагов от рыцаря с мавками появилась закутанная в темно-серый плащ человеческая фигура.

Сказать, что Мах представлял себе грозного водяного несколько иначе, все равно что вообще ничего не сказать. Вместо убеленного сединами, внушающего благоговейный трепет старца, взору Маха предстало какое-то несуразное существо – гремучая смесь человека и рыбы. Сверху до пояса существо походило на мужчину лет пятидесяти – все, как положено, слегка выдающийся вперед живот, мощная грудь, широкие плечи, сильные мускулистые руки и голова, правда совершенно лысая, как куриное яйцо. Но снизу – вместо ног у него был большой рыбий хвост, широкий плавник которого все время колебался из стороны в сторону, удерживая тело в вертикальном положении. Все тело водяного, за исключением лица и ладоней рук, было покрыто рыбьей чешуей, и те его участки, что не были прикрыты плащом, ярко блестели в солнечном свете. Лицо у существа было под стать облику. Левый глаз был круглым рыбьим, правый же обычным человеческим. Нос в общем-то человеческий, но уж больно уродливый, – его кончик на добрый вершок выступал вперед и заметно загибался вправо, как будто кто-то своротил его водяному добрым ударом кулака. Безгубый рот совершенно не скрывал два ряда острых зубов. На месте ушей у водяного были рыбьи жабры. Вот такое вот страшилище увидел Мах.

Как и у мавок, на руках у водяного между пальцами были полупрозрачные перепонки. В левой он перебирал четки, составленные из крупных черных жемчужин. Правая была свободна.

– Ну вот, добалагурились, – проворчал дед Пузырь. – Еще один подводный колдун по нашу душу пожаловал. М-да, много чего я в жизни перевидал, но таких уродов лицезреть еще ни разу не доводилось. Смотри как скалится! Ой не нравится мне все это, Махуня.

Оттолкнувшись хвостом от невидимой воды, водяной подлетел к рыцарю, протянул ему свободную руку и отрекомендовался:

– Симбуль Пятнадцатый, к вашим услугам.

– Мах Первый, – выпендрился в ответ рыцарь, отвечая на крепкое рукопожатие. Прикосновение к ледяной ладони подтвердило, что глаза его не обманывают.

Познакомившись, водяной повернулся к своим дочкам и грозно спросил:

– Итак. Кто из вас, мавки, дерзнул потревожить мой покой?

– Отец, я требую благословения! Вот мой жених, – Квоха нагло ткнула пальцем в сторону Маха.

– Что?! – моментально взъерепенился водяной. Его лицо, и без того уродливое, исказилось яростью и пошло темно-зелеными пятнами. В его правой руке вдруг появилась длинная ярко-голубая плеть. Он с места взмыл на добрую сажень и, нависая над дочками, замахнулся на них плеткой.

Своха и Твоха испуганно пискнули, пригнулись и попятились за спину сестры. Квоха же, напротив, смело шагнула вперед.

Водяной ударил. Но у самой спины своевольной мавки плеть ярко вспыхнула и исчезла.

– Как видишь, Закон на нашей стороне, – твердо заявила непокорная дочь.

– Эх, Квоха, Квоха, – укоризненно покачал головой водяной. Яростный блеск в его глазах померк так же быстро, как и вспыхнул. Он медленно опустился обратно на дно.

– Надо же, как быстро растут наши дети, – сказал Симбуль, обращаясь к Маху.

– Отец, я требую благословения, – напомнила о себе Квоха.

Водяной повернулся обратно к решительной дочке и ответил:

– Запретить я конечно не могу, раз уж вы вот так нечаянно встретились. Закон на вашей стороне, но… Заклинаю, дочка, одумайся! Зачем тебе связывать свою судьбу с этим голодранцем? Он же Первый, и имя у него какое-то несерьезное – Мах. Не иначе изгой, без роду, без племени. С таким водяным бултыхнет тебя в какое-нибудь забытое Создателем болото и сгниете там заживо, в нищете и безвестности. А перед твоим потомством закроются все двери наших знакомых. Да что знакомых, даже родные сестры от них нос воротить начнут.

– Зато у меня будет муж красавчик, – возразила Квоха. – Отец, не о чем спорить, я приняла решение! Закон на моей стороне, Мах будет моим!

– Но позвольте, – возмутился Мах, – я вовсе не хочу становиться ее мужем. Поэтому, уважаемый Симбуль, не извольте беспокоиться…

– Что?! – вдруг снова взъерепенился водяной. – Ты брезгуешь моей дочерью?! Она не достаточно хороша для тебя?!

– Отчего же, Квоха вполне симпатичная мавка, – смутившись заверил Мах. – Но…

– Тогда женись и никаких «но»! – осадил Симбуль. – Ох уж мне эта молодежь!.. Эй, Мах, а может ты род мой опозорить хочешь своим никчемным отказом? – грозно нахмурив брови, спросил водяной.

– Что вы, как можно… – успокоил рыцарь.

– Так-то лучше, – оскалился водяной. – Тогда, зятек, милости просим в наш дворец.

– Пузырь, нужно убираться отсюда подобру-поздорову, – шепнул себе под нос Мах.

– Нет ничего проще, – откликнулся верный призрак. – Семь перемещений, и мы – у подножья башни. Давай, пово…

Но в следующее мгновенье дневной свет перед глазами рыцаря померк.

Как это не печально – убежать Мах не успел.

Когда тьма рассеялась, Мах с ужасом обнаружил, что в одиночестве стоит в центре небольшой, потрясающе необычной комнаты без окон и дверей. Потолок и стены помещения были слеплены из множества маленьких и больших речных ракушек, всевозможных цветов и оттенков, которые очень красиво искрились и переливались в мягком голубоватом свете, исходящем от двух огромных кресел – единственной мебели в комнате. Пол застилал мелкий речной песок.

Не долго думая, Мах выхватил меч и что было сил рубанул им по стене. Но с виду хрупкая преграда устояла. Все чего он добился столь безрассудным поступком – снопа искр от столкновении стального клинка с ракушками и болезненного онемения правой руки.

– Итак, мы снова влипли, – раздалось из глубины одного из кресел.

Мах обернулся на голос и увидел деда Пузыря. Обволакивающее призрачное тело голубоватое свечение придало озорной ухмылке деда зловещий вид. Подойдя поближе и приглядевшись, рыцарь обнаружил, что удивительные кресла сплетены из огромного количества коротких жестких стеблей.

– Мы влипли, – повторил призрак. – И в этот раз уже по твоей милости!

– Отчего же по моей? – спросил Мах, покорно усаживаясь в кресло напротив.

– А по чьей же! – всплеснул руками дед. – Если бы ты не затеял беседу с местными мавками – уже давно попивал бы винцо в башне Силики.

– Но кто же мог предполагать, что все так далеко зайдет, – оправдывался рыцарь. – Силика уверял, что в Подводье обитают лишь рыбы, и вдруг я встречаю точно таких же, как я сам, людей. Конечно мне захотелось с ними поговорить.

– Ага, значит признаешь, что барон не упредил обо всех опасностях! Не даром я назвал его прохвостом!

– Погоди, Пузырь, то, что я повстречался с мавками и водяным, еще ничего не доказывает, – заступился за друга Мах.

– Ничего не доказывает? – хитро прищурился дед Пузырь. – Хочешь сказать: ты первый раз оказался в Подводье и тут же с ними повстречался, а дед Силики, раз сто побывавший под водой, так ни разу никого не увидел?

– Ну, возможно Силика действительно немного утаил, – уступил Мах. И тут же добавил: – Но, если это даже и так, я уверен, он пошел на это из благих побуждений.

– Благих???

– Да благих! Откуда барон мог знать, что я попаду в рыбацкую сеть, потеряю волшебные галоши и буду вынужден возвращаться обратно в башню на своих двоих? По его плану я должен был стрелой пронестись по речному Подводью и устремиться к Паучьему Острову. Поэтому он и не счел нужным забивать мне голову никчемной информацией.

– А, – махнул рукой призрак. – Мне, похоже, тебя не переубедить. Останемся при своем. Лучше скажи: как думаешь выпутываться из предстоящей женитьбы? Оно конечно Квоха девица хоть куда, и ты, как бы, жертва обстоятельств, но, боюсь, ревнивая кураска тебя не поймет и роль любовницы ей придется не по нраву…

– Че ты несешь! Какой любовницы! – возмущенно перебил рыцарь.

– Впрочем, мы ведь не знаем, как долго здесь происходит свадебная церемония, – продолжил рассуждать «добрый» дед. – А до ее окончания тебя вряд ли отсюда выпустят. Дракона раздобыть ты не успеешь. И тогда, полностью с тобой согласен, о скандалах кураски можно не беспокоиться…

– Спасибо, утешил! – зло буркнул Мах. – Умеешь ты, Пузырь, подбодрить в тяжкую минуту.

– О, это всегда пожалуйста, – заверил призрак. – Уж что-что, а подбодрить, да в тяжкую минуту…

– Чем попусту языком молоть лучше давай-ка слетай на разведку, посмотри: что там, во дворце водяного, делается, – распорядился рыцарь.

– Сожалею, но это невозможно, – развел руками дед. – Даже я не могу пройти через эти стены из ракушек. Они защищены магией. Как это не грустно, но я, Махуня, такой же пленник, как и ты. Мы полностью во власти водяного, и нам остается лишь надеяться на чудо.

– Да уж, – понурил голову Мах, – мы действительно влипли.

Разговор прекратился. Дед Пузырь стал невидимым, противоположное кресло опустело.

В напряженном ожидании чуда Мах прожигал взглядом ненавистные стены своей темницы и незаметно его сморил сон.

Разбудил рыцаря громкой возглас призрака:

– Мах, просыпайся, у нас гости! Вернее гостья.

Мах послушно распахнул глаза и приветливо улыбнулся одной из трех сестер-мавок.

– С добрым утром, – поприветствовала рыцаря Твоха.

– Взаимно, – кивнул Мах.

– Вообще-то сейчас еще глубокая ночь, всего три часа пополуночи, но мне больше нравиться говорить: три утра, – неожиданно пояснила девушка. – А тебе?

– Мне без разницы, – ответил рыцарь и зевнул.

– Поразительное равнодушие, – возмутилась было гостья и вдруг решительно поменяла тему: – Между прочим я к тебе бултыхнулась прямо с квохиного девичника. Там были мы трое и еще семеро мавок, дочерей наших соседей. Еще там был купленный на ночь Квохой водёнок – из продажных. Он показывал нам пляску похоти, а потом твоя будущая женушка с ним такое выделывала!

– Нехорошо на сестренку наговаривать, – усмехнулся Мах.

– Что, не веришь? Ты мне не веришь?! – обиделась мавка. – Да, если хочешь знать, у твоей обожаемой Квохи водёнков было больше, чем пальцев у тебя на руках и ногах!

– А мое какое дело, – пожал плечами рыцарь. – В толк не возьму, чего ради ты мне все это рассказываешь?

Но вместо ответа на его вопрос странная ночная гостья вдруг сама поинтересовалась:

– Мах, неужели тебе действительно Квоха так сильно приглянулась? А может она тебе уже даже полюбилась?

– Ничего подобного, – возразил Мах. – Она мне и поначалу-то показалась не очень, а после того, что ты только что о ней наговорила…

– Тогда чего же ты не бултыхнешься отсюда?

– Ха, легко сказать: бултыхнешься. Издеваешься? Ваш грозный родитель заточил меня в комнате без окон и дверей, с магической защитой на стенах, на полу и даже на потолке, – пожаловался рыцарь.

– Да, магия Симбулей никому неведома, кроме членов рода! – с гордостью констатировала мавка. – Но поскольку я дочь Симбуля Пятнадцатого, для меня она, естественно, не помеха.

– Вот как! – оживился было Мах. Но тут же взял себя в руки и эдак равнодушно поинтересовался: – А мне-то что с того, что тебе отцовская магия не помеха?

– Как это что с того? Я ведь могу помочь тебе бежать!

У Маха от радости чуть сердце из груди не выскочило, лишь огромным усилием воли ему удалось сохранить хладнокровие.

– Могу помочь и помогу – разные вещи, – сказал он. – Не могла бы ты выразиться поточнее?

– Я тебе помогу! – заверила мавка. – Но…

– Но что?

– Понимаешь, Мах, если я помогу тебе сбежать из-под венца, боюсь отцу это очень не понравится. И весь гнев водяного обрушится на мою голову. Да еще раздосадованная Квоха от себя лично добавит «пару ласковых» – а она ведь старшая сестра… В общем, мне тогда ой как не поздоровится.

– Издеваешься, что ли! – разозлился Мах. – Как же ты мне поможешь, если родительского наказания боишься?

– Я тебе помогу сбежать, а ты сделаешь так, что меня за это не накажут! – выпалила Твоха.

– Это как?

– Очень просто, ты заставишь меня бултыхнуть себя отсюда. Ты применишь свою грубую силу. – Мавка плотоядно облизнула губы, мечтательно полузакрыла глаза и страстно зашептала: – Порвешь платье, повалишь меня на песок и удовлетворишь все, все, все свои желания. Мой сладенький нецелованный красавчик!

– Хочешь чтобы я тебя поколотил? – прикинулся недоумком Мах.

– Болван, я хочу, чтобы ты меня снасильничал, – внесла ясность Твоха.

Мах натурально обалдел от столь вопиющей беспардонности.

– Скажу, принесла водёнку покушать, а он на меня как набросился… – продолжала объяснять Твоха. – Тогда уж никто не осмелится упрекнуть меня в том, что я тебя бултыхнула из дворца. Ведь я же защищалась от нападок насильника. Все будут сочувствовать моему горю и жалеть меня, бедняжечку.

– Какое изощренное коварство! – пожаловался Мах.

– Если мой план тебя не устраивает, пусть все остается как есть, – отрезала мавка. – Через шесть часов состоится свадьба и…

– Отчего же, замечательный план, – перебил Мах, поднимаясь с кресла. – Может прямо сейчас и начнем? – он схватил девушку за руку и притянул к себе.

– Однако! Вот это я понимаю темперамент! – воскликнула мавка. – А таким скромником прикидывался… Ой, совсем забыла спросить… Да погоди ты! Эй, кому говорю!

– Сейчас, размечталась, – зловеще ухмыльнулся Мах и, разрывая платье на груди у девушки, торжественно изрек: – Насиловать – так насиловать!

– Дурак, о тебе же забочусь! – взвизгнула мавка, из последних сил упираясь руками в грудь напирающего рыцаря. – Мы же забыли договориться: куда именно мне тебя бултыхнуть?

– Туда же, откуда меня сюда бултыхнул твой папаша, – распорядился Мах.

– Это невозможно, – покачала головой Твоха. – Подводье Серебрянки – вотчина рода Симбулей, и как только ты там окажешься, отец мгновенно узнает, что тебе удалось сбежать из дворца, и бросится в погоню.

– Что же делать, ведь мне, во что бы то ни стало, нужно как можно быстрее возвратиться именно в Подводье Серебрянки? – спросил Мах. Его влечение к страстной гостье угасло так же быстро, как и разгорелось.

– Думай водёнок, решать тебе. И, имей в виду, после моей исповеди Симбуль будет очень на тебя зол, и, если вновь угодишь к нему в руки, женитьбой на Квохе уже не отделаешься… В Серебрянке же отец тебя изловит – глазом не успеешь моргнуть.

От безысходности Мах сделался чернее тучи и обречено опустился обратно в кресло.

– Эй, чего остановился-то! – разочарованно взвыл невидимый дед Пузырь. – Так здорово начал! Девка вон вся просто изнывает от желания! Давай, Махуня, покажи ей!

– Платье мое ты уже порвал, так что отступать поздно, – добила рыцаря коварная мавка.

– Я пропал, – прошептал Мах.

– Эй, чего это ты там буровишь? – забеспокоился дед. – Да в чем дело-то? То друг на дружку бросаются, то как в воду опущенные!

– Полно тебе, Мах, так убиваться. Ведь Симбуль всесилен лишь в своей вотчине, – стала утешать Твоха. – Слава Создателю, кроме Подводья Серебрянки рек и озер тьма-тьмущая. Называй любое другое, я тебя бултыхну – и ты свободен… А что касается неотложных дел – забудь.

– М-да, не повезло, – машинально пробурчал себе под нос Мах и тут его осенило: – А сможешь бултыхнуть меня в Подводье океана?

– Океана? – недоумевающе пожала плечами Твоха.

– Да, океана. Там, откуда я родом, так называют огромное Подводье, куда несет свои воды Серебрянка, – пояснил рыцарь.

– А, Необъятные Просторы, – догадалась девица.

– Во-во. Сможешь туда меня бултыхнуть?

– Запросто. Хотя, по-моему, это самоубийство. Во-первых, тамошняя вода малопригодна для дыхания. От нее задыхаешься и начинается мучительный кашель. Во-вторых, на Просторах во множестве водятся ужасные Черные Спруты – твари совершенно неподвластные магии водяных. Они необыкновенно агрессивны и жестоки. Как-то раз на моих глазах один такой забрел в Подводье Серебрянки и всего за полчаса истребил несчетное количество рыбы и раков. К счастью, наша вода тоже непригодна для дыхания Спрута и, накуролесив, злобное страшилище убралось восвояси.

– И все же я, пожалуй, рискну, – твердо заявил Мах.

– Ладно, как хочешь, – кивнула мавка. – Но я плохо ориентируюсь в Подводье Необъятных Просторов, так что уж не обессудь…

– Ничего страшного, у меня есть карта. – Мах извлек из сумки листок с подробным изображением океанского дна и, указав пальцем на окрестности Паучьего Острова, пояснил: – Бултыхни меня куда-нибудь сюда.

– Ага. Понятно. Попробую, надеюсь получится, – заверила Твоха. После чего озорно ему подмигнула и промурлыкала: – Ну а теперь, грубый, безжалостный водёнок, хрупкая, беззащитная мавка целиком в твоей власти!..

– Ну спасибо, сынок, порадовал старика! – ликовал призрак. – Какой напор, какая страсть! До сих пор перед глазами стоит, как ты ее…

– Заткнись, а, – перебил красный, как вареный рак, Мах. – И так тошно.

Удовлетворенная Твоха выполнила свою часть договора, и Мах очутился на покатом склоне горы, на вершине которой, должно быть, находился Паучий Остров. Насколько длинным и широким был этот склон определить Маху не удалось по той простой причине, что до рассвета еще оставался добрый час времени, а лунный свет едва просачивался сквозь толщу воды, отчего в Подводье океана царил таинственный полумрак.

«Воздух» здесь, в Подводье Веселого океана, заметно отличался от речного. Он был не зеленоватый, а какого-то грязно-бурого оттенка, и как будто сильно запыленный, как в пустыне. Иллюзию пребывания в пустыне поддерживал и песок, всюду, куда не кинь взор, ровным слоем укрывавший склон. Никаких приступов удушья, обещанных мавкой, рыцарь не испытал, правда, чтобы напитать легкие достаточным количеством кислорода, вдыхать и выдать здесь ему приходилось гораздо чаще, чем в реке. Нечто подобное Маху уже приходилось переживать в пустынном Мире Оборотней, но там воздух был обжигающе горячий, здесь же он был непривычно прохладным.

Вновь из-за спины раздалось жизнеутверждающее:

– Ну да, тошно тебе, как же, так я и поверил! – ухмыльнулся дед Пузырь.: – Мне вот, будучи призраком, действительно тошно. Как говорится, глаз видит, а зуб неймет. А тебе-то грех жаловаться на судьбу.

– Старик, твои грязные, похабные шутки уже у меня в печенках! – озлобился рыцарь.

– Ой-ой-ой, какие мы неженки, – всплеснул руками призрак. – А между прочим, и десяти минут не прошло, как девку снасильничал. Негодяй, подлец, мерзкий тип!

– Сама напросилась, ей понравилось, – оправдывался Мах.

– Еще бы не понравиться, когда такой здоровенный детина норовит руки из плеч выдрать. Бедняжка была просто перепугана до смерти.

– Пузырь, достал!

– Что, не нравится? Правда глаза колет?

– Все было совсем не так!

– Так, так. Я свидетель!

– Пузырь!

– Да, ладно, не переживай, я никому не расскажу, – осклабился призрак. – Ведь благодаря твоим… гм… решительным действиям, я наконец вырвался из капкана заколдованных стен и снова свободен, как вольный ветер. Спасибо тебе, Махуня!

– Так-то лучше, – проворчал рыцарь.

– Ну что, пошли, что ли? – предложил дед.

– Да погоди, дай хоть толком оглядеться. Все-таки первый раз в Подводье океана.

– А чего, собственно, ты собрался разглядывать? – усмехнулся призрак. – Под ногами у тебя песчаное дно, однообразное и скучное, на него ты и в речке вдоволь насмотрелся. А чего там дальше, ты в такой темноте все одно не разглядишь. Так чего же попусту время терять? Мой тебе отеческий совет: кончай бестолку топтаться на месте и начинай штурмовать горку. Неизвестно сколько еще до вершины топать придется.

– Ладно, уговорил, – нехотя согласился Мах. И строго наказал: – Пузырь, будь начеку! Не забывай о Черных Спрутах!

– Не учи ученого, – отмахнулся призрак.

И восхождение началось.

Рыцарь без приключений отшагал примерно половину пути. До выхода из Подводья на берег оставалось всего ничего – сотни полторы шагов – Мах уже поздравлял себя с благополучным окончанием подводных злоключений. Как вдруг…