Текст книги "Сессия в условиях Талига (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

– Алву загнали в угол, – щегольнул Феншо осведомленностью. – Алву подловили на его гордости, поэтому он согласился, но сейчас просто не решается идти. Он не знает, что нужно.

– Хм... А ты знаешь?

– Конечно! Нужно выловить бирисских разведчиков, допросить их и узнать все лучше, чем от адуанов. Уже осенью провинция будет свободна. Мы защитим ее! Главное, Дикон, начать действовать как можно быстрее.

Его торопливость меня убивала, но доля рациональности тоже была в словах Оскара. Допросить врага... Звучит заманчиво.

– Предложи это монсеньору, – легко посоветовал я.

– Можно и предложить... – задумался вслух Феншо. – В третий раз...

– Может, ты его наконец убедишь, – я неопределенно пожал плечами.

Интересно, хватит ли у него наглости и глупости уйти без разрешения Ворона? Нет, я могу, конечно, вцепиться в его колет, упасть на колени и, с мольбой заглядывая в глаза, возопить: “Остановись, безумец!”. Но сдается мне, это не поможет. Слишком уперт и упрям Феншо, чем напоминает мне молодого и энергичного не в меру осла.

– Ты пойдешь со мной? – спросил меня Оскар.

– Нет.

Я что – идиот? Нет, смотрюсь, правда, не особо умно, однако до торжественного звания идиота мне еще далековато. Феншо, казалось, не хотел верить в то, что я поступаю по своей воле. Он, быть может, считал, что я просто сомневаюсь, а потому попытался убедить меня.

– Это судьба! Сейчас или никогда. Идем!

– Иди, – шутливо отмахнулся я, – вон и монсеньор идет. Обсудите с ним твои боевые планы, а я тут в тенечке постою. Жара жуткая.

Монсеньор шагал неторопливо, о чем-то тихо беседуя с идущими рядом адуанами и Вейзелем. Подойдя к своей палатке, он кивнул и сделал поистине королевский жест рукой, давая понять, что все свободны. Именно так венценосные особы отпускают свою свиту. Занятно...

– Я прошу вас уделить мне несколько минут для важного разговора, – с места в карьер. Ни здрасте, не до свиданья, так сказать.

– Я слушаю... Ричард, оставьте нас.

– Монсеньор, я не скажу ничего, что было бы тайной от герцога Окделла.

– Ладно, Ричард, не оставляйте нас. Что вам угодно, Оскар?

И началась перебранка... Нет, точнее спор. Спор осла с хищником, который грозился вылиться в немалые ослиные неприятности, если оное неразумное животное продолжит в том же духе. Рокэ Алва пытался поставить генерала на место, но тот не внимал разумным доводам. Жаль.

– Но я требую! – кто-то совсем зарвался.

– Вы не король, не забеременевшая девица и даже не глава изжившего себя рода, как мой оруженосец, чтобы требовать.

Чего?! Я вот сейчас тоже как потребую... Не знаю, чего именно, но потребую. Вот только дождусь, пока Оскар уйдет, чтобы монсеньору не перед кем было меня позорить. Хотя он уже опозорил, зараза. Чуть что – сразу Окделл?! Так или иначе, я кипел от праведного гнева, пока Оскара не послали. Спать.

– Мы только и делаем, что спим. Если не вы, то я. Трёхсот воинов вполне хватит, чтобы перехватать вражеских разведчиков, как зайцев. А вы можете продолжать ждать знака свыше!

– Оскар Феншо... – что-то мне не по себе от алвинского тона. – Если вы нарушите приказ, я вас лично расстреляю перед строем. Вы меня поняли?

Уф, может теперь угомонится? Поклонился, не изменившись в лице, и пообещал, что понял. Хотелось бы верить. Но неспокойно что-то на душе. Ладно, пойду-ка и я спать, а то еще попаду под горячую руку монсеньора. Страшный он сейчас какой-то.

“А поутру они проснулись”, так сказать. Феншо, вопреки ожиданиям, не обнаружилось. Эх, а я так надеялся, что угроза монсеньора расстрелять через повешение Оскара оказала воздействие. Диагноз “дурак”. И это не лечится.

Я провел впустую несколько часов, бродя туда-сюда по лагерю, слушал стрекот кузнечиков и различные истории про вора, жарился под палящим солнцем, а потом вернулся к палатке. Ни одна здравая мысль, как назло, в голову не шла. Рокэ, глянув на меня, принялся язвить. Блин, ну мне теперь как-то не до радости, а он про муки любви интересуется. Может, при Джастине Придде что-то подобное брякнул, вот и получилась картина?

А потом... Я дал себе установку вспомнить всё тогда, когда придёт этому ужасу конец. Рождённый в другом веке, я видел войну разве что в кино и читал о битвах в книгах по истории. В реальности оказалось гораздо страшнее. Я не был к этому готов.

Сначала все шло более-менее мирно, монсеньор даже обещал прогулку под звездами. Это навеяло у меня некоторые подозрения и сомнения, но, к счастью, с нами поехали адуаны и кэналлийцы. Значит, вся эта ерунда про Джастина Придда не имеет под собой основы. Но не прошло и двух часов, как я понял – к черту мысли про Джастина и даже воспоминания про бакранов, что рассказали нам адуаны! Я увидел труп. Настоящий. Кому-то из людей Феншо перерезали горло. Отшатнувшись, я бросился прочь. В ушах засвистел ветер и никого не было рядом. Когда я успел остаться один?

Но вот, кусты кончились и я оказался возле родника. Твою мать! И здесь трупы! Страшные, мерзкие… даже смотреть тошно. Вот-вот вырвет. Вздрогнув, я поспешно отвернулся, а потом огляделся по сторонам. Очень не хотелось стать таким же трупом.

– Окделл! – знакомый голос рассек глухую тишину.

– Я тут монсеньор! – крикнул я в ответ, бросаясь ко всаднику на черном коне.

Впоследствии выяснилось, что барсы решили нас перехитрить. А нарвался Феншо. Но, с другой стороны, он увлек их в сторону, а Рокэ ударил бириссцам в спину в самый неподходящий для них момент. Хватая ртом теплый воздух и растерянно хлопая глазами, я узнал, что убили около пятисот бириссцев, а шестьдесят три из них попали в плен. Из наших погибли тридцать два и сорок девять были ранены. А Оскар продолжал выпендриваться, хотя и слова не сказал. Но вид у него гордый… Еще бы руки в боки – вообще прелестно.

Мне очень хотелось спать, но приходилось сидеть на Соне и ждать чего-то неведомого. Дыхание пришло в норму… отлично… Мы с монсеньором наконец поехали в сторону лагеря.

– Юноша, вы плохо выглядите. Идите к себе в лагере и отдыхайте.

– Спасибо, монсеньор… – устало выдохнул я, чувствуя себя слабаком.

Ночное тепло сменилось жутким холодом. Мне виделся Лаик с его призраками. Брр… Я умираю? Я ранен? Да нет, просто транс… надеюсь… А, нет. Я просто задрых в седле и чуть не свалился с Соны. Замечательно. Но вот Оскар… Подъехал, бледный, как полотно, и смотрит на эра Рокэ вытаращенными глазами.

– Господин Первый маршал, можно поговорить? – выдавил он из себя.

– Нельзя, вы будете говорить в лагере на исповеди. А потом – с Создателем. По возвращении вас расстреляют.

Жестоко… Сбросив с себя остатки липкого сна, я потер глаза, зевнул, глянул вслед гордо развернувшему коня Оскару. А потом, потеряв собственную гордость, спрыгнул с Соны и вцепился в поводья Моро. Тот замер на миг, а потом громко и угрожающе заржал. Ладно, пофиг, пусть злится.

– Монсеньор, это не Оскар виноват, это все я предложил, и советы ему давал, как лучше к вам подходить, простите дурака, точнее двух дураков, стреляйте меня, – затараторил я, боясь, что Моро лягнет меня копытом раньше времени.

– Окделл, отпустите поводья.

– Монсеньор! Я больше так не буду!

– Окделл!

– Счастлив расстреляться через повешение!!!

В ответ на это Алва прижал к глазам пальцы. Этакий кэналлийский фэйспам. Ну а что? Надо как-то спасать товарищей, а мою жизнь Рокэ вряд ли захочет прервать. Или?.. Сердце колотилось пуще прежнего, когда я смотрел с мольбой на Алву. И, лишь когда он, неприязненно вздохнув, махнул рукой, я позволил себе нормально дышать.

====== Глава 24. Как красивы ночные степи ======

– Монсеньор, ну пожалуйста!

– Юноша, отстаньте, иначе пойдете под арест.

– С удовольствием!

– ОКДЕЛЛ!

– Монсеньор, давайте я вам все объясню, а потом вы будете вольны тренировать голосовые связки, сколько захотите, – я покосился на бледного и недовольного чем-то Оскара. – Дело в том, что я подбил его! Он не виноват!

Да соглашайся же, дурень! Чего молчишь с мрачной рожей, неужели жить надоело?! Давно я так не волновался. Мое сердце колотилось с невыносимой скоростью, лицо раскраснелось от страха, и я больше всего боялся, что по горящим глазам эр Рокэ прочитает правду. Хорошо еще, что темнота затмила все окружающее пространство. Лишь льющийся с неба скудный серебристый свет луны помогал видеть дорогу, да и Алва не смотрел на меня.

Оскар понуро молчал, а потом наконец соизволил повернуть голову и взглянуть на меня. Я ответил ему страшным вытаращенным взглядом – он колебался. Кажется, даже глаза забегали. Но я отчего-то был полностью уверен в том, что своего оруженосца Алва убивать не станет. Поэтому и ехал вперед с бьющимся сердцем и широкой нервной ухмылкой. Вид у меня сейчас, конечно, не айс – хорошо, что Катарина не видит.

– Да, господин Первый маршал, – подал голос Оскар Феншо, не отводя от нас прямого взгляда. – Это так. Герцог Окделл предложил мне эту идею. И я был против. Он чуть ли не надавил на меня.

Чего?! А вот этого не планировалось… Стиснув поводья в кулаках, я вопросительно посмотрел на Феншо, а тот опустил голову. Предатель! Вот истина: не хочешь зла – не делай людям добра! Скривившись, я повел Сону быстрее. Теперь Рокэ смотрел на меня холодно и пристально – он не знал, кому верить. Но и разбираться, кто прав, кто виноват, ему особо не хотелось. Отчего-то вспомнилась проделка в Лаик, где я в шутку подставил Эстебана. Может, воздаются долги таким образом? Ведь в этом странном мире ничего не происходит просто так…

– Хорошо, – проговорил Рокэ Алва глухо, – считайте, Оскар, что вам повезло. Вас просто разжалуют из генералов. Окделл… я поговорю с вами потом.

Путь до лагеря прошел в полном молчании – тяжелом и неприятном. Я злился, Рокэ, верно, мечтал об отдыхе, а Феншо ликовал. Ему удалось спасти свою шкуру. Эх. Вот так и теряют друзей. А с этих, так называемых друзей, слетают маски. Понурившись, я спешился, прошел в палатку, когда приехали в лагерь, а Феншо поперся к себе. Ну и пусть идет. Рокэ последовал за мной, но потом его окликнул Вейзель – видимо, пришлось остановиться. Не желая слушать чужие разговоры, я зашел в палатку и бессильно опустился на спальный мешок. Глаза слипались, но следовало дождаться Рокэ. И причитающейся мне затрещины.

Однако, судя по звукам, Рокэ пришел совсем скоро. Замерев в темноте, я морально приготовился к затрещине – таковой не последовало. Монсеньор просто лег, не сказав мне ни единого слова. Обиделся, что ли? М-да. Надо бы его расшевелить. И Энн, проснувшаяся и выползшая ко мне откуда-то из угла палатки, видимо, придерживалась того же мнения. Хорошее настроение во мне взыграло тут же. Крыса забралась мне на плечо и, поглаживая ее осторожно по голове, я глянул в ту сторону, где пытался уснуть эр Рокэ.

– Монсеньор, простите меня, пожалуйста.

– Ммм… спите, юноша. Все завтра.

– А вы не возражаете, если я спою колыбельную для своей крысы? – бодро спросил я. – А то ей не спится.

Он промычал что-то невнятное в ответ. Отлично, буду считать это согласием. И я запел вполголоса песню – печальную и забавную одновременно. Не знаю, понравилось ли Энн, но от моего заунывного голоса она наоборот оживилась. Странно даже. Однако, к концу моего заунывного нытья крыса все же затихла и ткнулась носом мне в ладонь, когда я снял ее с плеча.

А ты не записался добровольцем

В поход из Нуменора в Валинор?!

На пятках мех, на каждом пальце Кольца,

А вместо сердца пламенный мотор!

– Юноша, сейчас кто-то пойдет на улицу, – уведомил меня сонно монсеньор.

– В Валинор?

– Во вражеский лагерь!

– Спи, моя радость, усни, сколько ж с тобою возни… – пробубнил я совсем тихо, обращаясь ко вновь зашебуршившейся крыске. – Нет, монсеньор, это я не вам!

Чуть погодя зашебуршились на улице, возле палатки и виноватый голос Оскара позвал меня по имени. А поговорить с ним о долге и благодарности ох как хотелось! Раззадорившись, я выглянул из палатки. Монсеньор тем временем шумно вздохнул и закрыл голову сложенным в несколько раз колетом. Даже не уточнил, что такое Валинор, видимо счел происходящее кошмаром.

– Дикон, прости, – чуть слышно, дабы страшный Первый маршал не услышал, прошелестел Феншо. – Я хотел как лучше!

– Посмотрю на твое поведение, – отозвался я мрачно, а потом вернулся в палатку и оглянулся на монсеньора. – Эр Рокэ, мы вам с Оскаром не мешаем?

– Нет, юноша.

– А с Энн???

Видимо после этого у Алвы кончилось терпение – он обулся, вышел из палатки, дав мне сильный подзатыльник, отпихнул Оскара, и, стуча каблуками сапог по сухой варастийской земле, направился куда-то в темноту. Последнее я отметил, когда торопливо вылез из палатки, едва не придавив крысу.

– Монсеньор! Куда вы? А можно с вами?!

– В Закат. НЕТ!

– Ну пожалуйста!

Однако монсеньор остался глух к мольбам и вскоре скрылся в палатке Савиньяка. Я с обиженным видом прошагал мимо Оскара и вскоре лег спать, не обращая внимания на все его попытки разбудить меня. Простить бывшего генерала я бы и рад, но неприятный осадок на душе остался.

Следующий день выдался дурным и непонятным. На вечер назначили казнь пленных бириссцев, и до этого я бесцельно слонялся по лагерю. Пристыженный и разжалованный из генералов Оскар сидел в своей палатке и никому не показывался на глаза. Оно и к лучшему. Ближе к вечеру Рокэ, Клаус и Жан кинули жребий, а я как раз проходил мимо них и заинтересовался. Звякнула золотая монета, упав на иссушенную землю – рядом с моими ногами. Я поднял.

– Юноша, что выпало?

– Решка, монсеньор, а что?

– Ничего. Жан Шеманталь! С этого момента вы – генерал и командующий авангардом, а Клаус полковник, ваш помощник и начальник разведки.

Потоптавшись немного и поблагодарив Рокэ Алву от всей души, адуаны последовали за ним – смотреть, как вешают пленников. Я побежал за ними, пытаясь при этом сдержать разрезвившуюся в кармане Энн. То ли она там решила танцевать, то ли просто желала совершить легкую прогулку. Но сейчас выгуливать ее нет времени – пусть дышит свежим воздухом, сидя в кармане.

Пленники были крепко связаны и под хорошим конвоем – увидев это, я одобрил. Прекрасно, значит на нас не бросятся. Рокэ, довольно хмыкнул, окинув седовласых воинов взглядом победителя, но ему не понравились наглые мухи, пристроившиеся на ранах бириссцев. Вздрогнув от осознания чего-то жуткого, я машинально стер с виска капли пота, щекотавшие кожу. В ходе беседы Рокэ с адуанами выяснилось, что эти товарищи не понимают талиг. Прекрасно. Мы поехали вдоль шеренги. Я поглядывал время от времени на них, а те отвечали ненавидящими взглядами и злобным фырканьем. Остальные спокойно ехали за нами.

– Сегодня довольно жаркий день, не правда ли? – вежливо поинтересовался Рокэ у одного из пленников, но ответа не дождался. – Клаус, Жан? Как можно обругать посильнее наших седоголовых друзей?

– Скажите, что вы их матушку… того… – Жан застеснялся.

– Скотоложство? Нет, благодарю покорно…

Рокэ с сомнением осмотрел шеренгу и покачал головой с недоверием, а потом вовремя уклонился от плевка в свою сторону. Лицо его оставалось спокойным и веселым. Ничем не испугаешь человека, я даже завидую!

– Ладно, мне нужны солдатские цирюльники, – сообщил Рокэ, отвлекшись от угрюмых пленников.

“Барсы” не боялись смерти и презирали всех нас – это было ясно по их перекошенным от ярости лицам. Я смотрел на них и мысленно взывал к благоразумию Энн, которая словно обезумела в кармане. Да что на нее нашло? Приличные крысы в такое время хотят спать, а она в моем кармане кэналлийские пляски устраивает… Но тут подошли малость удивленные цирюльники. Рокэ перестал любоваться варастийским небом и глянул на них.

– Здравствуйте, любезные. Обрейте этих людей налысо. Вместе с усами и бровями.

О как. А в моем многоуважаемом эре, оказывается, живет садист. Эмиль, старший брат Арно, офигел от такого поворота событий, но Рокэ ничего внятно не объяснил, кроме того, что ему хочется покуражиться над пленниками. А за его жестокое решение расплачивались покусанные бириссцами цирюльники. Бонифаций тем временем пил и говорил о высоком. Когда первые три цирюльника закончили работу и получили от Алвы неплохую денежку, остальные набросились на бириссцев, чтобы вывалять их в пыли и обрить налысо. Смешное зрелище получилось в итоге. С одной стороны забавно на них смотреть, с другой – я им сочувствовал.

– Ой!

Рокэ и Эмиль проследили за тем, как я пытаюсь схватить вылезающую из кармана Энн, а затем принялись кричать мне что-то вслед. Я же, не теряя даром времени, бросился следом за беглянкой. Когда она успела спуститься так быстро на землю? Блин, теперь бежать не пойми куда, в ночь… Сесть бы на Сону, но не хватило времени. Задыхаясь, я несся вперед, навстречу чернеющей степи.

Ух ты, какая башня! Посреди Варасты, надо же… Оказавшись далеко от своих, я наконец схватил за хвост отчаянно пищавшую крысу, которую нашел чисто интуитивно. Еще не хватало, чтобы Энн стала кормом для этих мелких тварей, называемых… вроде как степными ызаргами. Даже не знаю, с кем их сравнить? А Энн понемногу устала крутиться и дергать лапками, успокоилась, устроилась в моих ладонях.

– Тоже мне, – я был возмущен столь наглым поведением питомицы. – Мозгов-то нет совсем, что ли?

Ладно, крысиным воспитанием займусь позже, сейчас надо отдышаться, и… О да! Башня, черная, с мощными стенами и зубцами, на фоне кроваво-красного неба. Прекрасно и пугающе на нее смотреть, но надо идти вперед. В лагерь мне до ночи не вернуться, а в этой башне может накормят и винишком угостят? Надо идти туда. Убрав крысу в карман, я направил свои стопы в сторону башни, но… Эй, куда исчезла? А ночевать мне где, в чистом поле? Подул раскаленный ветер и я почувствовал себя смертельно уставшим и напуганным. По спине и по вискам поползли капли холодного пота.

– Тяв! – радостно поздоровался со мной Лово, выскочив из темноты и ткнувшись в меня носом.

– Святой Алан! – заорал я надорскую присказку от испуга, шарахаясь в сторону.

– Отыскался, жабу их соловей! – издалека донесся голос Клауса. – Нет, барчук, Святой Алан в Рассвете сидит, а Лово вот вас нашел. Прымперадор велел вашу лошадь привезти. Садитесь.

Не веря своему счастью, я забрался на Сону и едва ли не быстрее адуанов, приехавших вместе с Клаусом, поскакал обратно в лагерь. Надеюсь, монсеньор не будет сильно злиться, а поймет. У него ведь были ручные домашние питомцы.

– Господин полковник, вас послал монсеньор? – уточнил я, тяжело дыша.

– Нет, тилерист с валеристом.

Артиллерист с кавалеристом, значит. Эх. Учить еще Клауса талигу и учить – посетовал я мысленно. Хотя, кто бы говорил, сам-то узнал этот язык чисто случайно, потому что так было запрограммировано в голове Ричарда Окделла. Облегченно вздохнув, я посмотрел на костры вдалеке и стало почти весело. Сейчас мне Вейзель с Савиньяком скажут пару ласковых – и вообще будет прекрасно.

– Слава Создателю. Коннер, вам цены нет! – обрадовался Эмиль.

– Не мне, Лово.

Я потрепал радостную собаку по голове, а потом повернулся к Савиньяку и начал что-то путано бормотать про сбежавшую крысу. Тот стоял с понимающим видом, слушая мой нечленораздельный бред, а затем похлопал по плечу. Что? Меня не будут убивать? Правда?

– Мой младший братец такой же балбес, – добродушно усмехнулся Эмиль, – однажды олененка завел, а тот ускакал от него. Долго по лесу искали обоих. Ладно, иди в палатку.

В палатке предлагались горячие лепешки, касера и поболтать. Я выбрал лишь последнее, ибо спиваться мне никак не улыбалось. И, слушая рассказы Алвы с Бонифацием о закатной башне, сам не заметил, как прикорнул в тепле, уронив голову на грудь.

====== Глава 25. Как прекрасны горы ======

Дорога, по которой мы ехали, упрямо вела наверх, по обе ее стороны росли странные растения с белыми цветами – я тут же вспомнил белые ягоды, растущие возле поместья Лаик. До горных заснеженных вершин еще ехать и ехать, но вряд ли Рокэ Алва захочет переться так далеко. Шумела вода. Я вглядывался в этот потрясающий пейзаж, восторгался и слушал разговор Алвы с адуанами. Сам участия в беседе не принимал, немного побаиваясь этих неотесанных и горластых мужчин.

– Ричард, – отвлек меня монсеньор от размышлений, – посмотрите на этих прекрасных животных.

– Угу… – недоверчиво отозвался я, окинув долгим взглядом всадников на козлах, силуэты которых темнели неподалеку, на возвышенностях. – Ну, допустим, бодаться они умеют, а ездить быстро?

– Так ведь тренировка хорошая нужна, – объяснил Клаус.

Потом он объяснил Рокэ, что бакраны сильно рискуют своими жизнями, принимая нас здесь. Узнают об этом бириссцы – вырежут всех. Так заявил адуан, вытаращив глаза, типа чтобы эффектнее. Ну а я почувствовал уважение к этим отчаянным людям. Это же как надо ненавидеть бириссцев… впрочем, они дали местным жителям отличный повод для этого, загнав их сюда.

Коротко о визите в деревню можно было сказать немного: остановились в жалкого вида лачуге, ели гадость, спали на крыше. И да! Бедный монсеньор ел чьи-то глаза. Мне даже захотелось на миг предложить разделить его участь, но я замешкался и опоздал. Именно это потом поведаю в Надоре или напишу письмо, чтобы Мирабелла не очень злилась. Ну а о том, как местная девушка попросила Рокэ провести с ней ночь, чтобы забеременеть от чужака согласно обычаю, я, пожалуй, скромно умолчу. Мирабелла Окделл – женщина старой закалки, не поймет. А потом они долго махали друг другу ручками, на выезде из деревни. Как мило.

Потом нас ожидала другая деревня. Кормили гадостью, болтали с Бакной много, монсеньор заставлял есть и не жаловаться. Словом, хороших воспоминаний об этих землях у меня не будет. Но все-таки было очень интересно наблюдать за бытом горцев. Отчего-то вспомнились грузины из моего мира. Хотя… вряд ли грузины так бедно живут. Значит, пора вспоминать другие горные народы со странными вероисповеданиями, но этим я займусь позже. Когда вернемся, можно будет даже написать путевые заметки.

– Мы идем в Кагету, – объявил монсеньор, – и надо добраться туда до осени.

В дороге он пел песню, немало меня заинтересовавшую. Люблю слушать, как монсеньор поет – есть в этом что-то, берущее за душу.

– Расскажи мне о море, моряк, ведь из моего окна я не вижу его. Расскажи мне о море, моряк, ведь я ничего не знаю о нем...

Глядя на круглые неподвижные камни на склонах гор, я подпевал эру. И слышал негромкие добродушные и незнакомые голоса. Это еще что? Меня приветствует родная стихия? Не ожидал… Так, надо собраться, убрать с лица блаженную улыбку, прислушаться.

– Здравствуй, Повелитель! Не зевай в бою!

“Постараюсь…” – мысленно ответил им я, вовсе не ожидая получить ответ.

– О, надо же! Слышит! А твой отец все на галлюцинации жаловался…

Я усмехнулся! Бедный Эгмонт – принял голоса в голове за помешательство и сбежал в Ренкваху. От камней и Мирабеллы.

После долгой дороги и двух остановок мы разбили лагерь в горах и Рокэ оставил меня при себе. Ура! А уж всяческим наукам, вроде фехтования и скалолазания я обучусь. И я учился – старательно, не позволяя себе расслабляться и ныть, хотя первое время очень сильно уставал. После каждой тренировки я буквально валился с ног. Зато узнал, как правильно падать и подниматься в бою, как бить ножом, пока человек не опомнился. Стрельбе же меня обучал Савиньяк, потому что Алва слишком ядовито и цинично воспринимал каждую мою неудачу. Но все-таки, я проникся к этому замечательному человеку еще сильнее, чем прежде. И это того стоило.

Единственным минусом было то, что мне постоянно снилась какая-то чушь про Надор. Я бежал по крутым лестницам, удирая от похожих друг на друга, словно близнецы, молодых русоволосых мужчин с серыми глазами. Они ненавидели меня и орали мне вслед что-то громкое и неразборчивое. А я, задыхался, мчась в Гербовую башню, где было распахнуто окно. В дверном проеме застыла разъяренная Айрис – она схватила меня за волосы, оскалившись, ударила звонко по щеке. И после таких кошмаров я просыпался в холодном поту. Получается, что в Надоре меня ждут враги? Или это предыдущие герцоги Окделлы? Хрен поймешь, кто с кем и почему. Ладно, скоро будет бой.

Идя по камням возле Барсовых Ворот, где гремели выстрелы и валялись окровавленные трупы, я вслушивался в неприятное гудение дрожавшей тишины – надеялся услышать голоса камней. Но они молчали. И, едва я собрался свернуть в сторону, раздался злой, грубый смех. Бириссец! Твою мать! А Штанцлер еще заливал, что эти люди почитают Раканов. Хренушки! Точнее, кошки с две. Когда я научусь ругаться по местным обычаям?

Задаваясь риторическим вопросом, почему бириссцев делают седыми только в плане волос на голове, но не усов, я опасливо взглянул на его обнаженную саблю и схватился за шпагу. И мы сцепились. После нескольких замечательных выпадов я ткнул шпагой его под мышку. А у него там кольчуга. Мда. Думай, Сергеев, думай, как частенько советовала мне язвительная историчка! И тут, едва я собирался победить или умереть, как бириссец грохнулся на серые камни. Те, напоенные его кровью, восторженно взвыли. Кровожадные какие… А вот и тот, кто проткнул его – невысокий и смуглый мужчина с усами. Глаза у него темные и грустные.

– Здравствуйте… – не талигоец, кажется, но и нападать не собирается.

– Здравствуй, Дикон, – мужчина по-доброму и светло улыбнулся. – Не узнал меня? Я Робер Эпинэ.

– Ааа… – следовало броситься ему на шею или что? – Вы…

– Союзник и гость кагетов. Против Алвы.

– А я его оруженосец…

– Понятно, – особой радости это у Робера Эпинэ не вызвало. – Почему ты тогда один?

Фамилию его я отлично помнил со слов Мирабеллы. Эпинэ – это что-то вроде Франции, как и Оллария. Но вот как занесло сюда этого представителя южного семейства, я точно не знал. Поэтому и смотрел испуганно, настороженно, непонимающе.

– А, потерялся. Меня не стали ждать, – ответил я с горечью чистую правду. – Сзади! – заорал дурным голосом, заприметив за его спиной шевеление.

Развернувшись, Эпинэ выстрелил в подкрадывающегося к нему со спины человека, а потом грустно улыбнулся мне.

– Спасибо, Дикон. Ладно, я пойду. Надеюсь, как-нибудь свидимся.

Это меня порадовало. Пора прощаться, а то все это слишком сильно напоминает встречу потерявшегося маленького ребенка и доброго, ответственного взрослого. И мы уже собирались развернуться друг от друга и разойтись, как неожиданно Энн резво выбралась из моего кармана. Ей навстречу двигался не менее серый и любопытный крыс. Или крыса. Оказавшись на каменистой земле, они оба внимательно посмотрели друг на друга, обнюхали. Робер снова светло улыбнулся, наблюдая за их возней.

– Его зовут Клемент, он мой друг, – сообщил Робер, наклонившись, чтобы поднять свою животинку.

Животинка возмущенно запищала, прикусив его палец и отчаянно требуя поставить на землю. Энн же, поднятая мной, таких же стараний не предпринимала, но явно расстроилась. Я поспешил убрать ее в карман и улыбнуться Роберу. Нам и правда нужно разойтись, пока эти двое не решили порадовать нас потомством.

– Удачи, Дикон.

– До свидания, – задорно отозвался я.

И, едва ушел Робер, меня отыскали адуаны, сетовавшие на то, что меня спохватился Рокэ Алва. Очень своевременно, однако… Если бы не Робер, нашли бы они мой хладный труп. Вздохнув, я смотрел на темнеющее небо и ждал чего-то плохого. Однако, радовало то, что Рокэ взорвал Барсовы ворота чужими руками.

– Юноша!

– Да, монсеньор.

– Давайте постреляем.

– А, давайте! – ответил я бодро, спрыгивая с лошади.

Стрелять надо было в сверкающий шар на шесте. Блаженно улыбаясь, я встал возле орудия. Эр встал за моей спиной. Главное не переборщить с порохом… Ух! Готово! Рокэ дал несколько ценных указаний, после которых я с радостью приготовился стрелять. А то, понимаешь ли, метают свои ядра! Сейчас я тоже так им метну! И схватился за фитиль, после чего ожидающе уставился на огонь. Ура! Монсеньор взъерошил мои волосы, довольно улыбнувшись.

– Прекрасно, Дикон. Все, отходим!

Оказавшись на Соне, я поскакал вместе с эром – вперед, навстречу врагам, которым недолго осталось торжествовать, и навстречу скорой победе. Хотя страх не отпускал. Но вот, по знаку Рокэ грохнул оглушительный залп. Ура! За Ворона и Варасту!

Дальнейшие события покатились, стремительно, словно снежный ком с крутой горы. Рокэ подорвал озеро. А кагеты привели к нам Робера Эпинэ, как жертву Талигу. Или как обычного пленника. Я так и не понял этого, но вытаскивать его надо срочно. Когда эти твари толкнули связанного Эпинэ на камень, я подскочил и помог подняться. Из носа у бедолаги потекла кровь. По приказу Алвы я усадил его и посоветовал запрокинуть голову. Развязал руки и передал лед, переданный Рокэ. Интересно, где он его взял?

Но вот, подошли бакраны и мы направились вместе с ними. Жалко, если Робера Эпинэ убьют. Нельзя допустить это, а второго выпрашивания Рокэ не позволит. Эх, надо было не Феншо мне вымаливать, а ждать, пока под угрозой будет жизнь другого, более достойного человека!

– Ты виновен в преступлениях против Талига? Подумай и ответь, – изрек старый бакран.

Робер молчал, а я вопросительно и с тревогой глянул на монсеньора. Чего они все такие молчаливые-то, а? Аж жутко… И Энн снова зашебуршилась.

– Ты виновен?

– Я делал то, что должен, и я ни в чем не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это Добром или Злом.

– Хороший ответ. Я сужу этого человека на земле Бакры и по закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвиненному на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьет. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьет плод. Если плод абехо будет сбит, обвиненный оправдан, если он умрет, он виновен, если выстрел пропадет, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты – кровь Талига, и ты – обвинитель.

– Отлично. Я выбираю пистолет, – после согласия бакрана Рокэ вытащил оружие. – Робер, молитесь Создателю, чтоб Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига и прочих бед. настоящих и будущих. Ричард, молитесь тоже.

Кивнув, я ошалело смотрел на странного вида плод абехо. На яблоко смахивает с расстояния. Черт, Алва еще и пьян! Я привычно прикусил щеку изнутри. Жмуриться от напряжения нельзя – не поймут.

– Если это суд Бакры, пусть он видит все подробности!

Грохнул выстрел и я нашел в себе сил резко поднять голову. Робер оказался жив, по его лицу стекал сок этого загадочного фрукта. А вот старый Адгемар валялся мертвым на земле и все орали. Под шумок Рокэ предложил нам с Робером прогуляться. В процессе прогулки и был задан провоцирующий вопрос.