Текст книги "Край Ветров: некроманс"
Автор книги: Диэр Кусуриури
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)
– Какую функцию? – спросил Камориль, глядя на Кападастера с прищуром.
– Ну как, какую. Быть симбионтом, помогающим человеку при передвижении. Но… если честно, я и не думал, что… что она превратится в такое. Признаюсь: я недооценил ее создателей. Весьма недооценил.
– Ты недооценил их втройне, – медленно проговорил Камориль. – Потому что… Потому что в нее встроены карты.
– Карты? – Эль-Марко взглянул на Камориль удивленно.
– Карты, – кивнул Камориль, – старые карты. Город… города. Много, около шестидесяти городов. Вот наш, например, но он намного меньше, еще нет многих спальных районов, даже того, где Мйар живет…
– Ты видишь их перед собой? – уточнил Эль-Марко.
– Это сложно объяснить, – произнес Камориль, прикрывая глаза. Легкий ветерок пошевелил его волосы, перебросил с шеи назад. – Но, в принципе… да. Этакие проекции странного вида… И… Хорошо, у нас есть карты городов, страны, причем с еще довоенными границами, карта континента и остальных – но это вот что такое?.. – Камориль поднял веки и уставился на Эль-Марко, как будто бы тот тоже мог видеть: – Тут… как будто бы… еще карта какой-то выдуманной страны. Ну, то есть, ты слышал, есть где-нибудь местность под названием «Берег Саламандры» или вот, тоже какое-то относительно большое образование…. «Тлеющее Море»?
– Нет, – Эль-Марко покачал головой. – Ни разу такого не встречал. Может, устаревшие названия? Или секретные какие?..
– Я слышал, – сказал молчавший доселе Рин Даблкнот. – Не знаю, как насчет секретности, но по-моему это топонимы из легенды о Духе Огня. Когда Дух Огня вырвал Сердце Мира из земной тверди, кровь, что вытекла из его вен, образовала море Синего Пламени, которое со временем погасло и стало называться Тлеющим. Но это же… всего лишь легенда.
– А вот и оно, – произнес Камориль медленно. – Да, Рин… так и есть. Среди Тлеющего Моря обозначена довольно обширная локация, подписанная как «Сердце Мира», и по очертаниям это место на самом деле похоже на человеческое сердце.
– Погоди-погоди, – Эль-Марко поправил очки. – Так это у тебя там, получается…
– Да, все верно, – кивнул Камориль. Взгляд его стал тяжелым. – Это карта морока. А на карте страны я вижу отмеченные точки перехода. Вот тут, например… О, да это же та пещера возле маяка! Ну и дела… Всегда чуял в ней что-то странное! – Камориль задумчиво нахмурился. – Получается, создавшие Лунь маги имели доступ к утерянным ныне секретным материалам… И эти материалы куда более ценны, чем нынешние гильдии даже могут предположить. Это то, о чем только будут говорить на собрании гильдий этим летом. Сколько же всего отняла у нас война…
– Как-то мне неуютно стало, – поежился Ари.
Эль-Марко заметил, что Камориль смотрит на Рина Даблкнота, а тот, в свою очередь, не может отвести глаз.
– Да ты ведь умный, – произнес Камориль, улыбаясь.
Рин сглатывает и делает едва заметный шаг назад.
– А я варенья принесла! Давайте ее еще покормим… ой, – произнесла выбежавшая из дома Никс, увидев, что происходит в саду. В руках у девочки была двухлитровая банка сливового варенья, а карман комбинезона оттягивала открывашка. – А что это с Лунью? Она там, на вас, прячется, что ли? Или греется? Она вас случайно не ест?
– Ну уж точно не греется, – хмыкнул Эль-Марко. – И не ест.
Камориль обвел всех взглядом:
– Отойдите, что ли, поближе к дому.
– Ты собрался?.. – Эль-Марко, было, дернулся, чтобы снова проверить состояние Камориль и Луни, но остановил себя. – Хотя, да, давай. Все должно быть, как надо. Теперь все должно быть так, как задумывалось изначально. Ребята, отходим.
Когда все столпились ближе к фасаду и выходу, Камориль, оставшийся посреди довольно широкой площадки перед домом, расправил крылья. Сами крылья формой больше походили на стрекозиные, чем на крылья бабочки, а фактурой – на тонкую мягкую кожу. С каждой стороны их было четыре: два ведущих, подлинней и пошире, и два поменьше.
– Погнали, что ли, – произнес Камориль, и все восемь крыльев ударили в такт, изгибаясь под напором воздуха. Первый же шумный взмах приподнял некроманта метра на два над землей, а следующие и вовсе отнесли высоко вверх.
Собравшаяся внизу компания смотрела на зависшее в ночном воздухе крылатое существо, открыв рты.
– Я точно напишу об этом песню, – сказал Ари, присвистнув. – И никакого больше «Духа Огня»! Вот, среди нас что происходит! Какие люди живут!
– Да не человек он, – недовольно буркнул Рин. – Уж я-то знаю.
– Такое вообще бывает?.. – пробормотал Тиха.
Эль-Марко, подслушав их, улыбался, но ничего не говорил. Никс, руки которой оттягивала к земле банка с вареньем, молча смотрела вверх, на большую круглую луну и на мелькающий на ее фоне крылатый силуэт.
– А она только его покатать может, да? – спросила Никс у Эль-Марко чуть погодя.
– Не знаю, – ответил тот, – возможно… Он был там, когда она вылупилась. Я так понимаю, у нее произошло запечатление… в любом случае, я бы тебе не разрешил.
Девочка разочарованно фыркнула.
Камориль опустился на крышу особняка. Большая, голубовато-белая луна была у него за правым плечом. Восемь огромных крыльев подрагивали на ночном ветру, просвечивая. Он будто бы отдыхал. Постояв так, он стал спускаться по черепице вниз – сначала медленно, а потом ускорился, и вот, уже на бегу, Камориль прыгнул вперед со второго этажа поместья, и крылья Луни, глухо хлопнув, подхватили его и снова унесли высоко вверх.
– Интересно, долго он собирается развлекаться? – проговорил Эль-Марко. – И надолго ли хватит запаса топлива Луни?
– А она не на магии разве? – спросил Тиха, глянув на Кападастера заинтересованно. – Вряд ли бы без магии оно вообще работало!
– Если так, то в Лунь должны были быть интегрированы еще и гены диких ведьм, – задумчиво ответил целитель. – Так как из нас никто дикой ведьмой не является, то и определить, колдует ли Лунь в полете что-то из их арсенала, никто не сможет. Разве что, Камориль скажет, как налетается, чувствуется ли вообще магия, когда Лунь его несет.
Примерно через десять минут, когда все уже вдоволь насмотрелись на полет «человека-мотылька» и даже успели подмерзнуть на ночном воздухе, Камориль, наконец, спланировал на поляну перед особняком. Занесло его совсем немного, и вообще, в целом, приземление выглядело так, как будто бы он всю жизнь только тем и занимался, что летал при помощи разумного насекомого-симбионта.
– Ну, как? – тут же спросил у Камориль подбежавший ближе Эль-Марко. – Она нагревается? Ты знаешь, устала она или нет? При полете вибрация большая? Тебя мотает туда-сюда? И сколько запаса сил потратила?
– Фух. Бодрит! – ответил Камориль. – Все отлично! Она умница. Я так понимаю, не без диких ведьм, ибо вес свой я почти не чувствую, и вообще, все отлично, как так и надо! Но, Марик… это же… это, во-первых, не так страшно, как можно подумать, а во-вторых, это просто невероятно!
– Могу себе представить, – усмехнулся Кападастер.
– Так… значит, – Камориль оглянулся на подошедших к нему Рина, Ари, Тиху и Никс. – Значит, так. Эль-Марко. Пожалуйста, сходи в мой кабинет и принеси мне мой пояс с зельями. Никс, не могла бы ты упаковать эту банку варенья и еще каких-нибудь, штуки две, в рюкзак Тихомира? Тиха, одолжишь мне его?
– Хорошо, – кивнула девочка
– Без проблем, – разрешил Тиха.
Никс убежала в дом.
Эль-Марко даже не двинулся. Он смотрел прямо на Камориль, почти что без всякого выражения – только брови слегка свел.
– Ага, – кивнул некромант. – Понятно. Ну, хорошо, пояс с зельями мне принесет Кристина.
– Как это понимать? – сурово спросил Кападастер.
– Я полагаю, это судьба, – Камориль улыбнулся печально и тут же поджал губы. – Не серчай. И не… Ох. Марик… Дороги, которые мы выбираем…
– … не всегда выбирают нас. Знаю-знаю, – Эль-Марко вздохнул. – А если вдруг случается, то стоит не зевать. То есть, это значит, что ты идешь туда. Сам.
– Ну, а как? Это судьба.
– Повтори это еще третий раз, трупоед хренов, и, может быть, сам в это поверишь.
– Марик, – Камориль шагнул к Эль-Марко, – ну, а что мне остается делать? Я и так уже…
Камориль не договорил. Эль-Марко понял, что он имеет в виду. Да, все именно так. И вроде ж нет у него в крови ничего песьего, ничего волчьего, а вот поди ж ты… Эль-Марко вздохнул. Хотел, было, привычно положить руку на плечо Камориль, но наткнулся на одну из пушистых лапок Луни.
– Ну ты хоть… береги себя, что ли.
– Да что мне станется-то, – Камориль усмехнулся. – Кристина! В режим экзоскелета алей-оп!
Подоспевший в сад скелет быстро-быстро снял с себя униформу домработницы, сложил ее стопочкой на траву. А потом ребра и тазовые кости Кристины разошлись, разъехались на поблескивающих металлических шарнирах. Камориль сделал шаг по направлению к раскрывшемуся, как странный извращенный цветок, скелету, и желтоватые кости приникли к нему, причудливо обхватив туловище поверх одежды. Череп Кристины Камориль поймал в руки и сунул подмышку.
– Во дает, – пробормотал Ари.
– Это выходит… сзади Лунь, а спереди Кристина, как экзоскелет?.. – задумчиво посчитал Тиха. – А Лунь-то выдержит?..
– Вы полетите в морок, да? Следом за этим рыжим? – выпалил Рин, сжав кулаки.
Все обернулись к нему, но он не отступил. Смотрел на некроманта прямо, взволнованно, как будто бы это его судьба решается.
– Ну… – Камориль виновато улыбнулся, – знаешь… Точнее, понимаешь, в чем дело… Я не знаю точно, я ли главный герой этой истории. Мйар, он, все-таки, и рыж, как ты верно подметил, и странен еще пуще меня, и этот чародей в нем, и даже Война Причин, и специфическое это полу-бессмертие… – Камориль развел руками. – По всему выходит, что все от него зависит. Но это очень сложный вопрос, на самом деле. И тут я должен сам решить, как мне быть. Тем более что я человек последовательный. Ну, таким я себя считаю, по крайней мере. Так вот, я выбираю «быть».
– Если ты не вернешься в течение трех дней, я тебя из-под земли вырою, – спокойно сказал Эль-Марко. – Где, говоришь, ближайший переход в морок?
Камориль не смог сдержать улыбки.
Горизонт был алым, как маячок догорающей спички. Темные, иссиня-черные волны мерно вздымались над Тлеющим Морем. В толщи волн мерцали лазурные огоньки – то ли искры давно прогоревшего пламени, то ли какие-то неведомые светящиеся животные, способные передвигаться внутри этой странной, почти что твердой массы, которая, тем не менее, движется и живет на манер большой воды. С поверхности Тлеющего Моря вверх летел бордовый пепел, напоминающий при этом на тонкие прозрачные лепестки, резные, колкие. Над бугристой поверхностью волн, метрах этак в ста, завис в воздухе ближайший из островов: вытянутый, темный, похожий на огромное окаменелое пламя. Далее этаких висящих над морем скал было видимо-невидимо, их силуэты совсем терялись друг за другом, для того, чтобы, слившись, перейти в нечто еще более величественное и явить, наконец, абрис горы Антарг – Сердца Мира, двурогой громады, зажавшей в своих клешнях круглую, совершенно красную луну.
Между собой острова связывали тонкие, почти невесомые мостики, сработанные из какого-то тугого черного сплава. Ветер, прошивая насквозь ажурные арки, стенал и пел.
Ветер трепал Ромке челку и, кажется, все тело ему тоже пронизывал, рискуя продуть бронхи и напрочь разбередить душу. После того полета, казалось бы, не должна высота страшить, морок ведь – а вот поди ж ты. Ромке казалось, что уж ему-то морок не будет так прилежно подчиняться, как Варамире. То ли из-за того, что он недостаточно верит в себя, то ли по каким-то своим, потусторонним волшебным причинам. Понять морок Ромка пока что так и не смог.
Тлеющее Море осталось далеко внизу. Варамира шла впереди, и тот же ветер неутомимо ерошил ее длинные вьющиеся волосы, бросая их то в одну, то в другую сторону. Иногда «бабка» оборачивалась, чтобы проверить, не отстает ли от нее Роман. На лице у нее не осталось и следа беспечности – брови сведены, в глазах решительность и сосредоточенность, как будто бы она не только балансирует на тонком мостике, играя с высотой и ветром, но и каждую минуту борется с чем-то еще.
Конечно, борется, – пришло знание Ромке в голову.
Мальчик уже порядком привык к тому, что знания появляются в мозгу как будто бы из ниоткуда, пробуждаемые словами-ключами, событиями ли, или просто даже собственными его мыслями.
Он старался не смотреть вниз. В конце концов, они прошли уже три таких моста – успешно, а как иначе. Они уже четыре раза ступали на поверхность летающих островов, каждый из которых был по-своему уникален. Прошлый вот, например, был весь расцвечен узорами фиолетовато-зеленого александрита, что рос там гроздями, пробивался из-под черного, закопченного сланца, тянулся вверх гранеными сталагмитовыми столбами. Остров, до которого оставалось совсем чуть-чуть, казался алым, как будто бы весь состоит из огромного куска красного хрусталя.
– Не отставай, – подбодрила мальчика Варамира. – Сейчас преодолеем остров «Страсть» и все, и мы, наконец, доберемся до него… мы ступим на поверхность Сердца Мира!
Ромка хмыкнул. Остров «Страсть»?.. Мостик тем временем кончился, и настало время спуститься на гладкую, ярко-алую стеклянную поверхность. Варамира уже была там. Каждый ее шаг оставлял на поверхности острова след, который немедленно заполняла какая-то жидкость, похожая на ртуть, превращая отпечаток ступни в маленькое фигурное зеркальце.
Ромка понял, что летающие острова никакого особого волшебства в себе, вроде бы, не несут, и названы по-всякому только из-за своей формы и цвета. Если они ступили на «Страсть», то это совсем не значит, что им придется бороться с какими-нибудь опасными желаниями или эмоциями. Это просто остров. Просто непростой, странной красотой красивый остров, багряный, словно корундовый скол, живущий в мороке своей непростой, непостижимой жизнью, встречающий каждого, кто спустится на него вот так необычно – запоминая оставленные путником следы, обращая их в жидкие зеркала.
Ромка шел за Варамирой через Страсть, и на алом хребте летающего острова оставалась длинная неровная полоса серебристых следов. Когда они забрались на самую высокую точку острова, Варамира приостановилась. Глянула вверх, на гигантский силуэт Сердца Мира и зажатую между двумя его отрогами луну.
– А тот Кровавый Рассвет, – спросил Ромка, оглядываясь на проделанный ими путь: на череду летающих островов и черную дымку Тлеющего Моря, – он что? Он больше за нами не идет?
– Кровавый Рассвет не может ступить за границы Тлеющего Моря, – ответила Варамира. – Так было всегда. И так будет.
– Понятно, – кивнул Роман.
Так он вскоре совсем разучится задумываться о причинах и следствиях и, чего доброго, начнет принимать вообще все, как есть. Не только то, что стоило бы. Вообще все.
– Пойдем, – позвала Варамира.
Они стали спускаться к следующему мостику, самому высокому и протяженному, который должен привести их к самой Антарг.
Ветер взвыл, как орган, когда Ромка вступил на тонкую металлическую поверхность. Далеко внизу, откуда потоки воздуха приносили темный багровый пепел, мальчик смог разглядеть что-то новое, чего не было видно с других мостов. Там, в причудливой тени от Пламенных Островов и великой горы Антарг, был город. Черный, как и окружающее его Тлеющее Море. Ромка сам не знал, как понял, что это город, и как его разглядел. Наверное, опять знание откуда-то изнутри пришло, как это теперь часто с ним бывает.
Город под горой разросся щербатым неровным колесом, полностью черный, совершенно пустой. Ромка подумал, что ни разу еще не видел в мороке городов, и этот – первый. И он же – мертвый, брошенный. Город, в котором нет никого, и он не снится даже умалишенным.
Мурашки прокатились по коже, вздыбив мелкие волоски на руках и шее. Теплый ветер ударил в лицо, когда Ромка обратил свой взгляд вперед, на Антарг. Что-то не так стало с луной. Красный пятак в небе замерцал, раздваиваясь, так, будто бы у Ромки начало резко падать зрение.
– Не смотри на луну! – рявкнула Варамира. – Смотри на мост!
Ромка, опомнившись, сосредоточился на тонком изгибе пути. И, пока он смотрел себе под ноги, боковым зрением он все же заметил, что слева и справа, мягко проявившись через синий, зажглись круглые желтые луны. Штук пять. А потом еще и еще. Множество. По бокам – десять, и еще по две-три спереди. Ромка не позволял себе расслабляться и смотреть на странно ведущие себя ночные светила, но предполагал, что, должно быть, и за спиной у него тоже горит теперь не одна луна, тем более что на мост перед ним легло сразу несколько разноцветных теней.
Это, что ли, магический какой-то стадион? Почему этих лун так много? Может, они хотят сбить странника с пути?
– Луне иногда снится, что она… не одинока, – совершенно отчетливо прозвучал голос где-то внутри Ромкиной головы. Мальчик аж вздрогнул: вот такого еще точно не было. Знания проявлялись, да, но они ни разу не оформлялись в мысли-слова. И это был отнюдь те тот голос, которым он читал про себя книги.
К Ромке обернулась Варамира:
– Ну, чего стоишь? Не медли! Совсем чуть-чуть осталось!
Ромка, сбросив оцепенение, поспешил за «бабкой». Луны перестали трястись и мерцать, зависнув над мороком прочно, как будто гвоздями к небу приколоченные. Штук сорок, а то и больше. Все, в принципе, желтые, и, в принципе, одинаковые, но по чуть-чуть, да разные. Одна желтей, другая – с отливом, третья – скорее сизая, или цвета слоновой кости. Только та, которую держала между двух рогов Антарг, была по-прежнему красна, как артериальная кровь.
Последний мостик упирался в пологие широкие ступени, похожие по форме на грибы, что растут на древесной коре: такие же плавные и будто бы оплавленные, выступающие из скалы полукругом. Ромка сошел на них следом за Варамирой и увидел, что черное стекло, из которого ступени сработаны, рассекает внутри тысяча тонких золотистых прожилок. И вены эти самую каплю трепещут, как будто бы они – живые.
– Нам вот по этой тропке, что вьется меж камней, – Варамира указала вверх, – вот туда. Мы стоим на краю Сердца Мира. Попираем ногами его холодную мертвую плоть! Ты – чувствуешь это? Понимаешь, где мы находимся?
Ее глаза горели от предвкушения чего-то совершенно необыкновенного. Ромка глянул на «бабку» слегка недоуменно, улыбнулся, мол, да-да, практически понимаю, вот еще чуть-чуть и почувствую.
Но он все же скорее не понимал. «Мертвую плоть»… да ладно. Не могло это место, и правда, быть чем-то вроде сердца. Скала и скала. Да, огромная летающая скала, под стеклянной поверхностью которой пульсирует золото – но, мало ли в мороке чудес?
Они стали подниматься вверх. Склоны Антарг поросли высоким лесом – странным, как и все здесь. Деревья были темные, и при этом полупрозрачные, будто бы призрачные.
Ромке показалось, что он увидел в густых сумрачных зарослях светлый силуэт какого-то мелкого лесного зверя, – но, если и так, он промелькнул настолько быстро, что опознать его, казалось, нет никакой возможности.
Из-за того, что на небе горело несметное количество лун, было достаточно светло, чтобы идти, не боясь запнуться об какую-нибудь корягу во тьме. Когда они поднялись чуть выше и обогнули один из крутых выступов, Ромка заметил на стеклянной поверхности странные выпуклости, мало похожие на просто камни. Вскоре он понял, что это хрустальные человеческие черепа.
– Этого не бойся, – сказала Варамира, заметив, куда он смотрит. – Просто случайная флюктуация Морока. Это не окаменелые черепа почивших здесь. Сюда вообще мало кто доходит… Еще б они шли сюда в таких количествах.
– Почему мало доходит? – всполошился Ромка. – Их догоняет Кровавый Рассвет?
– Антарг никому не снится, так же, как и город Сол, который ты, может быть, видел, когда мы шли по Лунному мосту. А бодрствующих, забравшихся в морок – да… они теряются здесь и развоплощаются. Или сами, или тонут в Рассвете. Когда как.
– А Зорея…
– Я надеюсь, с ним все в порядке. Чтецы, если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, знавали в мороке толк. Раньше. И Зорея достаточно стар, чтобы что-то помнить.
Ромка угукнул неопределенно. Совершенно, казалось бы, без какой либо связи с его настроением и восприятием, его сердце забилось быстрее. Он даже руку к груди приложил: точно, стучится, сотрясает грудную клетку.
«Чего я боюсь?» – спросил он сам себя. Но внутренний голос, загадочный и непостоянный, промолчал.
Призрачный лес, став, было, ближе, совсем расступился, явив высокий крутой подъем, усыпанный черной каменной крошкой и поросший редкими серыми кустами. Варамира ловко карабкалась вверх. Ромка старался не отставать.
Наконец они выбрались на более менее ровный уступ, с которого можно было рассмотреть широкую седловину, соединяющую этот уступ и следующий за ним обширный каменистый склон. Чуть спустившись по черному блестящему хребту, они стали подниматься, сначала по наклонной части седловины, потом – лавируя между больших полупрозрачных камней. Внутри камней сияли скопления золотых жил, пульсируя, кажется, в такт Ромкиному сердцебиению. Конечно же, это было не так. Ромка потряс головой, отгоняя странное зудящее ощущение, скопившееся на кончиках пальцев, на ушах и еще где-то за лопатками.
Испещренный светящимися изнутри валунами склон привел их на плато – пологое, длинное, похожее чем-то на огромную взлетную полосу. Дальняя его сторона терялась в алой туманной дымке.
Ветер к тому времени стих. Луны никуда не делись, – они следили, не мигая, за тем, как по сверкающей и бликующей тысячу раз, гладкой обсидиановой поверхности идут две маленькие фигурки, без устали продвигаясь вперед, к последнему на их пути подъему, который должен привести их на верхнее плато, и, собственно, к Игольному Ушку.
Красный туман клубился резным рваным кружевом. Чтобы взойти на последний склон, нужно было пройти через особенно высокий призрачный лес. Ромка шел, оглядываясь на полупрозрачные, мутные ближе к сердцевине стволы, желая и, одновременно, опасаясь прикасаться к ним. Он думал, что, скорее всего, его рука пройдет сквозь прозрачную кору, как через воду. Но, в то же время, ему было страшно, что, коснись он ствола – его затянет внутрь, и он застынет в каком-нибудь из этих деревьев, как мертвый, заспиртованный экспонат музея врожденных уродств.
Луны дробились на множество сверкающих осколков в ветвях призрачного леса. На черное вулканическое стекло ложились причудливые, жутковатые тени от толстых, густо переплетенных ветвей. Ромка снова заметил в гуще леса что-то, похожее на белого красноглазого волка, – мелькнувшего, как привидение, которому ничего не стоит затеряться среди серых мутных стволов и желтоватых отблесков лун.
Лес расступился.
Вверх под небольшим наклоном бежала довольно-таки широкая тропа, посыпанная мелкой каменной крошкой. Варамира уверенно шла вперед. Ромка следовал за ней, то и дело оглядываясь: ему казалось, что теперь из призрачного леса за ними следит целая стая каких-то белых зверей – то ли волков, то ли собак, – не разобрать.
Они взобрались на еще один высокий уступ, обогнув его по тропинке слева, так, что лес остался далеко внизу. Обойдя большой, указующий куда-то вверх, словно палец, валун, они вышли на широкое плато, в конце которого Ромка увидел щель.
Это была щель между двумя отрогами Антарг. Справа и слева возвышались загнутые друг к другу черные громады, и между ними, высоко над уровнем плато, висела, похожая на гигантское красное яблоко, луна.
Она была совершенно круглой. И она была совершенно не в небе. Она была здесь, между «пальцев» Антарг. Огромный алый шар, зависший в километре над поверхностью, светился и чуть заметно вращался.
– Вот оно, – проговорила Варамира, на лице которой играли багряные отсветы «луны». – Сердце Мира.
– То есть мы… видели его все это время?.. – пробормотал Ромка. – Думая, что это луна…
– Да. Все видят его. И всегда с одной и той же стороны. Это – мираж. Это – морок, и это – сердце морока. И Сердце Мира тоже.
– Ого, – Ромка смотрел на зажатую между отрогов Антарг «луну», раскрыв рот. Опомнился, рот закрыл. – А Игольное Ушко – где?
– Там, – Варамира указала на расщелину между правым и левым рогом. – Прямо там. Идем.
Они двинулись по гладкому вулканическому стеклу, испещренному золотистыми прожилками, вперед. Сколько они не шли, «луна» и «пальцы» ближе не становились. Ромка понял, отчего так: больно уж велико Сердце Мира. Не известно, сколько еще придется пройти, чтобы достичь его, чтобы преодолеть расстояние, сопоставимое с размерами этой громады.
Подсвеченный желтыми лунами и «луной» пламенной, туман на очередном пройденном ими километре рассеялся и явил совершенно неуместный здесь силуэт. Силуэт показался Ромке до боли знакомым. Туман развеялся вовсе и Ромка сумел хорошенько разглядеть, что именно преградило путь.
Посреди гладкой обсидиановой поверхности, окруженный влажной тревожной дымкой, стоял красный бархатный диван на гнутых золотистых ножках. На диване, полулежа на нем с ногами, расположился человек. В руках он держал электрогитару и что-то на ней наигрывал. Гитара не была ни к чему подключена, но выдавала совершенно явный, чистый металлический звук, и сама по себе слегка светилась золотом. Лица сидящего на диване Ромка сначала не разглядел – его закрывали тяжелые красные космы, спускающиеся до пояса. Но потом человек повернул к Ромке лицо, и лицо это было знакомым до боли.
Ромка не успел даже произнести его имени. Мйар (а он ли это был?) поднес палец к губам, мол, «Тшш!».
Ромка быстро глянул на Варамиру. Она не обращала на Мйара ровно никакого внимания – шла себе дальше. Ромка даже, было, слегка испугался, что она, раз не видит Зубоскала, то не заметит и диван, споткнется и хорошенько навернется – но нет, Варамира спокойно обошла диван и проследовала вперед. Она шла, не оборачиваясь, и вскоре скрылась в набежавшей красной дымке.
Ромка подошел ближе к дивану, глядя недоуменно на красноволосого знакомца с сияющей гитарой в руках и не зная, пора ли начинать радоваться или стоит, все же, насторожиться.
– Здравствуй, – произнес Мйар, откидывая за плечо тяжелые красные пряди и опирая гитару на бархатную спинку. – О Варе не волнуйся. Я закрутил ту дорогу в петлю – она будет ходить здесь, пока мне не надоест. Меня она не видит. Мы можем поговорить.
– Поговорить? – тихо повторил за ним Ромка. Мальчик понял, что манера выражаться у красноволосого крайне не похожа на оную у Мйара. Что-то в нем было не так. Кроме волос. Совсем не так.
– Меня зовут Мартин Майн, – представился мужчина, поднимаясь с дивана и прихватив с собой гитару. Протянул руку Ромке: – Давно не виделись.
– А вы… кто? – недоверчиво спросил Роман, руку, все-таки, принимая: непривычный он был ко всем этим магическим условностям и еще не до конца верил в опасность, которую представляют собой рукопожатия для магов.
– Ну, как бы так быстро разъяснить-то, – Мартин постучал пальцем по подбородку. – Я… У меня, вообще-то, много имен. Я – хранитель непройденных дорог и последний хозяин Духа Огня. Но это все чепуха, конечно же. В общем и целом, я – тот, для кого твой уважаемый предок создал вот это тело, которое ты знаешь под именем Мйара Вирамайна. Ты только не пугайся: личность Мйара никуда не исчезла, никто не «убил» прошлого хозяина. Просто я, наконец, вспомнил свое настоящее имя и предназначение. Когда-то, давным-давно, меня называли исключительным чародеем, и это почти что правда. «Почти что» – потому что я, по сути, сильнее всех когда-либо живших исключительных чародеев. Хвастливо звучит, не спорю, но уж… как есть.
– То есть ты, типа, наш местный бог? – Ромка склонил голову набок. – Но позабытый, хоть и не Потерянный, как Потерянный? Или ты – как множество мелких восточных божков, один из?
Мартин очевидно расстроился.
– Если проговаривать вслух, то любое определение типа этого звучит невероятно криво, – поморщившись, он покачал головой. – Я отнюдь не всемогущ. И не вездесущ. И не бессмертен. Но мне очень, очень много лет, и я кое-что могу.
– Что, например? – неуверенно спросил мальчик, оглядываясь. «Бабки» нигде видно не было, и это почему-то нервировало.
– Например, я знаю, как убить Варамиру, – ответил Майн.
Он снял гитару с плеча и взял за гриф. Гитара мигнула, вспыхнула чуть светлее и обратилась в золотистый клинок – вытянутый, слегка изогнутый.
– Что это? – спросил Ромка, кивнув на меч.
– Это – ключ от всех дверей, кроме одной.
– Вы его нашли?
– Да. Он всегда был у меня под рукой. Просто я, наконец, вспомнил всё. И вот я здесь. И ты тоже здесь. И Варамира. Момент, понимаешь ли, истины.
– Так и… – Ромка снова оглянулся. Но в красном рваном тумане никого не увидел. Где же Варамира, если дорога и правда свилась петлей?.. Ромка глянул на Мйара, назвавшегося Мартином: – Это что выходит… Дед послал меня к Мйару, зная, что он – это вы? И зная, что, рано или поздно, мы вместе сможем избавиться от судьбоеда?
– Всё так, – кивнул Мартин.
– И… каков план?
– Все просто, – Мартин Майн сдержанно улыбнулся. – В нашем мире и в мороке Варамира бессмертна. Но через Игольное Ушко можно пройти в один из других миров…
– Бессмертна? – Ромка недоверчиво нахмурился. – Но она говорит, что в мороке она на шаг ближе к смерти, чем в реальности…
– Ну, как «бессмертна». Странное это бессмертие. Умирая в реальности, она становится вечным спящим морока и может воплотиться, как ты, наверное, имел радость наблюдать, в новом теле в настоящем мире, полностью по своей воле, неограниченное число раз. Умирая в мороке, она развоплощается. Но, в отличие от человека, который исчезает навсегда, Варамира перерождается где-то снова, в новом теле, в виде совершенно обыкновенного (на вид) человеческого младенца. В определенный момент, как тот, когда у тебя порезалась сила судьбоплета, Варамира вспомнит себя и свою прошлую жизнь. И ее игра в обретение всемогущества начнется заново.
– Вот как, – Ромка кивнул. – То есть, вы предлагаете вывести ее за пределы нашего мира?..
– Да, – Мартин покосился на раздвоенную вершину Антарг. – Она говорила тебе, как именно ты должен будешь вернуть ей ее силу?
– Нет, – Ромка покачал головой. – Пока что… Может, она думает, что я сам догадаюсь, когда мы придем к Игольному Ушку…
– Вот и мне сдается, что этого-то Варамира и не знает. Ей не известно, как именно работает судьбоплет. Значит, у нас есть возможность ее обмануть.
– И вывести в другой мир, так?
– Так.
– А потом?
– Потом закрыть этот мир на ключ, – Мартин положил светящийся меч на обе ладони – и он превратился в тонкую металлическую свирель. – Все просто. Я сыграю мелодию задом наперед.
– И… – мальчик замешкался. В голове, как назло, вертелось все, что угодно, кроме чего-нибудь осмысленного и здравого. Вот, например, этот ключ, который Мартин держит в руках – он только в вытянутые вещи превращаться умеет, или во что-нибудь круглое или чашеподобное тоже?.. Ромка встряхнул головой, отгоняя неуместные вопросы, и попробовал задать правильные: – И кто поведет ее в другой мир? Если вас она не видит… получается… Да если и увидит, вряд ли… о… ох. Кажется, я начал понимать.
