Текст книги "Край Ветров: некроманс"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

– Здес-сь, – сказал аша, запрыгивая на стол.

Я опустил Никс на лавочку.

– Не очень-то вы лошадка, – поделилась она впечатлениями. – У меня все болит, как будто бы это я вас несла.

– Ну, уж какая есть, – я развел руками. – А болит, наверное, потому, что тебе пришлось все это время крепко держаться. Мышцы перенапряглись.

– Наверное, – согласилась она.

К нам из камышей выбрались Эль-Марко и Камориль.

– Ничего себе кросс, – сообщил некромант. – Давно я так не бегал. Значит, мы на месте?

– Ш-штопай, – прошипел «кот», нервно ударяя хвостом по столу.

Эль-Марко тяжело опустился на лавочку рядом с Никс. Отдышавшись, он, ничего не говоря, запустил руки аше в шерсть. Прикрыл глаза и стал что-то там пальцами вытворять. В этот раз он работал дольше. Пока Эль-Марко колдовал над нашим проводником, я спросил у Камориль:

– Ну?

– А вот здесь смертью воняет будь здоров, – сообщил он. – Но… не насильственной. Тут, в этой дыре, умирали счастливо.

Я покосился на него, силясь в темноте правильно прочесть выражение его лица. И, к моему удивлению, некромант не шутил.

Я оглянулся на старый облупленный дом.

Да уж. Запах чувствуется. Так пахнет гниющая плоть – и это, честно говоря, не воодушевляет меня ни разу. И Камориль, ясное дело, не о самом запахе, – но это тоже ситуации никак не красит.

Я глянул на Эль-Марко – тот сидел, положив ладонь аше на мордочку и сосредоточенно на нее глядя. Потом отнял руку и произнес:

– А вот с паразитами я тебе не помогу, извиняй. Ты сам этим как-нибудь озаботься – мой тебе совет.

– Благодарс-ствую, – протянул аша. Кивнул (совсем по-человечьи) в сторону облупленного дома: – С-сизый живет здесь. Приятного вам знакомс-ства.

– Надеюсь, это именно тот Сизый, который нам нужен, – проговорил я.

Аша что-то невразумительное муркнул и спрыгнул со стола, а потом, оглядываясь на нас зачем-то, скрылся в камышах.

– Эль-Марко, а как элементалистов называют иносказательно? – спросила Никс.

– К каждой гильдии много разных прозвищ прилепилось за годы существования, – негромко ответил Кападастер. – Но ваша – единственная, что общего прозвища не имеет. А как конкретно огненных прозывают, я не знаю.

– Жаль, – погрустнела Никс.

– Так, ну что? – спросил я с напускным задором. – Пойдемте? Что ли…

– Пошли уже, – вздохнул Камориль, направляясь к дому первым.

Да уж. Что-то мне не по себе. Аж в дрожь бросает!

Я нагнал Камориль и мы вместе поднялись по широким ступенькам на крыльцо дома, выглядевшего запущенным и напрочь заброшенным.

– Везет же нам на поздние походы в гости, – заметил я, разыскивая дверной звонок. Не нашел. Постучал. Сначала – негромко и коротко, а потом, когда никакого шевеления внутри не расслышал – посильнее и подольше.

В доме таки что-то зашевелилось. Шаркающие шаги подобрались ближе и замерли у двери. В щели между досками я разглядел глаз с расширившимся зрачком, внимательно на нас уставившийся.

– Кто? – спросил хриплым женским голосом обладатель любопытного глаза.

Я, удержавшись от известного афоризма про лошадей, не удержался от совсем уж банального:

– Свои.

– Уходите.

Голос прозвучал решительно. Глаз из щели пропал, но я слышал, что разговаривавшая с нами женщина отошла от двери недалеко.

– Вы нас немного не поняли, – это сказал Камориль. – Мы к Родиону Сизому.

Женщина молчала, но, опять же, никуда не уходила.

– От Абеляра Никитовича, – добавил Камориль, – его брата.

И опять – тишина в ответ.

Я глубоко вздохнул.

– Вы нас опять же немного не поняли, – сказал я тихо и грустно. – Мы к Родиону Сизому и намерены встретиться с ним во что бы то ни стало.

К тому времени к нам подошли Эль-Марко и Никола.

Камориль обернулся к Эль-Марко:

– Мутно здесь так, что мама не горюй.

Никс, оглядываясь по сторонам, поежилась.

– А чего здесь темно так? – спросила она.

– Мы у вас тут до утра стоять будем, – сообщил я барышне за дверью. – Не хотелось бы нагнетать, но, пожалуйста, поймите, нам правда надо, и было бы крайне здорово, если бы…

За моей спиной откуда-то появился свет. Сначала я подумал, что это Каморль закурил, но, оглянувшись, понял, что это Никс щелкнула пальцами и сообразила нам немного огненной иллюминации.

А потом я услышал скрип открывающейся двери.

На нас смотрела женщина – тощая, в сером халате из рваной вискозы, с длинными волнистыми нечесаными волосами, кажется, седыми, или просто грязно-серыми. Под глазами у нее залегли глубокие фиолетоватые тени, а сами глаза были полупрозрачными, белесыми, и, кажется, больными.

– Не надо жечь, – сказала она. – Нам все понятно. Мы будем говорить.

– Ага! – воскликнул Камориль. – Дайте-ка, я угадаю! Вы, барышня, и есть Родион Сизый, но обычно говорите с посетителями, как его ассистент? Вроде бы как и нежелательных клиентов послать не совестно, да и вообще удобно, хорошо… А Родион – это как Мириам там, или Эланор?..

– Нет, – сказала женщина, – Мы – Тайра и Родн.

Никс сдула с пальцев свой магический огонек, как пыль с ногтей. Все снова погрузилось в синеватую влажную тьму.

– Так мы можем увидеться с Родн Кои? – спросил я.

Женщина перевела на меня взгляд жутковатых своих зрачков:

– Вы уже решили, и теперь мы видим, что нам вас не остановить. Идите за Тайрой. Но кочерга ваша пускай подождет снаружи.

– Кочерга? – переспросил я, недоуменно нахмурившись.

– А вот тебе и прозвище, – Камориль обернулся к Никс.

Та скривилась:

– Чего это?

– Мы настаиваем, – ответила женщина.

– Ну и ладно, – Никс надулась, – и подожду. Только долго там не возитесь, хорошо? Тут темно и страшно. Я костер разведу! Придумала!

– Постараемся, – пообещал ей я.

– Кричи, если что, – сказал Эль-Марко.

– А может, ты с ней останешься? – спросил я у него.

– Вы идете, или нет? – поторопила нас Тайра Кои.

Я посмотрел на Никс, на Эль-Марко и на Камориль.

– Так, – сказал я, – Камориль, Эль-Марко – оба оставайтесь с Никс. Я сам пойду. В конце концов, у каждого воина есть такое дело, которое он должен сделать, и должен сделать сам. Пойдемте, Тайра. Друзья подождут меня снаружи.

Камориль явно хотел что-то сказать, но не сказал: махнул рукой и отпустил с миром, сошел с крыльца и щелкнул зажигалкой, закуривая.

Я же двинулся вглубь темного, пропахшего гнилью и сыростью дома следом за тощей женщиной в сером, волосы которой были так длинны, что доставали ей до середины бедра и стелились за ее спиной, как тонкая, почти невесомая тюль.

Мы прошли насквозь три комнаты, заполненные каким-то невнятным хламом вроде совиных чучел и пустых картинных рам, и вышли в четвертую – такую же темную и пыльную, как все остальные, но чуть менее захламленную, побольше размером и с маленьким окошком под самым потолком.

Нормальный человек бы ничего здесь не разглядел – в такой-то атмосфере. Но мне света хватило.

Я увидел инвалидное кресло, стоящее посреди комнаты, на старом выцветшем ковре. Не кресле сидел толстый обнаженный мужчина с кожей мучнистого оттенка. По его туловищу, деформированному множеством жировых складок, на кресло спускались такие же седые, как у Тайры, волосы, и такие же длинные.

Еще у него не было ни рук, ни ног, и культи терялись в этих блеклых волосах и нависающем сверху сале.

Он смотрел на меня бесстрастными, усталыми глазами, едва заметными за тяжелыми веками, и по круглому его лицу блуждала ласковая улыбка.

И я не смог заставить себя что-либо сказать.

Я даже поздороваться не смог.

– Чем будешь платить? – прошелестел он алчным полушепотом.

Я вздрогнул.

Тайра стояла справа от меня. Она как-то даже расправила плечи, и, когда Родн произнес свои слова, торжественно задрала вверх острый подбородок.

Я снова посмотрел на Родн Кои и проговорил, стараясь, чтобы по голосу моему нельзя было ничего прочесть:

– А чем вы обычно берете?..

Родн Кои ответил не сразу. Очевидно, ему просто понравилось меня разглядывать. Или он пытался… прицениться?..

– Памятью, – наконец ответил он.

– Вот как, – кивнул я.

Памятью он берет. Надо же. Он что… забирает, впитывает в себя память просящих? А что он дает взамен? Чем торгует? Весь тот хлам в трех комнатах – не его ли наторгованное имущество? Мол, если память кончилась – тащите вещи… Но зачем ему такая цена? Ну, очевидно же – затем, чтобы задним числом проживать чужие жизни. Своя-то, наверное, не сладка. Горька, как лекарство, или пресна, как парафин. Ну, до определенной степени. То, что забрало у него руки по середину плеча и ноги по середину бедер, оставило ему, хотя бы, мужское его начало.

Мерзкое какое существо, а. Хоть и человеческое – до кости. Вроде бы. Как бы.

Камориль бы он, наверное, понравился. Дикой своей извращенностью – как экспонат цирка уродов, хотя бы. А Николу Тайра правильно сюда не пускала – рано ей голых седых толстяков-инвалидов наблюдать, ой, рано. Даже мне, пожалуй, не как раз. Я бы, честно, мог бы – не смотрел.

Все эти мысли пронеслись в моей голове секунды за три. Прерывать моих рассуждений Кои не стали – Тайра чинно стояла справа, Родн молча смотрел на меня со своего импровизированного трона.

Я заметил, что на его щеке осталась крупица овсяной каши.

Беда с этими чтецами. Беда.

– И что я могу получить, если, например, предложу вам воспоминания тридцати лет? – спросил я.

Родн моргнул.

Хм. Я что-то не то сказал?..

Тайра вздрогнула и быстро зашептала:

– Вы, конечно, можете отдать нам тридцать лет, но взамен нам придется обеспечить вам три дюжины дней наслаждения. Я бы не рекомендовала вам начинать с такой глубокой дозы, ваше тело может не выдержать. Предложите, согласно ритуалу, для начала, хотя бы, полгода или год, проверьте, как вы это перенесете. Может быть, вам захочется растянуть удовольствие на подольше…

Я посмотрел на нее хмуро и тяжело.

– Вы, стало быть, торгуете забытьем? – спросил я.

– Мы продаем мечты, – прошептал Родн Кои, хотя смотрел я на Тайру.

Я обернулся к нему.

Он предлагает совсем не то, что мне от него нужно. Но попробовать, все-таки, стоит.

Я вынул из-за пазухи золатунное ожерелье – «вместилище» моей памяти. Бусины тускло блеснули в свете луны, так удачно заглянувшей в маленькое окошко.

– Мне нужен человек, который сможет сломать в моей голове те замки, на которые это ожерелье заперло мою память. Иначе говоря, я здесь затем, чтобы память вернуть, а не чтобы ее потерять.

Оба Кои молчали.

– Мы не сможем вам помочь, – сказал, наконец, Родн.

– Почему? – спросил я настойчиво.

– Идите к нам, – произнес Родн, – встаньте перед нами на колени и мы прикоснемся к вашему лбу и все вам расскажем.

– Словами мне расскажите, – фыркнул я. – Чай, язык не отвалится!

– Язык – самое ценное, что у нас есть, языком мы вам все и расскажем…

Ну да, ну да. Магия на прикосновении… А чем ему еще меня касаться, ежели не языком?..

И когда я представил себе эту фантасмагорию – как я буду становиться на колени перед этим человеческим существом, а оно будет облизывать мне лоб – во мне взыграла нечеловеческая ярость и исступленная, обычно молчащая гордость.

– Хорошо, – проговорил я тихо, оборачиваясь к Тайре. – Что, вы говорите, я должен сделать?..

– Идите к нам, – стала повторять она, – встаньте перед нами на колени и мы…

И в этот момент я размахнулся и отвесил ей правым кулаком в лицо, быстро, сильно, практически моментально. Тщедушная женщина повалилась на пол мешком, скорее всего, оглушенная болью. Вероятно, я сломал или вывихнул ей челюсть. Не важно. Сейчас это все не важно.

Родн дрожал всеми своими необъятными телесами и шипел, как змея. Я сделал два шага по направлению к нему, когда перед моими глазами вдруг разверзлась белая бездна, и я потерял всяческую ориентацию в пространстве. Я, кажется, даже свалился на пол, сжимая виски, в которые набатом стучалась боль. Раскаленные белые молотки колотились мне в череп, тонкие лезвия полосовали что-то внутри. Казалось, все мое тело горит, скручивается, растет и гниет одновременно. Это была мигрень чудовищной силы, похмелье богов, отчаяние людей, сжигаемых в печах живьем.

Через всполохи белого пламени на белом фоне страдания, что длилось, казалось, целую бесконечность, ко мне пришли простые слова «Не пугайся».

И потом, еще через одну вечность, исполненную опустошающей боли, я расслышал продолжение этих слов: «Он просто не сможет к тебе пробиться. Если первый раз не смог».

И свет рассеялся, и наступила тьма.

Я понял, что ладони мои упираются в шершавый ковер. Я почувствовал всего себя, и понял, что цел. Я встал, сначала на четвереньки, а потом, с трудом, но все-таки поднялся на ноги. Голова кружилась и болела, но уже не так. Эта легкая боль казалась теперь комариным укусом по сравнению с болью выдираемого наживо зуба. Я сфокусировал взгляд на Родн Кои: тот все еще дрожал, но уже не шипел.

– Вы, значит, с сестрицей – одно, – проговорил я, не спрашивая, но утверждая, – и, когда я коснулся ее, я коснулся тебя. Но тебя просто ударом не вырубить. Вон сколько в тебе всего. И ты попытался проникнуть в мою голову. Но зачем тогда, скажи мне, весь этот цирк с коленями и языком, если сестрица вполне может быть твоими руками?..

– Тебе не понять, – злобно прошипел Родн Кои.

Я сделал еще один шаг по направлению к нему.

– Стой, где стоишь!

– А то что? – спросил я.

– Я твоя последняя надежда на то, чтобы вернуть память! – Родн Кои повысил голос, и он оказался свистящим и, как будто, простуженным.

– Ага, – улыбнулся я невесело. – Поверь мне, даже это – далеко не самая большая моя жизненная неудача. Кроме того, – я подошел совсем близко к его креслу, а потом обошел его сзади, – ты еще этого не понял, но это я – твоя последняя надежда. Или, думаешь, ты и в таком состоянии своему брату помочь сможешь? Ну так вот я, в отличие от тебя, нормальная, хорошая, добрая и теплая надежда, та самая, которая придает сил в трудный момент.

– Ты что делаешь?! – запаниковал Родн, когда я взялся за ручки кресла.

– Ну, не на себе же мне тебя тащить, пирожок, – ответил я, прилагая усилие, чтобы сдвинуть кресло с места.

Очевидно, в последний раз это делали давно. Да и ковер мешался. Я, что уж там таить, после нападения чтеца на свою психику был малость слабоват, но мне все-таки хватило сил, чтобы сдвинуть его коляску с места. А дальше дело и того веселее пошло.

– Не смей! – кричал Родн Кои. – У меня агорафобия! Я должен оставаться здесь! Рабы наслаждения уже идут сюда! Они порвут тебя на розовых карасей!

– О, как заговорил, – умилился я, – надо будет запомнить метафору. А вообще – не дергайся. Мы с тобой, веришь ли, не такие уж и разные. Я даже не знаю, кому из нас больше повезло – мне или тебе. Честно – не знаю.

– Ты за это еще поплатишься! – рычал Родн Кои, но сделать ничего не мог. На кресле его удерживали ремни, протянутые между складок жира и промеж ног – так что, извиваясь, он даже с кресла не соскользнул бы.

Я докатил плюющегося словесным ядом чтеца до самой входной двери и открыл ее с ноги. Оказалось, она открывалась вовнутрь. Раньше открывалась. Ну, бывает. Что уж мне после того, как я ударил тщедушную женщину. Пару выбитых дверей я себе, так уж и быть, как-нибудь прощу.

Прежде, чем выкатывать Родн Кои под свет луны, я вышел туда сам, чтобы проверить, как там без меня Камориль, Эль-Марко и Никола.

Увиденное слегка меня озадачило:

Никс и Эль-Марко сидели на лавочке, Камориль вольготно развалился прямо на крышке стола, смоля сигаретку и поглядывая в синие небеса. В нескольких метрах от стола вповалку лежало человек пять бомжеватого вида без каких-либо признаков жизни. А, нет. Оборванцы все же дышали, а один еще и сопел.

– Это что? – спросил я.

– А, фиг их знает, – ответил Камориль. – Выползли из окрестных канав. Пытались прорваться в дом.

– А вы?

– А мы уложили их обратно спать, – поведал Эль-Марко. – Чтобы тебе не мешали.

– Людишечки, – протянула Никс презрительно.

– О, – смекнул я.

– Никс, – проговорил Эль-Марко наставительно, – Зря-зря-зря ты так. Мы не так уж от них отличаемся, не надо так говорить…

– Так, Камориль, – я не стал дослушивать, – дай мне свою рубашку.

– Это зачем это? – удивился некромант. – Мне снимать ее медленно, убивать спящих бомжей и петь?

– А, ну тебя, – я махнул рукой и развернулся, на ходу стягивая с себя майку.

– Во дает, – протянул мне в спину некромант.

Я вернулся во тьму ветхого домика и обнаружил Родн Кои там же, где его оставил. Чтец, разве что, материться перестал. Я набросил свою майку ему на стратегически опасные для восприятия Никс места и, снова поднажав, выкатил кресло наружу.

Родн Кои весь аж съежился.

Я подкатил инвалидное кресло к столику, на котором теперь уже сидел Камориль и, рядышком, Никс. Эль-Марко стоял рядом, закатывая рукава.

– Ребята, знакомимся, – произнес я. – Это – Родн Кои, он же – Родион Сизый, брат Тайры Кои и одно из вместилищ их единого на двоих сознания. Ну, и родственник Абеляра Никитовича, как я понимаю. Вот такие пироги с гипсокартоном. Чтец, лжец, и, вероятно… хотя, кто его знает.

– Сейчас мы все узнаем, – заулыбался Эль-Марко, характерно шевеля пальцами обеих рук. – К гадалке не ходи.

Я указал на целителя:

– Эль-Марко Кападастер. Штопальщик и… как там вас еще называют? Коновал.

– Камориль Тар-Йер, – сам представился некромант, – кондуктор и трупоед, раз уж у нас сегодня ночь нетривиальных прозвищ.

– А почему кондуктор? – спросила Никс. – Кто это все вообще придумывает?

– Потому что, как бы, проводник душ на тот свет, – проговорил Камориль замогильным полушепотом. – У-у!

– Ой, – вздрогнула Никс.

– А это – Никола Рэбел, огонек, – завершил я представление своих друзей.

Родн Кои молчал. Ему, очевидно, было страшно. Он, что ли, правду про агорафобию сказал?.. Да ну.

Камориль обратился ко мне:

– Так, ну и что этот молчаливый юноша, он тебе помог?

– Не совсем, – замялся я. – Полагаю, этих ваших оборванцев он призвал себе на помощь. Он довольно сильный чтец, торгующий забытьем типа наркотического. Очевидно, в обход Заповеди.

– Да уж, – протянул Камориль.

– Я вырубил его сестрицу. Надо было для этого что-нибудь вещественное использовать, но я об этом запоздало подумал. В общем, он попытался через нее проникнуть мне в голову – так что я теперь знаю, чего ты натерпелся от Зореи.

Я поглядел на Родн Кои – не покажет ли он чем-нибудь, что имя «Зорея» ему знакомо. Но нет, чтец не шелохнулся. Я продолжил:

– Имя Абеляра Никитовича его, очевидно, никак не трогает, и зачем именно Абеляр нас к нему послал тоже не ясно. И если Абеляр хотел, чтобы Родн Кои ему помог, то… как?.. В его-то состоянии. В общем, я предлагаю не думать, а довериться чутью и интуиции. Итого у нас есть только два варианта.

И я слегка приподнял правую бровь. Камориль сначала нахмурился, а потом, поняв, чего я от него хочу, широко улыбнулся:

– А-а, ты предлагаешь убить и его, и сестрицу? – проговорил он радостно. – Так сказать, избавить от напрасных мук унылой жизненной тщеты? Или поглощающим сдать? Если убьем – то это будет весело. Они ж наверняка боль друг друга чувствуют. Я таких еще ни разу не пытал! А если сдадим, то могут какой артефакт в награду дать, чернодырые, небось, давно на этого толкача зубы точат…

– Ну нет, – отмахнулся я. – На самом деле я предлагаю его вылечить и с сестрицей в покое оставить, мы же не звери какие. Я и так уже им неприятностей причинил, а ведь за помощью пришел. Что мы, изверги, что ли? Врываться вот это, уклад менять… Мы же добрые.

– Хватит разыгрывать свое дрянное шапито, – злобно прошипел Родн Кои. Он смотрел куда-то вниз и говорил, брызжа слюной: – Нас никому не вылечить. Только протезы. Деревянные обрубки. Целители – шайка бездарей. Сначала у нас не было только кистей и стоп. И что дало их лечение? Тела становилось все меньше и меньше. Они наращивали конечности, а те не приживались и отпадали. Сгнивали. Воспалялись. Пять раз. Пять гребанных раз мы прошли эту кровавую баню! А потом у нас кончились деньги и нас вышвырнули вон. И кто вы такие, чтобы приходить и врываться в нашу жизнь?

– Слушай, ты, – тихо и спокойно проговорил Эль-Марко. – Я сам не в восторге от гильдии целителей. А знаешь, почему? Знаешь, зачем маги собираются в гильдии? За тем же, зачем собаки собираются в стаи. От того, что сам по себе, в одиночку, целитель беспомощен, наг и слаб. Как ты сейчас, только хуже. Целитель – как смазливая девчушка в расцвете лет, гуляющая по опасному району с декольте до пупа. У них есть то, что нужно всем. Но даже эта красотка, имея ножичек, может покалечить или убить. И то, что в гильдии тебе не помогли, еще раз подтверждает мое убеждение: не каждому суждено исцелиться, как и не каждый достоин того, чтобы быть исцеленным.

– Говори-говори, – проворчал Родн Кои себе под нос.

Эль-Марко вздохнул. Глянул на меня:

– Мйар, помоги мне уложить эту тушу на стол.

– Вот прям на этот деревянный? – удивился я.

– Да.

– Ты правда собрался..?

– А куда он от меня теперь денется?

– Ну, уж точно не убежит, – захохотал Камориль гнусно.

– А те неудачные попытки, о которых он говорит? – все-таки спросил я у Эль-Марко.

Тот улыбнулся мне немного грустно:

– Мйар, ты не бойся. Просто поверь в меня. Мир – это волна. Душа – это струна. Думаешь, себе я ее не зажму?

– Ни разу не видел, чтобы ты это делал, – сознался я.

– Надобности не было, – ответил он. – Ну, поможешь?

Я почесал лоб, думая, как бы нам водрузить на деревянный стол хмурые и злобные полтора центнера живого веса.

– Так, давай не будем отвязывать его от коляски… – придумал Эль-Марко, – берись за подножку, а я – за спинку, и погнали.

Я сделал, как он сказал, и вдвоем мы почти без проблем уложили кресло с Родн Кои на стол так, что чтец оказался как бы лежащим на спине.

Эль-Марко потянулся рукой, чтобы коснуться чтеца для первичной диагностики, но Камориль его остановил.

– Погоди, – сказал, приобнял за плечо и вперил взгляд в Родн Кои: – Ты, ватрушечка, только попробуй Марику изнутри боль причинить. Не успеешь сообразить, как я вырву тебе голову из тушки вместе с позвоночным столбом. Как только мне покажется, что с Эль-Марко что-то не так. Уяснил?

Эль-Марко глянул на Камориль косо и тяжело, мол, ну что ж ты человека обманываешь, ведь претворить в жизнь подобную угрозу у тебя все равно не получится.

– Делайте, что хотите, – обреченно прошептал Родн Кои. – Вам же хуже.

– Ох, там же в доме его сестра еще, – спохватился я. – Может очнуться и сотворить чего. Пойду, принесу на видное место!

Заходя в дом, я расслышал, как Эль-Марко зачем-то просит Камориль найти где-нибудь в округе несколько костей побольше.

Тайру я обнаружил на том же месте, все еще в отключке. Взял на руки и отнес наружу, уложив под ивой прямо на землю.

– Эль-Марко, ты еще не приступил? – спросил я целителя. – Ее еще глянь, а? А то, боюсь, я ей сломал чего – челюсть или нос. Вон, смотри, крови сколько.

Эль-Марко отошел от стола с коляской и присел рядом с женщиной, коснулся ее щеки:

– Нет, ничего ты ей не сломал. Челюсть вывихнул – да. Сейчас поправим.

Пока Эль-Марко возился с Тайрой, из камышей показался Камориль с охапкой хвороста, как мне сначала показалось. На самом деле некромант нес в руках несколько длинных грязных костей, кажется, даже человеческих.

– Столько хватит? – спросил он у Эль-Марко, складывая кости на землю возле стола.

– Вполне, – ответил тот. – Никс?

– Я здесь, – отозвалась девчонка. – Если что, я к этому существу прикасаться не собираюсь! Ни разу! Даже и не проси!

– Никс, сожги эти кости, – попросил Эль-Марко.

– А! – обрадовалась она. – Это легко! Сейчас!

– И прах их чтобы там остался, не размажь его по земле случайно, – наставительно проговорил Эль-Марко. Поднялся. – Здесь – всё. Ну, пора начинать.

Он подошел к Родн Кои и, наконец, прикоснулся к плечу чтеца. Закрыл глаза. Замер. Потом глаза открыл и произнес:

– Ну и ну. Да вы ведь тоже не молоды. Очень не молоды. Но ваши клетки регенерируют и отмирают хаотически. Вы – просто бурлящий суп. Но ваших ресурсов хватит, чтобы все исправить. Так что расслабьтесь.

– Я – все! – сообщила Никс, стоя у тлеющего «костерка».

Эль-Марко благодарно кивнул ей. Потом глянул на меня с улыбкой:

– Спецэффектов не жди, струна уже зажата.

Я вздернул брови:

– Ну, отлично. Тогда желаю тебе… хм, плодотворно поработать.

– Спасибо, – улыбнулся целитель и положил обе руки на плечо Родн Кои.

Камориль внимательно наблюдал за ними, а Никола направлялась к иве с колесом на веревке, намереваясь, очевидно, покататься.

– Эй, Никс, – позвал я.

– М-м? – она остановилась и повернулась ко мне.

– А можешь мне тоже помочь?

– А что вы хотите сжечь? – спросила она заинтересованно.

– Их дом, – просто ответил я.

– Хм, – она на секунду замешкалась. – Хорошо.

Она подошла ближе к крыльцу и снова обернулась ко мне:

– Пойдемте со мной, сзади зайдем и начнем, как бы, с конца. И надо еще следить, чтобы огонь на деревья не перешел.

– А ты умеешь отзывать огонь? – спросил я.

– Я слышала, что это возможно, – серьезно проговорила Никс, – но еще не пробовала ни разу. Вот и потренируюсь.

Я смотрел, как девчонка прижимает ладошку к деревянной стене, и та воспламеняется ровно по контуру ее пальцев. Огонь начинает стремительно разрастаться, сжирая дерево, как бумагу. Никс отошла от стены и подошла к другой, метра через четыре, и снова прикоснулась к белой облупленной поверхности и та вспыхнула от ее прикосновения необычайно ярким, живым, кроваво-красным огнем.

Вскоре весь дом Тайры и Родн Кои, который, конечно же, не был их по праву, пылал. Дым от пожарища поднимался вертикально вверх толстым, клубящимся столбом, еще более черным, чем беззвездное небо. Мы с Никс вернулись к Камориль и Эль-Марко, колдующему у стола. Горящее здание источало жар и резкий, контурный свет, красный, тревожный. Шум костра почти заглушил крики лежащего на столе Родн Кои.

И к лучшему оно.

– Ты можешь мне как-то логически объяснить, зачем вы это сделали? – спросил у меня Камориль.

– Нет, – честно ответил я. – Но я знаю, что этот огонь очистит это место. Так оно лучше будет.

– И много светлее! – поддержала Никс. – И теплее!

Камориль покачал головой, скрестив на груди руки.

– Ребята, это – поджог, – сказал он слегка растерянно.

– В старом городе много заброшенных домов, – ответил я. – Пока мы сюда бежали, я успел заметить. Найдут себе новый. А сюда можно подбросить чужих костей – пускай Тайра и Родн Кои, какими были, исчезнут.

– Ох, не думаю я, что этих людей можно так просто спасти, – проговорил Камориль.

Была глубокая ночь. Погорелые останки дома тлели, еще до конца не обрушившись. Каждый раз, когда в пепелище падала прогоревшая балка, вверх вздымался сноп ярко-красных искр.

Я не мог предположить, что дом сгорит так быстро. Мне казалось, что он будет гореть часа два – сыро ведь, рядом – река, да и не то чтоб уж очень жарко. Но пламя, как оголодавший зверь, поглотило ветхий домик за каких-то полчаса.

Так что, остаток работы Эль-Марко творил почти в темноте, если не считать света луны и отблесков тлеющего кострища. Кападастер справился с этим вызовом своему мастерству через час, показавшийся мне, смотрящему на огонь, коротким, а вот Родн Кои, наверное, наоборот, успел пережить за это время не только свою, но и все подсмотренные им ранее жизни…

Теперь на столе перед Эль-Марко, уже без кресла, лежало тело, совсем не похожее на то, что мы туда водрузили. Вокруг в беспорядке валялись ошметки какой-то органики, что не мудрено. У молодого на вид мужчины, представшего перед нами, наличествовали все недостающие ранее конечности, а количество жира, как, впрочем, и мышц, было минимальным. Новые руки и ноги были красноватыми, на вид немного скользкими. Рот мужчины был измазан сажей – я так понимаю, Эль-Марко зачем-то всыпал в него сожженные Николой кости. Наверное, это было необходимо для того, чтобы новым рукам и ногам было, из чего строиться.

У Родн Кои были открыты глаза и он смотрел в темное ночное небо вообще не шевелясь.

– Ну… как оно? – несмело спросил я у Эль-Марко.

– Жить будет, – ответил тот. – Не знаю, долго ли и счастливо ли – это уж полностью в его ведомстве, – но я лично все, что мог, сделал. И даже стабилизировал ему регенерацию и метаблизм.

– И что с ним было? – осведомился Камориль.

– С ним все было относительно хорошо, – проговорил Эль-Марко задумчиво. – Не понимаю, почему нескольким целителям, что им занимались, не удавалось с ним справиться столько раз подряд. Мне даже кажется, что его «чинили» неправильно нарочно.

– А почему просто не убили? – Камориль задал свой коронный вопрос.

– Кто знает, – Эль-Марко пожал плечами. – Или и правда денег хотели, или – насолил чем, и добрейшие штопальщики пошли против клятв для того, чтоб он подольше мучился. Очевидно, история, кроющаяся за этим всем, не так проста и, боюсь, весьма неприглядна.

– Может, ему просто не повезло, – предположил я.

– А ничего так юноша, – задумчиво протянул Камориль. – Задатки… гм. Ну, в смысле… толщина ключиц у него такая… То есть…

Я ухмыльнулся:

– Знал, что он тебе понравится! Но это все худоба и волосы, Камориль.

Некромант хотел что-то возразить, но осекся.

– В любом случае, дальше это все – не про нас, – сказал я. – Пойдемте… выбираться отсюда.

– А как же то, зачем нас сюда Абеляр Никитович послал? – спросила Никола.

– Мы сделали, что могли, – сказал я. – И даже больше, чем мог бы кто-нибудь другой.

– Я бы сейчас поспал бы с удовольствием, – Эль-Марко потянулся. – Сначала баб Паша, потом тот мелкий тролль, теперь вот этот чтец…

– Что бы мы без тебя делали, – ответил я ему без доли сарказма.

– Так мы их что, тут так и оставим? – спросила Никс.

– Угу. Теперь у них есть все, чтобы жить припеваючи, – сказал я.

– То есть мы им, получается, добро причинили? Насильно? – уточнила Никола.

Я пожал плечами:

– Теперь полностью от них зависит, что делать и куда деваться.

Мы двинулись прочь, сначала – к мостику через речку. Я оглянулся посмотреть в последний раз на то, что мы натворили: на тлеющие останки кострища, на исцеленного чтеца, что лежит на столе неподвижно, на тела его «рабов наслаждения». И еще Тайра, прислоненная к иве.

Да уж. Похоже на поле боя из какого-нибудь низкобютжетного фильма. И ни одного мертвеца, что самое главное. Если оным, и правда, не считать мою надежду касательно восстановления памяти при помощи Родиона Сизого, оказавшегося таким удивительным кромешным ужасом.

И когда Камориль, Эль-Марко и Никс уже скрылись за камышами, а я все еще оглядывался на произведенный нами погром, Родн Кои приподнялся на локте. Чтец посмотрел на меня исподлобья так, что влажные тяжелые космы свесились ему на лицо, и произнес дрожащим полушепотом, злым, но честным:

– Я помню только это: «Чтобы порвать связь, проследи путь – солнце в щели. Спой его. Море всегда поймет».

Говорил Родн Кои тихо, но я уверен, что ни слова не напутал. И тут дело было даже не в моем остром слухе. Это как будто бы какая-то связь между нами все-таки установилась, хоть он и не смог проникнуть в мой разум.