Текст книги "Ветер в его сердце"
Автор книги: Чарльз де Линт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)
5. Лия
Попрощавшись с Морагу, а затем с Рувимом и Сантаной, Лия обошла дом и уселась в кресле на крыльце, где каждое утро встречала рассвет. Все собаки, где бы они ни проводили ночи, попрятались. Даже Руби исчезла. По крайней мере, Руби-собака. Стоило Лие откинуться в кресле и поднять взгляд к звездному небу, как заскрипели доски крыльца. Она обернулась: пришла Руби в человеческом облике. Рыжеволосая девушка с ногами устроилась в соседнем кресле.
– Поверить не могу… – произнесла Лия.
– Во что? – поинтересовалась Руби.
– Сижу рядом с той же самой… С тем же самым созданием, что совсем недавно гладила по голове.
– Мне понравилось. Так приятно.
– Все равно не верится…
Руби пожала плечами.
– Знаю. Я привыкну. – Писательница окинула новую подругу внимательным взглядом. – Племянник Рувима сказал, будто тебя сожрала ведьма, но выглядишь ты очень неплохо.
– В некотором роде он прав. Ведьма выкрадывала мою магическую силу, мало-помалу, изо дня в день. Гораздо быстрее, чем восстанавливается ресурс.
– Ужасно.
Девушка кивнула.
– Правда, эта ведьма, Абуэла, совсем не злая.
– Откуда ты знаешь?
– Она ворует магическую силу у земли, так же как крала и у меня, пока я жила у нее, но использует ее на благо людей.
– Людей? Каких еще людей?
– Что живут в баррио.
– Получается, ты была в неволе… И тебе удалось сбежать? Она держала тебя в клетке или на цепи?
– Ничего подобного, – покачала головой Руби. – В пределах слышимости я могла гулять, где хочу. Мне надо было возвращаться в дом, лишь когда ей требовался мой магический дар для всяких заклятий или амулетов.
– На твоем месте я бы удрала при первом удобном случае.
– Но я не могла так поступить. Я дала Абуэле слово, что не сбегу.
– Тем не менее ты здесь. Что же произошло?
– Стив прислал Ситалу, и та убедила ведьму отпустить меня, – объяснила Руби. Помолчав, добавила: – По правде говоря, мне до сих пор немного не по себе от того, как она этого добилась.
Лия ожидала продолжения, но рыжеволосая девушка смотрела во тьму и молчала.
– И как же она этого добилась? – не выдержала наконец писательница.
Руби вздохнула:
– Ситала объяснила Абуэле, что в случае моей смерти заключенная нами сделка утратит силу. В этом она была права, но еще она пригрозила наслать на ведьму свою сестру. Сказала, мол, тогда смертью Абуэлы дело не ограничится. Верша возмездие, сестрица запросто может сровнять с землей все баррио.
– Она вправду на такое способна? – скривилась Лия.
– С учетом ее репутации, думаю, очень даже способна, – кивнула девушка.
– Лучше было бы обойтись без таких угроз…
Руби ничего не ответила, но писательнице показалось, что та с ней согласна. Лия повернулась в кресле и принялась наблюдать, как через пустыню возле дома продвигается волна бледного света, очерчивая темными силуэтами кактусы и кусты.
– Мне хотелось бы узнать побольше о баррио, – проговорила она через какое-то время. – Наверняка ведь именно там оседает большинство мигрантов, которые не уезжают дальше на север.
– Только не вздумай наведываться к ведьме! Я найду, с кем тебе можно безопасно поговорить. В тамошних стаях у меня есть друзья.
– Спасибо. Мой друг Эрни пытался найти кого-нибудь, но с гринго никто не хочет разговаривать.
– С чего тебя так заинтересовали мигранты?
– Даже не знаю. Странно все это. У меня в руках была настоящая сенсация века. Я могла диктовать свою цену, пожелай поведать миру, что Джексон Коул все еще жив. И хотя я писала о нем и «Дизел Рэтс» большую часть своей жизни, меня вдруг осенило, что право распоряжаться этой историей принадлежит только ему одному. И я должна отнестись с уважением к выбранному им образу жизни.
– Рада слышать, что ты так решила, – отозвалась Руби. – Стив делает очень много хорошего. Люди знают, что в резервации живут собаки-майнаво, но, наверное, совсем позабыли, что мы можем понимать их разговоры. Я подслушивала Морагу и Стива и знаю, что значительным улучшением жизни в резервации мы отчасти обязаны именно ему. Хотя, конечно, отчисления казино тоже помогают. Но Стив не только финансирует школу и Центр общины. Он еще и учредил фонд, чтобы всем желающим получить образование подросткам была доступна стипендия.
Лия задумчиво кивнула и проговорила:
– И все это могло бы прекратиться, если бы стало известно об источнике финансирования, если бы выяснилось, от кого поступают средства. Резервацию заполонили бы репортеры, и каждый захотел бы урвать кусок пожирнее.
– Возможно. Но дело не только в деньгах Стива. Он любит нашу землю, уважает племя и наш народ и всегда предлагает помощь тем, кто в ней нуждается. И в то же время держится на почтительном расстоянии. Не ставит себе целью повернуть все по-своему. Просто хочет тихонько помогать сохранять культуру кикими. – Руби улыбнулась. – Из него получилась бы хорошая собака.
– И талантливая! – рассмеялась писательница.
Близился рассвет. Постепенно набирал силу утренний птичий хор. Лия всегда любила его слушать.
– Возвращаясь к мигрантам, – снова заговорила она, – писать о них я хочу потому, что меня интересуют их истории, – женщина задумалась, затем помотала головой. – Нет, так звучит чересчур расчетливо. Их истории меня трогают. Задевают за живое. Мне хочется, узнав побольше о них, об их судьбе и семье, поделиться этим с остальными. И когда какой-нибудь уродский политик или репортер начнет обвинять этих беглецов в краже рабочих мест и развале страны, я смогу доказать, что они не какие-то ужасные пришельцы или злостные паразиты. Они такие же люди, как и мы, не заслуживающие травли или смерти в пустыне, – с горящими от воодушевления глазами Лия повернулась лицом к Руби и стала объяснять, горячо и страстно: – Мне нравятся истории. Нравится и читать их, и писать. Только они должны быть настоящими. Вымысел меня не интересует. И никогда не интересовал. Зачем тратить время на чьи-то умозаключения, когда в мире полно реальных людей с подлинными захватывающими историями? И их так много, что целой жизни не хватит, чтобы выслушать их все. Конечно, стиль повествования имеет значение, но, чтобы развлечься игрой слов, я предпочитаю поэзию.
– Беда в том, что через какое-то время человеческие истории становятся… однообразными. Далеко не каждый живет полной жизнью, – заметила Руби.
– Возможно, – кивнула писательница. – Но такие персонажи, к счастью, обычно не испытывают желания поведать миру свою историю. Нет, внимания достойны люди, опаленные громадной страстью, или те, кто в исключительных обстоятельствах обнаруживает в себе невероятную силу. Кто сносит нечеловеческие тяготы и поднимается над ними. Их можно отыскать в самой густой толпе по блеску глаз, по манере держаться. Они буквально излучают свет.
– Как и ты.
– Очень сомневаюсь! – рассмеялась Лия.
– Да нет же, правда. Свет, который стоит обернуть на благо людям, – принялась убеждать ее Руби. – Поговори с Морагу. Он поможет тебе лучше понять чудеса иного мира, а ты взамен поработала бы в школе.
– Да какая из меня учительница!
– Пока не попробуешь, не узнаешь. Детям не помешает помощь таких, как ты. В конце концов, вести занятия по какому-то предмету необязательно. Можешь просто консультировать ребят, как сдать академический тест для поступления в колледж. Или даже оценивать их собственные истории.
– Пожалуй, я рискнула бы попробовать. В Ньюфорде мне очень нравилось работать с подростками на добровольной основе.
Пока они так болтали, уже совсем рассвело. Лие подумалось, что она вообще-то должна бы с ног валиться. Как-никак, ей давным-давно не доводилось зависать всю ночь напролет. Тем не менее она по-прежнему ощущала себя бодрой и полной сил.
– Мне нужно приготовить завтрак Эгги, – объявила писательница. – Оставайся. Ты ведь ешь привычную для людей еду, когда, хм, принимаешь человеческий облик?
– Собаки едят практически все в какой угодно шкуре, – рассмеялась Руби.
– Так-так, а как насчет помощи на кухне?
– Не доводилось, но почему бы не попробовать, – весело отозвалась рыжеволосая девушка.
6. Сэди
Ньюфорд Сэди нашла стремным. Здесь было совсем не так, как в баррио. Прежде всего из-за холода, который пришелся ей очень и очень не по душе, хотя через пару дней вроде намечался поход в магазин за теплыми вещами. Потом, город оказался по-настоящему огромным – куда ее родной дыре до него. Дорожное движение здесь было совершенно безумным – интересно, оно вообще хоть когда-нибудь прекращается? Порой посреди ночи девушка лежала без сна в своей комнате, прислушиваясь к шуму проносящихся по улице машин и к воплям шастающих туда-сюда пьяных компаний. И еще постоянно выли сирены. Серьезно. Иногда ей казалось, что они никогда, на хрен, не заткнутся.
Сэди понятия не имела, сколько она здесь пробудет – все зависело от ее успехов в «программе».
Девушка проживала в квартире, предоставленной некой организацией под названием «Ангельская поддержка». В ее новом обиталище имелись две спальни, кухня, ванная и гостиная. В целом – бедненько, но чистенько. Кэндис, кураторша из взрослых, занимала маленькую спаленку. Комната побольше, где Сэди спала, вид имела общажный, с четырьмя кроватями, хотя соседок пока было только две – Уиллоу из Северной Каролины и Дженнифер с Аляски.
Аляска. Это не там ли постоянно сугробы метра три высотой и минус сорок? Для Дженнифер здешняя осень, небось, что каникулы на Карибах. Для такой закаленной девчонки здешний холод точно нипочем.
Сэди подумала, что это стоит проверить, когда ей в конце концов предоставят право пользоваться компьютером. Можно было, конечно, прямо сейчас спросить саму Дженнифер, но тогда непременно завяжется разговор, который еще черт знает чем закончится.
К чему, к чему, а уж к разговорам Сэди пока не ощущала себя готовой. Ей нелегко было даже делиться с кураторшей.
Девушка понимала, что должна испытывать благодарность – она, впрочем, ее и испытывала, но какая-то ее часть все равно бесилась, что здесь она оказалась по воле чужих дядей. Снова за нее решали, как ей жить. Да, конечно, она пытается измениться, но ей хотелось бы делать это по-своему. В такие моменты откуда-то с задворок ее сознания обычно прорезался тоненький голосок: «Ага-ага, раньше-то здорово получалось. Прям-таки восторг».
Порой этого голоска оказывалось достаточно, чтобы ярость улеглась.
Порой, однако, Сэди заводилась не на шутку, и ее так и подмывало прокрасться в комнату Кэндис, где хранились ножи и прочие острые предметы. Тогда девушка отыскивала местечко, где в тот момент никого не было, и делала отжимания и упражнения на пресс до тех пор, пока ее не начинало колотить от изнеможения. Зато прием срабатывал и удавалось обойтись без нанесения увечий кому бы то ни было.
После таких приступов Сэди сидела на кровати и таращилась в окно на кирпичную стену соседнего здания. Размышляла о том, что все эти чужие дядьки и тетки объединились вообще-то, чтобы помочь ей. Она толком их и не знала. Зато, черт побери, своими выходками, если сорвется, точно подставит.
Даже тот коп, чей пикап Сэди угнала, помогал ей вместе с Эгги и еще с Лией и Марисой – женщинами, что приехали к художнице как раз перед самым началом ее безумного отрыва. Еще к ее спасению вроде был причастен Стив. Во всяком случае, ей сказали, что именно он оплатил авиабилеты и вообще выступает ее спонсором в программе. Подумать только! Девушка понятия не имела, откуда у него такая куча денег. Может, знаменитый двоюродный братец отшельника оставил ему до хрена бабок, что сейчас припрятаны где-нибудь в горах. И поди ж ты, он определенно не спускает их на себя.
Сейчас-то Сэди не верилось, что она действительно приняла Стива за Джексона Коула.
А тогда… Она уже свыклась с карцером, и вдруг ее освободили под поручительство этого самого копа и Марисы, подруги Лии, которая вернулась из Ньюфорда, чтобы привезти той одежду и кое-какие вещи. Вместе с Эгги обе эти белые тетки дали показания в защиту Сэди на суде по преступлениям несовершеннолетних в Санто-дель-Вадо-Вьехо. Каким-то образом им удалось убедить судью освободить ее для участия в Программе реабилитации трудных подростков под патронажем женщины по имени Грассо Уличный Ангел.
Полицейский, между прочим, даже довез их до аэропорта в Лас-Вегасе.
Сэди и представить себе не могла, что когда-нибудь полетит на самолете. Только не в той жизни, что у нее была в сраном домишке в баррио. Ощущения, правда, оказались отнюдь не настолько захватывающими, как она ожидала. Стоило самолету побежать по взлетно-посадочной полосе, как ей пришлось усиленно заняться дыхательными упражнениями, отчаянно мечтая о ноже, чтобы порезать себя для снятия напряжения.
Кураторы пытались помочь ей и в этом. Даже заставили прочесть книжку «Шрамы» какой-то канадской писательницы по имени Шерил Рейнфилд[52]52
Реально существующая книга.
[Закрыть]. Вообще-то чтиво оказалось неплохим. На обложке книжки была помещена фотография изрезанных рук самой авторши, и Сэди подолгу зачарованно созерцала картинку. Подумать только, кто-то с мозгами набекрень, прямо как у нее, стал писателем!
Сегодня Ангел заглянула к ним и сообщила, что вскоре за ними заедет ее подруга, художница Джилли. Она проведет им экскурсию по Мемориальному художественному центру Катарины Малли, созданному для реабилитации подростков. Сэди пыталась изобразить заинтересованность, хотя на самом деле подумала: «Ну здорово, одни сопляки-неудачники из программы встретятся с другими сопляками-неудачниками, а потом займутся живописью пальцами или каким-нибудь другим терапевтическим искусством».
Насколько она знала, Художественный центр располагается непосредственно в даунтауне. «В таком огромном городе, – мелькнула у девушки шальная мысль, – затеряться – раз плюнуть». Только если Сэди сбежит, а потом ее поймают, возвращение в тюрягу ей обеспечено. А там ее ждет или карцер, или эти сучки из «66 Эрманас». Нет уж, спасибо, с нее хватит.
Все-таки программа определенно обернулась для Сэди благом, хотя думать об этом ей не хотелось – просто чтоб не сглазить. Особо никто ее здесь не доставал, а еда по сравнению с тюремной баландой и вовсе казалась божественной.
И когда в спальню явилась Кэндис и велела собираться, Сэди была полна решимости попробовать что-нибудь новенькое. Может, ее заинтересует какое-нибудь искусство для неудачников, а может, и нет – но в любом случае это будет получше того дерьма, что она нахлебалась дома. Что бы там ее ни ожидало, она постарается следовать генеральному плану Эгги «совершать хорошие поступки, чтобы становиться лучше».
Попытка не пытка.
7. Томас
На вершине подъема Захра-роуд Томас свернул на обочину и остановился. В боковое зеркало ему открывался изгиб шоссе, убегающего в резервацию. Парень выбрался из пикапа и замер, одной рукой придерживая дверцу, а другой прикрывая глаза от солнца.
Ему с трудом верилось, что это происходит на самом деле, что все вдруг разом уладилось.
Рувим подарил ему этот старый пикап и выплатил жалованье за две недели, а его работа на полставки в фактории перешла к Сантане. И еще вождь снабдил его адресом одного своего знакомого в Лос-Анджелесе, который мог дать парню работу на стройке – если, конечно, у Томаса возникнет такое желание.
Когда же парень попытался отказаться, Рувим отмахнулся:
– Когда окажешься во внешнем мире, передай добро дальше.
– Как это?
– Просто будь там поосторожнее. Возвращайся целым и невредимым, иначе твоя мама с меня шкуру сдерет.
– С чего вы так уверены, что я вернусь?
– Мы всегда возвращаемся. Здешняя красная пыль в нашей крови.
А вот мама взбеленилась. Хоть она и пыталась не показать этого, Томас все-таки прожил с ней всю свою жизнь и прекрасно видел ее реакцию. Тем не менее он даже не попытался объясниться – знал, что она слышать ничего не желает. Поэтому просто сказал, что любит ее.
Зато Тетушку его отъезд позабавил, но, возможно, она, как и ее сестра Люси, живет в прошлом, настоящем и будущем одновременно и ей уже известно, как все обернется.
Не пытался Томас объясниться и перед Уильямом и Наей. Тоже сказал им, что любит их, – и пообещал вернуться.
– Такими обещаниями разбрасываться не стоит, – упрекнула его Сантана, провожая к пикапу. – По крайней мере, пока не поймешь, что сможешь их выполнить.
– Я же не могу сказать им, почему уезжаю. Незачем забивать им головы такими вещами. Пока они вполне счастливы здесь.
– Да уж, – девушка остановилась и критически оглядела машину. – Ну и развалюха.
Томас пожал плечами:
– Кузов не мешало бы подлатать, но с остальным, как поклялся Рувим, все в порядке. – Он улыбнулся с видом победителя. – К тому же тачка досталась мне забесплатно.
– Хм, убедительный аргумент.
Парень тронул сестру за плечо.
– Ты сама-то в порядке?
– Эй, у меня же теперь есть работа! Может, я даже присоединюсь к псовым братцам, – в ответ на удивленно вскинутую бровь брата Сантана пояснила: – Они вроде неплохо развлекаются.
– Но они же воины!
– Да. Зато могут принимать собачье обличье. Только не говори, что тебе никогда не хотелось побегать с ними по каньонам!
– Если уж говорить об облике майнаво, я бы предпочел кого-нибудь летающего.
– Это было бы клево: Томас с крыльями! – улыбнулась девушка.
– Слушай, когда закончишь школу, а я там устроюсь, можешь пожить у меня, если к тому времени тебя не оставит желание уехать отсюда.
Сантана сразу стала серьезной и немного грустной:
– Опять раскидываешься обещаниями.
– Но ты же знаешь, я никогда не отворачивался…
Однако закончить у Томаса не получилось. Сантана стремительно обняла его – да так крепко, что на мгновение у парня перехватило дыхание.
– Я буду скучать по тебе, – прошептала девушка и умчалась в дом.
Парень еще долго стоял и смотрел на захлопнувшуюся за сестрой сетчатую дверь. На крыльце сидела Тетушка, по обыкновению в компании пары ворон, но расшифровать выражение ее лица Томас не мог. Ему ужасно хотелось утешить сестру, только он понятия не имел, как это сделать. Как ни крути, он все-таки ее бросает. И принять это было нелегко.
Наконец Томас помахал Тетушке, забрался в пикап, запустил мотор и нажал на газ. Надо ехать, пока не передумал.
И вот теперь он здесь, снова оглядывается назад и в который раз ломает голову, правильно ли поступает. Ладно, все равно этого ему не узнать, пока по-настоящему не уедет. К тому же, как сказал Рувим перед прощанием: «Ты всегда можешь передумать и вернуться». Да, такие вот последние слова босса…
Парень развернулся, собираясь сесть за руль, и тут на крышу кабины опустился ворон. Склонив голову, птица внимательно посмотрела на него. Томас вздохнул:
– Ну и кто ты? Ситала или Консуэла?
Ворон не ответил.
– Заруби себе на клюве, ни с одной из вас я никуда не поеду!
Птица, однако, продолжала таращиться на него. Может, это вовсе не одна из могущественных сестер, а самый обыкновенный ворон? Беда в том, что в родных краях Томасу уже ничего не казалось обыкновенным.
Майнаво больше от него не прятались, и он пока не понял, хорошо это или плохо. Все-таки парню становилось как-то не по себе, когда с ним принимались делиться сплетнями птицы, устроившиеся на кактусах или деревьях, мимо которых ему случалось проходить. На опунциях и карнегиях возникали лица и передавали какие-то послания, смысл которых оставался ему покамест непонятен. Нежащиеся на солнышке ящерицы тоже что-то нашептывали, как и спускающиеся на нитях пауки. Растянувшаяся на полу фактории собака отпускала комментарии о каждом посетителе.
Голоса майнаво звучали у Томаса в голове – весьма сомнительный дар для шамана, даже столь неискушенного, каким он являлся. И что еще хуже, парень ловил себя на том, что постоянно изучает окружающую местность, выискивая какое-нибудь предательское указание, что все вокруг – подстава, картинки на досках! А если он задумывался над этим слишком долго, дело доходило до того, что земля принималась пружинить под ногами, а воздух – дрожать, словно на жаре. И так по минуте, если не больше!
– Знаешь, – снова заговорил Томас с вороном, – духовными провожатыми рода Кукурузные Глаза всегда были вороны. Вороны из Желтого каньона. И к воронам особой слабости мы никогда не питали, а после всего происшедшего – тем более. Так что привязывайся к кому-нибудь другому.
Птица подняла крыло и принялась чистить перья. Словно ей было совершенно плевать на слова пятипалого.
– Чтоб ты понимал, – подытожил парень.
Он бросил последний взгляд на убегающее в пустыню шоссе и забрался в кабину. Ворон взлетел, как только завелся двигатель, но никуда не делся – так и летел за машиной вдоль всей Захра-роуд. Оказавшись возле горловины каньона Расписное Облако, Томас подумал, не заехать ли попрощаться к Стиву, но в итоге лишь помахал рукой промелькнувшим за окном красным скалам.
Он подался вперед и посмотрел через лобовое стекло на небо. Ворон парил в вышине.
Чертова птица.
Томас включил радио и принялся перебирать станции, пока не наткнулся на специализирующуюся на музыке прошлых лет – как раз играли «Дай мне, дай мне, дай мне», один из первых хитов «Дизел Рэтс». Когда-то, задолго до его, Томаса, рождения, песня наверняка приводила слушателей в восторг. На нынешнем музыкальном ландшафте таким не место – слишком уж они сентиментальные, как, например, битловский хит «Она тебя любит». Но парень все равно сделал звук погромче и принялся подпевать, оставляя за собой милю за милей.
* * *
В мире грез все настоящее, даже если и не существует.
Сандра Каштури.Говорящая ворона
