Текст книги "Сессия в условиях Талига (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Теперь Дювье заметно нервничал. Интересно, почему? Надо будет потом в этом разобраться, по возможности. Откинувшись на спинку дивана, я размышлял о великом, пока сержант самозабвенно на меня орал. Что ему неймется? Наверное, чересчур из-за смерти Карваля переживает, но я не мог поступить по-другому. Этот чесночник неотесан и туп, ему не понять, что на троне нужен истинный Ракан, а не чей-то бастард Карл.

– Катарину нашу в опасности бросил! Приди помощь раньше – она выжила бы!

– Она не ваша, – пояснил я вежливо. – Она – общественное достояние.

– Да как ты смеешь?!

В ответ я пожал плечами и закинул ногу на ногу. Как смею? Очень просто – взял и сказал то, что думаю. А они сразу распсиховались и начали вопить, теперь уже квартетом. Да, чесночников в кабинете было четверо, забавное и странное совпадение.

– Надо было тебя в Доре пристрелить!

– Ах ты!..

– Занха на лбу написана!

– Серьезно? – я дотронулся до лба. – Краской или углем? Следов, вроде нет…

– Окделл, не паясничай! – рявкнул Дювье. – Ты хоть понимаешь, в каком положении находишься?

Насчет положения требовалось сказать что-нибудь крайне остроумное, однако тут я прикусил язык. Всему должен быть предел. Если чесночники разойдутся, то пустят мне пулю в голову, прежде чем я успею сказать “Ракан”. И, судя по тому, как мою голову оттянули за волосы и к горлу приставили холодное и острое лезвие кинжала, уже допрыгался.

– Генерал бы хотел убить тебя, я не сомневаюсь, – заговорил сержант тише. Я задержал дыхание, чтобы не вдыхать чесночную вонь. – Вот только теперь монсеньору решать. На его месте я бы…

– Но вы не на его месте… – прохрипел я, прекрасно понимая, что играю со смертью. – Поэтому уберите кинжал и отпустите мои волосы.

Недовольно что-то ворча, чесночник выполнил мою скромную просьбу, с ненавистью на меня взглянул, а потом уставился в окно. В каком-то смысле я понимал его чувства – если бы убили моего человека, я бы тоже старался отомстить. Но не самосудом – нет. Это неприемлимо, как я считал. Но кто вразумит неумытый сброд из Эпинэ? Пусть даже они верно служат Роберу, это не меняет ничего. Остается надеяться на то, что Робер скоро сам приедет сюда и меня отпустят. Ведь я убил только Карваля, а обвиняли сразу в четырех смертях. Неправильно это. Несправедливо.

Вопросы, что стали задавать на третий день, звучали уже серьезнее – чесночники отошли от праведного гнева и расспрашивали меня о причинах смертей Катарины, Штанцлера, Карваля и Розалин. Ну, с королевой-то все понятно, кинжалом я ее не бил, хотя очень хотелось. Фрейлину я не толкал – она подвернула ногу и очень неудачно упала. Штанцлера застрелил Карваль, это можно было легко проверить по количеству пуль в моем пистолете. Там не хватало лишь одной, это меня оправдывало. А объяснять причину убийства генерала я наотрез отказался.

– Это касается только меня, Катарины и Карваля, – вот, что я сказал им, резко и решительно. – Не верите мне – позовите Робера. Ему меня судить, а не вам. Могу вам рассказать об ызаргах, что судили барса.

– Тоже мне… – пренебрежительно фыркнул Дювье.

На большее его не хватило, тем более, что все свое отношение ко мне он уже высказал и прислали письмо из дворца. Робер Эпинэ сухо написал своим подчиненным, что я должен быть вывезен за город и там ждать его. Что на меня не должны совершаться покушения, а любого, кто попытается, следует расстрелять на месте. Вот как… Моя жизнь стала более ценной после того, как Робер прочитал оставленное мной письмо. Или дело в другом.

Ехали мы долго и дороги я почти не запомнил, с кислым видом трясясь в неудобной телеге чесночников. Хуже всего то, что на меня надели ручные и ножные кандалы, ржавые, зато легкие. Интересно, откуда? Из Багерлее взяли списанное и отработанное железо? Впрочем, скоро я наловчился скрипеть и звенеть этими цепями, как бы невзначай, однако чесночников это сильно злило. Ноги мне в итоге освободили, ура! Но самое плохое – это чей-то чудовищный и пристальный взгляд, кажется свыше. Создатель гипнотизирует? Да ладно, как не крути, а я атеист. Но все равно что-то мешало мне оставаться полностью спокойным.

Больше на меня не орали, не сыпались обвинениями и не приставали с ерундой, однако я понимал, что в лагере за мной наблюдают. Куда бы я не направился, находился под прицелом чьих-нибудь злых глаз. Скорее бы, приехал Робер, потому что мне следовало уже поехать и искать Алву, однако, что Робер, что чесночники придерживались другого мнения. Зато, появилось время отоспаться и подышать свежим воздухом, а так же полюбоваться на притащенного кем-то в лагерь зайчонка. Зачем животинку притащили в лагерь, я так и не понял. Мы находились на северном берегу Лукка и ждали Эпинэ. Это ожидание затянулось недели на две, если не больше. Я потерял дням счет. Но однажды случилось нечто, когда я прогуливался вечером, не обращая внимания на смеющихся караульных. Сел под корявым деревом, тихо звякнул цепями.

Две стройные фигуры приблизились ко мне. Нет, не чесночники. А кто?

– Здесь не нужно приглашение, – сказал один.

– Не нужно, и ладно, – слегка растерялся я.

Паоло и отец Герман. Опять? Станут мне вещать про вино и смерть или что поинтереснее придумают?

– С тобой тяжело говорить, и почти незачем, но тебе придется вернуться, – сообщил Паоло, сев рядом

– Куда? – я возвел глаза к черному звездному небу. – Мне надо искать Ал…

– Не жди помощи. Открой дверь первым, тогда ты можешь успеть, – продолжил отец Герман.

– Мы не можем войти в город. Ты – другое. Рыцарь всегда войдет к своей королеве. Рыцарь будет ей служить.

– У меня пока нет королевы, – я пожал плечами.

– Неважно, тан. Недавние деяния ничего не изменили. Ты избрал королеву не сейчас. Она тебя призовет, и ты придешь. Если будешь.

– Лучше, если будешь, хотя было бы лучше, если б ты не был

– Меня бы не было, – сказал я чистую правду, – если бы несколько лет назад в мертвое тело Ричарда Окделла не вселилась душа из другого мира.

– Вы так и не видите очевидного, – священник меня не слушал. – Тяжесть камня и бесформенность воды – это ужасно, но королева будет ждать. Ваша королева. Не предайте хотя бы ее.

– Меня ждет мой сюзерен, – отрезал я. – Я найду его и короную. Он простит меня!

– Твоя кровь принадлежит твоей королеве, – гнул свою линию Паоло. – Ты клялся и ты вернешься!

– Горячая кровь отдана, холодная кровь отдана. Третьей не бывать. Вас сказали, вас слышали. Главное – не забывайте сказанное вами же.

– Я ничего не забыл.

– Только клятвы и добро.

– Да, клятвы… но я не мог иначе! Я старался! – закричал, не выдержав. – Я короную истинного короля! До конца этого Круга я сделаю то, что должен был сделать давно! Круг – пока еще мой!

Фигуры исчезли, остались только туман, вода, рыжий костер, потрескивающий вдали, и дикая, беспросветная, охватившая меня тоска. Ко мне подступились не заснувшие еще чесночники, пытающиеся понять, в честь чего я раскричался, как пьяный ежик.

– Это кто? – непонимающе уставился на меня совсем молодой солдат. – Больной какой-то…

– Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не Дикон, – уныло пропел я, желая поскорее от них отделаться.

– Это Окделл, – ответил второй, постарше. – И этим все объясняется.

====== Глава 97. Как быть пленником – 3 ======

– Эй, Тератье! Гони кабанчика к монсеньору! – неприятный голос резанул по ушам, когда я дремал, лежа под раскидистым деревом. Тепло поздней весны, от которого я отвык, изрядно меня сморило.

К “монсеньору”? Блин. Я думал, он ночью приедет… ну ладно. Встав, я сбросил с одежды приставшие землю и травинки, пригладил волосы, едва не заехав себе по макушке цепью, и замер в ожидании. Ждать пришлось недолго.

– Пошли к Первому маршалу… – известил подоспевший чесночник, даже не утрудившись обратиться хотя бы по титулу.

– Ладно, сейчас…

Раньше я не боялся этого неизбежного разговора, но сейчас меня посетило легкое опасение, грозящее перерасти в гнетущий страх. Однако, я потопал за южанином с таким видом, словно мне все нипочем. Робер стоял совсем неподалеку, возле другого дерева, рядом со своим конем Дракко, вполне спокойный, но очень грустный. Кажется, сейчас меня начнут старательно призывать к совести.

– Зачем, Дикон? – ни тебе здрасте, ни тебе до свидания. Сразу вот это душещипательное “зачем”.

Конечно, я замялся. Не отвечать бы вовсе, однако Робер Эпинэ смотрел на меня с такой горестью, что невозможно проигнорировать вопрос. И, опустив голову, я пробормотал путано про то, что все ради царствования истинного Ракана.

– Что ты говоришь? – резко спросил Робер с плохо скрытой злостью в голосе. – Объясняй четче! Ничтожество…

– Ничтожество?! – задохнулся я и отчего-то заболело давно зажившее плечо.

– Только ничтожный человек осмелится прийти к беременной женщине и угрожать ей, а потом пойти и застрелить двух безоружных мужчин. Я согласен с тобой насчет Штанцлера, он, наверняка, затевал какую-то игру, а Карваль… Ты знал, как я к нему отношусь! – почти выкрикнул Робер, сжав кулаки. Судя по всему, его тоже оставила выдержка.

– Карваль был вооружен, – сорвалось у меня с языка. – Он вдруг выстрелил в Штанцлера, а потом сказал мне…

– Хватит!

Несмотря на смуглый цвет кожи, Робер побледнел от ярости. Злость застыла и в его темных глазах, а я молча смотрел на мужчину, не зная, как еще оправдаться. Ползать перед ним на коленях и умолять пощадить я точно не собирался, но, может, он не станет судить строго? Приведший меня южанин отошел в сторону, поэтому слышал только обрывки нашего разговора, но от этого легче не становилось.

– Ты мне больше не веришь? – осторожно спросил я. – Ты не веришь в то, что Алва – истинный Ракан? Спроси Дэвида Рокслея – он видел знамение в небе, после победы в Варасте…

– Дикон, твой отец никогда не врал. А ты любишь сочинять. Катарина клялась мне на Эсператии, что не была в вечер отравления в кабинете Штанцлера, а девица Дрюс-Карлион подтвердила. Ты отравил своего эра в его особняке, а потом осудил его.

– Нет, – я покачал головой. – Все не так было. Но я не хочу с тобой спорить и Алва будет сидеть на троне.

– Ты заврался.

– Я клянусь! – крикнул я с отчаянием.

– Слишком много пустых клятв, Дикон.

– Ну что же, – я прерывисто вздохнул, чувствуя, как легкие начинают пошаливать, – я не думал, что ты так легко поведешься на ложь женщины легкого поведения.

– Я не знаю, кому верить. Прости, если сужу предвзято, – кажется, Робера отпустил приступ гнева. Он провел ладонями по лицу. – Нам сейчас не до возведения Алвы на трон. То есть, вернуть в столицу его необходимо, но…

– Ракан! – повторил я громко.

– Я слышу и понимаю твое желание искупить вину. Поэтому не уничтожил отречение от трона в пользу Рокэ… это единственное, чем я могу отблагодарить Рокэ Алву, – глухо добавил Робер. – Но ты был не прав. Неужели нельзя было обратиться ко мне?

– Ты был слишком занят, а я давно решил взять все в свои руки и доверять только Скалам.

Эпинэ покачал головой; его вновь потемневшее от горя лицо выражало тоску и печаль по тем, кого он потерял. Среди них и Карваль, и его семья, и Мэллит, в которую он однажды влюбился, но она, к счастью, жива. Надо будет попросить его, чтобы позаботился о Мелании Окделл…

– Да, Дикон... – Робер немного помолчал. – Ты меня разочаровал.

И тут я понял, что за всем этим прямо-таки просится кансильерское “сын мой”. Хорошо, что Робер этого всё-таки не добавил. Моя бедная потрепанная психика не выдержит после “мальчик мой” еще и это. Клянусь, если он это сказал, я кинулся бы к нему с восклицанием: “Как?! Когда? Ведь ты был так молод!” Ибо сил моих больше нет.

– Единственное, во что я верю, это в твое желание посадить Рокэ Алву на трон. Остальное я сделаю сам, а ты уедешь отсюда, – произнес Эпинэ, помолчав еще. – Сержант Дювье поможет тебе добраться.

– Добраться? Куда?

– Он знает. Тератье, снимите цепь с герцога Окделла.

– Тогда пусть пишет расписку, что не убьет меня на месте назначения, – вздохнул я, обреченно махнув рукой, уже будучи освобожденным.

Дювье не был доволен тем, что ему поручили сопровождать “кабанчика”, однако с начальством не поспоришь. Мне же и подавно спорить не хотелось, хотя тревога нарастала и сердце сжималась от какого-то неясного предчувствия. Избавиться от них не получалось, как бы я не старался. Когда ко мне подвели какую-то гнедую лошадь, я молча забрался на нее и неохотно попрощался с Робером. Все, к чему я стремился, пошло прахом, а меня снова отсылают куда-то.

– Ты можешь вернуться после Излома, Ричард, – уже не Дикон! – когда все успокоится.

– Ага. Позаботься о Мелании.

– Разумеется.

Едва мы с молчаливым Дювье переехали реку, на меня снова кто-то начал смотреть. Какая-то местная мистическая тварь, поскольку больше некому. Говорить нам с чесночникам было вовсе не о чем, только иногда он указывал мне, нужно ли сворачивать, и куда. Кажется, убивать он меня не собирается, хоть ему и очень хочется. Однако – приказ Робера – есть приказ, против него не пойдешь. Остановившись в конце концов возле одной из таверн в Роксли, он развернулся

– Я выполнил приказ монсеньора оставить вас в живых, но дальше не поеду.

– Как скажете, – откликнулся я невесело, слезая с лошади.

Небо становилось из серого черным, вечерело и холодало. Передернув плечами, я пошарил по карманам колета – там звякнула горсть золота. Чесночники не ограбили меня, что странно, но это сейчас меня и спасет. Сегодня придется переночевать в этой таверне, а что делать дальше, я попросту не знал. Моя судьба таилась где-то там, за зловеще темнеющими вдали холмами.

====== Глава 98. Как страшны призраки прошлого ======

Теперь я мог считать себя абсолютно свободным и спокойным. Здесь, в северных краях, что ближе к разрушенному Надору, мне не угрожало ничто. Ни пули карвалевских выродков, ни яд в вине, ни даже дворцовые интриги. Вышвырнутый Робером Эпинэ подальше от столицы, в самую глушь, я был предоставлен самому себе. Можно было направить лошадь туда, где возможно сейчас находится настоящий король, но я понятия не имел, где его искать. Они с Марселем покинули Ноху еще до гибели Альдо, поэтому мои руки были связаны еще и этим обстоятельством.

Дорога до Надора завалена, по ней не проехать, если речь идет о надорском тракте, однако оставался свободный путь через Роксли. Не сказать, что мне очень хотелось туда возвращаться – каков смысл? Увидеть последствия стихийного бедствия, в котором сам же и виноват? Забавный вариант, но он как раз для меня. Может, удастся наладить контакт с камнями – они мне и объяснят, что надо делать, дабы предотвратить дальнейшие землетрясения… Но даже эта благая мысль меня не успокаивала и покидать уютную комнату в таверне совсем не хотелось. Тело настойчиво требовало отдыха после всех передряг, в которых меня угораздило побывать в последние месяцы.

– Монсеньор, – игриво улыбнулась русоволосая дочь трактирщика, когда я сообщил о своем желании покинуть это жилище, – оставайтесь. Туда, куда вы хотите поехать, опасно, особенно возле оврагов…

– Это мои родовые земли, мне нужно побывать там. Ничего не поделаешь, – отозвался я, пожав плечами. – Да и деньги счет любят.

– Действительно, монсеньор, – подключился и сам трактирщик к уговорам. – Останьтесь, потому что время нынче неспокойное.

– Знаю. Поэтому и не останусь.

В бедноватой таверне я прожил чуть меньше недели, денег много не потратил, но прекрасно понимал, что не могу надолго здесь застревать. Мое место – в Надоре. Нужно устранить последствия бедствий, вернуть в провинцию людей, нанять каменщиков, словом исправить все, что натворил. Если же мне еще каким-то чудом удастся найти Рокэ – будет и вовсе прекрасно. Планов я надумал много, а вот как это все в кратчайшие сроки исполнить – кто бы подсказал…

Ранним весенним утром я позавтракал, сел на оседланную лошадь, имя которой еще не придумал, и поехал медленно в сторону Надора. И опять на меня стал внаглую пялиться кто-то посторонний, хотя вокруг не было ни единого человека. Когда уже эти милые глазки оставят меня в покое?! Прикусив щеку изнутри, чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущей тревоги, я продолжил свой путь. Повсюду тишина, ветерок и приближающиеся темные холмы Надора. Последнее меня немного пугало, однако не стоило прерывать начатый путь

– И если шило воткнуто в сиденье, – напевал я, надеясь побороть нарастающее беспокойство, – и колется, куда бы ты ни сел… То помни, мой дружок, что приключений всегда бывает больше, чем хотел…

Отличная песня, просто про меня. Надо было внимать предсказаниям, что навещали Арамона и та женщина, капитан Гастаки. Я, кстати, не подозревал, что в Кэртиане есть такие воинственные женщины, ну и ладно. Какая мне разница, меня должно волновать совершенно другое.

Усталость настигла меня только вечером, когда начало темнеть, а может быть, просто запоздало ее почувствовал. Но, кажется, невидимый обладатель внимательных глаз, глядящих на меня, решил пойти отдыхать, и то хорошо. Расслабившись, разрешил лошадке идти медленнее, а потом, поняв, что в ночи рискую заблудиться, заехал в ближайшую деревню. Надеялся, что там есть люди, пища и вино. Ага, щас. Людей там как раз и не было, беженцы покинули дома, боясь новых обвалов скал. Некоторые даже оставили свои пожитки. Еды не было, только смятые постели, брошенные на пол тряпки, еще какой-то хлам… Пожалев, что не догадался взять в таверне чего-нибудь съедобного в дорогу, я завалился спать на жесткую постель. Раздеваться не стал – одеяла здесь не имелось, видно все-таки прихватили с собой или украли мародеры. Если, конечно, в этих глухих и злых местах таковые имеются.

Снаружи жалобно ржала голодная лошадь, потом обиженно всхрапнула и успокоилась, а я обнимал подушку и думал о том, что случилось. Сон пришел не сразу, поверхностный и неспокойный, но постепенно он стал более глубоким. Ни снов, ни видений, ни страшного взгляда – все казалось мне спокойным… приблизительно часов до трех или четырех утра. За маленькими окнами слегка посветлело, но тьма все еще не торопилась отдавать свои позиции свету дня.

Тук. Тук. Тук. В дверь. Коротко и требовательно.

– Идите к кошкам, – сонно посоветовал я, мысленно желая незваному гостю всего “наилучшего”.

Тук. Тук. Тук.

– Кто там?! Кого убить подушкой?! – тут уже я взвыл.

Тук. Тук. Тук.

Мысленно выругавшись, я медленно встал, потер кулаками слипающиеся глаза, и широко зевнул. Остро и мерзко пахнуло лилиями, но это не значило, что я буду прятаться от мертветчины за закрытой дверью. Чуть приоткрыл ее и увидел чье-то неестественно бледное лицо на фоне полумрака.

Выходец. Он был здесь и он пришел ко мне. Уже не Гастаки! Мда… точно не Гастаки и не Арнольд Арамона. Те – здоровенные и ревущие басом, а этот низенький и вряд ли отличается особой физической силой. Стоп. Низкий?! Карваль?! Прежде, чем меня охватил животный страх, я попытался захлопнуть дверь, однако убитый мной коротышка выставил ногу, не давая это сделать. Твою мать!

– Я не могу войти, герцог Окделл, – холодно и жестко отчеканил мертвый генерал, – но это не значит, что я бессилен. Вы сейчас пойдете со мной.

– Чего?! – поняв, что мне собираются помешать спать, я взбесился, как обиженный кабанчик, у которого отобрали любимые желуди. – С какого перепугу?! Вы время видели?

– Не видел, – помолчав, изрек выходец.

Ай, точно. Он же часы не носит. Так, все, пора пробуждать сонную голову, понимать, чего от меня хотят и принимать решение. Идти с ним? С выходцами уходить нельзя, чтобы самому выходцем не стать. Значит, надо отказаться.

– Я никуда с вами не пойду.

– Пойдете, – генерал, как и при жизни, был невозмутим. – Если хотите остановить землетрясения в Надоре, то пойдете.

– Вы меня уведете за собой в Закат! – схватился я за последнюю отговорку.

– Мне такой спутник, как вы, не нужен, – отрезал выходец. – Я жду вас до рассвета, а следующей ночью приду снова. Я добьюсь своего, Окделл.

Что тут поделать? Не знаю, с чего вдруг убитому мной человеку понадобилось мне же помогать, но если что-то мне не понравится, я всегда сумею уйти. Или… убежать. Вздохнув, я обулся и вышел из дома. От низкорослого выходца повеяло холодом. Он явно пришел не с добром, но ведь и не отстанет… Глядя, как ловко он залезает в седло Пегой кобылы, я осторожно погладил перепугавшуюся гнедую.

– Поехали, нечего медлить, – бросил он, не оборачиваясь.

Моя лошадь снова заржала и попятилась, однако я крепко сжал поводья и заставил ее идти вперед. Глупо все это. Скорее всего, в словах Карваля кроется какая-то каверза, я это понимал, но продолжал наивно надеяться, что мне помогут изгнать из Надора нечисть. Поэтому ехал за выходцем, одновременно запоминая путь, чтобы подметить пути к отступлению. В полутьме получалось плохо.

Возле старых стен рухнувшего замка Пегая остановилась и Карваль спрыгнул с ее спины, а затем посмотрел на меня, давая понять, что я тоже должен спешиться. Впереди нас ждал переход через овраг по бревну, к замшелым глыбам. Страшно, но нужно идти. Он знает, он расскажет… или я слетел с катушек, стараясь схватиться за любую возможность исправить свою ошибку.

– При Раканах эта руина торчала на границе владений Окделлов, – сообщил Карваль мне историческую подробность, подняв высоко голову.

Я молча перешел за ним. Что будет сейчас? Снова от тревоги забилось сердце, но это же выходец. Он не причинит мне вреда, если я не дотронусь до него и не соглашусь с ним уйти. А этого не будет… не будет… Вздохнув, я посмотрел на бледнеющую луну. С тихим издевательским шорохом осыпалась в овраг земля. Неспроста это все. Страшно… Страшно тебе? А нарушать данную Ракану клятву не страшно было?! А грозить беременной женщине? Следовало подождать тогда, определенно следовало…

– Слушай меня, Окделл. Я сейчас буду говорить, а ты стой на месте.

– Да куда же я денусь? – вопросил я, бросив унылый взгляд на грустную гнедую, что осталась на той стороне оврага с Пегой и явно была не рада такому соседству.

– Вот и отлично. Таракан спутался с гоганскими колдунами и надул их. Рыжие ему поверили, потому что за обман на шестнадцатый день прилетает, а как – ты уже нагляделся. Или нет?

– Не совсем. Я не видел озера.

– И не увидишь, – доброжелательно пообещал Карваль. К чему это? – Только Таракан оказался поддельным. Видать, прабабка какая еще той шлюхой была, зато ты, Окделл, своей семье на беду – настоящий.

– Про пробабушку-то я знаю… А вот про настоящего бы не был настолько уверен… Слушайте, генерал. Это ведь вы подрезали подпругу у Моро?

Зря говорю – Карваль меня не собирался слушать, однако последний вопрос до него удивительно быстро дошел. Подняв на меня затуманенный взгляд, коротышка радостно кивнул.

– Да, но сгубила его собственная глупость. Так вот, Окделл, не заговаривай мне зубы. По всему выходит, Надор угробил именно ты. На тебе клейма ставить негде. Но все же ты старая знать… Леворукий знает, что это такое, но, если надурят, тем, кто рядом, не жить. Эта гадость, она же ползет, за тобой ползет, и ты, тварь такая, знаешь это!

– Это она на меня смотрит?! – вздрогнул я, не заметив оскорбления.

– Да. Вот, держи.

Лязгнуло что-то о камень, отблеск лунного света застыл на рукоятке. Точно! Мой кинжал отобрали в доме Робера и не вернули, как и шпагу. Прикусив губу, я смотрел на оружие и не понимал, что делать.

– Ты заигрался с Альдо и разворотил какую-то тварь. Вашу, надорскую. Видимо, она уймется только с твоей смертью, поэтому тебе пора умирать. Прямо здесь, от своего кинжала и на земле, что была за Окделлами.

Здрасте, приехали. Договорились. Он ведь это делает не от большой любви к Надору, он жаждет мести за то, что я его застрелил. Надо проверить.

– Я не хочу умирать.

– Я тоже не хотел, – отрезал коротышка. – Давай, нечего тянуть. Буду считать до шестнадцати, не справишься сам – помогу. На Создателя ты плевал, обойдешься без молитвы. Раз…

Пистолет он направил мне в грудь. Тот самый, который раньше был у меня. В доме у Штанцлера я выронил пистолет, когда схватил Дювье, а Карваль потом встал, забрал его и ушел. Ради мести…

– Два.

– Послушай, – я обрел способность нормально дышать, – мне нужно кое-что сделать. А потом я сделаю то, что тебе нужно.

– Три. Четыре.

– Карваль, вы идиот?

– Пять.

Так, понятно, с ним каши не сваришь, а улепетывать надо. Были бы тут его люди – было бы в сто крат хуже, но нет, мы один на один. У меня кинжал, у него пистолет, все почти честно… Коротышка стоял и считал, а я внезапно даже для самого себя, метнулся сначала к стенам, а потом – к оврагу, петляя след. Он – глубокий и выходец задолбается спускаться. Он не найдет меня там. Каменные глыбы на краю оврага опасно накренились, но в тот момент мне неведом был страх. Застыв на самом краю, я лишь успел услышать звук взводимого курка.

А потом, зажмурившись, прыгнул вниз.

====== Глава 99. Как расставаться с жизнью ======

Нет ничего хуже, чем осознание собственной беспомощности и глупости, нет ничего, хуже падения в смерть. Я летел вниз, раскинув руки, готовый столкнуться с сухой мертвой землей оврага. Но нет, она оказалась рыхлой и влажной – теперь перепачкался, как свинья в грязи. Иного сравнения и не подобрать. Теперь – тише!.. Скрипят новые сапоги, слышен вкрадчивый шорох песка цокает неподкованная лошадь. Карваль где-то здесь, но все, что я могу сделать, дабы выжить, это лежать, уткнувшись лицом в холодную землю, и не подавать признаков жизни.

“Раз-два, – сообщила мне ехидная фантазия. – Никола заберет тебя”.

Ага, щас. Разбежался я уходить с ним, прямо бегу и сапоги роняю! Вот только нужно выждать, не двигаться, словно я умер… Поймет, что живой – выстрелит в голову. Нельзя подниматься, переворачиваться, даже шевелиться. Это трудно, однако я должен выдержать. Шаги не прекращались, волнение нарастало, однако я старался сдерживать его, как мог. Пересохло во рту. Но я жив… пока жив.

– Окделл, если ты не умрешь сейчас, то это случится во время следующего землетрясения, – сообщил Карваль.

Ага, где-то здесь, рядом! Провоцирует… Но это не страшно, нужно продержаться несколько часов до рассвета. Можно попробовать уснуть, но могу захрапеть и тогда рискую не проснуться вовсе. Что тогда делать? Лежать… только лежать…

“Три-четыре. Запирайте дверь в квартире”.

Ох, надо было мне не открывать, так ведь повелся на обещание помочь в остановке камнепадов. А теперь что толку об этом сожалеть?

“Пять-шесть. Карваль хочет всех вас съесть”.

Подавится, барсук!

“Семь– восемь. К вам Карваль придет без спроса”.

Пришел уже. Ыть… Какая же неудобная поза! К счастью, ехидная фантазия решила взять перерыв, и это меня порадовало. К тому же, необходимо было расслабиться, как будто я мертв. Вовремя – в меня кто-то кинул камушком. Попал в голову, но я сумел даже не скривиться от легкой боли.

– Окделл, ты умрешь. Ты умрешь. Ты умрешь.

Молчок и стиснутые зубы. Не слушать, не поддаваться провокациям!

– Тварь и предатель. Убийца. Выродок. Я знаю, что ты живой, я слышу горячую кровь.

Но ведь капитан Гастаки говорила, что я почти мертвый… Какого хрена тогда? Кто из них заливает и с какой целью? Меня пожирало любопыство, однако я упорно молчал лежать и молчать. Если он что-то чувствует, то почему до сих пор не выстрелит в меня? Не может? Сомневается? Боится? Но Карваль никогда и ничего не боялся, насколько я помню…

Дрожала тишина и скалы, скорбно темнеющие вдали, выли, стенали, плакали, но плач этот был бесшумен и оттого страшен. Не для меня. Я умер, свернув шею, в этом овраге, меня ничего не должно волновать. Если Карваль увидит, что я хотя бы вздрогнул, то это убьет меня по-настоящему, а сейчас лучше… Что лучше?! Невольно вспомнилась Сагранна с ее взорванными скалами и мертвым озером. А сейчас все повторялось. Неожиданно заныла ушибленная коленка.

Когла стали отдаляться шаги, я приоткрыл глаза и сумел разглядеть, что нахожусь неподалеку от края оврага. Замшелые глыбы темнели едва ли не над моей головой. И – сухой, резкий звук выстрела – над моей головой просвистела пуля. Спалился или Карваль проверял меня? Кто же его поймет?

– Ты трус, Окделл. Ты боишься отправиться к Ней и забрать с собой тварь.

Вот те раз. Арамона тоже бубнил про какую-то женщину, свою хозяйку, а отец Герман и Паоло – про королеву. Может, это одно и то же лицо? Но – тише! Мыслить сейчас нельзя, тем более, о постороннем, нужно действовать быстро.

Глухой рокот бесконечно падающих камней, похожий на рев обвала, зазвучала громкая песня. Так пели Скалы, так пели камни, отрекшиеся от меня, и теперь, впервые за долгое время, не считая камней в подвале, я слышал их. Странные резкие звуки меня оглушили. Что это?! Карваль совсем рядом, его шаги звучат отчетливо и, по всей вероятности, он скоро вновь выстрелит, но в этот раз не промахнется.

Если, конечно, он хорошо стреляет… Будто что-то кольнуло меня и я, забыв про решение не шевелиться, быстро отполз от того места, над которым застыли зловеще валуны. Успел вовремя откатиться в сторону, а потом с ужасом уставился на здоровенный камень, рухнувший на то место, где только что лежал я… Промедли я на пару секунд – он бы сломал мне шею, несомненно. Троекратное ура моей ловкости. Но где же Карваль?

– Стой, Окделл. Стой. Ты меня не слушал. Ты так ничего и не понял.

– Это ты ничего не понял! – проорал я, продолжая ползти. В полный рост я буду лучшей мишенью, чем находясь на земле. – Ты чтил коронованную куртизанку, а не талигойскую святую, а я ее даже не убил, хоть и было за что!

– Зато ты убил меня.

– После смерти моего друга!

– Пусть твой друг горит в Закате, как и его родственнички Мараны!

– Отправляйся в Закат сам! Пусть Четыре Скалы…

– Поздно думать о Скалах, свинья! Они тебя больше не…

Наш пламенный спор, ровно как и недожизнь Карваля оборвало падение второго валуна. Просто шмяк – и тишина! Выходец-генерал был раздавлен в лепешку, а из-под каменной громады торчала нога в начищенном сапоге. Это… это значит, что все? Меня не завалит камнями, меня не убьют выстрелом в спину? Правда? Серьезно?!

От потрясений я захохотал, не выдержав столь долгой тревоги и страха. Теперь, наверное, требовалось выкарабкиваться из оврага, не обращая внимания на головокружение и разбитую коленку. Где-то высоко начал слабо розоветь кусочек небо, значит рассвет приближался. Судорожно вздохнув и вцепившись ногтями в заросли жесткой травы, тянувшейся из склона оврага, я медленно пополз наверх. На лицо падали комья песка, земли – плевать. Главное, что я жив, а Карваль расшибся, и больше он мне не навяжет свою волю… никогда…

На краю оврага, отползя от него подальше, я попытался восстановить дыхание. Удалось не сразу, однако… все-таки удалось. А потом встать, подвывая от боли. Коленка разбита, но я уже привык здесь получать травмы. Остальное можно пережить. И я, с удовольствием отметив исчезновение Пегой кобылы, сел на гнедую, поехал, куда глаза глядят. Пока мне было некуда деться.