Текст книги "Ветер в его сердце"

Автор книги: Чарльз де Линт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

9. Джерри

Джерри отшвырнул в сторону стул, послуживший причиной его падения, и вскочил на ноги. Какое-то мгновение он разрывался, броситься ли за девчонкой или же выяснить, что произошло с Эгги.

– Мне нужна аптечка и скотч! Быстрее! – раздался крик Марисы.

Это решило дело.

– Понял! – отозвался Джерри.

Он схватил с полки над рабочим столом белую сумку с красным крестом и замер, соображая, где же в участке хранится клейкая лента.

– Держи! – кинул ему рулон скотча Ральф. – Скорая уже в пути!

– Девчонку в розыск! – отдал распоряжение Джерри и помчался в приемник.

Ральф кивнул, достал пистолет и выбежал наружу за Сэди.

Впрочем, Джерри догадывался, что девчонки к тому времени и след простыл, поскольку слышал, как взревел двигатель одного из пикапов, а затем заскрежетали колеса по гравию.

Полный п…дец какой-то, а не денек.

Однако сейчас было не до Сэди, и не до шефа, все еще остававшегося на линии, и даже не до подозреваемых, которых по протоколу давно следовало препроводить в каталажку, если бы они не скрылись в пустыне иного мира.

Джерри ворвался в комнату и опустился на колени возле Эгги. Все кругом было залито кровью. Откуда ее столько взялось-то?

И где скорая помощь?

Глаза раненой были закрыты, но она дышала. Беда заключалась в непрекращающемся кровотечении. Мариса обеими руками сжимала живот Эгги, и кровь не переставая сочилась у нее меж пальцев.

– Как будешь готов, задерем ей блузку и постараемся приклеить повязку на живот.

Полицейский кивнул, взмолившись про себя, чтобы это помогло раненой продержаться до приезда медиков.

Он вскрыл пару упаковок широких марлевых прокладок из аптечки, сложил их вместе и выпалил:

– Готов!

Мариса тут же задрала блузку Эгги, и Джерри прижал прокладки к ране.

– Надо бы промыть, – неуверенно произнес он.

– Надо бы, – кивнула женщина, схватив скотч. – Но главное сейчас остановить кровотечение, а об остальном позаботятся в больнице.

Она отмотала длинную полоску серой ленты и зубами перекусила ее. Полицейский чуть переместил руки, освобождая место для скотча. Еще две ленты, и надежно закрепленные марлевые прокладки целиком скрылись под клейкой лентой.

– Еще одну прокладку, – попросила Мариса и, получив ее, аккуратно промокнула концы скотча – проверила, что из-под них не сочится кровь.

– Да где же, черт побери, скорая? – пробормотал Джерри.

Мариса проверила пульс Эгги. Убедившись, что старая художница жива, она положила ее голову себе на колени и что-то успокаивающе зашептала.

Полицейский поднялся, вытер руки салфетками и выглянул из двери в общий отдел. За стойкой оказалось пусто. «Наверно, Ральф погнался за этой чертовой девкой», – предположил Джерри. Затем вспомнил, что шеф, скорее всего, так и ждет у телефона.

Он двинулся было к своему столу, но вдруг входная дверь отворилась, и в помещение вошли Лия, подруга Марисы, и незнакомая ему девушка-индианка, которая тут же вскинула голову, словно принюхивающийся зверь. Затем она бросилась прямиком в комнату, где лежала Эгги.

– Не так быстро! – попытался остановить ее Джерри.

Он схватил девушку за плечо, но та стряхнула его руку. Полицейский готов был поклясться, что расслышал исходящее от нее глухое рычание.

– Стоять! – крикнул он ей вслед, и рука его потянулась к кобуре. – Я сказал…

Однако сирена скорой помощи, раздавшаяся со стоянки, изменила его планы.

– Что происходит? – спросила Лия, поймав взгляд полицейского.

– Честно? Худший день в моей жизни. – Джерри распахнул дверь, старательно игнорируя доносящиеся из телефонной трубки приглушенные вопли, и не мешкая повел медиков к раненой художнице. Лия последовала за ними.

В приемнике индианка уже угрожающе нависала над Марисой, по-прежнему державшей голову Эгги на коленях.

– Кто это сделал? – едва ли не срывалась на крик незнакомка.

Блондинка бросила на Джерри беспомощный взгляд, и тот ничуть не удивился ее испугу.

– Отойди от них! – велел он индианке, снова положив руку на кобуру.

Медики остановились, поскольку Джерри заблокировал им дорогу.

– Отойду, когда мне ответят.

– Пожалуйста! – взмолилась Мариса. – Пропустите врачей!

Полицейский шагнул в сторону, и бригада скорой помощи вошла в комнату.

– Убирайся оттуда, не мешай! – рявкнул Джерри на девушку. Та скривилась, недовольно кивнула и отступила. Врачи склонились над раненой.

– Ты кто такая? – не отставал полицейский от незнакомки.

– Подруга Эбигейл.

– Вот как? Если ты такая хорошая подруга, почему же я раньше тебя не встречал?

– У Эбигейл друзья не только из этого мира, – ответила девушка.

Уж точно Джерри не успел соскучиться по этому дерьму!

– Ее зовут Руби, – донесся у него из-за спины голос Лии.

Медики меж тем уже укладывали Эгги на носилки. Мариса поднялась, переводя взгляд с Лии на незнакомку.

– Что ж, Руби… – начал было полицейский, однако, что бы там он ни собирался сказать, фраза так и осталась незаконченной. Его вдруг осенило.

Руби.

Так зовут собаку Эгги. И шерсть у нее того же цвета, что и волосы у девушки.

Собака Руби отправилась с Лией в иной мир, и вот теперь Лия вернулась, а псины что-то не видать.

Напрашивающийся вывод Джерри очень не понравился.

– Это сделала девочка. Сэди, – произнесла Мариса.

– Это я и хотела узнать, – кивнула Руби.

Она присела возле носилок и с нежностью прикоснулась к щеке Эгги тыльной стороной ладони. Затем подняла голову, и в глазах ее на этот раз плясал зловещий огонек.

– Ее жизнь в ваших руках, – обратилась она к медикам. – Теперь вы отвечаете за нее.

Спустя мгновение Руби вернулась в общий отдел.

– Эй, погоди-ка! – окликнул ее Джерри.

Однако девушка не обратила на него никакого внимания и стремительно покинула полицейский участок.

Мариса пошла следом за медиками.

– Я поеду с Эгги. У нее есть семья, кому можно позвонить?

Полицейский покачал головой.

– Но я расскажу в резервации.

Лия нагнала подругу, схватила ее за руку и спросила:

– Ты в порядке?

– Если не считать того, что эта девочка у меня на глазах… Ах, ты про кровь на мне?

– Да, об этом.

– Кровь не моя.

– Тебе нужно переодеться.

– Некогда, – отмахнулась Мариса и торопливо пошла к входной двери.

– Тогда я с тобой! – заявила Лия. – В больнице поменяемся одеждой, а потом я вернусь в мотель и переоденусь в чистое.

Подруга рассеянно кивнула.

Врачи не хотели пускать женщин в машину, и Джерри пришлось вмешаться – он подтвердил их права первым же пришедшим на ум объяснением:

– Это внучки Эгги.

Полицейский оставался на стоянке до тех пор, пока машина скорой помощи не скрылась из виду, и только тогда вернулся к своему рабочему столу. Как бы ему хотелось немедленно завалиться в постель и вытряхнуть из головы всю эту бредятину! Но влекомый долгом Джерри поднял трубку и принялся докладывать шефу об имевших место происшествиях.

10. Эбигейл Белая Лошадь

Здесь Эгги уже бывала – пускай и не во плоти, а во снах, как дух. И сам факт ее нынешнего пребывания в этом месте предполагал, что дела у нее в полицейском участке после нападения Сэди идут отнюдь не гладко.

Она смутно помнила охватившее ее удивление. Вспышку боли. Внезапную слабость. И как ее тихонько уносит, хотя кто-то снова и снова повторяет ее имя, упрашивая ее не покидать их.

– Боюсь, выбора у меня нет, – хотела ответить Эгги, когда ее обволокло темным облаком, однако слова так и не слетели с губ. Выдохлись где-то между мыслью и языком, а затем скукожились и заснули в уголке рта.

И она оказалась здесь.

Будучи прагматиком до мозга костей, художница больше не стала растрачивать силы на потрясение от нападения Сэди. Что случилось, то случилось, и раз Колесу было суждено повернуться именно так, кто она такая, чтобы спорить? Да и, по правде говоря, через подобное испытание даже стоило пройти – чтобы внезапно сюда вернуться. Место это она любила как никакое другое.

Эгги стояла на каменном выступе высоко в горах – в каких именно, сказать она не могла, хотя определенное сходство со знакомыми ей хребтами Йерро-Мадерас находила. Под ногами у нее раскинулась погруженная во мрак и ощетинившаяся пиками дикая местность, убегающая вдаль волнами бушующего безбрежного моря из камня. Обычно ночью Эгги здесь и оказывалась, но всегда без труда могла видеть в темноте. Порой, если все-таки попадала сюда днем, она наблюдала за парящими орлами. Гигантские птицы подлетали к ней, приветственно покачивая крыльями, и плыли по воздуху дальше. А иной раз она просто стояла и слушала песнь ветров. И вспоминала время, когда она была юна и влюблена – и вот так же стояла в похожем месте, только рядом с ней было нечто большее, чем воспоминание.

Также по своим предыдущим визитам Эгги знала, что если пойти по выступу, он резко повернет и выведет на вершину пика – широкую ровную площадку с нагромождением скал, напоминающих разбросанные чудовищные детские игрушки. Туда-то она сейчас с легким сердцем и отправилась, совершенно не страшась пропасти под карнизом. За разворотом последовал пологий подъем, и вот уже над ней только ночное небо, и целый мир внизу.

Долгое время она просто упивалась окружающей красотой. И вдруг поняла, что ее не особенно-то и тревожит, если ей не суждено будет вернуться в собственное тело.

– Классный вид!

Эгги отвернулась от панорамы, и взору ее предстал Старик-Пума, прислонившийся к скале неподалеку.

Хоть и жил он в горах за ее домом, художница встречала его очень редко и обычно в обличье пумы. Сейчас же он предстал перед ней в другом знакомом ей образе – стариком с волосами цвета шерсти его майнавовского воплощения, одетым в белую хлопчатобумажную рубашку и джинсы. Ноги его были босы.

Майнаво обожали рассказывать о нем всяческие истории. В последнее время они забавлялись слухами, будто Старик-Пума взялся за обучение небольшой группы молодых майнаво, и те буквально доводят его до помешательства своей тупостью. Поговаривали даже, что один из них якобы и не кузен вовсе, а пятипалый. Эгги, впрочем, не очень доверяла этим историям, поскольку майнаво обожают за неимением обоснованных фактов или более-менее достоверных слухов сочинять собственные байки. С другой стороны, Эгги не знала его достаточно хорошо, чтобы спросить напрямую.

– Ойла, Диего! – заговорила художница. – Я угостила бы тебя табаком, но откуда же мне было знать, что мы повстречаемся.

– Не переживай. Здесь я никогда не курю. Мы слишком близки к громам, поэтому нет нужды привлекать их внимание.

– Ну и хорошо. Хотя, полагаю, их вряд ли заинтересует старуха вроде меня.

– Интересы громов тебя удивят. – Взгляд желто-зеленых глаз старика скользнул по горам, затем он продолжил: – Когда-то наши горы были сродни этим. Нетронутыми, безлюдными. Никаких тебе следов самолетов в небе. И никаких туристов и охотников.

Его полное имя среди майнаво было Диего Мадера, и молва гласила, будто горы в его честь и названы. Эгги тоже могла поделиться воспоминаниями о нашествии цивилизации на некогда девственные предгорья.

– Иногда люди действительно оказываются дурными соседями, – согласилась она.

– Это не относится к кикими.

– Даже с казино и охотниками, которых Сэмми водит в горы?

Диего с любопытством посмотрел на художницу.

– Эти-то уже и не кикими вовсе. С тех самых пор, как отвернулись от собственных обычаев.

Такая мысль прежде в голову Эгги не приходила.

Какое-то время они молчали. Старая женщина понятия не имела, что на уме у ее собеседника, но гадать не стала. Просто наслаждалась видом гор и музыкой ветров. В конце концов, однако, она снова задумалась, почему оказалась именно здесь.

– Так я умерла или сплю?

Эгги даже не поняла, что задала вопрос вслух, пока Диего не отозвался:

– Возможно, немножко и того, и другого.

Она снова повернулась к старику.

– Со сном я еще понимаю, но как можно быть немножко мертвым?

Тот пожал плечами.

– В зависимости от того, насколько ты близка к смерти. Что же все-таки произошло?

Диего не сводил глаз с ее живота, и, опустив взгляд вниз, Эгги вдруг обнаружила, что одежда у нее вся в крови. Она задрала блузку: к коже скотчем были приклеены марлевые прокладки.

– Ого, только сейчас заметила.

И затем художница рассказала, как Стив привел к ней Сэди и что случилось потом.

Старик нахмурился.

– Так она с тобой готовила? И ела пищу, что вы приготовили вместе? И пила твой чай?

– У нее проблемы с психикой.

– Это не оправдание.

– Знаю, – вздохнула Эгги. – Наверно, доброта меня в конечном итоге и сгубила. Впрочем, умереть можно и гораздо хуже. Как там сказал Бешеный Конь[23]23
  Легендарный вождь (1840–1877) племени оглала из непримиримых индейцев.


[Закрыть]?

– «Hóka hóy[24]24
  «Погнали», «понеслась» и т. д. В кавычках приведен боевой клич Бешеного Коня.


[Закрыть]! Сегодня прекрасный день для смерти!» Но вообще-то для жизни сегодняшний денек тоже подходит.

– Верно, – улыбнулась художница. – Я еще не послушала столько сказок. Столько портретов не нарисовала, – она снова опустила взгляд к окровавленной блузке. – Если я не вернусь в свое тело, скажешь остальным майнаво, чтобы они не вымещали злость на девочке?

– Если ты не вернешься в свое тело, остановить их я не смогу. Но я передам твое послание, если этого уже не сделали ветры.

– Так вот чем они занимаются? – удивилась Эгги. – Потому что я слышу их песню, но не слова.

– У ветров нет слов, как у тебя или меня, – отвечал Диего. – Но почти все кузены понимают их язык, – он рассмеялся. – Уж точно это легче, чем разбираться в языке гор. Камням требуется полдня, чтобы просто сказать «ойла».

– Какой прекрасный мир. Я буду скучать по нему.

– Тогда возвращайся. Посмотрим, удастся тебе поносить свою человеческую оболочку еще несколько лет или нет.

– У меня есть выбор?

– Выбор есть всегда. Возможно, по возвращении в свое тело ты обнаружишь, что оно мертво. А может, и снова устроишься под его поврежденной кожей. Если выживешь, зайди ко мне. Я знаю историю о действенной целительной магии.

Эгги потрогала живот. Блузка была сырой, пальцы ее тут же окрасились красным.

– Я ничего не чувствую, – произнесла она. – Никакой боли. Это хороший или дурной признак?

– Это признак, что ты еще не сделала выбор. Закрой глаза. Реши, ты хочешь жить или уйти.

Старая женщина кивнула и сделала как велел Диего. Едва лишь она закрыла глаза, как ее охватило чувство, будто она плывет по раскинувшемуся над ними звездному небу. Скала под ногами больше не ощущалась, как и ветер. И она не понимала, что за решение приняла сейчас.

А затем чувства и вовсе оставили Эгги.

11. Томас

Продираясь через кустарник, Томас беспрестанно оглядывался на развалины старого амбара, пока в конце концов постройка не исчезла из виду из-за понижения местности.

– Не волнуйся, – бросила Консуэла. – Здесь они за нами не погонятся.

– Что-то такое я уже слышал. С чего вы так уверены?

– Потому что теперь мы идем по дорогам живых, – ответила женщина.

«По дорогам?» – удивился про себя Томас. Да тут даже звериной тропы не видать!

– Но в следующий раз, как окажешься на дороге мертвых, – продолжила она, – будь начеку.

Призрачный ворон-близнец Консуэлы согласно закивал.

– Если вернусь домой, буду пользоваться только дорогами мира, в котором родился.

– Весьма разумно, – кивнула женщина. – Только от тебя не зависит, куда в следующий раз тебя забросит Колесо.

– Верно. Явится какая-нибудь чокнутая бессмертная дамочка, способная превращаться в птицу, и пиши пропало.

Консуэла на подобную дерзость нахмурилась, а призрачная Ситала запрокинула голову и заклохтала.

– В мои расчеты закралась ошибка, – констатировала, помедлив, Женщина-Ночь.

Томас рассудил, что за неимением лучшего эти слова можно счесть и извинением.

– Так давайте отыщем Сэмми да покончим с делом, – предложил он.

– Отыщем-отыщем. Но нам осталось совсем немного. Разве ты не хочешь повидаться со своей тетушкой? – Консуэла указала на столб дыма впереди: – Мы уже близко.

Со своей мертвой тетушкой.

По правде говоря, не очень.

Парень припомнил наставления Морагу перед путешествием: «Ничего не обещай и говори как можно меньше».

Что ж, пока он не особо следовал этому мудрому совету. Возможно, ему еще повезло, что Консуэла до сих пор не превратила его в жабу или ящерицу. И везение может закончиться.

– Хорошо, – решил Томас на всякий случай умилостивить спутницу. – Раз уж мы столько прошли, почему бы и не поболтать с моими мертвыми предками?

– Только с одним.

Парень кивнул.

– И в этом месте она вовсе не мертвая.

– Идемте, – вздохнул Томас.

У него опять начала раскалывать голова. Он видел тетю Люси мертвой, пока дома ее тело готовили к похоронам. И видел, как потом его привезли в Каньон Предков. Как под саваном обозначалась ее ссохшаяся фигура.

Однако в этом месте, судя по всему, она жива.

В этом месте.

Томас старался не думать о том, что под ногами у него с десяток сантиметров почвы, а под ней доски, служащие небом для целого мира, отличного от этого. Хотя, по правде сказать, и этот мир доверия не вызывал – парень с подозрением косился на встречавшиеся по пути кактусы и корявые деревца: не сделаны ли они из раскрашенного картона или дерева? А вот это небо над ними – настоящее? Или изнанка следующего иного мира?

Краем глаза он видел, что Ситала продолжает его разглядывать. В кои-то веки в ее темных глазах сквозило сочувствие, будто она догадывалась, каково ему сейчас.

Они спустились в русло пересохшей реки, и тут птица сорвалась с плеч Консуэлы и полетела вперед.

Томас так и замер, ошарашенно глядя ей вслед. Ничего подобного он в жизни не встречал. Звериные ауры-духи, насколько ему доселе было известно, своих хозяев не покидают. Ведь они всего лишь ауры, воплощение звериной крови своих хозяев, а не обладающие волей самостоятельные существа. Да, аура Консуэлы с самого начала казалась какой-то другой, вот только он даже не осознавал, насколько велико ее отличие!

Консуэла, благополучно перебравшаяся на другой берег, оглянулась на Томаса:

– В чем дело? Надеюсь, ты не передумал?

Парень безмолвно указал на небо за ее спиной и спустя какое-то время выдавил:

– Ситала. Ворон. Она слетела с вас.

– Ну да, – кивнула женщина, – порой она так делает. Так ты идешь? Я чую запах бобов и лепешек твоей тетки!

Томас не успел и рта открыть, чтобы узнать, при каких обстоятельствах аура может отделяться от хозяина, а Консуэла уже исчезла из виду. Вероятно, она не захочет говорить и о том, что Ситала по своему произволу способна становиться невидимой.

Парень вздохнул и, перебравшись через высохшее русло, торопливо зашагал за своей спутницей – она мелькнула между двумя пустынными акациями. Одолев и это препятствие, а также счастливо миновав колючки чоллы, Томас понял, что теперь возобновлять разговор о поведении ауры смысла не имеет. Потому что они добрались до… нет, не дома тетушки. Тетушка мертва.

Просто до чьего-то дома – широкого и длинного здания с глинобитными стенами и крышей из ребер карнегии, совершенно типичного ранчо в обычном мире. Перед домом раскинулся двор, на одной стороне которого располагался небольшой загон, а на другой – пара небольших сараев. Внимание, особенно по контрасту с унылым пустынным пейзажем, привлекало удивительное буйство зелени. За сараями Томас заметил пруд – очевидно, родникового происхождения. По его берегам разрослись тростник и осока, и чуть поодаль весело зеленел лужок. Высокий дуб и несколько мескитовых деревьев своим существованием тоже явственно были обязаны источнику.

Под тенью одного из мескитовых деревьев высилась глиняная печь – источник дыма, на который ранее указала Консуэла. Перед ней хлопотала какая-то женщина с длинной косой, облаченная в простую хлопчатобумажную юбку и вышитую блузку. Когда она подняла голову и улыбнулась приближающимся гостям, Томас, узнав знакомые черты лица, испытал настоящее потрясение. Она выглядела в точности как его мать в молодости, которая, в свою очередь, очень походила на двух своих теток, Люси и Лейлу.

Тут же обнаружилась и Ситала, восседавшая на печном дымоходе и явно равнодушная к исходящему жару. В тени у самого ствола мескитового дерева возлежала здоровенная черная собака и с предовольным видом грызла суповую кость. По спине у Томаса пробежал холодок. Псина здорово смахивала на Гордо – но ведь он остался в мире утилизаторов!

– Ойла, – приветствовала их женщина. – А вы не торопитесь. Гордо предупредил о вашем приходе еще полчаса назад.

«Ладно», – смирился парень. Значит, дух смерти Гордо способен не только изменять свой размер – а также, подобно трансформерам, превращаться в автомобиль, – но еще и переноситься в другой мир, когда заблагорассудится. Но по сравнению с поразительным сходством незнакомки с родственницами Томаса значение всяких причуд духа смерти казалось сущим пустяком.

А та отложила черпак, отошла от печки и распахнула парню свои объятья:

– Томас! Иди скорее к своей старой тетушке!

Старой и тем более похожей на тетю Люси – по крайней мере, на ту, что семья после смерти проводила в Каньон Предков, – хозяйка зеленого оазиса, цветущая и полная жизни, не выглядела. Та тетя Люси была морщинистой и иссохшей, словно жалкая антропоморфная фигурка из кактусовых ребер, оплетенных сухой травой. Ее и человеком-то назвать было сложно, как, впрочем, и здравствующую по сей день ее сестру Лейлу. А уж угадать в ней женщину из семейства Кукурузные Глаза возможным не представлялось.

– Как же это? – выдавил Томас.

Ситала склонила голову набок, словно говоря: «И после всего, что с тобой произошло всего за одни сутки, ты еще спрашиваешь?»

– А что тут такого? – отозвалась тетя Люси загадочно, как это и свойственно Тетушкам.

Лишь оказавшись в ее объятиях, Томас понял, что при всей невозможности встретить за порогом смерти кого-то живым и здоровым, это все-таки его тетя Люси.

И тогда он сам крепко ее обнял.

– Зачем ты здесь? – спросила тетушка. Она отстранилась, но взялась за его лицо руками и внимательно вгляделась, словно запоминая каждую его черточку.

– Понятия не имею, – ответил парень и кивнул на Консуэлу: – Вот у нее и спроси. Это она привела меня сюда.

Тетя Люси вопросительно посмотрела на воронову женщину.

– Мальчишка отбивается от племени, – объяснила та. – И я решила, что ты сможешь его образумить.

Какое-то время тетушка переводила взгляд с Томаса на Консуэлу и наконец остановила его на женщине.

– Каждый из нас должен сам определить собственную связь с племенем, – произнесла она. – Тебе ли этого не знать.

– Но он мечтает сбежать из резервации!

– Значит, таков его выбор, и кто мы такие, чтобы оспаривать его?

– Но…

Тетя Люси пожала плечами.

– Кто-то из нас за всю свою жизнь даже до соседнего каньона не доберется, а у других ветер в сердце. Поэтому ему потребуется чуть больше времени, чтобы обрести связь с племенем. Но рано или поздно все возвращаются.

– Вы, я вижу, о моем присутствии совсем позабыли, – не выдержал Томас.

Ситала затряслась в беззвучном смехе.

– Вовсе не позабыли, – отозвалась тетушка. – Просто загляденье, в какого ладного юношу ты превратился. Твоя мама, должно быть, очень гордится тобой.

– Все возвращаются, – повторила Консуэла. – Но мало кто становится лучше, побывав в большом мире. Взять хотя бы Сэмми Быструю Траву. Повернулся спиной к племени. Открыл казино. Охотится на кузенов в горах. Сейчас не то время, чтобы покидать Расписные земли в поисках себя.

– Если вам требуется герой, который остановит Сэмми, то это не ко мне, – вмешался парень, прежде чем тетушка успела ответить. – Меня никто и слушать не станет. Да и вам-то какое дело? Вы ведь майнаво, не кикими.

– Все происходящее в Расписных землях затрагивает мое племя! – возмутилась Консуэла. – Думаешь, нынче кузены вольны селиться где хотят? Нет, свободных земель остается не так уж и много, нас тоже обкрадывают – причем без всяких договоров, хотя, конечно, польза от них весьма сомнительна, поскольку пятипалые все равно их нарушают. Горы Йерро-Мадерас были нашим последним убежищем, но теперь и там на нас охотятся.

– Вам надо говорить с Морагу, а не со мной.

– Я пыталась. Но когда пришла к нему, он всучил мне тебя. Помнишь?

Томас кивнул, не в силах скрыть свою горечь.

– И я здесь только для того, чтобы засвидетельствовать убийство Сэмми. Тогда все ваши проблемы разрешатся.

Воронова женщина окинула его таким испепеляющим взглядом, что парень даже отшатнулся.

– Я обязана поговорить с Сэмми. Неужто ты думаешь, будто я без долгих слов прикончу его, даже не дав объясниться?

– Совершенно не представляю, чего вы ожидаете от этого разговора. Лично я не сомневаюсь, что по его окончании Сэмми будет мертв. Только не прикидывайтесь, что уже не решили этого.

– Решения о его смерти я пока не принимала. Но даже если ему придется заплатить жизнью за убитого майнаво, это ничего не изменит. Его заменит кто-нибудь другой, только и всего.

Консуэла обратилась к тете Люси:

– Они должны вспомнить обычаи племени. Вспомнить, что кикими всегда уважали своих соседей и землю, которая дала им приют.

Затем она вновь перевела взгляд на Томаса и добавила:

– Вот только как на это надеяться, если человек, обладающий даром шаманского зрения, страстно желает удрать из резервации?

– Далось вам это шаманское зрение, – огрызнулся парень. – Все происходит единовременно. Не вы ли мне это говорили? Прошлое, настоящее и будущее. Так что вы уже знаете, чем все закончилось, так ведь? А коли все свершилось, с чего вы взяли, что кто-то из нас сможет что-либо изменить?

– Это она знает, а не я, – Женщина-Ночь указала на свою призрачную сестру.

Томас вспомнил рассказ Консуэлы, когда они только въехали в иной мир: перо для пробуждения связи с традицией ему подкинула Ситала. Что же воронова аура увидела в будущем, коли приняла такие меры?

– Будущее подвластно переменам, – проговорила тетушка Люси. – Решения, что мы принимаем в настоящем, воздействуют и на прошлое, и на будущее.

– Тьфу ты, что за бессмыслица, – поморщился парень.

– Возможно, прямо сейчас для тебя и бессмыслица. – Тетушка взяла его под руку и повела к ветхому деревянному столу с другой стороны печки. – Пойдем, я приготовила тебе поесть. Заодно расскажешь, что надеешься отыскать за пределами Расписных земель.