Текст книги "Ветер в его сердце"

Автор книги: Чарльз де Линт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)

18. Стив

Я сижу и размышляю, правильно ли поступил, отказавшись от помощи Калико. Она появилась в участке племенной полиции – возникла из ниоткуда на стуле напротив меня, когда Джерри отлучился в соседнюю комнату ответить на телефонный звонок. И предложила сбежать немедля. А я ответил, что так поступить не могу, и попытался ей объяснить.

Сомневаюсь, что она меня поняла.

Ведь заварившаяся каша не связана с Сэди, равно как и с ее папашей и вымышленным похищением – а только с Сэмми, отколовшим этот грязный номер. Ему, естественно, не понравилось, что мы с Калико отняли у него голову Дерека. По крайней мере, задержали меня именно по этой причине.

Остается только гадать, что затеял отец Сэди. Его заявление о похищении дочери мною и Рувимом – полнейшая чушь, граничащая с бредом. Это все понимают, но соблюсти формальности все равно придется. Но разобраться во всем необходимо прямо сейчас, иначе ситуация выйдет из-под контроля и мы с Рувимом окажемся в тюряге в ожидании суда. А если я пущусь в бега – точнее, просто исчезну из участка племенной полиции, – это лишь отсрочит неизбежное и приведет к еще худшим последствиям. Да и не могу я бросить Рувима.

– Я приму твою помощь, если все обернется совсем паршиво, – заверил я Калико. Она нахмурилась. – Но сначала я предпочитаю попробовать по-своему.

Моя подруга смерила меня взглядом и кивнула.

– Хорошо. На случай, если вдруг передумаешь, просто позови меня. Я буду слушать.

И она исчезла, как раз когда Джерри в соседней комнате повесил трубку.

По возвращении он озирается по сторонам и произносит:

– Мне показалось, здесь кто-то был.

– He-а, – качаю я головой. – Только я и духи.

Какое-то время он сканирует меня пытливым взглядом, после чего изрекает:

– Ты вроде подобными вещами не увлекаешься.

– Ты про обычаи кикими?

Полицейский кивает.

– Но это не значит, что у меня нет собственных обычаев.

Джерри снова медленно оглядывает помещение.

– Надеюсь, эти обычаи не подразумевают похищение девочек-подростков.

– Ты ведь не думаешь, что я пошел на такое.

– Нет, – отвечает он. – Но я мог допустить ошибку, и пускай Реджинальд Хиггинс тот еще фрукт, в одном ему не откажешь: не дело, а чертовщина какая-то.

Не успеваю я собраться с мыслями, как дверь участка распахивается и входит Рувим. И впервые за все это время я задумываюсь, как нам выкрутиться, если не получится убедить Джерри в своей невиновности.

* * *

– Но ты же понимаешь, что все это брехня! – кричит в сердцах Рувим.

Мы с ним сидим за столом напротив Джерри и препираемся два часа подряд. Солнце неторопливо поднимается все выше и выше, тени растут, а воздух нагревается. Я стараюсь не думать о том, что давно уже спал бы в трейлере или хотя бы брел по горной тропинке, кабы не эта бредятина. Естественно, я не сидел бы здесь, не приди мне в голову блажь сыграть Белого Рыцаря[13]13
  Персонаж сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье».


[Закрыть] для Сэди. Но что мне оставалось делать? Оставить девчонку на обочине шоссе, где ее вышвырнул папаша?

– Сэмми примазался к этой афере, – продолжает Рувим, – потому что из-за нас у него возникли неприятности с одним из клиентов-охотников. Его бредни даже не совпадают с заявлением папаши! Так какого черта мы здесь делаем?

– Мне необходимо…

– А кстати, что с папашей-то случилось? – перебиваю я Джерри. – Его вроде задержали.

– Ну да. Я доставил его сюда, в участок. Он поорал немного, а через некоторое время помощник из управления шерифа отвез его домой.

– А потом ты замутил с Сэмми.

– Ничего я с ним не «замутил»! Он явился в управление шерифа, и они потребовали задержать вас.

– Ну а как же, – не унимается Рувим, – заставили тебя поплясать под их дудку.

Джерри вздыхает.

– Я понимаю, что их показания не сходятся. Но Сэмми – уважаемый бизнесмен, и если он выступает с подобными обвинениями, да еще касающимися несовершеннолетней, мы обязаны их рассмотреть.

– Я тоже уважаемый бизнесмен, – парирует Рувим. – Но конечно же, куда моей лавчонке до казино.

– Дело не в размахе бизнеса, и ты отлично это понимаешь.

– Возможно. Но на твои вопросы в участке отвечаю я, а не он.

– Он уже дал показания в управлении шерифа.

– Значит, мы тоже даем показания и уходим? – уточняет Рувим.

– Не все так просто.

– Двадцать моих псовых братцев скажут тебе, где я находился ночью в четверг.

– Нисколько не сомневаюсь, – отвечает Джерри. – Но любой человек за пределами резервации сочтет ручательство твоих парней пристрастным, а Стив вот и вовсе говорит, что всю ночь он провел в пустыне в одиночестве. Одного его слова для подтверждения недостаточно.

Он переводит взгляд с меня обратно на Рувима.

– Пойми, раскрыть дело о похищении, доставить арестованного в кабинет окружного прокурора и спасти жертву – это же мечта каждого копа, будь он хоть федералом, хоть из управления шерифа. Да хоть из Бюро по делам индейцев. От повышения ни один не откажется.

– А как насчет племенной полиции? – вопрошает Рувим. – Она тоже об этом мечтает?

– Шеф мечтает, – пожимает плечами полицейский.

– А ты?

Взгляд Джерри устремляется в невидимую даль.

– Знаете, когда я был счастливее всего? Когда пас овец на дедовских пастбищах. Отец мой отчалил в родео-турне, и мы с младшей сестренкой Энни и матерью перебрались к ее родителям. По отцу я скучал, но, черт побери, как же мне нравилась жизнь на ранчо. Особым богатством похвастаться мы не могли, но выращивали тыквы, кукурузу и бобы, овец вот разводили, так что нам вполне хватало. В школу я пошел только в десять и думал, что помру, когда меня забрали из-под того расписного неба.

– К чему ты клонишь? – интересуется Рувим.

Я трогаю его за руку:

– Пускай закончит.

С подобной стороны Джерри мне прежде не раскрывался, но я отлично его понимаю. Раз оказавшись среди этих пыльных холмов, уезжать отсюда уже в жизнь не захочешь. Лишись я всего, что здесь имею, сердце мое разобьется на мелкие кусочки – и навряд ли когда заживет.

– Мама любила своих родителей, – продолжает Джерри. – Уважала их, конечно же, но хотела для меня и Энни большего. Семья наша всегда относилась к традиционалистам, но она настояла, чтобы я стал копом. Поэтому-то сейчас я здесь и сижу. И я не могу выступать ни за традиционалистов, ни за казиношную клику. Чтобы делать свою работу как должно, я не могу принимать чью-либо сторону.

– Ну и? – не терпится Рувиму. – Для нас-то что это значит?

– Это значит, что свою работу я воспринимаю серьезно. Это значит, что если управление шерифа требует допросить вас обоих, именно так я и поступлю. Точно так же я планирую лично допросить Сэмми. Для меня важно докопаться до сути происходящего, а не заработать очки. Мне плевать, кто на кого валит – вы на Сэмми, или он на вас. И мне плевать, если кто-то добивается повышения. Для меня не это главное. Главное во всей этой истории – девочка-подросток и то, что с ней произошло.

Рувим хлопает ладонью по столу.

– А я тебе говорю – мы не имеем к ней никакого отношения!

Это не совсем правда – уж точно касательно меня. Я всецело понимаю чувства Джерри. Похвально, что в первую очередь его волнует Сэди. Но мне известно, что все это действительно брехня – и что рассказывает ее отец, и что якобы видел Сэмми. И я знаю, что Сэди ничего не грозит. Да сейчас она в большей безопасности, чем когда жила с этим куском дерьма, своим папашей.

– Мне нельзя показываться в управлении шерифа или ФБР, – объявляю я.

– Слушай, я прекрасно понимаю, что тебя что-то привело на наши холмы, – кивает Джерри. – И я никогда не спрашивал тебя, почему ты здесь, и никогда не пытался докопаться до этого сам – потому что ты всегда был хорошим членом нашей общины. Но теперь мне нужно, чтобы ты перестал прятаться. Ты должен мужественно принять то, от чего ты там сбежал, черт подери. Ты должен помочь мне. Под угрозой жизнь молоденькой девушки.

– Я живу здесь вовсе не потому, что совершил какое-то преступление.

Полицейский пожимает плечами.

– Мой дед говаривал, что наша земля не прощает ошибок, но на ней можно обрести прощение. Приходи с открытой душой, поживи здесь достаточно долго, и солнце и пустыня выжгут все, что ты принес собой.

– Некоторые вещи не заслуживают прощения, – отвечаю я.

Джерри сочувственно смотрит на меня. Я верю в его искренность, вот только он понял все неверно.

– Так что же ты совершил, Стив?

– Ничего я не совершал. Я допустил, чтобы кое-что совершилось, и если мне придется общаться с твоими дружками-копами, все это снова навалится на меня.

– Так ты сообщник.

– Только не в том смысле, в каком ты думаешь. Ничего противозаконного.

– Девочка…

– Я сказал тебе правду. Я был в пустыне. Рувим и я не похищали ее. На твоем месте я как следует потряс бы ее старика.

Я отодвигаю стул под собой и встаю.

– Сядь, – велит Джерри.

– Нет, с меня хватит.

– Не заставляй меня бросать тебя в камеру!

– Ты вправду думаешь, что камера меня удержит?

Он определенно вспоминает, как мы с Калико появились буквально ниоткуда на стоянке Центра общины.

– Не делай этого, – говорит полицейский. – Я могу тебе помочь.

Рука его ложится на кобуру.

– Слушай, – говорю я, – давай по существу. И ты, и мы прекрасно знаем, что если нас получат другие копы, мы автоматически будем признаны виновными. Они только и увидят какого-то отшельника да индейца – и простое решение свалившейся проблемы. Да они даже слушать нас не станут, и ты ни черта не сможешь для нас сделать.

– Я не могу позволить тебе уйти, – заявляет Джерри. Он хватается за рукоятку своего пистолета, но прежде чем успевает вытащить оружие, Рувим оказывается подле него и просто давит рукой полицейскому на плечо, так что тот не может ни достать пистолет, ни встать. Пускай псовые братцы и не майнаво, они все равно быстрее и сильнее обычного человека. Джерри упорно, но тщетно сопротивляется. Свободной рукой он пытается освободиться от хватки Рувима, однако с тем же успехом мог бы и стараться приподнять свой патрульный автомобиль.

– Да вы с ума сошли, что ли? – сдается в конце концов Джерри. – Это же сопротивление аресту. Сами же говорите, что вам нечего скрывать, так какого черта все перечеркиваете своим побегом?

Рувим наклоняется поближе к нему.

– Существует два мира, – говорит он. – И мы оба прекрасно это знаем. Сейчас ты пытаешься заставить обитателя одного мира подчиниться законам другого – а этому никогда не бывать. В моем мире человек не станет делать неправильной на его взгляд вещи только потому, что ему велят так поступить. Хочешь сунуть нос в вонючую жопу Сэмми – пожалуйста, дело твое, но нас ты в нее не затащишь.

Джерри вновь пытается оторваться от стула, но хватка Рувима не оставляет ему шансов.

– Да пошел ты! – вопит полицейский. – Сэмми тут ни при чем!

– Ах, вот как? Тогда, может, поговорим с ним все вместе да посмотрим, что он скажет, – Рувим бросает на меня многозначительный взгляд. – Стив!

Пару секунд я хлопаю глазами, потом до меня доходит, и я быстро обхожу стол и хватаю псового вожака за бицепс. И он тут же перетаскивает нас в иной мир. Стул Джерри путешествия не совершает, и полицейский немедленно валится на задницу на песок. На удивление, он быстро приходит в себя и поднимается на ноги. Рука его снова тянется к пистолету, правда оружия в кобуре уже нет.

Рувим завладел пистолетом сразу же после перехода и теперь выщелкивает из него обойму и швыряет ее в кусты. Затем проверяет патронник и, найдя таковой пустым, возвращает пушку Джерри.

– Ну а теперь поболтаем с Сэмми, – говорит он.

Полицейский ошалело оглядывается по сторонам, и я вполне понимаю его замешательство. Участка племенной полиции как не бывало, равно как и всего привычного его глазу. Куда ни кинь взгляд, всюду на многие километры простирается лишь пустынный кустарник.

Какое-то время Джерри таращится на бесполезный пистолет, затем сует его в кобуру и отряхивает пыль с джинсов.

– Ну и где мы, черт побери? – вопрошает полицейский с непроницаемым видом, хотя явно кипит от злости, что неудивительно после снесенного унижения.

– Мог бы и не спрашивать, – отвечает Рувим, – но это мой мир, – он разводит в стороны руки. – Здесь мы поступаем по-другому. О человеке у нас судят по весомости его слов и поступкам. Поэтому-то мы с Сэмми будем разговаривать здесь.

– Это ничего не изменит.

Рувим кивает.

– Ну тогда мы закончили. Пошли отсюда, Стив.

– Стойте! – кричит Джерри. – Вы не можете бросить меня здесь!

– Почему же? – вопрошает Рувим с неподдельным интересом. – Сам-то собирался передать нас управлению шерифа и умыть руки. Мы поступаем аналогично.

– Только я не… – начинает Джерри, но тут же осекается.

– Не похищал белую девочку? – заканчивает за него Рувим.

Полицейский опускает глаза, а Рувим обращается ко мне:

– Вроде как человек считается невиновным, пока не докажут обратное? Сдается мне, только не в случае, когда у кое-какого индейца водятся деньжата! Тогда он может замутить любое дерьмо, и его шестерки подсуетятся и сделают, как ему выгодно.

– Ты же знаешь, что это не так! Просто стандартная процедура допроса подозреваемых в случаях, подобных этому.

– Да ты хоть слышишь, что несешь? Почему бы тебе не выразиться простыми словами, а не пытаться прикрыть свою брехню полицейским жаргоном?

– Я не…

– И как я уже сказал, что-то было не видать Сэмми у тебя в участке.

– Я же объяснял! Его допросили в управлении шерифа.

– Вот-вот, а ты взял показания у нас.

– Они все равно хотят вас допросить.

– Вот и прекрасно, – кивает Рувим. – Мы их подождем.

Джерри утирает пот со лба и смотрит на меня, надеясь на поддержку. Однако я и бровью не веду.

– На этот раз ты прикрываешь не того индейца, Джерри, – продолжает Рувим. Глаза его пылают гневом. – И не надейся, что я позабуду, как ты притворялся, будто веришь нам. Твой дедуля от стыда бы сгорел, увидев, какой мразью ты стал.

Удар ниже пояса, и он достигает цели.

– В мире существует не только черное и белое, – мямлит полицейский. – Иногда ради большего блага приходится идти на компромисс.

– В моем мире серого нет, – отмахивается Рувим. – Поторчи здесь да подумай над этим.

– Верни меня обратно, – говорит Джерри. – О принципах поспорим, когда девочка будет в безопасности.

– Ага, – кивает псовый вожак, – она ведь важнее. Вполне ожидаемо от «яблока» вроде тебя.

Красный снаружи, белый внутри[14]14
  «Яблоко» – презрительное прозвище индейца, живущего в соответствии с культурными ценностями белых.


[Закрыть].

Глаза Джерри мгновенно вспыхивают яростью. Он замахивается на Рувима, но тот с легкостью уходит от удара. Полицейский теряет равновесие, и вожак псовых братцев придает ему дополнительный импульс, легонько толкая носком ботинка. Джерри вновь оказывается на заднице на песке.

Я ощущаю себя прескверно. Все это зашло слишком далеко. Но если бы Джерри знал то, что знаю я, возможно, он бы меня понял. Ведь я тоже забочусь о Сэди. И не собираюсь отступать из-за того, что Сэмми точит на меня зуб. И совершенно не намерен общаться с другими представителями закона.

Пока Джерри сидит на песке, Рувим тычет в него пальцем:

– Только черное и белое! Только правильно или неправильно! И никаких оттенков и компромиссов в нашем мире!

Полицейский поднимается на ноги. Против моих ожиданий, он не бросается снова на Рувима, но держится от него подальше. И опять отряхивает штаны. Гнев Джерри еще не остыл, но теперь он осторожен – похоже, до парня только сейчас дошло, что за яму он сам себе выкопал. Без нашей помощи ему отсюда не выбраться. И похоже, он не уверен, что мы позволим ему выбраться самостоятельно.

И все же он коп, и коп крутой – иначе никак, поскольку в резервации водятся и по-настоящему опасные типы, – и потому в конце концов напускает на себя храбрый вид.

– Здорово, наверно, быть таким уверенным в себе, – отзывается Джерри.

– Приходится, – отвечает Рувим. – Ведь я вождь племени. От ошибок я не застрахован, но стоит мне принять решение, и я обязан считать его верным. Обязан считать его единственным.

– Хм, завидую подобной роскоши. Мне-то за все приходится отвечать перед начальством.

– А я ответственен перед Женским советом. Но они мне доверяют. Стоит мне лишиться их доверия, и меня заменят в мгновение ока.

Их разговор начинает ходить по кругу, и я не знаю, как его остановить. Может, им и нужно выяснить отношения, однако сейчас для этого не время и не место.

Я собираюсь все это выложить, но вдруг замечаю, что Рувим уставился куда-то мне за спину. Он щурится, пытаясь что-то рассмотреть. Я оборачиваюсь и вижу вдали Калико и Сэди. Между нами висит марево раскаленной пустыни.

– Это что еще за чертовщина? – восклицает Рувим.

Здесь я с ним всецело солидарен.

– Кто это с твоей подружкой? – спрашивает Джерри, когда пара приближается.

Я не утруждаю себя ответом. А потом и вовсе не знаю, что говорить, потому что Сэди вдруг напускает на себя испуганный вид и, указывая на меня пальцем, кричит:

– Это он! Он меня изнасиловал!

19. Лия

По пути от мастерской к дому Эгги молчала. Стоило женщинам выйти наружу, и собаки разом поднялись и почетным эскортом двинулись вместе с ними, поднимая лапами фонтанчики пыли.

Лия остановилась на секундочку посреди двора, очарованная зрелищем красных холмов, словно уплывающих вдаль в плавном танце. Ее так и распирало от восторга, и она могла бы стоять и любоваться видом хоть все утро, но, увы, ее окликнула Мариса. Лия, вздрогнув от неожиданности, быстро нагнала подругу, и они вдвоем вошли следом за художницей в дом. Свора по обыкновению разлеглась на брусчатке перед кухонной дверью, за исключением рыжей псины, увязавшейся за людьми.

– Я приведу девочку, – произнесла старуха.

Она скрылась в небольшом коридорчике, оставив подруг восторгаться огромным количеством портретов майнаво, развешанных или прислоненных к стенам по пять-десять штук. Работы буквально излучали жизнь; яркие цвета и поразительные образы складывались в вереницы историй, хаотично переплетающихся и сталкивающихся друг с другом, и Лие хотелось записать их в той же восхитительной сумятице, в какой они и возникали в ее голове. Глядя на полотна Эгги, она нисколько не сомневалась, что это настоящие портреты. Так же как не сомневалась, что посредством нанесения красок на холст действительно можно призвать существ из иного мира.

Лия бросила взгляд на Марису и, продолжая неспешный осмотр, спросила:

– Почему ты не рассказала мне про Изабелл?

– Не мне о ней рассказывать, – отозвалась та.

– Но ты ведь считала, будто искусство Эгги обладает той же магией, разве нет? И мне кажется, раз уж мы проделали столь долгий путь из-за этого предположения, благополучно от меня утаенного, я тоже имею право знать!

Мариса криво усмехнулась.

– Но мои надежды не оправдались.

– Ну так расскажи мне…

Лия осеклась – вернулась Эгги, причем одна.

– Она ушла.

– Куда ушла? – не поняла Мариса.

– Откуда мне знать? – пожала плечами старуха. – Она трудный ребенок.

– Но кто она такая? – спросила Лия.

– Ее зовут Сэди. Мне о ней известно только то, что ее выкинул в пустыне собственный отец. Один мой друг нашел ее и привел сюда.

Лия вспомнила электронный адрес, сообщение с которого и позвало ее в путь, – sadinsan@gmail.com. Таковой вполне мог подразумевать «Сэди в Санто-дель-Вадо-Вьехо».

– Значит, это она прислала мне письмо, – заключила она.

– Вероятно. Я хотела расспросить ее.

Эгги подошла к штабелю картин у стены, вытащила одну и принесла ее гостьям.

– Она запросто могла сфотографировать эту работу на камеру ноутбука и отправить вам.

Лия принялась рассматривать портрет: изображенный на нем мужчина походил на состарившегося Джексона Коула даже больше, чем на прикрепленной к письму фотографии.

– И кто вам позировал? – спросила она.

– Мой друг Стив.

– А фамилия какая?

– Никогда не спрашивала, – пожала плечами Эгги.

– Значит, вы не близки?

– Этого я не говорила. Я только сказала, что не спрашивала. Для меня важно, кем человек является сейчас, а не кем он был когда-то. Я принимаю то, что мне говорят, и не требую большего.

Пожалуй, подобный альтруизм – редкая штука, подумалось Лие.

Она порылась в сумке и достала книгу «Горящее сердце. История Джексона Коула» – свою первую работу о группе. Полистав, отыскала отчетливую фотографию Коула.

– Не кажется ли вам, что ваш друг Стив мог бы выглядеть вот так лет сорок назад?

Старуха взглянула на снимок и пожала плечами.

– Как знать? Да это и неважно. Важно, что есть сейчас, а не сорок лет назад, – она вернула книгу. – А теперь посмотрим, получится ли отыскать девочку. Что скажешь, Руби?

Вопрос был обращен к рыжей собаке, которая, явно понимая хозяйку, навострила уши и двинулась к двери.

Лия и Мариса переглянулись.

– Руби, значит… – заговорила Лия. – Она и есть эта ваша… Ну, вы говорили…

– Майнаво?

Писательница кивнула.

– Они не мои майнаво, – ответила хозяйка. – И вам лучше спросить у самой Руби.

Псина повернула голову и уставилась на Лию своими темно-карими глазами, обезоруживающе светящимися умом.

– Э-э, может, как-нибудь в следующий раз, – промямлила женщина.

Эгги рассмеялась и открыла дверь. Какое-то время Руби не отрывала взгляда от Лии, затем последовала за старухой. Снаружи собака сразу возглавила процессию и повела компанию по извилистой тропинке меж кактусами и кустарником. Для своего возраста Эгги двигалась с поразительным проворством, Мариса шагала следом. А Лия держалась позади, пытаясь одновременно осматривать окрестности и не отставать от подруги и художницы.

Увы, задача оказалась невыполнимой. Местность полностью отвечала всем тем образам, что воображение рисовало Лие прошлой ночью во дворе мотеля, и ей так хотелось разглядывать красоты неспешно, а не нестись за остальными. Переплетенные заросли опунций и чоллы вызывали у нее такой же восторг, что и вздымающиеся пики карнегий. А количество крылатых и четырехлапых обитателей пустыни превзошло ее самые смелые ожидания. Вот семенящая перепелка. Кролик, испуганный внезапной встречей не меньше самой Лии. Взмывающие в небо белые голуби. А вот самая что ни на есть кукушка – естественно, совершенно не похожая на запомнившегося из детства мультяшного персонажа[15]15
  Имеется в виду один из главных героев серии мультфильмов «Дорожный Бегун и Хитрый Койот».


[Закрыть].

Она остановилась возле кучки камней, заметив какое-то коричневое мельтешение, и была вознаграждена зрелищем улепетывающей ящерки.

– Лия! – поторопила ее Мариса.

Писательница бросилась вдогонку, радуясь про себя, что надела сникеры – по такой неровной поверхности в другой обуви не побегаешь. Следуя зову подруги, Лия оказалась подле холма, на вершине которого ее и дожидались женщины и собака. Оттуда она увидела внизу двухрядную асфальтовую дорогу, послушно огибающую все очертания предгорий.

– Здесь след обрывается, – объявила Эгги.

Лия снова вгляделась в подножие холма.

– Вы думаете, ее кто-то подобрал на машине?

– Нет, – возразила старуха. – След обрывается прямо здесь. Досюда она дошла, но затем перенеслась в иной мир.

– В иной… мир, – эхом отозвалась Лия.

Эгги кивнула.

– Да как же это?.. – Лия повернулась к подруге, и та пожала плечами и прокомментировала:

– Я точно знаю, что нумены Изабелл были призваны ее искусством из какого-то другого места. Потому верю в существование иных миров.

– Но сейчас-то искусство ни при чем.

– Ни при чем, – согласилась Мариса. – Но с чего ты решила, будто способ перемещения меж мирами только один?

– Я с ума сейчас сойду!

– Так вы все еще хотите поговорить с Сэди? – спросила Эгги.

Лия смущенно кивнула.

– Тогда и мы должны перейти туда.

Лия задумалась о неведомом крае, куда ее сейчас приглашали. Как там пел Дилан? «Можно вернуться всегда, но собой уже никогда»[16]16
  Строчка из песни Боба Дилана «Миссисипи» (2001).


[Закрыть]. И в старинных преданиях про сказочные страны говорится то же самое – вернувшись оттуда, прежним уже не будешь. Правда, сейчас Лию ждет только новый отрезок пути, ведь само странствие началось давным-давно, когда она прочла дневник Эйми – именно тогда ей пришлось сделать первый шаг.

Да и потом, разве не любое путешествие меняет человека? Взять хотя бы прошлую ночь – Лия помнила охватившие ее чувства во дворике мотеля и то, как подействовал на нее разговор со стариком Эрни. Пустынный ландшафт, бедственное положение людей…

Изменение ведь необязательно произойдет в худшую сторону. Но шагнуть неизвестно куда… Страшновато.

– Хорошо, – отозвалась наконец Лия.

Эгги протянула им руки.

– В какой-то момент вы можете ощутить дискомфорт, но это быстро пройдет.

Лия и Мариса переглянулись. Мариса изогнула бровь, Лия пожала плечами, а потом они улыбнулись друг другу и, взяв художницу за руки, позволили той перенести их в иной мир. А первой шагнула в него рыжая Руби.

Хоть Лия и понимала, что очеловечивает собаку, искорка смеха в темных глазах псины ей вроде и не привиделась.