Текст книги "Край Ветров: некроманс"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

Уши заложило от перепада давления. Флаги и вымпелы на веревках затрепетали особенно яростно.

– Я вижу по твоему лицу, что тебе здесь нравится, – произнесла Варамира.

Она стояла рядом, спиной к перилам, и пристально смотрела на один из флагов, плещущийся длинной красной змеей.

– Ну, не знаю, что все это мне сулит, но я точно не буду жалеть, что тут побывал, – честно ответил мальчик.

Они стремительно влетели в облака. Зашкаливающая влажность отпечаталась на стеклах иллюминаторов густой россыпью мелких капель. Флажки и вымпелы тут же вымокли, и Ромка почувствовал, что его футболка и джинсы тоже потяжелели от влаги. Стало темно. По разные стороны от борта парома один за другим расцвели тусклые разноцветные огни, так, как будто бы кто-то взрывает в теле облаков салюты или петарды.

Зазвенела рында.

Паром так же резко, как до этого нырнул в облачную гущу, вынырнул из нее на залитую солнцем поверхность, представляющую собой бесконечное золотое поле. Спелая пшеница перекатывалась волнами до самого горизонта, насколько хватало глаз.

– Но… как? – спросил Ромка. Обернулся к Варамире.

– Глянь назад, – сказала она, указывая рукой Ромке за спину.

Ромка повернул голову.

Посреди золотого поля стоял дом – совершенно обыкновенный пятиэтажный старый дом. Ромка сам жил в таком же точно.

– Пойдем, – сказала Варамира.

В это время Зорея уже развязал удерживающие трап канаты и перекинул его через нос парома, вниз. Варамира ступила на трап первой, и, не оглядываясь, стремительно зашагала к одинокой пятиэтажке. Ромка последовал за ней. Пройдя несколько метров, он обернулся, чтобы глянуть на паром. Мальчик предполагал, что судна на месте не будет… Но оно было. Только, разве что, паром предстал совсем уж старым и заржавевшим, и наполовину утопленным в землю. Праздничных флагов и след простыл, а все окна были разбиты.

– В мороке лучше не оборачиваться, – сказал Зорея, кладя ладонь мальчику на плечо. – Идем.

Ромка хмыкнул и пошел вперед, по вытоптанному Варамирой едва заметному пути к пятиэтажке. Чем ближе они подходили, тем выше казался Ромке стандартный, казалось бы, дом. Окна в нем, несмотря на яркий солнечный полдень, горели изнутри и перемаргивались. Мальчик глянул направо, чтобы обнаружить там новенькую детскую площадку, уставленную странными и немного пугающими скульптурами вымышленных и сказочных существ. Одна была особенно большой: огромный зелено-розовый лис с оленьими рогами и змеиным капюшоном, обхватив когтистыми лапами детскую горку, смотрел куда-то вдаль. Ромка запоздало понял, что «скульптура» живая. Лис повернул голову к мальчику, разглядывая его задумчиво светящимися, на вид вполне разумными темно-фиолетовыми глазами.

– Не мешкай, – произнес Зорея, подталкивая Ромку вперед.

– А кто он? – спросил мальчик, не сумев себя пересилить и оглянувшись на лиса.

– Сон наркомана или алкоголика, – презрительно бросил Зорея, – или кошмар какой-нибудь впечатлительной девочки. А может, просто чье-то необыкновенное нутро. Не пробуй с такими взаимодействовать.

– А то что? – уточнил Ромка.

– Ну, мало ли. Может, он окажется на самом деле не сном, а выходцем из другого мира. А у них порядки совершенно невообразимые могут быть.

Ромка увидел, что Варамира входит в черный дверной проем. Глянул вверх: пятиэтажка взметнулась в небо причудливым небоскребом, состоящим из множества составленных один на другой старых домов.

Мальчик поднялся по ступенькам возле входа в подъезд и тоже нырнул в прохладную тьму за дверной аркой.

Внутри дом оказался… странным. Первый этаж заполонили палатки и шатры, какие-то сгруженные в кучи вещи, мешки с картошкой и овощами, грязные походные рюкзаки. Пространство, похожее на непомерно разросшийся ввысь ангар, разрезали на сектора веревки, на которых висело разноцветное мокрое белье. Среди всего этого хлама и житейских тряпичных построек сновали люди – темнокожие, закутанные в яркую материю так, что лица их оставались в тени капюшонов и платков. Они жгли костры прямо в помещении, жарили на палках рыбу, мешали кашу в больших закопченных чанах.

Варамира легко лавировала между палаток и груд вещей. Ромка шел за ней, стараясь ни на что не наступить и не запутаться в бельевых веревках. Население лагеря на них внимания не обращало, занимаясь своими делами. «Бабка» стала подниматься по бетонной лестнице без перил, что, прилепившись к стене, убегала вверх пролетами по пятнадцать-двадцать ступеней. Ромка последовал за Варамирой.

Через пять пролетов оказалось, что лестница обрывается. Зазор между двумя отрезками пути был шириной метра в три. Слева была покрытая граффити стена с квадратными окнами, а справа – пропасть, и там внизу копошился в своих тряпках темнокожий люд. Как же Варамира собирается переправляться на ту сторону обрушившейся лестницы?

Из бетона торчали гнутые прутья арматуры. Ромка глянул в ближайшее окно и увидел море. Простой морской пейзаж без всяких там непонятных цветовых схем. Море синее, чайки жирные, песок золотисто-белый, мелкий, и трава сухая, колючая, едва зеленая, трепещет на ветру. Из окна веяло теплом и соленым морским воздухом.

– Эй, не смей туда соваться, – произнесла Варамира. – Нам нельзя сбиваться с пути.

– Но как?.. – пробормотал Ромка.

– Это первый твой урок обращения с мороком… познай внутренние законы этого места. Или… вспомни их, что ли.

Варамира подошла к краю лестничного пролета и, оттолкнувшись от него, плавно взмыла в вперед и вверх, как будто бы вокруг не воздух, а вода, и она не летит, а плывет. Она пролетела по гладкой дуге все три метра и легко приземлилась на той стороне пропасти. Обернулась:

– Давай, Ром. Твоя очередь. Просто знай: ты можешь. Ты можешь и не такое!

Ромка сглотнул. Обернулся на Зорею, хоть тот и не советовал оборачиваться. Старик улыбнулся ему, и возле серых, больных на вид глаз собрались тонкие морщинки. Давай, мол. Не бойся.

– А если я упаду… – произнес Ромка, – я умру?..

– Ты не упадешь, – ответил Зорея. – Ты же судьбоплет. Морок – это часть всего.

Сказал и улыбается. Да что они вообще думают?.. Ромка подошел к рваному бетонному краю. Кто разрушил эту лестницу? Зачем? Почему этому дому снится, что он внутри разрушен? Может, он устал жить? Может, он на самом деле – недостроенный бизнес-центр, и в нем слишком чисто, стерильно и ему от этого одиноко?.. И если морок – часть всего, то что с этого?

Ромка глянул вниз. Люди – ну прямо как в игрушке, не хватает лишь элементов управления. И все же они кажутся настоящими. Всё здесь кажется настоящим, хоть и странным неимоверно. Но другого пути нет, Варамира права. Куда бы там они его не вела, надо идти.

– Поторопись, – сказала Варамира, обеспокоенно глядя вниз.

Ромка обернулся тоже.

И увидел, как люди-куклы суетятся, бегают, а их палатки и костры заливает что-то непрозрачное, красное, все время прибывая. Вот уже людям приходится плавать в этой красной жиже, но они не кричат, а просто молча уходят под воду, и на поверхность вырываются и лопаются пузырьки воздуха.

– Давай я тебе помогу, – произнес Зорея, подходя к Ромке.

Старик приобнял мальчика за плечо:

– Пошли вместе. Начнем с левой ноги. Левая – вот эта, да? Шагнем левой, правой оттолкнемся – и!..

Мальчик кивнул, и они шагнули, и Ромка оттолкнулся от края лестницы, чувствуя руку Зореи на плече. Притяжение ослабло. Плавно, как будто бы тело ничего не весит, Ромка летел через прозрачный воздух, прорезанный теплыми лучами солнца, что пробивались из окон. Там, снаружи, все еще сияло жаркое лето, плескалось море и кричали чайки. Ромка приземлился с другой стороны обрыва.

– А теперь бегом-бегом! – скомандовала Варамира.

Из-за этакой спешки Ромка даже не успел как следует удивиться этому стремительному прыжку-полету. Они начали быстро подниматься по лестнице. Ромка перепрыгивал порою сразу через несколько ступеней. Что правда, уставал он намного меньше, чем, как ему казалось, должен был. Они стремились вверх, а красная вода (и плавающие в ней люди) неумолимо настигала их.

Наконец они добрались до самой крыши. Варамира стала лезть по коричневатой металлической лестнице. Она с силой толкнула темный ржавый люк и выбралась в открывшуюся квадратную дыру быстро и ловко. Ромка увидел ее руку, протянутую, чтобы ему помочь.

– Ну! – крикнула Варамира.

Ромка тут же полез за ней. На пальцы осыпались крошки ржавчины. Ромка ухватился грязной ладонью за руку Варамиры и с ее помощью выбрался на поверхность.

Следом за ними из люка вылез Зорея, и они с «бабкой» совместными усилиями захлопнули тяжелую крышку, а потом еще и закрыли на железный засов.

– Фух, надо отдышаться, – сказала Варамира, садясь на металлическую поверхность, выступающую из серовато-синей плитки где-то на пол метра.

Ромка стоял с открытым ртом. Он такого еще никогда не видел. Никогда. И даже никогда о таком не мечтал.

Пока Варамира и Зорея потирали лбы, отряхивали руки и пили что-то из горла, Ромка оглядывался по сторонам.

Это был… вроде бы как, обыкновенный вокзал. Пожалуй, не совсем обыкновенный – старый, вычурно спроектированный, ажурный и большой. Высокие тонкие колонны, увитые узорами из черных кованных цветов, вздымались вверх, чтобы, разойдясь по прозрачному потолку кружевными ветвями-венами, поддерживать крышу то ли из стекла, то ли из хрусталя. Солнце дробилось в этих маленьких окошках на тысячу тонких лучиков, пронзая внутренности вокзала столбами переливчатых пыльных радуг. По перронам прохаживались пассажиры – самые разнообразные. Были здесь и люди с головами рыб, одетые в приличные чопорные костюмы-тройки, и белые в яблоках кони, которых хозяева с трудом затаскивали в пассажирские вагоны, и ревностные стражи порядка, одетые в ярко-желтый бликующий винил, из-под которого проглядывали волосатые ляжки и животы, лысины и бугристые коленки. Дамы с массивными бараньими рогами и глазами диких косуль, усыпанные драгоценностями, укутанные в меха и шелк, передвигались парами на двухместных велосипедах, лавируя между другими пассажирами с проворством цирковых акробатов. На механических ногах-протезах передвигались, шипя и постукивая, обнаженные светловолосые люди с огромными белоснежными крыльями за спиной.

Вся эта толпа гудела, стрекотала, галдела и перешептывалась, толкалась и спорила, спешила и не успевала. Причалившие к перронам поезда обдавали собравшийся люд клубами пара, который, поднимаясь к потолку, и делал солнечный свет таким материальным.

В огромной арке, той, откуда и куда поезда уходили, виднелось небо и плывущие по нему кучевые облака, огромные, постоянно меняющиеся и перетекающие одно в другое, снежно-белые. Поезда, медленно ускоряясь, ныряли в эту арку и устремлялись прямо в небо. Без каких-либо рельс.

– Уважаемые пассажиры и гости морока! С девятой платформы отправляется скорый поезд «Лежачий камень – судьба!» – прокатился по вокзалу насмешливый мужской голос, бархатистый, хоть и искаженный помехами.

– Не наш, – сказала Варамира, поднимаясь.

– Что это за место? – наконец спросил Ромка.

Варамира посмотрела на него косо и немного, самую малость, устало. Ромка не привык видеть усталость в глазах этой женщины. Но очень скоро взгляд ее снова стал твердым и целеустремленным:

– Если хочешь, дай ему имя сам. Я называю это место просто «вокзал». Знаю, банально. Он в мороке такой не один, конечно… но все те, которые похожи, но другие – это он же, на самом-то деле.

– Ничего не понял.

– А вот. Пойдемте к расписанию. Нам нужен поезд на «Тлеющее Море», он здесь ходит редко, потому как транзитный, и никакой другой не подойдет.

Варамира двинулась вглубь толпы. Ромка, секунду помешкав, устремился за ней. Все-таки тут очень легко можно было бы потеряться! Он старался не слишком пялиться на проходящих мимо существ, уродливых или не очень.

По вокзалу снова прокатился насмешливый голос:

– Просьба провожающим оставаться на своих местах и никогда, слышите? Никогда больше не отпускать своих провожаемых. Фирменный поезд «Дом – Заповедный Край» отправляется с седьмой платформы через одну минуту.

– А кто это говорит? – спросил Ромка, нагнав Варамиру. Идти рядом с ней не получалось из-за того, что им все время приходилось кого-то обходить.

– Никогда не видела здешнего диктора, но он всегда один и тот же, и, должна признать, его голос мне определенно нравится.

– А может, он хозяин вокзала? – предположил Ромка.

– Директор, что ли?

– Ну да. Или смотритель. А билеты мы покупать будем?

Варамира хмыкнула. Улыбнулась. А потом коротко хохотнула и глянула на Ромку весело (при этом у нее на щеках образовались ямочки):

– Нет, конечно. Ззачем? Тут не надо. Кому нужны в мороке деньги? И билеты у нас уже есть, мы же не зайцы.

Вдалеке послышался гудок. Ромка глянул вперед: на огромной скорости к платформе справа приближался темно-зеленый с оранжевыми полосами локомотив, из трубы сверху у него вырывался черными клубами дым, а фары сверкали хищно и холодно. С нарастающим шумом локомотив прокатился мимо, обдавая пассажиров на перроне горячим воздухом. За ним в вокзал вкатился состав, длинный, вагонов на двадцать.

– О, наш, – сказала Варамира. – Свезло! Вагоны общие, так что давайте поторопимся и займем места.

– А что это за Тлеющее Море? – спросил Ромка, заходя внутрь вагона следом за Варамирой.

– Когда-то оно пылало, – сказала она, опускаясь на сиденье из фиолетового волокнистого дерева, – но потом выгорело всё. Теперь тлеет.

– Оно не из воды? – догадался Ромка, садясь напротив нее у окна.

Зорея сел рядом, подобрав полы своей серой кофты. Варамира хмыкнула:

– Типа того. Раньше его называли морем Синего Пламени, и любой, рискнувший его коснуться, сгорал в агонии, а потом рисковал сгореть в лихорадке в реальности. А теперь по нему вполне можно ходить, хотя все равно горячо.

– И все эти… люди, – Ромка оглянулся вокруг, – зачем они едут туда?

– Они, скорее всего, раньше выйдут, – сказала Варамира. – Тлеющее Море – конечная.

Послышалась переливчатая мелодия и диктор произнес четко и ясно:

– С пятой платформы отправляется транзитный поезд «Сияющий Мир – Тлеющее Море». Поезд следует через станции «Солнышко», «Свобода» и «Счастье». Просьба не оставлять в вагонах артефакты и домашнюю порнографию.

– Он издевается! – воскликнул Ромка.

– Возможно, – улыбнулась Варамира немного нервно. – А, что ему. Все равно на него никто не обращает внимания.

Она внимательно рассматривала что-то за окном. Ромка попытался проследить ее взгляд. Там, куда смотрела Варамира, вроде бы ничего необычного не было (если считать обычными пассажиров самого вокзала). Трое женщин-рыб в нарядных платьях землистых оттенков щебетали о чем-то на своем, рыбьем, держа в перепончатых пальцах изящные зонтики. Рядом с ними усталый, чем-то весьма недовольный медведь в красной подпоясанной рубахе спорил с бородатым тощим стариком в просторных фиолетовых шароварах. От Ромкиного взора остальная часть перрона была заслонена сумками, чемоданами и шляпными коробками, принадлежащими, наверное, троим рыбкам. Коробки подпирали фонарный столб, светильник которого был инкрустирован стеклом, зеленым, граненым и чистым.

Вроде бы, и правда, все спокойно. Почему Варамира так напряженно туда смотрит? И костяшки пальцев у нее аж побледнели…

Поезд медленно-медленно тронулся. Так, что даже толчка никакого не почувствовалось. Как будто бы он не едет, а… ну да, летит. В этот самый момент фонарь зеленого стекла лопнул, и вверх взметнулось алое пламя. Столб стал похож на горящий факел. Поезд начал стремительно ускоряться, а фонарные столбы, мимо которых он проезжал, взрывались один за другим.

– Быстрее, – сказала Варамира с нажимом. – Ну же, быстрее!

Пассажиры стали липнуть к окнам и оглядываться на вокзал, оставшийся позади. Ромка тоже приник к оконному стеклу. Он видел, как фонари вытягиваются стократно, будто резиновые, превращаясь в тонкие черные пальцы с горящими окончаниями, и как они пытаются не дать поезду уйти. Черные паучьи лапы-фонари успели зацепить лишь последний вагон летучего поезда-змея. Вагон отпал легко и просто, как хвост ящерицы, и полетел вниз – и тут же сгинул в мягких белых облаках.

– Он скоро настигнет нас, – произнес Зорея, качая головой.

– Нет, – твердо сказала Варамира.

– Кто? – встревожено спросил Ромка. – Кто «он»?

Варамира скосила взгляд вбок. Поджала губы. Но все-таки произнесла:

– Кровавый Рассвет.

Ромка сел на своем сидении свободней, насупился. Но долго он так не мог. Варамира смотрела сурово и многозначительно, так, как будто бы он должен догадаться по одному ее взгляду, что же это за «Рассвет» такой. Зорея вертел в руках свою губную гармошку. Остальные пассажиры, вроде бы, тоже угомонились и расселись по местам.

– И что это такое? – наконец спросил Ромка.

– Я не знаю, – ответила Варамира.

– Что он делает? – переспросил мальчик, решив выяснять правду упорно и терпеливо.

– Он гонится за теми, кто пришел в Морок наяву, – ответила Варамира, и голос ее дрогнул.

– И чем это нам грозит?

– Преждевременным развоплощением, чем же еще, – ответил за Варамиру Зорея. – Так-то у нас время есть, суток трое как минимум.

– Но на месте оставаться нельзя, – Варамира покачала головой. – Тлеющего Моря нужно достичь как можно скорее. Иначе это будет… глупая смерть. Очень глупая смерть.

– Так я не понял, вы в Мороке смертны или… – Ромка не успел договорить. Он отвлекся. Попросту ахнул, второй раз за такое непродолжительное время. Снова прилип к окну, чтобы получше разглядеть странное и одновременно величественное явление: текущую по небу реку.

Огромная масса воды вьющимся, бурлящим потоком бежала, струилась, текла и, сворачиваясь в мертвые петли, снова устремлялась по своему невидимому руслу куда-то в далекую, подернутую летним маревом синеву. В лазурно-голубом теле потока плыли рыбы, – огромные, золотистые, с рельефной сверкающей чешуей. Они иногда выпрыгивали из воды и снова врезались в нее, разбрасывая вокруг тучу брызг.

– Во дела-а, – протянул Ромка.

– Он – тот, кто идет всегда по твоим следам, по следам на песке, по следам на белом снегу. Рубинами обращается кровь из открытых ран, он чует ее во тьме, собирает ее в карман, ждет тебя на том берегу, – продекламировал Зорея.

– Ну вот и зачем ты это сказал? – недовольно спросила Варамира.

– Один мой старый знакомец любил читать стихи вслух, – старик потер высокий лоб. – Простите, госпожа, если что не так. Но это – отрывок Заповеди, и он, я знаю, о Кровавом Рассвете. Мало кому из живых бывалось в мороке. И вот мы снова здесь, и я точно понял – это о нем.

– Ай, накаркаешь, – Варамира цыкнула языком. – Не зови лихо.

– Я не хочу умирать, – сказал Ромка.

Он понимал, что заявление это звучит глупо и совсем невовремя, да и кто ж хочет? Но все эти странности, невероятности, пришедшие на смену реальности – понятной и простой, и даже изнанке – искристой и вычурной, – все это было прекрасным, но мальчик уже достаточно увидел, чтобы понять наверняка: морок – смертельно опасен. И здесь – страшно. Несмотря на все красивости. Как-то… иррационально страшно, тревожно, как будто бы, случись что, тебя не спасет ни ум, ни ловкость, ни быстрота, ни даже удачливость.

– Он – как ядовитый цветок, этот ваш морок, – произнес Ромка, так как на его «не хочу» никто ничего не ответил. – Но мне еще много чего надо в реальной жизни сделать, понимаете? Я не хочу, чтобы меня настиг этот Кровавый Закат, чем бы они ни был.

– Рассвет, – поправила его Варамира. Повторила, как будто бы пробуя слово на вкус: – Рассвет…

– Как нам от него отделаться? – настойчиво спросил Ромка. – Мы как-то можем с ним бороться?..

– Бежать, – Варамира смотрела вперед, в дальний конец вагона, туда, где девушки-барсы в красных мантиях разворачивали бордовые флаги с золотой символикой и штыками на других концах древков. – Обычно – только бежать. Но, кажется, чтобы бежать дальше, нам придется драться.

– Нет нужды, – сказал Зорея. – Я их задержу. Идите коротким путём!

Варамира глубоко вздохнула, сцепив зубы:

– Выживи. Ты мне еще нужен!

Одна из барсов метнула копье в Варамиру. Тяжелое орудие летело как будто бы сквозь плотную воду, и за ним длинным шлейфом развевалась алая материя. Варамира успела встать и просто повернуться боком, так, что копье скользнуло мимо. Ромка охнул: ни одного лишнего движения! Зорея пригнулся, прячась за лавкой. Вынул из-за пазухи губную гармошку и еще какой-то кошель, расстегнул, высыпал на ладонь ворох металлических штырьков.

– Положитесь на меня, госпожа, – он поднял на Варамиру больные серые глаза.

Ромка смотрел, как белые барсы (холки их задевали потолок вагона) с новыми пиками наперевес наступают, грубо отталкивая к окнам зазевавшихся, но не смеющих пикнуть пассажиров.

Варамира коснулась оконного стекла указательным пальцем – легонько. По стеклу пошла толстая витиеватая трещина. Тысяча острых осколков брызнула внутрь вагона. Несколько задело Варамиру, ее голые руки и лицо, так, что на царапинах выступила кровь. Ромка успел закрыть голову локтями. Ураганный ветер ударил из окна внутрь.

– Пошли! – закричала Варамира, силой подтаскивая Ромку к окну. – Открой глаза! Ты должен смотреть! Смотри!

– Ужасно высоко! – крикнул в ответ Ромка. Он хотел, было, оглянуться, но Варамира ему не дала.

Ветер трепел ее черные кудри, бросал их в лицо ей и Ромке.

– Прыгаем! – крикнула она. – Ласточкой!

И толкнула Ромку из окна вниз. Он, перекинувшись через деревянную раму, инстинктивно зацепился руками за край, но ветер был слишком силен. Он буквально отодрал Ромку от уступа, за который мальчик держался, и швырнул его вниз, в свои холодные колкие объятия.

Ромка, щурясь, все же приоткрыл глаза чуть-чуть. Он увидел черную гнутую линию – это поезд летел над ним. Выходит, Ромка падал спиной вниз.

Это было очень странное и пугающее ощущение. Чувство полной беспомощности и обреченности, и, в то же время, безнаказанности и свободы. Это было страшно и восхитительно – в одно и то же время.

Ветер теплел. Он поддерживал тело ласково и властно.

Ромка словил какое-то воздушное уплотнение и его перекувырнуло в потоке так, что голова пошла кругом. Он с усилием расправил руки и ноги шире и скорость падения чуть-чуть уменьшилась. Летел он теперь лицом вниз, так, что мог видеть плотную завесу облаков, свою тень на них и еще тень Варамиры.

Облака стали рассеиваться, обнажая яркий многомерный пейзаж: покрытые зелеными лесами высокие конусообразные горы, прошитые сверкающими венами рек. Надо всем этим сияло непомерно яркое солнце, отражаясь в далекой воде размытым пятном.

Варамира ухватила Ромку за правую руку – крепко-накрепко.

Скорость падения уменьшилась. Плавно, исподволь, падение превратилось в мягкий стремительный полет не прямо к земле, а вдоль нее, к самому солнцу.

Ромка глазам своим не верил (и не мудрено!), и вообще не знал и не понимал, как теперь быть и как все это понимать. Пейзаж внизу был красив до коликов в животе, до онемения и неприличных слов. Сам факт полета был странным. Ну, это же морок! Понятно, что это сон, но все такое настоящее… И в то же время не настоящее совсем. Как будто бы настоящесть сна, просочившись в реальность, стала еще более сонной. Или восприятие смутила. И всю эту завораживающую красоту Ромке показала странная женщина, назвавшаяся его бабкой, которая умерла и восстала прямо у него на глазах, да еще и эта сила ее страшная – оттягивать на себя нити судьбы или попросту их рвать…

У Ромки в голове творился невообразимый сумбур. Он никак не мог понять, как ему нужно к этому всему относиться. Но пока что, – пока далеко внизу, под ногами, звенит и светится невероятно красивый мир, а по пятам следует какой-то необъяснимый и многоликий Кровавый Рассвет, – все, что Ромка может делать, так это довериться Варамире и идти вместе с ней к Сердцу Мира.

– Оно меня ест! Отцепите его от меня! Эль-Марко, это ты во всем виноват! Ты ее сюда притащил! Сделай уже что-нибудь! А-а!

– Камориль, успокойся! Она не хищник! Она не может тебя есть!

– А что она, по-твоему, делает? Может, это потому, что я температуры комнатной?..

– Ребята, стоять, не двигаться, – Тиха придержал за шиворот бросившихся, было, помогать Камориль Рина и Ари. – Они взрослые, дипломированные маги, они сами разберутся!

– Взрослые, блин, дипломированные! – кряхтел Камориль, пытаясь отодрать от себя черное мохнатое тело. – Марик, ну почему ты мне не веришь? Она меня правда ест!

– Она не может тебя есть, – повторил Кападастер, – ей нечем, Камориль.

Прохладный сырой воздух казался почти осязаемым из-за загустевшего по ночи тумана. Над мрачным особняком, окруженным густым запущенным садом, поднялась луна – какая-то особенно большая, будто бы ей стало интересно, что же этой ночью творится внизу, и она решила взглянуть поближе. В саду тут и там кротко мерцали тусклые фонарики, набирающие энергию от солнца днем, а ночью подсвечивающие растительность и фасад. Редкие скульптуры из темной, окислившейся меди, озаренные призрачным голубым и болотным зеленым, взирали на творящееся в саду безмолвно, но, кажется, слегка осуждающе.

– А может она того… этого… а может, это он? – догадался Камориль, замерев на мгновение. – И он решил со мной… спариться?

Некромант ухватился за две (из восьми) передние лапки Луни, сомкнувшийся у него на груди, и попытался их от себя оторвать. Но – тщетно, животное пристало к нему хуже банного листа и рыбы-прилипалы вместе взятых.

– Это самочка, Камориль! – опроверг его версию Эль-Марко.

– А вдруг она гермафродит! – заявив это, Камориль снова начал пытаться скинуть с себя тушку Луни, которая не молчала – урчала, как заведенный мотор, разве что, чуть более мягко.

– Ты ее только больше пугаешь, – попытался урезонить некроманта Эль-Марко. – Хватит бегать вокруг ореха! Она боится, вот к тебе и льнет! Она же маленькая! И она думает, что ты – ее мать!

– Ну ничего ж себе маленькая!

Лунь и правда была не то чтоб большая, но – достаточно объемная. Совсем уже высохшие и распрямившиеся крылья, волочившиеся за спиной Камориль, оказались длиной метра этак в три, а то и больше.

Камориль, наконец, перестал бегать, встал, опираясь ладонями об колени и пытаясь отдышаться. Взялся руками за ствол ореха и уперся в него лбом:

– Эль-Марко. Отцепи ее от меня. Пожалуйста. Иначе у меня сейчас случится нервный срыв.

Эль-Марко подошел к нему ближе и положил руку на плечо:

– Давай, может, лучше я тебя успокою?

– Нет… Ну как же… Ну я же чувствую! Она в районе лопаток меня грызет!

– Да ей нечем!

– Ну, значит, ты ошибся! Вот прям сейчас проверь ее!

– Я и так держу руку у нее на… эм… странно. Я не знаю, как это назвать, учитывая, что голова у нее вросшая в грудку. Ох, давно у меня такого не было.

– Видишь? – Камориль обернулся к Кападастеру, сверкнув золотом глаз, на вид весьма ошалевших. – Может, и зубы у нее какие-нибудь… не такие!

– Точно, – улыбнулся Эль-Марко левым краешком рта. – Она внедрила в тебя свой хоботок и высасывает твой спинной мозг. Какая нелепая смерть, дружище.

Камориль медленно повернулся к Эль-Марко всем телом и схватил целителя за грудки:

– И она будет на твоей совести! Если ты сейчас же что-нибудь не сделаешь!

Эль-Марко положил обе руки Камориль на плечи:

– Ты не состоишь из сиропа или меда, и ты даже не фрукт! И даже не гнилой! Успокойся! Ну? Всё? Больше не грызет? Что у тебя с лицом?

Камориль отпустил тельняшку Эль-Марко и устало махнул рукой. Вздохнул.

– Ну, смерть так смерть, – сказал он и развернулся, направляясь к ребятам из «Негорюй». Длинношерстная тушка Луни, прилепившаяся к нему сзади и сверху, казалась этаким пушистым черным плащом, за которым стелился еще один плащ – шелковый, переливчато-синий, и длинный не в меру, как подол средневекового женского платья.

Но до ребят Камориль не дошел. На полпути от ореха к «Негорюй» некромант внезапно повалился на колени и закрыл лицо руками. Ари, Рин и Тиха встрепенулись, но, не зная, что делать, остались на месте. Эль-Марко устремился к Камориль – мало ли, что! Вдруг, и правда, плохи дела? Эль-Марко опустился рядом с Камориль, спешно касаясь его шеи (ближайшее открытое место) и проверяя его состояние. Но с ним все было хорошо. Чего же он?..

Камориль, почувствовав прикосновение, отнял руки от лица, и Эль-Марко увидел на нем слегка шальную улыбку. Некромант усмехнулся, улыбнулся шире, а потом и вовсе расхохотался, запрокинув подбородок к большой круглой луне. Смеялся он долго – с полминуты, пожалуй. Потом вытер правый глаз ладонью и произнес:

– Фух. А я уж думал и правда с жизнью прощаться.

– Что… случилось? – спросил Эль-Марко.

– Что-что, – передразнил Камориль.

А потом крылья Луни, те самые переливчато-синие, длиной метра в три, а то и четыре, напряглись, дрогнули по всей площади и, выгнувшись по ребрам твердости, распрямились за спиной Камориль с опасным шипящим шелестом.

– Ух ну нифига ж себе! – воскликнул Ари.

Кападастер смотрел снизу вверх на поднявшегося на ноги Камориль: так некроманту было проще удерживать равновесие, с таким-то парусом за спиной. Эль-Марко спросил:

– Это ты сделал?

– Пожалуй, – Камориль неуверенно повел плечами, попробовал оглянуться назад. – Я не уверен… ну-ка…

Крылья пошевелились, распрямились еще больше вверх, образовав два огромных полукруглых веера и вызвав легкий ветерок.

– Да, – кивнул Камориль, – кажется… нет, не кажется. Точно. Она передала мне… все права.

– Ну надо же, – проговорил Эль-Марко. – Я… я в растерянности. И в восторге. Неужели они смогут тебя поднять?..

Камориль сложил крылья, почти опустив их на землю.

– Это смотрится просто невероятно! – Ари подошел ближе к Камориль. – Можно потрогать?

– Только осторожно, – разрешил некромант. – Я еще не уверен, как оно все… О-о.

– Ты чувствуешь его прикосновения? – спросил Эль-Марко.

– Да, – кивнул Камориль

– Так вот оно что, – хмыкнул Эль-Марко. – Значит, все-таки, те зубики на конце хоботка…

Эль-Марко поднял взгляд на Камориль и запнулся, больно уж яростный у того был вид. Почему Камориль все еще не разразился ругательствами, Эль-Марко не понял.

– Ну, ты и так был не в себе, – решил оправдаться он, на всякий случай.

– Так а чем она питается на самом деле? – это спросил подошедший ближе Тиха. – Точнее, куда? В таком положении?

Тиха тоже зашел Камориль за спину, но к крыльям и Луни не прикасался – так рассматривал.

– Я полагаю, питается она самостоятельно, – произнес Эль-Марко, потирая подбородок задумчиво. – Смотрите. Мы предложили ей все, что нашли холодильнике, и она сожрала подгнившую капусту, ананас и все варенье, что было. То есть, она уже поела. И, поев, решила, что пора энергию тратить – и… начала выполнять свою прямую функцию.