Текст книги "Край Ветров: некроманс"
Автор книги: Диэр Кусуриури
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)
Мйар убил ее быстро и милосердно. Первые раза три. Он съехал с катушек напрочь и не мог контролировать себя. Зверь внутри него не успокаивался, покуда от тела женщины не осталось кровавого месива. Потом он бежал в горы, в лес, скитаясь между вековых деревьев и медленно теряя рассудок. Чем меньше оставалось в нем разума, тем чудовищней становился он сам, изменяясь и внешне, и изнутри. Лишенная контроля сила исключительного чародея обратила Мйара в того огромного черного зверя, которого местные прозвали Драконьим Богом. Мйар не знал, сколько он так бродил и скольких он так убил, потому что в один прекрасный миг сила поглотила его разум целиком. Его самого не стало. И все, что было дальше, он не помнил.
До того момента, как открыл глаза на берегу.
Тогда он понял, что все, что пережил, хочет забыть. И забыл.
До поры.
И у него на самом деле были все шансы снова сойти с ума, если бы память вернулась раньше, чем нужно. Но все прошло хорошо. За тридцать лет он вырос и возмужал, разум его окреп, чувства, может быть, притупились, – но это его и спасло.
«Надо же, хоть кого-то время лечит», – подумал Камориль.
И вот теперь Мйар хочет вернуть себе ту свою невероятную силу и обуздать ее. Стать в этот раз ее единственным господином и никаких «но». Ему осталось всего ничего – дождаться Эль-Марко с Николой, а потом еще добраться к Сердцу Мира и забрать последнюю часть сил у чтеца. Чтец, конечно же, вряд ли будет рад Мйару ее предоставить. Но некроманту казалось, что Мйару может вполне хватить и того, что у него к тому моменту будет.
А потом Мйар намерен убить Варамиру снова, и в этот раз – навсегда.
Раз уж в прошлом ей удалось уснуть, пока он ее убивал. Она выпила некий яд, и Мйар разрывал ее в клочья спящую. И это, наверное, бесило зверя внутри него еще пуще.
Ну, какая же это месть, если тот, кто должен страдать – спит?
Камориль понял, что забыл выкурить зажженную сигарету. Она снова чуть было не обожгла ему пальцы, но он вовремя опомнился и выронил окурок. Затер его подошвой.
Мйар, хоть и слышал возню, не обернулся – все так же смотрел на серое неспокойное море, и ветер трепал его волосы цвета спекшейся крови, к которым Камориль, к своему удивлению, уже начал привыкать.
– А что будет потом? – спросил некромант.
Он знал, что Мйар услышит, даже сквозь ветер и если говорить тихо.
Мйар обернулся. На его лице была улыбка – то ли грустная, то ли саркастичная.
– Экий ты смелый, – произнес он. Перевел взгляд куда-то за спину Камориль. – О, а вот и ребята. И года не прошло.
По ступенькам между скал спускались Эль-Марко с Николой. А за ними, переговариваясь и смеясь, шли Ари, Тиха и Рин.
Никола соскочила с последней ступеньки, и, подбежав по песку к навесу, проговорила быстро:
– Простите-простите, я не смогла от них отделаться!
– Все в порядке, – ответил Мйар. – Мне они не помешают.
– Ой, – сказала Никс, заметив внешние его перемены. – А это что это с вами?
– Со мной все как надо, – улыбнулся Мйар.
Тем временем до беседки добрался Эль-Марко и трое парнишек, у которых с собой были пакеты с чем-то звенящим. Наверняка, пива с собой притащили.
– Всем привет, – воскликнул Ари, ставя свой пакет на бетонную ступеньку. – Как здорово, что все мы здесь…
– Это у тебя пиво там? – спросил Камориль. – Здравствуй-здравствуй. Что за пиво?
– Темное! Будете? – Ари протянул некроманту непрозрачную черную бутылку.
– Благодарю, но вынужден отказаться.
– Ну, как хотите, – Ари обернулся назад: – Эй, парни, чего жметесь? Под навес давайте, а то намокнете же!
Тихомир с Рином и правда что-то не спешили прятаться от дождя, прохаживаясь по берегу невдалеке.
– Мйар, ты как? – спросил Эль-Марко.
Вместо ответа Мйар протянул ему руку. Кападастер коротко коснулся его запястья и отпустил.
Тихомир с Рином все-таки добрались до навеса и поздоровались с собравшимися.
Камориль заметил, что молодые люди даже не пытаются, как это раньше бывало, приветствовать никого «по-мужски». Из-за событий тридцатилетней давности маги стали опасаться лишних прикосновений, и сначала по этой странной брезгливости можно было отличить колдующего от нормального человека. А теперь отказ от рукопожатий так распространился, что это кажется вполне… нормальным? Как же они теперь здороваются и прощаются? Очевидно, просто словами.
Рин, Тихомир и Ари устроились под навесом, усевшись на стол и поставив ноги на лавочку перед ним. Призывать их к порядку никто не стал.
Ари поднял повыше откупоренную бутылку пива:
– Ну, за удачное завершение невыполнимого предприятия!
– А что вы завершили? – спросил Камориль, все так же поглядывая на Мйара одним глазом.
– У нас на следующей неделе, вроде как, выпускной, – сообщил Ари, – у нас с Рином. И аттестация.
– В некоем учебном заведении или в гильдии? – уточнил некромант.
– В некоем учебном заведении при гильдии, конечно же, – ответил Ари. – Вот только Рину оттуда свалить не светит.
– Чего так? – спросил Камориль, переводя взгляд на беловолосого юношу.
– Работать останусь, – ответил Рин. – Отрабатывать.
Камориль еще раз подивился про себя отличию этого Рина и того, что блистал на сцене. Учитывая количество ненормальных на квадратный метр, вполне можно предположить, что у парнишки какое-нибудь там раздвоение личности.
Тем временем Никс вышла из-под навеса на мокрый песок, босиком. Камориль не мог различить с такого расстояния, что именно с ней происходит, но ему казалось почему-то, что редкие капли дождя, попадая ей на кожу, волосы или одежду, тут же испаряются. Впрочем, с ней такое вполне может быть.
Мйар оттолкнулся от столба, который все это время подпирал, тоже вышел под дождь и направился к Никс. Они остановились, не доходя до моря нескольких шагов, и Мйар положил ладонь Николе на плечо.
Камориль смотрел на них издалека, слушая параллельно беззаботную болтовню юных балбесов из «Негорюй».
Эль-Марко присел рядом с некромантом.
– Ну что, выспался? – спросил у него Камориль.
– Да, вполне. А ты?
– Снилось всякое.
– Это все правда? – осведомился Эль-Марко, имея в виду то, что некромант рассказал ему по телефону с утра.
– Вестимо.
– И что он будет делать дальше?
Камориль не сразу ответил, потому как нужно было переждать, пока отгремит раскат грома вдалеке. Наконец он произнес:
– Мйар говорит, что пойдет к Сердцу Мира, оно же – гора Антарг.
– Помню, что-то такое читал…
– И там он схлестнется в последней битве с Варамирой.
– Вот как. Прям схлестнется?
Камориль повел плечом неопределенно:
– Не знаю. Это у меня в голове он «схлестывается». А как там оно на самом деле будет… Да, я склонен ему верить, но пока что я не видел никаких подтверждений его слов о том, что он де возвращает себе былую силу и мощь. Должны же мы что-то чувствовать, а?
– Не обязательно. Он же не колдует, – возразил Эль-Марко.
– А у нас тут еще и вино есть, – Ари спрыгнул со своего насеста и подошел к Камориль и Эль-Марко, гордо неся в руках откупоренную бутыль. – Может, вы к нам все-таки присоединитесь? Расскажете какую-нибудь байку. Я уверен, у вас есть, и не одна!
– А Тихомиру разве будет интересно? – спросил Камориль.
Ари замер, а потом, расслабившись, выдохнул:
– Все в порядке, если б что-то было плохо, он бы с нами не тусил.
Камориль глянул из-за плеча на высокого тощего юношу с относительно короткими волосами, выкрашенными в холодный зеленый. Густая рваная челка падала ему на глаза, мешая разглядеть их цвет. Из-за зеленых прядей, когда он откидывал голову назад, чтобы волосы с глаз убрать, показывались уши, исколотые блестящими серебристыми кольцами. Он что-то негромко рассказывал Рину и посмеивался, то сдержанно, в кулак, а то и открыто, так, что аж жмурился и бил себя ладонью по лбу.
Камориль нравились юные мальчики. Они казались ему чистыми и… перспективными. У них наверняка было будущее, и они, кроме прочего, это будущее заслуживали. А этот был еще и обыкновенным человеком.
И Камориль подумал, что, наверное, быть нормальным – все-таки лучше. Ибо все, что произошло с ним, с Мйаром и Эль-Марко – повязано на магии. Хотя, с другой стороны, не будь ее, не было бы Мйара… да и самого Камориль Тар-Йер тоже не было бы.
А Эль-Марко тем временем соблазнился предложением Ари и ушел ближе к «Негорюй», так, что Камориль остался смотреть на море и на силуэты Мйара с Никс в одиночку.
Дождь застучал по шиферному навесу вдвое громче. Серая пелена укрыла берег и море, будто плотный темный туман. Под навес забежали вымокшие Мйар с Николой.
От Никс шел пар – она, похоже, тут же начала сушиться. Предупредила строго:
– Никто меня не трогайте сейчас. Обожжетесь.
Мйар, судя по всему, не так уж и промок. Не успел как будто бы. Он улыбался краешком рта, и, принимая в руки пластмассовый стаканчик с алкоголем, то и дело оглядывался на море. Зачем-то.
Эль-Марко снял свой пиджак и протянул Рину, вздернув брови, когда тот первым делом отказался.
– Тебе же крайне холодно, я знаю, – произнес целитель. – Ты же поэтому сюда переехал. Почему, кстати, дальше на юг не поедешь?
– Мы его никуда не отпустим, – решительно заявил Ари, – у нас только продвижения наметились! В такой момент голосами разбрасываться – слишком рискованно!
Потом они еще что-то говорили про музыку, альбомы, альтерацию и компрессию – Камориль не слушал. Он вертел в пальцах сигаретку, но закуривать не спешил. Смотрел на то, как на фоне дождя движутся людские силуэты, как сверху ручейками бежит вода, стекая по желобам шифера, как клубится над песком смешанная с водяной взвесью пыль.
А потом он понял, что теперь Мйар смотрит на него. Взгляд ярких зеленых глаз был прямым, тяжелым, неподвижным.
Камориль сломал сигарету в пальцах.
Потом он вслушался в беседу, и понял, что говорят о предстоящем путешествии к Сердцу Мира. Неужели Мйар не стал об этом молчать? Неужели ему все равно и это все – не секрет?
– А как же Ромка? – спрашивала Никола. – С ним все будет в порядке?
– У него есть все шансы выйти из этой передряги самым целым во всех смыслах этого слова, – кивнул Мйар. – Я обещаю тебе, Никола Рэбел, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вы еще раз встретились.
– Встретились?.. – повторила за ним Никс.
– Большего я не могу тебе обещать, – Мйар покачал головой.
– А у нас есть такая песня – про «Сердце Мира!» – воскликнул Ари. – А оно правда есть? А можно нам с вами туда пойти?
– Я пойду один, – сказал Мйар. – Это достаточно… своеобразное место, и путь туда тоже… не слишком похож на обыкновенную горную тропку.
– Так ведь тем интересней! – Ари не унимался.
– Ты когда-нибудь сам найдешь дорогу туда, если будешь искать, – сказал ему Мйар. – Но я надеюсь, что тебе не придется этого делать. Вообще, вот что я хотел сказать перед тем, как отправиться в путь…
Все насторожились. Камориль тоже встал и подошел к Мйару, остановившись у того за спиной. Вслушался, ловя каждое слово.
– Есть вероятность, что я не справлюсь. Исконное зло останется не просто живым, но полным сил.
– Погодите чуть-чуть, вы сказали, «исконное зло»? – перебил Тихомир. – А… я прошу прощения, но… не слишком ли это?..
Мйар улыбнулся и вздохнул.
– Понимаю, – произнес он. – Осознаю вполне, как это звучит. И, тем не менее. Варамира – судьбоед, а судьбоед – это природное воплощение хаоса как такового. Она, вероятно, сама не осознает, кем и чем является. Она просто живет. И очень, знаешь ли, любит жить. У меня с ней, скорее, личные счеты, вы же должны знать, с кем имеете дело вообще. Если я не справлюсь – держитесь вместе. Мы с вами были знакомы, а потому, – если я проиграю, – она может добраться до вас, потому что захочет устранить все мои связи с миром. И ей это не поможет, конечно же, но она все равно будет пробовать, а значит, вам угрожает опасность.
– Мйар, – Камориль, наконец, решил вмешаться. – Ты мог бы не говорить фразами из кинофильмов?
– Почему нет? – ответил тот, криво улыбаясь. – Сейчас как раз подходящий момент.
– Так и… как бороться с этим судьбоедом? – спросила Никс.
– Никак, – ответил Мйар. – Для этого существуют судьбоплеты. Это их основная задача. Вам же, если вы ее увидите, стоит бежать так быстро, как только хватит сил.
– То есть мы, по сути, будем перед ней беззащитны? – уточнил Тихомир.
Мйар помолчал. Потом ответил, кивнув:
– Да. Единственное, что может помочь – удача. Только удача поможет бороться с судьбой. Именно поэтому я и говорю вам: запомните друг друга и держитесь вместе. И берегите Никс – у нее, скажу я вам, удачливости на троих.
– Да ну, не может быть! – воскликнула Никола. – Что-то я за собой такого не замечала!
– Такие дела, – сказал Мйар, допивая вино.
Поставил стаканчик на стол и поднял руку, прощаясь.
– Только не смей линять! – рявкнул Камориль.
Молния ударила где-то совсем близко, осветив всех на мгновение контрастным белым. Гром последовал в ту же секунду, а потому заглушил слова Камориль.
Когда гром отзвенел, Мйар все еще был там. Не вылинял. Не делся никуда. Камориль глубоко вздохнул. Ему показалось, что Мйар вот-вот пропадет, как тогда он перенесся сразу от входа в бар к самому морю. А Камориль явно выпил недостаточно, чтобы отпустить его к Сердцу Мира в одиночку.
– Хорошо, – ответил Мйар.
Подошел к краю навеса, за которым вода теперь лилась сплошной серой стеной. Обернулся:
– Увидимся.
И шагнул в дождь. Камориль, переглянувшись напоследок с Эль-Марко, вдохнул поглубже, как будто нырять собирался, и последовал за Мйаром в дождь.
Вода оказалась теплой – на удивление. Камориль почти уже даже привык к тому, что тяжелые капли постоянно льются ему за шиворот.
Стараясь не отставать от широко шагающего Мйара, он стянул с себя промокшую насквозь рубашку и обернул ее вокруг пояса, связав вместе рукава.
– Куда мы идем? – спросил он, пытаясь говорить громче.
– К тем камням, – ответил Мйар, чуть сбавляя шаг.
Камориль смог поравняться с ним.
– Там начинается путь к Сердцу Мира? – спросил некромант.
– Нет.
Камориль остановился, недоумевая. Опомнился и снова принялся догонять, спросил в спину:
– А где же он начинается?
– Путь к Сердцу Мира можно отыскать там, где реальность соприкасается с мороком, – ответил Мйар. – Таких мест, на самом деле, куда больше, чем можно было бы предположить. Они не такая уж редкость… Но ближайшая точка перехода находится достаточно далеко.
– И мы туда пешком, получается, идем? Почему ты не сказал мне, чтобы я собрал с собой Кристину…
– Дай мне руку, – сказал Мйар, обернувшись.
Камориль послушно вложил ладонь в Мйаровы пальцы, лишь чуть замешкавшись.
Что-то странное произошло. То ли – показалось. Как будто бы камни, к которым они шли, стали ближе… Камориль оглянулся назад и не увидел за пеленой дождя ни утеса с рукотворной лесенкой, ни шиферного навеса.
– Даже если они за нами пойдут, то не найдут следов, – сказал Мйар.
Камориль решил, что пора бы уже бросить попытки понять, о чем говорит Мйар. Он сосредоточился на том тепле, что исходит от ладони, сжимающей его собственную. Он понял, что неотвратимо мерзнет, несмотря на то, что вода с неба льется совсем не ледяная, а идут они быстро, и что это тепло – мягкое, обволакивающее, нежное, – единственное, из-за чего он все еще не дрожит, стуча зубами.
Ныть же по этому поводу было как-то не с руки, пускай и хотелось.
Они почти уже добрались до огромных камней в основании мыса, темных от морской воды и дождя. Волны бились в эти раздробленные обломки скал, заполняя трещины пеной и водорослями. Море не могло добраться до самых больших булыжников на берегу, из-за чего, казалось, еще больше злилось, но дождь сделал это за него, превращая кварц на сколах из матового в полупрозрачный, как будто бы его залакировали. Песок давно уже стал твердым и темным, покрывшись рябью от множества мелких ран, нанесенных тяжелыми каплями.
Где-то на горизонте сверкнули молнии.
Ливень не унимался.
Мйар остановился у большого пологого валуна, обернулся к Камориль и, не отпуская его руки, притянул некроманта к себе и обнял.
– Эй, ты чего?.. – Камориль даже выдохнул – до того объятия были крепки. – Ты меня сейчас заду… Ну что же ты делаешь?
Мйар немного ослабил хватку, позволив Камориль отстраниться и заглянуть себе в глаза.
По лицу, волосам и плечам некроманта стекала вода. После недолгой борьбы с собой, он выпалил:
– Ну что же это такое, а!? Каждый раз, когда ты меня обнимешь – по-дружески или по-братски, – я же не сжимаю своих рук в ответ, Мйар, – Камориль смотрел ему в глаза, ожидая, что он что-либо ответит. Но тот молчал. Некромант, решившись, продолжил так же эмоционально: – Боюсь, что это окажется слишком! А помнишь, помнишь – когда ты щекой потной ко мне прислонился – ты хоть понимаешь, что я ощущал при этом? Ты же знаешь, когда люди такие? Горячие и влажные… и то – не всегда, а только если все хорошо. И ты меня сейчас касаешься таким – вот как сейчас, в этой своей дурацкой майке… Ну пощади же ты меня! У меня из головы и тела тут же напрочь вылетают мысли о ком-то другом, который мог быть вот буквально на днях, и я трепещу от этого твоего прикосновения, и таю, как молочный пломбир, от одного воспоминания об этом прикосновении!
Мйар терпеливо слушал, не отводя глаз. А некромант уже не мог остановиться. Он почти кричал, яростно жестикулируя:
– И что? И ты идешь на какую-то гору, через морок, куда, как гласят легенды и детские сказки, живым не попадешь, и при этом ты ведешь меня к каким-то камням и обнимаешь, как в последний раз, и как я должен это понимать? Это объятие будет преследовать меня потом еще неделю, а то и две, а то и весь год. А помнишь… помнишь, когда тебя бросала очередная твоя девочка – что делал я? Я бросал своих – любых! – девочек или мальчиков, – и мчался к тебе, и выслушивал твои банальные истории о том, какая она была хорошая и как ты не смог ее удержать! И я бы никому не пожелал этого, Мйар, – Камориль стал говорить тише, и следующие слова почти прошептал: – Никому не желаю такой любви. Это неправильно. Это болезнь. Это – эмоциональная зависимость. Именно от такого с крыш прыгают малолетние идиоты, или вот эти девочки, чьи кости лежат здесь, под камнями. А помнишь?.. когда я решил зачем-то, что если меня будет любить весь мир, то и ты?
– Помню, конечно, – ответил Мйар.
– И мои песни – мою любовь и мою печаль, – растащили по норам голодные юные души, присвоили, переварили, заклеймили своей. Они думали, это про них. Ты понимаешь?
Мйар сгреб Камориль в охапку. Обнял, уткнувшись некроманту в мокрые волосы над ухом, и крепко к себе прижал.
– Ну чего ты такой дурак, Камориль, – проговорил он. – Как насчет самоуважения и прочего?..
– Так не помогает же.
Они стояли, обнявшись, под весенним дождем, а за ними бушевало растревоженное море, бурля и пенясь.
– А о чем ты грустил тогда, у маяка? – неожиданно спросил Мйар.
Камориль, отстранившись, оттолкнул его и отвернулся. Молчал, пытался привести в порядок мысли, дыхание и сердцебиение.
– Я тоже умею бояться, Мйар, – сказал он, наконец, после полуминуты раздумий. – Очень даже. Тогда я подумал, что поцелуй – это точка в наших отношениях, после которой последует твое отдаление. Но потом я взглянул на вопрос иначе.
Камориль обернулся.
Мйар смотрел на некроманта, опираясь на камень, что был ему примерно по пояс. Мокрые волосы облепили его плечи, шею и лоб. Влажная одежда натянулась острыми складками, потемнев, подчеркнула структуру гармонично развитого тела. По плечам, шее, ключицам и груди его непрерывно стекали капли дождя, оставляя за собой блестящие водяные дорожки. Разглядывая Мйара бесстыже и напрямик, Камориль продолжил:
– Я тогда испугался втройне. Я допустил мысль, что, возможно, все как раз таки наоборот, и ты начинаешь открываться и поддаваться мне. И, знаешь, когда я представил, что же будет дальше… Это был совершенно иррациональный страх. Я думал, а как же оно будет, и не иллюзия ли моя к тебе привязанность. Что, если эта иллюзия, дающая мне силу жить, рассыплется пеплом? Что, если я сам себя обманул, и мы с тобой вовсе не связаны судьбою, и не подходим друг другу, как составные комплиментарные цвета? Я испугался момента, когда стрела отыщет цель и разобьет ее, словно стекло. Испугался мига превращения журавля в синицу. Я побоялся, что сам окажусь недостаточно хорошим для тебя, недостаточно надежным, недостаточно глубоким, недостаточно сильным. Этот страх меня ошеломил. Примерно то же самое я чувствую сейчас – только теперь мне… еще страшнее. Востократ.
Мйар ничего не отвечал – просто смотрел. Потом собрал волосы, разметавшиеся по плечам, откинул назад. Стянул с себя мокрую майку и бросил ее на камень рядом.
– Иди сюда, – сказал он. – Ну. Ближе.
Камориль, недоверчиво щурясь, сделал шаг вперед, оказавшись на расстоянии в полметра от Мйара. Тот вытянул руку и, зацепившись пальцами за ремень, привлек Камориль к себе. Мйар обхватил ладонями бока некроманта. Потянувшись, поцеловал его чуть выше хитинового корсета. Глянул снизу вверх зелеными своими глазами, в которых Камориль прочел что угодно, кроме даже легкого намека на стыд.
– Ты играешь с огнем, – произнес некромант, – Мйар, я предупреждаю…
Мйар привстал со своего камня, оказавшись снова выше Камориль, и, придерживая его за талию одной рукой, провел другой черту по его щеке:
– Сегодня я хочу, чтобы ты касался меня дольше мгновения, – сказал он.
А потом, приподняв, развернул и уложил Камориль на камень, холодный и пологий. Сам оказался сверху. Уткнувшись в лоб некроманта своим лбом, он некоторое время смотрел ему в глаза, а потом, так и не поцеловав в губы, прижал его талию к себе так, что даже чуть-чуть приподнял, втянул по-животному запах, рукой провел снизу вверх по бедру. Потом спустился чуть ниже и слегка прикусил Камориль правый сосок, нежно массируя пальцами левый.
– Да что ж ты делаешь, Мйар, – запоздало попытался возмутиться некромант. – У меня же сейчас руки полезут… А на меня… небо падает.
И он правда видел, как на него надвигается небо, низвергаясь вниз тысячей сверкающих капель. Камориль перевел взгляд на свое тело, и увидел теперь, как губы Мйара обхватывают его сосок, который и так был твердым из-за холода, а потому особо чувствительным. К делу подключился язык, теребя затвердевшую плоть.
Мйар отвлекся от своего занятия, переключившись на шею некроманта: он целовал ее и покусывал. Снова чуть-чуть отстранился, чтобы взглянуть Камориль в глаза.
– Какой ты… жаркий… – прошептал Камориль. – Я всегда гадал, каким же ты будешь, если будешь… любовником, и всегда засыпал, не успевая представить себе…
– Тебе видней, – Мйар ласкал языком мочку его уха, так, что некромант слышал совсем рядом с собой частое, тяжелое дыхание. – Иди ко мне.
– Да я у…
Болтологию пришлось прекратить, потому как горячий поцелуй оборвал Камориль на полуслове. Язык Мйара скользнул ему в рот, встретился с его языком, в то время как ладонь продолжала поглаживать бедро некроманта, теперь уже с внутренней стороны.
Камориль, кажется, ждал этого целую вечность.
Поцелуй был сладок, как глоток воды в сухое, ослепленное солнцем лето, и до неприличия глубок.
Постанывая, Камориль выгибался навстречу Мйару, пытаясь стать ближе к его большому, горячему телу. Второй парой рук некромант гладил и царапал его по спине, а третьей парой стал пробовать расстегнуть его ремень.
– Я сам, – шепнул Мйар, оборвав поцелуй.
– Ты уж постарайся скорей, будь так добр. Не знаю, как у тебя, но я уже готов к бою, как никогда. Сдаваться или побеждать – как тебе будет угодно.
– Пожалуй, тебе предстоит капитулировать, – произнес Мйар с кривой улыбкой, расстегивая ремень и, сразу же, расправившись с пуговицей на штанах и молнией.
Камориль хотелось спросить его «Ты же понимаешь, да, что сейчас будет?» и, в то же время, он боялся его спугнуть. Некроманту хотелось Мйара – страстно и отчаянно. И тут же он понимал, что время и место действия совсем не похожи на те, которые он видел, представляя себе их первый раз.
Дождь хлестал его по голой груди, стекая на камень миниатюрными ручейками. Камень был холодным и жестким, и Камориль чувствовал этот холод всеми своими тридцатью пальцами.
Рядом с ним, на расстоянии вздоха, был мужчина, о котором он мечтал уже очень давно – полностью обнаженный. Это был тот, кого Камориль желал всем сердцем и всем своим естеством на протяжении многих лет, долгими днями и ночами. Прямо сейчас Мйар был ошеломляюще близко, и он был предельно возбужден.
– Давай скорее сделаем это, пока я не сошел с ума, или пока дождь не кончился, – произнес Камориль. – Видит высокое небо, Мйар, ты выбрал ужасное время и место для того, чтобы заняться со мной любовью. Но что я могу поделать? Я… рад. Наконец-то я узнаю, каково это – стонать и выгибаться под тобой, ощущая тебя спиной, бедрами и предплечьями, чувствуя тебя… глубоко. И я уже начал догадываться, но все еще не могу поверить… неужели ты привел меня к этим камням просто чтобы… овладеть?
– Переворачивайся, – сказал Мйар, начав одновременно стягивать с Камориль тонкие кожаные штаны.
Некромант даже не двинулся. Замер, сжав все ладони в кулаки. Произнес, скрепя сердце:
– Мйар, давай сделаем это после того, как ты вернешься?.. – он сам себе не верил, но говорил. – Если уж теперь ты тоже хочешь этого, а ты хочешь…
– Я не вернусь, – ответил Мйар.
Камориль сел на камне.
– Ты не вернешься?
– Если все будет так, как я задумал изначально, к тебе вернется твой Вирамайна Мйар.
– Что?.. То есть… – Камориль опешил. Удушливой волной на него накатило ужасающее понимание. Как он мог… не поверить? Мйар же предупредил его в самом начале. – А ты… Ты тогда… кто? – он сглотнул и произнес четко и с вызовом: – Назови мне своё имя.
Мйар быстрым и сильным рывком опрокинул Камориль на камень снова. Он держал основные руки некроманта у того над головой, схватив обе за запястья одной своей пятерней, достаточно большой и сильной, чтобы их удержать. Другой рукой Мйар вцепился в челюсть Камориль, сдавив ее до боли и заставив некроманта смотреть себе прямо в глаза.
– Мартин Майн, – проговорил он насмешливо. – Так меня звали первые несколько веков. Если тебе это о чем-либо говорит, конечно. Но ты можешь не мучиться и продолжать называть меня Мйаром – разница невелика. И да, я привел тебя сюда, чтобы овладеть.
Камориль оскалил зубы:
– Ах ты гребаный похотливый чародей древности, – прошипел он. – Зачем я тебе сдался?
– Ты так меня хотел, что… почему бы и нет? – подумал я. В каждом твоем движении и в каждом прикосновении сквозит нечеловеческая страсть, – смертельная, яркая. Она вызревала годами, похожая на густое сладкое вино, терпкое, кисловатое, пьянящее одним своим ароматом. Мне хочется попробовать ее, – благо, у нас всё для этого есть. Так что, раздвинь ноги, приготовься почувствовать боль и, истекая кровью, вскарабкаться на вожделенную вершину удовольствия и блаженства. Другого шанса у тебя может и не быть.
– Иди-ка ты напрочь, – тихо и зло сказал Камориль.
– Сопротивление, к несчастью, возбуждает меня, – ответил Мартин Майн. – Поэтому бейся не бейся, сегодня ты – мой.
– Ну и сволочь же ты, – Камориль заскрипел зубами, пробуя выкрутиться и освободить руки. – Если б я был таким, как ты… А я мог бы быть… Я бы мог сам тебя взять, против твоей воли – что бы тогда вышло, а? Так дела не делаются! – Камориль извивался, пытаясь вырваться из крепких объятий и помогая себе дополнительными руками, которые, как назло, начали слабеть. Камориль зарычал: – Я одолел тебя единожды, тварь! И одолею снова!
– Ну-ну, далеко ли ты уйдешь без моей силы, при помощи которой ты обращался? Да и Эль-Марко рядом нет, чтобы зажать твою струну. Расслабься. Ты так взбешен, как будто бы твое тело – святыня, и ты хранил свою девственность для Мйара, как зеницу ока. А это ведь далеко не так, мой любезный, распутный друг.
– Заткнись, – прошипел Камориль. – Хватит порочить мне светлый образ, дрянь.
Камориль сжал плечо Мйара (или Мартина Майна) одной из все еще активных дополнительных рук и, призвав магию, выудил из него костяной нож – быстро, без предисловий, не заботясь о том, что Мартину может быть больно. Так же быстро Камориль приставил нож к горлу чужака, занявшего тело его большой и глупой любви.
– Отпусти меня и катись на свою гору, – проговорил некромант яростно. – Иначе – клянусь, я убью тебя.
– Ты ведь понимаешь, что это бред.
Мартин наклонился вперед, так, что костяной нож впился в его горло. По острию, рукоятке и пальцам Камориль потекла горячая красная кровь.
– А впрочем, – проговорил Мартин, – дело твое. Я, наверное, как лучше хотел. Никогда не мог понять вас, людей. Сами не знаете, чего хотите…
Он отпустил основные руки Камориль и, оттолкнувшись от камня, спрыгнул на песок. Нашел штаны и стал деловито натягивать.
Камориль трясло. Он, сев на камне, отбросил костяной нож в сторону. Струи дождя смывали с его рук Мйарову кровь.
Камориль ухватился за голову. Поднял затравленный взгляд на Мартина Майна. Тот развел руками, мол, а чего ты хотел?
– Бывай, – сказал Мартин-Мйар, и, развернувшись, пошел прочь.
Его силуэт медленно бледнел по мере того, как он удалялся, сливаясь с дождем.
А через несколько мгновений Мартин Майн исчез.
За окном темнело, а дождь все не унимался.
Камориль сидел один в своей кухне, где вовсю гуляли влажные сквозняки: он так и не озаботился вызовом каких-нибудь удальцов плотников-стекольщиков, чтобы те починили окно. Да и когда?..
Камориль пил кофе – полуостывший, но все еще достаточно теплый, чтобы быть приятным. Свет на кухне он предпочел не включать. Сидел, замечая, как зрение приноравливается к темноте, думал о разном.
О том, например, что делать нечего. Есть ли смысл искать и убивать Зорею, если Мйар… точнее, тот человек отправился разбираться с Варамирой, намереваясь предварительно забрать у Зореи силу? Очевидно, что без дара Драконьего Бога Зорея станет обыкновенным чтецом, не слишком-то способным на что-то из ряда вон, а значит, бояться нечего. Он перестанет быть угрозой, и с его устранением можно будет погодить до тех пор, пока он сам не попадется пред ясны очи Камориль.
Это если тот человек заберет силу Зореи, а не дублирует.
Камориль сам не знал, что сделал этот Мартин Майн с ним, с его частью сил. Судя по всему, Мартину не надо было предпринимать никаких специфических действий, дабы свершить это свое странное волшебство. Тогда, на берегу, он просто коснулся Никс и Эль-Марко, – и больше ничего. Очевидно, он сделал все, что хотел.
Можно было бы проверить, способен ли Камориль к перевоплощению, а Эль-Марко к зажатию струн, – но некромант не хотел рассказывать друзьям, что произошло с ним там, у камней. А если он вдруг затеет проверку, наверняка же начнут спрашивать. И можно, конечно, не ударяться в подробности. Хотя, зачем ударяться… и так все понятно.
