Текст книги "Ветер в его сердце"

Автор книги: Чарльз де Линт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

13. Мариса

В палате царила тишина. Морагу, склонив голову, стоял возле койки Эгги. Молился он или просто размышлял, этого Мариса сказать не могла. Диего, обосновавшийся с другой стороны постели, смотрел в окно, где на карнизе по-прежнему кучковались притихшие вороны, – впрочем, вряд ли он обращал хоть какое-то внимание на птиц. Мэнни, один из вороньих братцев, занял позицию у изножья постели – устроился верхом на стуле. Уперевшись подбородком в скрещенные на спинке руки, он не сводил с раненой художницы глаз.

А Мариса, ощущая себя совершенно разбитой, так и сидела на полу, прислонившись к стене и вытянув ноги. Взгляд ее скользил от окна к койке Эгги и обратно, а настроение болталось где-то между «скверное» и «подавленное», причем молчание новых товарищей не вселяло надежды на то, что в ближайшее время ожидаются перемены к лучшему.

В конце концов женщина достала мобильник и обнаружила два новых сообщения от Алана. Она принялась было отвечать на последнее, а потом, стерев ненужные буквы, нажала на вызов.

– Привет, – послышалось в трубке. – Надеялся услышать тебя.

От одного звука его голоса Мариса почувствовала себя бодрее.

– И тебе привет!

– Ну так и что произошло с Джексоном Коулом?

– Помнишь историю с Изабелл? Ту, о которой мы никому не рассказываем?

Ей показалось, что она видит, как пораженный Алан напряг спину и выпрямился:

– Ты хочешь сказать, он нумен?

Диего с любопытством взглянул на Марису, словно услышал ответ Алана.

– Нет, он оказался Стивом, кузеном Джексона, – ответила Мариса.

– Если нарисованная картина не вытащила Джексона Коула из… – начал было Алан, но Мариса перебила его:

– Я не о Джексоне. О месте, откуда происходят нумены Изабелл. Я побывала на другой стороне. А Лия и вовсе где-то там пропала.

– Эй-эй, погоди! Где ты побывала?

– В ином мире. Или в одном из иных миров, не знаю. Странно, но он оказался похож на наш собственный, только без всяких признаков присутствия человека. Ни дорог, ни домов, вообще ничего. Во всяком случае, так было там, где очутилась я.

– Ты в порядке?

– Да вроде. А ты понял, о чем я говорю? Лия пропала.

Мариса вкратце пересказала их приключения за день, закончив на фантастическом моменте, когда Лия запрыгнула на постель Эгги и исчезла. Во время повествования она поглядывала на раненую художницу. Тело Эгги все так же плавало над койкой и медленно вращалось, словно подхваченный бризом сухой лист. Напоследок Мариса описала и это зрелище.

– Зря я уговорил Лию поехать туда. Да еще и тебя втравил, – вздохнул Алан.

– Откуда тебе было знать, что все пойдет вразнос? И по правде говоря, я целую вечность не видела Лию такой радостной и воодушевленной. Возможно, чтобы выбраться из домашней и всякой другой рутины, Лие требовалась не новая книга о Джексоне, а хорошая встряска. Не просто впечатления от туристической поездки, а нечто совершенно другое – более глубокое, что ли. Она поговаривала о серьезном журналистском расследовании, которое хочет провести здесь. И когда выяснилось, что Стив – всего лишь двоюродный брат Джексона, ничуть не расстроилась…

– А теперь она исчезла…

– Да! Черт бы все это побрал… – вздохнула Мариса. – Самое мерзкое, что я не знаю, как теперь быть.

– Я прилечу первым же рейсом.

Мариса понимала, что ей следует сказать что-нибудь вроде: «Ты не обязан так поступать», или: «Мы все равно не сумеем ей помочь». Но Марисе, винившей себя за то, что произошло с подругой, действительно нужно было, чтобы Алан приехал, чтобы оказался рядом, подставил надежное плечо. В грядущем испытании, в чем бы оно ни заключалось, без его поддержки ей никак было не обойтись. Наверное, первым делом придется сообщить об исчезновении Лии в полицию… Но как, черт возьми, подать заявление о человеке, пропавшем без вести в ином мире?

– Мариса? – окликнул ее Алан.

– Мне бы этого очень хотелось, – призналась она. Алан произнес несколько ободряющих фраз и отключился – видимо, занялся изучением расписания.

Мариса намеревалась убрать телефон, но, помедлив минуту-другую, включила камеру и сделала несколько снимков, а затем сняла и небольшой ролик с парящей над больничной койкой художницей. Дело в том, что она вспомнила, как реальность истории с нуменами Изабелл постепенно стиралась из ее памяти – ускользала, испарялась, как туман под лучами утреннего солнца. Никаких доказательств о происшедшем не сохранилось, и они с Аланом не забывали эту историю только потому, что то и дело обсуждали ее и ее последствия.

Что ж, на этот раз доказательством Мариса обзавелась. Показывать все это кому-нибудь кроме, естественно, Алана, если к его приезду ситуация хоть как-то разрешится, она не собиралась: даже их друзья решат, что все запечатленное – какой-то хитрый трюк или монтаж. Убеждать людей непричастных в реальности происходящего бессмысленно. А ей запись послужит напоминанием.

Вдруг Мариса заметила, что на нее с ухмылкой смотрит Мадера.

– Вы прямо как детки, что живут у меня, – проговорил он. – Не поверят собственному опыту, пока не посмотрят на картинки на своих телефонах.

Мариса, вспомнив о десятках посещенных за последние несколько лет концертов с их непременным атрибутом – морем поднятых над толпой телефонов, начала объяснять:

– Нет, это для другого…

Ее речь была прервана самым драматичным образом: тело Эгги рухнуло на постель. Отчаянно заскрипели под весом художницы пружины. Грохнулся на пол стул, свернутый стремительно вскочившим Мэнни. А в воздухе прямо над Мадерой – Мариса еще не успела осознать хотя бы неожиданное возобновление действия законов гравитации над Эгги – возникла Лия. И персонаж местных легенд, видимо, каким-то шестым чувством узнавший о ее появлении, сделав шаг назад, вытянул руки и поймал падающую женщину с такой непринужденностью, будто они репетировали этот трюк бессчетное количество раз. Затем Мадера осторожно поставил Лию рядом с койкой, придерживая за плечи, чтобы женщина восстановила равновесие.

А пришедшая в себя художница приподнялась на кровати и огляделась по сторонам. Взгляд ее остановился на Лие, и она произнесла:

– Хм, а вы интересная девушка!

Та захлопала глазами.

Замешательство Лии, как, впрочем, и всех остальных, было вполне объяснимо – никому и в голову не могло прийти, что, вынырнув из комы, старая леди произнесет нечто подобное!

Усилием воли одолев внезапно навалившуюся слабость, Мариса вскочила на ноги и бросилась к Лие. Мадера деликатно отошел в сторонку, и она обняла подругу.

– Ты в порядке? – Мариса немного отстранилась и вгляделась в лицо Лии. – Я так за тебя волновалась!

Та кивнула, не сводя глаз с Эгги, но вниманием художницы уже завладел Мадера:

– Чем ты только думала? – рявкнул он. – Как ты могла просто взять и сдаться?

– И вовсе я не сдалась, – возразила Эгги, – я… даже не знаю, как сказать. Пожалуй, просто устала. Я ведь всего лишь человек. И не могу нести бремя дополнительных лет с той же легкостью, что и майнаво вроде тебя.

– Что еще за дополнительные годы? – не сдержалась Мариса.

Художница ее, похоже, не услышала. Или не захотела отвечать.

– Человек, который проводит много времени в призрачных землях, – пояснил Мэнни, – живет гораздо дольше обычных людей.

– А я провела там времени гораздо больше, чем кто-либо другой, – вздохнула Эгги. – Сначала-то кажется чудом, но под конец мечтаешь только о сне. И чтобы ветер унес твой прах к предкам… Нет, желания умереть я не испытываю, – художница обернулась к Морагу, словно заметив, как шаман хмурится у нее за спиной. – Но когда девчонка зарезала меня и Диего сказал, что у меня есть выбор… – она пожала плечами.

– Я совсем не это имел в виду, – проговорил Мадера.

– Тогда следи за языком, когда развязываешь его, – парировала старая леди.

Мэнни ухмыльнулся:

– Вот теперь узнаю Эгги Белую Лошадь, которая плюет на судьбу!

Художница покачала головой, но в глазах ее мелькнула улыбка.

– Что я тебе рассказывала о ласковом теленке[35]35
  Эгги подразумевает поговорку «ласковый теленок двух маток сосет».


[Закрыть]?

– Не помню, да и неважно. Я просто рад, что ты вернулась.

– Ойла, – кивнул Морагу.

– Мне казалось, это слово означает «привет», – заметила Лия.

– У него множество значений, – пояснил Мадера. – В данном случае оно подразумевает «спасибо».

– И сколько я отсутствовала? – осведомилась Эгги.

– Полдня, – ответил шаман.

– А что с девочкой?

– Сныкалась в «Призрачном пассаже», – доложил Мэнни.

– Но она цела?

– Вполне, – хмыкнул Мэнни. – Чего не скажешь о тех, кто с ней контактирует. Эта девчонка – сущий яд.

– Нет, – вновь покачала головой Эгги. – Наоборот, она отравлена.

– И ты можешь ее вылечить?

– Ох, нет. Единственный, кто может ее исцелить, – только она сама.

Затем художница взяла Лию за руку:

– Хотя меня вполне устраивало то место, где я оказалась, спасибо тебе, что рискнула жизнью и вернула меня.

«Рискнула жизнью?» – поразилась про себя Мариса и стиснула плечо подруги.

– Да ничего особенного, – отозвалась Лия.

– Очень даже чего, – возразила Эгги. – И мы обе это знаем.

– А как вы попали в сознание Стива? – спросила Лия.

Мариса удивленно уставилась на нее: «Что?»

– Так вот где я оказалась! Чрезвычайно любопытно, – художница улыбнулась.

Морагу и Мадера, как заметила Мариса, тоже недоуменно переглянулись. Обратила на это внимание и Эгги.

– Действительно, как… – начал было шаман, но художница оборвала его:

– Я устала. Дайте старухе немного отдохнуть.

Она махнула рукой в сторону двери:

– Обсудите, где я была и почему, в другом месте.

Диего кивнул и повернулся к Марисе и Лие:

– Я отвезу вас в мотель.

– Наша арендованная машина осталась у дома Эгги, – напомнила Мариса.

– Я попрошу кого-нибудь завтра перегнать ее, – пообещал Морагу.

Напоследок он сурово глянул на старую художницу, но та притворилась, будто ничего не заметила. Мадера вместе с женщинами тоже вышел из палаты. Мэнни поднял упавший стул и снова уселся.

– Ты тоже, – велела ему Эгги.

– Да, конечно! – ухмыльнулся парень.

14. Сэди

Девушка проснулась как от толчка. В кромешной тьме было ничего не разобрать, и какое-то мгновение она не понимала, что разбудило ее и даже где находится, но затем на нее обрушились воспоминания об ужасах минувшего дня.

Минуту-другую Сэди напряженно вслушивалась, однако кругом стояла гробовая тишина. Тело у нее одеревенело и ныло, что было неудивительно, поскольку остаток дня и большую часть ночи она проспала на мраморном полу заброшенного магазина одежды в «Призрачном пассаже». Утро нового дня – оно, правда, еще не наступило… А все равно ничегошеньки не изменилось. Хотя сейчас Сэди ничто и не угрожало, ее жизнь так и осталась полным дерьмом. На двадцатку баксов долго не протянешь, а ехать ей некуда. Остается только вернуться домой, где Реджи быстренько вышибет из нее дух.

Ей живо представилась его самодовольная мерзкая рожа – как она медленно расплывается в ухмылке, когда он, встав с кресла, направляется к ней.

Нет, не бывать этому! Хватит! Не будет она больше его персональной боксерской грушей!

Но проблема в том, что совместное существование с Реджи и Тиной можно променять только на жизнь бродяги: без дома и вечно в бегах. А если судить по результатам на нынешнее утро – как ни любила Сэди прикидываться искушенной уличной девчонкой, – ей это не по зубам. В любых испытаниях Эйлисса запросто заткнет ее за пояс, да даже Райли и Габриэла приспособлены к жизни лучше нее – Сэди это отлично знала, хотя старалась в этом себе не признаваться. По крайней мере, их тела точно куда надежнее ее собственного – сущей рубцеватой дорожной карты мерзости, которую она не способна удержать внутри себя.

Как они могут противостоять всему этому дерьму в своей жизни, в то время как у нее ни черта не выходит, на чем держатся, Сэди понять не могла. Впрочем, с ними-то Реджи не ведет себя по-скотски, потому как служба опеки время от времени наведывается в домишко Хиггинсов, а приемыши – это бабки. С Сэди, родной дочерью, история другая – от нее одни расходы, никаких тебе доходов. Не говоря уж о том, что она была нежеланной с самого начала, о чем папаша не уставал ей напоминать. В общем, в конечном счете приемыши не представляли для него той проблемы, что она.

Но какой бы скверной ни была ее жизнь, вчерашний денек выдался совсем уж мерзопакостным. Просто запредельной жопой! И самое худшее – Сэди не оставляло чувство, что последнее время и вела она себя, как Реджи; казалось, все эти годы совместного с ним проживания превратили ее в эдакую дешевую сучью версию му…ка, какого он собой представляет.

Девушка закусила губу до крови. Металлический привкус во рту немного унял нарастающую тревогу.

Будь ее жизнь сродни фильмам, на которые залипает Тина – их сутками крутят на канале «Холлмарк», – на этом этапе развития сюжета ей следовало бы бросить все силы на заглаживание вины перед всеми, кому она причинила боль. И как раз перед очередной порцией рекламы добиться полного прощения. Только Сэди давным-давно усвоила, что жизнь не похожа на какое-то там кино. Особенно ее жизнь, черт побери.

И прощение в ближайшем будущем – да и в перспективе – ей явно не светит. Где уж там! Чем она отплатила людям, которые искренне желали ей помочь? Постаралась хорошенько испоганить жизнь Стиву. Зарезала Эгги. Но самым худшим, пожалуй, было то, чем ее выходки обернулись для Руби.

Единственное, что ей остается, это уйти. Уйти навсегда. Только для такого шага ей недостает мужества. И она даже не может вывести кого-нибудь из себя до такой степени, чтобы тот пришил ее, поскольку ей хватило тупости заключить сделку с ведьмой, и теперь колдовские чары делают ее невидимой для любого, кто захочет причинить ей вред.

Но если она решится, если полоснет лезвием канцелярского ножика себе по горлу, это решит проблемы уймы людей.

Дело только за ней.

Сэди облизнула прокушенную губу и сунула руку в карман. Пальцы ее сомкнулись на рукоятке.

Может, достать герыча? Тогда смелости ей точно хватит.

Но вдруг из коридора послышался какой-то шорох, и тренированное чувство самосохранения Сэди разом пробудилось. Мысль о самоубийстве моментально улетучилась, будто и не появлялась откуда-то с задворок разума, будто и не зудел в ухо убаюкивающий страх шепоток.

– Кто здесь? – вскрикнула девушка.

Звук, кто бы его ни производил, мигом оборвался.

Сэди пошарила по полу, нащупывая груду вешалок, которую заметила, забираясь сюда. Чтобы найти их во мраке, понадобилась пара секунд. Схватив, сколько смогла удержать рука, девушка запустила импровизированное оружие в дверной проем. Вешалки с грохотом попадали, а затем до нее донеслись звуки, которые вполне могло издавать какое-нибудь удирающее животное. Древесная крыса, например. Но вдруг это явились зверолюди, мечтающие поквитаться с ней? Гибрид человека и скорпиона как раз такой царапающий звук и издавал бы!

Сэди в ужасе вскочила. Теперь, когда глаза ее привыкли к темноте, она поняла, что через запыленную стеклянную крышу сочится очень тусклый свет. Правда, его все равно было недостаточно, и до коридора девушка добралась потихоньку шаркая подошвами по полу с выставленными вперед руками, чтобы не наткнуться на витрину или стеллаж. Когда под ногой захрустело стекло, Сэди поняла, что оказалась недалеко от главного входа. Отморозки, громя окна и витрины торгового центра, наверно, неплохо повеселились. Зря только обоссали все кругом – воняло прямо как из отстойника.

Девушка замерла в кромешной тьме и прислушалась: ни звука, кроме ее собственного прерывистого дыхания. «Да хрен с ними, – проскочило в голове. – Мало мне дерьма, еще этого цирка уродов не хватало!»

И она более уверенно, хотя и держа уши настороже, двинулась в направлении главного входа, на этот раз скользя ногами по мраморному полу, чтобы распихивать битое стекло, а не топтаться по нему. Наконец впереди наметился какой-то просвет, расширявшийся с каждым шагом. Еще пара минут, и Сэди, перешагнув через раму входной двери, вышла из торгового центра.

Как ни странно, она неплохо различала очертания предметов, хотя разгуливать в такую темень ей прежде не доводилось – за исключением, пожалуй, той ночи в пустыне со Стивом. Видимо, глаза натренировались, пока она пробиралась в абсолютном мраке, заполнявшем заброшенное здание.

Остановившись под прикрытием стены, Сэди принялась всматриваться в черные остовы брошенных тачек и прочий хлам – вроде ни души. Некоторое время она собиралась с духом, а потом, осторожно выйдя на стоянку, пошла прочь от «Призрачного пассажа». Но не успела Сэди сделать и пяти шагов, как раздалось хлопанье крыльев, показавшееся ей в тихой ночи грохотом праздничного салюта.

Ну конечно! Как же она могла позабыть о персональном преследователе, этой чокнутой вороне?

– Мэнни?

Ответа не последовало. Невидимая птица описала круг над головой девушки, а потом, видимо, поскольку шум крыльев стих, приземлилась где-то у торгового центра. Заскрипело битое стекло – Сэди обернулась на звук и крикнула:

– Ладно тебе, Мэнни, кончай дурака валять!

– Мэнни здесь нет, – последовал ответ.

Тембр голоса, резкого и скрипучего, был прямо как у Мэнни, но явно принадлежал не ему. Сэди выслушала от вороньего братца достаточно нудных нравоучений и теперь узнала бы его голос где угодно.

– Меня зовут Гонсало.

– Какой еще Гонсало, черт побери? Где Мэнни?

– Он не может прилететь, поэтому попросил меня заглянуть к тебе.

А, застремался? В полутьме Сэди плохо различала черты нового соглядатая, но, как и Мэнни, он был высоким и смуглым. Впрочем, насколько она помнила, все в вороньей шайке выглядели почти одинаково.

– Это еще зачем? Так где Мэнни? – повторила она.

Чуть поколебавшись, Гонсало ответил:

– Он в больнице с сеньорой Белой Лошадью. Она переживает за тебя, вот Мэнни и послал меня проверить.

Девушке понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, о ком толкует парень.

– Так она в порядке?

– Она поправляется, и вовсе не благодаря тебе.

– Слушай, если бы она не… – начала Сэди, но тут же прикусила язык. Затем вздохнула и заставила себя продолжить спокойнее: – Мне нужно с ней поговорить.

Гонсало невесело рассмеялся.

– Я серьезно. И я вовсе не собираюсь навредить ей.

– Мы больше не дадим тебе такой возможности.

Девушка достала из кармана канцелярский нож.

– Расслабься, – произнесла она, едва ли не физически ощутив, как вороний братец напрягся. Затем швырнула ножик во тьму. Оружие звучно брякнуло о что-то металлическое и спустя мгновение стукнулось об асфальт.

– Видишь? Теперь меня незачем опасаться.

Какое-то время Гонсало молчал. Наконец проговорил:

– Мэнни сказал: «Нет!»

Сэди удивилась, затем решила, что у него наушник «блютус».

– Дай мне свой телефон, я хочу поговорить с ним.

– У меня нет телефона.

– Тогда как же ты… а, ладно. Поняла. Вы же чудо-люди. Умеете превращаться в птиц, а теперь вот оказывается, еще и телепаты. Но ты можешь хоть усраться от своей крутости, а командовать мной не будешь. Передай Мэнни, что я узнаю, в какой она больнице, и тогда поговорю с ней, нравится ему это или нет.

– Я остановлю тебя.

Сэди улыбнулась. Возможно, помимо прочих суперспособностей Гонсало обладал еще и ночным зрением, но это ее совершенно не волновало.

– Знаешь, у тебя вряд ли получится. Чары ведьмы отлично действуют. Готова поспорить: как только ты кинешься на меня, я исчезну без следа и ты даже не будешь знать, где я.

– Подожди.

– Нет уж, проехали. До скорого, неудачник, – девушка двинулась прочь.

– Подожди, говорю, – снова окликнул ее Гонсало.

Сэди остановилась, но оборачиваться не стала.

– Он хочет знать, зачем ты хочешь повидаться с сеньорой Белой Лошадью.

Девушка собралась с мыслями и в конце концов выдохнула:

– Скажи, я хочу извиниться.

Через мгновение Гонсало отозвался:

– Мэнни говорит, это ничего не изменит.

– Думаешь, я не знаю? Но это все равно важно.

Снова повисла пауза – Гонсало мысленно общался с Мэнни.

– Для тебя или для нее? – спросил он затем.

– Для нас обеих.

Пауза.

– Ладно. Мэнни не возражает. Но если попытаешься хоть что-нибудь…

– Да что я попытаюсь, черт возьми? – Сэди раздраженно топнула ногой.

Вороний братец медленно кивнул.

– Тогда пошли.

И он зашагал к краю стоянки, без труда выбирая путь среди нагромождений хлама. Сэди неспешно двинулась следом. Оказавшись возле ограды, Гонсало без видимых усилий запрыгнул на забор, какую-то секунду постоял на нем и затем бесшумно соскочил вниз на другую сторону. Сэди пришло в голову, что ей придется преодолевать преграду самостоятельно, но, присмотревшись, она увидела в сетке приличных размеров дыру – вороний братец привел ее прямиком к лазу.

Продравшись через него, девушка бросилась догонять Гонсало по все еще темной улице.