Текст книги "Победить тьму..."
Автор книги: Барбара Эрскин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)
Адам был разбужен громким стуком в дверь. Очнувшись ото сна, он посмотрел на наручные часы, но ничего не увидел. Шторы были опущены до самого низа. Он не имел понятия, который час. Нащупав выключатель, отправился к двери.
– Тебе придется принять меня. Эта цыганская сучка, твоя подруга, взялась за меня! Она использует какую-то оккультную технологию, чтобы проникнуть в мой разум, Адам. Ты должен что-то придумать. – Лиза протиснулась мимо него в комнату и села на его кровать. Она дрожала.
Он взглянул на темный лестничный пролет за ее спиной и, закрыв дверь, повернул ключ.
– Что случилось? – При свете единственной, висевшей под потолком лампы он установил, что было 4.30 утра. Он провел рукой по голове. Он изучал лекции по физиологии до часа ночи, и в голове у него царил полный сумбур. – Как ты сюда попала, Лиза?
– Бегом. – Ее зубы стучали. – Понимаю, что это глупо. Я не хотела направлять ее на твой след, но я очень испугалась. Она была в студии. В моей голове. Она обезумела, Адам. Совершенно обезумела.
Он сидел рядом с ней, обняв ее за плечи.
– Рассказывай, что произошло. Только медленнее.
Особо рассказывать было нечего. Как можно объяснить интуицию? Уверенность, что внутри тебя что-то есть? Инстинкт… и боль от зондирующего ножа?
– Когда ты видел ее последний раз? – Немного успокоившись, Лиза поднялась. Она стянула с кровати одно из одеял Адама и накинула себе на плечи. Она по-прежнему была в пальто и перчатках.
Он понял намек и пошел зажигать газ, горевший слабым пламенем.
– Я ее не видел. Фактически не видел. Мне показалось, я видел ее на улице пару раз, затем ты сказала, что видела ее в студии. После этого – ни слуху ни духу. – Он смотрел на нее, стоя у огня. – Да, она знает странные вещи – думаю, их можно назвать оккультными, – и она говорила мне, что изучает это. Но цыганки так или иначе знают их, верно? Они обладают силой, вторым зрением.
– Я тоже обладаю вторым зрением, Адам. – Она говорила так тихо, что он не понял, что она сказала в данный момент. – Потому-то она и смогла отыскать меня. Вот почему я понимаю происходящее.
Он с удивлением смотрел на нее.
– Ты шутишь. Это смешно. Это грех!
– А, заговорил сынок пастора! Я знала, что ты именно так и отреагируешь, если я тебе скажу об этом. – Она ожесточилась. – Адам, ради Бога, думаю, ты теперь понимаешь, что воспитан в духе фанатизма и нетерпимости. Если люди не вписываются в тот образ, который создал твой отец в своем узком, замкнутом мире, то это не значит, что они грешны.
– Разумеется, нет. – Он покраснел. – Я не имел в виду это…
– Нет, имел.
– Лиза… – Он встал, подошел к ней и взял ее руку. – Не будем ссориться, прошу тебя. Что бы ты ни думала обо мне и моем воспитании, это не должно воздвигать между нами стену. – Он несколько секунд задумчиво жевал внутреннюю часть щеки, затем взглянул на нее. – Я не думаю, что Брид злая. Во всяком случае, она не была такой. Но у нее свои ценности, отличные от наших. От твоих и от моих. Если она чего-то захочет… – Он смолк, пожав плечами, затем глубоко вздохнул. – Я по-прежнему не понимаю, как она смогла сюда попасть. Она ничего не знает о нашем образе жизни, о нашем веке…
Он вдруг осекся.
– О нашем веке? – Лиза с изумлением смотрела на него.
Он тихо засмеялся извиняющимся смехом.
– Я понимаю, что глупо, но иногда… – Он смолк, и между ними воцарилось молчание.
– Иногда? – напомнила она ему, что он не договорил.
– Иногда мне казалось, что когда я шел на встречу с ней, когда проходил мимо большого камня на холме, где мы обычно встречались, то я попадал в прошлое. В буквальном смысле слова. Ее мир был совсем другим. Она говорила о странных вещах – о короле Бруде, о святом Колумбе, как будто для нее они были живы. И ее образ жизни был по-своему очень примитивным. Когда я возвращался домой, я старался дать этому какое-то объяснение. Она живет в общине лудильщиков, и для некоторых из этих людей время действительно остановилось. Ее семья состояла из странствующих мастеровых и… – Он опять осекся, чуть было не сказав «жрецов». – Я учил ее английскому языку. Я так и не знаю, на каком языке она говорила. Я не думаю, что это гэльский. Я не знаю, на каком языке объясняются между собой лудильщики. Возможно, на ромском. Она освоила английский очень быстро. Ее мать и брат говорили, что она исключительно талантлива. – Он покачал головой. Опустившись за письменный стол, обхватил голову руками. – Она хотела ехать со мной в Эдинбург. Она считала, что от семьи для нее исходит определенная опасность, потому что она хотела променять их образ жизни на мой. Но наше время закончилось. Она сама уже училась в каком-то училище на севере. Я не мог взять ее с собой. Я хотел лишь положить этому конец.
«И она начала пугать меня». Вслух он этого не сказал.
– Вы были любовниками? – Лиза смотрела на него отсутствующим взглядом. Вокруг ее глаз образовались темные круги из-за крайней усталости.
Он кивнул.
– И она тебя любила… по-прежнему любит?
Он пожал плечами, затем снова кивнул.
– Думаю, да.
– Так почему же она не отыщет тебя?
Он печально покачал головой.
– Уверен, что она знает, где я живу.
– А почему она продолжает ходить ко мне?
– Не знаю, Лиза. Хотелось бы знать.
Вернувшись на склон холма, Брид не могла понять, почему ей так сложно проникнуть в голову А-дама. Видимо, потому, что его отец – священнослужитель; он изучил технологию того, как держать ее на расстоянии, не сказав ей об этом. С Лизой было проще. Она была восприимчива, доступна для элементарного зондирования. Во всяком случае, для начала. Брид смотрела вниз, в холодную, темную воду колодца – одно из мест, где пелена очень тонка, – и озадаченно качала головой. Изображения, вначале такие чистые и светлые, замутились, и голова ее устала. Теперь она сидела на пятках и терла глаза, дрожа на холодном рассвете. Над ней, на фоне темно-зеленого неба, возвышался «Трон Артура», а внизу, в городе, уже начал функционировать транспорт. Прищурившись, она смотрела на облака. Когда она впервые увидела самолеты, они повергли ее в ужас. Летя один за другим, словно гуси, появлявшиеся зимой со стороны моря, они приближались все ближе и ближе, от грохота их моторов разрывались барабанные перепонки, и она упала лицом на траву и кричала, затыкая руками уши. Но затем они улетели на запад, и постепенно она привыкла к ним. Казалось, что они движутся безостановочно. Она не могла знать об ущербе, который они наносили промышленным центрам Шотландии, сбрасывая бомбы.
Иногда она спала под открытым небом, завернувшись в украденные ею одеяла; иногда спала на полу в доме женщины по имени Мегги, которая подружилась с ней, когда они сидели рядом на скамейке в парке. Еду она воровала, одежду воровала, научившись теперь прятаться под покровом своей магии. Она не знала – да ей это было бы все равно, – что она была замечена и квалифицировалась заинтересованными лицами как умственно неполноценная, но вполне безвредная. По мере того как война вступала в следующую стадию, у людей возникло много других проблем, чтобы беспокоиться о красивой молодой девушке с отсутствующим взглядом, которая бродит по улицам Эдинбурга, иногда близ Дин-Виллидж, иногда на Грассмаркет, и ищет, постоянно ищет кого-то, кто никак не хочет появляться.
Она сделала еще одну попытку, заглянув в торфяные воды.
– А-дам. А-дам, где ты?
Но его не было. Далеко от Эдинбурга в лазарете Адам, теперь уже студент третьего курса, смотрел на человека, которому оторвало шрапнелью руку, и делал над собой усилие, чтобы подавить позыв к рвоте.
7
– Итак, твое мнение?
Лиза сняла с картины покрытие и с победным видом стояла сзади. Адам рассматривал картину. Лицо, очертания тела, огромные черные озабоченные глаза, уродливые сильные руки, бурный тревожный фон, но никак не мог признать в портрете себя. Она внимательно наблюдала за ним, и было заметно, что она расстроилась.
– Тебе не нравится.
– Замечательная картина, Лиза. – Он пытался изобразить восторг. – Для меня это слишком современно. – Он удрученно пожал плечами. – Я действительно так выгляжу?
– Ну и ну! – Она топнула от расстройства ногой. – Ты невозможен! Конечно, выглядишь так! В некотором роде. На портрете ты как доктор. Как человек. Как воплощение самого себя.
– Понимаю. – Адам всматривался в портрет строже. Телесные тона были представлены в полупрозрачном зеленом цвете, что создавало ощущение крайнего нездоровья. – Извини, Лиза. Ты же знаешь мое невежество.
– Конечно, знаю. – Она громко вздохнула. – Что же мне с тобой делать?
– Учить меня понимать искусство. – Он выглядел как кающийся, наказанный школьник, и это еще больше бесило ее.
– И не подумаю. В этом мире много людей, понимающих искусство. А ты иди и наблюдай за птицами, или отрубай кому-то ногу, или еще что. – Сложив руки, она отошла от него и стала смотреть в окно. По стеклам хлестал дождь, а рамы дребезжали от порывов ветра. – Давай. Иди. Я не хочу с тобой разговаривать.
Он смотрел на нее, пытаясь понять, шутит она или всерьез. Неожиданно он отступил. Ведь можно использовать драгоценное свободное время гораздо лучше, чем играть с ней в глупые игры.
Она услышала, как хлопнула дверь, и повернулась, не веря тому, что произошло.
Он ушел.
Она вздохнула. Последнее время это происходило слишком часто. Иногда она сомневалась в том, что у них вообще может быть единое мнение по какому-либо вопросу.
– А-дам?
Она огляделась потрясенная, забыв о ссоре с Адамом. Уже несколько месяцев в ее голове раздается этот голос. Он такой далекий, ищущий.
– Нет! – Она закрыла уши руками.
– А-дам? Помоги мне, пожалуйста.
– Уходи! – Лиза повернулась, глядя в противоположный угол студии, как будто именно там находится обладатель этого голоса. – Неужели ты не понимаешь, что тебя не хотят? Отстань от меня!
– Лиза. – Голос, который она слышала теперь, был громким, мужским и очень обиженным. Это не был голос Адама. – Надеюсь, ты это не всерьез, дорогая?
– Филипп? – Страх исчез, и пришло облегчение. – Входи!
– Не твоего ли молодого друга – доктора – я только что видел, мчавшегося по дороге, точно за ним гналась свора бешеных собак? – Филипп Стивенсон, на двадцать лет старше Лизы, был ее руководителем последние два года. Высокий, исключительно привлекательный, с темно-серыми волосами и обворожительной иронической улыбкой, он был объектом вожделения всех студенток, изучающих в колледже живопись, и Лиза прекрасно понимала, что, временами удостаиваясь внимания с его стороны, она вызывала недовольство и ревность своих коллег.
– Его самого.
– Поссорились?
– Можно сказать, что да. Ему не понравился его портрет.
– Молодой невежда. – Он стоял перед мольбертом и в течение нескольких секунд молча взирал на него. – Ты очень хорошо ухватила его. Но, видимо, портрет не польстил самолюбию молодого человека. Он что действительно такой заводной?
– Думаю, да. – Она приложила руку к голове, расстроенная. Голос по-прежнему сидел в голове.
– А-дам, где ты?
Голос был печальным. Потерянным.
Филипп увидел выражение ее лица.
– Что с тобой, дорогая? Уши болят?
Она покачала головой.
– Ты не поверишь.
– Постараюсь. – Он по-прежнему стоял перед мольбертом, сложив руки.
– Прекрасно. Ну так что? – Вдруг ей надоел Адам и сопутствующий ему призрак. – У Адама была в Пертшире знакомая девушка-цыганка. И, когда он поехал в Эдинбург, он не взял ее с собой. Так представляешь, она наложила на него сглаз. Околдовала его и преследует меня, разговаривает со мной, проникая в мою голову и пугает меня до смерти!
Ее голос слегка дрожал, но теперь он наконец целиком уделял ей внимание. Повернувшись спиной к картине, он смотрел на нее.
– Надеюсь, ты не шутишь.
– Не шучу.
– Послушай, Лиза, это твое воображение.
– Если это так, то мое место в сумасшедшем доме.
– Но такого не бывает.
– Бывает. Но только очень редко. Я чувствую, что если распрощаюсь с Адамом, то красавица Брид исчезнет тоже.
– А ты хочешь с ним распрощаться? – Филипп задумчиво смотрел на нее из-под своих густых бровей. – Ты путаешься с этим молодым человеком, как только увидела его.
Она состроила недовольную мину.
– Это было так явно? – Несколько секунд она смотрела на него. По сравнению с Адамом он был солидным, основательным и очень надежным. – Фил, – решилась она, – есть еще кое-что. Вскоре после отъезда Адама у него в доме произошел страшный случай. Была убита женщина, работавшая у отца экономкой. – Она отвернулась от него. – Ужасным образом. Ее зарезали. Убийцу так и не нашли. – Она вновь уставилась на картину, как будто могла прочесть там ответ.
Он опередил ее.
– Думаешь, это дело рук подружки Адама?
Она пожала плечами.
– Она пыталась убить меня, Фил. Она метнула в меня нож. Адам мне не верит. Когда он пришел, здесь уже никого не было, и она не могла проскочить мимо него на лестнице, а мы не смогли найти нож, но… – Она замолчала.
– Лиза. – Филипп сделал несколько шагов вперед и нежно взял ее за плечи, заставив ее смотреть на него. – Ты сообщила об этом в полицию?
Она покачала головой.
– Почему?
– Не было улик. Лишь мои слова. Адам вообще считает, что я все выдумала. Но это не так. Я знаю, что ничего не выдумывала.
– А ты говорила с ним о том, что она может быть виновной в смерти той женщины?
Она вновь покачала головой.
– Лиза, дорогая, я считаю, что, если ты действительно считала, что по Шотландии бродит с ножом безумная девушка, убивающая людей направо и налево, тебе следовало бы сообщить об этом кому-нибудь. Адаму. Полиции. Думаю, тебе нужно было сказать мне об этом раньше. – Он прижал ее к себе и подержал в своих объятиях.
На мгновение она напряглась, затем расслабилась. Она почувствовала, что странный зондирующий звук в ее голове совершенно пропал.
Несколько секунд Фил стоял и смотрел поверх ее головы на картину, стараясь не шевелиться, не сжимать ей руки и не пугать ее, затем легко поцеловал ее волосы.
– Пойдем, девочка. Нужно прежде всего поесть. Предлагаю предоставить твою картину, студию и этот незадачливый призрак самим себе, пойти и с наибольшей пользой истратить наши традиционные пять шиллингов с носа в «Аперитиве».
Когда Адам нашел записку от Джейн, в которой она просила его встретиться с ней в «Норт бритиш» за чашкой чая, он чуть было не отказался. Если бы он был занят, так бы и поступил, но у него было два свободных часа, а Лиза сказала ему, что слишком занята сейчас картиной, чтобы выкраивать время и встречаться с ним на такой короткий срок. Уязвленный отказом, он позвонил Джейн из Студенческого союза. Они сидели напротив друг друга в глубоких креслах, перед ними на столе стояла тарелка с пирожными и ячменными лепешками и чайник с горячим чаем, а Джейн рассказывала ему о своих взаимоотношениях с Робби. Они разговаривали тихо, понимая, что другие пары тоже заняты столь же напряженными и тихими беседами, а также много смеялись, и он почувствовал острый приступ угрызений совести за свою измену, сравнивая нежную доброту и очарование Джейн с язвительными манерами и целенаправленным талантом Лизы.
– Робби перевели в Англию. – Джейн налила Адаму чай и передала лепешку. Он небрежно кивнул, делая все возможное, чтобы не закрыть глаз. Он почти всю ночь занимался. – Ужасно, – продолжала она, – я не знаю, как он там. Не знаю, что происходит. Он даже не может сообщить, где он.
Адам сочувственно пожал плечами.
– Почему бы тебе не поехать домой? Ты кое-что смогла бы сделать, чтобы исправить положение, а твой отец навел бы справки для тебя о Робби.
Она прикусила губу.
– В какой-то мере я этого хочу. Я же не способствую военным успехам, изучая классическую литературу!
Он засмеялся.
– Кто-то должен подхватывать знамя, Джейн. Почему бы не ты? Ты слишком молода и красива, чтобы участвовать в войне. Не волнуйся, они еще заставят тебя выкапывать траву для душистых циновок или скатывать бинты, так что пользуйся моментом.
– Двое из наших наставников уже ушли в армию. Скоро, видимо, прикроют факультет. – Самое время уезжать. – На его лице отобразилась печаль. – Мне будет тебя очень не хватать.
– Правда? – Она взглянула на него из-под век. – Я думала, кроме Лизы, тебя никто не интересует.
Он молчал. Как он мог объяснить свои чувства к Лизе? Он сам был не уверен в себе. Да если бы и был уверен, подумал он вдруг, то пожелал бы говорить об этом Джейн? Он раскрошил на тарелке сухую лепешку, играя ножом с крошками. Масла не было.
Она подняла бровь.
– Но она любит тебя, – нежно подсказала она.
Он кивнул.
– Но с моей стороны было бы нечестно прочно связывать свою жизнь с кем-либо. У меня все меньше времени. Я использую для работы каждый час, который посылает мне Бог, – во врачах такая потребность, – и груз становится все тяжелее. – Звучит как оправдание, подумал он. Никто раньше не просил его анализировать чувства, которые он испытывал к Лизе. Да, он любил ее. Он был пленен ею. Но что-то внутри сдерживало его. Может быть, это был страх при виде того, что сделало с его родителями превратное понимание страсти и долга? А может быть, это было чувство вины при воспоминании о Брид и о ее растерянном лице, когда он в последний раз покинул ее? Этого он не знал. – Этим летом я еду в Глазго для прохождения полуторамесячной практики в клинике, и если не призовут в армию, когда получу диплом, то, видимо, поеду в Лондон или снова в Глазго или куда-нибудь еще, где действительно нужны врачи. Так что мне некогда думать о женитьбе или о чем-то подобном.
– Тогда так и скажи ей. – Джейн снова наклонилась, чтобы наполнить его чашку. – Ты поступаешь нечестно, Адам. – Она грустно улыбнулась ему, и он улыбнулся ей в ответ.
* * *
Брид попробовала воду рукой и выругалась. Где же они? Где А-дам и где женщина, рыжеволосая женщина, рисующая картины? Она не видела их. Она ничего не видела. У нее шла кругом голова, и она ужасно замерзла. Она посмотрела на руки. Они посинели и тряслись. Она медленно отползла назад, подальше от края ручья и попыталась встать. Небо потемнело. В ее ушах раздавалось странное жужжание. Где-то кто-то выкрикивал ее имя. Она потрясла головой. Это был голос Бройчана. Того самого Бройчана, который поклялся убить ее. Но он не мог последовать за ней сюда. Не мог – во время А-дама. В город А-дама. Она с трудом поднялась на ноги и отошла от воды. Если она сумеет отыскать дорогу к дому Мегги, то будет в безопасности. У нее там в сумке много еды; она всегда могла купить расположение Мегги с помощью еды, или бутылки пива, или, еще лучше, джина, или, в крайнем случае, метедрина. Старуха любила сквернословить, и ее тело изобиловало паразитами, а комната имела жалкий вид. В ней стояла вонь и было холодно, но не так, как бывает чистыми ясными ночами, когда она спала на холме, а ветер продувал ее до костей и ей казалось, что она умирает. Она медленно начала переставлять ноги, двигаясь вниз по направлению к городу.
Она не поняла, что случилось, когда рухнула на землю и почувствовала, как ее тело поднимают на носилки. Она не знала, что ее отправляют в лазарет. Ее душа бродила по холму, опечаленная, запуганная, слыша лишь злобные выкрики Бройчана на ветру и топот конских копыт в темной бесконечности космоса.
Обеспокоенный врач стоял и смотрел на лежащее без движения на больничной койке тело и качал головой.
– У нее, видимо, шок. Держите ее в тепле и присматривайте за ней. Это все, что мы можем сделать. Никто не знает, кто она? Почему при ней нет удостоверения личности? – Ему нужно было осмотреть сотню других пациентов с тяжелыми ранами.
Брид слегка шевельнулась, сдвинув голову на подушке. Сквозь веки она смутно различала палату и высокого мужчину с рыжеватыми волосами в белом халате со стетоскопом на шее; она чувствовала, что другие кровати стоят рядами и на них лежат женщины, некоторые из которых тихо плачут, а другие молчат, такие же бледные, как хлопковые простыни, в которые они закутаны. Но она была не в состоянии реагировать. Казалось, что ее отделяет от этого мира какая-то завеса – пелена тумана, заглушающая звук, перемещающая ее на какие-то задворки, где теперь позади себя она могла видеть склон холма, где расположен ее дом, брата, старающегося схватить ее за руку, а за ним людей Бройчана, которые подступали все ближе и ближе.
Когда медсестра приподняла ее на подушки и стала кормить ее с ложки, она покорно проглатывала пищу. Она не сопротивлялась, когда ей помыли губкой тело и сменили халат, не отреагировала, когда кто-то подошел и расчесал ей щеткой волосы и когда капеллан молился перед ней христианскому Богу. До нее ничего не доходило. В шкафчике у ее кровати лежал в целости и сохранности ее тканый мешочек. В маленьком кожаном кошельке они не наши ни имени, ни адреса; на изящной пудренице не было инициалов. Интерес и разговоры вызвал только кинжал с железным лезвием, но вскоре его положили в мешок и забыли о его существовании.
– Ты не против того, чтобы пойти со мной? – Лиза сидела напротив Адама в «Аперитиве» на Фредерик-стрит. – Ты уверен, что можешь выкроить время? – В ее голосе чувствовался сарказм, которого раньше он не замечал.
– Разумеется, не уверен. – Он улыбался ей, пытаясь не думать о счете, который он может попросить предъявить в любую минуту.
Она в свою очередь ухмыльнулась, читая его мысли, и, к своему смущению, он увидел десятишиллинговую купюру, которая просовывалась в его руку.
– Бери. Я тебе должна. Я продала две картины. Когда приедешь в Лондон и обоснуешься на Харли-стрит, можешь сводить меня в «Ритц». Договорились?
Он кивнул с облегчением.
– Договорились.
Улицы Морнингсайда были пустынны и спокойны после сутолоки, толп и очередей в центре города. Дом был серого цвета, массивный, весьма респектабельный, с вышитыми чистыми занавесками и высаженными розами по обе стороны от тропинки, ведущей к главному входу. Они вошли и тщательно закрыли за собой калитку, после чего медленно приблизились к главному входу. С ветвей груши на лужайке перед домом заливалась малиновка, ее глотка раздувалась и трепетала в певческом экстазе. Женщине, открывшей дверь, было за сорок, на ней была изящная двойка – жакет и джемпер и жемчужное ожерелье, на ногах – коричневые кожаные туфли. Ее призвание выдавали лишь экзотические кольца на пальцах – янтарь, лазурит, жадеит. Она пригласила их в первую комнату, солидно меблированную диваном, двумя креслами из одного гарнитура и низким столом. На столе что-то стояло, закутанное в черную материю. Адаму сделалось нехорошо. Женщина пользовалась магическим кристаллом.
– Присаживайтесь, пожалуйста. – Она одарила их улыбкой и без комментариев приняла конверт, который Лиза протянула ей через стол. Видимо, полагалось платить заранее. Опустив его в карман, не вскрывая, женщина сидела напротив, разглядывая их на удивление проницательными глазами. – Как я понимаю, у вас неприятности от цыганского сглаза?
Лиза кивнула.
– Как я объяснила вам, миссис Гардинер, по телефону, я этого не понимаю. Я чувствую ее, где бы ни находилась. Я хожу в колледж искусств, хожу домой в свою студию, хожу за покупками. Бываю в доме моего руководителя… – Она не заметила острого взгляда Адама при этих словах. – Где бы я ни была, она – тут как тут, наблюдает за мной. Она в моей голове. Это сводит меня с ума.
– А вы, господин Крэг, она преследует также и вас?
Глаза женщины словно заглядывали в самую душу Адама. Он неловко пожал плечами.
– Практически нет. Мне показалось, я видел ее раз или два. Когда она стояла на Хай-стрит недалеко от моего дома. Не могу понять, почему она пристает к Лизе.
– Это просто. – Миссис Гардинер элегантно скрестила ноги, и Адам услышал скрежет облаченных в шелк бедер. – Мисс Воган – природный медиум. Девушке легко проникнуть в нее.
– Медиум? – Адам с удивлением смотрел на нее.
Лиза изобразила непонятную гримасу.
– Я уже говорила тебе, что обладаю внутренним чутьем.
– Она, видимо, считает, что ей очень сложно связаться с вами, мистер Крэг. Поэтому она старается войти в контакт с таким человеком, с которым она может чувствовать свою связь более уверенно. Подобного рода телепатическая связь весьма слабая даже при самом благоприятном стечении обстоятельств. И вполне возможно, что она не является двусторонней. Могу я поинтересоваться, почему вы не свяжетесь с ней лично и не попросите ее отступить?
– Потому что я не могу найти ее, – с отчаянием произнес Адам. – Когда мне кажется, что я вижу ее, я иду туда, чтобы застать ее, но ее там никогда не оказывается. У меня нет ни малейшего представления о том, где она находится. – Его лицо стало довольно мрачным. Он не собирался говорить им, что даже не пытался отыскать ее и что Брид была последним человеком на земле, которого он хотел бы видеть. – Лиза говорит, что вы можете связаться с ней каким-нибудь образом, можете заставить ее отступить. Именно это является причиной нашего прихода к вам.
– Разумеется. – Миссис Гардинер загадочно улыбнулась. – Но сначала я хочу у вас кое-что спросить. – Она глубоко вздохнула, затем остановилась, как будто внезапно почувствовала некоторую неуверенность и смущение. – Мистер Крэг, я прошу прощения за то, что мне придется спрашивать вас об этом, но мне необходимо знать. Мисс Воган говорит, что молодая леди Брид является цыганкой. Это правда?
Адам молча кивнул.
– А у вас сохранилась какая-нибудь вещь, которая ранее принадлежала ей? Ну, может быть, она подарила вам какой-нибудь памятный подарок, сувенир, амулет, что угодно, что вы, в свою очередь, возможно, передали мисс Воган в качестве подарка?
Адам напрягся. Кулон. Но как он мог признаться в том, что подарил Лизе то, что ему когда-то вручила Брид. Он глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой.
– Ничего.
– Я спрашиваю об этом потому, что если такой предмет существует, то, вполне вероятно, она использует его в качестве невидимого связующего звена между собой и вами. Это вполне распространенная, насколько я понимаю, практика у цыган, – чувствовать свою власть над другими. Может, она дала вам что-нибудь такое, о чем вы даже не догадываетесь? Может, спрятала это среди ваших вещей?
Он нервно покусывал губу, прекрасно понимая, что обе женщины не отрываясь смотрят на него. И на мгновение он перенесся в то время, в то самое лето, к подножию холма. И он увидел ту самую палатку, где все и произошло.
– Нет, она ничего мне не дарила, я уверен в этом.
– Понятно. – Миссис Гардинер выглядела слегка разочарованной. Она пожала плечами и наклонилась над столом. – Ну, хорошо. В таком случае все, что я могу сделать, это обратиться к моему кристаллу и посмотреть, что он скажет.
Она откинула черное покрывало, и в тот же миг взгляд Адама был прикован к сверкающему под солнечными лучами камню.
В течение долгого времени миссис Гардинер не проронила ни слова. Адам чувствовал, как его охватила внезапная паника, и мысленно задавал себе вопрос, сможет ли кристалл рассказать ей всю правду. На смену страху практически сразу пришло какое-то непонятное чувство. Ему страшно захотелось посмеяться над собой и над своей собственной доверчивостью. Он попытался побороть в себе это странное желание и, оторвав глаза от кристалла, взглянул на Лизу. Она тоже пристально смотрела на кристалл, как и миссис Гардинер. Адам довольно громко вздохнул, затем сел на диван, скрестил на груди руки и попытался дистанцироваться от всего происходящего. В конце концов, что бы там ни было, эти женщины не смогут добраться до Брид.
– Да, вот теперь я ее вижу. – Миссис Гардинер хранила молчание так долго, что Адам от неожиданности вздрогнул. – Очень милая девушка с длинными темными волосами. Она стоит рядом с огромным камнем. Я вижу, что вырезано на этом камне. Животные, разряд молнии, полумесяц. Должно быть, отсюда она получает дополнительные энергию и силы, чтобы добираться до вас. Возможно, вы дотрагивались до этого камня тоже. Таким образом, вы сами установили эту незримую связь.
Адам ошеломленно уставился на нее и почувствовал, как кровь прихлынула к его лицу. Наверно, Лиза рассказала этой женщине все по телефону.
Но он никогда не рассказывал Лизе об этом.
– Да, – продолжала миссис Гардинер. Казалось, она коснулась души Брид и говорила буквально от ее имени. – Я вижу вокруг нее туман. Она потерялась, родные ищут ее. Рядом большая опасность. Я вижу, как растрескивается камень. Вижу опасность, страх. Я слышу, как они кричат. Какой-то у них странный язык, я совсем ничего не понимаю. – Над сильно припудренной верхней губой женщины появились маленькие капли пота. – Они ищут вас, мистер Крэг. – Внезапно она оторвала свой взгляд от кристалла и посмотрела прямо на него. Он заметил почти животный ужас в ее глазах. – Они охотятся за вами. И они будут делать это до тех пор, пока не найдут вас, потому что они собираются убить вас.
У него было такое ощущение, что его вот-вот стошнит. Он не сводил с нее глаз и прекрасно осознавал, что за его спиной находится Лиза, которая, затаив дыхание, следит за всем происходящим и ловит каждый его вздох. Руки женщины тряслись. Она снова села за стол и вновь обратила свой взгляд к кристаллу. Адам тоже перевел на него взгляд, так как был не в состоянии смотреть еще куда-либо. Но кристалл резко потемнел. Тех разноцветных сверкающих лучиков, которые танцевали внутри кварца под лучами солнца, больше не было. В комнате становилось темно.
Миссис Гардинер медленно покачала головой.
– Я больше ничего не вижу. – Она откинулась назад, поднесла ладони к лицу и потерла глаза. – Есть еще кое-что, о чем я должна сказать вам. Я очень сожалею, мистер Крэг, но ваша Брид мертва. Может быть, когда-то она и была цыганкой, но та молодая женщина, которая преследует вас обоих, уже давно мертва.
– Ты лгал мне, лгал мне все это время! – Лиза набросилась на него сразу же, как только они оказались на улице. Ее глаза метали холодные молнии. – Ты подарил мне то, что раньше принадлежало ей. Этот кулон.
Адам посмотрел на нее.
– Как ты узнала, что он принадлежал ей?
– Очень просто. Это был единственный подарок, который ты мне сделал. Понимаешь, о чем я? – Она увидела, как кровь прихлынула к его лицу и на его щеках выступили багровые пятна. В тот же момент она почувствовала себя виноватой. В конце концов, он был всего лишь студентом, и у него не было денег. Но она продолжала. – Почему, Адам? Почему ты подарил его мне?
– Просто мне хотелось подарить тебе что-нибудь, – неуверенно произнес он. – Я не собирался снова встречаться с ней, а эта вещь была такая красивая. – Он осекся, остановился и, не вынимая рук из карманов, уставился прямо перед собой в пространство. – А ты веришь в то, что она сказала, в то, что Брид действительно мертва?
