Текст книги "Попаданы (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

  Покачав головой, обулся и стер рукавом, с зеркала, капельки воды.

  И сжал кулаки.

  Все-таки, что-то пошло у меня не так...

  Из зеркала на меня смотрел я...

  Я, тех самых, еще Земных, лет.

  Улыбнулся и обмер...

  Плохо же я помню себя самого!

  Никогда не выглядел я так... Спокойно и уверенно!

  Во взгляде – усмешка, а не оскал на окружающий мир.

  Ниточки "тигриной морды" чуть сгладились, а в уголках век пропали "гусиные лапки".

  Из зеркала на меня смотрел я, 30-лет от роду.

  И пусть в глазах все едино мелькал опыт, а в улыбке – плескалось самодовольство, я себе нравился.

  А разноцветные искры, окружающие меня плотным ореолом, оказывается, меняли свой цвет, соприкоснувшись со мной.

  – Вирвидор... – Сти возникла за моей спиной и замерла, рассматривая нечто, видимое только ей. – Воин... И – Вирвидор... Взрывоопасная смесь!

  – Ты сказала – "Свидетельствующий"! – Напомнил я. – Там, откуда я пришел... "Вирвидор" это – сплетник, рассказчик. Болтун-собеседник, если в два слова...

  Сти замерла, переваривая мои откровения.

  Вот врать она не умеет – однозначно!

  Не "откровения" это.

  Она, рывшаяся у меня в мозгах не один день, знала все это прекрасно.

  А сейчас – просто ищет ответ, который устроит все стороны.

  Не к земле нам надо было лететь...

  – В твоем языке есть слово "журналист". – Сти уставилась мне в глаза и я только сейчас заметил, что она тоже – зеленоглазая. – Ты – "военный журналист", если использовать термины, привычные тебе и принятые в твоем мире.

  – "С "Лейкой" и блокнотом, а то и с пулеметом..." – Вспомнил я и улыбнулся.

  – Именно так. – Сти расплылась в улыбке. – И только – так! С оружием в руках, на собственном горбу, в пыли и холоде. И без надписи "ПРЕССА"!

  Я почесал макушку и вздохнул: сколько я не бегал от этой чертовой профессии, она меня догнала.

  – Зато, черт возьми, будет не скучно! – Вырвалось у меня.

  – О, Да! Скучно – не будет! – Голос Ромма, донесшийся из-за двери, просто лучился человеколюбием. – Вылазь, "древнейшая профессия"! Разговор есть...

  В "отключке" я пробыл восемь дней.

  За это время "Восток" успел выскочить на точке прибытия, провести разведку, перепрыгнуть в следующую точку и теперь мы успешно летели в третью – то, что я посчитал "выходом", оказалось "входом".

  В первой точке было тухло – Солнышко светило, а Земля крутилась вымороженной в камень, без единого следа атмосферы. Чуть лучше дело обстояло с тамошним Марсом – на нем копошились странные, четырехрукие, зеленокожие гиганты.

  Увидев снимки, чуть не рухнул от множества "Чувствей".

  Не соврал старик Берроуз, описывая тарков, не соврал!

  Прихвастнул, малость, убавив им рост, чтобы его Джон Картер выглядел вполне на "уровне", но не соврал.

  Видя мою улыбку, Ромм потребовал объяснений и повис, когда Сти предупредила, что Берроузовских книг, из моей памяти, надергала на целую библиотеку. И не только – Берроуза.

  Услышав в перечисляемых фамилиях и Донцову, и милых сердцу Стругацких, понял, что Ромм однозначно – попал!

  Посмеявшись, мы плавно перешли ко второй системе, и тут мне стало кисло.

  Судя по описанию, вторая система – Сона.

  Проклятье, произнесенное над ней, смешало планеты в кучу и разделило, вновь смешало и вновь принялось лепить кособокие шарики планет, за пару десятилетий прогоняя тысячи лет, на их поверхностях.

  Возникали планеты, остывали, зарождалась жизнь, строилась цивилизация.

  Но, стоило цивилизации подойти к порогу и выйти за пределы своей планетки – проклятье вновь лепило бесформенный ком, плюща все планеты вместе.

  Эфир разносил вопли о помощи минимум трех, последних, цивилизаций, а огромный ком из бывших планет, крутился вокруг звезды.

  Да уж.

  Такого Проклятия, на мой взгляд, никто не заслужил.

  Едва я озвучил свою мысль, Мостовой глянул на меня исподлобья и согласно кивнул, невесело улыбнувшись.

  – Оттого и ноги уносим, в темпе...

  Маленький праздничный обед, устроенный нами в кают-компании "Востока" в честь моего официального выздоровления, получился не радостным.

  Система Соны, с ее проклятьем, перечеркнула всю нашу веселость.

  – Может, бомбой ее, подчистую? – Предложил я, вертя в руках бокал с красным вином. – Так, чтоб...

  – Нет у меня таких бомб! – Огрызнулась Сти. – У нас, максимально – планетарные. Простите, жизненное пространство слишком дорого, чтобы лишаться его вот так, подчистую!

  Голограмма сидела справа от капитана и делала вид, что гоняет по тарелке листик салата. В который завернут кусочек мяса.

  С кровью, оставляющей следы на белом фарфоре тарелки.

  Пришлось чесать затылок, вспоминая вооружение бота.

  Но и там, ничего столь масштабного не обнаружилось.

  Кают-компания, огромная, слишком огромная для нас троих, навевала тоску.

  И пусть вино было изумительным, компания – внимательной, повод – радостным, остающаяся где-то позади система в которой вот-вот вновь начнется развитие жизни, самой судьбой предназначенной для катастрофы, сводила радость на нет.

  Нашему Солнцу не дано стать сверхновой – не хватит "силенок".

  – За упокой их душ. – Поднял я вверх свой бокал, имея ввиду еще не рожденные цивилизации Соны и давая себе зарок, по возможности, разумеется, разобраться с этим проклятьем.

  Или найти того, кто сможет это сделать лучше и быстрее меня.

  Моя рабыня, спрятавшаяся под сердцем, со вздохом согласилась, признавая, что сами мы с ней, ни на что подобное не способны.

  Ни по отдельности, ни все вместе.

  Сти, покачав головой, присоединилась к моему тосту.

  Красное, полусухое вино.

  Терпкое и багряное.

  Жаль, я люблю полусладкое.

  Но поминать, вообще-то, положено водкой.

  Не сговариваясь, я и Ромм потянулись за бутылкой "беленькой", стоящей в центре нашего стола, как украшение.

  Ромм успел первым.

  Свернув жестяной колпачок, замер – стопок на столе не оказалось.

  – По стаканам, разливай. Не дети, осилим.

  Молчком встав, молча выпили и молча сели.

  Освещение кают-компании перемигнуло и потеряло ослепительную белизну, став обычным, земным.

  – В вас очень много от нас. – Сти "материализовала" себе такой же стакан с прозрачной жидкостью, налитой вровень с краями, быстрым движением поднесла его к губам и выпила, не пролив ни капли. – Те же привычки, приметы и суеверия. Те же ритуалы.

  – А у кого-то еще и ген, завалялся! – Хохотнул Ромм.

  – Ромм...Не будь идиотом! – Не выдержал я. – У тебя тоже – ген Тчарнов. Иначе бы ты не смог стать капитаном "Востока"!

  Мостовой, молчком дотянулся до бутылки и... Отставил ее в сторону.

  Я сладко потянулся на стуле, наслаждаясь здоровым телом.

  – Почему Ты отказался? – Сти уставилась на меня своими дельфиньими глазками.

  – Знаешь... Я тут подумал, что лучше быть психически здоровым и физически крепким, чем стать истеричным Супермэном. – Признался я, ничуть не покривив душой. – Зачем мне все эти "супер-пупер навороты", если радости от них, лишь количество шишек, что сыпется на бедную голову? Лучше я останусь живым "лидом", чем дохлым "шасть". И ладно, если дохлым буду только я...

  – Жадность никогда и никого не доводила до добра. – Ромм почесал бровь. – И вообще, от добра, добра не ищут!

  Сти рассмеялась.

  У нас с Мостовым отвисли челюсти: смех Сти один в один повторял затейливые щелчки наших веселых дельфинов!

  – По-моему, у нас в океане притаился еще один вид разумных... – Ромм передернул плечами. – Чет мне не по себе...

  Сти, поймав наши образы дельфинов, замерла, переваривая и утрясая.

  – Вот это подарок, оставшимся на Земле, нашим заклятым друзьям... – Рассмеялся я.

  – Не смешно! – Остановила меня Сти. – Слишком много странностей, слишком много совпадений. Слишком много нереального и неповторимого.

  Голограмма исчезла, оставляя нас одних.

  – Забавная штука – жизнь. – Роман Мостовой запрокинул голову вверх, словно пытаясь увидеть сквозь потолок звезды. – Я сменил жизнь профессора на судьбу мага и стал капитаном корабля. Ты – был солдатом, а стал – журналистом. Сти – просто душа корабля.

  – А есть еще Юра. – Напомнил я, ехидно. – Роман Андреевич, не ищи истин и тайн – найдешь ведь!

  Выбравшись из-за стола, я вышел в коридор и поплелся искать свою комнату.

  – Я пройдусь рядом? – Голограмма Сти "отлепилась" от стены и замерла у меня на пути.

  И звезды меня дернули повторить с ней то, что я сделал с Сарином, на "Мести ведьмы".

  Оказавшись втянутой в мое сознанье, Сти сперва запаниковала, пытаясь вырваться.

  Вырвалась и вернулась вновь, понимая, что никто насильно ее держать не будет – сил не хватит!

  Получив мысль-воспоминание о прогулке с Сарином, она и вовсе замерла, лишь направляя мои ноги в сторону каюты.

  – Он так много тебе сказал, Вирвидор. – Вздохнула она на прощание у дверей каюты. – Можно я еще приду?

  Йари недовольно заворочалась, напоминая о себе, любимой.

  Пришлось отвесить ей крепкого щелбана в лоб – тоже мне, собственница!

  Стараниями Ромма Мощенщика, мне достались комнаты первого помощника, уступающие капитанским лишь в одном – у них не было личной спасательной капсулы.

  Две комнаты и санузел – "стоячая" ванна, по команде становящаяся "лежачей".

  Игры с гравитацией, на мой взгляд, самые забавные.

  Вот ванна наполняется водой и ты, уже лежишь в ней, хотя судя по окружающему тебя миру – стоишь.

  Непередаваемые ощущения!

  Закрыв глаза, представил на минуточку, что я валяюсь у себя дома, на Земле, в своей милой сердцу квартирке и едва не зарычал, от избытка чувств – столько всего, оказывается, пряталось под этим простым действием – воспоминанием.

  Закрыл и открыл глаза, возвращая "искры", нежданный и негаданный подарок от незнакомой мне друидессы, что заплатила за наше знакомство собственной жизнью.

  Свобода это не право на безнаказанность.

  Свобода, это право на жертву, в своем собственном лице.

  Свобода – всего лишь выбор, а не бездумное скольжение по волнам реки времени.

  "Свобода..." – Вздохнула Йари. – "Свобода, хозяин, это право стать рабом, не переставая быть Властелином..."

  Да уж, у моей красавицы обо всем свое мнение, пусть иногда и совпадающее с моим.

  Но чаще – нет.

  К моему сожалению, "видеть искры" так и осталось исключительно моим свойством.

  Ни Сти, ни Ромм, ни даже моя Огневушка-Поскакушка, ничем подобным не обладали, заставляя меня "смотреть искры" и качая головой, в ответ на мои замечания.

  А качать было от чего – даже "железные подштанники" сыпали разными искрами, заставляя меня морщить затылок и гадать, какой оттенок цвета, за какие возможности отвечает.

  Классический подход: синий – сила, оранжевый – сексуальность, красный – ярость, зеленый – спокойствие – совершенно не годился.

  Ромм просто полыхал смесью зеленого, голубого, коричневого.

  Сти – оранжевым и черным.

  Йари ушла в глухой отказ, прячась внутри меня каждый раз, когда я призывал "искры".

  Группируя свои "игрушки" по цветам, Сти и Юра умудрились так перемешать боевые отряды, что только сами могли понять, кто и за что в них отвечает.

  Ценность каждого цвета познавалась в сравнениях, анализируясь и громко рыча в спорах.

  Даже наш милейший Юра, стал азартно горячиться, доказывая свою точку зрения.

  И, даже послал по матери меня, когда я наехал на него "тяжелым катком" собственного опыта.

  И, кстати, в тот раз Юра оказался прав, а я – нет!

  Белый, который я ошибочно всегда относил к цвету неограниченных возможностей, оказался цветом страха, вышибающего из головы все мысли!

  Мы даже специально для проверки этой теории запугали пару "подштанников", которые совершенно расслабились после того как Ромм стал капитаном, а я отправился на лечение, не сокращая более их ряды своими "болезными" нападениями.

  Пугал в этот раз Ромм – стоило мне взяться за "старое", как подштанники доблестно укладывались в рядки, деактивируясь.

  Знали, собаки хитрые, что даже в самом страшном параноидальном порыве уничтожения всего вокруг, я не бил "лежачих" и не добивал "мертвых".

  И ведь эти были из "новенькой" партии и о моих "тараканах" знать не могли!

  Однако – знали!

  Через пару дней Юра проболтался, что в программную часть, мое поведение было заложено специально, для сохранения "поголовья".

  А мы с Роммом, к этому времени уже такую "теорию заговора" придумали, что даже Сти в нее поверила!

  И вообще, Юра оказался еще тем юмористом и кайфоломом – одновременно, демонстрируя именно те нюансы мышления, которые "программными" назвать было уже нельзя.

  Именно Юра разобрал и собрал мой Имперский бот, попутно внося в него улучшения и усовершенствования, наглухо "забыв" мой запрет на эти действия – раз. И проигнорировав правило "не делать лучше" – два.

  "Потеряв" защиту, придуманную и установленную мной еще на планете, в горах, бот превратился в груду металлолома, с пережжеными мозгами бортовых систем и орудийными системами, "прокормить" которые, даже его улучшенные реакторы, просто были не способны.

  При воспоминании о реакторах, я побледнел и вылетел из ванны.

  Одевался я уже на ходу, путаясь в рукавах и штанинах, отчаянно матерясь и взывая одновременно к Сти, Юре и Мостовому.

  Реакторы боевого корабля, не получая команды от бортовых систем в течении 25 часов выходят на "критику", активируя самоликвидацию!

  Пролетев чистенькие, словно выметенные, ангары под номером 4 и 5, затормозил у своего бота.

  У запчастей, своего бота.

  Этот... Юра... Его снова разобрал!

  Не смотря на мои просьбы, подкрепленные приказом капитана!

  Собака серая!

  Впрочем, были и положительные моменты – реакторы, деактивированные по всем правилам и с пустыми разъемами выдернутых энергетических стержней, лежали аккуратной горкой вдоль стены.

  Вытерев пот, развернулся и высказал в потолок все, что я о Юре думал.

  Матом.

  С выражением.

  И потопал обратно в каюту, продолжать водные процедуры.

  По расчетам Сти, до очередной системы, подходящей под описание нашей нежно любимой Солнечной, лететь было еще трое суток и наваляться в ванне я мог с лихвой.

  Ромм, догнавший меня уже на выходе из пятого ангара, лишь покачал головой и погрозил мне, или, все-таки, Юре? кулаком, от полноты чувств.

  А еще, видимо от них же, распирающих его во все стороны, он признался, что "неадекватом" я нравился ему намного больше, хотя бы давая выспаться, а не дергая по пустякам, каждые три-четыре часа.

  Ну не виноват я, что вместе с вернувшимся здоровьем, вернулась и моя специфическая особенность спать по четыре часа в сутки!

  Я не зря отказался от всех "наворотов", что напихал в меня этот фэнтэзийный мир, включая и офицерскую модернизацию, что провели на "Мести ведьмы", заодно и вычистив "охвостья" лечений и модификаций, что провели в моем собственном.

  Это очень круто, конечно, прыгать в высоту на шесть-семь метров, без шеста...

  Но я – не Сергей Бубка и чемпионские лавры мне нужны еще меньше, чем рыжей рыбке – нефтяное пятно на любимых джинсах!

  Вернув себе свои первоначальные рост, цвет волос и чувство юмора, я чувствовал себя необыкновенно живым.

  Сделав шаг за комингс пятого ангара, извернулся, замер и протер глаза.

  Потом – еще раз и еще.

  – Я Тебе говорила, что он заметит! – Обреченно-обвиняюще констатировала факт, Сти. – "Забудет, забудет..."

  Обе управляющие системы возникли голограммами, на пороге ангара, делая вид виноватых, но все осознавших, детишек.

  С опущенными головами.

  Ромм заволновался, требуя от них полного отчета.

  – Ну, Вы же сами сказали, что Никто такого проклятья не заслуживает! – Сделал шаг вперед Юра, загораживая Сти. – Вот мы и решили... Что если не хватает зарядов, так мы выведем их из подпространства, в самом центре звезды.

  Я почесал затылок, прикидывая мощности – взрыв планетарных зарядов, попавший в резонанс "выхода", вполне даже так ничего себе, могло и получиться...

  – И, на чем вы заряды туда отправили, осмелюсь спросить? – Ромм на глазах начинал закипать, готовясь устроить выволочку. – Живо отвечайте!

  – Ну... Подходящий корпус был только один... – Пожала плечами Сти.

  Если бы она в этот момент шмыгнула носом и шаркнула ножкой, я бы не сдержался, право слово.

  – Мы взяли корпус бота! – Выскочил вперед Юра, словно прыгая в ледяную воду. – Запихали в него найденную установку переноса, обвязали зарядами да и оставили...

  – Выкинули по пути! – Толкнула его в бок, поправляя, Сти.

  – Ага.

  Я схватился за голову, резко жалея, что отказался от столь многих, вкусных "плюшек", коими бы сейчас порол...

  Вдох-выдох!

  Не удивительно, что мне показалось, что места в ангаре многовато – я то, наивный, посчитал, что Юра разобрал бот под "отвертку", начисто!

  – И это все? – Ромм положил мне руку на плечо, соболезнуя потере.

  – Н-н-н-нет. – Вздохнула Сти и...

  Спряталась за Юру!

  – По расчетам, зарядов было все равно мало. – Юра храбро поднял глаза на меня. – Так что мы, энергетические стержни бота, тоже в дело пустили...

  – Бегите. – Сказал Ромм, все так же придерживая меня за плечо, будто я мог что-то сделать двум этим... Снимальщикам проклятий!

  Впрочем, нет, позвольте!

  – Йари. – Обратился я к своей рабыне. – Они – твои.

  Радостный смех и дикий вой смешались воедино.

  Широко улыбаясь, сладко потянулся и зевнул.

  Не зря, совсем не зря, единственное от чего я не смог отказаться, так это от клятвы, данной своей рабыне!

  Пусть я не смогу высоко прыгать, завязывать голыми руками раскалённые сосиски звездных протуберанцев и жрать на завтрак маленьких девочек, зато у меня всегда будет самое секретное из всех секретных, самое яростное из всех непримиримых и самое любящее меня существо, моя Элементаль, моя Огневушка-Поскакушка, моя Рабыня, моя Йари!

  И она – порвет за меня любого!

  Мигнувший свет подтвердил мои мысли, а три вопля – один ликующий и два воющих в ужасе, словно бальзамом пролились на мое сердце.

  – Ты это... Слишком круто не бери. – Попросил Ромм со вздохом. – Они ж как лучше хотели...

  ****

  "...Мы можем ссориться, ругаться и кидаться на все, что движется.

  Доставать соседей, оскорблять соседей, проходить мимо – с гордо задранным носом.

  Никто не запрещает нам одевать вместо шапки – кастрюлю и ходит в шапочке из фольги.

  Это наши свободы.

  Но все они заканчиваются ровно в том месте, где начинаются свободы других.

  Так ли это?

  Свобода Гитлера грозила всем не-арийцам положением рабов.

  Свобода СССР – "коммунизмом на всей планете".

  Свобода Европы – правом на бездумие и безнаказанность.

  Свобода США – демократией конкуренции и гонкой за прибылью.

  Все четыре свободы, лишь обычный пример того, что "свобода соседа" тоже может быть – не верной.

  Так же, как и твоя собственная!

  Остановись!

  Замри и оглянись, включи то, что дано тебе изначально, то, что делает тебя человеком, творцом и созидателем.

  А потом закрой глаза и ответь себе на один вопрос: "Ты уверен, что хотел бы, чтобы в Этом мире жили Твои дети?"

  Наш теперешний мир погряз в муштровке, военной форме и заумных формулах.

  Из нас делают придатки к боевым машинам.

  Нашим детям рассказывают красивые сказки.

  Отнимают их у родителей, решивших жить иначе, вверивших свои души и тела – Богу!

  Мы требуем, что бы Богопротивное правительство, отринувшее... "

  Читавший вслух секретарь поперхнулся и побледнел.

  – Достаточно. – Мил с улыбкой протянул руку за "Манифестом Веры" и довольно потянулся. – Как Вам, Женя? "Пробирает"?

  – Начало – сильное... – Женя уселся на свое место, напротив президента Матушки. – А вот дальше – хамно пошло. Наши это есть и не будут – психика уже другая. Да и сравнивать есть с чем. Хотел бы я знать, кто автор этой... Фигни!

  – Кто автор, кто автор... – Пробурчал себе под нос Мил. – Ну, я – автор! А это не для "Наших", писалось... Для "тех"... Заготовка, на случай если мы и вправду, опоздали.

  – Мил... Писал бы ты и дальше... Детективы... – Юрьев удрученно махнул рукой, выражая все свое отношение к этому жанру. – У тебя это лучше получалось, право слово!

  Спор "детективщика" и "реалиста" длился уже пару месяцев, вылившись в целую сетевую баталию, по всей информационной цепочке планеты.

  Оба "анонима", вовсю развлекались, подтягивая все новые и новые аргументы, вербуя неофитов и расширяя свое ряды неожиданными заявлениями.

  Пока побеждал "реалист" Юрьев, уже давно съевший не один десяток собак, вместе с будками, на подобных спорах.

  Матушка гадала, кто эти два непримиримых антагониста, что так старательно "собачатся" на государственном сервере.

  Поводом к войне стало приближающееся событие – коронация.

  Умудрившись "впихнуть" всех священников на "шаг веры", Мил оказался перед фактом, что "помазания" – не будет.

  Во-первых – некому.

  А во-вторых...

  Впрочем, хватало и первого затруднения.

  Сообщество читающих "мысли первого лица государства" в свободном доступе, наморщило лбы, а затем, резко повеселев, припомнило Наполеона и тут-то все и началось!

  Копья, пики, дротики, пищали и фузеи, пистолеты и автоматы, пулеметы и тяжелая артиллерия – издавали свое громкое "хрусь", переламываясь в чатах и комментариях к комментариям.

  Уже через трое суток президент пожалел о собственном "крике души", но...

  Аборт делать поздно!

  Юрьев, прокомментировавший пост Мила первым, всего-навсего жаждал подколоть коллегу.

  Подколол.

  И обоим срочно пришлось менять логины и...

  Жизнь закрутилась.

  – Мне сказали, что Ты, в честь коронации, отпустишь 200 рыл "свято-верующих"? В "свободное плавание"?

  – В полет, свободный. – Огрызнулся Мил, что-то чиркая в "Манифесте". – Закон для всех, один. Нажрались уже "депутутни", еще там! Лучше помоги вот с чем... Жанна говорила, что по "договору", на территории России не могут жить те, кто голосовал за наш вывоз?

  Юрьев кивнул своей бородой и принялся остервенело ее чесать.

  – Как думаешь, этот пункт – выполнили?

  Юрьев покрутил пальцем у виска, давая понять, что именно он думает о мыслительных процессах президента.

  – Ну, а если все-таки, выполнили? Кто тогда может оказаться на наших землях?

  – Монголы? – Попытался представить себе ситуацию, Юрьев и прекратил чесать бороду.

  Видимо – представил!

  – Или – индейцы? Но, может быть и вообще красиво получится – Кубинцы!

  Для молодого Жени, улетевшего с Земли в возрасте семи лет, названные нациигосударства ничего не представляли.

  А вот оба президента, от смеха, враз пошли красными пятнами!

  – Да-а-а... Вернулось монголо-татарское иго, подкрепленное индейскими жертвоприношениями на кубинских сигарах!

  – Мил... А ведь... – Юрьев замер, стерев с лица смех. – Не смешно, даже. Ведь в городах остались люди. Говорящие по-русски. Думающие по-русски. Пишущие песни – на русском. Где-то в душе – русские, понимаешь? И бороду, эту... Сегодня же – сбрею!

  – Знаешь, Романыч... Иди-ка ты, побрейся... "в душе-русские"... В церкви они – русские. На кухоньках – русские. А как выйти из машины, руку подать... Гон...ы они! Любой европеец, по сравнению с ними – Русский. Или Ты считаешь, что на "овец и козлищ" делили, монетку подкинув?

  Мил встал из-за стола и вышел на балкончик, выходящий на берег недалекой речушки.

  – Добрые мы слишком. – Сказал он, обращаясь к реке и жалея, что сорвался.

  А еще – жалея, что нет на Матушке глобальных времен года.

  Таких, чтобы сегодня дождь, а завтра, с утра, земля уже под белой перинкой дрыхнет.

  И смех, и грех – снег только на полюсах, да на верхушках гор, что попирают своими вершинами прозрачно синие небеса, с белым пухом облаков.

  "Стану императором... Или царем?" – Мил состроил самую милую из всех своих милых улыбок. – "Все-таки, императором – цари на земле русской какие-то мелкие были, и психически больные, и физически – не здоровые... Монаршьей волей истинного самодура, забабахаю-ка я лыжную олимпиаду! Точнее – зимнюю. И обязательно – с биатлоном! И парным катанием. А, может быть и бобслей, присобачу!"

  Улыбка на устах президента из ехидной превратилась в мечтательную и добродушную.

  "И хоккей – обязательно"! – При мысли о любимом виде спорта, Мил просто впал в транс, вспоминая виденные им, на своем веку, матчи.

  – Да и овощ с ними, церковниками! – Прогрохотал из комнаты голос Юрьева. – Тут ведь другая проблема нарисовывается... Императрицу где будем брать?

  Построенный призрачный замок зимних олимпийских игр с грохотом развалился, столкнувшись с тепловозом реальности.

  Мил даже, грешным делом, прикинул расстояние от балкона до земли и по прямой – до речки, но получалось и высоко, и далеко. Если не сломает шею при прыжке, то просто перехватят скрытые патрули, охраняющие периметр.

  За высокими деревьями, закатное светило окрасило пики дальних гор в рыжий и розовый, цвета. Где-то там, за этими деревьями, притаилась не высокая горушка, получившая название Кат-гора. Именно на ней и начинается "шаг веры" и прячется в ее сердцевине разумный кристалл по имени Павел, окруженный многочисленными защитами и бесконечными рядами кристаллов памяти – УИМ – Управляющий Искин Матушки.

  Хорошее они тогда выбрали место для отдыха...

  Есть теперь на Матушке и Байкал, и Чудское озеро. Нашлись и Иртыш, Амур и Лена, покатила свои неторопливые волны – Волга.

  Есть названия, что русскому из сердца не выдернуть.

  А вот Пяток так и остался Пятком.

  Не прижились к нему ни Питер, ни Москва, как ни дергались оставшиеся демократы и москвичи с питерцами, как ни пылили в сети, а Пяток остался Пятком.

  И, через пару-тройку месяцев, станет Пяток столицей новой империи. Дайте только "концертным" до Земли добраться.

  После долгих споров, трений и терок, консультаций, рваний рубашек и выдераний волосьёв, приснилось Милу, что его коронацию надо показать на Земле и желательно – прямым эфиром.

  Едва он заикнулся, в шутку, о увиденном, как настала тишина, а вытянуто-удивленные лица сидящих в зале, сказали лучше любых слов, что идея пошла в умы.

  Какой-то умник, из присутствующих, выложил идею в сеть и Матушка, на долгих 19 минут подвисла, размышляя.

  Вот так, мимоходом, и была назначена дата.

  Жанна Дрозд, узнав постфактум, о том, что теперь им предстоит на самом деле, сгоряча едва не пришибла Мишта, принесшего ей свежевыжатый сок.

  Фантазии у беременных, сами представляете, ого-го.

  Так что сок лимона допивал сам Мишт, кривясь и зарекаясь держаться подальше от беременной невесты, в следующий раз.

  – Нет, Женя. – Юрьев, судя по все возрастающему давлению на барабанные перепонки, уже изрядно "завелся". – Никаких больше посторонних "царевишен-короливишен"! Хватит, своих "цариц" и "принцесс" будем ростить! И из союзных брать тоже не будем – и те, и другие одеяло будут тянуть на себя. Только наши! Их, если что, и под суд можно будет отдать, и на принудработы определить, чтобы не "зазвездились"!

  Мил, продолжая любоваться рекой, зацепился взглядом за странную несуразность – на другом берегу реки, прямо напротив балкона, тонкие ручейки празднично одетого народа, превратились огромную толпу, живущую своей, непонятной отсюда, жизнью.

  Стартующую ракету, президент Матушки встретил со вздохом облегчения: "вот и отмучился"!

  И взвыл от разочарования, когда та, задрав нос к небесам, рассыпалась яркими искрами, складываясь в причудливый рисунок.

  Народ, проводив ракету взглядами, укоризненно покачал головами и пренебрежительно махнул рукой, мол, и не такое видали!

  Толпу людей разбавили друиды, и следующая ракета рассыпалась уже вполне узнаваемым рисунком – друид с "яблоком" в руках.

  Ракеты взлетали по одной, каждые шесть, семь минут, давая народу вволю полюбоваться, высказаться и замереть в ожидании следующего чуда.

  На поляне, уже давно смешались все подряд: и люди, и нашанны, даже Ходун. Друиды оккупировали центр поляны, откуда и взлетали ракеты, оставляя свои дымные хвосты. Разноцветные, дымные хвосты.

  – Павел... – Тихонько позвал УИМ, президент. – Это что за праздник?

  – Нравится? – Вопросом на вопрос ответил Павел. – Это, к твоей коронации, конкурс на самую лучшую огневую потеху.

  – Ага. Фейерверк. – Перевел себе самому, Мил. – Паша... Я понимаю, что ты – гражданин Матушки и стремишься быть им в полной мере... Но, проще сказать – "Фейерверк", чем растягивать все на два слова.

  – Школишь? – На балкончик выбрался Юрьев с двумя бокалами выпивки. – На, пей и меня внимательно слушай!

  – Жениться не буду. – Сразу отрезал Мил, делая глоток и морщась. – А попытаетесь подпоить... Приму "сухой закон"!

  – И станешь первым в истории "сухим" императором! – Юрьев улыбнулся, любуясь летящей ракетой. – Если выживешь, конечно.

  – Хы. Президентом – приму, императором – отменю! – Мил одним глотком допил коньяк. – Такой вариант устраивает?

  – Устраивает. Но лучше бы ты нашел себе жену. – Продолжал упрямо гнуть свою линию, Юрьев.

  – Зануда. Теперь я понимаю, почему от тебя супруга на другой конец Галактики усвистала!

  Вот и очередная "дежурная шутка" родилась.

  Управление государством – дело серьезное. Настолько серьезное, что без поллитры не разберешься, а когда разберешься, то и литра хватать не будет!

  Это шутка, но в каждой шутке, сами знаете, сколько правды спрятано.

  Секретарь Женя рассматривал обоих, не совсем трезвых, президентов и терялся в догадках: он вот уже шестой раз выкладывает видео, где поведение президента "всея планета" несколько, хм, отличается от общепринятого, но каждый раз, вместо бури народного негодования получает лишь восхищенные посты и репосты, добавляющие президенту Милу странной популярности.

  Может быть, не права была его дражайшая матушка, считающая, что ее супруга "за просто так отправили на острова"?

  Да и дело Женя изучил от корки до корки и склонялся к тому, что суд совсем не зря отправил его папеньку валить лес, саперными лопатками.

  И уж точно не президент виноват, что папеньку съели при побеге, захватив с собой в виде консервов, на борт самодельного плота, матерые зк. Тем более, что кроме как на "консервы" папенька и не годился, ибо был ленив, по демократичному глуп и из прошлой жизни вынес только одну истину – ему все должны.

  Плот нашли только через четыре месяца, когда его прибило к берегу ветром и течением, со сломанными веслами и обломком мачты. Жаркое светило провялило, а обрывки паруса накрыли останки беглецов, сохраняя их для экспертов.

  Плот срубили зк на славу, а вот с курсом вышла промашка на целых девять градусов. А единственный, кто бы смог ее заметить, в вечер побега умудрился стукнуть себе по ноге топором и оказаться в санчасти.

  И выйти по амнистии, ровно через три недели, когда доедали на борту плота, "консерву".

  Многое знал Женя, как секретарь президента и многое понимал, видя события изнутри, на "живую" и без купюр.