Текст книги "Край Ветров: некроманс"
Автор книги: Диэр Кусуриури
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)
Я обернулся налево: оттуда по берегу ко мне шел Эль-Марко, и не скажу, что я счастлив по этому поводу. Сейчас этот загадочный молчун попробует говорить со мной разговор. И это, конечно, правильно, но это будет, скорее всего, крайне неловко, и от самого предчувствия этой беседы мне уже не по себе.
Оливковая бухта оказалась красивым местом. Проснувшаяся примерно в полдень Никола, еще тогда, в доме у Камориль, перебудила всех, кого могла и стала активно настаивать на том, чтобы мы первым делом все вместе собрались и проведали Ромку. Опоздаем, мол.
Опоздали.
Ромки в доме на мысе у Оливковой бухты не было.
Но приехали мы сюда далеко не сразу. Сначала Камориль попросил Мари таки бросить «След Суженого» на Зорею Катха, но – тщетно. Монетка то падала решкой, мол, не ищите, сам найдет, то вертелась юлой, – мол, не стоит вам его искать. Камориль долго не мог поверить, что эта магия правда работает, потому заставил Мари бросать «След Суженого» пять раз подряд. Без какого-либо удовлетворительного результата.
Я попытался учуять след тварей, которые, по идее, должны были себе спокойно разлагаться в саду особняка, – но останков не обнаружилось. Причем, ладно бы их разметало взрывом на мелкие тряпочки – было бы хоть что-то. Но в саду не было ничего инородного. Даже запаха. Как будто бы за ночь они сумели распасться на пепел и росу, или просто превратились в грязь. Таким образом я оказался бессилен.
Оставалось одно – пойти в офис чтецов и попробовать разобраться с Зореей в лоб, но Камориль все-таки поведал мне, почему этот вариант плох и почему он смеялся, когда его предложил Эль-Марко.
Оказывается, после возвращения и «победы» над Мертварью Камориль таки угодил под трибунал поглощающих – за дезертирство. То есть, выходит, он только-только отделался от пожизненного членства в гильдии некромантов («пожертвовав» собой, когда пошел на заведомо суицидальную операцию волонтером от гильдии), как поглощающие предъявили ему обвинение… в этом, конечно же, был виноват Зорея, который, очевидно, рассказал своим всю историю, ничего не тая. То есть, рассказ был документально зафиксирован, и если чтецы, в соответствии со своей загадочной моралью, простили все грехи и Зорее, и Камориль за компанию, то поглощающие – нет. Камориль предстал перед судом, где, в частности, давал показания и юный Эль-Марко, которому тогда исполнилось десять. Он уже тогда был себе на уме, и после первого же заседания объявил своим опекунам, что отказывается лечить людей и вступать в гильдию, аргументируя тем, что гильдии – зло. Мальчик твердо стоял на своем и готов был отречься от Пути (это какой-то их тамошний целительский философско-бытовой термин). Камориль с судом все как-то решил – я не понял, как – то ли все списали на состояние аффекта, то ли на инвалидность (а официально она у Камориль была, вот так), но, в общем, некромант ускользнул из цепких лап правосудия, вероятно, каким-то не совсем легальным способом. Надо будет его как-нибудь поподробней об этом расспросить, а то я вовсе не знаю, как такие дела решаются, и всегда, если честно, думал, что, если ты попал к поглощающим раз, то от них уже не отделаться.
Позицию Эль-Марко тут же официально обвинили чтецы. Мало того, что страна оправлялась от войны и целители были все так же нужны, так еще и талант же мальчику выпал невероятный… И, конечно же, всем хотелось его использовать вне зависимости от того, что думает сам обладатель выдающихся магических способностей. Но Эль-Марко был настолько тверд в своем убеждении оставить Путь, что никакие уговоры и выгодные предложения не трогали его вот совсем. Прощение грехов от чтецов оказалось одноразовым, и, устав биться головой об стену убеждений юного целителя, чтецы, на горестях, объявили, что считают, будто гильдия целителей лишилась такого перспективного мага из-за дурного влияния некроманта, с которым де ребенок «спутался». В общем, Камориль говорит, что дальше была тотальная веселуха: обвинения в педофилии, поддельные фотоснимки провокационного характера, поклепы и что-то типа информационной войны. В итоге, отрекшемуся от Пути Эль-Марко еще и официально запретили колдовать, мол, раз не идешь причинять добро массово – так не причиняй же его в частном порядке тоже.
В общем, штопая раны Камориль и мои, Эль-Марко ходит по краю, но пока что ему удается как-то не привлекать к себе внимания.
Поэтому, если уж кому и идти в офис чтецов – то мне одному, притом, далеко не факт, что эти странные люди мне помогут, раз я тоже был замешан, хоть и косвенно, в той давней истории. И это все учитывая, что я практически полностью уверился в необходимости восстановления той своей утерянной памяти… А кто ж мне ее восстановит, если не чтецы? Учитывая, что, судя по рассказу Камориль, простое уничтожение золатунного ожерелья ничего не даст.
В общем, нам нужно было еще немного времени на подумать, а Никола как раз настаивала на том, чтобы мы съездили проведать Ромку.
Мы взяли с собой немного еды, Камориль обвесился под рубашкой какими-то колбами с зельями, выдал Мари газовый баллончик, а Эль-Марко – некий дамских размеров пистолет взамен конфискованного упырями, снова упаковал в сумку Кристину и вызвал такси. Мы утрамбовались в машинку, которая часа за три довезла нас в «село у моря, там, где памятник в виде чайки и есть еще Оливковая бухта». Таксист хорошо знал свое дело и местность, что оказалось очень кстати.
До самого дома, правда, пришлось идти пешком – дорога, не доходя до мыса, делала поворот и устремлялась к ближайшему прибрежному поселку.
Двухэтажный кирпичный дом с башенкой был выкрашен в желто-оранжевый цвет и огорожен невысоким (примерно мне по плечо), скорее декоративным забором, который обвил дикий виноград. Калитка оказалась заперта, что не помешало нам разглядеть на входной двери навесной замок. Никс перелезла через забор и позагядывала в окна. Сказала, что нет там никого.
Поняв таким образом, что мы опоздали, Никола не стала нас в этом обвинять, хоть и очень из-за этого расстроилась. Перебравшись назад, она села на песок и уткнулась в телефон.
Камориль, поначалу какой-то пассивный и сонный, бродя возле дома что-то учуял и тут же заявил, что ему надо прогуляться по берегу и чтобы мы за ним не ходили. То ли снова грустить решил в связи с моими над ним издевательствами, то ли и правда – надо.
Я тогда глянул на Мари и Эль-Марко: девушка сидела на деревянной качельке, свисающей на металлических цепях с выгнутой толстой ветви старого ореха, а Эль-Марко стоял под этим же деревом, опершись спиной об ствол, и рассматривал профиль Мари.
Я сначала не хотел ничего говорить, но потом кивнул в сторону моря:
– Пойду, ноги пополощу.
И ушел на берег.
Чтобы не думать о симпатичной парочке блондинов, пребывающей в растерянных непонятках, я размышлял о своей памяти. Очевидно, все это время я был жертвой игры смыслов, когда думал, что бусины золатунного ожерелья хранят мою память в себе, как этакие миниатюрные записные книжки. А они, оказывается, «хранят» в смысле «охраняют». И прилетевшая мне в голову бетонная плита вывела систему из строя. И я отрегенерировал в три раза быстрее, чем обычно. Это тоже довольно странно, ведь я и до этого получал всяческие повреждения, плохо совместимые с жизнью… Но, стоит признать, именно по голове я до этого настолько внушительно не ловил.
Как бы так правильно постучать себя по голове еще, чтобы не пришлось искать окольных путей… Честно говоря, самому идти к чтецам тоже не хочется. Боюсь, я попросту впаду в ступор от их странной логики и вряд ли смогу убедить их в том, что мне необходима помощь. Конечно, кто не рискует – тот не рискует. Но все равно, неприятное ощущение. У меня, выходит, кишка тонка к ним идти, и это меня гложет. А ведь если ничего другого не придумаю – придется.
Эль-Марко я издалека приметил, боковым зрением.
Он подошел ко мне, недолго помялся молча рядом, в воду не заходил. Через некоторое время сказал:
– Мари этой ночью пыталась найти бабу Пашу через сны.
– Я так понимаю, тщетно? – я обернулся к нему. Эль-Марко смотрел вперед, точно так же разыскивая взглядом границу моря и неба, как я до этого.
– Не совсем. Нашла. И в сон вошла. Но сон этот был странный, черный, и все, что она из него запомнила – это рокочущий шум прибоя.
– Ну, хоть жива бабка, и то хорошо, – я выбрался из воды на сухой песок. – А на нее «След Суженого» не кидали?
– Кидали, тоже не работает, – ответил Эль-Марко. – Ни на Зорею, ни на баб Пашу.
– М-да, дела, – произнес я, усаживаясь на теплый песок.
Эль-Марко остался стоять.
– Еще Мари провела ритуал вероятностного пророчества, как для тебя тогда. Только на себя.
– И что же ответило ей мудрое мироздание? – спросил я.
Эль-Марко немного помолчал, а потом выдал для себя несвойственное, а оттого это получилось у него как-то смущенно:
– «Слушай сердце».
– Ого, как, – я присвистнул. – Да у нее же бытие в жанре «девичий роман», получается!
– С элементами мистики, ага, – Кападастер хмыкнул. – Ну, вот, в общем… Эм-м… Я так понял, что ты… тебе…
– Да не мнись ты, как барышня из упомянутой беллетристики, – я глянул на него снизу вверх, щурясь. – Поверь мне, это – далеко не самая большая моя жизненная неудача. Мари и тебе нравится, да?
Кападастер молча кивнул.
– Взаимно? – спросил я.
– Ну, нам довольно легко общаться, но только когда мы наедине. Когда кто-то кругом ходит – как-то и я в себе запираюсь, и она.
– Экие вы трепетные, – я улыбнулся. – Ну, что ж, рад за вас. Желаю вам счастья, здоровья и всего того, что там в таких случаях желают. А, и баб Пашу найти и уже выбраться из этого всего безобразия, в которое я вас втянул.
– Мйар, я не собираюсь бросать тебя наедине с неясной бедой только потому, что внезапно нашел себе девушку, которую, вообще-то, ты нашел. Друзья первее девушек, я считаю.
– За заботу спасибо. А я, как друг, никуда не денусь, вот тебе мое честное слово. Ну, если только ты готов жить с мыслью, что иногда я буду думать о ней в определенном ключе.
– Я сам чуть ли не прямо сейчас этим занимаюсь, особенно, когда на нее смотрю. Никогда не предполагал даже, что меня так прельстят эти романтические рюши и хрупкая, не слишком женственная барышня в них. Столько нового в себе открыл.
Я хмыкнул, потом улыбнулся шире, а потом и вовсе рассмеялся.
– Идеал оказался бледнее восхитительной, живой реальности, а? – спросил я у Эль-Марко.
Тот, наконец, соизволил присесть на песок рядом со мной.
– Да, пожалуй, – проговорил он. Снял очки, потер глаза, опять надел. На меня глянул: – Ну… Раз ты на меня не злишься, что похвально, и на нее не злишься, что странно, то я уж рискну, спрошу о том, что волнует нас обоих… Ты не подумай чего, но нам правда интересно.
– Я уже испугался, что это вас там такое интересует. Если вы не в курсе, чем заняться наедине, то это к Камориль – он порекомендует вам правильные, интересные фильмы на эту тему. С сюжетом! Может, даже со свадьбой в конце!
– Мйар, так ты все-таки злишься? – переспросил Эль-Марко, проигнорировав мои эвфемизмы.
– Ну, разве что, чуть-чуть. Глубоко в душе. Вы – хорошие, да и какое право я имею?.. Но это – да, эмоции, и их надо проживать, и ничего с ними не поделать, – признался я.
– Ну так вот, собственно, о Камориль… – Эль-Марко собрался с духом и спросил: – Почему ты его не принимаешь? Красивый же мужик, хороший друг! На все ради тебя готов. Я думаю, по-настоящему на всё.
Этот ожидаемый и, в то же время, неожиданный вопрос заставил меня надолго замолчать. Врать не хотелось. Себе – в том числе. Чувства – они, конечно, необъяснимы, как по мне, и логике не поддаются, но… Раз уж Эль-Марко спросил… Не думаю, что эти откровенности ему легко даются. Мы с ним как-то до этого всего так вот, совсем по душам, не разговаривали. Сначала он совсем ребенком был, потом вымахал, как будто бы за день, в себя нынешнего, и с тех пор он всегда где-то недалеко, но и недостаточно близко, чтобы я смог наше с ним общение назвать дружеским вовсе уж не кривя душой. Сейчас мне, конечно, ответить бы ему «Не твое дело, приятель», но я же уже сказал, что не злюсь. А это резковато будет.
– Да, знаешь… это все как-то очень… не так, – наконец выдавил я. Дальше проще пошло. – Понимаешь, впервые, когда я осознал, что на самом деле могу являться предметом интереса человека своего же пола… Знаешь, это как удар поддых, как неожиданное предательство. Почва уходит из-под ног. Некий массив живых душ, которые в перспективе могут быть моими друзьями, исчезает, становится чужим. Это как будто ты сошел с асфальта на песок. Это непонятно и страшно.
Я замолк, а Эль-Марко замер, переваривая услышанное.
– Хм. Я Камориль с самого детства знаю, так что привык к таким, как он, – наконец ответил Кападастер, – и потому не до конца могу тебя понять.
– Ну, что уж тут… – я вздохнул. – Но это именно то, что я чувствую. Если б Камориль был просто другом мне – мы бы с ним были вместе навсегда. Но он же… ох. Он же хочет любви. А любовь – она же хрупкая, как тонкий лёд. Если мы станем… как это говорится?.. вместе – то это «вместе» в конце концов разлучит нас безвозвратно.
Кападастер где-то с полминуты молчал, а я думал о своих же словах, понимая, что наконец-то смог вербализировать свое истинное отношение к Камориль.
– То есть, Мйар… ты бы все-таки хотел быть с ним?.. – задал Эль-Марко следующий свой откровенный и непростой вопрос.
– А это точно вам с Мари интересно, тебя не Камориль ли подослал? – поинтересовался я на всякий случай.
– Цилиндром клянусь! – Эль-Марко прижал руку к голове. – Хоть он и не со мной сегодня.
– Ну ладно, – я улыбнулся. – У меня, видишь ли, слишком широкая душа. Наверное. Я бы всех хотел согреть и осчастливить. Вот что.
– Ты уходишь от ответа с проворством полярного лиса, – попытался пристыдить меня Эль-Марко.
Я вздохнул. Еще немного помолчал, глядя на море и собираясь с мыслями. И произнес, решив и для себя тоже, чего я жду от этой жизни в ключе нашей непростой беседы:
– Я бы хотел быть с тем, кого люблю, но чтобы это было гарантированно навсегда.
А через пару секунд за нами, у закрытого дома на мысе, что-то упало, издав громкий металлический гул. Я подскочил с песка и в два прыжка забрался на крупный валун, разглядывая, что там произошло.
Издалека я увидел, что Никола стоит рядом с калиткой, которая валяется на песке.
– Никс что-то творит! – сказал я Эль-Марко и бросился к дому.
Добежал я к нему как раз тогда, когда Никс рукой расплавляла навесной замок на двери в сам дом.
– Никола, может, не надо, а? – это говорила Мари.
– Что здесь происходит? – спросил я у барышень. – Никс?
Через минуту к нам подбежал и запыхавшийся Кападастер.
– Все… хорошо? – спросил он. – Никс, ты чего?
Никола отняла руку от покореженного навесного замка.
– Сейчас, остынет – сниму, и поглядим, что там в доме. Окна мне бить не хотелось, – призналась она.
– Никс, ты чего вообще? – Кападастер недоумевал. – Нельзя такое делать.
– Мари сказала, что, чтобы найти ее бабушку, нужно слушать сердце, – сказала Никс.
– И?..
– И я к нему прислушалась. Может, чтобы Ромку найти, мне тоже надо! Он ведь был тут, и теперь его тут нет. А на телефон он не отвечает. Значит, эта его Варамира – странная! Может, и телефон у него она забрала. Сейчас мы войдем в дом и все поймем!
– Так не тебе ж надо было сердце слушать, – попытался вразумить ее Эль-Марко.
– Чего это? – Никола уперла руки в боки.
К этому моменту из-за высоких валунов позади дома вышел Камориль, и был он явно чем-то озадачен.
– Никола дело говорит, – сказал некромант, подойдя к валяющейся на песке калитке.
– Ты что-то нашел? – спросил я.
– Ага, – Камориль скрестил руки на груди. – Но вам не покажу. Ну, то есть, девочкам не покажу – вы-то можете сходить, глянуть, если хотите.
– Так что там такое? – поторопил я его.
Камориль ответил просто:
– Два трупа.
– Чьих?
– Молодые мужчина и женщина. Убиты около трех дней назад.
– Убиты? – переспросил я.
– Почти уверен. Закопаны не глубоко. Но далеко – потому ты их и не учуял. А я услышал смерть, но что-то подумал сначала, что не люди… А оно вон как.
– И… кто их… того? – спросил я. – И что нам с этого?
Камориль хмыкнул:
– Они не похоронены, а именно что зарыты – как попало, без гробов и надгробий. То есть – дело какое-то мутное. А убиты… их чем-то забили тяжелым, уж не веслом ли… Звучит, конечно, бредово, но на них на самом деле множество повреждений от какого-то тупого орудия, похожего на деревянный брус. Никакой остаточной жизни в них при этом нет – чисты, как голый булыжник. И, к тому же… – Камориль подманил к себе Кападастера и что-то тому на ухо прошептал.
Кападастер побледнел. Никс с Мари шепота некроманта не услышали, в отличие от меня. А поведал Камориль дополнительно одну маленькую деталь: убитая женщина была в положении, примерно на третьем месяце.
Я присвистнул.
Камориль обратился к Николе:
– Так что да, давай, снимай замок. Осмотрим дом. Если ничего не найдем, – уйдем, а о покойниках властям анонимно сообщим, но потом слегонца. Может, конечно, пребывание Ромки в этом доме и два трупа за углом вместе никак не связаны, но мало ли.
Никола кивнула и вытащила из скоб покореженный замок.
– Так, – Камориль, переступив через решетку, подошел к девочке, – ты не обижайся, но подожди тут, хорошо? Я нижний этаж осмотрю, а Мйар… Эй, Мйар, – он помахал мне рукой, – ты наверх сходи, глянь, ага? Только осторожно, постарайся ничего особо не трогать. А вы, ребята-девчата, стойте на стреме.
– То есть, мне что, внутрь нельзя? – скуксилась Никс. – Но это же была моя идея!
– Береги репутацию смолоду, – назидательно произнес некромант. – Это мне уже беречь нечего. А тебе есть. Так что.
И Камориль нырнул внутрь.
А я, стало быть, за ним.
Внутри было прохладно, сыровато и пахло едой. Кажется, ушли отсюда не так давно. По крайней мере, пылью все зарасти не успело. Я поднялся по лестнице на второй этаж и обнаружил там коридор, санузел и две комнаты – обе спальни, а из правой еще куда-то вела дверца, наверное, в башенку.
Запахи в спальнях были смешанные, неоднозначные. В первой, что была побольше, понарядней и с двухместной кроватью, на одной из полок я обнаружил странную вещь – обугленную фото-рамку, в которой от изображения остались только обожженные бумажные углы.
Нетривиальный элемент декора, как по мне.
Я прошелся во вторую спальню, оглядел сдержанный, аскетичный интерьер. Попробовал открыть дверь в противоположной стене, но она не поддалась. Я пригляделся к петлям и замку на ней. Понял, что справлюсь. Взял небольшой разбег, ударил плечом.
Дверь распахнулась внутрь темной пыльной комнаты, оказавшейся просто кладовкой. Там в основном лежала одежда, ласты, какой-то мусор, стояли ящики и два велосипеда – большой спортивный синий с перекладиной по мужскому типу и красненький, попроще, явно дамский.
Мне в голову стали закрадываться определенные подозрения по поводу всего происходящего.
Я вышел из кладовки, еще раз оглядел спальни, заглянул в санузел (больше я нигде ничего подозрительного не нашел) и спустился обратно вниз. Сразу выходить не стал – решил первый этаж тоже осмотреть. Прошел через гостиную на кухню, где обнаружил Камориль, роющегося в недрах холодильника.
– Ну, что? – спросил я его.
Некромант захлопнул белую дверцу:
– Тут есть еда… Остатки пирогов. Но ингредиентов нет никаких. То есть, ни тебе масла или сметаны, ни тебе банки с вареньем или кадки прогнившей ежевики.
– Может, они приезжали сюда раз в неделю или в месяц, привозя все готовое с собой, – предположил я.
– Кто – они? – спросил Камориль.
– Владельцы велосипедов, которые я обнаружил в кладовке на втором этаже. И еще я там фоторамку обугленную нашел с выгоревшей фотографией.
– Надо спросить у Никс, умеет ли она отзывать огонь, – проговорил Камориль. – Хотя, какое там. Наверняка не умеет еще.
– А что, если б умела, могла бы восстановить изображение? – удивился я.
– А то. Не такие уж эти элементалисты и бесполезные.
– Еще что-нибудь нашел?
Камориль покачал головой.
– Дом как дом, – сказал он, – новый довольно. Смертью, опять же, нигде не несет.
– И все-таки мне кажется, что твои влюбленные покойники вполне могли быть прошлыми здешними хозяевами.
– То есть, ты полагаешь, что эта женщина, представившаяся Варамирой, привезла мальчишку в чужой дом, владельцев которого заблаговременно отправила на тот свет? Так?
Я поразмыслил немного и кивнул. Спросил:
– Камориль, а одежда на них была, на покойниках-то? Ты случаем размерчик не запомнил? Ну, хотя бы обуви…
– Туфли на мужчине были дорогие, брендовые. Я даже почувствовал мимолетное желание снять их и себе забрать – но у меня ласты чутка поменьше. Так что – запомнил, – Камориль криво улыбнулся. – Сорок шестой размер. Большой был мужик.
– А барышня?
– Вот ее не помню.
– Ну, я там, наверху, в кладовке, еще одежду нашел и ящики с обувью. Размерчик подходит.
– Раз так, – Камориль помахал рукой над грязной посудой в мойке, разгоняя стайку мошкары, – то вполне может статься, волшебный мой, что Варамиру свою ты убил не зря.
И он уставился на меня молча, с довольно таки постной физиономией. Мол, «и зачем ты мне нервы трепал, раз так?» Не уверен, что интерпретировал его выражение верно, но, по-моему, рот Камориль сложился в линию, символизирующую примерно это.
И тут я услышал кое-что странное.
– Камориль, а откуда здесь электричество? – спросил я некроманта. – Холодильник же работает, так?
Тот кивнул. Тоже прислушался.
– К дому же, вроде, никаких проводов не шло, по крайней мере, по воздуху. И столбов никаких не видать, – продолжил я. – Ты слышишь этот… утробный ритмичный рык на самом пределе слуха?
– Нет, ничего такого, – ответил некромант.
– Ну как же! – воскликнул я. – Ну вот это вот… посторонний рокочущий звук, но не прибой ни разу… Где-то… откуда-то… Ну-ка, присядь!
Я сам присел на корточки и навострил уши. Камориль нагнулся.
– Слышишь теперь?
– Нет, Мйар, ничего… хотя… постой… а, нет.
Некромант разогнулся.
– Что тут ни делай, но у меня не такой чуткий слух, как у тебя. Я только прибой слышу и как качелька скрипит.
Я махнул на него рукой и стал оборачиваться вокруг своей оси, пытаясь понять, откуда звук доносится. Явно откуда-то снизу. Да, точно, пол слегка – самую чуть – вибрирует.
Я стал ходить по кухоньке, пытаясь определить, что это за урчание такое и где тут может быть зарыт огромный довольный кот. Даже вышел из самой кухни в коридор, но там звук оказался тише. Может, потому что тут пол каменный, а на кухоньке – деревянный… Что же это может быть? И где? Где-то внизу… наверняка.
Я вернулся к замершему на кухне (на всякий случай) Камориль и снова прислушался.
– Ну?.. – спросил некромант.
– Тут где-то наверняка должен быть… – проговорил я, примечая кое-что слева, снизу, под холодильником, – …потайной ход.
Я двинулся к агрегату и, упершись ногами в пол, стал двигать его вбок.
– Помочь? – спросил Камориль, легонько и как-то нерешительно касаясь стенки холодильника ближе к верху.
– Пальцы побереги, – ответил я, кряхтя.
Впрочем, не так уж это было и тяжело. Просто ножки агрегата прилипли к полу, и оттого самый первый рывок дался мне с трудом.
Я отодвинул холодильник на полтора шага вбок. В деревянном полу и правда была этакая вставка из досок, покрашенных чуть более темной краской. Я опустился на корточки и провел рукой по этим доскам, ощущая все ту же вибрацию, но уже чуть более сильную. Ну и загадочный рокот, ранее мешавшийся с шумом прибоя, тоже стал слышен куда более отчетливо.
Я выпустил когти и подцепил ими край досок, которые довольно-таки плотно сидели в полу. Потянул. Отбросил поддавшуюся крышку от потайного хода в бок.
Передо мной разверзлась черная дыра, ведущая в гулкую, сырую тьму, обрамленную пористым камнем. Вглубь вела ржавая металлическая лесенка, приваренная к штырям, вдолбленным в камень.
– Вот теперь и я слышу это, – сказал Камориль.
– Смертью пахнет? – спросил я.
– Нет, – ответил некромант. – Но лезть бы я туда не стал.
– Ты и не полезешь. Я полезу.
– А оно нам надо?..
– Чтоб потом локти не кусать, – расплывчато аргументировал я.
– Спички вот возьми, хотя бы, – Камориль протянул мне коробок.
Я не стал отказываться – сунул спички в карман джинсов и, развернувшись поудобнее, стал спускаться в кромешную тьму.
Света мне хватит на первое время. Лесенка, хоть и ржавая, крепкая вполне – держит. Рокочущий звук все ближе, а квадрат выхода все меньше и тусклей.
Спускался я секунд десять. Дырка в полу кухни смотрела сверху, как небольшое квадратное солнышко. Колодец, по которому я спустился, оканчивался небольшой каменной камерой с расположенными по стенами пустыми пыльными полками из темного дерева. В одной из стен я разглядел железную дверь, оказавшуюся довольно-таки большой – с меня ростом. Звук, уже почти осязаемый, доносился как раз откуда-то оттуда. На двери был штурвал, что символизировало, что она, скорее всего, закрывается герметично.
– А что, если там, за ней, море? – спросил я сам себя.
Это казалось мне вполне возможным. Вот только звук, доносящийся оттуда, шепотом прибоя ни разу не был. Ну, откручу я этот штурвал, хлынет на меня волна… чай не сплющит в аккуратный блинчик. Да и, будь здесь совсем уж опасное давление, пористый камень давно бы не сдюжил удерживать мощь стихии. Посему, пожалуй, бояться нечего. Относительно.
Я ухватился за штурвал и начал его крутить. Сначала попробовал по часовой стрелке, и даже провернул разок – но по характеру движения понял, что кручу не туда. Стал крутить против часовой. Штурвал поддался на удивление легко, как будто бы он не в каменном кармане под домом у моря находится, а ведет в какой-нибудь банковский сейф с золотыми слитками.
После пяти поворотов крутить стало некуда, и я потянул дверь на себя. Передо мной распростерлась еще более черная тьма, непроглядная, как пьяная тоска. Рокочущий, рычащий звук окутал меня с головой, заставил вибрировать воздух в легких. Я понял, что это работает что-то механическое. Наверное, какой-то двигатель… Явственно дунуло азотом и еще какой-то смутной, неразличимой мерзостью. Я сделал пару шагов внутрь кромешной темноты, касаясь руками стен. Стены тут были металлические, ржавые.
Может, тут где-то можно включить свет?
Жечь спички, выданные Камориль, мне почему-то не хотелось. Что же делать?
Я сделал еще пару шагов и понял, чем воняет: человеком. Этот запах был заглушен сыростью и резкими нотами каких-то машинных масел, но это был именно он.
– Эй… – произнес я тихо. Потом погромче: – Есть здесь кто?
Ответа не было. Судя по звуку, работающий двигатель где-то совсем рядом. Судя по запаху, человек здесь уже довольно давно.
Я вздохнул и полез в карман за спичками. Была не была.
Чиркнул.
В трепещущем свете, вспыхнувшем на короткие три секунды, я различил большой дизельный генератор, стоящий на каменном постаменте. От генератора вверх, прямо в металлический потолок, идут трубы разного цвета и диаметра. Наверное, вентиляция и провода. Рядом с постаментом стоят накрытые брезентом канистры немалого литража – запас топлива впрок. Сама металлическая коробка помещения, которая коробкой, оказывается, не является, простирается куда-то вглубь скалы еще метров на девять, плавно сужаясь, ритмично перемежаемая покатыми ребрами прочности. Что это было такое раньше? Корабль, что ли?.. Корабль, замурованный в скалу?.. Откуда только берутся эти интерьерные изыски…
Я понял, что все это – не важно, когда увидел, что возле постамента с генератором, кроме канистр, стоит еще железная кровать без матраса, с металлическим пружинным каркасом и на колесиках. А на кровати лежит, сложив на груди руки, седая старуха и смотрит на меня блеклыми водянистыми глазами, не моргая.
Спичка погасла. Я не смел шевельнутся. Первые секунды две. А потом все стало на свои места: и шум прибоя, и темнота, и сердце, которое надо слушать – горячее, пылкое сердце работающего дизельного генератора, производящего для дома электричество.
Я рисково зажег еще одну спичку и, охраняя огонь от сквозняка ладонью, сделал три шага по направлению к кровати. Бабка следила за мной красноватыми жуткими глазами, не поворачивая головы и ни слова не говоря.
Ну хоть что-то. Ну хоть не мертвая.
– Баб Паша? – позвал я.
Она молчала. Молча глядела на меня. А я на нее.
– Баб Паша? Это я, Мйар. Сейчас мы вас отсюда… вытащу сейчас я вас отсюда. Вы только… Только…
Я забыл о спичке, и огонь обжег мне пальцы. Я бросил огарок наземь. По памяти нащупал спинку кровати и покатил ее к выходу.
Я выкатил кровать с бабкой в каменный карман с лестницей наверх.
– Камориль! – позвал я.
В квадрат света наверху тут же сунулась голова.
– Спускайся сюда, поможешь мне! Я тут… человека нашел! Надо ее отсюда вытащить!
– Сейчас, Эль-Марко с улицы позову, – ответила голова голосом некроманта и скрылась.
Я глянул на бабку.
– Баб Паш, вы понимаете меня? Вы меня помните? – спросил я.
Но старуха молчала. Тупо смотрела на меня, теперь, все же, моргая иногда.
Да что же это… да что же это такое происходит, а?
Мари ревела, обнимая бабу Пашу, и никак не хотела от нее отходить. Бабка все так же молчала, глядя куда-то перед собой. Ее кое-как вытащил на себе из подвала Мйар, благо, была она не то чтоб особо тяжелая.
Совсем безвольное тело нести было непросто. Но Мйар справился.
Бабку прямо из Мйаровых рук принял Кападастер и передислоцировал ее на второй этаж, в одну из спален. Уложил на большую двуместную кровать и стал что-то колдовать над ней.
– Состояние у нее стабильное, но прежде, чем приступить к работе, мне надо кое-что обдумать, – сообщил он.
– Что с ней? Что с ней такое? Почему она не двигается? – спрашивала Мари. Руки у девушки дрожали. Она явно не знала, что делать. – Может… скорую… скорую вызвать?..
– Мари, успокойся, – Эль-Марко протянул руку чтобы, может, положить ее девушке на плечо, но осекся. – Состояние у нее стабильное было и без меня. Она в какой-то… медитации, что ли. Все процессы приглушены. Но она определенно жива. Но что-то… как-то все… как-то все странно. Мне нужно… – он замолк.
Мари держала старуху за руку. Слезы градом катились по щекам девушки. Она то и дело хлюпала покрасневшим носом и, иногда, вытирала глаза свободной ладошкой.
Камориль, Мйар и Никола столпились возле двери, молча наблюдая за происходящим в комнате.
– Так, – Эль-Марко поднялся. – Ребята, не обессудьте, но мне нужно сосредоточиться. С вами за спиной я работать не смогу.
– Намек ясен, – ответил Мйар.
– Мари, – Эль-Марко обернулся к девушке, – ты тоже… не могла бы ты… нас оставить ненадолго?
Мари бросилась к старухе на шею, заревев в голос.
