Текст книги "Победить тьму..."
Автор книги: Барбара Эрскин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)
4
– А там, где ты был?
Томас Крэг потратил всю ночь, обследуя холм. Небритый и изможденный, он остановился, тяжело опираясь на трость и стараясь отдышаться.
– Отец! – Адам сидел, превозмогая сон, на разогретом солнечными лучами камне, слишком усталый, чтобы проделать долгий путь до дома. – Извини. – Он с трудом поднялся на ноги, неожиданно испугавшись. – Я… – Он заколебался. – Я заблудился в тумане и подумал, что будет лучше остаться…
– Ты подумал, что будет лучше! – Страх и крайняя усталость Томаса быстро трансформировались в гнев. – Глупый, бездушный, самонадеянный ребенок! Неужели тебе не пришло в голову, что я волнуюсь за тебя? Неужели ты не понимал, что я проведу ночь без сна и буду заниматься твоими поисками? – Чувство вины и самобичевание, которые постоянно мучили его, с каждым днем отнимали у него все больше сил.
– Я не думал, что ты заметишь мое отсутствие, отец. – Адам отступил на шаг, хотя его тон был вызывающим.
– Ты… ты не думал, что я замечу!
– Да, отец. Ты на протяжении многих месяцев не замечал, дома я или нет. – Адам набрался смелости, чтобы говорить. – Ты вообще не замечаешь меня.
Он выдержал взгляд отца. Послышалось мяуканье канюка, поднимающегося с потоком разогретого воздуха все выше и выше над холмом. Ни один из них не взглянул вверх.
Молчание продолжалось целую минуту, затем еще одну. Адам затаил дыхание.
Неожиданно плечи отца поникли. Он опустился на камень и бросил у ног трость. Потер руками щеки, вздохнул и покачал головой.
– Извини. – Он тер себе глаза. – Извини. Ты, конечно, прав. Я веду себя непростительным образом.
Адам расположился футах в шести от него. Он ничего не говорил, его взгляд был направлен на лицо отца. Страх и вызов уступили место странному, свойственному взрослым состраданию к этому измученному человеку.
Наконец Томас поднял глаза.
– Тебе следует пойти домой и поесть.
Адам кивнул. Он медленно поднялся. Ноги с трудом подчинялись ему, он устал и неожиданно сильно проголодался.
Крики, от которых он проснулся, оказались его собственными. Заглушив звук подушкой, он взглянул в окно и увидел, как ветви плюща бьются вокруг рамы, стуча по стеклу и развеваясь зелеными и кремовыми лентами на свежем юго-восточном ветру.
До этого он плотно позавтракал под бдительным оком Джинни Бэррон и затем по ее указанию поднялся наверх. Он намеревался лишь полежать с минуту со своей книгой о бабочках, но под воздействием усталости, расстройства и смятения мгновенно уснул.
Сон был кошмарным. Он плыл под водой. Вначале все было забавно. Он легко двигал ногами и широко раскрытыми глазами наблюдал в темной воде за мелькавшими зелеными водорослями и быстрой коричневой форелью. И вдруг появилась перед ним она. Кикимора. С безобразнейшим лицом, которое ему когда-либо доводилось видеть, нелепая, беззубая, с мешками под глазами, окруженными гнойниками, с широким мясистым носом, со спутавшейся массой водяных змей вместо волос. Он открыл рот, чтобы закричать, но у него полностью отказали ноги, и он захлебнулся. Он тонул, опускаясь на дно, и все это время она приближалась к нему и смеялась. И вдруг она перестала быть кикиморой. Ее лицо превратилось в лицо Брид, а волосы – в волосы Брид, и он смотрел на ее голое тело, пытаясь ухватить за груди, несмотря на то что тонул.
Он сел на кровать, прижав к груди подушку, по-прежнему ощущая нехватку воздуха, и осознав, к своему смущению, что испытывает сильную эрекцию. Свесив ноги через край кровати, он встал, подбежал к окну и поднял вверх тяжелую оконную раму. Высунув голову, открыл рот и стал вдыхать воздух. Он оставался у окна, пока дыхание не восстановилось и он не пришел в себя, после чего вернулся назад в комнату. Он боялся, как бы не услышал отец. Ему не довелось узнать, что отец не обратил внимание на вымученные крики мальчика и, сидя за письменным столом в кабинете на первом этаже, чувствовал лишь, как по его щекам медленно стекают горячие слезы.
Следующий день был выходной. Адаму не хотелось идти в кирху. Он задержался по пути туда, когда прихожане валили в старое каменное здание, и думал о том, как бы незаметно нырнуть между деревьями и через церковный двор сбежать к широкой реке с медленным течением. Затем появилась Джинни и рядом с ней Кен, и им как-то удалось ввести с собой в кирху Адама и занять места на скамьях. Адам сидел неподвижно, устремив взгляд на белоснежные полоски, спускающиеся с одеяния отца, когда тот возвышался перед ним на кафедре. Мальчик дрожал. Если отец и не видит, что происходит в нем, то Бог, несомненно, видит. Адам был в ужасе. Его кожа стала влажной от чувства вины, руки были зажаты между коленями, по голове от страха ползли мурашки при мысли о Брид, его снах и о том, что он наделал. И на задворках его ума постепенно стала зарождаться мысль о том, было ли столь же греховно то, что сделала его мать, и не попадет ли она вместе с ним в ад.
Они встали при исполнении гимна, и он почувствовал, что у него пересохло во рту, его голос звучал тонким писком. Когда служба закончилась, его лицо было бледным, и он сумел выскользнуть из кирхи, сославшись на то, что у него разболелась голова, и даже наблюдательная Джинни не усомнилась в искренности его слов.
Мысли о Брид заполняли каждый момент его жизни. Сменявшие друг друга чувство вины, страх, навязчивое стремление к ней, которое ночью трансформировалось в похотливые сны, и в не меньшей мере презрение к самому себе преследовали его всюду. Он вновь и вновь возвращался к камню, но не мог отыскать путь к ее деревне и хижине. Обескураженный и сгорающий от нетерпения, он громко рыдал, слоняясь туда-сюда между деревьями. Но каждый раз склон холма оказывался пустым, за исключением попадавшегося ему иногда стада оленей, которые паслись на нижних склонах, и, потерпев очередное фиаско, он был вынужден возвращаться домой, где его ждал ужин, который он ел в одиночку без всякого энтузиазма, и холодная постель, лежа в которой он вновь мечтал о Брид, стыдливо соскребая носовым платком со своей пижамы эти предательские проявления соблазна, чтобы Джинни не заметила их при стирке.
Бройчан долго сидел, глядя на догоравшую золу костра. Сидевшие рядом Джемма и Брид смотрели, как он советовался сначала с проносящимися тучами, розовыми и золотистыми от заходящего солнца, затем с огамическими палочками, которые хранил в мешочке у пояса, и, наконец, с темно-красным камнем в золотой оправе, висевшим на шнуре у него на шее. Теперь, когда предсказания были ясны, он поднял голову.
– Брид.
Обе женщины вскочили на ноги. Гартнайта с ними не было. Ранее он, взяв лук, ушел на охоту.
Повелительным жестом пальца, украшенного гравированным кольцом с агатом, он заставил Брид подняться.
– Решено. Ты возвращаешься со мной в Крэг-Падрайг. Отправляемся на рассвете.
– Нет! – Страдальческий крик эхом пронесся над журчащей в ручье водой, потрескивающим догорающим костром и по спирали вознесся к облакам.
Бройчан встал. Он был выше ее на несколько ладоней, а его глаза были подобны кремню.
– Ты подчинишься, племянница. Заранее собери на ночь свои вещи.
– Мама… – Брид умоляюще взглянула на Джемму, но мать не пожелала встретиться с ней взглядом.
– Ты должна сделать так, как говорит мой брат, Брид. – Голос Джеммы дрожал, когда она произносила эти слова.
– Я не поеду! – На лице Брид отразился синевато-багровый цвет заходящего солнца. – Ты не можешь заставить меня. У меня тоже есть сила. – Она выпрямилась во весь рост и выдержала взгляд Бройчана. – Я могу обуздывать бури и повелевать ветром. Я могу охотиться с дикой кошкой и бегать с оленями. Я могу ловить и удерживать человека! – Она поспешно прикрыла глаза. Она не должна позволить ему прочитать ее мысли, не должна позволить ему узнать об Адаме.
Бройчан задумчиво смотрел на нее. В его глазах засветилось нечто похожее на язвительную усмешку, он вытянул руку и без видимого движения схватил ее за запястье.
– Итак, кошечка, ты думаешь, что можешь тягаться со мной, – проговорил он. – Такая уверенность, такая глупость. – Другой рукой он схватил Брид за подбородок и придвинул ее лицо к своему, сверля своим взглядом. – Мир, маленькая дикарка. Ты моя слуга и подчинишься мне. – Он взял полупрозрачный круглый красный камень в золотой оправе и на мгновение подержал его перед ее глазами. Через несколько секунд ее веки стали закрываться, и она замерла. – Вот. – Бройчан подтолкнул ее к матери. – Уложи в постель и собери ее вещи. Завтра, как только забрезжит рассвет, я заберу ее. Она будет спать и висеть в седле, как мешок овса, а в Крэг-Падрайге, если она не подчинится мне, я закую ее шею в цепи, как рабыню. – Он обрушил на Джемму всю мощь своего взгляда. – Я не потерплю неповиновения, сестрица, ни от кого из членов своей семьи. Никогда.
Адам уже было потерял всякую надежду вновь свидеться с Брид, когда встретил в горах Гартнайта. Он последовал за братом Брид и стоял, наблюдая за тем, как тот, склонившись, взял стамеску, присел на корточки у подножия камня и стал работать над закругленным узором. Адам вдруг увидел, что это была изящная, очень похожая на реальную змея.
– Ты должен идти назад. – Гартнайт разговаривал с ним, не отрываясь от работы. Он с Джеммой запомнил несколько английских слов.
– Почему? – От замешательства Адаму неожиданно стало трудно подбирать слова.
– Это не безопасно. Тебя увидят. Брид была неосторожна.
– Почему мне нельзя находиться здесь с вами?
Гартнайт взглянул на него. Его загорелое, обветренное лицо покрылось пылью от камня, его сильные руки стали мозолистыми, но тем не менее они нежно обращались с инструментами. Он подался вперед, чтобы сдуть пыль с узора, и потер его большим пальцем руки.
– Твой отец служит богам. Потому ты и нашел путь.
Адам нахмурился.
– Существует только один Бог, Гартнайт.
Молодой человек искоса взглянул на него.
– Бог Иисус? Его последователи говорят, что есть только один Бог. Твой отец служит ему?
– Да, Иисусу. – Адам чувствовал себя неловко. Иисус и Брид – или брат Брид – несовместимы.
– Как ты можешь верить этому, когда вокруг тебя много богов? Брид рассказала мне, что вы с ней видели в водопаде Хозяйку.
Адам покраснел до корней волос. Конечно, Брид не рассказала брату, что произошло между ними?
– Так нас учили. Есть только один Бог, – упрямо повторил он.
– И тем не менее тебя научили находить путь. Как проходить между нашим и вашим мирами. – Гартнайт опять занялся камнем, кончик его языка свисал между зубами, когда он сконцентрировал внимание на замысловатом узоре в углу, подняв тяжелый камень заостренным лезвием, как будто камень был из глины.
– Никто не учил меня, как приходить сюда. – Адам нахмурился. – Я сам нашел путь. Хотя иногда я не могу найти дорогу – не знаю почему. – Он чувствовал себя все более неловко.
Гартнайт присел на пятки. Он задумчиво смотрел на Адама.
– Это потому, что дорога не всегда открыта, – сказал он наконец. – Приходить надо, когда наступает нужное время. Луна, звезды, северный ветер. Они должны быть в нужном месте. – Он печально улыбнулся и резко переменил тему. – Ты нравишься Брид.
Адам снова залился краской.
– Она мне нравится. – Он слегка повернулся и стал смотреть назад на склон холма. – Где она? – спросил он как бы между прочим.
– Она уехала работать с дядей. Он учит ее.
Адам внезапно почувствовал глубокое разочарование… и страх.
– Я надеялся повидаться с ней. Сколько времени она будет на него работать?
– Много лет. Девятнадцать. – Гартнайт одарил его еще одной неспешной улыбкой. – Но я скажу ей, что ты приходил. – Он снова посмотрел на него. – А-дам, не ищи ее. Она уехала в Крэг-Падрайг. Ты не можешь ее найти. Не пытайся. Но и она не должна пытаться видеться с тобой. Это не разрешается. Бройчан убьет ее, если узнает, что она была с тобой. Он никому не разрешает общаться с нашим миром, как общаешься ты. Это позволено немногим. Она не для тебя, А-дам. – Он заколебался, словно не зная, продолжать ли дальше. – Брид опасная, А-дам. Я, любящий ее, говорю это. Не позволяй ей обижать себя. – Он пожал плечами, отыскивая нужные слова. – Она изучает повадки дикой кошки. Ее когти могут убить. Если ты увидишь ее снова, она наверняка в конечном счете принесет смерть. Тебе, мне и Джемме.
– Не понимаю. – Глубокое разочарование Адама было замешано на страхе. – Почему я не могу ее видеть? Почему я не могу приходить сюда? Что в этом плохого? – Он сосредоточил внимание на одном моменте заявления Гартнайта, который он целиком понял. – Могу поспорить, ты был в деревне, где я живу.
Гартнайт неожиданно фыркнул. Его глаза превратились в забавные серебристые расщелины.
– Однажды я ходил. Но только до холма. У меня нет такой смелости, как у тебя. Я не спускался вниз.
– Могу ли я по крайней мере пойти и повидать твою мать? – Адам сопротивлялся несчастью, которое грозило навалиться на него. – Мне нужен мой рюкзак.
Гартнайт нахмурил брови, затем кивнул, смягчившись.
– Брид спрятала твои вещи, когда пришел наш дядя. Я тебе отдам их. – Опустив на землю инструменты, он поднялся, очищая от пыли руки. Он бросил взгляд на парусиновую сумку, висевшую на плече Адама, и ухмыльнулся. – А шоколадный торт есть? – лукаво спросил он.
Сдерживая слезы, Адам улыбнулся в ответ и кивнул головой.
– И для Джеммы тоже.
Они ели его, сидя у костра, запивая слабым вересковым пивом из серебряного кувшина.
– Что изучает Брид? – спросил наконец Адам. Драгоценный рюкзак лежал у его ног.
– Поэзию и музыку; пророчество и прорицание; историю и генеалогию, – ответил Гартнайт, и все эти слова Адам понял, когда Гартнайт с трудом пытался передать их значения, прибегая к мимике и жестикуляции, как это делал он с Брид в те месяцы, которые они проводили вместе. – Для учебы потребуется много лет.
– Она, должно быть, умная. – Он это уже знал.
– Да. Очень. – Гартнайт снова нахмурился. Насколько она умна, Адаму не суждено было узнать.
– Когда она возвращается?
Джемма улыбнулась.
– Она так печалится, что его друг отсутствует. – Она говорила, обращаясь к воздуху над огнем.
Адам почувствовал, что опять краснеет.
– Она не вернется к тебе, Адам. – Голос Гартнайта звучал уверенно. – Теперь она должна служить своему народу. Она уже не ребенок. И это к лучшему.
– Но она же приедет повидаться с вами? – Адам чувствовал, как тяжкое зернышко несчастья в его груди постепенно увеличивалось в диаметре. Он в отчаянии поочередно смотрел на них.
Наконец Джемма подалась вперед и, быстро взглянув на Гартнайта, улыбнулась.
– Бедный А-дам. Возможно, она придет повидаться с тобой. Я сказала брату, чтобы он привез ее повидать меня, после того как дни станут длинными, после лугнасада.
И этим Адаму, не заметившему, как Гартнайт нахмурился и покачал головой, пришлось удовлетвориться.
Вначале он обнаружил, что может выбросить ее из головы, сконцентрировавшись на учебе, по крайней мере в дни занятий. Днем он учился, а вечером после долгой поездки в автобусе и на велосипеде занимался приготовлением домашних заданий. Теперь отец вечерами часто бывал дома, пытаясь развлечь сына рассказами о приходе, книгами, купленными в Перте, и пару раз приглашениями – отцу и сыну – отобедать с прихожанами, живущими в другой части долины.
Каждый уикенд Адам поднимался к камню, и каждый раз его ждало разочарование. Гартнайта не было. Не было и Брид. Он в одиночестве сидел на горном склоне, чувствуя, как ветер треплет его волосы. Рядом лежала книга о птицах и бинокль, а на коленях – альбом для зарисовок, и он один ел торт, который всегда приносил для Брид.
– Итак, Брид, твоя сила возрастает. – Бройчан стоял позади нее на вершине небольшого холма, с которого открывался вид на большое озеро, из которого вытекала река Несс. Он смотрел на Брид из-за обнажившихся камней, прислушиваясь к звучащим заклинаниям, наблюдая за мчащимся на всех парах, гонимым ветром облаком, расколовшимся над ее головой по ее указанию и двигавшимся теперь на север и на юг, оставив темные камни холмов во власти золотистых солнечных лучей.
От испуга Брид потеряла концентрацию, и облака снова вернулись на прежний курс. Сверкала молния, и слышались сильные раскаты грома. Бройчан смеялся.
– Я по-прежнему превосхожу тебя в магической силе, племянница, никогда не забывай об этом!
– Но, мне кажется, ты не превосходишь Колумсила. – Брид закинула назад голову и засмеялась. Гроза заряжала ее энергией, делала сильной, непобедимой. – Он изгнал зверя, которого ты поселил в озере, чтобы убить его. Весь двор слышал, как он чуть было не убил тебя в наказание за твое обращение с одной из рабынь и спас тебя лишь с помощью своего магического целительного камня, когда ты отдал ее ему! – Пошел дождь. Она задрала вверх лицо, приветствуя прикосновение ледяных иголок к своей коже, упуская в этот момент из виду гнев своего дяди.
– Ты смеешь говорить мне о Колумсиле!
– Смею! – Она ни во что не ставила его. – Ты хорошо обучил меня, дядя. Действительно, моя сила возросла! – «И скоро, когда у меня будет достаточно знаний, я вернусь домой, к А-даму». Она тщательно скрыла свои мысли от дяди слабой улыбкой. Она видела Адама в своих снах и в магическом кристалле и знала, что он попался в ее сети. Он будет ждать ее, и если понадобится, то вечно.
– Бедный котенок. Такой уверенный. Такой глупый. – Голос Бройчана был нежным и бархатным. Исходящая от него угроза быстро привела ее в чувство. – Никогда не пытайся обмануть меня, малышка Брид. – Он протянул к ней руку, и, вопреки своей воле, она оказалась притянутой к нему. – Если ты обманешь меня, я буду вынужден продемонстрировать тебе свою силу. – Он улыбнулся. – Пожалуй, на твоем брате. Моем привратнике. Он уже почти закончил свою работу…
– Ты не причинишь ему вреда! – прошипела Брид.
– Почему же? Причиню. Моя сила неисчерпаема, как об этом скоро узнает Колумсил, когда я вновь призову чудовище, которое я посадил туда, чтобы оно сожрало его. – Бройчан вновь улыбнулся. – Остерегайся, котенок. Подчиняйся мне. Не зарывайся.
Он взглянул на разыгравшуюся грозу, отпустил ее и удалился, оставив ее одну, одетую в длинный белый жакет и шерстяной плащ, которые насквозь промокли. Когда он исчез из виду, небо содрогнулось от нового удара молнии, пролетевшей мимо нее и нырнувшей в кипящие и шипящие воды озера.
Наконец наступили каникулы. Адам загорел и окреп и снова ради эксперимента подружился с живущими в деревне Мики и Юаном.
После ужина он гонял с ребятами в футбол в поле позади кирхи и поздно возвращался домой по улице, когда первые сумерки опустились на холмы. Вдали на западной стороне горы он видел, что солнечные лучи еще сверкали на темных скалах, окрашивая их в алый цвет. Но вокруг него тени были темными. Это было унылое время дня; время, вызывавшее у него тоску. Стукая по камням, попадавшимся на его пути, он нехотя подходил к калитке и внезапно был привлечен шипением, послышавшимся позади него.
– А-дам! Иди сюда! Я жду тебя. – Пронизывающий шепот заставил его сердце заколотиться от возбуждения. Он в замешательстве огляделся вокруг.
– Брид?
– Я здесь. Здесь.
Теперь он увидел ее, скрывающуюся за каменной стеной среди кустов рододендрона.
– Я жду тебя у камня Гартнайта, а ты не идешь. – По сравнению с прошлым годом она подросла, ее волосы были заплетены, а фигура стала полнее. Как всегда, на ней был жакет, но на сей раз более богатый, вышитый, доходивший ей почти до пят; ее гонкие руки были украшены золотыми браслетами. – Иди сюда. – Она поднесла к губам палец и улыбнулась. Эта была та же проказливая ухмылка, которую он помнил, хотя лицо повзрослело, а в глазах стало меньше беспечности.
Бросив взгляд на предостерегающие пустые окна своего дома, он нырнул в кусты подальше от глаз и согнулся во тьме рядом с ней под лоснящимися листьями.
Она прижалась губами к его щеке.
– Привет, А-дам.
– Привет тебе. – Он был смущен, почувствовав, как ее руки сдавливали ему грудь.
– Твой отец дома? – Она говорила шепотом, и он ощущал на своем лице прикосновение ее волос.
– Не знаю. – Он не видел, чтобы в доме горел свет.
Она отыскала его руку. Ухватившись за нее, она поставила его на ноги, и они стояли и смотрели на дом.
– Пойдем. – Она слегка потянула его за руку.
Калитка была видна из кабинета отца. Он вновь взглянул на темные квадратные окна, и смелость покинула его.
– Сюда, – прошептал он. – Пройдем через двор.
Взявшись за руки, они нырнули в тень под яблони и побежали вокруг дома к возделанным грядкам картофеля и лука. Обогнув их, Адам подвел ее к наколотым дровам, уложенным штабелями у стены, и, находясь вне поля зрения всех окон дома, кроме пустой кухни, он помог ей перебраться через набросанные камни и выпрыгнуть на мягкую упругую траву на краю тропинки.
Когда они достигли крутого подъема через лес у ручья, они тяжело дышали и смеялись.
– Быстрее, быстрее, мама приготовит еду. – Волосы Брид расплелись. Стоявший на высоте камень все еще был залит лучами солнца. Странное испытываешь ощущение, когда стоишь в долине, на которую опустилась тьма, и видишь вдалеке освещенный, словно прожектором, предмет. Адам остановился, посмотрел наверх и вздрогнул.
– Ненавижу, когда долина темнеет раньше гор. Мне всегда хочется быть там, наверху, где я мог бы видеть заходящее солнце.
– Мы идем наверх. – Она пристально смотрела на него, склонив голову в сторону. – Ты становишься взрослым, А-дам.
– И ты тоже, – ответил он. Оба улыбнулись, и вдруг она повернулась и побежала впереди него. Он мигом помчался за ней и нагнал ее, прежде чем она успела пробежать десяток ярдов. Они находились в небольшой, заросшей мхом лощине, укрытой серебристыми березами. Адам слышал доносившееся откуда-то журчание ручья.
Она проявила инициативу, прижавшись к нему и водя губами по его шее, а затем, нащупав пуговицы, расстегнула его рубашку, стянула с плеч и стала ласкать и гладить его грудь, пока у него не перехватило дыхание и он не был готов приникнуть к ее телу через вышитое платье. Хрипло смеясь, она расстегнула на талии пояс и легким движением сбросила одежду к своим ногам, оказавшись обнаженной в его объятиях, и потянула за ремень, на котором держались его шорты.
На этот раз им понадобилось больше времени для взаимного наслаждения телом друг друга, ощупывания друг друга нежными любопытными пальцами, движения которых постепенно становились более быстрыми, пока наконец Адам не откинул ее на спину и не бросился на нее, чувствуя, как все его существо растрачивалось, погружаясь между ее податливых, уступчивых бедер.
Когда все кончилось, они некоторое время лежали удовлетворенные, в сонном забытьи. Затем она выскользнула из-под него и, поднявшись на ноги, сбросила приставшие к телу кусочки мха и папоротника и безо всякого смущения направилась между деревьями к ручью, который, как она обнаружила, бежал рядом сквозь камни. Взяв воду в горсть, она брызнула на себя, а затем повернулась к нему.
– Вставай, А-дам.
Изможденный, он лежал на спине.
– Не сейчас. Я хочу отдохнуть.
– Вставай, А-дам.
Он вспомнил о строгом тоне, но не вовремя. Двойная пригоршня ледяной воды выплеснулась на его лицо.
Он сравнялся с ней, лишь когда они достигли камня. Смеясь, он прижал ее к камню, удерживая ее плечи руками и не позволяя ей вырваться.
– С тебя фант – поцелуй.
– Нет, А-дам. Не здесь. – Она вдруг испугалась.
Настала очередь ему проявить строгость.
– Поцелуй, Брид, или я не отпущу тебя.
– Нет, А-дам. – Она вновь постаралась вырваться. – Не здесь. Нас увидят. – Она злилась. Ее глаза сощурились, и он поразился мгновенной перемене выражения ее лица.
– Увидят? – Он не отпускал ее. – Гартнайт?
– Бог. – Она вызывающе смотрела на него.
– О, Брид. – Раздраженный, он отпустил ее и отступил назад. – По-твоему, везде боги. Я тебе говорил, что это не так. Есть лишь один истинный Бог.
– Знаю. – Отойдя от камня, она вне себя от ярости смахивала с себя пыль. – Это ты так считаешь. – Бог Иисус. Бог Иисус могуществен. Его слуга Колумсил уже несколько раз перехитрил Бройчана, вызвав его гнев. Но затем Бройчан восстановил свои силы… Она поспешила выбросить дядю из головы. У него не может быть возможности прочитать ее мысли и обнаружить здесь Адама. Бройчан привез ее на юг навестить мать, а сам отправился в Абернайт. Пройдет несколько долгих блаженных дней, прежде чем он вернется, дней, которые она намеревалась провести с Адамом.
– Иисусу все равно, целуемся мы или нет. Кресты – признаки идолопоклонства. – Адам засунул руки в карманы. Его неожиданно бросило в жар. Он вспомнил кирху и возвышающееся над ним с кафедры серое, изможденное лицо отца, который сверлил его своими горящими глазами. Он вздрогнул, когда Брид взяла его за руку.
В лачуге никого не было. Брид не обеспокоило отсутствие Джеммы. Напротив, это давало им возможность провести вдвоем больше времени. Расположившись у огня, Адам ждал, пока она ходила за вересковым пивом для него, затем притянул ее к себе.
– Теперь расскажи мне о своей учебе.
Она отрицательно покачала головой.
– Это запрещено.
– Почему? – Он вытаращил на нее глаза.
– Потому что это – секрет. Мне не разрешено рассказывать.
– Какая глупость. – Он подался вперед и, взяв в руки палку, помешал костер. Между кусками торфа вверх взвился длинный язык пламени. На камне рядом стоял один из железных котелков Джеммы для приготовления пищи. Из-под крышки пробивался знакомый сочный запах оленины. – Где мать? – Он резко переменил тему разговора.
Брид пожала плечами.
– Придет. – Она посмотрела за его спину и нахмурилась. – Они с Гартнайтом на подходе.
Следуя за ее взглядом, Адам смотрел на старые сосны. Лишенные коры стволы деревьев поглощали вечерний свет, источая тепло, но лежавшие позади них тени были холодными и темными. В глубине леса он ничего не видел.
Брид встала. Она озабоченно смотрела вокруг, то расправляя руками складки платья, то убирая от него руки.
– Что-то случилось.
Адам смотрел на нее, и ему передалась частица ее беспокойства.
– Может спрячемся?
Она покачала головой, сконцентрировав внимание, и он умолк.
– Мой дядя, – вдруг прошептала она. – Он здесь, в моей голове. Вижу кровь! Кто-то ранен. Гартнайт! – Она побледнела как полотно.
Он не спрашивал ее, как она узнала об этом. Охваченный волнением, он заерзал позади нее.
– Что делать? – спросил он, тяжело дыша.
– Ждать. – Она подняла руку, жестом призвав его вернуться, затем повернулась к нему. – Сюда! – крикнула она. Она уже бежала к деревьям.
Они увидели Гартнайта, лежавшего под старой сосной, его голова покоилась на коленях матери, лицо было мертвенно-бледным, а глаза закрыты. Его жакет на уровне плеча был окровавлен.
Джемма взглянула на них.
– Брид? – В одном слове содержалась отчаянная мольба.
Брид уже опустилась на колени около брата, водя руками над его телом, едва касаясь его, словно нащупывая раны.
– Как он? – Адам встал на колени рядом с ней. Он неуверенно улыбался, глядя на Джемму, и робко вытянул руку, чтобы похлопать ее по плечу.
– А-дам. Хороший мальчик. – Лицо Джеммы было усталым, но она сумела улыбнуться ему в ответ.
– Что произошло?
Она покачала головой.
– Сломалось дерево. Гартнайту следовало знать, что нельзя там находиться. – Она жестом указала на упавшие с подгнившего сломанного дерева ветви, рядом лежал топор, которым Гартнайт, видимо, работал, когда получил удар. Брид сорвала с него пропитанные кровью куски рубашки. – Это проделки Бройчана. Он сделал это, чтобы наказать меня. – Она плотно сжала губы.
– Бройчана? – Джемма в ужасе взирала на нее.
Брид взглянула на нее, ее лицо было суровым.
– Бройчана. Довольно. Я помогу ему. Ему больно. – Она посмотрела на Адама. – Я усыплю брата, и мы промоем рану.
Он не стал спрашивать ее, каким образом.
– Я принесу воды?
Она кивнула.
– Да. И мху. Из деревянного ящика под светильником.
– Мху? – Он заколебался, услышав это слово, но она уже разрезала рубашку брата ножичком, который носила в поясе.
Адам наполнил кожаное ведро холодной водой из ручья и нашел мох, как она и сказала, в избе, в ящичке под бронзовым подсвечником. В ящичке находились также баночки с мазью. Он осторожно понюхал их и решил забрать все.
Брид одобрительно кивнула, когда он положил рядом с ней свои находки. Гартнайт лежал тихо со спокойным лицом и закрытыми глазами. Адам наблюдал, как Брид, аккуратно и умело промыла глубокую рану от ушиба, которую она обнажила на ключице Гартнайта, и промазала ее принесенным им мазями. Убедившись, что рана чисто промыта и промазана, она обложила рану мхом и с помощью Адама перевязала ее собственным поясом.
Она взглянула на Адама и одарила его мгновенной озабоченной улыбкой.
– Из тебя получится хороший целитель.
Он улыбнулся.
– Я хочу стать врачом, когда вырасту.
– Врачом?
– Целителем.
Она кивнула.
– Хорошо. Теперь Гартнайт должен прийти в себя. – Она приложила ладонь ко лбу находящегося без сознания молодого человека и спокойно сидела с закрытыми глазами.
Адам наблюдал за ней, заинтригованный.
– Что ты делаешь? – прошептал он наконец.
Она взглянула на него с удивлением.
– Я усыпила его, чтобы он не испытывал боли. Он ждал, пока мы оказывали ему помощь. Теперь я говорю ему, что он может прийти в себя. Рана не столь опасна, и лучше вернуться домой, где мы сможем дать ему лекарства, чтобы у него не было сильного жара.
– Мы называем это горячкой, – поправил ее Адам. Происходящее произвело на него большое впечатление. Он видел, что веки молодого человека задрожали под воздействием направляющей руки Брид. Адаму показалось, что не прошло и нескольких секунд, как Гартнайт уже сидел, непонимающе озираясь вокруг, а вскоре после этого они уже двигались к хижине, причем Брид и Адам поддерживали его за плечи с обеих сторон, служа ему опорой. Джемма же спешила впереди них, чтобы развести огонь и разогреть кастрюлю с водой.
Казалось, что у Брид был полный набор медикаментов именно на такого рода случай. Адам видел, как она вынесла из хижины плетеный мешок и достала из него множество пакетиков. Внутри находились различные снадобья, по его мнению, преимущественно всякие засушенные травы.
Горсть из одного пакетика и щепотка из другого были брошены в кипящую воду. В воздухе распространился едкий, резкий запах. Гартнайт поймал на себе взгляд Адама и кисло улыбнулся.
– Это не вкус шоколадного торта.
Адам рассмеялся. Если к молодому человеку вернулось чувство юмора, значит, он идет на поправку, несмотря на пугающую бледность его лица и фиолетовый кровоподтек, выступивший на теле ниже подбородка.
К радости Адама, жаркое из оленины вновь было поставлено на огонь рядом со снадобьями Брид, и, благодаря неожиданно возникшему у Гартнайта чувству голода, прошло совсем немного времени, и они уже ели разложенное в миски жаркое, макая в него ломти грубого хлеба, отломленного от буханки.
