Текст книги "Ветер в его сердце"

Автор книги: Чарльз де Линт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)

– Койот, да?

– Он самый. А я прожила не слишком много. Только задержись здесь, и года за тобой потянутся.

– Потому что резервация находится в ином мире?

– Нет, только мое жилище.

Когда они наконец дошли до дома, выяснилось, что некоторые псы уже вернулись. А еще хозяйку дожидались несколько высоких смуглых парней с худыми лицами и длинными волосами: у двоих они были цвета шерсти местных собак, у остальных – иссиня-черными.

– Пожалуй, сегодня для приготовления ужина нам потребуется большой котелок, – констатировала Эгги.

2. Сэди

Одиночный карцер прекрасно устраивал Сэди. Бетонные стены и пол, раковина, унитаз да койка – просто привинченная к стене широкая металлическая полка. Окна, правда, не было, только окошко для передачи пищи в могучей стальной двери. Раз в день две охранницы выводили девушку на площадку, сильно смахивающую на собачий вольер. Но там можно было часок побродить туда-сюда.

Она совершенно утратила счет времени, но не сомневалась, что суд над ней состоится очень скоро. Назначенный властями адвокат уверял ее, будто много ей не дадут, а время, проведенное в исправительном учреждении для малолетних преступников округа Кикими, пойдет в зачет срока лишения свободы, к которому ее приговорят. Радость-то какая!

С постоянно включенным резким дневным светом и без окна судить о ходе времени Сэди могла только по заведенному распорядку: завтрак, обед, прогулка в собачьем вольере и ужин. Она разработала программу физических упражнений, поскольку растрачивание энергии на отжимания и прокачку пресса отчасти рассеивало тоску по любимому ножику и хоть как-то отвлекало от острого желания биться головой о стенку до потери сознания.

У нее и без того ныло все тело. Оранжевая роба скрывала живописную мозаику из синяков, и каждое напряжение мышц отдавалось болью в треснувших ребрах. Иногда ей было больно просто дышать.

Роба, однако, не скрывала порез на виске, распухшие губы и чернеющие синяки под глазами. Впрочем, они могли уже и пожелтеть, только проверить этого Сэди не могла. Зеркала в карцере не было.

Зато времени на размышления хватало.

Пожалуй, его было даже чересчур много.

На завтрак неизменно подавали жидкую тепловатую овсянку без молока и сахара, что издевательски компенсировалось тремя изюминками. В обед – черствый белый хлеб, обычно с мокроватым ломтиком копченой колбасы или какого-то другого загадочного мясного продукта, плюс яблоко или другой перезрелый фрукт.

На ужин – застывшую массу пюре быстрого приготовления, какие-то вялые переваренные овощи и в качестве «десерта» нечто комковатое, отдаленно напоминающее пудинг. Мясо, которое тоже давали на ужин, оставалось для Сэди загадкой: оно всегда оказывалось одного и того же вкуса, даже если по виду и смахивало то на курятину, то на говядину или свинину.

Этим вечером мясо походило на курятину. Гарниром служило обычное подобие картофельного пюре и подозрительного вида зеленая жижа, которая, как в итоге заключила девушка, некогда существовала в виде брокколи. Десерт, по-видимому, задумывался как рисовый пудинг, но зернышки уж больно смахивали на опарышей, поэтому Сэди побрезговала притронуться к нему.

После ужина она немного полежала на койке, просто таращась в потолок, а затем принялась за упражнение на пресс. Сделав его пятьдесят раз, перебралась на пол для серии отжиманий.

Ребра тут же отозвались острой болью, что тем не менее несколько помогло унять потребность порезать себя. В камере все равно ничего подходящего не обнаруживалось.

Завершив сеанс самоистязания, Сэди поднялась и, собравшись усесться на унитаз, стянув комбинезон, внезапно поняла, что на койке кто-то сидит.

– Что за хрень? – вскрикнула она и вжалась в стенку у дурно пахнущего сантехнического агрегата, чтобы хоть как-то отстраниться от незваного гостя.

– Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

– Мэнни? – выдавила Сэди, узнав парня.

Тот никак не отозвался. Девушку обожгла мысль: «Бля, старуха все-таки откинула копыта, и теперь он заявился прикончить меня!» Как раз когда она по-настоящему пытается наладить свою жизнь.

Мэнни встал и в тесной камере показался еще выше, чем был на самом деле.

– Кто это с тобой сделал? – требовательно спросил он.

– Что?

– Кто тебя побил? – голос его звучал холодно и сурово.

«Тебе-то что за дело?» – чуть не брякнула Сэди, однако, вовремя вспомнив наставления Эгги о том, какого духа следует кормить, коли собираешься стать лучше, сделала глубокий вдох и спокойно ответила:

– Да так, девки одни. Сестрички из «шестьдесят шестых».

– Не понимаю.

– «66 Эрманас»[47]47
  Hermanas (исп.) – сестры.


[Закрыть]. Сучки, что водятся с «66 Бандас», – девушка сплюнула в унитаз. – Как оказалось, у ведьмовских чар истек срок годности. Они навалились на меня в уборной, после того как я сцепилась с одной из них в прогулочном дворике.

– Такого подвоха жди от любой эчисеры. Их чары исчезают, стоит перестать пополнять счет.

– Да пофиг.

Мэнни вздохнул.

– И что вы не поделили?

– Эй, только не надо так вздыхать. Я никого не трогала. Просто мнящая себя крутой бабенка устроила проверку новенькой. Плюс я белая – не самый популярный здесь цвет кожи, поскольку сидят тут в основном мулаты, черные да индейцы.

– Назови мне их имена.

– Это еще зачем?

– Преподам им урок хороших манер.

Сэди выдавила подобие улыбки.

– Слушай, здесь правила жизни другие.

– Значит, тебя избивают, потом еще и наказывают, и ты считаешь это нормальным?

– Типа того. Я сама сказала охранницам, что первая начала. В одиночке мне куда лучше. Я не особенно-то компанейская, как ты мог заметить.

Мэнни покачал головой и снова уселся на койку. Сэди устроилась на унитазе и спросила:

– Так чего явился? С Эгги все в порядке?

– Я здесь не по ее просьбе. Навестить тебя попросил Стив.

Ох, черт! Сэди тут же вспомнились разочарование и гнев во взгляде Коула во время их последней встречи.

– Если он тоже хочет оттяпать от меня кусочек, ему придется встать в очередь.

Мэнни не ответил. Просто сидел и пристально смотрел на нее. И чего-то ждал.

– Ну ладно, – сдалась Сэди. – И зачем же Стив просил тебя навестить меня?

– Одна майнаво перед ним в долгу. И в ее власти быстро вытащить тебя отсюда.

– Типа с помощью магии?

– Вроде того, – кивнул парень.

– И в чем подвох?

– Кое-кто из его знакомых тоже в беде, и можно выручить его.

Девушка склонила голову набок:

– Зачем ты мне это говоришь?

– Он хочет, чтобы ты решила, кому из вас воспользоваться магией майнаво.

– Ты серьезно? С какой стати мне-то решать? По-моему, я последняя, кого он сам решил бы вытащить.

По непроницаемому лицу Мэнни невозможно было понять, что он думает по этому поводу.

– На это у меня ответа нет.

– А мой ответ очень простой. Пускай помогает своему знакомому.

– Почему ты так решила?

– Потому, м-м-м… – Сэди удалось вовремя остановиться, чтобы не ляпнуть «му…ла». – Ну, я вроде как пытаюсь наладить свою жизнь, и побег не шибко пойдет мне на пользу.

– Но ты будешь свободной.

– Возможно. Но тогда Эгги мне не поможет.

Мэнни снова погрузился в долгое молчание. Девушке вдруг показалось, что в его темных глазах вспыхнула лукавая искорка.

– Ну так что? – спросила она. – Все на этом?

– Да. И благодаря тебе я только что выиграл пять баксов.

– Что-что? Это был какой-то идиотский прикол?

– Нет, Морагу сказал, что ты ухватишься за возможность выбраться отсюда.

– А ты так не думал?

Парень кивнул.

– Мы со Стивом сказали, что ты откажешься, – он улыбнулся. – Морагу просадил десятку.

Сэди внимательно посмотрела на него:

– И Стив так думал? После всего, что я устроила?

Мэнни снова кивнул:

– Он видит в людях их лучшие стороны.

– Вот черт. Паршиво, что я так поступила с ним.

Парень пожал плечами.

Какое-то время оба молчали. Сэди очень хотелось, чтобы Мэнни посидел у нее еще немного – пока не пройдет внезапно навалившееся острое чувство одиночества.

– Так всего пять баксов? – произнесла она наконец. – Не очень-то высокая ставка.

– Это все, что у меня есть в кармане. – Парень помолчал, затем снова затянул: – Назови мне имена девушек, что побили тебя.

Но Сэди на уловку не поддалась:

– Передай Стиву мои извинения.

Мэнни немного подождал, не передумает ли она. Наконец поднялся:

– Передам.

И исчез.

Сэди наконец-то справила нужду и завалилась на койку, положив руку на глаза, чтобы защитить их от яркого света.

«Чертовщина какая-то», – подумала она. На душе неожиданно было легко: в кои-то веки она поступила правильно. Своего рода достижение.

Может, Эгги все-таки права. Может, с хорошими поступками действительно делаешься лучше.

Постепенно проваливаясь в сон, Сэди гадала, кто же воспользуется помощью, которую она отвергла.

3. Руби

Подобно большинству майнаво, Руби ощущала себя равным образом комфортно как в зверином обличье, так и в человеческой коже. Но, в отличие от большинства кузенов, часто меняющих один облик на другой, майнаво-псы предпочитают подолгу оставаться четвероногими. Руби не являлась исключением и потому на протяжении нескольких недель после сделки с ведьмой превосходно чувствовала себя в собачьей шкуре.

Она выполняла все приказы Абуэлы, кроме превращения в человека.

Бунт ничтожный, но больше ничего поделать она не могла, так что приходилось довольствоваться хоть этим.

По правде говоря, Руби не ожидала, что останется в живых. Ей представлялось, что ведьма прикончит ее и заберет душу, едва Мэнни и Сандэ выведут девчонку за порог. Однако Абуэле, судя по всему, для усиления ее магической силы смерть майнаво не требовалась.

– Не волнуйся, – сказала она, когда дверь за корба и Сэди закрылась. – Я не собираюсь причинять тебе вред. Моя брухерия[48]48
  Brujeria (исп.) – колдовство, волшебство и т. п.


[Закрыть] совсем не такая, что у ведьм кикими. Я одновременно и курандера[49]49
  Curandera (исп.) – знахарка.


[Закрыть], и бруха.

Руби презрительно фыркнула:

– Знахарка ты или ведьма, все равно твоя магическая сила украдена у громов. Со мной ты планируешь поступить так же? Выкрасть как можно больше магии из моей души?

– Я тебе уже говорила: ничего у твоих громов я не брала. Неужто ты думаешь, будто в мире существует только магия твоих верховных духов?

– Да!

– Какая же ты наивная.

Руби отмахнулась:

– Мы жили здесь задолго до вас, пятипалых. Громы явились к нашим старейшинам и поделились с ними своей магией. А к тебе они не приходили. Ты даже их имен не знаешь!

– Мы верим в других богов.

– Да какая разница, во что ты веришь! Я заключила с тобой сделку и слово свое сдержу. Делай со мной, что собиралась. Но предупреждаю: если украденное у меня на пользу твоей магии хоть как-то навредит земле, моей стае или любому кузену, от последствий тебе не отвертеться. Эта парочка ворон, что только что ушла, обернется твоей самой незначительной проблемой.

– Я не причиню тебе вреда.

– Сказала гремучая змея, гипнотизируя жертву перед укусом.

– За кого ты меня принимаешь? – нахмурилась Абуэла.

– За воровку и чудовище.

– Потому что я бруха?

– Да какая ты бруха! Духами может повелевать только эчисера.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – мрачно произнесла старуха.

– Я знаю, что ты пятипалая, а у них своей магии нет.

– Ты так уверена в этом?

– Откуда, по-твоему, исходит твоя магическая сила? – спросила Руби.

Абуэла положила руку себе на грудь:

– Из моего сердца.

Девушка покачала головой.

– Она исходит из крови майнаво. В пятипалых ее так мало, что им приходится вытягивать силы из земли и истинных майнаво, чтобы она хоть как-то действовала.

– Истинных майнаво? Мол, вы такая чистая и совершенная раса?

– Духи зла не трогали нас, пока в наших краях не поселилось племя пустыни, которое отняло у нас землю. Потом у них ее забрали явившиеся с юга испанцы, а у тех – белые американцы. И если ты воображаешь, будто я должна сочувствовать тебе, коли вас вытурили в это убогое баррио, в то время как белые шикуют, прожирая награбленное, то для меня вы все ворье. Вы порабощаете и убиваете без разбору.

– Некоторые люди таковы, это правда. Но не все.

Руби выдержала взгляд старухи.

– Эта земля не всегда была пустыней. Это вы сделали ее такой! А ты – да, ты! – ты продолжаешь выжимать из нее магическую силу, и тебе даже в голову не приходит хоть как-то восполнять украденное.

– Так ты ненавидишь всех людей?

– Только ведьм. А большинство пятипалых не стоит воспринимать всерьез.

– Тем не менее ты предложила свою душу за эту мерзкую девчонку.

Руби пожала плечами.

– И живешь-то ты с Эбигейл Белой Лошадью, – продолжила старуха. – А ведь она такой же человек, как и я.

– Ты просто ничего не знаешь, коли так думаешь.

– Я знаю, что она не майнаво, – произнесла Абуэла. – Может, она ведьма?

Руби улыбнулась:

– Будь она ведьмой, псовые братцы убили бы ее и съели ее сердце.

– Ты хочешь сказать, если бы она была ведьмой кикими?

– Все ведьмы одинаковые, – отмахнулась девушка. – Просто псовым братцам нет дела до колдуний за пределами резервации.

– Но Женский совет они ведь не трогают.

– Они просто практикуют магию. Это другое.

– Как и я.

Руби умолкла. Спор ничего не даст, поняла она.

– Так что от меня требуется, чтобы ты смогла воспользоваться моей магической силой?

Абуэла покачала головой:

– Мне нужно всего лишь брать тебя за плечо или руку во время обрядов с талисманами или приношениями.

– Тогда это был наш последний разговор, – заявила Руби.

И приняла собачье обличье.

В последующие дни Абуэла пыталась склонить ее вернуться к человеческому облику, однако Руби не поддавалась. Она позволяла ведьме прикасаться к ней во время обрядов, но на любые попытки обращаться с ней как с домашним животным отзывалась утробным рыком. Если Абуэла не унималась, рычала громче и обнажала клыки.

Когда ведьме не требовалось ее присутствие, Руби околачивалась снаружи. Лежала на земле, передвигаясь вслед за солнцем вокруг дома, чтобы оставаться в тенечке. Практически единственным доступным ей зрелищем была суета в клубе «66 Бандас» напротив. Бандиты возились со своими тачками и мотиками, и какой-то народ шастал туда-сюда. А по ночам там затевались буйные гулянки под пронизывающие басы обожаемых гангстерами наркокорридо[50]50
  Традиционные мексиканские баллады, романтизирующие гангстерский образ жизни.


[Закрыть] – громыхание разносилось по всей округе.

Естественно, никто не жаловался.

Ведьма тоже, поскольку ее жилище было звукоизолировано каким-то заклинанием, надежно перекрывающим внешние шумы любой силы. И когда вой и гвалт во дворе становились нестерпимыми, Руби заходила в дом и ложилась у двери.

Еще ей приходилось находиться внутри, когда к ведьме заявлялись клиенты. К удивлению Руби, Абуэла, похоже, ей не врала – во всяком случае, чародейство старухи злом не отдавало. В основном она колдовала с подношениями да с церковными свечами, которые покупатели несли в располагающуюся неподалеку церковь Святой Маргариты Марии для усиления действенности молитв. Еще ведьма накладывала чары и заряжала талисманы для здоровья. Любви и благосостояния. Отыскания потерянных вещей или людей. Для защиты.

Перед тем как отдать клиенту готовый товар, Абуэла подзывала к себе Руби и клала ладонь ей на спину. И тогда плененная майнаво ощущала легкую дрожь, будто из ее тела рыжей собаки что-то переходило в руку старухи, а потом в амулет.

В общем, если ведьма и практиковала черную магию, то не в присутствии Руби. Но раскаяния за резкие словечки, которые майнаво обрушила на старуху в момент их крайне неприятного знакомства, она не испытывала, поскольку замечала, что с каждым изготовленным талисманом Абуэла вытягивает из земли чуточку жизненных сил – и это помимо кражи магической силы у самой Руби! А в Расписных землях Морагу и старейшины из Женского совета обязательно воздавали благодарность земле за то, что пользовались ее силой.

Порой Руби подмывало принять человеческое обличье и указать ведьме на эту оплошность, однако, поразмыслив, она неизменно отказывалась от подобного намерения. Ответ ведьмы ей был заранее известен: мол, она делает это для себя и своего народа, а что будет с другими, ее совершенно не колышет. Ведь именно так большинство пятипалых поступает с окружающим миром.

В первое воскресенье своего пребывания у ведьмы Руби увязалась за Абуэлой, когда та вышла из дома. «Ну теперь-то я узнаю все о ее темных делишках», – подумала майнаво. Но старуха всего лишь посетила мессу в церкви Святой Маргариты Марии и вернулась домой.

Впредь Руби следила за каждой вылазкой ведьмы. Сопровождала ее на рынок, где Абуэла покупала продукты, и в пустыню – там старуха собирала травы. В отличие от Эгги, она не благодарила растения за самопожертвование, однако больше никак свою несомненно пакостную натуру не проявляла.

Хотя Руби и приходилось держаться поблизости от жилища колдуньи, ей все же удалось исследовать высохшее русло за участком. Но чаще всего она, положив голову на лапы, лежала прямо на границе, разделявшей дворы бандитов и Абуэлы, и наблюдала за гангстерами. При этом она прекрасно понимала, что ее присутствие здорово беспокоит дерзких парней, но те ужасно боятся ведьмы и ни за что не станут докучать ни самой старухе, ни ее животным. Нервные взгляды, которые бандиты бросали на Руби, служили ей одним из немногих доступных развлечений.

Как-то днем она лежала возле высохшего русла и лениво наблюдала за копошащимся бурундуком. Впрочем, заметила Руби и ворону на ветке мескитового дерева, только не обращала на нее внимания, пока та, слетев на землю, не обернулась человеком.

– Значит, она тебя до сих пор не прикончила, – констатировал Сандэ.

Покосившись на дом ведьмы, Руби, юркнув в русло, приняла человеческое обличье и уселась на склоне. Парень быстро присоединился к ней.

– Не думаю, что моя смерть входит в ее планы, – заговорила девушка. – Но даже гора не устоит перед нескончаемой струйкой воды.

Сандэ устроился рядом и поинтересовался:

– Что ты имеешь в виду?

– В каждый амулет, что изготавливает ведьма, она вкладывает чуточку моего духа.

– Хорошего в этом мало, – нахмурился парень.

– Вот и я о том же. – Руби внимательно посмотрела на него. – Как там Эгги?

– В полном порядке. И за ней присматривает одна из тех женщин, что приехали из Ньюфорда. Ты с ней знакома, помнится.

– А с девчонкой что?

– Она в тюрьме.

– Значит, ее все-таки поймали, – вскинула брови Руби.

– Нет, сама сдалась. По словам Мэнни, она действительно пытается изменить свою жизнь.

Девушка улыбнулась:

– Что ж, тогда мое заточение принесло хоть кому-то небольшую, да пользу.

– Можно и так сказать, – отозвался Сандэ.

Он взял камешек и бросил его в торчащие на дне кусты, из-под которых тут же выпорхнуло с пяток перепуганных куропаток.

– Простите, кузены, – обескураженно пробормотал Сандэ. – Не заметил вас.

Острых слух Руби уловил звук открывшейся двери в ведьмовском доме. Она вскочила, не дожидаясь, когда Абуэла позовет ее.

– Я должна идти.

– Не теряй надежды!

– Мне остается надеяться только на скорый конец, – покачала головой девушка.

– Ты ведь знаешь Стива? Он живет в старом трейлере Опоссума.

– Ну конечно. Он постоянно наведывается к Эгги – поболтать, помочь в огороде или еще где.

– Мэнни говорит, у него есть план, как помочь тебе.

– У Стива? – Руби пришла в замешательство.

Отшельник, конечно же, человек хороший, но как он может ей помочь?

Сандэ, однако, с воодушевлением закивал:

– Говорят, одна крутая майнаво задолжала ему услугу. Стив сейчас дожидается, когда к ней можно будет обратиться.

– Это ничего не изменит. Неважно, что он там думает. Я дала слово.

Послышался зов ведьмы.

– Ну вот, теперь мне действительно пора. Спасибо, что заглянул, – бросила Руби напоследок и вновь приняла собачье обличье.

Она взбежала по склону и продралась через кустарник, что скрывал их от ведьмовского дома. Позади захлопали крылья, но она не стала оборачиваться.

* * *

После этого к Руби зачастили разные майнаво. Собаки из ее прежней стаи тайком угощали подругу в высохшем русле то древесной крысой, то какой другой мелкой добычей. Вороны из Желтого каньона просто сидели за компанию на ветках, но иногда и принимали человеческое обличье, чтобы перемолвиться парой словечек. Стива больше никто не упоминал, не обсуждалась и судьба Руби в ведьмовском заточении, хотя псы из стаи и обещали поквитаться со старухой, если плененная майнаво умрет. Руби пыталась добиться от них обещания не мстить за нее, убеждая, что Абуэла вовсе не злая ведьма, но те и слушать ничего не хотели.

Через какое-то время Руби перестала вспоминать об идее Стива – в конце концов, она просто-напросто не давала бы слова, если бы изначально все можно было уладить как-то по-другому.

Однажды вечером – к тому времени она прожила у ведьмы почти две недели – адский грохот из клуба «66 Бандас» снова загнал ее в дом. Руби улеглась у порога и стала наблюдать, как Абуэла наполняет склянки измельченными травами и другими растениями, до того висевшими на просушке на балке.

Уже совсем стемнело, когда майнаво, вдруг ощутив, что к дому приближается нечто наделенное неимоверной силой, вскинула голову. Понять, кем или чем является незваный гость, Руби не удалось, но в том, что создание это древнее и могучее, сомнений не возникало.

И не успела она предостерегающе гавкнуть, как входная дверь распахнулась и перед порогом возникла высокая черноволосая женщина. Руби показалось, что за спиной у незнакомки сложились огромные черные крылья, но то могло быть всего лишь игрой теней в опустившейся на двор темноте.

Ощетинившись, майнаво вскочила на лапы и зарычала – просто от испуга, нежели из желания защитить ведьму и ее дом. А склонившаяся над столом Абуэла даже не шелохнулась. Она подняла взгляд от своих баночек и процедила:

– Ты либо очень глупая, либо очень смелая. Известно ли тебе, чей это дом? И кто я такая?

Женщина насмешливо усмехнулась:

– Ну так удиви же меня, представься.

Чтобы не оказаться между незнакомкой и ведьмой, Руби попятилась к стене и снова улеглась. «События вполне могут принять интересный оборот», – подумалось ей. От незваной гостьи пахло корба – только не вороной, а вороном. До Руби уже дошла история о недавнем повторном визите в Расписные земли древней корба, представлявшейся Женщиной-Ночью.

Абуэла поднялась из-за стола.

– Войти ты не сможешь, так что убирайся подобру-поздорову, пока я не решила научить тебя проявлять уважение к старшим.

«Да она слепая, что ли?» – поразилась про себя Руби. Аура женщины была такой древней и могучей, что она вполне могла существовать с самого рождения мира.

На упоминание Абуэлой неких «старших» незнакомка фыркнула.

– Не смогу войти? – заговорила она. – Неужто твой дом охраняет еще что-то, кроме твоих жалких защитных чар? – Женщина провела длинным пальцем по воздуху за порогом. Тут же последовала яркая вспышка и запахло электричеством, как при коротком замыкании. И затем под аккомпанемент доносящихся от клуба «66 Бандас» басов и ударных незнакомка шагнула внутрь. Лицо Абуэлы исказили испуг и гнев одновременно, что Руби изрядно повеселило.

– Могла бы проявить хоть немного гостеприимства, – как ни в чем не бывало продолжила женщина. – На самом деле я пришла помочь тебе.

– И в чем же? – с подозрением осведомилась ведьма.

Руби уловила исходящий от колдуньи тонкий аромат страха. Нет, пожалуй, не страха, а тревоги. Из-за которой, по-видимому, старуха не осмелилась возразить, когда гостья удобно расположилась в одном из кресел. Закинув ногу на ногу, она сложила пальцы домиком и принялась рассматривать Абуэлу.

– Тебе следовало бы задуматься над тем, что ты творишь с Руби, – наконец произнесла незнакомка. – Понимай это как предостережение.

Ведьма уставилась на гостью с некоторым недоумением.

– Видишь ли, стоит тебе выжать ее досуха, и каждый псовый в радиусе ста километров возжелает твоей крови.

– Да не боюсь я каких-то паршивых псин, – презрительно фыркнула Абуэла.

– А стоило бы. Ты сейчас развязываешь кровную вражду. И тебе ли не знать, что для майнаво вражда заканчивается лишь в одном случае – когда виновная сторона мертва.

Руби понимала, что преувеличение намеренное, с целью нагнать страху на ведьму, но та принялась защищаться:

– Если я в чем и виновата, то лишь в сделке, на которую Руби пошла по собственной воле.

Незнакомка нервно притопнула и возразила:

– Не очень-то убедительный довод. Руби оказалась в безвыходном положении, чем ты и воспользовалась. У нее не оставалось иного выбора, кроме как согласиться на твою отвратительную сделку.

– Я не заманивала сюда ту девочку. Она сама пришла.

– И ты использовала ее.

– Она явилась в мой дом без приглашения. За все нужно платить.

– В чем ты сама скоро убедишься.

Абуэла сощурилась и процедила:

– Не знаю, кто ты такая, но ты только что поступила не лучше нее! Я никому не позволю унижать меня в собственном доме.

Женщина с вызовом уставилась на нее:

– Понятно. Ну так выгони меня.

Руби улыбнулась про себя. Ей было очевидно: до Абуэлы уже дошло, что гостья – хотя ведьма до сих пор и терялась в догадках насчет ее силы, возможностей и намерений – уберется, только когда этого захочется ей. А сама старуха ничего поделать с незнакомкой не может.

– А потом ты еще раз применила силу, использовав Руби, саму невинность, – продолжила женщина. – Ты прекрасно знаешь, какую важную роль играет преданность в жизни псовых семей – даже настолько неуместная, как в случае Руби и той девчонки. Ты знаешь, как слепо верят они в то, что сильный должен защищать слабого.

– Ты опоздала. Сделка заключена.

Черноволосая женщина кивнула:

– Только заключена она вероломно, так что правомерность ее весьма сомнительна. Но даже если ты уверена в ее обоснованности, помни: договор утратит силу, как только ты выжмешь Руби досуха. И вот тогда майнаво и явятся за тобой – целыми сотнями.

Абуэла глумливо рассмеялась:

– Да откуда возьмется столько майнаво-собак!

– Их более чем достаточно для мести одной ведьме. Их полно повсюду, даже если никто не пожалует из резервации. Не считала, сколько псов обитает здесь, в твоем баррио, но готова поспорить, их на твою долю хватит.

– Но майнаво тут раз, два и обчелся, – не сдавалась старуха.

Незнакомка пожала плечами, никак не прокомментировав замечание.

– Естественно, другой способ расторгнуть сделку – твоя смерть.

– Только попробуй… – начала было Абуэла, но женщина остановила словесный поток ленивым жестом:

– Да я и браться за это не буду. Видишь ли, я не считаю насилие лучшим способом решения проблем. А вот моя сестра не так щепетильна. И должна предупредить, норов у нее весьма крутой. С нее станется сровнять с землей все твое баррио, просто чтобы поквитаться с тобой. Видишь ли, майнаво в здешних краях не выносят ведьм. И нам сложно различать по-настоящему злых ведьм кикими и брухо, к каким ты относишь себя.

Хоть растущая тревога Абуэлы доставляла Руби немалое удовольствие, все это начинало перехлестывать через край. Собака-майнаво приняла человеческое обличье, чтобы объясниться.

Незнакомка обернулась к ней с лучезарной улыбкой:

– Ойла, Руби. Я пришла забрать тебя домой.

Девушка покачала головой:

– Какой бы бесчестной ни была сделка, я дала слово.

Улыбка женщины мигом угасла, и в глазах ее появилась печаль:

– Но ты ведь знаешь, что так все и будет. Твоя родня начнет мстить, когда ведьма покончит с тобой.

– Я просила их не платить ей той же монетой.

Незнакомка тронула Руби за руку:

– И как, послушали они тебя?

Девушка медленно покачала головой.

– Вот видишь, – обратилась женщина к Абуэле, – твоя единственная надежда спастись – это освободить Руби.

– И что псовым помешает напасть на меня потом?

– Мое слово.

Ведьме хватило ума не подвергать сомнению слово древней майнаво, однако Руби не понимала, с какой стати женщина говорит от имени всех семейств. Кем бы она ни была на самом деле, власти над сородичами Руби у нее точно нет.

Однако Абуэле данное соображение, по-видимому, в голову не пришло.

– Что ж, ладно, – объявила она. – Руби может идти. Но теперь долг возвращается к девочке.

Незнакомка выпрямилась в кресле, с шумом опустив ноги на пол. Глаза ее полыхнули зловещим огнем.

– А вот теперь ты меня разозлила, – рявкнула она, разом утратив всю свою доброжелательность.

Ведьма мрачно покачала головой:

– Ты вправду ожидала, что мне понравится остаться с пустыми руками?

Женщина встала. Теперь она казалась куда выше, чем когда вошла в дом колдуньи. Затем за спиной у нее раскрылись крылья – преогромные, от стены до стены, от пола до потолка. И она заговорила:

– Ты права, – если бы кромешный мрак и лютый холод вдруг обрели голос, он звучал бы именно так. – Я действительно явилась с такими абсурдными ожиданиями. Но, похоже, мне не стоило забывать, что вы, пятипалые, все одинаковы. Помощь ближнему, поддержка, участие – для вас пустые слова. Вам важно извлечь выгоду из любой ситуации.

– Я помогаю своей общине, – тут же ощетинилась Абуэла. – И если за ее благополучие придется расплачиваться какой-то глупой белой девчонке, почему у меня из-за этого должна болеть голова?

– Тоже мне довод! Вы, пятипалые, вечно находите какую-нибудь идиотскую отмазку, которая якобы призвана положить конец спору.

Холода в голосе незнакомки немного поубавилось, но Руби не могла отделаться от ощущения, что гостья с трудом сдерживает охвативший ее гнев. Но от Абуэлы это немаловажное обстоятельство ускользнуло, и она попыталась применить силу: быстро спрятав руку за спину, схватила прислоненный к стене посох. На нем были вырезаны какие-то символы, однако разобрать их Руби не могла – непрерывно меняя очертания, они расплывались у нее перед глазами и ускользали, сколько ни фокусируй взгляд. Девушка повела носом. Посох буквально смердел магией.

На лице ведьмы появилась хитрая улыбка.

– Много крутых незваных гостей сильно пожалели, что недооценили меня, – прошипела она незнакомке, ощупывая резные символы. Затем взгляд ее переметнулся на Руби. – Иди ко мне.

Девушка не шевельнулась.

– Она больше не твоя. Ты отказалась от власти над ней, – заявила женщина.

Абуэла наклонила посох, направив его конец на незнакомку.

– В своем доме я делаю все, что пожелаю, – процедила она.

Прикрыв глаза, ведьма что-то неразборчиво прошептала.

Из верхушки посоха вырвался сноп пламени, которое немедленно объяло незнакомку с ног до головы. При этом огонь не коснулся ни единого предмета обстановки. Воздух моментально наполнила вонь горящей плоти и перьев. Языки пламени жадно прильнули к телу женщины, но мгновение спустя она словно сложилась внутрь самой себя. Руби, частично ослепленная яркой вспышкой, не разглядела, что именно произошло, но вопреки заполнившему помещение смраду, полагала – колдовской огонь не тронул незнакомку. Похоже, та просто исчезла.

А затем комнату наполнило хлопанье крыльев; девушка перевела взгляд на Абуэлу – за спиной ведьмы появился громадный ворон.

Старуха обернулась, заслышав шум, но на свою беду проделала это недостаточно проворно. Птица обратилась в женщину, которая немедленно вырвала посох из рук ведьмы с такой легкостью, будто та была совсем немощной. А затем незнакомка переломила его, как хворостинку. Отбросив обломки в сторону, она схватила одной рукой Абуэлу за горло и подняла в воздух.