Текст книги "Победить тьму..."

Автор книги: Барбара Эрскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 37 страниц)

Адам стоял неподвижно. У него перехватило дыхание. Ему приходилось видеть маленьких сестер своих друзей без одежды, когда матери купали их у огня, и он всегда отводил взгляд, особо избегая смотреть на сияющий своей наготой разрез между ног. Он по-прежнему всерьез желал стать врачом, но никогда раньше не видел без одежды девушку или женщину, а сейчас он увидел на короткий момент, когда она стояла как ни в чем не бывало на камне, эту стройную девушку, молодую женщину; увидел ее маленькие упругие груди, темный пушок волос между ног, ее соблазнительный изгиб бедер и ягодиц, перед тем как она прыгнула в воду.

Раньше он никогда не задумывался, сколько Брид лет. Примерно его возраста, полагал он, но она была его другом, его приятелем. Он никогда не воспринимал ее наравне с хихикающими девчонками в Питтенроссе или Данкелде, но его тело, к огромному его смущению, реагировало само по себе.

Он продолжал стоять на том же месте, подавленный, у его ног в заводь стекала вода, а Брид, откинув назад волосы, освободившиеся от заколки, взбалтывала ногами воду.

– Иди, А-дам, – кричала она. – Иди. Прекрасно.

Он неуверенно улыбнулся, его взгляд был устремлен на ее груди, когда она стояла под струей воды, падающей на ее плечи. Темные пряди волос прилипли к спине.

– Иди. – Она вдруг поняла, какое воздействие производит на него, и улыбка ее сделалась совращающей. Она провела пальцами по телу, задержав их на мгновение на торчащих сосках, а затем опустила руки на бедра. – А-дам. Иди. – Ее голос понизился. В нем прозвучало повеление. Он колебался лишь секунду.

Холодная вода сразу же привела его в чувство. Подняв брызги энергичным движением рук и ног, он поплыл к дальнему концу заводи, прошмыгнул мимо Брид, нырнув под самый каскад. Звук падающей воды был оглушающим. Он целиком оказался в ледяном потоке, окруженный, оглушенный и ошеломленный им. Он встал на ноги прямо под каскадом и задрал вверх лицо, наслаждаясь мощью воды, громыхавшей над ним. Эта мощь душила, подавляла, топила его. Он резко опустил голову, выскакивая из-под потока, ловя воздух, чтобы восстановить дыхание.

Встревоженная Брид подплыла к нему.

– А-дам? С тобой все в порядке? – Своими холодными пальцами она дотронулась до его руки.

Он отпрянул, почувствовав под водой прикосновение ее твердых бедер к своим. Он отреагировал так, будто его обожгло. С пронзительным криком он повернулся и быстро поплыл на другой конец заводи. Выйдя из воды на камни, он полежал несколько секунд на спине, стараясь перевести дыхание.

Она была уже рядом.

– А-дам? – Она склонилась над ним, с ее грудей стекала вода. – А-дам? Что случилось? Ты хлебнул воды? – Она опустила одну руку ему на плечо, а другую на живот, нежно, озабоченно. – Бедный А-дам. Ты стоял под падающей водой. Только Хозяйка бывает там. Она сердится на тебя.

Он открыл глаза.

– Это не хозяйка, Брид, – тяжело дыша, произнес он. – Верить в это плохо. Это – грех. Если будешь верить в это, попадешь в ад.

– Ад? – Она опустилась на колени рядом с ним, сбитая с толку, ее длинные мокрые волосы благопристойно прикрывали ее груди.

– Ад. Гадес. Преисподняя. – По голосу Адама чувствовалось, что его все больше одолевало отчаяние. – Брид, ты когда-нибудь слышала о Господе? О Иисусе?

– О, Иисус. – Она улыбнулась. – Колумсил говорил об Иисусе. Бройчану не нравится это. А Бруду, королю, Иисус нравится.

– Королю? – Адам нахмурился, услыхав созвездие странных имен. Солнце светило теперь ему в лицо, и он лежал на раскаленных камнях, Брид возвышалась над ним в виде темного силуэта. – Ты имеешь в виду короля Георга?

– Короля Бруда, – твердо сказала она. – Хозяйка наказывает тебя, А-дам. Она влила в тебя воду. Ты должен сделать ей подарок. Попроси у нее прощения.

– Я не собираюсь просить прощения у языческих духов! – воскликнул он в сердцах. Он сделал движение, чтобы сесть, но она снова уложила его неожиданно сильным движением.

– А-дам, попроси прощения, или она сделает тебя мертвым.

Она выучила слово «мертвый», когда они наткнулись на оленя со сломанной шеей у подножия скалы. К его удивлению, она стала оплакивать его, нежно лаская руками жесткую красно-коричневую шерсть у его носа и держа голову на руках, когда в нем угасала жизнь. Теперь она отнюдь не проявляла нежности.

– Она не может сделать меня мертвым. – Его тело покрылось гусиной кожей.

Она кивнула, на ее лице изобразился такой гнев, что его охватил страх.

– Может. Я служу Хозяйке. Я знаю ее. Я убью тебя, если она меня попросит. Она очень недовольна. Ты побывал на особом для нее месте. Ты должен дать ей кусок торта.

Адам в ужасе взирал на нее.

– Не дам!

– Ты отдашь ей свой кусок, или она сделает тебя мертвым.

– Брид! Ты сошла с ума! – Сказав это, он несколько мгновений размышлял, соответствует ли это действительности. Она вселяла в него страх. Взгляд ее был бескомпромиссным, раньше он такого никогда не замечал. Кусок торта не способен умиротворить живущего в воде духа, даже если он и существовал, во что он не верил. Он снова попробовал сесть, и на этот раз она не возражала. Она грациозно поднялась на ноги и встала перед ним.

– Пожалуйста, А-дам. Сделай ей подарок. – Ее голос обрел новый, оттенок. – Любой. Дай ей свои часы. – Ранее она никогда не видела часов и была очарована ими.

– Не дам. – Он пытался улыбнуться. – Пожалуй, отдам ей торт.

– Тогда дай торт. – Она проявляла твердость и скрестила на груди руки.

Его взгляд скользнул по ее грудям, и он с трудом перевел его на ее лицо.

– Хорошо, чтобы порадовать тебя, я брошу кусок торта.

– Не бросай, А-дам. Дай его Хозяйке. – Она была непримирима.

– Брид…

– Дай ей, А-дам, или я позволю ей убить тебя. – Ее властный голос заставил его взглянуть на нее с трепетом. В мгновение ока она, казалось, превратилась из соблазнительной женщины-ребенка в неистовую мегеру, пользующуюся властью, как это делали его школьные преподаватели. Покачав головой, потрясенный и встревоженный, он сел на корточки и смиренно полез в рюкзак. Он вынул два оставшихся куска торта и, взяв один из них в руки, пошел к заводи. Она молча наблюдала, как он приблизился к месту, где она стояла, торжественно надломил торт и сквозь пальцы сбросил его в воду.

– Теперь довольна? – Он чувствовал себя обманутым; он сам хотел съесть торт. К тому же он чувствовал себя виноватым и испуганным. Из-за Брид он принес жертву богу цыган-язычников и тем самым повредил своей бессмертной душе. Он сел на камни на краю заводи и, обхватив руками длинные ноги, опустил подбородок на колени.

Она взглянула на него.

– А-дам? – В голосе ее больше не ощущалось гнева. На сей раз он был нежным. Неуверенным. – А-дам? Почему ты недоволен?

– Я доволен. – Он не смотрел на нее.

– Хозяйка теперь счастлива. Она ест торт.

Он слегка изменил положение, повернувшись к ней спиной.

Раздался легкий вздох. Затем он услышал слабый хруст бумаги и оглянулся.

– А-дам ест торт Брид. – Ему предлагался оставшийся кусок торта.

– Я не хочу. – Он недовольно отвернулся.

– Пожалуйста, А-дам. – Ее голос был таким печальным, что его неожиданно охватила жалость. Он повернулся к ней.

– Ладно, съем кусочек. – И сказал это так, как будто делал ей одолжение. Он протянул руку и отломил краешек от куска торта, лежавшего на бумаге.

– Мы делимся. – Она улыбалась. Она опустилась на камни рядом с ним и разломила надвое оставшийся кусок. Засунув в рот свою долю, с аппетитом съела его. Солнечный луч играл на ее теле, согревая его, разгоняя гусиную кожу там, где коснулся его холодный ветер. Адам смотрел в сторону, сосредоточившись, насколько было возможно, на торте, который он ел, прижимая языком к зубам мягкую сладость, наслаждаясь маслянистыми крошками.

– Хорошо? – Брид улыбалась ему. Там, где концы ее волос высохли, они завитушками поднимались к шее.

– Хорошо, – кивнул он. Он лежал на камнях, положив на глаза руку, чтобы заслонить их от солнца. – Если мы хотим увидеть орлов, надо одеваться и идти. – Вопреки своим словам, он не желал уходить; ему хотелось остаться здесь с этой красивой обнаженной девушкой навсегда.

Она сидела и смотрела на воду, погруженная в размышления.

– Орлов посмотрим завтра, – сказала она наконец. Было очень трудно заставить ее понять, что значит «завтра». И «сегодня». – Останемся и поплаваем.

Он вяло кивнул.

– Хорошая мысль.

Теперь она смотрела на него, слегка улыбаясь. Он загорел. Рубцы на спине от побоев отца почти исчезли. Он был красивый, хрупкого сложения, стройный, плечи его становились шире по мере возмужания. Прислонившись к нему, она нежно дотронулась рукой до его груди. Он замер; она наклонилась над ним, а ее волосы, по-прежнему холодные и влажные, вызывающе свисали над его сосками и ниже, в направлении живота.

– А-дам? – Ее голос был мягким. Она нежно отвела его руку от глаз, и он испуганно взглянул ей в лицо, которое было всего на расстоянии двух дюймов от его лица.

Она улыбалась, легким движением рук проводя по его плечам и далее по груди и животу.

Он схватил ее за руку.

– Брид, не нужно.

– А-дам, – прошептала она. Она ослабила его хватку. – А-дам, закрой глаза.

Он смотрел на нее, как загипнотизированный, вглядываясь в глубину ее серебристых глаз. Ему нужно было уходить. Нужно было вставать и идти домой. На мгновение перед его глазами мелькнуло взбешенное лицо отца, и он почувствовал, как его пронзил страх. Но он хотел остаться. Больше всего на свете он хотел остаться там, где был.

– А-дам, закрой глаза, – снова прошептала она. Она улыбнулась, и ее серые глаза стали темнеть, становясь глубже и таинственнее, когда она приложила палец к его губам. Будучи не в состоянии шевельнуться, он закрыл глаза и замер.

Ее поцелуй был легким как пушинка, опустившаяся ему на губы. Он принес запах прохладной, чистой горной воды и шоколада и пронзил судорогой невообразимого блаженства все его тело.

– Приятно, Адам? – тихо проговорила она. Теперь ее руки были на его груди, играли с его сосками. У него пошла кругом голова. Он не знал, на чем сосредоточить внимание – на своих губах, груди или других частях тела, когда он почувствовал, что она наклоняется над ним все ниже, а ее тело, холодное и чистое, воспламеняет огнем его тело. Теперь ее руки спускались все ниже, нежно залезая к нему под трусы. Он открыл рот, чтобы запротестовать, но обнаружил, что ее губы уже слились с его губами, а ее язык соблазнительно вибрировал между его зубами. Он был не в состоянии оттолкнуть ее. Вдруг его обуяло чувство, которое он не мог контролировать. Со стоном он притянул ее лицо к своему, отвечая на ее поцелуи, извиваясь под ней, чтобы навалиться на нее и проскользнуть между ее раскинутых ног.

– Брид! – простонал он.

Он схватил ее груди руками, и она задыхалась, по мере того как он сжимал их все сильнее.

– Брид!

Экстаз, который он испытал, войдя в нее, лишил его сил и притока воздуха. Некоторое время она лежала и смотрела поверх него на сверкающую голубизну неба, затем быстрым движением выбралась из-под него и легко поднялась на ноги. Она стояла и задумчиво глядела на него, а он провел по ней сонным взглядом, и на мгновение, когда она сверлила его своим взором, его охватил приступ страха. Поток исходящей от нее силы был подобен настоящему удару.

– Было хорошо, Адам. Приятно. Теперь А-дам – мой. Навсегда! – Казалось, ее глаза сомкнулись, и страх, испытываемый Адамом, грозил перерасти в панику. Его пульс учащенно бился, его легкие застыли от задержки дыхания. Затем это прошло. Она отвела взгляд и засмеялась.

– А-дам устал!

Двумя прыжками Брид достигла края заводи и нырнула.

Адам закрыл глаза. Его сердце бешено колотилось, и он чувствовал себя совершенно разбитым.

И вдруг – ледяная вода прямо в лицо!

– А-дам спит! – Ее смех был ехидным. Она стояла над ним, с нее капала вода, а ее ладони были сложены в виде чашечки. Он видел за нею заходящее солнце, окружавшее ее сверкающим золотисто-красным ореолом, и только сейчас осознал, как долго они пробыли тут. Он медленно сел, а она опустилась рядом с ним на колени.

– А-дам счастлив?

Он ощущал ее энергию и возбуждение и что-то еще, что-то дикое и по-прежнему необъяснимо пугающее. Он кивнул. Ему было трудно говорить.

Она нагнулась над ним и, мгновенно изменив настрой, потянулась к рюкзаку.

– Брид голодная. – Она пошарила в рюкзаке – по записной книжке, книге о птицах и биноклю – и грустно покачала головой. – Торта нет.

Он засмеялся, и чары наконец перестали действовать.

– Торта нет. Сама виновата. Побросала его в воду.

Вскочив на ноги, он подбежал к заводи и бросился в воду, чувствуя, как великолепная холодная и чистая вода смывает страх и чувство ненависти к самому себе, которое таилось где-то на задворках его сознания. Он с максимально возможной скоростью переплыл заводь во всю длину, а когда плыл обратно, увидел, что Брид уже оделась. Выжав руками волосы, она закрепила их на макушке серебряной заколкой. Когда он подплыл к берегу, она уже завершила превращение страстной требовательной женщины в голодного ребенка.

– Мы идем к маме. Она кормит нас лепешками.

Адам кивнул.

– Нужно торопиться. Уже темнеет.

Теперь, когда она полностью оделась, страх отступал, а стыд и смущение выходили на передний план. Он не хотел, чтобы она видела его голым. Он хотел, чтобы она отвернулась, когда он выходил из воды, но она стояла неподвижно и смотрела на него.

– Скорей, А-дам.

Он был сердит, вылезая из воды.

Но она больше не смотрела на него. Ее глаза были устремлены на долину, где среди деревьев сгущался туман.

– Скорей, А-дам, – снова сказала она. – Мы теперь идем.

У него не было намерений оставаться на ночь. Он рассчитывал отыскать во тьме дорогу домой, но у огня, разведенного матерью Брид, было так тепло, а он устал. Он несколько раз впадал в дремоту, прислонившись к грубым стенам их дома, и наконец заснул. Брид смеялась, глядя на мать, пожимала плечами и смеялась, они накрыли его одеялом и оставили одного. Свернувшись на своих кроватях из срезанного вереска, покрытого овечьей шерстью, они повернулись спиной к входу и крепко заснули.

Он проснулся неожиданно. В хижине было холодно, огонь почти догорел, а камень за его спиной стал мокрым от росы. Он сидел неподвижно, окоченевший, чувствуя себя неловко. Брид и ее мать еще спали, но его что-то разбудило. Он осторожно отбросил шерстяное одеяло, которым они накрыли его, и поднялся. Он отыскал путь к двери, откинул кожаный занавес, который в это время года служил единственной защитой, и вступил в холодный белый предрассветный туман.

Пройдя тихонько к ручью, он нагнулся и стал ополаскивать лицо водой, когда услышал позади себя звон металла, ударявшегося о камень. Он повернулся, откинув спадающие на лицо волосы, напряг зрение и огляделся вокруг. Несколько секунд спустя в поле его зрения оказались серые силуэты, и он увидел двух людей, которые вели лошадей к хижине. Он остался на месте, неожиданно испугавшись. Один из них был Гартнайт, в этом он был твердо уверен. Другой – он подался вперед, прищурился и чуть было не онемел от изумления, узнав высокую тонкую фигуру человека, угрожавшего ему в деревне Брид. В отчаянии пытаясь найти, куда бы спрятаться, он озирался вокруг. Но его мог скрыть лишь туман.

– Брид? Мать? Вы встали? – Голос Гартнайта звучал в тишине на редкость громко. Хотя Адам и не мог говорить на их языке, он понял достаточно слов из сказанного. – У нас гость.

Он не мог видеть хижину, но спустя несколько секунд услышал шарканье, а затем взволнованный голос матери Брид со словами приветствия, словами, похожими на те, с которыми она однажды обращалась к Адаму.

– Досточтимый брат, мы приветствуем тебя в нашем доме и очаге. Садись. Сюда. Я принесу поесть.

Слово «брат» в тот раз не использовалось, но Адам знал его. Он нахмурился. Был ли это обиходный термин, или же слово действительно означало, что этот человек – дядя Брид? Если это так, то почему, черт побери, она не сказала ему об этом?

– Бройчан пришел посмотреть мою резьбу, мать. – Голос Гартнайта был по-прежнему громким, и его было хорошо слышно. – Где сестра?

– Сейчас придет. Она достает лепешки и пиво для нашего гостя.

Адам представил себе их страх, подумав о том, что было бы, если бы он по-прежнему находился там, с ними, а затем и их радость, когда они поняли, что он ушел.

Ему нужно было уходить. В любой момент туман мог рассеяться, разогнанный утренним ветром или растопленный солнцем, как только оно появится над горами. Он увидел, как мелькнула, а затем исчезла тень: Гартнайт вел лошадей, чтобы привязать их к дереву, которое они называли «сосной для наблюдения».

Адам осторожно поднялся на ноги. Он отошел от ручья и ступил на мягкую траву, разросшуюся от водяных брызг с камней. Если он успеет дойти до деревьев, то уйдет незамеченным через лощину еще до того, как рассветет.

Он сделал еще один шаг. Затем замер. Чей-то голос, громкий и низкий, прозвучал в такой близости от него, что он подумал, что этот человек находится рядом с ним.

– Король по-прежнему развлекает христиан в Крэг-Падрайге. Он приказал нам выставлять крест по всему королевству, чтобы умилостивить Бога Иисуса. Он считает, что Колумсил способен победить меня.

– В этом случае, дядя, он сильно заблуждается. – Голос Гартнайта доходил обрывками. Белизна сместилась, и на мгновение Адам смог увидеть двух людей, стоящих у хижины. Он старался быть невидимым, когда заметил, что Бройчан повернулся к нему спиной.

– Действительно, заблуждается. Я вызвал бури, чтобы валить деревья у его ног, потопить его лодку, убить его лошадь. – Бройчан втянул воздух через зубы. – Он призывает своего бога, чтобы бороться с моим богом, а король, чтобы умилостивить его ради гостеприимства, велит мне попридержаться. Пусть будет так. Пока что. Как только он покинет королевский кров, я прихлопну его как муху. – Он стукнул себя по бедру ладонью, и Адам вскочил. Достаточно было этому человеку сделать движение на дюйм в сторону, и он увидит его.

Между ними проплыла туманная полоса, едва ли больше дымки в набиравшем силу свете. Этого оказалось достаточно. Затаив дыхание, Адам сделал два, а затем три шага в сторону деревьев. Рядом с ним росло несколько утесников. Он достиг их и с облегчением опустился на землю, когда до него вновь донеслись голоса.

– Ты должен вырезать крест на обратной стороне священного камня, Гартнайт. Покажи мне свои рисунки, и я выберу нужный. Он не повредит, но порадует короля и его гостей. Потом мы послужим нашим богам и продемонстрируем, что они сильнее, когда я расколю горы силой своего гнева! А малышка Брид поможет мне. – Он вытянул руку, чтобы дотронуться до щеки Брид.

Из своего укрытия Адам мог теперь видеть ее. Он затаил дыхание, а его тело покрылось мурашками, когда он увидел, как этот человек своей лапой потрогал ее лицо. Она держала в руках одну из серебряных тарелок, которые Гартнайт выгравировал для матери, и предлагала что-то гостю. Он принял дар, и Адам заметил, что он поднес его ко рту. Несколько секунд он стоял, наблюдая молчаливую сцену, которая разыгрывалась перед его глазами, затем туман вернулся, и он потерял всех из виду. Не медля, он бесшумно пронесся по направлению к деревьям, нырнул между ними и что есть сил побежал вверх по холму.

Первые лучи солнца уже упали на камень. Задыхаясь от быстрого бега. Адам вдруг обнаружил по достижении камня, что забыл рюкзак с бесценными книгами и биноклем. Он корил себя, но знал, что они никуда не денутся. Брид позаботится о них. Медленно обойдя вокруг камня, он почувствовал теплый луч солнца на своих плечах, когда на мгновение остановился, чтобы пощупать сложную резную работу. Это был его камень. На одной стороне были изображены странные символы и фигуры древних пиктов, а на другой – решетка и кружева кельтского креста. Нового, вырезанного Гартнайтом камня без креста не было видно.

Брид запрятала рюкзак под покрытие кровати, как только он попался ей на глаза. Она спокойно осмотрела внутренность избы, отыскивая признаки пребывания Адама. Если они есть, дядя заметит их. Его зрение превосходило зрение обычного человека. Она молилась, чтобы Адам ушел, и не просто скрылся в тумане, а вообще покинул их территорию.

Она знала, что дядя отличается подозрительностью. Он не доверял Гартнайту, подчеркивая это постоянными визитами. Гартнайт был слишком молод. Должность резчика по камню и хранителя ворот была священна, – так же, как деятельность жреца или барда. Эту семейную традицию Гартнайт унаследовал от отца, который умер два года тому назад. Она переходила вместе с передаваемым по наследству знанием о том, как попадать в царство вечно молодых, если кто-либо вообще осмелится на это. Попадать туда было запрещено всем, кроме посвященных, но иногда люди проскальзывали сквозь врата, не имея об этом представления, – как, например, Адам.

С первого же раза, как увидела Адама, Брид поняла, что он пришел с земли, лежащей по ту сторону камня. Его странная одежда и речь отдаляли его от нее. Она внимательно наблюдала за ним, чтобы проследить, как он преодолевает путь, который приносит смерть всем, кроме весьма немногочисленных, знавших дорогу. К своей глубокой радости, она убедилась, что он человек, а не дух или призрак. Но он был слишком молод, чтобы стать посвященным. Он очаровал ее с того самого момента, как она увидела его. И вот теперь она сделала его своим. Ее губы расплылись на мгновение в тайной улыбке, но затем улыбка исчезла. Какова бы ни была его сила, она собиралась заполучить ее.

– Брид. – Раздраженный окрик извне заставил ее вскочить. Еще раз окинув хижину быстрым взглядом, она вышла в туман и столкнулась с пристальным взглядом дяди.

– У тебя испуганный вид, дитя. – Он схватил ее за руку и притянул к себе. – Нет оснований. – Взяв ее за подбородок, он приподнял ей голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Встретившись с его взглядом, она быстро отвела глаза, опасаясь, что он может засечь новую женскую силу, которая продолжала разливаться по ее жилам, силу, дарованную прикосновением мужчины. Она чувствовала, как его глаза сверлят ее душу, но через мгновение он отвел взгляд от ее лица и повернулся к сестре. – Она здесь дичает, Джемма. – Он был строг. – Ей следует учиться. Ей нужно многое познать, чтобы служить святым местам. – Он медленно, почти обольстительно провел рукой по щеке Брид.

Она отступила на шаг, чтобы он не мог дотянуться до нее, и распрямила плечи.

– Я желаю следовать по пути слова, дядя. – Она смотрела на него, не сводя глаз. Страх исчез, и ему на смену пришла холодная решимость. – Я уже многому научилась у Друста, барда из Абернайта. Он согласился обучить меня всему, что знает.

Она видела, как лицо дяди налилось кровью, и тотчас пожалела о своих смелых словах.

– Ты осмеливаешься строить собственную жизнь? – прогремел он, обращаясь к ней.

Она не сдавалась.

– Это мое право, дядя, раз у меня хорошая память и умение красиво говорить. – Это было ее право как потомка двух древних фамилий бардов, одна из которых – по линии матери – была королевских кровей, ибо ее дядя Бройчан был приемным отцом короля и его главным друидом.

Воцарилось долгое молчание. Джемма находилась рядом, стоя с кувшином в дверях. Она собиралась долить брату пиво, но вместе со своими двумя детьми стояла, не сводя взгляда с его лица. У нее перехватило дыхание.

– Вы поощряете ее в этом? – Бройчан посмотрел сначала на Джемму, затем на Гартнайта.

Гартнайт заговорил первым.

– Если в этом ее призвание, дядя, то разве не ясно, что ее поощряют боги? Без их вдохновения она не имела бы таланта, чтобы учиться у Друста. – Гартнайт говорил с гордостью и достоинством.

Брид подавила победную улыбку. Она хотела заключить его в свои объятия, но не сдвинулась с места.

Брочайн резко повернулся. Прошагав к одному из бревен, лежавших у огня для сидения, он туго затянул вокруг себя плащ и уселся.

– Декламируй, – скомандовал он.

Брид перевела дыхание и взглянула на Гартнайта. Тот хмуро кивнул. Своеволие его сестры, ее приступы неистовой ярости, пугавшие его, ее дикая врожденная сила будут обузданы и укрощены их дядей.

Она вышла вперед. Вначале слишком нервничала, чтобы произносить слова, затем каким-то чудом нервозность исчезла. Распрямив спину, она подняла голову и начала декламировать.

Ее учитель был человеком требовательным. Длинными зимними вечерами, сидя у огня, он выделил среди своих слушателей Брид, зная о ее происхождении и уме, и беспрестанно повторял длинные поэмы и истории, являвшиеся их наследием, пока она не смогла декламировать их без запинки. У Брид, как обнаружил Адам, была исключительно хорошая память. Она уже изучила основы того, что преподавали в школе бардов.

Наконец Бройчан поднял руку. Он кивнул.

– И в самом деле твой язык отмечен печатью богини. Это хорошо. Ты должна учиться дальше. – Он смотрел на нее несколько секунд, ясно видя зарождающуюся в ней силу, ее дикую, неукротимую связь с Хозяйкой. Он на мгновение нахмурился, по лицу прошла тень. В ней чувствовалась твердость, упорство, духовная целеустремленность, которыми, пока не наступил нужный момент, следует тщательно управлять. Он снова обратился к сестре. – Оба твоих ребенка талантливы, Джемма, и это хорошо. Как только этот монах Колумсил отправится на запад, откуда пришел, мы изгоним из страны бога Иисуса. Они помогут нам в этом.

Таким путем Брид можно использовать.

И сдерживать.

И ее кровь, как наследницы королей, может освежить и очистить землю, оскверненную человеком, посланным богом Иисусом.