Текст книги "Ветер в его сердце"
Автор книги: Чарльз де Линт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)
– Мне пора, – произнесла Сэди.
– Дай нам знать, как найдешь, где зависнуть, – отозвалась сестра. – У меня новый ящик, Реджи его не успел взломать. Имя то же, только на Yahoo.
Сэди кивнула.
Но какая-то хрень внутри знала: никаких обменов письмами не произойдет. В следующий раз Эйлисса и малышня услышат о ней только из новостей. Малолетняя преступница за решеткой. Или: обнаружено обезображенное тело, истерзанное птицами.
Внутри у нее все сжалось, и то ли стянулась кожа, то ли, наоборот, раздулось туловище. Ей срочно нужно кое-что – что бы там ни выходило из-под вспарывающего кожу ножика вместе с сочащейся кровью – выпустить из себя. Нужно избавиться от этой дряни немедленно.
– Поосторожнее там, – проговорила Сэди. – И не дайте Реджи… – «Превратить вас в такую же, как я», – подумала она, однако вслух этого не произнесла. Она прекрасно знала все истории приемышей, слышала, через что они прошли, что потеряли, в чем их напряги с системой. Они сильнее ее, даже маленькие Райли и Габриэла. Они не станут терпеть дерьмо Реджи столько, сколько сносила она. Черт, да Эйлисса, прежде чем оказаться в их семье, пырнула кухонным ножом какого-то гребаного извращенца!
Из них четверых Сэди самая слабая, как ни горько ей это признать.
– Вот, возьми, – Эйлисса протянула ей бутылку с водой.
– Спасибо.
Сэди подумала, что сейчас они обнимутся. И испугалась, не понимая, хочет она этого или попросту взорвется после подобного проявления чувств.
– Увидимся! – бросила она и почти бегом, чтобы никто из приемышей не успел подойти к ней, двинулась прочь. Послышался уже привычный звук хлопающих крыльев – вороны вспорхнули с карнегии и полетели за ней, но Сэди, не удостоив их и взглядом, только крепче сжала ножик в кармане. Да пошли они на хрен. Все пошли на хрен!
Дело в том, что ей кое-что нужно сделать, прежде чем ее разорвет на сотню маленьких Сэди и разнесет по ветру.
Впрочем, возможно, это не так уж плохо.
По крайней мере, она больше ничего не будет чувствовать.
7. Мариса
Мариса вбежала в палату Эгги вслед за Лией и замерла. Только что ее подруга была здесь – вскочила на кровать Эгги, схватила художницу за ноги, пытаясь остановить вращение, – а секундой позже исчезла без следа. От тела художницы оторвались трубки жизнеобеспечения и провода. Немедленно вразнобой запищали несколько сигналов тревоги.
Что происходит? В груди Марисы словно разверзлась дыра, а желудок провалился куда-то вниз. Чувства ее внезапно обострились: в нос ударил резкий запах химикалий, голые стены обрели неожиданную фактурность, как и ряды диагностической аппаратуры. Потом все это завертелось вокруг нее, устремляясь в зияющую внутри пустоту… Она закричала и рванулась вперед…
Ее остановила чья-то рука, впившаяся в ее плечо. И окрик:
– Стой!
Это оказался Гонсало.
– Теперь это дело шаманов, – пояснил он.
Мариса тряхнула головой:
– Но…
– Только они могут что-то сделать. Мы только напортачим.
И Гонсало отвел Марису к окну, чтобы она не мешалась. Что ж, ее хотя бы оставили в палате. Двое темноволосых вороньих парней встали в дверях, полностью блокировав проход.
– Мне необходимо к ней, – донесся до Марисы голос доктора.
Однако рослые парни и не подумали его пропустить.
– Вы ничем ей не поможете, – сказал один из них врачу точно таким же тоном, каким с Марисой разговаривал Гонсало.
Тем временем Морагу, совершенно не обращая внимания на какофонию сирен, обошел парящее тело Эгги и тронул Диего за руку. Тот вынырнул из иного мира и недоуменно посмотрел сначала на шамана, затем на художницу.
– Нашел хоть какой-нибудь ее след? – спросил Морагу.
Диего покачал головой и потянулся было к висящей в воздухе Эгги, но шаман быстро оттолкнул его руку.
– Лия тоже так сделала и после этого исчезла.
– Исчезла?
Морагу кивнул:
– Да. Прикоснулась к ней – и пропала.
Несколько долгих минут все безмолвно смотрели на тело Эгги.
– Бессмыслица какая-то, – проговорил наконец Мадера. – Если дух покинул ее, тело должно было умереть. Но оно по-прежнему функционирует даже без помощи медицины пятипалых.
– А прежде чем я отозвал тебя, ты Лию там не заметил?
– Меня увлекло к месту, где я в последний раз встречался с Эгги. Но ни ее, ни этой другой женщины в том месте не оказалось, зато были другие. Консуэла со своей псиной. Калико, Рувим Маленькое Дерево, парнишка, что работает у него, и Стив Коул. И еще этот пустой человек с другой стороны резервации.
– Сэмми Быстрая Трава?
Диего кивнул.
– Стив вроде как был без сознания. Калико держала его голову на коленях, а рядом сидел Томас и размахивал перед носом отшельника черным перышком.
– Что за бред?!
– Если только он не пытался какой-то собственной магией привести Стива в чувство, – Мадера нахмурился. – Я ощущал Эгги поблизости так же ясно, как вижу сейчас тебя, но отыскать не сумел.
– Возможно, она находится в более глубоком отображении той горы, – предположил шаман. – В стране грез ведь чем дальше, тем запутанней.
– Может, ты и прав, – отозвался Мадера, – хотя меня такое объяснение не слишком устраивает. Она казалась такой близкой.
Пока шла эта беседа, Марису не оставляло чувство, будто она угодила в какой-то зарубежный сюрреалистический фильм, актеры которого хоть и говорят на ее родном языке, но без субтитров в его содержании все равно не разобраться. Каким бы простым ни казался диалог, каждое слово в нем воспринималось загадочным и неуместным, особенно на фоне сумасшедшего писка аппаратуры. Большинство упомянутых людей Марисе было незнакомо, и ей казалось, что все позабыли о более серьезной проблеме.
– А как насчет Лии? – громко спросила она. – Вы можете проследить, куда она делась? – женщина по очереди переводила взгляд с шамана на персонажа местных легенд. – И если ваша магия настолько лучше больничной медицины, почему вы не оживляете Эгги?
Тело художницы снова начало медленно вращаться в метре над койкой.
– Она права, – заявил Мадера. – Хватит болтовни. Я последую за Лией, а ты, Морагу, делай все возможное для Эгги.
Шаман поморщился и вновь схватил Диего за руку, когда тот поднялся и потянулся к художнице.
– Ты ведь не знаешь, куда ее затянуло. А если вы оба никогда не выберетесь?
Мадера вырвался:
– Прежде всего, это я виноват. Я дал Эгги дурной совет. Поэтому и исправлять должен я.
Он снова потянулся, и на этот раз шаман останавливать его не стал. Мариса затаила дыхание, однако когда Диего прикоснулся к телу художницы, ничего не произошло. Он схватил Эгги за руку, но и это лишь остановило вращение тела.
У Марисы так и упало сердце.
– Что же теперь делать? – чуть не заплакала она.
Диего убрал руку, и парящее тело возобновило вращение.
– Теперь только ждать, – произнес он. – Отныне все в руках громов.
– Кого-кого? – переспросила женщина.
– В руках великих духов.
Мариса тяжело вздохнула и посмотрела в окно. Вороны по-прежнему сидели рядком на карнизе и кружили в небе – похоже, их стало гораздо больше. Женщина медленно съехала спиной по стене и села прямо на пол. Поездка обернулась сущим кошмаром. Не надо было Алану подбивать Лию ехать сюда. Вот как теперь Мариса будет объясняться с ним и с их общими друзьями? «Ах, Лия просто исчезла… Нет-нет, не уехала, не ушла! Пропала в самом прямом смысле слова! И с тех пор я ее больше не видела», – она покачала головой. Ну нельзя же торчать тут и ждать, когда какие-то там духи соизволят их заметить! Неужели Морагу и Диего с их непонятной магией, с их невероятной способностью путешествовать между непостижимыми мирами не в состоянии сделать хоть что-нибудь?
– А если ничего не произойдет? – спросила Мариса.
Несколько долгих секунд ей казалось, что ответа она не услышит. Но затем Диего пристально посмотрел на нее и произнес:
– Что-нибудь всегда происходит.
8. Стив
Чертовщина какая-то. Женщина висит в пространстве лицом вверх, руки покоятся на груди. Она будто лежит в невидимом плавающем гробу. А когда мне удается разглядеть ее лицо, я едва не прыгаю со скалы.
Ситала хватает меня за руку.
– Ты не умеешь летать, – предупреждает она.
– Но это мой друг, Эгги Белая Лошадь.
– Знаю.
– Ты же говорила, мы в моем сознании. А в своем сознании летать я умею.
– Мы не просто в твоем сознании, – качает головой Ситала. – Мы в той части иного мира, что отображает твое сознание. Законы физики здесь по-прежнему действуют.
– Ах вот как? Как же тогда она летает? – указываю я на Эгги.
И это даже не затрагивая вопроса, какого черта она здесь вообще делает, в то время как должна находиться в больнице. Я всматриваюсь повнимательнее. Под сложенными руками блузка Эгги пропитана кровью. У меня вновь начинает раскалываться голова.
– Ну? – нетерпеливо спрашиваю я.
Так и не дождавшись ответа, я отрываю взгляд от художницы и смотрю на Ситалу. Оказывается, воронова женщина уставилась куда-то вверх. Недоумевая, я пытаюсь понять, что же она такое увидела, а затем различаю какую-то крапинку в небе. «Птица, наверно», – думаю я, но внезапно понимаю, что это еще одно тело, стремительно падающее прямо на нас.
Первая моя мысль – откуда же оно, черт побери, свалилось? Вторая – когда этот человек грохнется на камни, он как пить дать превратится в кровавую кашу. Ему, кем бы он ни был, ни за что не выжить. Хотя, может, бедняга уже скончался в полете…
Но раз мы в моем сознании, почему бы мне не попробовать что-нибудь предпринять? Например, попытаться замедлить падение и затем осторожно опустить рядом с нами? Или переместить его к Эгги?
Вот только ни черта я поделать не могу.
Мне вспоминаются слова Ситалы: «Мы не просто в твоем сознании. Мы в той части иного мира, что отображает твое сознание. Законы физики здесь по-прежнему действуют». В общем, с тем же успехом я мог бы пытаться схватить луну.
Я кладу руки Ситале на плечи и говорю:
– Сделай что-нибудь.
– И что же? – в ее глазах плещется безмятежность.
– Понятия не имею! Майнаво – ты. Ты владеешь искусством магии.
Она задумчиво смотрит на меня и молчит – минуту, час, год? – пауза кажется мне бесконечной, потому что мысли мои заняты летящим с небес бедолагой.
– Ладно, – наконец произносит Ситала, и из ее плеч вырывается пара огромных крыльев. Я отскакиваю – от неожиданности и чтобы не мешать. В воздухе кружит облако выбившихся перьев и пуха. А затем Ситала бросается вниз с края плато. Описывает плавную дугу под парящим телом Эгги и круто уходит в небо – спасать падающего.
Чего я только не насмотрелся за последние дни, но это зрелище приводит меня в восторг. Эмоции переполняют меня, сердце колотится, как сумасшедшее.
«Так выглядят ангелы», – думаю я, наблюдая, как Ситала поднимается все выше и выше и солнце озаряет ее крылья.
9. Томас
– Ты всегда такая нервная? – иронично бросила воронова женщина Калико.
Та, вероятно, намеревалась произнести что-то не менее ядовитое и уже приоткрыла рот, но Томас прервал намечающуюся перепалку:
– Помолчите.
Гордо издал сдавленное рычание, а потом грозно засопел, однако, взглянув на него, парень понял, что пес недоволен исключительно Консуэлой.
– Прекрасно! – воронова женщина полоснула гневным взглядом собаку. – Я всего лишь поддерживаю разговор.
В ее обществе Томас провел совсем немного времени, но догадывался, что намерения Консуэлы невинными назвать трудно. Она явно относилась к категории записных склочниц, способных на ровном месте устроить неимоверный скандал. Ей очень нравилось провоцировать других.
– Помолчите, пожалуйста, – повторил Томас. – Я пытаюсь сосредоточиться.
«Чтобы вытащить твою тупую теневую сестру из Стива», – подумал он. Хотя сама мысль об этом казалась бредовой. И как действовать дальше, парень не имел ни малейшего понятия. Да-да, нужно сделать волевое усилие. Ну конечно. Будь все так просто, он давно уже переместил бы себя за пределы резервации, а не на какую-то забытую громами гору в ином мире.
– Прекрасно, – снова процедила Консуэла.
Она церемонно двинулась к краю плато, где сидел Сэмми и с каменным лицом таращился в бесконечное небо.
Калико тронула Томаса за руку и очень серьезно проговорила:
– Не обращай ни на кого внимания. У тебя получится.
Парень перевел взгляд на Рувима, и тот закивал с воодушевлением.
– Магия есть магия, – изрек вождь. – Раз Морагу считает, что у тебя есть дар, тебе нужно поверить в это самому и найти способ раскрыть его.
– И здесь это сделать гораздо проще, – подхватила Калико. – Страна грез пропитана магией. Именно здесь твои предки познакомились с ней и начали практиковать.
Проще? Хм, смотря что под этим понимать. Если не знаешь вообще ни черта, о какой простоте может идти речь?
Томас вновь сосредоточился на Стиве, стараясь проникнуться оптимизмом, что в его отношении питали Рувим и Калико. Рассматривая лицо отшельника, он попытался обнаружить в чертах его лица что-нибудь подобное призракам звериных образов, восседающим на плечах или парящим над головой людей с примесью крови майнаво, которых он то и дело встречал в резервации. Конечно, какого бы то ни было звериного обличья у Стива нет и быть не может – он ведь не кикими, – но вдруг таким образом получится разгадать способ, которым чертова птица пробилась внутрь него, и выяснить место их нынешнего нахождения.
Затем Томас поднес к лицу Стива воронье перо и медленно поводил им туда-сюда. Что-то в этом движении показалось ему знакомым, и через пару мгновений парень осознал, что оно напоминает ему покачивание танцующих на церемонии сестер. А потом вспомнил, как Сантана на дне русла пересохшей речки за их домом учила танцевать маленькую Наю. Старшая сестра казалась такой уверенной наставницей! Спустя пару часов Томас поинтересовался у Сантаны, как ей удалось освоить все эти движения, ведь, насколько ему было известно, уроков она ни у кого не брала.
– А мне и не надо было чего-то осваивать! – объяснила она. – Все движения уже жили у меня здесь, – Сантана положила руку себе на грудь. – Тетушка сказала, что мне нужно всего лишь достучаться до самой себя, потому что все женщины нашей семьи умеют танцевать с самого рождения. Ная сразу поняла, что я имею в виду.
Наверное, прием хорош и для него. Раз он родился с шаманским зрением, надо научиться им пользоваться. Включить его, словно хитроумный механизм. Прозреть, так сказать… А как это сделать?
Консуэла нисколько не сомневалась в его способностях. Как и его покойная – в ином мире, напротив, живая и бодрая – тетушка Люси. Но проблема заключалась в том, что Томас не знал, что он должен увидеть.
Единственной реальностью, когда он рассматривал лицо Стива и пытался пробиться к тому, чего и сам не понимал, было воронье перо: оно само, а еще траектория и ритм его движения.
«А все-таки странно, – подумал вдруг парень, – что Ситала, решив во что бы то ни стало пробудить меня, подсунула мне в карман заколдованное воронье перо, а не одно из вороновых Консуэлы». Впрочем, она могла исходить из того, что судьбы ворон из Желтого каньона и членов семей Кукурузные Глаза и Белая Лошадь тесно переплетены между собой.
Вороны – долговязые темноволосые парни с плавающей над плечами пернатой аурой, то попадавшиеся на горных тропах и в каньонах, то забредавшие в резервацию поработать на строительстве или просто поболтать у крыльца, или сами чернокрылые птицы, которые наведывались к Тетушке, восседали на кактусах или крышах построек и оглашали окрестности своими пронзительными песнями, – крутились у его дома всегда.
От ворон мысли Томаса перетекли к сказаниям. В Расписных землях об этих птицах ходило бесчисленное количество историй, однако парню больше всего нравились сказки про Старика-Ворону, действие которых происходило то в каньонах, то в мире духов. Ребятня, посещавшая Центр общины, тоже их обожала. Томас как раз этим и занимался в Центре – читал и иногда пересказывал детям сказки, большую часть которых слышал от Тетушки, а некоторые – от Рувима и Пити Жожоба.
– Некоторые племена, – как-то обмолвилась Тетушка, – рассказывают сказки только зимой.
– Почему же мы их рассказываем круглый год? – поинтересовался тогда он.
В ответ старуха постучала костяшками пальцев ему по голове:
– Потому что черепа детей кикими такие толстые, что им приходится повторять сказки по нескольку раз, чтобы они хоть что-то усвоили из них.
Вот и у него толстый череп. Ведь каждый знает, что сказки эти поучительные. Какими бы неправдоподобными и загадочными они на первый взгляд ни казались, стоит в них разобраться, и сразу поймешь, как прожить хорошую жизнь. Томас вспомнил свою любимую, «Девушка с каменным сердцем».
* * *
Однажды подле высохшего русла Старик-Ворона повстречал девушку по имени Анна Длинные Уши, которая сидела под лунным светом и горько плакала. Она родилась с камнем вместо сердца, и ей напророчили, что никогда она не сможет полюбить.
Старик-Ворона водил Анну по всяким наставникам майнаво и духов, и они делились с нею мудростью, но она не слышала их. Наконец, когда из-за гор на востоке забрезжил рассвет, Старик-Ворона сунул руку ей прямо в грудь.
– Видишь, – сказал он. – Твое сердце вовсе не камень. Это яйцо.
Расширившимися от удивления глазами уставилась Анна на предмет, покоившийся на ладони Старика-Вороны. Она захотела потрогать его, но прежде чем пальцы ее коснулись яйца, Старик-Ворона отдернул руку и вернул его обратно ей в грудь.
Мука читалась во взгляде девушки, когда она посмотрела на старика.
– Яйцо ничуть не лучше камня, – горестно промолвила она. – С ним я тоже не смогу полюбить.
Старик-Ворона рассмеялся.
– Нет, конечно, – отвечал он. – Во всяком случае, пока не высидишь его.
– Да как же мне…
Но старик не дал ей закончить:
– Загляни в себя. Что ты видишь?
– Я… я…
И потом глаза ее снова расширились, потому что яйцо в ее груди треснуло и из него вылупился кактусовый крапивник – маленький, но уже взрослый. Он затрепетал крыльями, поднялся вверх по горлу и выпорхнул у нее изо рта. Птичка покружила вокруг головы Анны, оглашая воздух веселой песенкой, и улетела прочь.
Старик-Ворона снял маленькое коричневое перышко с губ девушки и протянул его ей.
– Все необходимое нам для движения вперед и осуществления собственных возможностей, – сказал он, – всегда можно найти внутри себя. Штука в том, что никто туда не заглядывает.
Анна взяла перышко. Она еще не совсем оправилась от потрясения, но улыбка на ее лице становилась все шире и шире. В груди ее, где вылупилась птичка, сильно и уверенно, словно цокот копыт по пустыне, билось сердце.
– Сделай амулетный мешочек и храни в нем перышко, – велел ей Старик-Ворона. – Если вдруг начнешь забывать, достань его, и оно тебе напомнит, кто ты такая.
* * *
Рука Томаса замерла, и он внимательно вгляделся в перышко, которое держал большим и указательным пальцами.
Не потому ли Ситала подсунула ему в карман воронье перо? Напомнить ему эту самую сказку и пробудить его чувства к племени и родной земле?
– Вы знаете эту штуку про время? – спросил он своих товарищей, не отрывая взгляда от перышка. – Будто прошлое, настоящее и будущее происходят одновременно?
– Ну конечно, – отозвалась Калико. – Хотя даже представить себе не могу, кто способен удерживать их все разом в голове.
– А мне не особенно-то и верится в это, – заявил Рувим. – Нелогично! Смысла нет.
«А где же он есть?» – промелькнуло в голове Томаса. Но он взглянул сначала на вождя, а потом на Калико:
– Так это правда или нет?
– Это имеет какое-то значение?
– Вряд ли.
Парень снова уставился на перо, а затем закрыл глаза. Может, в груди у него вместо сердца камень, прямо как думала о себе Анна Длинные Уши. Нечто, разобщающее его с традицией. А может, и нет. Однако он вполне может воспользоваться сказкой в качестве руководства, как живо представить тот самый взгляд внутрь себя, о котором ему столько говорили. Хотя, если уж что-то и воображать, то не камень, а яйцо. Будто внутри этого яйца сидит птица с шаманским зрением. И тогда ему остается разбить яйцо и выпустить птаху наружу.
Томас мысленно нарисовал яйцо – бледно-голубое с темными крапинками различных оттенков коричневого. А вот внутри него клювом по скорлупе бьет птица. Бьет в неспешном ритме сердцебиения, напоминающем ровное дыхание Тетушки, когда взгляд ее сосредоточен за горизонтом на чем-то, видимом лишь ей одной. И еще очень похоже на шарканье в танце сестер под аккомпанемент медленного и размеренного барабанного боя.
Наконец яйцо трескается, из пробитой дыры показывается птичья головка. Не кактусового крапивника, как у Анны Длинные Уши, а крошечной безупречной вороны, достойной своей родни из Желтого каньона. Затем парень представил, как птица пробивается вверх по глотке. Это получилось у него так хорошо, что он на самом деле ощутил ее шевеление внутри себя.
И вдруг Томас начал задыхаться – что-то непонятное перекрыло его дыхательные пути. Он поднес свободную руку к горлу и тут услышал внутри своей головы голос. Его воображение живо нарисовало высокого смуглого старика, обращающегося к нему: «Все необходимое нам для движения вперед и осуществления собственных возможностей всегда можно найти внутри себя. Штука в том, что никто туда не заглядывает».
Это был голос Старика-Вороны, резкий и хриплый, как его изображала Тетушка в сказках.
Томас ничуть не сомневался, что птица, чье продвижение по собственной глотке он ощущал, и была его шаманским зрением.
Ничего себе.
Он принялся массировать горло, чтобы как-то прочистить его, как вдруг рот его наполнился перьями. Парень закашлялся, и в следующее мгновение из его губ наружу протиснулась маленькая черная ворона.
– Что за чертовщина? – донесся до него изумленный возглас Рувима.
«Во-во», – подумал парень, хотя вслух ничего произнести не смог.
Глаза у него были закрыты, однако он видел прямо сквозь веки.
И он видел… видел так далеко… так глубоко…
Его глаза заполнило бесконечное небо, тут же закрутившееся спиралью в ярких оттенках синего. Томасу казалось, будто перед ним распростерся буквально весь мир. И то, что за его пределами, тоже.
Он был связан со всем. Стал частью неба над головой, от горизонта до горизонта. Стал таким же огромным и таким же синим. И ветер был его голосом и пел тысячу тысяч песен. Из его вен, нервов и костей проросли корни – глубоко в скалу под ним, сквозь крохотные щелочки проникнув до самого ядра земли.
Безмерность переживаемого разрывала сознание Томаса. Поддайся он, и тогда ему даже не вспомнить, кто он такой. Тогда он утратит себя самого – собственную сущность, обособленную от всего остального мира.
Как Морагу умудряется жить по-человечески, если он так видит мир?
Но внезапно – так среди туч прорывается последний луч закатного солнца – Томас понял, каким образом шаман, не теряя связь со всем в мире, сохраняет интерес к самым обыденным вещам. И этого оказалось достаточно, чтобы вернуться к собственной сущности.
С некоторым усилием Томас обратил свое вновь обретенное шаманское зрение на лицо Стива и обнаружил целый иной мир в его голове. Как бы невероятно это ни выглядело, но в нем высилась горная вершина наподобие здешней, и на ней стоял тот, другой Стив. Запрокинув голову, отшельник сосредоточенно смотрел на женщину, выглядящую в точности как Консуэла, только с огромными черными крыльями. И она несла какую-то белую женщину.
Нет, это не Консуэла. Это наверняка Ситала, практически в человеческом обличье, не считая крыльев. И скорее всего, она исполняет какое-то распоряжение Консуэлы. Вспомнив свои сегодняшние приключения, Томас проникся сочувствием к ее новой жертве, кем бы та ни являлась.
Ну уж нет!
Парень напряг волю и выдернул Ситалу наружу. Ему пришлось уклониться в сторону, когда призрачный ворон выскочил из тела Стива – глаза горят, клюв раскрыт в пронзительном крике, хотя ни единого звука не слышно. Птица восстановила равновесие и взмыла почти вертикально вверх. Томас одним движением вскочил на ноги и встал между Стивом, Калико, Рувимом и вороном, пикирующим на них.
Парень ощутил, как вокруг него для защиты собираются ветры. А небо – небо обернулось для него сплетением магической силы, ожидающей его повелительного гласа. Томас стоял недвижим, впившись невидимыми корнями в недра горы.
– Эти трое под моей защитой! – вскричал он, подняв над головой воронье перо. – Ты бессильна перед нами! – слова, судя по всему, на птицу действия не возымели, и тогда парень приготовился к удару призрака, но в последний момент Ситала вышла из пике и улетела прочь.
Томас наблюдал за птицей, пока она не скрылась из виду, а затем стал следить за ней посредством обретенной связи с небом и ветрами.
– Как Стив? – бросил он, не отрывая взгляда от точки, где исчезла Ситала.
– Без изменений, – отозвалась Калико.
Рувим уставился на парня и спросил:
– С кем ты разговаривал?
Томас склонился над Стивом и сосредоточил на нем шаманское зрение.
И ничего не увидел. Ему больше не удавалось заглянуть в сознание отшельника, тесная связь с землей и небом прервалась.
– Нет, – прошептал парень.
Он потерпел поражение. Хоть Томасу и удалось вытащить Ситалу из Стива, его самого он так и не вернул.
И магическая сила исчезла. Он вновь стал ничем не примечательным отпрыском рода Кукурузные Глаза, обычным недотепой-кикими, застрявшим в ином мире, где-то на пустынной горной вершине, с бесполезно зажатым в пальцах вороньим перышком и нарастающим внутри чувством глубокой утраты.
Парень вздрогнул от неожиданности, когда Рувим положил руку ему на плечо.
– Томас? Что сейчас произошло?
– Вы не видели призрачного ворона?
Вождь покачал головой.
– Мне удалось вытащить птицу из Стива, – проговорил парень. – Но теперь моя магическая сила исчезла. Как вернуть его сюда, я не знаю…
Калико осторожно переместила голову Стива с коленей на землю и поднялась.
– Тогда сделаем это по-моему, – процедила она и двинулась через плато к Консуэле, все так же нависающей над Сэмми.
