Текст книги "Край Ветров: некроманс"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

– Я ее уже и так один раз оставила, – причитала она, – больше не оставлю!

– Мари, – Эль-Марко все-таки взял ее за плечи и заставил посмотреть на себя, – я, в конце концов, не какой-то там хрен с горы. Я позабочусь о ней лучше этих ваших традиционных врачей. Поверь мне, а?

Мари, шмыгнув носом, замолчала. Молча встала, сцепила руки на груди и, не глядя ни на кого из стоящих у двери, вышла. Не оборачиваясь.

Мйар, Никола и Камориль тоже вышли вон. Камориль, прикрывая за собой дверь, что-то усиленно пытался втолковать Мйару без слов, подмигивая и кивая куда-то в сторону.

Наконец дверь захлопнулась, и Эль-Марко остался один на один с пациентом.

– Значит, ожег гортани четвертой степени, которому уже десять лет? – спросил он у старухи, которая, судя по всему, и не намеревалась отвечать. – И язык. И еще органический паралич инфекционной этиологии. Что ж вы себя не берегли, бабушка? Впервые вижу такую неосторожную пожилую женщину, если не считать таковой одну одиозную вампиршу.

Эль-Марко сжал правой рукой челюсть старухи:

– Язык отращивать будем до или после того, как паралич уберем?.. Будет неприятно. В любом случае.

Вот уж выбрала она место, чтобы реветь, а.

Я стоял в полутемном коридоре, а прямо на пороге входной двери сидела Мари и, очевидно, плакала, используя подол платья совсем не по назначению.

К ней, на пороге сидящей, даже не подойти никак, чтобы как надо. Чтобы сесть рядом и обнять, например. Знаю, знаю, что это обычаем не помогает, а слез только больше становится – но это кажется мне самым естественным, что можно сделать. Но в дверном проеме я рядом с ней попросту не помещусь. Поэтому я спросил:

– Мари, чай будешь?

Она обернулась, продолжая вытирать нос подолом.

– Пойдем на кухню, – предложил я. – А то на пороге сидеть… простынешь еще. Сейчас вроде бы как и тепло уже, но погода – опасная.

– Эль-Марко меня вылечит, – буркнула Мари.

Такой тон ей вовсе не шел и был, по-моему, чем-то новеньким в репертуаре.

– А он тебе не говорил разве, что с вирусами и инфекциями не работает? – спросил я.

– Нет, – ответила Мари.

– А вот. Ну… в общем… я думаю, что ты напрасно ревешь. Надо же радоваться – мы нашли баб Пашу.

Мари отвернулась от меня и замерла. Потом вздохнула (ее плечики опустились), подобралась и встала. Обернулась:

– Ты знать не знаешь, о чем я плачу, – сказала она.

– Куда уж мне, – хмыкнул я. – Тогда, может, ты мне расскажешь, о чем?..

Мари смотрела куда-то в пол. Потом подняла на меня заплаканные глаза и ответила:

– В тебе совсем нет того, на чем люди вместе держатся.

Я опешил. На секунду. Мало того, что я не понял, что она имела в виду, так еще и сказано это было… довольно жестко. Агрессивно даже, пожалуй.

– В смысле?.. – тупо переспросил я.

– В тебе нет понятия «мы», – ответила Мари. – Ты… я… подумай об этом. Это тебе мешает жить. Именно это.

– Вот как…

Я был в растерянности.

Мари перестала смотреть на меня и скосила взгляд куда-то вбок. Было видно, что она хочет сказать что-то еще, но не решается. Наконец, она произнесла, теребя многострадальный подол:

– А у… а у него… есть.

Слова прозвучали глухо, почти неслышно, очень как-то несмело.

– Что есть? – спросил я, ничего уже не понимая. – У Эль-Марко, что ли?

– Он сейчас… он сейчас все решит, нам поможет, но он… он потом… он потом с тобой останется. Потому что ты и я – мы в разных весовых категориях, – продолжала Мари, – девушка и друг. Я, что ли, не понимаю. Понимаю я все. Тридцать лет и три дня. Никаких шансов. Против тебя – ни-ка-ких.

Она смотрела на меня голубыми своими глазами, – какие, на мой взгляд, вовсе не предназначены для слез, – и во взгляде этом девичьем, яростном, плескались ревность и отчаяние, перемешанные напополам со смертельным страхом.

– Так ты об этом, что ли, плакала? – спросил я просто.

Мари ничего не ответила, – отвернулась.

– Ну, тогда ты зря это, – сказал я. – Во-первых, все будет хорошо. Во-вторых, Эль-Марко на самом деле тот, кем кажется. Он не играет – не его это. И с тобой не играет. Я чем угодно могу поклясться в том, что он с тобой искренен.

– Это ты так думаешь, – ответила Мари, не оборачиваясь.

– Слушай… Мужчины – они не такие уж другие, – попытался объяснить я. Нет, я понимал, конечно, что говорю не слишком связанные друг с другом вещи, но тогда мне это казалось правильным. – Совсем такие же, по сути. У каждого есть сердце. И хочется им точно того же. И мы Эль-Марко одиночества не разбавляем. И ты же понимаешь, что он, вообще-то, может… довольно легко… ну… – я замялся.

Мари даже обернулась.

– Может что? – спросила она.

– Ну, он – не я, – я поджал губы, – он – нормальный. Человек. Сдержанный, уверенный в себе. Взрослый он. Я видел, как Эль-Марко взрослеет, своими глазами. И как принимает жизненные уроки. Достойно. Достойно он их принимает, короче. Ну так вот, он, теоретически, мог бы снять свою тельняшку, волосы состричь, и даже зрение себе вылечить – но он почему-то предпочитает оставаться молодым… И точно так же он мог бы давно уже быть с кем-то. Но он все кого-то ждал. Может быть, тебя?..

Мари улыбнулась. Улыбка ее была грустной и тусклой.

– Ты еще больший… романтик, Мйар, чем я могла бы предположить, – сказала она.

Я смолчал. Она хотела сказать «дурак?» Я смотрел на нее и пытался понять, о чем она думает. Мари как будто бы хотела что-то еще мне поведать, но снова не решалась. Потом все-таки произнесла:

– Ну, хорошо. Представим. А как же все те женщины, что были до?..

– Я где-то слыхал, что опытный мужчина – алмаз в пыли, – я решил блеснуть цитатой из читанного на досуге глянцевого журнала. – Ну и, судя по тому, что я слышал, разобраться, кто там был прав, а кто виноват, довольно затруднительно… И вообще, с чего ты взяла, что кто-то с кем-то останется?..

– Ну, как же. Камориль хочет убить этого своего Зорею. Ты хочешь вернуть память. Никс хочет найти Ромку. А я ничего этого не хочу. Ты нашел бабу Пашу и теперь все, чего я хочу – это добраться с ней вместе до городской квартиры, и чтобы нас никто больше не трогал.

– Не могу осуждать тебя за это желание, – ответил я. – История с этим всем, конечно, малоприятная. Но, даже если наши пути здесь разойдутся – это же не значит, что мы больше никогда не увидимся, так?..

– Как знать, – проговорила Мари.

Я вздохнул. Ну, она хотя бы больше не плачет. А тоска у нее на сердце оказалась черней, чем я думал. Когда такая юная девушка успела настолько разочароваться во всех и вся? И они что – все одного и того же боятся? Никола, помнится, ревела примерно по тому же поводу… Страх не быть выбранным. Не стать избранным… Даже если ты уже и так, по сути, совсем не прост.

И самым удивительным в этом всем был тот факт, что меня самого – отпустило. Я стал чист и спокоен. По крайней мере, в отношении Мари. Я еще точно не понял, как к этому всему относиться, тем более, что сейчас есть темы для беспокойства и поважней личных треволнений. Но в глубине души я знал – ее сказка не про меня, хоть я и сыграл в ней небольшую роль. Что ж, уже хорошо. Как там было? Главное – участие, да?.. И, будь оно все неладно, но… неужели я всегда это знал? Ну, про то, что все это – не обо мне… Знал с самого начала, но верить отказывался… накрутил себе всякого. Размечтался. Напланировал чего ни попадя.

Какой же я олух, а.

– Пойдем, Мари, к остальным, – позвал я ее, кивнув в сторону кухни, – чтобы Эль-Марко не пришлось нас потом по дому искать, когда он закончит.

– И еще мне не нравится твой некромант, – неожиданно заявила девушка. – Просто, чтобы ты знал.

– Да уж, раз у нас сегодня день откровений… буду знать, – я улыбнулся. – А чего не нравится-то? Худоват? Хамоват?

– Выделывается, – ответила она, поведя плечом. – И еще я рядом с ним себя какой-то глупой ощущаю. А я к такому не привыкла, знаешь ли. И мне не нравится чувствовать себя глупой.

– Ты не поверишь, кем я себя ощущаю при нем, – поделился я.

– Кем?.. – внезапно заинтересовалась Мари.

– Печеной индюшкой с яблоками. Особенно, когда у него настроение лирическое.

– А тортиком с ванильной помадкой?

– Или тортиком с помадкой, да, – кивнул я.

На душе моей стало чуть теплее. Мне подумалось, что, несмотря на немало резких слов, прозвучавших в этом коридоре, этакий ранящий, но правдивый разговор сблизил нас с ней намного больше, чем все те окольные милые заигрывания, что имели место быть до. Может даже, это знак к тому, что, когда жизнь снова станет поспокойней, мы сможем быть друзьями… настоящими, правильными, без всякого.

Я был бы счастлив, если бы это оказалось возможным.

Когда Мйар и Мари пришли на кухоньку, то обнаружили, что ожидавшие их Никс и Камориль уже вовсю гоняют чай, найденный на одной из полок.

– Дрянной чай, – пожаловался Камориль, отхлебывая из кружки, – совсем… не годный.

– Не нравится – не пей, – предложил ему Мйар. – Мне отдай.

Камориль вцепился в чашку, как будто Мйар ее у него отбирает:

– Не дам.

– Эль-Марко еще не спускался? – это спросила Мари.

– Нет, – ответила ей Никс. – Слушай, а ведь твоя магия и правда работает. Раз мы твою баб Пашу нашли общими усилиями. Значит, и про ключ от всех дверей – тоже правда. Только мы не понимаем пока, что бы это могло значить.

– С пророчествами оно всегда так, – ответила Мари. – Но они коварны в этом плане. Могут и эвфемизмом быть, а могут и значить то, что значат. Никогда не знаешь, на какое напорешься.

– Да мы тут вообще хрен знает на что напоролись, – проговорил Мйар, наливая кипятка и себе тоже. – Трупы за домом, баб Паша в подвале… Всё на замке. Зачем кому-то было ее красть, а потом оставлять под землей?.. И почему она молчит?

– Это некорректный вопрос, Мйар, – произнесла Мари, взглянув на него осуждающе.

Мйар нахмурился.

– Почему это? – спросил он.

– Потому, что некрасиво о таком спрашивать. Это – горе. Странно, что ты этого не понимаешь.

– Ну, ладно, – медленно проговорил Мйар. – Я этого и правда… не понимаю.

– Женщины, – протянул Камориль, спешно запивая произнесенное слово чаем.

В дверях кухни появился Эль-Марко.

– Чаи без меня гоняете? – осведомился он.

– Это выглядит намного лучше, чем есть на самом деле, – ответил ему Камориль.

– Ну, что там? – напряженно спросила Мари. – К ней можно?

Эль-Марко помолчал секунду, собираясь с мыслями. Выдал наконец:

– Можно. Даже всем, пожалуй, можно. Она у тебя оказалась крайне крепкой старухой.

– Так а что с ней было-то? – это спросила Никс, когда компания начала подниматься наверх.

Эль-Марко поправил очки:

– Это она сама нам расскажет. Если расскажет.

– Да не «что произошло» я спрашиваю. Здоровье-то как?

– Здоровье у нее чудесное. В смысле, это чудо, что она вообще жива, а уж то, что там с ней творилось… я давно столько разнообразных патологий в одном организме не встречал… Хотя, снова вру, Вера же… м-да.

Эль-Марко открыл дверь в спальню, где на двуместной кровати полусидела-полулежала баб Паша.

– Маришка, – произнесла старуха, – Маришка, иди сюда, дай я тебя по голове поглажу, волосы приглажу, – и приподняла руку.

Мари отчего-то замерла на пороге, как вкопанная.

– Ну, – произнесла баб Паша, улыбаясь.

Мари моргнула. Покачивая головой, она подошла к кровати и села с краю.

– Как… – произнесла девушка, – как такое может быть? Баб Паша… ты говоришь! Вслух! Поверить не могу!..

– Теперь буду много разговаривать, – ответила та, – гораздо больше, чем раньше. И деньги пойдут.

– Что здесь происходит? – строго, возможно, даже чересчур, спросил Камориль.

– Маришка, – баб Паша обратилась к внучке, – ты ж мне этого мужчину представь – я ж его не знаю, а он вон какой бойкий.

– Это Камориль, – сказала Мари, – он некромант. А, и вот – Никола, она элементалист огня. Они с нами. Остальных ты знаешь.

Никс произнесла скомканное «здрасьте». Старуха кивнула ей и улыбнулась.

– А что происходит… – баб Паша вздохнула. – Дела. Дела… намного более страшные, чем вы можете себе представить. Ваш друг Эль-Марко только что вылечил меня… он отрастил мне заново язык, который мне удалили пятнадцать лет назад. И этот, новый, прекрасно работает. Я думала, будет сложней… а оно – как на велосипеде ездить.

– Но как же так, – проговорил Мйар, – я ведь помню, что мы с вами прекрасно общались… мы с вами разговаривали, буквально пару дней назад!.. Как такое может быть?

– Я тоже помню, что мы с вами говорили, – добавил Эль-Марко. – Вслух. Помню совершенно четко.

– Этого быть не может, – возразила Мари. – Баб Паша, сколько помню, – в жизни ни слова не произнесла.

– А тут произнесешь, при выжженной глотке-то, – хмыкнул Эль-Марко. – Это мы тоже поправили.

– Ничего не понимаю, – признался Мйар.

Вмешался Камориль:

– Все нормально, – произнес он, успокаивающе подняв вверх ладони. – Вы все правы одновременно. Если мы имеем дело с Зореей, как я и предполагал, то все объяснимо. Зорея просто перекроил память кому-то… из нас. Прям вот так, на живую. Скорее всего – тебе, Мари, и вам, Пелагея.

– Но, Камориль, – возразил Эль-Марко, – этим ожогам, и правда, не сутки и не двое. Ожогу гортани – десять лет. А языка у нее не было на самом деле лет пятнадцать. Состояние зубов не даст соврать, да и вообще… Самое новое у нее – паралич, случившийся в результате развития инфекции при общих неблагоприятных условиях…

Старуха кашлянула. Все замолкли и тревожно уставились на нее.

– Дайте мне сказать, молодежь. Я скажу – и все. И больше вы меня не увидите. Маришка меня домой отвезет, да, деточка?

– Конечно, – кивнула та.

– Так вот… поудобней как-нибудь устройтесь, – обратилась баб Паша ко всем. – А то, что стоять… Я сейчас все расскажу. Все, что знаю и что поняла.

Камориль остался стоять у дверного косяка. Эль-Марко оперся об подоконник, Никола присела у стены. Мйар, помаявшись, было, опустился на бежевый цилиндрический пуфик рядом с кроватью.

– Во-первых, я должна вас поблагодарить за то, что вы меня нашли, – сказала баб Паша, когда все затихли. – Чую, смерть бы меня отыскала в той дыре скорее рано, чем поздно, и это была бы очень глупая смерть… Но, слава Потерянному, который помогает нам найти тех, кто нам дорог, вместо себя… Так вот, когда все это закончится – приходите к нам с Маришкой в гости, я вам пирогов напеку.

Мари сжала кулачки, но ничего не сказала.

– Придем обязательно, – произнес Камориль.

Баб Паша еще немного помолчала. А потом стала говорить, тяжело, тускло и страшно:

– Я не знаю, кто она такая… или – что она такое. Я не помню, как я жила до этого всего, но знаю, что как-то не так. Как-то иначе. Вот вы говорите – я могла говорить. А в моей голове все так, будто бы я молчу уже двадцать лет. И там же – смутные воспоминания о том, как меня держали пленником в одной из тюрем умирающего города… И как я там болтала что ни попадя и за это поплатилась – горлом и языком. И я не могу понять – было это со мной или не было. Может, это все сон был? Или я там и правда была, но мне как-то… больше везло, что ли. А все, что сверху – воплотившийся в реальность страшный сон… не знаю. Но ладно – я. Я здесь, живая, да и здоровая вполне. Чувствую себя так хорошо, как давно не чувствовала. Никогда не была в руках целителя… такого талантливого и сильного. Не смущайся, парень. Я говорю правду, не льщу, да ты и сам знаешь. Ну так вот… та женщина… она… у нее волосы… черные, вьющиеся, не путались.

И баб Паша замолчала на долгие полторы минуты, и никто не смел нарушать тишины. Наконец, она продолжила, покачав головой:

– Ее длинные черные волосы не путались. А на платье не липла грязь. Крапива не хлестала ее по ногам. Она ничего не привыкла делать сама – может, кроме каких-то банальных жизненных мелочей. Мир вокруг нее вертится так, что ей ничего не надо делать. И, тем не менее, она любит жизнь, и стремится познать ее как можно глубже, как можно лучше. И боится смерти – панически. До припадков. Настолько, что готова несколько раз умирать, лишь бы убить в себе этот страх.

Когда баб Паша говорила это, Камориль явно косился на Эль-Марко с выражением лица «А с ней точно все в порядке?..» Эль-Марко повел плечом, мол «отстань, сам не знаю».

– Это все звучит странно, я понимаю, – баб Паша заметила их бессловесный диалог, – но она – это то, с чем мы имеем дело и с чем вам придется столкнуться гораздо ближе, чем стоило бы. Если вы мальчику-то помочь хотите.

– Мальчику? – встрепенулась Никс. – Ромке?.. Вы его видели?

– Глазами колдуний вероятностей, через тонкий слой изнанки – видела, да, – кинула баб Паша. – Его поди не заметь… Так вот, эта женщина взяла меня из дому для того, чтобы я делала за нее то, что она делать не может. Я пекла для нее пироги там, внизу. А она кормила ими мальчишку. Может быть, я ей была и еще зачем-то нужна – не знаю. Может, она держала меня, как козырь, на случай, если что-то пойдет не так и мальчишка взъерепенится и не станет ей помогать. Как последний, стало быть, патрон… или – один из. И когда она ушла из дому – меня охватило это оцепенение… Внезапно, как запоздалая кара небес, настигшая провинившегося перед древними богами. Там, внизу, в темноте, было страшно и пусто, и если бы я смерти боялась – то наверняка сошла бы с ума. А так – что… темница своего тела… так мы же и так все в ней, если только не видим сны… А мальчишка… он… то ли ничего не заметил. То ли он куда умней и проницательней, чем думает она, и чем думали мы с вами. Он делал все, как она ему говорила, в ненужные стороны не смотрел, отворачивался, когда надо, и даже помог ей подвинуть холодильник без лишних вопросов. Молчал он. Чуял что-то. Кожей. Нутром. Сердцем. Чуял, с чем имеет дело, и не рыпался.

– И эта женщина… – проговорил Мйар, – ее Варамира зовут, так?

– Так, – кивнула баб Паша. – И если смотреть на нее через изнанку, как никто из вас не умеет, – то можно увидеть, что она такое на самом деле.

– Я могу немного, – заметил Камориль. – Верхним левым глазом.

– Экий ты непростой, – хмыкнула старуха.

– А вы тоже не так просты. Не знал, что колдуньи вероятностей могут смотреть в изнанку без заклинаний…

– А будто бы ты с нами дело имел, хороший мой. Ну, а ежели с Варамирой лицом к лицу столкнешься – сам посмотри. Такого ты больше не встретишь и не увидишь.

– Так и где она сейчас? – спросил Мйар. – И мальчик где?.. Вы не знаете?..

Старуха покачала головой.

– Откуда ж мне знать. Я все это время была там, внизу…

– А может, вы можете что-нибудь такое наколдовать, чтобы узнать, где они? – настойчиво перебила Никс. – Какое-нибудь пророчество сообразить? Ведь у Мари – получилось!

– Предвидеть – значит всего лишь ясно видеть настоящее и прошлое в их движении, – спокойно ответила старуха. – А я сейчас не вижу. Более того, на старости лет мне стало казаться, что прошлое вариативно, точно так же, как будущее…

– Ох ты ж надо же, – сказала Никс и ухватилась за голову руками.

– Никс? – Эль-Марко встал с подоконника и быстро подошел к девчонке, присел рядом. – Никс, с тобой все в порядке? Что… дай я…

Никола свернулась клубком, все так же держась за голову. Эль-Марко накрыл своими ладонями ее, но тут же отпустил.

– Никс? – он положил ей руку на плечо, легонько сжал, – Никс, с тобой все в порядке… но… что?.. что не так?..

Девочка чуть расслабилась, моргнула, а потом уставилась на Эль-Марко дурным взглядом:

– Она сказала «прошлое вариативно» и меня скрутило. Как будто бы спица в голову вошла! Вот тут, во лбу, – Никс коснулась кожи лба пальцами. – Раскаленная спица! Белая! Никогда, никому не позволю стрелять из лука в яблоко у себя на голове!

– Очевидно, я, сама того не ведая, произнесла слово-ключ, – спокойно сказала баба Паша. – Это мне знакомо… Видела я такое уже и слышала. Девочка, ты имела дело с чтецами?..

– Да вроде того, – Никс все еще терла лоб. – С одним… Но он показался мне вполне нормальным…

– «Нормальный чтец» это оксюморон, – заявил Камориль, и тут же спросил, обращаясь к Никс: – Что тебе открыло это слово-ключ?

Все уставились на Николу. Та молчала и смотрела куда-то в пол, сурово нахмурив брови. Потом выдала, наконец:

– Это бред какой-то. «Прошлое вариативно»… Я бы не принимала такое на веру – опасно оно… Но… Кажется… кажется, Абеляр Никитович использовал меня. Фу, какая дурацкая роль. Но ему, видимо, было больше некого, или он воспользовался последним шансом…

– Никс, так а что..? – это произнес Мйар. – Ты, может, поведай, что вспомнила, а то мы все, как дураки, не понимаем же ничего.

– У Абеляра Никитовича есть родственник, – ответила Никс медленно. – Наверное, он мне о нем навнушал, чтобы я его нашла и ему рассказала о том, что случилось с Абеляром… или чтоб спасла его… родственника? Или Абеляра? Или чтобы родственник спас Абеляра?..

– А зачем это знание на слово-ключ закрывать? – спросил Камориль.

– Чтецы, – пожал плечами Эль-Марко.

– Не знаю, не в том дело… – Никс помотала головой. – Хотя, может в этом и есть смысл. Но, в общем, этот родственник – тоже чтец, но с ним надо быть осторожней. И нам надо с ним встретиться, да. Но быть с ним надо еще осторожней, чем с любым другим чтецом.

– А не Зорея ли этот родственник? – спросил Мйар, решив, что обо всем догадался.

– Нет, – ответила Никс. – Его зовут Родн Кои, или – Родион Сизый. Это кому как удобнее.

– Хм, какое же из имен настоящее, интересно, – протянул Камориль.

– В общем… – продолжила Никс. – Я теперь знаю, как его найти. А он – спрятан. Найти его не так-то просто. А я знаю, как. Это где-то в старом городе, что на холмах. Вообще мало кто знает, как его найти. Но зачем это знать мне?..

– Чтец, говоришь? – переспросил Мйар. – Думаю, неспроста все это. Раз, как ты рассказывала, Абеляр считал твою память – он многое о нас узнал. И, мне кажется, спрятал в тебе память об этом «Сизом» – тоже не просто так. Может быть, этот Родн Кои поможет нам… поможет мне вернуть мою память?.. Раз он спрятан – может быть, он вне закона.

– А если он вне закона, то он, скорее всего, пришибленный на всю голову изгой и фрик, прячущийся от собственной гильдии и от поглощающих, – улыбнулся Камориль. – Все, как я люблю!

– Значит, следующий пункт программы – найти этого Родиона, или как его там, – порешил Мйар. – Отличный вариант, я считаю.

– Я не согласен, – произнес Камориль холодно. – Я вообще не согласен с твоим решением вернуть память. Даже несмотря на все «за».

Мйар и Камориль уставились друг на друга, ничего более не говоря. Вероятно, каждый понимал, что от перечисления аргументов мнение другого не изменится, а потому они просто молчали и сверлили друг друга взглядами.

– Все будет хорошо, – тихо проговорила баб Паша. – Это… Все что я могу вам… пообещать. Опасность была… раньше. Теперь ее нет. Если ты, рыжий, вернешь свою память – теперь… Теперь ты справишься. Я верю в это. Нет… я почти что уверена, что знаю это.

– Правда? – глуповато переспросил Мйар.

– Да. И, кроме того, если ты встретишься с ней… то должен знать, что такой, как сейчас, ты ей не чета.

– Варамире? – уточнил Мйар.

– Да. И никто из вас не чета. Пойдете на нее с пулями – сами себя покалечите. С ножами – тоже. С магией… кабы не случилось беды. Не знаю, может ли она обратить против колдующего его собственное волшебство, но я бы рисковать не стала. Эта женщина – очень опасна, и это не пустые слова. Я бы предпочла с ней в жизни не встречаться.

– Но я же как-то раз уже… имел с ней дело, – сказал Мйар, – давно… И я этого не помню, но… она один раз уже… умирала. Как же она тогда… Откуда же она?..

– Знать не знаю, – отрезала старуха.

– Я… В прошлый раз я с ней встретился до того, как избавился от памяти, – проговорил Мйар, ни на кого в комнате не глядя. – Значит, чтобы снова с ней… разобраться, я должен стать тем, кем был. Все сходится. Я полностью уверился в том, что должен вернуть память. Чем бы это для меня ни обернулось.

– Раз уж ты хоть чего-то в этой жизни определенного захотел, кроме еды и женщин, то я тебе помогу в достижении этого, – произнес Камориль, скрестив руки на груди. – А если вдруг из тебя снова попрет невиданное волшебство и раздует до размера трехэтажки – ничего, справимся. Один раз же справились.

– Я тоже буду рядом, на всякий случай, – сказал Эль-Марко.

– И я! – воскликнула Никс. – Надо Ромку от этой бабищи спасать, я просто уверена в этом!

Мари ничего не сказала.

– Тут из этого поселка, что южнее, в город, вроде бы, автобусы ходят, – сказал Камориль. – Я так понимаю, потерпевшая наша самостоятельно ходить не сможет ближайшее время?

– Особо – нет, – ответил Эль-Марко. – Вообще сможет, конечно, но далеко не сразу.

– Ну, значит, Мйар дотащит вас, Пелагея, до поселка, там мы посадим вас с Мари в такси и вы поедете в свою городскую квартиру или в поликлинику – это уж как вам правильнее кажется. А мы вплотную займемся поисками Родн Кои или Родиона Сизого. Мари, – некромант прямо посмотрел на девушку, – если что, мы же сможем снова обратиться к тебе за помощью?..

– Д-да, конечно, – тихо сказала та.

– А то ведь, где искать Зорею Катха, а теперь и Варамиру – все еще непонятно, – пояснил Камориль, – Так что, ежели мы опять отчаемся, попробуем снова поэксплуатировать «След Суженого». Благо, не любить Варамиру тебе теперь есть за что.

– Да уж, – вздохнула Мари.

Так уж вышло, что я опять подслушал разговор Эль-Марко и Мари.

Мы расположились на обочине у дороги. За побеленными приземистыми домиками виднелось спокойное море, бабки-торговки предлагали приобрести у них груши, яблоки, мед и семки в ассортименте.

Я погрузил баб Пашу, что безропотно ехала у меня на закорках весь путь от Оливковой бухты до поселка, в подъехавшую машину такси, на заднее сидение. Мари села возле водителя. Я пожелал им удачи и отошел на пару метров, ближе к Камориль и Николе.

Эль-Марко наклонился к сидящей уже в машине Мари и сказал:

– У нас бывало и хуже. Увидимся еще, только на телефон отвечай, хорошо?.. Надо ведь столько всего обсудить.

– Я нормальная, – сказала ему Мари. – Просто мне страшно все это. И я ничем не могу помочь. И это – вся семья, что у меня есть.

– Я понимаю. Осторожней там.

– Ты тоже.

И он захлопнул дверь.

Эль-Марко махал вслед отъезжающей машине рукой – просто, не долго. Потом руку опустил и повернулся к нам.

Вот как оно бывает у людей.

Да уж. Это правда удивительно – то, как мы наши баб Пашу. Как странно судьба складывается порой… Мне было немного грустно. Но совсем грустить не получалось – то ли ветер с моря прогонял печали, то ли нетерпение, которое начинало закипать во мне тем яростней, чем ближе становилось свершение моих планов.

Мы отправились на остановку, на которой как раз уже поджидал пассажиров маршрутный автобус.

– А мы не заедем на Лунь посмотреть? – спрашивала Никс у Эль-Марко, поднимаясь по ступенькам внутрь.

– А что на нее смотреть, – отвечал он, – ей там еще долго сидеть.

– Вот же мерзость, – шипел Камориль, сжимая и разжимая пальцы в брезгливой ярости.

Мы уселись, как всегда, в дальней части автобуса и принялись ждать отправления.

– Да ладно тебе, – попытался успокоить некроманта Эль-Марко. – Ну, сожрала она твою шубу и верблюжье покрывало…

– И два шерстяных пледа! – напомнил некромант. – Два! Натуральных! Шерстяных! Пледа! Я уже молчу о старых свитерах!

– Ну, они же были старые… ты их носил хотя бы?

– Нет! Но черный мне, между прочим, Мйар подарил! Я им дорожил!

– Ну, она же не разумная… То есть, разумная, конечно, но, разве что, как какой-нибудь подвальный тролль, – нашла и съела, тем более что ей было нужно подкрепиться перед окукливанием.

– Вот именно поэтому я и не завожу дома живых кошек или собак – мало ли, вдруг в них троллья кровь? – Камориль никак не мог успокоиться.

– Ну, если все же какой-нибудь котенок или щенок тебя соблазнит, ты зови меня, я тебе определю, есть в нем троллья кровь или нет, – посоветовал Эль-Марко.

Камориль расцвел:

– Да ты, я вижу, успел познать толк в…

– Эй-ей, – перебил его я, – Эль-Марко, а что с Лунью-то? Я что-то пропустил? Она… окуклилась?

– Так точно, – кивнул Кападастер. – Удивительное существо – эта Лунь. Жду не дождусь, чтобы посмотреть, что из нее в итоге получится! Это должно быть что-то невероятное!

Автобус тронулся, в нашу сторону двинулась женщина-кондуктор.

– А разве… если она станет бабочкой, она же тут же умрет! – горячо забеспокоилась Никс. – Может, отменить ей это все? Это возможно? Ну, как же так…

– Да не умрет она, – успокоил девочку Эль-Марко. – Ну, быстро, то есть, не умрет. Она – не бабочка, а нечто совсем иное. Скорее всего, после обращения в имаго она проживет еще долгую удивительную жизнь… Ну, в любом случае, мы сможем это определить наверняка, когда она вылупится, по состоянию ее пищеварительной и репродуктивной систем.

Эль-Марко с Николой стали обсуждать, что может выйти из окуклившейся Луни и будет ли это существо летать, а я уставился в мутное окно.

– Не переживаешь, что мы их одних отпустили?.. – спросил Камориль, сидевший рядом.

Я задумчиво хмыкнул. Это он о Мари и бабе Паше, вестимо.

– Немного, – ответил я. – Ну, а что, с собой их тащить, что ли?..

– И правда.

– Если Варамира оставила Пелагею одну в том подвале… поспособствовав тому, чтобы бабка больше не встала… думаешь, она планировала вернуться?

– Почему тогда просто не убила?

– Может, какая-нибудь солидарность колдуний? – предположил я. – В архивах у Элви, помнится, было написано, что Варамира – из их числа.

– Судя по тому, что рассказала старуха, эта твоя дамочка – что-то из ряда вон. Ни разу она не простая колдунья.

– Может, эта… как их, помнишь, ты рассказывал? Дикая?

– Дикие – они, конечно, разные бывают, – согласился некромант, – но таких спецэффектов, как те, о которых нам поведала старуха, вроде бы, не творят. Маги – они же… порою они могут создавать очень эффектные, величественные вещи, играть со стихиями, жизнью, смертью и всем таким прочим. Но на уровне быта многие (почти все) мало чем отличаются от обычного человека. Потому что для того, чтобы сотворить волшебство, надо подумать, напрячься, не ошибиться, сделать все нужное должным образом… свершившееся колдовство – особенно безмолвное – это итог множества принятых магом решений и совокупности совершенно определенных действий, даже если выглядит оно снаружи так, как будто бы вершится играючи. Это все поверху. А вот так, запросто, чтобы она в быту мешала, распространяют вокруг себя примитивную свою магию только элементалисты.

– Ну, может, Варамира – элементалист э-э… – я замялся, – …материи? Гравитации? Если волосы у нее не путаются…

– Элементалист волос? – хмыкнул Камориль. – Грязи и крапивы?

Я ничего ему не ответил. Нам не надо было обсуждать то, что и так было понятно: если бабку Мари украли, используя тех же существ, что напали на нас в доме Камориль – значит, тот сильный чтец (предположительно, Зорея) работает вместе с внезапно ожившей и принявшейся что-то странное мутить Варамирой. А значит, теперь мы в спайке не только по старой дружбе. Наши цели сходятся. Вот только ежели Камориль уверен, что хочет избавиться от Зореи самым радикальным путем, то я, в случае с Варамирой, уверен не до конца. Как это мне, что уж там, свойственно.