Текст книги "Сессия в условиях Талига (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Ох, что-то не знаю я… Выглядит, как сказка с прекрасным сюжетом, сложенная бездарным автором. В прошлой жизни, учась в школе, я такие же сочинял для учителей. Ну, не про убийства, конечно, попроще, однако излишнего пафоса и трагизма было тоже достаточно. Ладно, что мне там еще выдадут? Молча поглядывая на желтоватый список, я ждал. Интересно, старик украл его у Дорака, что ли? На вора века он не похож, а другой и не проникнет к кардиналу незамеченным.

– А почему королева в самом начале? – уточнил я с ленивым интересом. – Она же все-таки… ну, лицо страны! – чуть не сказал “первая леди”.

– Так ведь стране не хватает хлеба и золота, поэтому Дорак хочет заключить новый брак. Женить Фердинанда на фельпчанке. Чтобы хоть кто-то сотрудничал с Талигом.

О как. Мне стало понятно выражение “кардинальные меры”.

– А еще убили Оноре и Пьетро – это тоже причина страха перед Дораком, – ввернул Штанцлер, заметив мое замешательство.

– Кто убил, эр Август? Я их провожал.

– Слуга твоего эра, Дикон. Хуан Суавес. Ты что, не знал? Он ведь не просто слуга, а бывший работорговец – похищал людей в гаремы. Алваро Алва, отец Рокэ, спас его от казни и с тех пор Хуан – слуга.

Да ну, это уже вообще полная ерунда. Но, терпение, только терпение! Что мне еще выложат такого интересного? Штанцлер говорил и смотрел на меня слегка удивленно, явно не понимая, почему я не выпучил до сих пор глаза от ужаса. А потом перевел взгляд в окно и глубоко, с печальным видом задумался. А я думал тоже: высказать ему все в лицо или послушать дальше? Пожалуй, лучше второе. Если ничего нового не ввернет, то развернусь и уйду.

– У нас есть лишь один выход, – печально вздохнул кансилльер, посмотрев мне снова в глаза. – Создатель, какой же это дурной разговор. Но если мы не спасем королеву, все будет кончено.

И, встав ко мне боком, начал передвигать костяные фигурки на каминной полке. Я молча наблюдал за его действиями и размышлял. Надо слушать, надо кивать, потому что вместе с бредом с уст Штанцлера может сорваться что-нибудь действительно важное. Сердце учащенно билось. Было страшно.

– Дикон, нам остается только одно – уничтожить Ворона. Это ослабит Дорака и он забудет про задуманное злодеяние. Он станет думать о защите и тут уже будет наш черед. Мы сможем действовать.

Бла-бла-бла! Что он несет? Рокэ Алву убить?! Страх сменился злостью, я невольно сжал кулаки и опустил голову. Думай, Сергеев, думай! Отвечать можно не сейчас, но выбор нужно сделать немедленно! К щекам прилила кровь, сосредоточиться становилось все труднее. Если… если они хотят убить Ракана, то я убью их. Его – Штанцлера. И всех, кто попытается покушаться… Нет, это бред. Они ведь не знают, что он Ракан, да и я сам понял недавно. Господи, неужели Люди Чести здесь настолько тупы? Или не знают о ракановской магии? Книжки не читали, что ли?!

– Подумай, Дикон, – полный фальшивой доброты голос застал меня врасплох.

– Да что там думать-то? Я фехтовать умею гораздо хуже, чем он, – прежде чем орать и буйствовать надо попробовать отвязаться от старика.

– Но я и не имел в виду шпаги. Согласен, убить его таким образом не получится.

Блин! Куда он там полез, в шкафы и шкатулки? А, все понятно. Достал кольцо. И как это понимать – желает, чтобы я сделал Рокэ предложение и тем самым шокировал до смерти? Или, не дай провидение, щас сам рухнет на одно колено? Я не готов к такому повороту! А кольцо красивое, золотое, с красным камнем.

– Этот перстень принадлежал роду Эпинэ. Когда-то женщины Великих Домов предпочитали позору смерть из рук мужей и братьев. Если дважды нажать ногтем молнию, кольцо откроется. Там две маленькие крупинки. Каждой хватит на бутылку вина. Незаметная и безболезненная смерть. Человек умирает через сутки без мучений. И это кольцо мне передал Анри-Гийом Эпинэ.

Теперь злость и бешенство уступили место мелкой дрожи. Я смотрел на кольцо, не в силах произнести ни единого слова. Не верю я в сказки старика и эра Рокэ травить не буду, но я должен его спасти – потому что давал клятву. Только бы… только бы придумать… А что придумать? Был бы рядом гораздый на выдумки Эстебан – он помог бы. Так и есть, пожалуй я свяжусь с ним. Пришлю письмо или приеду в казармы. Вот и все.

– Если ты не решишься, то оставь кольцо на столе, – попросил Штанцлер. – В моих доме и кабинете воров и предателей нет.

Энергично помотав головой, я натянул кольцо на безымянный палец. Ну уж нет! Предателем я стану в любом случае и предпочитаю меньшее из двух зол! Если не удастся убить старого и больного притворщика, то приду к эру и все расскажу, вручив перстень. А пока… Наверное, лучше уйти. Тяжело вздохнув, я поднялся со стула, но… Что там за шебуршение у дверей кабинета? И голоса… Приглядевшись, разглядел, что Штанцлер торопливо зажигает свечи.

– Не торопитесь, господин кансилльер, – тихо и устало произнесла Катарина. – Я улучила минутку, когда фрейлины разошлись по своим комнатам. Хотела поздравить вас с праздником.

– Разве сегодня праздник?

– Конечно… День рождения Святого Алана и считается у эсператистов одним из главных…

– Ах, Ваше Величество, я помню, как вы неравнодушны к талигойскому святому. Проходите, пожалуйста. Дикон, ты еще здесь?

– Да, – откликнулся я обреченно, вновь плюхаясь на стул. Что-то в Надоре никогда не отмечали сей праздник, да и ладно. То, что эти двое запутались между правдой и ложью, я уже понял.

Тем временем в кабинете стало светлее – заплясали рыжие огоньки, запылал огонь в камине. Катарина плавно опустилась в старое скрипучее кресло и нежно улыбнулась мне в знак приветствия. Я сдержанно поздоровался с ней, искренне надеясь, что хотя бы она не станет ездить мне по ушам. Ну, не считая дня рождения Алана, конечно. Вернулся Штанцлер, неся бутылку вина и быстрым движением фокусника убрал список. Катарина отчего-то вздрогнула

– Я, конечно, старый и больной человек, но само существование этого замечательного праздника не позволяет мне остаться равнодушным к его отмечанию. Хранил это вино для особого случая, – произнес кансилльер, опуская бутылку на стол. Из очередного ящика он достал три бокала. Интересно, с кем он тут пил раньше и чего еще я про старика не знаю?

– Дикон, – проворковала Катарина, не замечая, как Штанцлер смотрит на нее страшными глазами и едва ли не мотает головой аки филин, – обычно в этот праздник представитель Дома Скал разливает вино, и…

– О, с радостью! – я поспешно схватил бутылку.

Наверное, немного жестоко, но дамочку, что постоянно клеветала на Рокэ Алву, мне нисколько не жаль. И лучше просто не думать о том, что от твоих рук сейчас умрет женщина. С самым невозмутимым видом я открыл тайник кольца быстрым движением и тут же две белые крупинки растворились в вине. Надеюсь, что не умру этим вечером, хотя… Лучше мне умереть так, чем позже не стать казненным. А, пошло бы оно все! Дело сделано, не о чем сожалеть. Сейчас посидим, выпьем винишка и все втроем подохнем. Вот какая прелесть. Ну а если отбросить ненужные суицидальные мысли, то я могу сделать вид, что пью, в этом полумраке. Потом взять список, прийти к Дораку и рассказать ему все. Или – оставить бумагу в доме Алвы, на его рабочем столе, а самому удариться в бега. Вариантов вообще много.

– Вечная память талигойскому святому Алану Окделлу, – печальным голосом промолвила Катарина, поднимая бокал хрупкими пальчиками.

– Вечная память… – я взял свой бокал и собрался поднести к губам.

– Вечная память и покой его душе, – вздохнул расчувствовавшийся Штанцлер. Сейчас скупую мужскую слезу смахнет.

– Чьей душе? – поинтересовался у двери бархатный и спокойный голос Рокэ Алвы.

Твою мать! Я от неожиданности едва не выронил бокал и уставился на монсеньора круглыми глазами. Что он здесь делает и почему за его спиной застыли два кэналлийца, больше всего сейчас похожих на чертиков из табакерки? Два темных неподвижных силуэта – брр! После Октавианской ночи я стал нервным и пугливым. И не мог сказать ни слова в ответ, лишь продолжал тупо таращиться на хмурого и бледного Алву, чувствуя себя отчего-то нашкодившим щенком. Хоть и не травил его, и не собирался.

– Так это… – попытался я вернуть дар речи, – это…

– Мы отмечаем день рождения Святого Алана, господин Первый маршал, – гордо сообщил Август Штанцлер. – Хотите присоединиться?

– Увы, я не интересуюсь праздниками мертвецов, – его тонкие губы искривились в злой усмешке. – Юноша.

– Что юноша? – буркнул я.

– Я вас искал, Ричард. Думал, что вы угодили в очередное приключение, – пояснил Алва.

Оно и понятно. Просто так бы Первый маршал в конуру кансилльера бы не сунулся. Переживания тоже ясны – после Октавианской ночи случиться может всякое. Ладно, если он сейчас скажет, чтобы я шел домой с ним, это будет отличный повод не пить отравленное вино. С готовностью встав, я отошел к двери. Но Алва посмотрел заинтересованно на стол, на бутылку темного вина. Конечно, не “Черная Кровь”, по вкусу, но… Блин! Он что, пить собрался?!

– О, у вас тут вино есть? Прекрасно, господин кансилльер, я рад, что вы изменили традициям.

Господин кансилльер просиял и закивал поспешно, я же невольно взвыл, не найдя другого выхода:

– Монсеньор, не пейте! Вам нельзя!

– Бросьте, – проговорил Рокэ в перерывах между глотками, – можно. Вы словно сговорились с кардиналом, Ричард.

– Мы поспорили, что сделаем из вас трезвенника… – пробормотал я, находясь в глубоком ступоре. – Монсеньор, не пейте! – крикнул снова, бросаясь к столу, чтобы сбить с него опасную бутылку. Запоздало пришла в голову мысль, что можно было всыпать по крупинке яда Штанцлеру и Катарине прямо в бокалы, но умная мысль посещает нечасто и не каждого…

Рокэ ловко перехватил мое запястье, прежде, чем я ударил по сосуду, а потом швырнул меня в стену. Ауч! Больно, между прочим, спиной и затылком об камень! Эти камни издевательски рассмеялись, только и всего, не став мне даже ничего говорить! Брызнули слезы из глаз, а когда я сумел опомниться, Рокэ вовсю хлестал вино из горлышка. Твою мать, нет!!! Что делать, что делать… Только и удалось, что подняться на ноги, пошатываясь, однако Рокэ уже приложил об стену полупустую бутылку. Звонкое стекло отлетело от камня осколками, на полу застыли алые брызги. Как кровь…

А эти двое сидят и хлопают глазами, довольные, и у каждого нетронутый бокал. Догадались или нет? Ненавижу ызаргов! В порыве гнева я схватился за кинжал, но Алва посмотрел на меня так, что расхотелось предпринимать решительные действия.

– Господин Первый маршал? – в слабом голосе Катарины звенел неподдельный страх.

Кансилльер же держался за сердце и тихо охал. Они… они и правда не поняли, что я хотел их отравить? Или это очередная игра? Время покажет… наверное. Я бестолково топтался на месте, не зная, как себя вести.

– Вам лучше уйти, господин кансилльер, – спокойно и мягко произнес Алва. – Ваше Величество, вас ждут фрейлины и ужин.

Молчаливо расступившись, кэналлийцы возле дверей пропустили Катарину и эра Августа, а мы остались с эром вдвоем в опустевшем кабинете. На Рокэ было страшно смотреть, однако я осмелился и поднял голову. Он же пристально смотрел на меня и синие глаза в полумраке казались черными. Сейчас определенно что-то будет…

– Ты успел выпить? – резким и холодным голосом спросил эр.

– Нет, – я сглотнул, едва сохранив твердость голоса и утешая себя тем, что уже на момент прихода монсеньор был навеселе. А потом как-то почувствовал в вине яд. Теперь все кончено. Добрыми намерениями проложена дорога в Закат.

– Отлично, – кинул он, повернувшись спиной ко мне, и покинул кабинет. Поравнявшись с кэналлийцами, сказал им что-то на родном языке, а потом ушел совсем.

Крепкие южные парни в черно-синем быстро направились в мою сторону и очень скоро навалились на меня, заламывая руки за спину. Да что происходит? Побитый, растерянный, ничего не понимающий, я вглядывался в тьму коридора, по которому меня тащили, пытаясь разглядеть Рокэ Алву. Его шаги слышно, но самого не видно.

– Эээ! Чего? Куда? Отпустите меня, я больше так не буду! – горестно сообщил я то ли славным кэналлийским воинам, то пустому пространству.

Воины то ли не знали талига, то ли что-то еще, но меня не удостоили даже самым грубым ответом. Вели, подталкивая, и даже смогли обойти дворцовую стражу. Тайными тропами мы покинули королевский дворец и оказались, как ни странно, возле фонтанов, где гарцевал на Моро монсеньор. Не оглянувшись на меня, он неспешно поехал в сторону своего особняка – меня же потащили, так же крепко держа за руки, пешком. И снова тайными тропами.

====== Глава 34. Как стать посланным ======

– Нет, ну это совсем не смешно… – проговорил я, тяжело дыша, оказавшись в запертом подвале. – Вообще нисколько. Эй, славные воины Талига и Кэналлоа в частности, у вас совесть есть?

То ли у них не нашлось совести, то ли мой крик отчаяния остался не услышанным – в любом случае с того момента, как меня привели в особняк и спустили в подвал, ближайшие несколько часов я звал напрасно. А может, прошло гораздо меньше времени – как понять? Здесь царил полумрак, свечи быстро гасли из-за сырости. Я бродил по подвалу туда-сюда, больше всего тревожился за монсеньора. Что с ним? Нашел ли противоядие? Вот блин, как же я здорово просчитался! Ведь Алва… но как он узнал?

Мысли срывались, путались, ускользали от меня, нервное напряжение росло, и в результате сильно заболела голова. Пришлось успокоиться. Сев на каменный пол, я с тоской посмотрел на угасающий огонек последней свечи. Вот ведь незадача. Собрался отравить врагов эра, а яда наглотался сам эр. Зачем он это сделал? Почему пил из бутылки? Неужели… нет, такой мысли даже допустить нельзя, но я допустил, хотел этим спасти меня?.. Кусая губы, я прижал озябшие ладони к разгоряченному лбу. Что теперь делать… что делать…

Петь? Странное решение пришло в голову нежданно-негаданно, ведь в моем случае полагается молиться. Ну и к черту эти молитвы, я не мирабелловский сынок, к тому же от песен можно ждать хотя бы самоуспокения и бодрости, от молитвы же – ничего. И я тихо запел, дрожавшим голосом первое же, что вспомнилось.

В склянке тёмного стекла из под выпитого пива

Роза красная цвела гордо и неторопливо.

Исторический роман сочинял я понемногу,

Пробираясь, как в туман, от пролога к эпилогу.

Мда. Надеюсь, мой эпилог в этой странной жизни еще не близок. Самое страшное – неопределенность.

Были дали голубы, было вымысла в избытке,

И из собственной судьбы я выдёргивал по нитке.

В путь героя снаряжал, наводил о прошлом справки

И поручиком в отставке сам себя воображал.

Шаги на лестнице. Или мне послышалось? Вообще, сколько я уже тут сижу? Хоть кто-нибудь бы пришел и сказал, что с Рокэ, да и есть хочется. Даже несмотря на то, что первое время я о еде думать вообще не мог.

Вымысел не есть обман, замысел – ещё не точка.

Дайте ж дописать роман до последнего листочка.

И пока ещё жива роза красная в бутылке,

Дайте выкрикнуть слова, что давно лежат в копилке.

А, точно шаги, но уже более четкие. Что ж, надо допеть. Вдруг меня сейчас на казнь потащат? Я вздрогнул – вспомнились бириссцы из Варасты и мародеры с улиц Олларии. Вдруг тоже вверх ногами?

Каждый пишет, как он слышит,

Каждый слышит, как он дышит.

Как он дышит, так и пишет,

Не стараясь угодить.

Так природа захотела. Почему – не наше дело,

Для чего, не нам судить.

Спустился и открыл дверь Хуан – он же с суровым видом крепко взял меня за плечо, повел куда-то наверх. Я шагал, напевая очередной вспомнившийся куплет, потому что всей песни не помнил. Пел тихонько, кэналлиец даже не заметил, судя по его спокойствию.

– Соберано велел привести вас к нему, – буркнул Хуан, останавливаясь перед одной из дверей на втором этаже, – но если попробуете что-нибудь вытворить, я сверну вам шею.

Какая прелесть. Нет, творить я ничего не собирался – уже сотворено немало. Ступив в комнату, я услышал, как Хуан закрыл дверь. Собрался стоять на страже. Ладно, а зачем меня привели в спальню Рокэ Алвы? Хотя да, сейчас ему настолько плохо, что даже встать не может, бедняга. Покраснев до корней волос, я попытался внятно поздороваться. Монсеньор лежал на синих шелковых простынях, укрытый одеялом, и молчал. Однако, услышав мой голос, сел и вздохнул, глядя на мою скромную персону.

– И я тоже рад вас видеть, юноша.

– Да? – я тут же обрадовался.

– Нет. Но поговорить нам надо.

– Ну и что дальше? Рассвет? Рай? Эдем? Вальхалла?

– Юноша, вот только ругаться при мне не надо, ладно?

– При вас не буду. Ну это… как вы себя чувствуете?

– Потрясающе. Полон сил и жизненной энергии, и все благодаря противоядию, – ответил он с явным сарказмом, хотя выглядел очень бледным и под глазами темнели тени.. – А теперь рассказывайте, как докатились до жизни такой.

– Я вас спасал, – пришло время, чтобы похвастаться. – Штанцлер просил отравить вас, отказаться слишком стрем… опасно – вдруг кого-то еще подошлет. Вот и… А Катарина – так, случайно…

– За случайно, юноша, бьют отчаянно. Топором по шее, в Занхе.

– Оу. Мило.

Желание хвастаться тут же отпало. Монсеньор попытался выбраться из постели, но, судя по тому, как скоро рухнул обратно, головокружение и слабость не оставили его. Похоже на то, что я его спасал, а ему теперь придется спасать спасателя. Все очень сложно. Горестно вздохнув, я обошел кровать и посмотрел на монсеньора с тоской. Ну все же так хорошо шло, почему именно так повернулось?! Может, броситься перед ним на колени и молить о прощении?

– Сколько я просидел в подвале?

– Долго, – уклончиво ответил эр. – И будете там сидеть, пока все не уляжется, – он же шутит, да?

– Соберано, – в дверь сунулся Хуан.

Почему-то покосившись на меня, он сообщил что-то на родном языке Рокэ, который от услышанного возвел синие очи к потолку. Что ему так не понравилось? И почему мне так не по себе? Натянув на плечи одеяло, Алва сел и горестно вздохнул.

– Итак. Ричард. Хуан. Я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.

– О нет! – я не удержался от возгласа, вспомнив Ревизора.

– Что такое, юноша? А да. Я собрал вас здесь, чтобы сообщить два пренеприятнейших известия. Ваша сестра приехала. А вы, Ричард Окделл, идите собирать вещи.

– О нет! – на сей раз я ужаснулся.

– Вы же не хотите попасть в Багерлее? – он поднял бровь. – Даже если хотите, то все равно идите собирать вещи. Поедете путешествовать, а куда, Хуан объяснит.

Вот уж послал – так послал! От всей широкой кэналлийской души! А я расстроился. Увидеть бы кардинала Сильвестра перед неизбежным отъездом… Весь грустный и погруженный в тоскливые мысли, я побрел в свою комнату и принялся складывать вещи в сундук. Слуг же отослал прочь. Куда делось письмо к королеве Бланш, ну куда?! Память словно отшибло! Я метался по комнате и искал, пока не заглянул невозмутимый Хуан и не сообщил, что лошади готовы.

Пообещав ему спуститься сию же минуту, я вручил другому слуге сундук и мысленно завыл от тоски. Блин! Такие грандиозные планы с треском обломались из-за какого-то старика! Кажется, ему даже все сошло с рук. Но куда же я мог спрятать чертову шкатулку?! Страшная вещь – ранний склероз.

– Дор Рикардо!

– Да иду я, иду, – пробурчал я, спускаясь по лестнице и на ходу убирая Энн в карман.

– Дикон! – обрадованная встречей Айрис, веселая и взволнованная, хотела было прыгнуть мне на шею, но, увидев, что я походном колете, слегка растерялась.

– Привет, Айрис, – кивнул я, пока шел к ней. – Пока, Айрис, – вздохнул, оказавшись за ее спиной.

Прекрасно. Пост сдан – пост принят. Надеюсь, она приехала, чтобы стать фрейлиной королевы, а не чтобы выйти замуж за моего бедного эра. У него в доме и так уже вон сколько Окделлов перебывало. Ну а мне предстоит дальняя дорога… Забравшись на подведенную Сону под пристальными взглядами окруживших меня кэналлийских всадников, я вдруг четко осознал, что моя служба оруженосцем у Рокэ Алвы на этом завершилась. И стало как-то очень горько на душе, а в глазах защипало. Очень обидно, что сложилось все именно так, только уже ничего не вернуть. И, много позже, направляясь в окружении кэналлийцев по неведомым и пустым дорогам, я напевал иное, для попытки себя хоть как-то развеселить:

Но если шило воткнуто в сиденье

И колется, куда бы ты ни сел,

То помни, мой дружок, что приключений

Всегда бывает больше, чем хотел!

====== Глава 35. Как отправиться в заграничный тур ======

Местности, по которой мы ехали довольно-таки долгое время, я не знал – поэтому кэналлийцы, конвоировавшие меня всю дорогу, могли не беспокоиться о том, что сбегу. Да и куда мне бежать, если я с местной географией все так же отвратительно знаком? В голове сохранились только отдельные названия, что запомнились в Лаик, а как до них добираться? Тем более, в нашем пути было столько различных поворотов и хитрых тайных троп, что назад, в столицу Талига, я уж точно бы не смог вернуться.

Долгие переезды редко прерывались остановками в тавернах, и ночевками, на время которых меня запирали в комнате, а потом мы ехали дальше. Сколько дней это уже продолжается? Надо было их считать, однако я слишком был подавлен, чтобы следить не только за свободолюбивой Энн, но и за временем. К тому же, будущая судьба не давала мне покоя: куда эти товарищи меня везут? Рокэ сказал, что в путешествие, но он мастер говорить саркастичными загадками. Самое страшное – на невольничий рынок на юге, конечно, в том случае, если Хуан все-таки является злобным бывшим работорговцем. Но надо включить мозги. Если он именно бывший работорговец и около тридцати лет не занимается преступным бизнесом, то у него даже связей не осталось.

Прошло достаточно много времени, прежде чем мы остановились на лесной поляне. Погладив по голове уставшую Сону, я непонимающе посмотрел на Хуана и нескольких кэналлийцев – они слезли. А мне что делать? Может, еще не поздно ускакать прочь? Вот только оружия нет – кинжал отобрали, прежде чем посадить в подвал, кольцо заставили снять чуть раньше…

– Слезайте, – обратился ко мне Суавес сухо и коротко.

Преодолев некий страх и тягостные сомнения, я слез с Соны. Вспомнился эр Рокэ, его улыбка, смеющийся синий взгляд, и стало совсем тоскливо. Вряд ли меня сейчас убьют, но чувство отчаяния не отпускало ни на минуту. Посмотрел на чистое голубое небо.

– Мы у алатской границы, – сообщил Хуан. – Вы поедете в Крион.

Что? Куда? Зачем? А, точно! На уроках землеописания говорили, что Крион находится в Агарисе. А еще в Агарисе находится Альдо Ракан – это мне говорила уже Мирабелла. Все уши прожужжала за все полгода до Лаик.

– Этот пакет вам надо вскрыть уже в Крионе, – мне протянули нечто прямоугольное и твердое, зашитое в кожу. – Вам понадобятся деньги. В седельной сумке пятьсот таллов и кошелек с серебром. Мы доставим вас до пограничного поста, дальше вы отправитесь самостоятельно.

– А вернуться можно? – задал задумчиво я вопрос.

– Если вы вернетесь в Талиг, то будете арестованы и препровождены в Багерлее.

Отлично. Просто прелесть, блин – я ничего не знаю и совсем растерян, однако, если спросить у кэналлийцев дорогу через Алат, вряд ли они посоветуют мне что-нибудь дельное. Но ведь и за границей хорошие люди есть. И тоже говорят на талиге… наверное. Мы долго ехали по лесу, молча и быстро, затем остановились на опушке. На душе было муторно и тоскливо, в глазах застыли слезы.

– Держите, – Хуан протянул мне шпагу.

– Спасибо, – буркнул я, уныло пристегивая ее к поясу.

– В седельных кобурах незаряженные пистолеты.

Поехали дальше. Что, интересно, мне дадут возле самой границы? Но я молчал, подавленный и пристыженный, прекрасно понимая, что во всем виноват лишь сам. Надо было принести эру кольцо и не выделываться, как тогда на истории. Эх. Всякий случай выделывания выходит мне боком. Постепенно деревья впереди поредели и мы подъехали к мосту, перекинутому через пограничную реку. Оглянувшись на остановившихся молчаливых и суровых южан, я крепче сжал поводья и поскакал к границе.

Навстречу мне из пограничного дома-поста вышли несколько вооруженных солдат. Впереди них – офицер – каким-то образом я научился различать местные знаки различия у военных. Растерянно глядя на его черно-зеленый мундир, я ждал, пока Хуан протянет ему мои бумаги. Почему-то мне до сих пор не доверяли, ну ладно. Немного подождать и будь, что будет.

– Капитан Лео Эдже, – представился военный. – Начальник поста Саттэка. Именем короны, назовитесь.

– Герцог Ричард Окделл следует в Алат по секретному поручению Первого маршала Талига.

– Но здесь говорится лишь об одном человеке.

– Да, моему отряду поручено проводить Ричарда Окделла до границы.

– В таком случае молодой человек может следовать дальше.

С тоской я посмотрел на открывшиеся ворота, горестно вздохнул и обернулся на мрачного Хуана. Пути назад нет и быть не может, но, наверное, когда-нибудь я смогу добраться до монсеньора и попросить у него прощения. Протянув руку за подорожной, я послал Сону легкой рысью и вскоре поехал по земле герцога Альберта Алати. Это имя не говорило мне ни о чем. Слепило глаза яркое солнце – до боли, до рези, и хотелось рыдать, несмотря на то, что эр Рокэ за уши вытащил меня из ямы.

Потом я ехал, словно во сне, и даже не запомнил, как спрашивал дорогу в Крион. Очнулся лишь, когда, завидев трехцветную кошку, перебежавшую дорогу, Энн юркнула в карман и съежилась. Интересно, ей приходилось сталкиваться с так называемыми “отродьями Леворукого”? Наконец, вроде бы прибыв на место и напевая: “А не Силльмарил ли это?”, я осадил Сону. Это место сильно отличалось от Олларии: тишина, сонные улицы, много фруктовых деревьев и кустов вокруг – настоящий рай для тех, кто здесь живет и молится. Никаких войн, никакой вражды ни с кем.

– Мяу! – кошка выскочила снова, принюхалась, видимо, пытаясь понять, не пахнет ли крысятиной, а потом резво понеслась к ближайшей гостинице под названием “Чаша Паломника”.

Энн завозилась в кармане и забилась поглубже. Кисло посмотрев на покосившуюся вывеску, я направил мориску туда. Слуга метнулся мне навстречу, поклонился, начал на все лады расхваливать свое заведение. Этакий грузин, желающий поскорее и подороже продать шаурму или еще какую сомнительную продукцию. Но мне надо было отдохнуть, поесть и решить, что делать дальше, а потому я разрешил себя уговорить. Конюх увел Сону в конюшню, а я поплелся в открытую дверь. Трактирщик продолжил славное дело слуги, покорил меня красноречием, убеждая, что просто необходимо переночевать здесь, и я махнул рукой. Ночь проведу, но дальше не останусь. Перебьются.

– Желаете вина и обед?

– Давайте. Вино – какое найдется, – я обреченно махнул рукой и сел за стол.

Бокал вина я выпил, словно воду, и решил больше не пить – расхотелось. Обед мне понравился, несмотря на отсутствие аппетита – оный появился запоздало. Очень не терпелось поскорее вскрыть пакет, данный Хуаном. Вдруг нашли шкатулку из Нохи, поняли, что она моя, и вручили? Всякое может быть. Сидя за столом и вздыхая, я слушал колокольный звон. Вспомнилась Октавианская ночь. К черту! Схватив нож, я срезал торопливо печать, сорвал кожу. Шкатулка! Но нет, не та, что нужна мне. Плоская и черная, с замочком – та же была кем-то вскрыта. Ключик на цепочке. Я впал в уныние. Ну чего там эр Рокэ придумал?

Заскрипев зубами от бессилия, я бросил короткий взгляд в окно, за которым сгущались синие сумерки, и повернул в замочке ключ. Раздался щелчок и я с изумлением уставился на открывшееся содержимое шкатулки. На синей бархатной подушке заняли свое место кинжал-вепрь и кольцо Эпинэ. И все.

====== Глава 36. Как знакомиться с новыми людьми ======

Мой путь до жилища Робера Эпинэ лежал долго, а потом, как во сне, я разговаривал с каким-то бароном, чью фамилию фиг выговоришь, и, узнав, что оный Эпинэ переехал в замок Сакаци, счел за лучшее ехать туда. Наконец, добравшись до места, я мог поклясться, что назавтра уже и не вспомню, как прибыл сюда и какими путями ехал. Вообще, все было, словно во сне. Как только не свалился с Соны, не знаю, даже Энн что-то присмирела и затихла. К замку Сакаци я подъехал ранним утром, восторженно глядя на местные владения. Прекрасная здесь природа, замок – чудо архитектуры. Ну, наверное. Могу и ошибаться, тем более, после столь долгого пути любая лачуга дворцом покажется.

Меня тут не ждали, я сразу понял это по мелькнувшему в глазах Робера удивлению.

– Дикон? Откуда?! – спросил он, крепко обняв меня за плечи.

А что, собственно, ответить? “От верблюда”? Вряд ли Роберу известны такие животные, да и вообще невежливо. Придется отвечать правдиво, но помнить, что все сказанное может быть потом использовано против меня. Вздохнув, я принялся рассматривать носки своих сапог.

– Из Талига, – проблеял измученным барашком.

– Что-то случилось? – тут же изменился в лице мужчина, будто слегка испугавшись. – Или ты по посланию Алвы? Что он хочет?

– Да, он просто... – я ненадолго замялся. – Послал меня сюда.

Больше сказать и нечего – как вспомню, что творил в кабинете Штанцлера, так приливает к щекам кровь и в дрожь бросает. Это тогда я перед эром хорохорился, а сейчас так стыдно, что ужас. Но Роберу потом расскажу, а то признаюсь сейчас и погонит он меня прочь.

– Потом о делах в таком случае! Янош позаботится о лошади, – приняв такой ответ, кивнул Робер. – Дикон, ты голоден?

В ответ я кивнул. Хоть и стыд не проходил, а есть хотелось сильно. Сэкономить решил данные в дорогу деньги и почти весь путь с мужественным видом отворачивался от гостиниц и таверн. Теперь еле на ногах держусь. И всё же я не удержался, задав вопрос:

– Робер... Ты не знаешь, что в Олларии?

Только бы новости не были столь впечатляющими, что долетели и досюда. В идеале – ничего не известно, никаких слухов. Застыв, я смотрел на мужчину с легким страхом на душе. А вдруг знает? Вдруг сейчас начнет мне выговаривать? Оно, в общем-то, заслуженно будет, но лучше я все хорошее о себе, узнаю, выспавшись и покушав.

– Не знаю… – Робер снова удивился и взглянул на меня. – Думал, ты знаешь, ведь приехал оттуда.

– Да, но потом я был в Агарисе, – поспешил я исправить недоразумение. – И не сразу поехал сюда. Пока то, пока это… Если бы не барон Хогберд, не знаю, как нашел бы вас.

– И как тебе барон? – неожиданно заинтересовался Эпинэ.

– Простите, но у него физиономия жулика, – поделился я своим мнением, решив, что хуже уже не будет. Здесь нет ни Катарины, ни кардинала, поэтому можно нести все, что захочется. Лишь бы не переборщить с правдой.

– Хогберд – редкая сволочь, так что ты прав. Вы с ним говорили? Ты сказал ему о причинах поисков?

– Сказал, что искал тебя, – отозвался я бесхитростно.

Робер мне показался очень хорошим человеком – добрым и понимающим. С монсеньором, да простит меня эр Рокэ, было хорошо, но я никогда не знал, чего от него ожидать в следующий момент. А Эпинэ гораздо проще, с ним можно говорить о чем угодно, не взвешивая каждое слово.