Текст книги "Сессия в условиях Талига (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Тем временем меня затащили в Малую гостиную, желая напоить вином и угостить фруктами. Это – часть плана. Все должны видеть, что я пришел с Дженнифер, а ее в заговоре трудно заподозрить.

– Ее Величество занята, – заулыбались девицы, узнав, к кому я собираюсь пойти.

Насупленная Айрис посмотрела на Селину, та лишь молча пожала плечами. Луиза вышивала и старательно делала вид, что ее здесь нет, а если есть, то это не она. Хорошая женщина. Я доверил ящик с письмом надежному человеку и сейчас чувствовал абсолютную уверенность в том.

– У Ее Величества граф Штанцлер...

– Вы успеете нам рассказать про Надор...

– И съесть эту землянику. Она ждет именно вас...

– Садитесь же!

– Благодарю, но у меня спешка, – улыбнулся я как можно обаятельнее. – До встречи, Айрис.

Сестрица фыркнула и вцепилась в свое шитье, однако все же посмотрела на меня – зло и вопросительно. Разумеется, нельзя рассказывать о том, что сейчас произойдет, а потому я, пообещав, что не стану мешать разговору Штанцлера и Катарины, а просто постою тихо в уголке, снова попытался пройти в апартаменты королевы. Какая-то полная женщина собралась этому препятствовать, тихо сказав, что не может доложить. Запугала их Катарина, судя по всему. Непорядок. Дженнифер великодушно разрешила мне доложить о себе самому, раз такое дело. Ладно. Прерывисто вздохнув, я толкнул дверь и вошел внутрь. Разговор предстоял непростой и долгий.

Пройдясь по паре комнат, по пути к будуару, я остановился и с сомнением посмотрел на притворенную дверь. Была и еще одна дверца, из кабинета в будуар. Постучать? Нет, пока не стоит светиться. Через неширокую щель я видел инкрустированный перламутром столик, на котором лежали молитвенник и томик Веннена. Кажется, правильно вспомнил фамилию. В высокой прозрачной вазе застыли алые маки. Сердце мое сжалось от непонятного предчувствие, однако я храбро зашагал вперед. Ковер под ногами был розовым и очень пушистым. Я толкнул дверцу – заперто. Изнутри. Но я повторил попытку и понял, что ошибся. Повеяло сквозняком.

– Графиня Савиньяк завтра утром будет в столице, – сообщила Катарина. Вам следует поторопиться. Передайте имеющиеся у вас документы мэтру Инголсу. Он их оценит с точки зрения законника и подготовит к оглашению.

Почему-то выходить наружу и давать о себе знать сразу расхотелось. Постою, послушаю правду, ведь я так давно желал услышать ее из уст этой женщине. Замерев, я напряг слух, только это оказалось лишним. Август Штанцлер говорил громко, даже слишком.

– Вице-супрем не пройдет мимо подобных секретов. Они вызовут оживление, особенно у тех, кто раньше не сталкивался со столь чудовищными вещами... – вздохнул бывший кансильер.

– Вы правы. Казус любопытный. Его рассмотрение рискует затянуться, но графиня Савиньяк ничего не потеряет, когда регентом станет Алва. Конечно, стремительность Рокэ разочарует настроившихся на долгий спор законников, зато все разрешится раз и навсегда.

Дальше я плохо слышал из-за непонятного шума. Что-то говорилось о Савиньяках и про Левия. В юности Арлетта и Каролина дружили, но при чем здесь это? Больше заинтересовал тон Катарины – она не вздыхала, как несчастная трепетная лань, и наверное не теребила ничего в руках. Обычный твердый голос, подобающий регенту. Неплохо. Что будет дальше?

– Только не говори мне, что это известно.

– То, что может знать мужчина, знает Алва, – ответила Катарина, но я ничего не понял. – Остальное – Его Высопреосвященство.

– А то, о чем не знает кардинал?

– Знает Создатель, но вы не Он.

Все секреты, секреты какие-то… Ясно одно – сейчас выдавать себя нельзя, потому что Штанцлер не должен быть свидетелем отречения. Только Дэвид, я ему доверяю. Он – истинный вассал Скал и верен мне.

– Не понимаю причину твоего упрямства, Катарина. Если бы я тебя не знал, то поверил бы…

Снова сквозняк, неожиданный и довольно холодный, как и резковатый голос королевы. Интересно, что они еще наговорят. Жаль, в этом мире нет диктофона – я бы записал диалог. Но, увы, невозможно, остается только слушать и запоминать. Может, что-нибудь из услышанного мне пригодится. Вздрогнув от нового порыва ветра, я поправил воротник.

– Вы слишком привыкли ко лжи. Да, я пыталась лгать Алве. Ему это не понравилось, – женщина погрустнела, судя по изменившемуся тону.

– Ты думаешь, правда ему понравится больше?

– Я не думаю, я знаю. Правда, сказанная вовремя, Рокэ нравится. О фамильном кольце Ариго он узнал своевременно.

– Но не о молодом Придде. Старшем из молодых Приддов…

Вот лучше бы они говорили про Алву, честное слово. Может, тоже знают, что он – Ракан, но боятся подступиться с этой заявочкой к Ноймаринен? Может, обсуждают поездку Катарины к “волкам”, что ждет ее после рождения ребенка? Поди разберись, ага.

– Вы опять путаетесь, граф. Правда о Джастине может повредить только вам и, видимо, повредит. В Нохе у нас с Рокэ хватало времени для… правды. Стены монастыря и наше положение располагали к откровенности, вот мы и говорили…

Да, они говорили, в постели, я не исключаю. А о чем? Я вслушался в невнятное бормотание и закатил глаза. Они умеют разговаривать чуть громче? Глухотой я не страдаю, но и при таком раскладе понять ничего невозможно. Бубнят про Приддов.

– Создатель, граф Штанцлер хочет правды! Обратитесь в ведомство супрема, там ее вдосталь, – Катарина зло рассмеялась.

Ну вот, выбирается потихоньку наружу змеиная сущность. Правильно я сделал, что не вылез из укрытия, надо стоять и внимать беседе дальше. Кажется, Штанцлер удивился изменившемуся тону королевы. А я вот нет. И снова раздалось это: “моя девочка”. Нет, у них это точно заразно…

– Ангелика Придд сохранила ваше письмо. Оно досталось Манрикам. Прекрасная улика против королевы.

– Но я не писал Ангелике Придд.

– Вы писали ее сыну, к несчастью, от моего имени. Это стоило графу Васспарду жизни.

Вот как. Мое сердце отчего-то застучало сильнее. Штанцлер никогда не был добрым дедушкой, это я понял давно, однако чтобы до такого довести… Нет, Алва это Алва, а Придд это Придд. Я помнил, как мой бывший эр мозолил старику глаза и как тот порывался отравить Рокэ моими руками. Но Придд-то не настолько на виду. Или вышла глупейшая ошибка?

– Ты забыла, что говоришь не с Феншо и не с Окделлом. Я смотрел на тебя, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.

– Это были ваши слова, граф. Ваши, не мои.

– Значение имеет лишь рука.

– Увы, граф, вас начала подводить память. Что поделать: возраст, болезни, Багерлее… Манрик предъявил мне письмо. Почерк похож на мой, очень похож, к тому же упоминается потерянная по дороге в Тарнику серьга с аметистом. Вы услышали об этом от какой-нибудь камеристки и решили добавить подделке достоверности. Откуда вам было знать, что перед самым выездом в Тарнику Фердинанд обварил мне руку. Отваром из лепестков йернских роз… Мы всегда пили его по утрам, а мой муж был таким неловким и всегда так этому огорчался; я не смогла его выдать. Нам помог капитан королевской охраны. Лионель Савиньяк умеет хранить не только большие тайны. Я улыбалась, прятала ожог в кружевах и улыбалась. Я не могла писать больше недели, а в письме указаны время и место. Его написал кто-то другой. То есть вы.

Гадина. И даже не знаю, кто из них большая тварь, однако не мне их судить. Пусть разбираются Ноймаринен и Алва, когда сядет на трон.

– Чудовище! – ахнул Штанцлер. – Ты чудовище!

– Я талигойская святая, граф Штанцлер, и мать короля. Это устраивает всех, включая меня. Попытайтесь доказать обратное, хоть Рудольфу, хоть горожанам, и можете не опасаться Савиньяков. Вы станете выше любых страхов и скорбей…

– Ты его толкнула… Ты толкнула Фердинанда и превратила правду в ложь. Мне следовало понять, что от змеи родится только змея!

Вот оно что… значит, Штанцлер знал матушку королевы?

– Вы забыли про соловья, сударь, и вы меня утомили. Ваши советы и ваши… письма слишком дорого обходятся нашей семье!

– О какой семье ты говоришь?

– Вам ли не знать, кого погубили ваши подделки? Вы за время службы заверили такое множество писем… Такое множество чужих бед, но то, о котором вы изволили напомнить, спасло мне жизнь. Фердинанд вспомнил сережку и розовый отвар и не подписал обвинение. Что ж, я возвратила вам долг, хоть и невольный. Вы свободны, у вас на посылках Окделл, но вы не можете не жалить. Вы замахнулись на Арлетту Савиньяк, что ж… Готовьте бумаги или бегите. Если Создатель захочет, Он вас сохранит, а я вас прощаю. Извольте меня оставить. Ваш Карваль вас проводит.

Его Карваль. Ай, какая прелесть. Я не удержался от невольного смешка. Раньше я был склонен думать, что Карваль все-таки Робера, а не Штанцлера. Ладненько, это, в принципе, не важно.

– Я не уйду! Ты не осмелишься… Я оставил письмо… – крикнул эр Август.

– Как же вы любите писать… Только ваше нынешнее дупло ненадежно. Окделлу уже приходилось красть завещания…

Тут-то я едва не высунулся и не проорал про Альдо. А то что все взяли моду на меня клеветать? И откуда она узнала? Мевен разболтал? Хотя какая теперь разница… А эти двое снова забубнили так, что нифига не разберешь.

– …странно, что этого не сделала ты

– Женщине не следует делать то, что за нее сделает мужчина или Создатель. Вы зря избегали пить в моем присутствии, даже присвоив кольцо моей матери. Королева Талига с ядом – это… непристойно.

– Моя девочка, королевой Талига нельзя родиться. Королевами становятся герцогини и иностранные принцессы, но порой они не внушают доверия, а те, что внушают, могут умереть. Внезапно. Тогда вспоминают о графинях, чья родословная безупречна. Савиньяки, Рафиано, Ариго… Сильвестр сомневался в верности Эпинэ, но разорвать помолвку Оллар отказался. Магдала Эпинэ умерла, и Анри-Гийом заподозрил Дорака. У старика не было доказательств, но кому еще была нужна смерть девушки? Герцог умер в уверенности, что знает убийцу, но не может до него дотянуться. Я виноват перед старым другом, я мог открыть ему глаза…

– О да, вы могли даже назвать яд, но вы это можете и теперь. Нынешний Повелитель Молний к вашим услугам. Вы очень обяжете моего кузена, объяснив заодно происхождение выманившего его из Сакаци письма. Еще одного письма, которое не писала женщина… А где письма, там и дневник… Вам было мало залога, вы решили исправить безупречное, но записки моей матери видела не только Жозефина Эпинэ, но и Арлетта Савиньяк. Она их узнает. Или не узнет, если не найдет в них лошадей и маков. Я их маме рисовала, я помню. – Ты проиграешь… Савиньяки не забывают… а ты – наполовину Борн…

– И это ты называешь помощью? Это?!

– Неужели вы так боитесь Карваля? Капитана самого Анри-Гийома? Великого человека и вашего друга… Теньент Карваль хотел служить, а его вышвырнули из армии. Вы заставляли Ги обвинять толковых офицеров и играли на их обидах. Вы готовили мятеж, а тут вернулся Робер. Не вовремя. Вам был нужен мертвый Эпинэ, но Карваль его почему-то не убил… И не дал ему убить вас. Святой человек…

– Волку нужен твой сын, не ты. Ты делаешь глупость, отрекаясь от старых друзей! Ты умеешь удивляться. Сколько раз ты была потрясена гибелью Надора? Три раза? Четыре? Пять?

– Я была потрясена, но я рада, что Айрис осталась здесь.

– Катарина, ты должна понимать…

– Я устала от вас. Не сейчас, давно. Графу Ариго перед смертью казалось, что у него в голове жужжит муха… Эта муха – вы.

– Да, я навязчив, ведь ты мне больше чем дочь. Несмотря ни на что. Я слишком много в тебя вложил, Катари. Нет, я не жду благодарности, в наше время люди на нее не способны…

– Не подменяйте людей Окделлами и Штанцлерами, сударь.

Что, простите?!

– Мне жаль тебя, Катарина. Твое предательство не принесет тебе счастья. Я боюсь за тебя и все еще надеюсь на твой разум. Ты можешь отдать меня Карвалю, ты можешь выманить у Окделла мое письмо и бросить влюбленного щенка волкам, как Васспарда, Феншо, Колиньяра… Ты уже ужалила Глауберозе, он твой, но кесарь, к счастью для него, с тобой не знаком, и тебе не дотянуться до Маргариты Борн. Пока ты была в своем уме, твоя тетка по совету приютивших ее дриксенцев молчала, сейчас она заговорит. Ты права, Алва и Ноймаринен тебя не тронут, но не Жермон Ариго. Я никогда не терял его из виду, этот человек не забывает и не прощает. Он поверит родной тетке, а дальше – думай.

– Вы опоздали и с советом, и с угрозой. – Тот же холод, то же равнодушие, откуда в ней эта зима?! – То, что сын Эгмонта даже глупее отца, не значит, что дочь Каролины Борн глупее матери. Я достаточно знаю про брата, чтобы понять – вы врете. Не судите об Ариго по Окделлам. И не пугайте леопарда.

– Леопарда?! – голосом, полным праведного гнева возопил старикашка.

– Леопарда, мерзавец!

– Под Алвой ты больше напоминала кошку… Похотливую кошку.

– Достойно мужчины, который не пригодился ни одной женщине. Все вы сходите с ума от Алвы, ведь он настолько лучше вас всех… Во всем. Вам не понять, что Ворон может быть просто другом.

– Расскажи это Окделлу. Или покажи… еще раз. Чтобы он в конце концов рассмотрел. В этом кабинете подходящий стол, ты будешь на нем особенно хороша. – Окделлу придется довольствоваться прелестями своей достославной. Или вашими, если вы не рискнете сбежать в одиночку.

– Как же ты хочешь, чтобы я исчез… Ты даже открыла Багерлее, но я не доставлю тебе такого удовольствия, милая девочка. Я покину столицу только вместе с тобой.

– Вы ее вообще не покинете. Хватит подбирать ключи к гайифской шкатулке. Это только умножит ваши… неудачи. – У меня была лишь одна неудача – по имени Каролина Ариго. Мне не следовало покрывать преступление, но я не мог не помочь женщине, которой грозит смерть, тем более знакомой с юности. И тебя я тоже не могу бросить. Твоя мать сделала для тебя немало, но без меня ты бы уже догнала Магдалу. Кто дал тебе совет сойтись с Вороном и помог остаться с ним наедине в королевской опочивальне? И не говори мне, что он это знает. – Он знает больше. Алву просил стать моим любовником мой муж, иначе нас бы развели. Вы думали, я слушаюсь вас… Сильвестр думал, я – прихоть Алвы. Плохо же вы оба нас понимали! Это не Фердинанд был глуп, а вы…

– Ваше величество!..

– Я не могу уделить вам больше времени. Делайте, что хотите, – оставайтесь, удирайте… Один, с вашим надорским болванчиком. Мне все равно, что вы сделаете и что сделают с вами.

С кем, простите?! Злость торопливо нарастала, но она мне сейчас не помощник. Кровь стучала в висках, резь сдавливала горло. Надо взять себя в руки и идти. И не церемониться с этой дамочкой, потому что она того не заслуживает. Хотя, конечно, с беременной, я буду снисходителен. Проклятое сострадание!..

– Он не болванчик, он – змей, – голос Штанцлера дрожал. – Из-за него ты и я чуть не умерли. Девочка моя, послушай…

– Вон.

Раздались шаркающие удаляющиеся шаги и я шумно выдохнул. Пора! Поднять голову, расправить плечи и отправляться на свершение то ли государственного преступления, то ли подвига во имя Раканов. Теперь я находился в смятении и не знал точно, как это называть. Главное, что я теперь не имею права отступать назад и обязан, после стольких ошибок и просчетов, довести дело до конца.

====== Глава 92. Как разговаривать с королевами ======

– Дикон? – судя по всему, Катарина не ожидала меня увидеть, как и еще кого-либо. Бледная и спокойная, она оттягивала воротник. – Что ты здесь делаешь?

– Пришел, – выдал я нечто гениальное. – К вам. Мы должны поговорить. И сразу посоветую отложить ваше притворство для дураков. Я вам не верил изначально, вы излишне переигрывали. Думали, что раз я вырос буквально в монастыре, то не знаю жизни? И да… Не называйте меня больше Диконом. Я – Ричард Окделл. Повелитель Скал. И не вам обвинять меня в краже.

– Повелитель, – согласилась Катарина, садясь в кресло. – И подслушивающий мальчишка. Что произошло в Надорах? Сколько человек осталось без крова? – попыталась она сменить тему, дергая розовый шнур. – Я – регент Талига. Докладывайте.

Ну что же, раз хочет пытаться диктовать мне правила игры, то флаг ей в руки, у меня все равно козырь больше. А звонок не подействует – Дженнифер постаралась, умница. Я смотрел на Катарину бесстрастно и без злости, потому что был слишком умен раньше, чтобы верить ее словам.

– Если вам удобнее начать разговор с этого, то в Олларии не будет беженцев, вам нечего бояться, – сказал я мягко. – Они поедут в Придду и Ноймар.

– Сколько людей осталось без крова? – объяснения дамочку не устроили. – Сколько деревень разрушено? Какое состояние дорог и переправ?

– До Лукка все в порядке.

– Что же… Я благодарна графу Литенкетте за помощь. Он выполнил вашу работу. Можете идти.

– Могу, но не хочу. Катарина Оллар, я пришел сюда, чтобы потребовать у вас отречение за вашего сына Карла и его потомков. В пользу Рокэ Алвы, – отчеканил я. – Вот кто, в отличие от этих приемышей Фердинанда, достоин править страной. Только он. И не надо сейчас заговаривать мне зубы словами о краже завещания. С этим можете делать, что хотите, если успеете.

– Но Рокэ Алвы нет в столице. Кстати, можешь даже не освобождать его дом…

– Он приедет, а до тех пор – Рудольф Ноймаринен станет регентом.

– Ты собрался поменять всю систему королевства? – уточнила Катарина со смешком.

– Всего лишь короля. А он пусть сам решает, кому доверять. Вы… – я помедлил, – вы лгали мне про Ворона. Ему будет интересно об этом узнать.

– Он и так знает. Но править будут Оллары.

– Это не Оллары, – я покачал головой. – Простите, но я никогда не был уверен, что ваши дети от покойного Фердинада, что бы он не кричал на суде.

– Откуда тебе знать наверняка, отравитель? – удачная попытка задеть меня.

– Да, я хотел отравить вас. Вас и Штанцлера, хотя знал, что меня ждет.

– Тебя ждали лошадь, деньги и свобода, – женщина возвела к потолку глаза. – Неужели ты считаешь, что это настолько страшно?

– Выбор между ядом и сталью, но я ничего не знал о гальтарских обычаях! А герцог Алва знал и приказал мне умереть. Это доказывает, что он…

– Лучшее, что может ждать Алву – это регентство, – перебила меня Катарина. – Не рассчитывай, что я соглашусь.

– Не заговаривайте мне зубы, Ваше Величество. Мне нужны от вас отречение, подпись и печать. У вас есть письменные принадлежности или мы пройдем в кабинет?

– Хватит!

Чего-то подобного следовало ожидать, но только я не собирался отступаться от своих намерений. Несколько шагов в сторону и я запер изнутри входную дверь, великодушно пообещав открыть его, когда Катарина согласится пройти в кабинет. И она пошла… Надо же!.. Я направился следом и прикрыл дверь. Эта коронованная гадина книжки читать собралась! Стихи Вененна. Замечательно.

– Катарина! – позвал я ее решительно. – Послушайте!

– Вы еще здесь?

– Ага. Если вы не напишете отречение, то я убью себя. Это станет знаком для Рокслея, что надо действовать, и он донесет порочащие вас сведения кардиналу. Если меня убьют другие люди, случится то же самое. У нас есть улики того, как вы изменяли Фердинанду. Не с Алвой, но с Феншо и Приддом… старшим… Вы будете отправлены в монастырь, а ваши дети опозорены. Тогда Талиг ждет хаос.

За неимением этих самых улик мне приходилось безбожно врать, но иного выхода я не видел. Мы с Рокслеями сочиняли эту сказку довольно-таки долго, и все равно, скорее всего, она казалась неправдоподобной для истинного политика. Считать ли Катарину таковы или нет – вопрос сложный. Но она смотрела на меня сейчас задумчиво, забыв про книгу. Поверила или притворяется? Я вытащил кинжал из ножен и полоснул себя по лицу – быстро, резко, не задумываясь, а потом зашипел от острой боли. На розовые ворсинки ковра упало несколько алых капель. Но так надо, чтобы Катарина поверила.

– Что же за улики? – наконец спросила она.

– Письма. Некоторые люди, настроенные против вас, перехватили вашу почту, но сейчас они мертвы. Сами письма я тоже не могу показать, потому что вы от них избавитесь. Вам придется верить мне на слово.

Новая пауза. Может, имеет смысл сыграть на моей мнимой наивности? Или она и без этого не решится рисковать? Если уж Штанцлер не смог ее ни в чем убедить. Но он-то изначально хитер, а я с виду глуп и наивен, в этом и преимущество. Нужно затаить дыхание и ждать ответа.

– Ваше Величество? – потревожил меня голос вошедшей фрейлины.

Дрюс-Карлион. Вот, блин, как же не повезло-то… Но, может она ничего не поймет, а когда королева напишет отречение, попрошу ничего никому не рассказывать. Вот и прекрасно, неплохой вариант выбраться из создавшейся ситуации. Девушка присела в реверансе. Катарина подняла голову, положив книгу на колени.

– Можете идти, сударь, я подумаю над вашим предложением. Розалин, проводите герцога Окделла и позовите брата Анджело.

– Нет, – отрезал я, тут же мысленно взвыв от очередного предстоящего ожидания. – Пока вы не напишете отречение, отсюда никто не выйдет!

Несколько быстрых и широких шагов к двери, ведушей в Весенний садик. Я закрыл дверь поплотнее и прислонился к ней спиной, приняв самый невозмутимый вид. Розалин, словно ничего не поняв, приблизилась к двери. Слишком близко. Попыталась дотянуться до дверной ручки, но я сначала прислонился к двери сильнее, а потом попытался отстранить девицу. Дальше время разделилось на “до” и “после”.

Ковер застилал не весь пол в покоях, во всяком случае возле дверей розового мха не было, лишь мраморные. Розалин глухо вскрикнула и отшатнулась, но на ногах почему-то удержаться не смогла – то ли из-за неловкости, то ли просто отступилась. Попытавшись удержать ее, я потерпел неудачу, и девушка упала на пол, опять вскрикнув. Кажется, подвернула ногу, иначе как объяснить тот факт, что после падения Розалин не вставала?

Присев рядом с ней, я попытался растормошить фрейлину, однако та не реагировала. Уснула? Ага, хренушки… Меня словно окатило ледяной водой, когда я перевернул ее на спину и поверил в то, что кровь, растекшаяся по мрамору, это не обман сознания. Неудачно упав, фрейлина разбила насмерть голову, однако в этом была и моя вина.

– Ой… – нелепо изрек я, слушая стук часов и поднимаясь с колен.

– Бедная Розалин, – спокойно произнесла Катарина, сидя в кресле. – Ты хотел запретить ей покидать покои, чтобы добиться желаемого?

– Я… не…

– Ты меня убедил, – дернула плечиком Катарина. – Эта девица давно раздражала меня, еще с тех пор, как… Неважно. Я напишу тебе отречение, Окделл.

Ничего не говоря в ответ, я смотрел на мертвое тело возле ковра, слушал это страшное тиканье часов, и думал, думал… Катарина шелестела бумагой и шуршала пером, но я больше не хотел ничего. Цена, которую пришлось заплатить за трон для Алвы, оказалась такой страшной. Сначала сам Рокэ, потом Удо, теперь Розалин – все они пострадали от моих рук, когда я совсем не хотел им зла… Теперь меня мучил стыд.

– Возьмите, – Катарина бросила на стол белый лист, исписанный чернилами и присыпанный песком. – И уходите, куда пожелаете, меня это не волнует. Я даю вам полчаса.

Машинально я взял бумагу, вчитался в слова. Буквы не смазались, стояли дата, подпись и печать, бюрократию Катарина соблюла прекрасно. За короля Карла и его потомков женщина отрекалась от права на трон и передавала это право Рокэ Алве-Ракану. Только почему же все так просто и быстро? Я не верил, что смерть фрейлины так впечатлила королеву, потому что ее не впечатлит ничто. Катарина Оллар слишком жестка…

– В чем подвох? – поинтересовался я, уже собравшись уходить. – Вы так просто и быстро выполнили мою просьбу…

– О, это же очень просто, – смех Катарины прозвучал, как перезвон колокольчиков, – скоро я рожу второго сына, а он – наследник Карла. Про него и его потомков в документе не сказано ни слова. Неужели вы думаете, – она заметила мое замешательство, – что я обреку своих детей на позор? Я – не Эрнани… А приказ о том, что в случае непоправимого происшествия с Карлом, трон переходит его младшему брату, находится у генерала Карваля. Попробуйте-ка отобрать…

Замерев, я смотрел на женщину и складывал лист вчетверо, чтобы убрать за пазуху. К щекам прилила кровь. Как?! Как такое вообще возможно?!

Эта змея с лисьим чутьем обманула меня так, что комар носу не подточит, и теперь мне больше всего хотелось ее убить за эту подлянку. Порез на скуле сильно саднил, а я, уже успев убрать кинжал в ножны, снова за него схватился. Остановился вовремя – подумал, что если ударю им Катарину сейчас, то прибежит ее сообщник Карваль со своими парнями, и кинжалом получу уже я. Или топором по шее, в Занхе. Это уже на их усмотрение.

– Герцог Окделл, – от размышлений меня отвлек звонкий и стонущий голос, – позовите людей… Ребенку угодно появиться на свет прямо сейчас.

Она все еще сидела в кресле и держалась за выпирающий живот, со страдальческим выражением на лице, которое трудно подделать. Даже ей… Серьезно? Позвать людей в комнату с мертвым телом? Катарина обязательно наговорит, что я эту фрейлину с силой толкнул… А если не обращать внимания на эту деталь, то я не служу ей и не собираюсь помогать. Вспомнить хотя бы Альдо – бросился его спасать и сам чуть не погиб. К кошкам ненужное человеколюбие.

– Нет, Катарина Оллар, – произнес я, подходя к двери и отодвигая тяжелый золоченый засов. – Спасайте себя сами.

– Тебя обвинят в моей смерти! – донеслось мне вслед.

Она осталась в пустых покоях, где не работал шнур с колокольчиком и надо было постараться, чтобы позвать на помощь. А я поспешил прочь из дворца, потому что оставалось еще достаточно опасных дел и медлить совсем не стоило.

====== Глава 93. Как стать вне закона ======

Подъезжая к особняку Алвы, я запоздало сообразил, что там никому ничего неизвестно. И верно. Слуга открыл ворота, взял под уздцы Сону, спросил, что подавать к ужину. Я лишь вяло отмахивался. Будущее представлялось мне в очень неприятном свете, но сейчас точно хотелось жить. Вряд ли за то, что наворотил во дворце, меня погладят по головке и дадут медаль, однако судьба Мэллит – важнее. Быстрыми и широкими шагами я прошел в дом, по пути велев переседлать лошадь. Поднявшись в кабинет, я стал наполнять кошель золотом. Затем переоделся в дорожный костюм. Предстояло ехать на поиски Карваля и отобрать у него ту бумагу, о которой говорила Катарина. Кто знает, что меня ждет в этом пути?

В кабинет очень тихо вошла Мэллит, но ее выдал легкий стук каблуков. Я ничего и не собирался скрывать, только повернулся к ней и поймал на себе печальный и взволнованный взгляд жены. Не собираясь забрасывать меня расспросами, Мэллит молча надеялась, что я расскажу о том, что происходит.

– Мэллит, я уезжаю, – произнес я торопливо, бережно сжав ее ладони в своих. – Не знаю, когда удастся вернуться и удастся ли, но я буду очень надеяться на это. Если все пойдет на лад, то через месяц я буду здесь.

– Хорошо, Ричард…

– Вот, – я вытащил из-за пазухи отречение, – отдашь его Роберу Эпинэ лично в руки и передашь, что я попросил не уничтожать его. Это очень ценный документ. Скажи еще, что шкатулка находится у Луизы Арамоны, и Робер поймет.

– Поймет… – повторила Мэллит, грустно улыбаясь.

Если не обозлится на меня за Катарину. Если с ним ничего не случится. Этих “если” видимо-невидимо, но лучше об этом не думать. И я с чистой совестью сел за письма. Первое было предназначено для Робера.

“Герцог Эпинэ, я сделал то, чего требовали обстоятельства и Честь Скал, но наши пути еще не разошлись. Все зависит от вашего решения. Моя жена Мэллит объяснит вам обо всем подробнее. Я еду на поиски моего сюзерена, по глупой случайности мною преданного, и рассчитываю вернуть его расположение. Я желаю Вам покоя и здоровья. Если вы не считаете герцога Алву истинным королем и несогласны с тем, что я сделал, лучше нам в этой жизни не встречаться. Ричард Окделл”.

Второе письмо было обращено к Айрис – я просил ее быть несчастному Эпинэ хорошей женой и крысиному семейству – хорошей хозяйкой. Жаль, что Мэллит оставалось совсем немного, но пока она – полноправная хозяйка дома. Пока не приедет Арлетта Савиньяк. Но вдруг они найдут общий язык? В любом случае мне пора. Надо только обнять Мэллит на прощание.

– Я люблю тебя, Мэл…

– Я люблю тебя, Дик…

Последнее объятие, последний взгляд друг на друга. Рыжий локон легко скользнул по моей щеке. И хотелось бы остаться, но нельзя. Времени нет от слова совсем. Предупредив Мэллит о том, что могут нагрянуть чесночники, я забрался в седло и поехал прочь. Конечно, приедут они лишь после того, как Карваль узнает, что Катарине Оллар причинен вред, но предупредить жену стоило. А теперь надо попрощаться мысленно с домом, к которому так привык за это долгое время… Седельные сумки наполнены немногочисленными вещами, Мэллит в желтом платье провожала меня возле ворот.

– Я вернусь, – пообещал я, не зная, вру или говорю правду.

– А я буду ждать, – в золотистых глазах Мэллит блестели слезы.

И я выехал за ворота. Прежде всего стоило поискать Карваля самому и разобраться со Штанцлером. Но старик – второстепенно. Если при генерале не будет его чесночников, возможно, мы даже сумеем нормально поговорить. В надежде на это я отправился к особняку бывшего кансилльера. Найти его оказалось не так уж и трудно. Низкий дом с заколоченными окнами и временными воротами. Постучавшись в привратницкую, я подождал немного, пока привратник с пустым рукавом выйдет. Руку потерял? Хм…

– Чем могу служить монсеньору?

– Граф Штанцлер дома?

– Полчаса уж как…

Какая прелесть. Если Карваль там, будет здорово, если же нет, то просто наору на старого и больного мерзавца, а потом поеду искать дальше. Сперва, конечно, лучше, найти Карваля и решить проблему с последним сыном Катарины, но это надо подумать. Заскрипели несмазанные ворота, распахнутые привратником, я смог въехать.

– Свести лошадь на конюшню?

– Нет.

– Тогда я скоро вернусь, – сказал я, спешившись и зацепив поводья за седло.

– Да, монсеньор.

Особняк разорили альдовские мародеры, слуги отсюда давным давно разбежались, поэтому мне пришлось навалиться на тяжеленные двери, прежде чем войти. С отвратительным, похожим на скрежет, скрипом, они подались. На лестнице ковров не было – вынесли. На верхней площадке красовался безголовый рыцарь. Видимо, мародерам было тяжело тащить эту железку. Дом практически нежилой, но как здесь Штанцлер обитал все это время, меня не волновало.

Наконец лестница кончилась, но и здесь окна были заколочены. Неприятно и неуютно здесь, но не надо торопиться уходить. Тяжелая мебель в комнатах была перевернута, пахло застарелой пылью, картины были вырваны из рам. Даже ободрали обивку со стен, а диван покрылся желтой плесенью. Но где же товарищ Штанцлер? Может, в жилых комнатах или в кабинете? Я пошел быстрее и наконец приблизился к приоткрытой двери кабинета. Здесь тоже приоткрыта, но не заперта дверь.