Текст книги "Победить тьму..."
Автор книги: Барбара Эрскин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)
– То есть, по-твоему, я должен одобрять, когда такой впечатлительный молодой человек остается один в доме со всеми этими женщинами, занимающимися высоким искусством? – Он зло усмехнулся.
– В том доме только две женщины, Адам, и, кажется, Филипп прекрасно с ними ладит.
– Филипп очень старый, он не видит дальше собственного носа, – язвительно произнес Адам. – Тебе, как матери, следовало бы предвидеть: что-то обязательно случится.
«Моя вина. – Она кусала губы, чтобы попытаться сдержать в себе подступившие к горлу слезы. – Моя вина. Всегда и во всем виновата я».
Она неуверенно встала.
– Я пойду позвоню Лизе. – А почему он сам этого не сделает? Ведь он сидит за столом, и телефон в нескольких сантиметрах от него. И кажется, когда она входила, он как раз кому-то звонил. Но она ничего не сказала и медленно пошла по направлению к двери. – Адам?
Он поднял на нее свои глаза.
– А что случилось с нашим амулетом?
– Ничего. А что? – Он отвел глаза в сторону, и она с ужасом поняла, что на его лице в данный момент было и смущение, и чувство некоей вины. Она все-таки успела заглянуть ему в глаза, которые он пытался спрятать как можно дальше. Его щеки и лицо залились бледным румянцем.
– Адам, что, черт возьми, происходит?
– Я разбил его.
– Ты разбил его?
Он молча кивнул. Это Брид разбила его. Правда, он не понимал, как она могла сделать это, если была всего лишь видением. Нет, должно быть, он нечаянно смахнул амулет на пол, а затем наступил на него. Когда он проснулся, то собрал маленькие серебряные кусочки от деревца и от кристалла, чтобы соединить их, завернул в носовой платок и положил в нижний ящик высокого комода. Ему не пришло в голову сказать об этом Джейн или отнести амулет к ювелиру, чтобы хотя бы убедиться, есть ли хоть какая-нибудь возможность его починить. И вот сейчас он сидел и серьезно смотрел на свою жену, а на лице его было написано беспокойство. На ее висках появились седые волосы, и он знал почему. Он больше не хотел защищать себя от Брид. Ему хотелось мечтать о ней, запереться наверху в пустом доме, когда Джейн уезжала куда-нибудь, и предаваться вожделенным мечтам о хрупком и гибком теле Брид, о ее шелковых волосах и нежных упругих губах.
Он тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу.
– Все получилось довольно глупо, я забыл о нем. Должно быть, я смахнул его, когда одевался в спешке, а затем случайно наступил на него. Завтра, когда я пойду на работу, я захвачу его и отнесу, чтобы починили.
Она улыбнулась.
– Хорошо. Я буду скучать по нему. Я привыкла, что он все время стоит на моей прикроватной тумбочке. – Она не сводила глаз с его напряженного лица. – Когда он рядом, я чувствую себя в безопасности.
– Я знаю. – Он покачал головой. – Я знаю, Джейн, знаю.
Но каким-то шестым чувством он ощущал, что последний раз, когда амулет разбился, он потерял свою защитную силу. Именно поэтому Брид нашла его. Именно поэтому ей удалось преодолеть все его защитные барьеры. И вот теперь, когда амулет разбился, в нем практически уже не было нужды. Да, конечно, он отнесет его к ювелиру, когда у него будет время, если это так необходимо Джейн. Но пользы от него больше не будет, больше он не будет защищать их семью от нечистой силы, особенно теперь, когда Брид добилась свободного доступа в его дом.
Келом стоял около телефонной кабинки в Хее и дрожал от холода. Широкая улица была пустынна. С того места, где стоял, он видел мясную лавку, расположенную вдоль дороги, и закрытую адвокатскую контору. В темноте на определенном расстоянии на фоне холодного, озаряемого вспышками молний неба, вырисовывались силуэты холмов. С нескрываемой надеждой в глазах он оглядел всю улицу в направлении часовой башни. Двадцать минут назад он позвонил Лизе и признался в том, где сейчас находится. Она сказала, что приедет и заберет его. Судя по ее голосу, он понял, что она ждала его звонка. Он сильнее обхватил себя руками и переминался с ноги на ногу, пытаясь заставить кровь циркулировать в промерзшем теле. Было еще очень темно, и город был совершенно спокоен. На верхних этажах домов зажглось несколько огней. Мимо него по дороге проехал грузовик с молоком, который скрылся за углом. В воздухе пахло древесным дымом, и с Черных гор по направлению к городу плыл холодный терпкий аромат.
И вот в конце концов по дороге затарахтел старый «ленд-ровер», который остановился рядом с ним. К этому моменту он уже не чувствовал ни рук, ни ног от холода и падал от усталости. Лизе достаточно было нескольких секунд, чтобы понять, в каком он состоянии. Она повезла его к холмам, но затем сделала остановку, припарковавшись на узкой булыжной мостовой рядом с небольшим кафе. Кафе было закрыто, и за задернутыми окнами просачивались тусклые огни. Она постучала, и дверь открылась.
– Элери, это пара странствующих голодных путников. Можем мы войти и выпить по чашке чая? – спросила она женщину с красным лицом и пышными формами, которая открыла дверь. В тот же момент из дверного проема на них хлынул поток теплого воздуха, в нем чувствовался сильный запах свежеиспеченного хлеба.
– Конечно, можете, дорогая. – Женщина отступила назад и пропустила их внутрь. В кафе было темно и пусто. Свет и запахи исходили из задней двери, которая вела в кухню. Именно там было тепло и многолюдно. Женщина потянулась к выключателю и включила свет. – Все равно мы скоро открываемся. Проходите сюда, ближе к батарее. Я приготовлю вам завтрак.
– Спасибо, Лиза. – Келом грустно улыбнулся. – Мне очень жаль, что пришлось доставить тебе столько неприятностей. – Он наклонился и прислонил свои руки к батарее, пытаясь отогреть их. – Я сменил несколько машин, пока добрался сюда.
– И все это не так уж и плохо, если считать… – горько прокомментировала Лиза, – что ты ушел из дома в десятом часу, что ты целую ночь путешествовал автостопом через всю страну и что у тебя на носу выпускные экзамены в школе.
Его улыбка стала более сдержанной.
– Тебе это все мама рассказала, да?
– Естественно. Она была вне себя.
– Она знает, что со мной все будет в порядке.
– Ничего подобного она не знает, Келом. И потом – есть такие вещи, как оценки. Или в твоей драгоценной школе, куда отправляет тебя твой отец, тебя не научили обращать на это внимание?
– Я знаю. Мне очень жаль. – Он выглядел совсем подавленным.
– Элери, ты просто святая. – Лиза подняла на нее глаза в тот момент, когда женщина бесцеремонно поставила на стол огромный заварной керамический чайник, чашки, блюдца, молоко и вазу с сахаром.
– Да, все так говорят. – Элери, довольная, улыбнулась. – Ну, а что вы скажете, если я приготовлю вам яичницу с беконом?
Лиза посмотрела на Келома.
– Да, пожалуйста. Я думаю, молодой человек вот-вот умрет то голода.
– Мне тоже так кажется. – Элери многозначительно толкнула Келома в плечо. – Я скоро.
– Она очень милая, – произнес Келом, как только женщина исчезла на кухне.
– Что правда, то правда. – Лиза потянулась к чайнику. – Ну, так, я надеюсь, ты расскажешь мне, что ты затеял. Зачем ты все это сделал?
– Из-за отца.
– Ну, и что на этот раз он сделал не так?
– Он и слышать не хочет о моей свадьбе с Джульеттой.
Лиза тяжело вздохнула.
– А почему вообще, черт возьми, эта тема так волнует тебя, Келом? Я уже сказала тебе, что не может быть и речи о вашей свадьбе, пока вы не повзрослеете.
– А никто и не возражает против этого. Мы собираемся подождать до тех пор, пока не сдадим экзамены. Джули согласна…
– Джули согласна? – Лиза посмотрела на него, как удав на кролика. – Келом Крэг, ты не женишься на моей дочери, по крайней мере, еще несколько лет. Ты слышишь меня? Вы оба еще слишком молоды. У вас впереди еще целая жизнь, и я не позволю, чтобы вы испортили ее, втянув себя в такую сомнительную авантюру, как женитьба. Хотя бы потому, что вы до сих пор не определились, чем вы будете заниматься в будущем.
– Мы знаем это. – Келом напряг свою челюсть. – Я буду врачом, как отец, а Джули хочет рисовать.
– А не кажется ли тебе, что и то и другое требует многих лет упорной работы, Келом? Многих лет, когда вам, студентам, будет практически не на что жить. Многих лет, в течение которых вы будете грызть гранит науки. – Она глубоко вздохнула и мысленно сосчитала до десяти. – Поверь мне, Келом, все, что я сейчас говорю, это для твоего же собственного блага. В конце концов, кто, кроме нас с Адамом, лучше знает, насколько все это сложно? Он врач, я художник. И нам обоим пришлось много учиться, а потом много-много лет работать, пока мы не достигли того, что сейчас имеем.
Келом потянулся к своей чашке и залпом опрокинул ее. Чай был настолько горяч, что он обжег себе горло.
– Но ведь ты и он были тогда вместе. Вы были любовниками до того, как он встретил мою маму.
– Может быть, были, а может, и нет. – Она снова зафиксировала на нем свой орлиный взгляд. – Эта тема не для обсуждения. А вот на что следует обратить внимание, так это то, что тебе всего лишь семнадцать, а Джули шестнадцать, и вы еще дети. – Она сунула руку в карман пальто и вытащила оттуда пачку сигарет. Открыв ее, сосредоточенно вытащила одну, постучала ею по столу, затем взяла коробок спичек, прикурила и глубоко затянулась. Только тогда Лиза снова посмотрела на него. – Пожалуйста, Келом, я не собираюсь разлучать вас. Я знаю, как сильно вы любите друг друга. Джули доверяет мне. И это было бы настоящим стихийным бедствием, если бы вы с Джулией так скоро поженились.
Подали завтрак, и Лиза затушила сигарету. Она смотрела на Келома, который тыкал вилкой в тарелку с яичницей и жареным хлебом, и чувствовала, как материнская любовь переполняет ее. Она переложила свой бекон и хлеб на его тарелку и наблюдала, как он все это поглощает. Только после того, как завтрак закончился и последним кусочком тоста он аккуратно провел по жирной тарелке, она снова заговорила.
– Сейчас мы вернемся к нам на ферму на несколько часов, а потом ты отправишься назад. Фил сегодня после обеда едет в Кардифф. Я скажу ему, чтобы он посадил тебя на скорый поезд до Педингтона, а оттуда ты сам легко найдешь дорогу домой. Договорились?
Он поднял на нее глаза и неохотно кивнул.
– Договорились.
– Рада это слышать. – Она порылась в кармане, но не нашла денег. Тогда она повернулась к кухонной двери. – Элери, могу я рассчитаться с тобой на следующей неделе? – крикнула она.
– Конечно, можешь, дорогая, – понимающе произнес в ответ знакомый голос из глубины кухни.
– Хорошо, тогда мы поехали. – Когда Келом встал, она взяла его за руку и крепко сжала ее. – Я знаю, дорогой, что все это кажется тебе полным идиотизмом. Научись принимать жизнь такой, какая она есть. В конце концов все образуется, я обещаю тебе.
Джули ждала их в кухне. Когда они вошли, она бросилась к Келому и повисла у него на шее.
– Ты просто идиот, я люблю тебя.
Лиза многозначительно покачала головой.
– У вас время до двух часов, – грозно произнесла она. – И я надеюсь, что вы будете вести себя, как подобает! – И вышла из комнаты, чтобы предупредить Филиппа, который работал в своей студии, что ему придется захватить с собой пассажира, когда он направится в Кардифф.
Возвращаясь обратно от амбара к дому, она внезапно остановилась и поежилась, словно от холода. На минуту подняла глаза и отметила, как по долине сквозь облака пробирается луч света. Это был такая картина, которую она готова была наблюдать вновь и вновь. Над страной медленно проплывали зеленые, коричневые, серые облака и сквозь них настойчиво пробивались яркие солнечные лучи, освещая деревню, церковный шпиль, и разливались дальше по долине, отражаясь в водах реки Вий, и затем озаряли все вокруг. В этот момент облако закрыло солнце, и трава вокруг нее в ту же минуту померкла.
– Лиза…
Она покачала головой и засунула руки глубоко в карманы. Эта ведьма снова стала произносить ее имя. Она снова искала ее, пыталась что-то узнать. Но зачем? Адам так редко приезжал сюда. Она была почти уверена, что в настоящий момент Брид знала, где он находится. А может быть, она ожидала, что именно Лиза покажет ей путь к нему. Она подняла глаза к небу и глубоко вздохнула. Конечно же виной тому был Келом. Она преследует Келома. Но почему? Почему она интересуется сыном Адама?
Развернувшись, Лиза направилась к дому.
– Джули, Келом? – позвала она. Лиза заглянула в кухню, но там никого не было. – Джули? – Она подошла к лестнице и посмотрела наверх. Из ее спальной комнаты не доносилось ни звука. Тем не менее она поднялась наверх и открыла дверь. Комната была пуста, постель не прибрана, на полу бардак. Лиза печально улыбнулась. Если бы Джули намеревалась провести время со своим возлюбленным здесь, то обязательно почистила бы перышки. – Джули, Келом? – Она снова вошла в кухню и выглянула из окна. Да, они могли быть где угодно. Но, скорее всего, пошли на прогулку по подернутым морозом полям.
Ей придется подождать, пока они вернутся, а тем временем она позвонит Мэрину.
Мэрин ждал ее у двери своего коттеджа. Как только он увидел Лизу, его лицо озарилось широкой улыбкой.
– Мне всегда приятно видеть тебя, Лиза. Только хотелось бы, чтобы не острая необходимость приводила тебя сюда. Что случилось?
Она проследовала за ним внутрь и села на диван около горящего камина. Затем протянула руки вперед, чтобы немножко согреться.
– Та же самая история. Она снова забирается ко мне в голову.
– Вся проблема заключается в том, что она постоянно учится и совершенствует свое мастерство. – Он присел на корточки рядом с камином и, чтобы удержать равновесие, притянул к себе небольшой стул. Позади него на столе лежали груды книг и бумаг. – По мере того как мы учимся защищаться от нее, она тоже находит пути, чтобы преодолевать нашу защиту. – Несколько минут он молчал, изучая ее взглядом. – Амулет больше не работает.
Она в ужасе посмотрела на него.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. – Его лицо стало серьезным, и он посмотрел ей прямо в глаза. – Иногда, только иногда, я могу проникнуть в голову вашей загадочной Брид. В отношении нее очень много странного и непонятного. В течение долгого времени ее дух не пребывает в теле, она находится нигде. – Он замолчал и нахмурился. – Такое впечатление, что она в глубоком сне или находится в коме. Но затем она начинает шевелиться, ее энергетический потенциал возрастает, и я могу чувствовать ее.
– Каким образом?
Лиза изумленно смотрела на него. Ее руки покрылись мурашками, и она задрожала.
Он улыбнулся.
– У меня есть свой собственный способ, благодаря которому я могу следовать за ней, видеть, куда она направляется, или наблюдать за тем человеком, который преследует ее, пробираясь в темноту, где она иногда прячется.
– А ты не можешь остановить ее?
В голосе Лизы слышался нескрываемый гнев, и это заставило Мэрина горько улыбнуться.
– Я тоже учусь, Лиза. В этой истории много такого, чего я не понимаю. Но не отчаивайся, я в некотором роде обладаю такой же силой, как и она. Так вот, теперь ты беспокоишься о сыне Адама.
Она улыбнулась. Читать ее мысли было для него намного проще, чем мысли Брид.
Он многозначительно покачал головой.
– Вполне возможно, что сейчас именно на него она обратила пристальное внимание. Она очень ревнивая, властная. Видимо, он стоит у нее на пути. Все, что я могу тебе предложить, это научить этого мальчика самому защищаться так, как это делаешь ты. Она не может причинить тебе никакого вреда, и она не сможет проникать в твою голову до тех пор, пока ты ей сама этого не позволишь. Объясни ему все это.
Лиза кивнула.
– Я сделаю это. Обязательно сделаю это.
Мэрин подался всем корпусом вперед и уперся локтями в колени.
– А как поживает жена Адама? Сейчас она в большей опасности, чем ты или сам врач. Я думаю, что даже в большей, чем ее сын. Если Брид решил избавиться от всех препятствий, я уверен, что она начнет именно с нее.
Лиза вздрогнула.
– Я не знаю. Я не знаю, верит ли Джейн на самом деле во всю эту историю. Я очень рассчитывала на то, что амулет защитит ее. Но, раз вы сказали, что он больше не работает, вероятно, она и правда нуждается в помощи. Это очень странно. Проходит довольно большой промежуток времени, и ничего не происходит. Как вы уже сказали, такое впечатление, будто Брид исчезла, потеряла всякий интерес. Я начинаю чувствовать себя защищенной, в безопасности и почти забываю о ней. Так нет же, внезапно она снова возникает в моей голове. Коварная, как всегда.
Мэрин долгое время смотрел на пламя, горящее в камине.
– Ты знаешь, у меня такое впечатление, что там, где она находится, она не ощущает времени. Прошел ли год или минута, для нее это все равно. Ну а что насчет Адама? Брид и его навещает?
В комнате повисла тишина.
– Я не знаю, мы уже очень долгое время не говорили об этом.
Она вспомнила их последний разговор, который состоялся месяц назад. Тогда он резко попросил ее забыть обо всем. Он сказал, что Брид – это часть его прошлого, не больше чем память. К тому же не самая счастливая. Мысль о том, что она представляла для него какую-то опасность, или представляет сейчас, он категорически отверг и назвал глупой. Закончив с ним разговор, Лиза повесила трубку, но несколько минут оставалась неподвижно сидеть перед телефоном. Затем прошла назад к себе в студию, взяла в руки кисть и еще целых полчаса отрешенно стояла перед картиной, над которой работала. Голос Адама звучал как-то агрессивно, зло и в то же время в нем чувствовалась явная вина.
В любом случае, он был сам на себя не похож.
Когда Лиза ушла, Мэрин очень долго сидел, уставившись на горящие поленья. Его тело было расслабленным, глаза, казалось, тоже отдыхали. Он осторожно искал что-то в своем сознании. Сейчас он думал не о Брид, а том, кто преследует ее. Там была сила, ум, огромные знания. Пару раз он сумел приблизиться к этому человеку и почувствовал острый взгляд, энергию и злость мужчины. И ему понадобились все его силы и знания для того, чтобы оставаться непреклонным. У него было четкое представление о том, с кем он имеет дело, и этот факт пугал и возбуждал его.
Ярко-оранжевое пламя резко взметнулось в трубу. Мэрин почувствовал, как его внимание заострилось. Он весь напрягся и вновь заставил себя расслабиться.
– Ну давай же, мой друг, давай взглянем друг на друга. Нам с тобой необходимо поговорить. – Он не понял, произнес ли он это вслух или нет. Это не имело никакого значения. Путь между двумя мирозданиями был открыт, и на этом пути среди теней ждал его Бройчан.
Ивар Фернес стоял в задумчивости у окна в своем кабинете, прислонившись к теплой батарее. Он обдумывал следующую главу книги о содержании в лечебном учреждении душевнобольных. Сейчас он позволил себе сделать небольшой перерыв, чтобы выпить чашечку кофе. Тут его внимание привлекла к себе Брид, которая гуляла на больничной площадке. Он осторожно отодвинулся от окна, но так, чтобы ему было удобно наблюдать за ней. Это было совсем нетрудно, так как накануне утром выпал снег, укрыв землю белым покрывалом, и упрямо отказывался таять. На Брид прямо на голубой халат был надет ее страшный коричневый кардиган, а на ногах были уличные сандалии. Но по ее внешнему виду совсем нельзя было сказать, что ей холодно. Наоборот, было такое впечатление, что она наслаждается пребыванием на свежем воздухе. Из своего укрытия он мог видеть, как на ее щеках появился здоровый румянец, а волосы, которые развевались на легком, но тем не менее очень холодном пронизывающем ветру, казалось, снова приобрели яркий оттенок, они словно ожили. Она шагала очень уверенно, расправив плечи, хотя было бы более естественно, если бы она пыталась сжаться, чтобы согреться под кардиганом. Брид не просто бесцельно слонялась, как это обычно делали больные во время перерывов между занятиями, гуляя в зимнем саду, который был окружен высокой стеной. Им ведь некуда было идти.
Сейчас она уходила от него все дальше и дальше, но он все еще мог полностью видеть ее фигуру. Она направлялась к голым деревьям, которые росли по периметру стены. Внезапно Ивар нахмурился, он представил себе, как она проходит сквозь стены и исчезает из виду на дороге, которая ведет от стен больницы. Схватив пальто с вешалки у двери кабинета, он быстрыми шагами пошел по коридору к лестнице и спустился вниз.
Выйдя на улицу, огляделся. Окна его кабинета просматривались с западной части сада, поэтому он решил отправиться именно туда, чтобы посмотреть, куда направлялась Брид. Широкими шагами он ступал по траве, прекрасно понимая, что его ботинки оставляют зеленые следы на тонком снежном покрове. Подойдя ближе к высокой кирпичной стене, он остановился и внимательно огляделся вокруг. Брид нигде не было видно. Не было видно также ее следов. Он еще раз оглядел все вокруг, а затем позволил себе пройти вперед еще несколько шагов. На ветке вишневого дерева, которое росло рядом со стеной, сидела зарянка. Перышки на маленькой груди вздымались и опускались в то время, как птичка пела свою песню. С минуту он наблюдал за ней, прислушиваясь к пению. Если бы кто-нибудь находился здесь или крался вдоль стены, птичка непременно улетела бы. На самом деле, как только он подошел ближе к ней, пение прекратилось. Птичка насторожилась, склонив свою маленькую головку набок, вопросительно посмотрела на него, в ту же секунду взмахнула крылышками и исчезла. Ивар Фернес опять огляделся и почувствовал себя довольно глупо, хотя, вне всякого сомнения, пребывание на свежем воздухе пошло на пользу его усталой голове. Куда же, черт возьми, она подевалась? И вдруг неожиданно он увидел ее. Она стояла всего в нескольких метрах от него в тени высокого дерева.
– Доктор Фернес, вероятно, вы искали меня? – Она слегка склонила голову на одну сторону, и внезапно его осенило, что зарянка делала то же самое.
– Боюсь, ты права, – улыбнулся он ей. – Я просто подумал, что тебе будет холодно без пальто.
– Мне не холодно, я люблю снег. Он дает мне силы, и я ощущаю себя свободной.
Почему ей всегда удается заставить его чувствовать себя так, будто он в чем-то виновен перед ней? Он никогда не испытывал этого перед кем-либо из своих многочисленных пациентов.
– Брид, ты почти не общаешься с другими женщинами, правда?
Она не потрудилась ответить ему. Вместо этого повернулась к зданию, находящемуся у них за спиной, и посмотрела на башни времен Эдварда, на их величественную архитектуру.
– Это нельзя назвать счастливым домом. Я бы предпочла жить в другом месте.
– Я знаю, Брид. Настанет день, и так и будет, я тебе обещаю.
Она повернулась к нему, и он ощутил на себе пристальный взгляд ее серебристо-серых глаз.
– Когда?
– Как только ты почувствуешь себя лучше.
– Я не больна.
– Возможно, что и так.
– Тогда зачем меня держат здесь? Это же как тюрьма.
Он ошибся в отношении других женщин. Некоторые их них ей нравились, и иногда они разговаривали. Все пациенты сходились на мысли, что это лечебное заведение напоминало тюрьму. И, когда она попросила уточнить, что это такое, они с готовностью объяснили ей.
– Брид, мне кажется, что тебе будет трудно адаптироваться к внешнему миру.
– Нет, совсем не трудно. Я прекрасно могу это сделать. И то, что я периодически так надолго засыпаю, не означает, что я нездорова. Все спят. И то, что я мысленно навещаю А-дама, тоже не означает, что я больна. В моей стране все люди, которые обучались этому мастерству, прекрасно могут делать это.
– Я верю тебе, Брид, и я помогу тебе. – Он протянул ей руку. – Но сейчас очень холодно. Давай пойдем внутрь.
– Мне не холодно. – Он почувствовал под видимым обаянием большую силу и волю. Это было как раз то, что она обычно пыталась от него скрыть, хотя перед медсестрами, которых, как он подозревал, она презирала, она демонстрировала и силу свою, и волю с большой готовностью.
– А я замерз. – Он медленно направился к зданию. – Оставайся здесь, если тебе так нравится, я пошел.
Брид проводила его взглядом, а затем вернулась снова к тому, от чего он оторвал ее, и, улыбаясь, зашагала дальше по траве.
Около высокой стены находился сарай, его дверь болталась на оборванной петле. Когда-то служащие госпиталя держали в нем газонокосилки и другой садовый инвентарь. Но сейчас уже долгое время сарай пустовал и был всеми забыт. Он стоял, спрятанный за разросшимся кустом лаврового дерева. Внутри было темно, но тем не менее там не было сильного ветра и снега. В стене в некоторых местах отсутствовали доски, вероятно, их просто выломали. И все же она могла чувствовать себя здесь в тепле и, что более важно, в безопасности и уединении. В углу на полу она нашла целую груду старых мешков и остатки брошенного садового инвентаря, включая ржавые садовые ножницы. Все это она аккуратно спрятала за дверью на тот случай, если когда-нибудь найдет им достойное применение. Брид сложила мешки в стопки, чтобы можно было на них удобно сидеть, отодвинувшись на значительное расстояние от двери и в то же время не теряя возможность смотреть наружу. С этого места, под этим углом больничное здание практически не просматривалось. Взору открывались только трава, безжизненные деревья и безрадостные кустарники. Но все равно, здесь было прекрасно по сравнению со стерильным кошмаром больничных палат и других помещений. Здесь было очень тихо. Тишину нарушал только нежный звук ветра, который запутывался в ветках деревьев и листьях лавра, растущего поблизости. Она встала на колени и потянулась к одной из досок на стене. За ней был спрятан еще один кусочек дерева, на котором она с помощью ржавого лезвия садовых ножниц вырезала полумесяц, сломанное копье, зеркало и гребень. Они служили ей картой и ключом. Пододвинув дощечку к себе, она села на кипу мешков и закрыла глаза. Было очень странно, что здесь, в этом маленьком сарае, единственном из всех помещений, которые располагались на территории больницы, она могла чувствовать свою силу. Глубоко под землей была вода. Нет, не та вялотекущая вода, которая текла в металлических трубах, которую она видела в этом странном мире. Это была живая вода из самых недр земли. Она пробивалась вверх сквозь песок, глину и гравий до тех пор, пока не доходила до подземного слоя, который она чувствовала прямо у себя под ногами. Сделав несколько глубоких вдохов, она закрыла глаза, пытаясь представить себе эту воду. Она была холодной, живой, журчащей. Это была вода из тех горных источников, которые были у нее дома. Она чувствовала, как их энергия разливается у нее внутри и с кровью переносится ко всем органам.
Когда Келом в конце концов в понедельник рано утром добрался до дома, он чувствовал себя в равной мере виноватым и измученным. Поэтому только вечером Джейн осмелилась спросить его, пользуясь отсутствием Адама, который оставался допоздна на работе, что произошло.
Он уклончиво пожал плечами.
– Лиза не считает, что я совершил что-то сверхъестественное. Она не такая, совсем не такая, как ты и отец.
– Может быть, но это совершенно не означает, что она не волнуется. Она тоже желает Джульетте добра, пойми это, наконец.
– Такое впечатление, что я желаю ей чего-то другого.
– Безусловно, нет, но лишь до тех пор, пока вы оба будете осторожны. – Она опустила глаза и посмотрела на свои руки. Господи, она была женой врача и тем не менее не знала, с какой стороны подойти к своему сыну, чтобы поговорить с ним о контрацепции.
– Мама… – Он глубоко вздохнул.
– Что?
– Лиза мне кое-что рассказала. Ты знаешь, все это кажется немного странным. – Он отвел от нее взгляд, почувствовав явное смущение.
Джейн в глубине души облегченно вздохнула. Итак, Лиза поговорила с ним, это уже хорошо.
– Она сказала, что это имеет отношение к ней и к папе, что это тянется еще с их студенческих дней.
Джейн нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь кого-то по имени Брид?
– Брид? – эхом переспросила Джейн, сильно удивившись. – А зачем она говорила с тобой о ней?
– Все это выглядит действительно очень странным, мам. Она сказала, что эта женщина преследует ее. И еще она считает, что та пытается через меня добраться до отца. Поэтому я должен научиться защищаться, используя свои психофизические возможности. Я уже сказал тебе, что все это очень и очень странно.
Серебряное дерево-амулет: разбитое, оно находилось в ящике рабочего стола Адама. Она еще вчера видела его там, когда он попросил ее посмотреть для него телефон лаборатории патологии в клинике Сент-Томас. Нет никаких сомнений, что Адам напрочь забыл про амулет.
– Ну и что ты знаешь об этом? – Голос Келома дрожал. – Кем она была?
Джейн покачала головой. Внезапно ее сердце, как острым ножом, пронзила мысль о том, что ее предали.
– Эта девушка была цыганкой, и твой отец знал ее, когда был еще мальчиком. – Она замолчала и вдруг вспомнила о черных волосах на подушке в своей спальне. – Отец и Лиза вбили себе в голову, что она наложила на них цыганское проклятие. Годы идут, вроде бы ничего не происходит, она нас не беспокоит, но вдруг неожиданно начинает напоминать о себе твоему отцу или Лизе. Все эти предрассудки снова выплескиваются наружу, и Лиза снова начинает заводить разговоры о том, как надо учиться противостоять сглазу. Не обращай на это внимания, Келом.
Келом прищурил глаза и напряженно наблюдал за лицом матери. Даже не прилагая больших усилий, он мог прочитать все, что было на нем написано.
– Ты тоже беспокоишься за нее?
Она покачала головой.
– Нет. Правда, нет. Никто не может по-настоящему поверить в эту историю. Это просто суеверие, абсолютный вздор.
– Разумеется, ты права. Ради Бога, мама, разве ты действительно думаешь, что папа верит в это? Я вполне могу представить, что Лиза создает шумиху вокруг таких вещей, и Джули тоже, она словно помешалась на всех этих странных явлениях – флюидах. – Он помахал руками над головой. – Но отец-то не может в это верить, он ведь врач.
– Да, наука сейчас очень многое может объяснить, – слабо улыбнулась Джейн.
– Конечно, может, мы же цивилизованные люди. Иногда мне кажется, что Джули, как бы это сказать, немного первобытная, что ли. – Его влюбленная улыбка полностью противоречила только что сказанным словам. – Но она справится с этим.
Джейн вскинула брови.
– Ты не должен пытаться изменить ее, Келом. Наверное, это будет началом конца ваших взаимоотношений. И она не должна переделывать тебя. Я знаю, вы очень любите друг друга. Но вы прямо как небо и земля, такие разные.
Келом рассмеялся.
– Вздор. – Он крепко обнял мать и кружил ее до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде. – Глупенькая старенькая мамочка. Вот подожди и увидишь, мы будем самой счастливой парой.
Джейн сидела вдвоем с Адамом в его кабинете и занималась шитьем. У Адама выдалась свободная минута, и он решил еще раз позвонить Ивару Фернесу.
