Текст книги "Попаданы (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

  Если станет совсем невмоготу – проще познакомиться по переписке с нашанной или "звякнуть", той же Рии...

  Надоели мне русские красавицы, с их тяжелыми косами и не менее тяжелыми характерами, от которых и избы горят, и кони дохнут, на лету.

  Оперевшись на перила локтями, от души вздохнул и рассмеялся: так начинается новая жизнь.

  Впервые за двадцать лет, я стою и любуюсь на звезды, не рассчитывая, как буду вести боевые действия и как буду уносить ноги. Впервые – я в обычной "гражданке", а не в военной форме, камуфляже пехотинца, бронекостюме штурмовика или скафандре пилота.

  И впервые мне на душе так хорошо, что я уже стал задумываться, а хочу ли я вернуться на планету, с которой сделал свой первый шаг в холодную пустоту межзвездного пространства.

  – Встал, *опу отклячил... – Донеслось до меня из-за спины, на чистейшем русском. – Придурок...

  Проходящий мимо, старательно попытался толкнуть меня бедром, очищая дорогу.

  Будь вокруг толчея или другое настроение – я бы просто сдвинулся: сам не люблю, когда корма занимает всю дорогу.

  На невезение проходящего мимо студентика, фраза, сказанная им по-русски, меня взбесила.

  Отработанные сотней тренировок движения и связки, вбитые в самые темные зоны подсознания, вырвались наружу.

  Локоть воткнулся парню в живот, продавливая дряблые мышцы почти до позвоночника.

  Вниз – в то самое место, столь нежно любимое-ценимое подобными существами и вверх, разбивая нос и губы.

  Подшаг, захват за шею и бросок.

  Громкое "шмяк" возвестило, что студент – обычный куль с картошкой, не способный ни на что, кроме вечного брюзжания и нытья.

  С громким воплем: "наших бьют!", вокруг меня стала собираться немаленькая группка наших студентов, торопливо закатывающих рукава и хрустящих суставами.

  – Ша, креветки! – Вырвалось у меня, по старой памяти. – На кого баллон катите, маломерки?!

  Да! На их лица можно было любоваться бесконечно!

  Пусть они выросли уже на другой планете, с другими критериями воспитания и другим уровнем развития, но русский язык, он такой, яркий и понятный...

  – Старший группы Иван Полтинный. – Кудрявый Ванечка, уставился на меня своими карими глазищами, явно унаследованными от "татаро-монголов". – Что здесь произошло?

  – Ваня, пожалуйста, проведи инструктаж, со своими... – Я специально "забыл" представиться. – На предмет поведения в обществе и ответственности за свои слова. Пусть русский язык пока и не особо распространен, но в мультипереводчике он есть. Да и вы – лицо планеты и всех нас... Держите фасон, даже если дураки вам досаждают...

  Ваня, поиграл бровями, переваривая сказанное мной и кивнул, делая шаг назад и признавая если и не справедливость, то хотя бы моё право говорить в подобном тоне.

  "Куль с картошкой", как на грех, такой рассудительностью не отличался.

  Подвывая, он принялся костерить меня во всех святых.

  – Ян! Убери его! – Ваня, заметив, как начало изменяться мое лицо, вновь продемонстрировал не только сообразительность, но и внимательность. – Отдай его девочкам, пусть отмоют!

  – Что?! – Девичий голос, раздавшийся из-за моей спины, сочился презрением. – "Отмоют"?! Да мы ему еще и добавим, правда, Янка?!

  – Относитесь к нему, как к раненому... – Попытался воззвать к их чувствам, Иван.

  – Самоубийца он, раненный на всю голову. – Второй девичий голос, чистый и звонкий, заставил меня развернуться. – Навязали, на нашу голову!

  – "Певунья"... – Вырвалось у меня.

  Высокая, мне до кончика носа, с волосами цвета золотой пшеницы и бездонно-голубыми глазами, девушка с полузабытой теперь картины.

  Сопение десятка носов возвестило, что за "Певунью" меня порвут быстрее, чем я успею сказать "а".

  – Наемник. У тебя проблемы? Или, с тобой – проблемы? – Станционный патруль безопасности, трое разумных, вооруженных станнерами, замерли чуть поодаль, рассматривая картину "стояния на Калке".

  – Проблема. – С печальным вздохом, согласился я. – Впервые вижу такую красивую девушку!

  Патруль расслабился. Парни набычились. Девушка улыбнулась.

  – Он на меня напал! – Выкрик утирающего кровь "мешка с картошкой" разрушил хрупкое равновесие.

  Патруль напрягся. Парни сжали кулаки. Девушка брезгливо поморщилась.

  Будь старшим в патруле нашанн или дагриец, я бы отделался простым порицанием или парой монет штрафа.

  Кольвег таким добрым не был.

  Замерев на секунду, он окинул взглядом меня, осмотрел разбитый нос паренька и достал планшет, многозначительно посмотрев при этом на Ваню.

  – Наемник. – Имперец покачал головой. – Тебя оболгали!

  Камеры наблюдения, беспристрастно показали, по первому требованию, с чего все началось.

  – Оскорбление старшего. Вторжение в пространство старшего. Клевета на старшего. – Начал перечислять пункты нарушений, кольвег, по нашивкам – капитан. – Одной поркой тут не обойтись!

  – Мы не порем своих детей. – Покачал я головой. – А уж чужих и подавно не имеем права.

  – Жаль. – Отрезал капитан и протянул Ванечке белый листок-квитанцию. – Пока этот детеныш не оплатит штраф, станцию он не покинет. Если у него нет средств – мы предоставим ему возможность отработать штраф. Не прощаюсь.

  Патруль развернулся и неторопливо пошагал дальше по залу, всем своим видом излучая спокойствие и порядок.

  – Тёма... – Ваня изучил счет. – Оплачивай и первым же кораблем... Обратно, на Матушку! Урод! Покоя от тебя нет! Нахрена твои две сотни набранных баллов, если ты – дебил!

  – Давай я оплачу. – Мое предложение Ваня встретил таким взглядом, что я поежился.

  – Пусть валит, к своему папочке! – Не выдержала "Певунья". – Достал уже, в душе подсматривать!

  От немедленного убийства Тёму я спас, придержав Полтинного за плечо.

  – Тёма. Час тебе. – Ваня глубоко вздохнул и развернулся к нему спиной. – Ян... Нет, ты его порвешь... Андрей, проводи, до туалета и дай пинка, чтоб не вернулся!

  Андрей, парнишка ростом уже с меня, рыжий и зеленоглазый, ширококостный, легко подхватил Тёму за воротник, оглянулся по сторонам, разыскивая вывеску "туалет" и, дождавшись, когда остальные отвернутся, приподнял его как нашкодившего котенка и встряхнул так, что у того только зубы лязгнули.

  – Я – не Ян. – Тихо прошипел он. – Рвать не буду, сам понимаешь – не мой стиль. Но за Лену, кое-что тебе "нашепчу".

  Склонившись к уху, Андрей что-то прошептал, и Тёма стал зеленым!

  – Ты меня понял? – Рыжий поставил своего подопечного на пол и отряхнул на нем костюмчик. – Запомнил?

  Дождавшись ответного кивка, он развернул его в сторону туалета и придал ускорение, двинув коленом под зад.

  "Что-то изменилось дома, за эти четверть века..." – Я вновь вернулся к рассматриванию звезд...

  – Наемник. – Окликнул меня кольвег. – "Суета звезд привлекает лишь усталую душу"!

  Фраза, сказанная на всеобщем, меня слегка развеселила: "Вечный покой, вряд ли сердце обрадует"!

  Почесав мысленно затылок, перевел эти строки и вернул старшему патруля, ввергнув его в прострацию.

  – Русские... – Вздохнул стоящий справа дагриец и пожал плечами. – Все у вас, слишком поэтично и романтично.

  Кольвег, со вздохом согласился с младшим по званию и протянул мне руку для пожатия, ладонью вверх.

  Стояло мне вложить ладонь в ладонь, как нестерпимая боль ударила по нервам, "сваривая" нас воедино.

  Я видел его – своими глазами и себя – его. Воспоминания, словно свалились в один котел, плотно перемешались и полной мерой вернулись к обоим, превращая нас в странное подобие сиамских близнецов, у которых все разное, но все – едино.

  Заколотились оба сердца, справа и слева, а между полушариями мозга натянулись длинные нити нервных волокон, соединяя в целое.

  – Таль! Таль! Таль! – Кричало сознание кольвега.

  – Дальше. Дальше. Дальше. – Твердило мое, изучая новую память.

  Мы служили бок о бок, лишь по разные стороны линии фронта, повторяя жизненные ситуации, ранения, образ жизни... С разницей в том, что я так и остался наемник, воюющий за деньги, а он – сражаясь за свою страну.

  Уже не надо было пытаться понимать, кто из нас – кто. И поздно понимать, что вся эта война – лишь малая часть старой, как сама смерть, правды жизни: "Ищи кому выгодно"!

  Кому выгодна наша боль? Кому выгодны наши смерти? Кому выгодно?

  Мне? Или этому капитану, что прошел 25 лет войны, потеряв все, кроме уважения своих однополчан, чести и твердого знания, что все будет хорошо, надо лишь победить!

  Империя победила.

  И теперь в голове капитана билось странное ощущение, что победитель живет хуже побежденного – Почему?!

  Читая меня, кошкоподобный разумный, увидел точно такой же вопрос.

  Еще за минуту до рукопожатия, он шел бить мне морду, чистить рыло и вытирать об меня сапоги.

  А нашел точно такого-же, зеркально похожего.

  И ни к чему все приготовления, кастет в кармане и нейроускоритель, как память о славных боевых днях.

  Не с кем драться – история повторилась, зеркально для меня.

  Для нас.

  Теперь мы не будем помогать всему миру, как гордые победители.

  Вру.

  Будем.

  Мы не можем иначе, не по-людски это, пройти и не помочь.

  Капитан Парск Сминаэль выдернул свою ладонь, разрывая этот, полный боли, контакт.

  Я не знаю, где и у кого он подсмотрел наш жест – протягивать ладонь для пожатия, но знай он все нюансы рукопожатия... Открытая ладонь вверх, признак очень сильного и открытого человека.

  Не зря во всех звездных расах, кроме нашей, рукопожатия нет!

  – Таэль ало алият! – От души выругался я. – Простите, капитан Сминаэль.

  Печальная улыбка украсила лик кольвега и тяжелый вздох вырвался наружу.

  – Капитан? – Дагриец замер, демонстрируя классического тугодума, исправного служаку и обычного среднестатистического разумного, уже давно живущего чужим умом. – А... Вы не будете?!

  – Он – всего лишь наемник. Не генерал, что выиграл эту войну. Не фанатик, ее развязавший. Он просто воевал за своего ребенка – так же, как и мы...

  Круто развернувшись на пятках, капитан повернулся ко мне спиной, уводя патруль в сторону.

  – Капитан! – Окликнул я своего... Вот, как его теперь назвать?! Близнеца? Альтер эго?

  – Капитан, найдите меня, на "Матушке"!

  Подняв вверх правую руку, капитан Парск Сминаэль дал мне понять, что приглашение принято.

  – На посадочной зоне – 11, производится посадка на транзитный пассажирский лайнер "Синелия", следующий маршрутом Окари – Стаян – Саур-4 – Мишицц. Повторяю!... – Синтезированный голос называл промежуточные станции на имперский манер, пряча нашу Матушку, от нескромных взоров как союзников по поражению, так и от противников победителей.

  Распрощавшись с звездами на этом отрезке своего пути, поспешил забрать свой тощий рюкзак из камеры хранения и потопал к посадочной зоне – 11, благо что топать до нее – на лифте спуститься!

  Я не могу сказать, что Союз мне не нравился, а Империя казалась истинным злом – такого не было.

  Просто, как и на нашей бывшей родной планете, слишком долго доходит до людей, что "симметричными ответами", уважения у противника не завоевать. А когда доходит...

  Начинается странная игра в политику, куда разумным хода нет.

  "Синелия", кораблик длиной в километр с четвертью, пристыковалась аж к пяти шлюзам пассажирским и семи – грузовым, сперва выгрузив скот и народ, а теперь терпеливо загружаясь тем же самым.

  В толпе по соседству, я приметил знакомую рыжую макушку Яна и согнутую спину Темы, с болтающимся на ней тяжелым рюкзаком.

  О чем они разговаривали – я не слышал, но плечи у Темы свисали до пола!

  Сделав шаг в сторону, смешался с толпой – встречаться с молодым полудурком, еще раз, мне не хотелось.

  На мое счастье, "наемничий ярлык" предусматривает возвращение на родину или выбранную планету на палубе не ниже "Элегант".

  Шлюз, у которого стояли мои соотечественники, венчала надпись "Гарант" и встретиться прямо на корабле нам было просто не суждено!

  ****

  Крейсер 1-го ранга «Возрождение», сухопутный монстр, основная цель которого отнюдь не ведение боевых действий, а сохранение генофонда.

  По сигналу, в его трехкилометровое нутро, начинают переноситься "дети", в возрасте до 21 года, с площади, радиусом примерно 7000 километров.

  Да, война уже три года как не бушует, но нас слишком мало, чтобы бездарно рисковать своими детьми.

  Пусть Матушка имеет не только охранную грамоту от Союза, но и особый эдикт Империи, это еще не повод давать шанс хоть кому-нибудь...

  Друиды, окружившие меня, снова разлетелись в разные стороны, унося в своих головах, все больше и больше похожих на наши, мои рассказы.

  Через сутки, осознав, разложив по полочкам и тысячу раз все обдумав и взвесив, они вновь появятся на пороге моего домика, который же сами мне и построили и потребуют продолжения моей бесконечной истории, верить в которую мне хочется и самому.

  Многое изменилось на Матушке, за время моего отсутствия: Друиды, перестали раздавать яблоки, "хоть кому-нибудь", выбирая и ковыряясь в "апельсинах"; Президент Мил здорово постарел, прошел курс восстановления и теперь народ шептался, что хватить играть в демократию и пора президента переименовать в Императора или, самые отчаянные головы – в Генерального Секретаря!

  За десятилетие население выросло на 40%, а за два – на 87%, что давало слабую надежду на то, что достигнув планки в полмиллиарда, мы сможем потребовать себе вторую планету, на вырост.

  Ведь совершенно не дело хранить все яйца в одной корзине!

  Легко выпрямившись, встал с кресла и двинулся из комнаты на улицу.

  Друиды построили мне замечательный дом, словно мечту мою увидели и воплотили наяву: двухэтажный, с высокой пикой крыши, просторными комнатами и удивительной печкой, способной согреть все эти квадратные метры, простой вязанкой дров.

  В отдалении, на бережку маленького пруда, возникшего по "щучьему велению" друидов, стояла совершенно роскошная баня, в которой мыться – само удовольствие!

  Веранда, на которой так удобно пить чай, в зависимости от времени суток и повернутым стулом, любуясь закатным или восходящим светилом.

  Еще на этой веранде можно собрать и 30 человек, от души повеселиться или рассказывать истории, как это делаю я – "гнилой инвалид".

  Спускаемый аппарат "Синелии", на котором пассажиров класса "Элегант" увозили прямо на планету, минуя орбитальную станцию, оказался битком набит не только людьми или иными разумными.

  Аппаратура фонила так, что по нам отработали быстро, четко, сильно, с душой.

  Но – аккуратно, не придерешься!

  На мою удачу, один из зенитных зарядов пробил тонкую стенку и взорвался, вызвав декомпрессию.

  Голову прикрыть руками я успел, спасая самое драгоценное, только что толку, если уже в следующую секунду понял, что поток вырвал мое сиденье и вышвырнул его наружу.

  Осколки основательно меня выпотрошили и поджарили. На планету я приземлился одним аккуратным куском, не имея ни рук, ни ног, ни зрения.

  Кресло благородно спасло своего пассажира, плавно опустив с высоты в десяток километров, ровнехонько в центре леса, до которого у наших, руки, слава Звездам, еще долго не дойдут.

  Пока на планете разобрались, что при атаке пострадал разумный, который еще и вывалился, прошло 2 часа.

  Кресло, истощив свой аккум при посадке меня, любимого, запустить спас-маяк не смогло, отдавая предпочтение системам медицинского контроля, держащими меня тонкой грани, за которой я уже не раз был, но все-таки, снова побывать там, пожалуй бы, отказался.

  Через двое суток, сведя "концы с концами", рассчитав все координаты, спасатели отправились меня искать, но опоздали.

  Первыми ко мне пришли друиды.

  Передав властям, видимо "по эстафете", мое местонахождение, они очень вежливо, но настоятельно, попросили не лезть.

  Совсем.

  Если судить по снимкам, что передала мне Тая, большее кольцо друидов, окружающее место моей посадки, в диаметре имело полтора километра и было еще 11-ть колец, вращающихся в противоположные стороны, словно шестерни в часах или кольца, в подшипнике.

  Сооружение в центре, сколько я его не увеличивал, казалось одним сплошным зеленым холмом, в котором, то появлялись, то исчезали, друиды.

  Они входили под зеленый полог с яркими, светящимися лицами, преисполненными чем-то таким, что мне, старому богохульцу, иначе чем искрой веры, назвать и нельзя было, а выходили уставшими и изможденными, словно весь короткий промежуток времени, что были внутри, вели самый тяжелый и решительный бой.

  Адмирал Тая Наэль Лиэла, командующая крейсером "Возрождение".

  Все два месяца, что друиды крутили "шестеренки", "Возрождение" крутился рядом, ведя наблюдение.

  В себя я пришел от теплых капель влаги, что падали мне на лицо, освежая меня и одуряющие запахи, что дразнили открыть глаза и осмотреться.

  Открыл и осмотрелся.

  Сквозь зелень листвы, пробивались дождинки, блестя в лучах нашего светила.

  Сиденье подо мной ничуть не напоминало пассажирское кресло, в котором я заснул после старта.

  Одну из капель, из озорства, поймал на язык и расплылся в улыбке – сладкая! А другая оказалось горькой!

  Я стоял и ловил дождь, умывая лицо, глотая то горько-соленые, то кислые, то приторно-сладкие, капли.

  Под пальцами, по коже скатывались отшелушиваясь, частички отмершей кожи.

  Мне было хорошо. Тепло. Спокойно.

  Я – счастлив!

  Много ли людей смогут сказать о себе такие слова?

  Смыв грязь с лица, принялся за тело, оттирая от себя накопившуюся за все времена моих метаний по просторам населенного разумными мира, грязь.

  Дождь, снаружи, видимо превратился в ливень и хлынул на меня ничуть не хуже, чем из душа.

  Вода падала на меня, разбивалась на странные радуги мелких брызг и... оставляла пол, под моими ногами, сухим!

  В другое время, подобный парадокс уже вызвал бы у меня взрыв мозга!

  Сверху, почти мне на голову, свалилась лиана, подозрительно похожая на зеленую мочалку.

  Раз похожа – значит, ею и будет!

  От души прошкреб себе спину и ягодицы.

  Стоило мне отпустить мою лиано-мочалку, как она стремительно унеслась наверх, спрятавшись в листве.

  Очередной ушат воды, попеременно горячей и холодной, завершил мои водные процедуры.

  Горячий ветер зашумел в листве, закрутив вокруг меня стремительный смерч.

  Через минуту я стоял совершенно чистый, сухой и обалдевший от воспоминаний.

  Ни фантомных болей. Ни неприятных воспоминаний.

  Просто новый человек, пришедший в мир чистым, до скрипа!

  Разошедшиеся в стороны стены моей купальни, поманили меня наружу, в свет и шум.

  Длинная аллея, по которой я шел, с обеих сторон оказалась обсажена деревьями, в четыре, пять, шесть, моих обхватов!

  Эти гиганты, выпускали свои первые ветви так высоко над моей головой, что кружилась голова и захватывало дух! Под ногами мягко пружинила странная дорога, теплая под моими босыми пятками и слегка пружинящая при каждом шаге, словно я шел по корням деревьев.

  Все еще удивляясь своему состоянию, чудесному спасению и прекрасным банным процедурам, шел, не задумываясь о том, что топаю голышом.

  За два часа, потраченных на дорогу, я успел проголодаться и задать себе два простых вопроса: Куда я иду? И... Что дальше?

  Деревянная дорожка вывела меня ровнехонько к "Возрождению".

  Стоило мне шагнуть на спущенный металлический пандус корабля, как за моей спиной раздался шум раскачиваемых ветром деревьев. Шелест листвы.

  Когда я обернулся, лишь обычная лесная опушка, которых я прошел десятками и в прошлой, и в этой – жизнях, оказалась передо мной.

  – Одежда на столике справа. – Проинформировал меня бесстрастный голос компьютерной программы.

  Встречающие меня люди были злы, насторожены и просто лучились всеми оттенками тьмы.

  И, хоть оружие покоилось в застегнутых кобурах, я отчего-то отчетливо видел, что одно мое неверное движение и турели, что сейчас спрятаны под потолком и фальшстенами, продырявят меня намного быстрее, чем эти милые, но вымотанные ожиданием, разумные.

  Вот тогда-то и появилась за их спинами Тая.

  На моё счастье, кто-то успел ей шепнуть, что друиды, "просто так" ничего не делают.

  Этот факт и тот, что, нашанны женского пола, в отличии от нашанн мужского живут в странном мире не лгущих эмоций, меня и спасли.

  Больше всего планетарную разведку бесил тот факт, что метки, вводимые всем русским, у меня отсутствовали; медицинский саркофаг уверенно опознавал мою принадлежность к виду хомо, а друиды дважды предупредили все службы, что от меня лучше держаться подальше и не лезть ни в мою личную жизнь, ни в то, что будет происходить позже.

  Метку мне ввели повторно, но уже через две недели даже и следа ее, во мне не было!

  Меня допрашивали и имперцы, как самые лучшие мастера и союзники – как самые упрямые, и собственная разведка-контрразведка уделила немало внимания.

  Очень может быть, скооперировавшись, они бы разобрали меня по винтикам, но тут появилась друидесса и в абсолютной тишине, взяв меня за руку, вывела прочь из старого административного здания городского самоуправления.

  Двигаясь за ней, я в полной прострации ступил на уже знакомую упругую дорожку и через полчаса неспешного хода оказался здесь.

  Двухэтажный дом, банька и пруд, который появился после того, как я посетовал, что так и не сподобился научиться ловить рыбу.

  Теперь этот пруд не только радует мою душу своими отражениями закатов и рассветов, но и хранит мои секреты.

  Отогнав свои, не вовремя нахлынувшие воспоминания, добрался до центральной площади нашей деревеньки и вызвал себе такси – личный транспорт, с моими "уходами в себя", мне был абсолютно противопоказан!

  Верткая АГ-платформа, за обладание которой, на земле, народ бы себе руки выше локтей отгрыз, появилась через пару минут, которые я потратил с пользой для себя, любимого: отсмотрел на огромном экране предлагаемые столицей развлечения.

  В желтое такси с "шашечками", я усаживался, уже точно зная, куда мне ехать и что я хочу услышать.

  Лекция, с будоражащим названием "Христианство – неполноценная религия или религия неполноценных?", заявленная на сегодняшний день, подводила черту под научными изысканиями, длящимися уже больше пятнадцати лет.

  "...16 лет назад, в самый пик и разгар войны, планетарное правительство обратилось к "Трем академиям", с просьбой провести полнейшие научные изыскания, отвечающими на главный вопрос – "Религия зло или благо". Уже сейчас, когда наши сотрудники еще только суммируют полученные данные, могу с твердостью заявить – Религия ЗЛО! – Докладчик, серокожий альгедиец переждал бурные проявления и вопли с места. – Более того, уже на третьем году работы нашей комиссии, мы одобрили так называемый "шаг веры", как единственно возможный и приемлемый.

  Я вполуха слушал докладчика и улыбался.

  Власти Матушки приняли очень даже забавное решение религиозного вопроса. Забавное, остроумное и... Совершенно окончательное.

  Если Ты считаешь, что имеешь право проповедовать, рассказывать разумным о своем боге, милости просим на "Шаг веры".

  Обрыв глубиной в 159 метров, который любой святоша должен преодолеть в одних плавках или купальнике.

  За все эти годы – бога так и не было обнаружено. Последователи всех типов бились о лежащие внизу камни, разбрызгивая свои мозги и хрустя костями.

  Согласно решению магистрата, рядом с которым располагался обрыв, тела не убирали ровно один месяц и один день, оставляя всем желающим удостовериться, что никто не ожил и не пропал бесследно.

  В последние годы ретивых последователей всяческих религий сильно поубавилось. Да и сложно им не сойти на нет, когда любой друид может ходить по воде или накормить выращенными плодами с одного дерева, сотни человек.

  "... Медицинское и психиатрическое обследование выявило среди населения скрывающихся религиозных общин, наигромаднейшее количество нервных расстройств, физических заболеваний, следов как простейших попыток манипулирования сознанием "паствы", так и с применением все возможных наркотических веществ..." – Докладчиков по теме было заявлено аж целых восемь штук!

  Русских было трое, двое – альгедийцев, нашанна и двое пасаекху!

  Вот такая мешанина...

  "... Особо часты букеты неврозов, неврастений, истерик и, как венец всему – шизофрения. – Паук пасаекху вывел на экран за своей спиной разноцветную диаграмму, наглядно демонстрируя соотношение больных сторон в религиозном и атеистическом, обществах нашей милой планеты. – Планетарное правительство Матушки, с первых лет нашего сотрудничества, показало себя как разумное и прислушивающиеся к советам ученых. Все десять лет, мы ни разу не были проигнорированы, либо наши советы – отторгнуты. Приглашение огромного количества специалистов-психологов, разворачивание точек психологической разгрузки, проводимые беседы уже сейчас дают значительный рост психического здоровья населения планеты. Особое мое огромное "спасибо", я хочу сказать друидам Матушки..."

  Оборот речи, что применил ученый, вызвал у меня улыбку понимания – только наобщавшись с "нашими", иностранцы начинают так вольно обращаться со своим собственным языком!

  Докладчики сменяли друг друга, рисуя четкую картину религиозного культа. По оговоркам одного из русичей, он сам провел в одной из религиозных сект полные пять лет, познавая ее мир "изнутри".

  "... Итак, пришла пора подвести итог, так что же такое христианская религия. – Мужчина с карточкой-бейджем на левом нагрудном кармане рубашки, на котором значилось: Профессор Сергей Святославович Романов, занял место на кафедре и поднял руку, призывая всех к тишине. – Я понимаю, что сказанное Нами, кажется надругательством над культурой русского человека, над нашей душой, над нашей верой. Только, вера это такая штука, которую привлекают, когда лень проверить. Закон "Шага веры", первый и на данный момент – единственный закон, отделяющий нас от дикости земного христианства, вобравшего в себя все самые чудовищные религиозные отправления, замаскировав их под красивые ритуалы. Идолопоклонничество, каннибализм, жертвоприношения – ничего нового, по сути, христианство не изобрело...

  Зал замер, затаив дыхание и со скрипом ворочая мозгами, подставляя полученные данные, к собственным знаниям.

  – Можно ли назвать христианство – "неполноценным"? – Сергей Святославович криво улыбнулся. – Принимая во внимание цели и средства – христианство абсолютно полноценно уничтожает самых ярких представителей любого вида, превращая их в пустые, запрограммированные на самоуничтожение, оболочки. Христианство прекрасно растлевает тела, призывая к самоистязанию, задурманивает сознание, используя для этого, как наркотические вещества, так и психологические приемы, опустошает разум, воруя самое главное, что есть у всех нас – право на выбор. Попытки давить на предопределенность, божественную сущность, манипулирующую нами, как своими марионетками. Неполноценны ли люди, исповедующие христианство? Мой ответ – Да. Человека можно запугать, запутать, загнать в цейтнот, но... Только неполноценное существо будет восхищаться собственной слабостью, не пытаясь стать сильным, счастливым, здоровым... И, следовательно, неполноценен ЛЮБОЙ разумный, исповедующий ЛЮБУЮ религию, в которой высшее существо решает все за него!"

  Зал замер.

  Мир рухнул.

  Увидеть лживость религии может любой, кто придет на "Шаг веры".

  Никто из тех, кто мнил себя имеющим право повелевать душами, нашими душами, так и не взлетел!

  И не взлетит – отныне мы не дадим таким опоры, под их крылья – ведь мы сами хотим летать!

  Все, хватит. По нашим спинам церковники шли в свой рай, унося с собой наши души, наши силы и... Наши деньги. Церковь предавала, предавала и предавала русский народ. Предала она и Николашку, предала и Россию.

  Золотые кресты, на куполах – вот кто поставил крест на нас. Кресты и двуглавый орел, вернувшийся из небытия...

  Да, будет мне теперь, что рассказать своим друидам – впечатлений море! Просто океан, заливается в мои вены, заставляя кровь бежать все быстрее и быстрее.

  От переизбытка эмоций, постарался поскорее покинуть зал университета, в котором выступали докладчики.

  Прижимаясь к стене, стараясь внимательно смотреть по сторонам, ведь таких же торопливых, как я, в зале было большинство.

  – Наемник! – Окликнул меня юношеский голос, и я замер, крутя головой по сторонам в поисках окликнувшего.

  – Здравствуйте! Вы меня не узнаете? Я – Тема! – Стоящий напротив меня паренек мало походил на тот самый "куль с картошкой", что повстречался на моем пути пару лет назад.

  Тема "набрал мышцу", окреп и даже подрос, на пару сантиметров!

  Короткий ежик каштановых волос и коричневые глаза, с золотыми искрами вокруг зрачка.

  – Химик или физмат? – Поинтересовался я, проверяя собственную теорию.

  – Просто – математик... – Тема улыбнулся, продемонстрировав все свои 32 белейших зуба. – Вы... Не держите на меня зла? За тот случай?

  Я внимательно посмотрел на молодого человека и девушку замершую за его спиной, с восхищением взирающую на него, как на недосягаемое светило, чей луч драгоценней капли "живой воды".

  – Нет, Артем. – Я постарался вложить в свои слова все то, во что сам не верил. – Я не умею злиться больше пяти минут.

  Это не правда – любить, злиться и ненавидеть я могу долго.

  Очень долго.

  Так долго, что уже сам объект злости, любви или ненависти совершенно забывает о моем существовании, но я – помню.

  Я помню так много, что очень хотел бы научиться забывать, но не дано.

  Помахав рукой Теме, я снова принялся пробиваться к выходу.

  – Простите, я журналистка новостей, могу я задать вам несколько вопросов? – Эффектная женщина, с висящими за спиной двумя дронами, разукрашенными в цвета государственного канала новостей, поймала меня на самом крыльце университета, где я собрался с удобством расположиться на теплых ступеньках и "переварить" услышанное, еще раз.

  – Я займу Вас всего на пять минут! – Поторопилась она, видя, что я не горю желанием общаться.

  – Всего на пять?! А мы успеем?

  Женщина холодно улыбнулась, демонстрируя высший пилотаж журналистики.

  – Нет, спасибо. Пожалуй, мне не интересно с Вами общаться! – Я подмигнул впавшей в ступор женщине и спустившись на две ступени, уселся и подставил лицо теплым лучам светила, наслаждаясь теплом и очарованием людской толпы, гомонящей и спорящей.

  Слева-снизу, группка студентов расположилась плотной кучкой, и я прислушался к их разговору, поняв, что обсуждают они отнюдь не доклад.

  -... "Адекватными ответами", – спокойно объясняла девушка. – Это лишь Ответ! Если государство лишь отвечает, то... Это демонстрация слабости его положения, неверие в силу своего народа и глупость его властей.

  – Считаешь, лучше война?