Текст книги "Край Ветров: некроманс"
Автор книги: Диэр Кусуриури
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 39 страниц)
И мы, конечно же, напрочь забыли о вине. И оно попыталось убежать. Но Мари выключила газ и стала разливать глинтвейн в кружки.
– Ты отлично сохранился, Мйар Вирамайна, – наконец сказала девушка, повернувшись ко мне. В руках у нее был поднос. – Мне бы так выглядеть в твои годы. Но мне этого не светит, я ведь всего-навсего человек. Но я верю тебе, я не думаю, что ты шутишь. Ты по-настоящему необыкновенный, Мйар.
И я понимал в глубине души, что в ее устах это – комплимент, но все равно не мог не поежиться. Я никогда не хотел быть «особенным», никогда не хотел выделяться.
– Я просто… уродец, – тихо сказал я. – А больше ничего необыкновенного во мне нет.
Но она этого не услышала, потому как пошла относить глинтвейн в гостиную.
Я открыл окно, чтобы впустить кота, который уже с минуту ломился внутрь, а потом и сам прошел следом за Мари.
Камориль читал томик средневековых пьес, который нашел на журнальном столике. Эль-Марко смотрел на огонь, протянув к нему руки, сидя прямо на ворсистом коврике у самого камина. Ромки где-то не было.
– Я много сварила, так что разбирайте! – весело сказала Мари. – Если кто-то захочет добавки, то еще полкастрюли есть! Вот тут стакан, где побольше яблочек, кому?..
– С яблочками Мйару давай, – авторитетно посоветовал Камориль. – Он любит, но просить стесняется.
Мйар наградил некроманта испепеляющим взглядом, на который тот, в принципе, и рассчитывал, но взял протянутую Мари кружку и пробормотал скомканное «спасибо». Сев прямо на ковер, он стал греть руки об кружку, боясь пока что пробовать горячее питье.
– Ну, рассказывайте! – предложила Мари, расположившись на большом удобном кресле.
Эль-Марко молчал, Камориль медленно перевел взгляд на Мйара. Тот поспешно отхлебнул глинтвейна. Камориль вздохнул.
– Что ж, – проговорил он, – я эту историю хотя бы в первый раз рассказываю. С другой стороны… чтобы не повторяться… Мари, и все-таки, когда твоя бабушка сможет принять нас? И какова процедура получения ответа у колдуньи вероятностей?
Мари поджала губы, смутившись:
– Ну, бабушка моя за это деньги берет обычно… Но сейчас она спит…
– Это-то понятно, – кивнул некромант. – И какова цена? Не стесняйся, пожалуйста, озвучь. Сколько надо – столько и заплатим.
– Да не в том дело, – Мари помотала головой.
Входная дверь скрипнула и в зал вошел Роман. Ничего не сказав, он уселся на ковер недалеко от Мйара. Так как все молчали и смотрели на него, он произнес:
– Я у бабы Паши был. Она сказала, что Мари нам все расскажет.
– У бабы Паши? – Мари удивилась. – Ты разве из дому выходил?
– Я к ней через кладовой коридор прошел, – пояснил Ромка. – Я ж не знал, что вы по нему не ходите. А обратно уже прошел по пандусу, что вокруг дома идет.
– По коридору? Но как ты там прошел? – Мари явно не верилось.
– Да я… как-то вот… ну я же юркий, вот и прошел, – замялся Роман. – Ну и вот, баб Паша сказала, что нам все расскажет Мари, потому что она тоже колдунья вероятностей.
– Тоже? – удивился Мйар.
Мари улыбнулась немного раздосадовано:
– Ох уж эта… баб Паша!
– Ты – колдунья? – Мйар смотрел на нее большими глазами, как будто бы мало на своем веку видал колдуний.
– Ну, я… Типа того. Не знаю наверняка. Но это… вполне вероятно, – она запустила пальчики в волосы, взлохматила челку. – Б-р-р. Может, я и не настоящая колдунья вероятностей.
– То есть, нормальных людей среди нас сейчас нет вообще, – улыбнулся Камориль. – Тем лучше! Мне немного неловко спрашивать, но все-таки очень любопытно… Почему ты сомневаешься в своих способностях?
– Эм… Видишь ли, – Мари отхлебнула сладкого глинтвейна и уставилась на огонь, – мне случалось прозревать вероятности только несколько раз в своей практике. И были они… странные. Тем, кому я рассказала их путь, вряд ли эти мои видения помогли. Они как будто бы… слишком тонкие и слишком сложно спутанные, эти ниточки, а если разум отключить и отрешенно смотреть, то всякая белиберда чудится.
– О-о, это вот, про ниточки, это очень похоже на то, что я тоже видел! – оживился Ромка. – Там, в «изнанке»! И тоже – ничего не понятно! Как будто бы хаос, или слишком сложные чужие письмена, или примеры в вузовском учебнике физики.
– А баб Паша тебе не помогает в этом разбираться? – спросил Мйар.
– Да как же она мне в голову залезет, а я к ней? – Мари пожала плечами. – Единственное, что понятно наверняка – я провижу вероятности.
– А как это понятно? – решил уточнить Роман.
– Маги одной направленности чуют чародейства друг друга, – пояснил Камориль. – И даже, порою, издалека. И даже, обычно, понимают, что было наколдовано.
– А разной направленности? – мальчик смотрел на Камориль завороженно.
– Тут все куда как проще. Бесспорно – я почую акт чужого колдовства. Но не издалека и только ежели оно происходит сейчас или было сотворено совсем недавно. Но вряд ли я смогу отличить что-либо прорицательное от какого-нибудь там контроля разума, не будучи специалистом. Точнее, я-то явно не отличу. Никак.
– Ну вот, и баб Паша говорит, что я именно колдунья вероятностей, – вздохнула Мари. – Но, к сожалению, гарантировать превосходного результата я не могу. Мне, конечно, интересно, зачем вы к нам пришли, это у меня девичье такое любопытство, но если вы хотите чтобы вам ответила моя бабушка, то…
– Она не будет нам ничего отвечать, она уже сказала мне все, что сочла нужным, – покачал головой Ромка. – Кстати, а можно мне тоже глинтвейна?
– Конечно, бери!
– Конечно нельзя!
Мйар и Камориль заговорили одновременно. Переглянулись хмуро.
– Там выпарилось все, можно, я думаю, – примирительно решила Мари. – Ну, значит, придется мне проводить ритуал предсказания.
Я был взволнован. Какое-то смутное беспокойство почесывало мне затылок, зудело на кончиках пальцев. Мысли в моей голове все перепутались, и глинтвейн был в этом явно не виноват.
Камориль начал вкратце рассказывать, что у меня приключилось, а я добавлял иногда то, что считал важным. Мари слушала внимательно, кивала. Вопросов почти не задавала.
Когда рассказ подошел к концу (мне пришлось снова мысленно «пережить» момент нападения той многолапой твари), Мари немного подумала, а потом сказала мне и Роману, обоим, сесть на ковер рядом с ней и взять ее за руки.
Каморль это явно не понравилось, но он смолчал. Только глядел бесстрастно, с постным лицом на то, как мы усаживаемся на ковер и я беру Мари за руку, а потом к нам присоединяется Ромка.
Ручка у нее была тонкая, нежная, холодная. Кожа была тоже какая-то на удивление мягкая, но будто бы хрупкая, пергаментная. Мари молчала, прикрыв глаза, а я думал о том, что ее ладошка в моей руке постепенно согревается. И это тепло возвращается ко мне удвоенным, пронизывая все тело от макушки до пят.
В комнате смешались запахи очага, пряностей, вина и старого дома. Ромка поглядывал так же обеспокоенно то на нее, то на меня. Наверное, он тоже чувствовал тепло.
Несколько секунд ничего такого не происходило вообще. Я даже подумал, было, что Мари и правда ошиблась насчет своей магии. Но потом я заметил, что в полумраке передо мной начинают проявляться светящиеся искорки, мягко мерцая теплым золотом. Как светится море в августе, так светился передо мной воздух в каминном зале. Пшеничные волосы Мари колыхались на невидимом ветру, будто бы неподвластные силе притяжения. Я сам перестал ощущать свой вес, глянул на Ромку – так тот как будто бы приподнялся над ковром, и тот же самый невидимый ветер трепал его светлую челку.
– Красиво-то как, – не смог сдержаться я.
Огонь в камине трепыхнулся, зашумел. Черепаховой масти кошка запрыгнула с пола на диван. Мари не отпускала наших рук, сидела молча и неподвижно, несмотря на происходящие странности. Я почувствовал, как она чуть крепче сжимает мою ладонь. Потом ее веки дрогнули, она открыла глаза, и пока я тщетно пытался в этом взгляде не утонуть, Мари произнесла:
– Найди ключ от всех дверей, кроме одной.
Магия кончилась, как проходит слепой дождь. Настоящий мой вес придавил меня к полу. Камориль поймал в руку одну из эфемерных искорок, а когда разжал ладонь, ее там уже не было.
– Это я что… Это, что ли… Это было пророчество? – хлопала глазами Мари. – А почему такое странное? И что это со мной было такое? Я хоть своим голосом говорила? Или нет? Или страшным каким-нибудь?
– Своим-своим, – успокоил ее Эль-Марко.
– Бред какой-то, – высказался Ромка. – Ключ, который открывает любую дверь, кроме какой-то одной двери?
– Да, это явно было колдовство, и, судя по спецэффектам, это – истинное пророчество колдуньи вероятностей, – произнес Камориль. – Но мы не обязаны понимать предсказание дословно. В то же время, нам не следует отбрасывать возможность буквальной трактовки.
– А у этих предсказаний еще и трактовка есть? – удивился Мйар.
– А то, – некромант поерзал на диване, перекидывая ногу на ногу. – Я слышал, что вот уже лет пять, как провидцы целенаправленно собирают все свои спонтанные пророчества вместе и пытаются восстановить традиции… или заново воссоздать методологию, которая поможет им в расшифровке этих самых пророчеств. Слухи, конечно, непроверенные… Мари, а ты сама можешь нам сказать, буквально это условие или же оно, скажем так, тоже является загадкой?
Девушка, ошарашенная случившимся с ней, молча покачала головой. Выглядела она испуганно.
– Нужно свериться с базой артефактов, – рассудительно заметил Эль-Марко. – Я могу попробовать отправить запрос в гильдию.
– А я в свою, – кивнул Камориль.
– Кападастер, а ты тоже в какой-то гильдии? – поинтересовался Ромка.
– Ну, почти, – улыбнулся Эль-Марко. – Вернее, я вне гильдии, но, как бы, все равно числюсь там… определенным образом. Ведь я же… как бы, маг. Тоже.
– Ключ, который открывает все двери, кроме одной… но ведь никто, наверное, не знает, какую дверь он не может открыть! – тем временем Мйар пытался осмыслить услышанное. – То есть, его можно использовать для того, чтобы пробраться в разные места… Но существует место, в которое с его помощью не проберешься. Дверь, которую им не открыть. Но зачем нам этот ключ? И что это за дверь?
– Если понимать пророчество буквально, то можно предположить, что этим ключом следует что-то открыть, – рассудил Камориль. – В мире миллиарды дверей. И только одну из них он не может открыть. Эту дверь ты рискуешь даже ни разу не найти – за всю жизнь. Но, имея такой ключ, ты будешь способен пробраться куда угодно.
– Если там есть замочная скважина, – добавил Эль-Марко.
– Нет, это слишком сложно для моих мозгов, – застонал Мйар. – Я не понимаю, зачем такая штука вообще нужна.
– Предположим, ты все-таки найдешь дверь, которую этот ключ не открывает, – продолжал Камориль. – Но ведь это же дверь. Значит, она должна открываться… каким-то иным образом.
– Или не должна открываться никогда, – добавил Мйар.
Ему никто ничего не ответил.
– Что, если этот ключ может открыть любую дверь, но закрывает только одну?
– Та-ак, – Камориль почесал ухо. – То есть, мы сможем найти некую вещь, здесь и далее ключ, которая сможет закрыть нечто незакрываемое иными способами?
– Некий абсолютный нейтрализатор, – кивнул Эль-Марко.
– Хм, если так глобально об этом думать, становится немного страшно, – поежился Мйар. – Что такого нужно будет им закрыть?
– Может, эта штука прикроет Роману его дивное магическое дарование? – предположил Камориль, косясь на мальчика. – Или, если кто-то бессмертный откроет им все существующие двери, та единственная неоткрываемая откроется сама…
– Ох, не ожидал я от тебя, Камориль, такого смелого предположения! – хихикнул Мйар, – «Кто-то бессмертный»?
– Очень быстрый и незанятой, – кивнул некромант. – Угу.
И снова замолчали. Ромка, поглядев по очереди на всех, сказал:
– А давайте, может, его найдем для начала? Ну, ключ. А там уже посмотрим, что с ним делать. Может, и не надо им ничего открывать-закрывать… Вдруг он сам сделает все, что нужно?
– Опасно, – заметил Камориль.
– Но ладно, – кивнул Мйар. – Мари, ты как?
– Я все еще немного… ошарашена. Еще ни разу… пророчество… не случалось с такими спецэффектами.
– Это не от пророчества спецэффекты, – улыбнулся Камориль. – Это… у меня возникла мысль, что ты не просто колдунья вероятностей. Точнее, не только.
– А? – Мари встрепенулась. – А кто же еще?
– Пока что даже не смею предполагать, кто, – загадочно произнес Камориль, потирая подбородок. – Итак, план победы следующий: вы тут спите, а я пошел.
– Сам, что ли, один? – спросил Мйар растерянно и немного обеспокоенно. – Ночью? Куда?..
– Меня очень трогает твоя забота, – вздохнул некромант. – Ты даже не представляешь, как. Доброе слово с твоей стороны вообще повышает мне настроение на сутки, но я не о том. Я не буду терять времени и поеду ночным рейсом в город, где жил раньше. Я управлюсь меньше чем за двенадцать часов, поверь мне.
Мари спохватилась:
– Да, точно, спать вы можете тут лечь, вон, диван широкий и раскладушка есть, все поместятся!
Мйар продолжил все так же тревожно:
– Но, Камориль, а вдруг на нас снова нападет эта тварь? Или на тебя? Может, не стоит нам разделяться?
– Со мной все будет хорошо, а с тобой будет Эль-Марко. Если что-то случится – не стесняйся и не мешкай, зажимай струну и покажи этому злому злу, кто есть кто.
Камориль подошел к сидящему на полу Мйару, наклонился и быстро чмокнул его в макушку, пока он не успел опомниться.
– Ай, иди давай уже! – замахал руками Мйар. – Звони! А мы тут пока подумаем, чего куда!
– Увидимся, – Камориль подмигнул Ромке, который смотрел на происходящее неодобрительно, и вышел из зала в коридор, а потом и из дома, нырнув привычно в вязкую, тихую ночь.
Я смотрел в темный потолок и думал о вечном. О том, например, почему Мари так легко оставила нас ночевать здесь. Нас, троих едва знакомых ей… существ. Притом, мужчин. Конечно, мы, как пришли, так и ушли бы, даже несмотря на то, что за окном ночь и холодно. То ли она сама по себе совсем ничего не боится, то ли магия, которая живет в ней, уже все ей о нас рассказала, и даже то, чего мы сами о себе не знаем. И что бояться нас нет никакой надобности, например.
Еще я никак не мог осмыслить тот факт, что Мари – колдунья. Конечно, кого только нет на свете. Я знаю колдунов в избытке, человек пять, и, думается мне, их в самом деле гораздо больше. Но я понимаю их как… успешных поэтов, или балерунов, или устроителей свадеб, или вижу в них что-то наподобие гениальных композиторов. Словом, для меня чародеи и колдуны – это люди редких, специфических профессий. Мне думается, что любой, в принципе, может стать гимнастом или танцором, или вышивальщиком гладью. Но разве все ими становятся? И даже не каждый из попытавшихся добивается успеха. Вот так же я вижу и магию. Ну, разве что, ее может отнюдь не каждый, ибо штука это врожденная. А уж виртуозы типа Камориль встречаются и вовсе редко, и этим в нем, без сомнений, можно повосхищаться, если захотеть.
А тут эта девочка, теплая и хрупкая – и на тебе, тоже колдунья! И, притом, какая-то не простая… Однозначно, волшебная. Но это я не о том, что колдунья, а о том, что она волшебная сама по себе.
И мне бы сейчас поговорить об этом с кем-нибудь, кто умнее меня или хотя бы циничнее, чтобы этот кто-то за меня проговорил самые страшные и самые жестокие слова. Те, что про голод плоти и про бессмысленность чаяний. Те, которые про разницу между любовью и влюбленностью. И чтобы с видом поумнее, и тоном наставительным, и чтобы я поверил снова, что лучше быть одному, что мне на моем веку хватит моих друзей, чая, сластей и струн, красной луны над гребнями старых гор и выдуманных другими юных дев, что живут на страницах недописанных книг; что быть, вот так, самому по себе – это хорошо и правильно, и это единственный оптимальный вариант для таких, как я.
В окно, как нарочно, заглянула луна и стала светить мне прямо в лицо. Я еще немного поворочался, прислушиваясь к мерному сопению Эль-Марко и различая за ним тихое дыхание сладко спящего Ромки.
Да, вот такой минус отличного слуха помноженного на привычку к холостяцкой жизни: незнакомые, аритмичные звуки мешают мне заснуть. Я проворочался еще пятнадцать минут. Сел. Глаза очень скоро привыкли к темноте, как это у меня всегда бывает. Я, понадеявшись на какую-никакую свою ловкость, тихо-тихо встал и, медленно, почти крадучись, вышел из каминного зала. Деревянный пол, которому, казалось бы, ни к чему мне содействовать, на удивление не скрипел, как и дверь в комнату Мари, изначально приоткрытая. Я бесшумно пробрался внутрь, прикрыл дверь за собой и, аккуратно облокотившись на край стола, стал разглядывать спящую девушку.
Я чувствовал себя преступником, извращенцем и… молодым, до ужаса юным. Ощущать свой возраст – пускай и неверно, – было для меня чем-то новым и странным.
Мари спала в пижаме, в обнимку с кошкой. Кошка следила за мной одним зеленым глазом, иногда моргая, но уходить она явно не собиралась. Тем лучше, – меньше шансов разбудить хозяйку.
Не знаю, что на меня нашло и зачем я вообще туда пришел. Знаю доподлинно только одно: смотреть на спящую девушку было не только волнительно, но и очень приятно. Если бы я умел рисовать, я бы обязательно запечатлел ее. В тусклом свете луны она была прекрасна и нежна, и я не видел в ней никаких изъянов, даже если они и были.
Грешным делом я подумал о том, что с радостью махнулся бы местами с кошкой, но кошка была явно против.
Пылинки плясали в приглушенном свете луны. Блики от зеркальца на столе и стеклянных створок шкафа неровно ложились на бледные ключицы и обнаженные плечи. В тонких пальчиках Мари запутались светлые прядки, и какой-нибудь не обремененный изысками оригинальности бард сказал бы, что волосы у Мари цвета верескового мёда. Но вересковый мёд скорее красен или рыж, и лучше бы этот бард сказал так обо мне.
И – да, я в этот миг не думал почти ни о чем, и это я зря. Нужно было понять, как нам искать ключ от всех дверей, кроме одной, – или хотя бы узнать, с чего начать. Но я смотрел на спящую колдунью вероятностей, и эта девочка казалась мне чем-то поистине невероятным.
Я ушел так же тихо, как и пришел. Быть может, ей приснится что-нибудь из юношеского фольклора, того, где у полуночных визитеров огромные черные крылья, огненные глаза и доброе сердце.
Поезд резал ночь, как нож режет масло, вырывая своих пассажиров из резервации городов, неся их в своей утробе – в блаженном «нигде». Времени здесь как будто бы не было, телефонная связь пробивалась урывками, запахи, приглушенный свет, разговоры – все это казалось частью иной реальности.
Камориль любил поезда. Когда он ехал в поезде, ему нравились даже его попутчики. Причем, вне зависимости от того, кто это: женщины, мужчины, старики, дети, инвалиды, попрошайки, жулики или проповедники. Откуда-то в этом «нигде», которым представлялся ему поезд, рождалась в нем приязнь к роду человеческому, к которому он сам, по большей части, все еще принадлежал. Люди ему нравились не только сами по себе, но даже в совокупности со своими проявлениями, что, по сути, достаточно странно. Его умилял храп грузных усталых мужчин и ор годовалых младенцев, ругань семейных парочек и нестройные песни под раздолбанную гитару, которыми развлекали себя похмельные короткостриженные юнцы.
Ему очень хотелось курить. До прибытия оставалось всего ничего, и Камориль вышел в тамбур. За окном, в тусклом предрассветном зареве, мелькали соленые озера, похожие на множество серебристых зеркал.
– Давненько я здесь не был, – проговорил он.
Озера сменил лес, затем предгорья с рассыпанными тут и там маленькими поселками, потом поезд пересек арочный железный мост над широкой порожистой рекой, и, здорово поднявшись над уровнем моря, причалил к белостенному вокзалу в крохотном городке посреди высоких гор, который, как всегда, был плотно укутан облаками. Постояв здесь с четверть часа, поезд двинется вглубь материка.
Камориль ступил на перрон, и влажный, промозглый холод, свойственный этой местности, тут же безжалостно обнял его, поприветствовав, как родного. Выдыхая облачка пара, золотящиеся в первых солнечных лучах, некромант направился к кофейному аппарату.
Редкие утренние прохожие смотрели на него удивленно: для такого небольшого города он выглядел диковинкой.
Горячий черный кофе без сахара был именно тем, что нужно. Камориль согрел об пластиковый стакан озябшие пальцы. Потягивая дрянной дешевый напиток, он с ухмылкой вспомнил о том, как Ромка спросил, а как же у него растут волосы. Вероятно, мальчуган свято верит, что Камориль мёртв. «Но знал бы ты, как тяжело я боролся за эту жизнь и за само желание жить… Ты бы наверняка во мне разочаровался», – подумал Камориль.
Вдохнув поглубже непривычно чистый горный воздух, Камориль как будто бы «нырнул» в город. Он скользил по узким запутанным улочкам, как черный призрак своего собственного прошлого. Он с легкостью узнавал улицы, по которым шел, но его самого тут некому было узнать.
Вскоре Камориль вышел на пустырь, упирающийся в почти отвесную скалу, в которой была выдолблена каменная лестница. Лестница уходила в облака – в прямом смысле слова. Вздохнув и еще раз обернувшись на город, купающийся в теплом утреннем свете, Камориль стал подниматься вверх, постепенно погружаясь в еще больший холод и ограниченную видимость.
Подъем длился примерно час, но некромант знал, что этот отрезок пути – не самый сложный. Он требует физической подготовки, но в целом не представляет собой ничего сверхъестественного.
А вот дорога по плато, где ветер носит облака с огромной скоростью, – этот путь дастся ему тяжело, хотя бы потому, что бередит в душе не самые лучшие воспоминания.
Здесь повсюду острые голые камни, а уши закладывает от перепадов давления. Нормальные люди не стали бы жить здесь, если бы только не крайняя нужда. Если бы только им не хотелось выстроить дом там, где их никто не будет искать.
Густая тень от ветхого на вид особняка с заколоченными окнами накрыла Камориль. Стало еще холоднее, но дом защитил его от ветра. Некромант окинул взглядом потемневший от времени фасад, мусор во дворе, мертвые, пустые канализационные трубы с разорванной изоляционной обмоткой, погнутый во многих местах чугунный забор.
– Э-э, да не ходи туда, сынок, – внезапно окликнула его бабка, погоняющая куда-то вверх по тропке пятерых коз. – Гиблое место!
– Знаю, – улыбнулся Камориль. – Будь здорова, мать! – зачем-то крикнул он старухе вслед. И подумал, что сделал так только потому, что так бы на его месте повел себя Мйар.
Калитка скрипнула, и некромант вошел во двор.
Место было и правда «гиблое». Ощущение смерти было острым. Ее здесь было много, и не вся она была старой. Камориль слегка прикрыл веки, прислушался к своим ощущениям, позволяя неприятному, тревожному зуду распространяться с пальцев выше по рукам, до локтей, и по плечам, перебираться на спину и поясницу.
Здесь совсем недавно убивали коров, кошек, волка и двух человеческих детей. Детей восстанавливали скелетами, и вон их раздробленные кости лежат на земле, перемешанные с углем. Во многих неживых предметах во дворе, казалось бы, для этого вовсе не предназначенных, заключены духи умерших, как насильственной, так и естественной смертью.
Камориль коснулся рукой треснувшего чугунного горшка, мгновенно разрушая тонкую связь между духом и его обиталищем. Некромант не хотел освобождать всех мертвецов, томящихся здесь из-за капризов его сумасшедшего знакомца. Так он просто предупредил хозяина о своем присутствии.
Входная дверь оказалась не запертой. Камориль вошел внутрь и сразу же погрузился в почти кромешную темноту.
Но он знал здесь все.
Наощупь он нашел лестницу и стал подниматься наверх. Ощущение смерти стало еще более отчетливым. На втором этаже света оказалось чуть больше. Солнце все-таки проникало в щели заколоченных окон, образуя прямые желтые столбики яростно пляшущей пыли.
Камориль шел по правому крылу особняка, к самой большой комнате второго этажа. Двери в нее не было, но вход загораживали ярко-синие занавески с пришитыми на них медными монетами.
Монеты мелодично звякнули, когда Камориль вошел.
– Я знала, что ты придешь, – произнес низкий женский голос.
– Вы идите, – сказала баба Паша, – вы ее с собой не берите. Видели, она спит? Вот пускай себе спит.
Я поставил на стол пустую чайную чашку.
– Спасибо за чай, и за ночлег, и вообще, – я зарылся пятерней в волосы, почесывая затылок. – Плохо, конечно, вот так, не попрощавшись, уходить…
– Я ей передам от всех вас приветы, не волнуйся!
Баба Паша мыла посуду зеленой губкой. В утреннем свете латунные трубы блестели особенно ярко и тепло. Ромка дожевывал бутерброд, Эль-Марко сонно тер глаза. Я, встав, пододвинул стул к столу.
– И знаешь еще что, – баба Паша обернулась ко мне, оторвавшись от своего занятия, – ты не думай чего. Вы еще точно встретитесь.
– Кто? – не понял я.
– Вы все встретитесь. Ну и ты встретишься с тем, кто тебе дорог, это я тебе как колдунья вероятностей говорю.
– И за это спасибо тоже, – я улыбнулся. – И все-таки, баб Паш, что такое «ключ, открывающий все двери, кроме одной»?
– Знать не знаю, – жестко отрезала старая женщина. – Это кто тебе такой чепухи наплел? Маришка что ли?
– Ну.
– Ну, если разве Маришка, – голос бабы Паши потеплел, – тогда это может иметь смысл.
– Это было ее пророчество, – решил уточнить я, – я сам видел и… чувствовал это. Это была настоящая магия.
– А ты будто разбираешься в магии? – ухмыльнулась старуха. – Ты как будто бы магию видел?
– Дядька Зубоскал, ты с баб Пашей не спорь, – вмешался Ромка. – Она всяко лучше знает.
Я подумал, что мальчик очень даже прав, а потому замолк. Наверное, к людям с возрастом приходит некая иррациональная мудрость, смешанная в равных пропорциях со смирением и обреченностью. Спорить с ними, и правда, нелепо.
Но иногда такого осознания недостаточно, и любопытство пересиливает. И я все-таки произнес:
– Что бы это ни было, вы же не… – я замялся, – ну, вы же отказались отвечать нам на наш вопрос.
– Все ответы у вас уже есть, просто вы их не видите, – сказала баб Паша, не оборачиваясь. – И я не вижу, потому что я – это я, а ты, сынок, это ты и есть.
– Ну, мы пойдем, – произнес Эль-Марко, увлекая меня за собой, к входной двери, пока я еще чего не спросил. Не то чтобы баба Паша мне не нравилась. Нет, старухой она была вполне сносной. Просто я не знал, что нам дальше делать. И я пытался получить от нее хоть какую-то дополнительную информацию. Камориль ведь говорил, что колдунья вероятностей нам поможет. Но предсказание Мари (лично мне) все только больше запутало. Что за ключ? Где его искать? С чего начать хотя бы?..
Когда мы уже вышли на мостик, ведущий через озеро от дома к берегу, баба Паша окликнула меня:
– Эй-ей, молодежь, погодите чутка… Да-да, ты, рыжий, постой. Я тут кое-что вспомнила, посмотрев на тебя издалека…
Я не стал ничего спрашивать, ожидая, что она сама продолжит. Но она молчала.
– Что? – все-таки спросил я.
– Ты Даньку Белого Когтя знал, – сказала она. – Да. И он тебя выходил. И он тебе был как отец.
– Он был мне… скорее другом, – хмыкнул я.
– Это все поверху, – старуха махнула рукой, – а по сути…
– А вы знали Даньслава? – напряженно спросил я. Внутренне я понимал, что если упрекнуть ее в том, что она не рассказала этого раньше, старуха может взбрыкнуть и не ответить. Потому я как можно более просто спросил: – И какой он был?
– Он был… очень статный, красивый, – ответила баба Паша, подумав. – Все девки по нему сохли. Но в нем жило тяжелое одиночество, и вся его красота, ум, все его возможности его самого не грели и не утешали. Глупо так жить, счастье – оно ведь штука простая, на самом деле.
– А откуда вы знаете его? – я говорил медленно, бесцветным голосом. Мне казалось, что я хватаюсь за ускользающую атласную ниточку, за тусклый намек на истину, которую мне нужно знать.
Бабка задумалась.
– Он приходил ко мне, за советом, как водится. Все ж таки в одном городе живем, а колдуний вероятностей не так уж много, чтобы перебирать. И он спросил…
Я терпеливо ждал, когда она вспомнит. Ромка молчал, Эль-Марко опустился на корточки и стал глядеть в озеро.
– …и он спросил, что может ему помочь, – наконец выговорила старуха. – Такой вот вопрос, все как будто сговорились, приходят и спрашивают все время одно и то же, одно и то же!
– И что вы ответили ему? – спросил я, не надеясь на какой-либо ответ вообще.
Бабка поджала губы и отвела взгляд:
– Я, как было, ему сказала. Ничего, говорю, тебе уже не поможет. Слишком много ты наделал, слишком все перепутал. Есть во всем предел, у всего есть конец. Тебя, говорю, ничего не спасет. Жестоко так говорить? Пускай. Но не врать же я ему должна была, так?
– Так, – кивнул я.
– Но ведь мой дед был судьбоплет и пророк, вы же сами так сказали! – выпалил Ромка. – Зачем ему приходить к колдунье вероятностей, если колдунья его слабее?
– Так ведь не боги горшки обжигают, – улыбнулась баб Паша. – А теперь все, все, кыш, заболтались на пороге… Удачи вам! Идите с миром!
Она закрыла за нами дверь, и мы пошли. Просто молча пошли вперед, кое-как ориентируясь на местности. По идее, к трассе можно было пройти каким-то путем покороче, чем тот, который мы одолели ночью. Перед тем, как ложиться спать, Мари распечатала нам карту местности и нарисовала примерно, как и куда идти.
Я запоздало понял, что она и не собиралась с нами никуда уходить. Откуда у меня в голове взялась мысль, что Мари пойдет с нами? Она и так нам очень помогла. Наверное, мне просто не хотелось расставаться с ней так скоро, хотелось пообщаться с ней подольше.
– Дядька Зубоскал, и что же мы будем делать? Как мы будем искать этот ключ? – спрашивал Ромка.
Его можно было понять. Если бы тут был Камориль, я бы спрашивал то же самое у него.
– Эх, Ромка… сложное ты мне задание, конечно, подкинул, с этими своими снами, похищениями, тетками монстроидными… Ключами странными! Мне не хочется этого признавать, но, похоже, мы в тупике. Точнее сказать, я не имею никакого понятия, как нам искать этот самый ключ, и где.
– Я вчера предлагал проверить базу артефактов, – напомнил Эль-Марко.
– Базу вашей гильдии? – уточнил я.
– Не знаю, будет ли это эффективно, – Эль-Марко задумался. – Официальных гильдий всего четыре. Естественно, что информацией друг с другом они делятся неохотно. Даже если базу гильдии некромантов проверит Камориль, а я сверюсь с информацией в гильдии целителей, то останутся еще чтецы и элементалисты. Ну, и поглощающие, конечно же, но как к ним пробраться – вообще другой вопрос…
– О-о, Мйар, расскажи мне про все гильдии! – воодушевился Ромка. – А у пророков гильдия есть? И кто такие чтецы?
– Чтецы – это сборное название всех тех, кто имеет дело с мыслями и сознанием, – пояснил Эль-Марко вместо меня. – Они телепатически общаются, умеют вселяться в животных во сне и наяву, умеют менять людям память, а самые сильные даже могут прямо вот на живую личность перекраивать… но это, конечно же, запрещено.
